Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– А ты, отрок, не из княжеских ли будешь? – тоже забеспокоилась старуха. – Уж больно руки у тебя белы!

– Да нет, бабушка, – вмешалась девчонка. – Князь-то чёрен волосом, а этот рыжий. Да и одежда-то не княжеская.

Лёнька осмотрел себя. Одежда и впрямь не княжеская. Едва ли князья носят такие трусы и динамовские футболки.

– Кажись, жар-то отошёл. – с удовлетворением заметила старуха.

Жар в самом деле отошёл. Если не считать небольшой слабости, Лён чувствовал вполне себя здоровым. Даже в голове не кружилось.

– Бабушка, мне надо идти.

– Дело пытаешь, али от дела лытаешь? – лукаво спросила девчонка.

– Кстати, я не представился. – нашёлся в ответ Лён. – Будем знакомы, Леонид Косицын.

– А говоришь, что не из княжеских. – опечалилась старуха. – Мало нас погнали из дому, так теперь и отсюда выгонят.

– А меня зовут Алёна. – охотно ответила девочка. – Ты ведь не скажешь князю? А то и правда выгонят. А то и пожгут. Моя бабка лекарка. Да ведь тоже не на всё горазда. У старосты возьми и сдохни лошадь. Так он и говорит, что мы с бабушкой колдуньи. Да какие мы колдуньи! Маленько лечим наговором, так ведь всё по-доброму, с молитвой.

– Я не из княжеских. – сознался Лён. – Меня с друзьями разбойники похитили. Я сумел бежать, а вот где они? Я должен идти. Это неподалеку отсюда.

Старуха с девочкой встревоженно переглянулись.

– Разбойников нам только и недоставало. Как пойдут их ловить, так и нас погонят. – опять завела своё старуха.

И тут Лён вспомнил, что на Селембрис не только время течёт иначе, но и расстояния иные. Когда он заснул однажды на уроке, то проснулся так далеко от своего друга Пафа! Возможно, и теперь их раскидало!

– Я пойду. – растерянно проговорил он, не зная, что будет делать дальше.

– Куда же ты пойдёшь в исподнем? – серьёзно спросила девочка.

Новая проблема! А та уже доставала из сундука какое-то тряпьё.

– Вот, – протянула она что-то и фыркнула в кулачок. Лён развернул и тоже чуть не расхохотался. Сарафан!

– А где кокошник? – спросил он, смеясь.

– Да ты разве замуж собрался?! – теперь и старуха смеялась. – Бери. Это дочери моей. Точно не княжеский отрок! Платком повяжись! Теперь тебя никто не схватит! Князь только отроков ловит, а девок не берёт!

И далее поведали изумлённому Лёньке, что за какой-то надобностью князь по всему краю ловит молодых парнишек. Все родители попрятали сынков. Вот они и думали, что Леонид (имя-то какое!) тоже убежал в лес прятаться.

– А, может, и твои друзья попались? – спросила Алёнка.

– Разбойники приняли нас за демонов. – серьёзно отвечал он. – Это, наверно, из-за одежды. Мои братья тоже одеты не по-вашему.

– Всё может быть. – тоже серьёзно отвечали бабка с внучкой.

Он вышел, оглянулся. Никаких ножек у избушки, конечно, не было. Бедная землянка почти по крышу укрывалась в земле. Сверху насыпан слой земли, поросший кустарником. Так бедолаги прятались от княжеских слуг. Еловыми ветками прикрывали вход, похожий на нору. Вот почему и очага в убежище нет. Как же они тут зимой?

Лён встал посреди маленькой полянки. Бабка и внучка выползли следом и и теперь щурились на свет.

"Была не была!" – подумал Лён. Он выбрался на взгорок, освещённый солнцем, набрал в грудь воздуха и крикнул в небо:

– Сияр!!!

– Чего это ты раскричался?! – перепугалась бабка.

– Бабушка… – ошеломлённо пролепетала внучка. – Смотри!

В соснах зашумело. Сверху, размётывая воздух, опускался лунный конь Магируса – Сияр! Как был, в выцветшем сарафане, Лён взлетел к нему на спину. Конь был неосёдлан, но это и неважно. Лён давно выучился ездить без седла и без удил. Лунным скакунам и не требуется упряжь! Они повинуются голосу всадника.

– Как давно я не был на Селембрис! – закричал он.

Алёнка подскочила, не пугаясь серебряных копыт, и ухватила всадника за щиколотку.

– Дивоярец, ты вернёшься?!

– Девочка, я не дивоярец. – ответил он. – Это только конь волшебный. А я обыкновенный человек. Я не живу на Селембрис. Здесь я только гость. И я не могу ничего вам обещать. Спасибо за помощь, за одежду. А теперь я должен выручать друзей.

И он умчался, не дожидаясь ответа. Всё равно, ничего сделать для них он не сможет. Во всяком случае, сейчас.

Нарезая на своём коне широкие круги над местностью, Лён заметил поляну и прогоревший костёр. В целом местность выглядела совсем иначе, чем в его мире. Сходство полян оказалось чисто случайным.

Он не спешил спуститься на поляну, а начал приближаться к ней кругами. Если бы найти вчерашних разбойников, то можно было бы напугать их и заставить рассказать, куда девались два демона.

– Кого ты ищешь? – спросил конь.

Лён обрадовался. Как он мог забыть?! Дивоярский конь разумен и с ним можно говорить!

Узнав, в чём дело, сказочный скакун взлетел повыше, окутался сиянием и полетел вниз с таким пронзительным ржанием, что всадник чуть не сверзился с него.

Из леса бежали. Недавние разбойники спотыкались, падали и катились по земле. Они выскакивали на поляну и бросались на колени.

– Говорите, негодяи! – загремел сверху конь. – Где демоны?

– Ой, смилуйся, Василиса Премудрая! – вопили негодяи, затыкая уши. – Одного-то мы поймали, да к попу отправили, чтобы он его молитвами замучил! А другой – не обессудь – бежал! А третьего-то князевы слуги изловили!

– Где поп живёт?! – крикнул Лён.

– В городище! – отвечали негодяи.

Неподалёку от городища Сияр встал наземь.

– Я не могу лететь в густонаселённое место. – сказал он. – Гонда никогда не летал над городами. Значит, есть причина.

Лён простился с ним. Дивоярский конь и в самом деле, невелика подмога в городе. Получится ещё хуже – примут за демонов. Или, как негодяи – за Василису Премудрую. Как потом в обмане оправдываться? Так и пошёл Лён в город в своём старом сарафане. С платком на голове. Он очень надеялся, что никому не покажется привлекательной девицей.

В Селембрис логика событий несколько иная. То, что в обычном мире считается за совпадение или даже за везение, здесь вполне естественно. Поэтому, пока Лён думал, как проникнуть мимо стражей в городище, за высокие каменные стены, из ворот тем временем выбралась повозка, запряжённая одной кобылой. Неспешно переваливаясь, она направилась куда-то в сторону от основной дороги. Поэтому и Лён перестал разглядывать нищих, сидящих на обочине. В городище шли крестьяне с грузом на спине. Ехали телеги. Мчались верховые.

Лён последовал за повозкой в сторону. Очевидно, это водовоз, потому что на колёса взгромождена большая бочка, охваченная широкими медными полосами. Правил кобылой старичок. Повозка ехала неспешно, перекатываясь на неровностях дороги и остановилась возле невысокой скалы. Прямо из камня, откуда-то из щели, била струя воды. Внизу она образовывала естественный водоём. А оттуда вода бежала тонким ручейком среди камешков. Дальнейший её путь прослеживался высокой травой, обступившей её течение. Вот у этого источника и остановился водовоз.

Старик, кряхтя, слез с козел, снял деревянное ведро и отправился к источнику.

– Ох, но ги мои, но ги! – посетовал он и, встав на каменистый край водоёма, поставил бадью на замшелый камень. В неё тут же полилась вода.

– Дедушка, а вы каждый раз так набираете воду? – спросил Лён, стараясь говорить потоньше.

Тот обернулся.

– Дык я тут один. – сказал он.

– А давайте я вам помогу. – предложил Лён.

– Дык один я. – ответил снова дед.

– Ну дык тебе, дед, помогу. – исправился Лён.

– Уж молодые-то слепые, – пожаловался дед. – А мне-то уж куда. Давай, внучка, помоги.

Работёнка и впрямь была не для старика. Обливаясь из ведра, Лён таскал ледяную воду и заливал её в бочку.

– И как часто ты, дедушка, возишь воду? – спросил он.

– Дык кажный день. – отвечал тот. – Раньше внучек был. А потом князь его забрал. Теперь вот некому кормить меня. А у князя как? Не можешь работать – пошёл прочь со двора. А кому я, старый, нужен? Внука-то забрал князь. И некому кормить меня.

– Дедушка. – проговорил Лён, опасаясь, что разговор пойдёт по кругу, – а зачем князю отроки?

– А кабы знать мне! А ты чья будешь?

– А ничья. Отец с матерью как померли, так двор за недоимки и забрали весь. Меня тоже чуть не забрали, да я сбежала. Сирота я.

Слово за слово и кончилось всё тем, что у старика появилась новая внучка. Чтобы, значит, было кому его кормить.

Лён был доволен. Главное, что он не только проник в город, но и попал прямиком на княжий двор.

ГЛАВА 5. Шампанского и креветок!

– Эка ты кобылища нерасторопная! – рассердилась стряпуха.

Новую работницу тут же определили на поварню. Немного силёнок надо, чтобы воду одну возить! А остальное время, что же – бездельничать?

– А ты иди, внучка, – одобрил дед, – ты, чай, в деревне-то к работе привыкши. А на поварне и кусок послаще и варево погуще. Глядишь, и мне принесёшь чего!

Так Лёна и приспособили таскать помои. В тот же день у стряпухи произошёл облом. Только она сорвала с Лёна платок, чтобы оттаскать его за косы, как тут же удивилась:

– Это что? – спросила она, указывая на рыжий ёжик.

– А это, – начал кривиться Лён и тереть грязным кулаком глаза, – у нас в деревне у старостиной дочки коса, как хвост у изгулявшейся собаки. Она и срезала мои-то косы, чтоб себе привязывать!

– У, чучела! – пожалела её стряпуха. – Смотри, чтоб за парнишку не приняли!

– А что будет? – прикинулся дурой Лён.

Но так и не узнал.

– Ну, вот что, хватит! – сказал поздно ночью сам себе Лён. – Этак они меня изъездят за работой! Пора менять ситуацию. Необходимо приникнуть в князевы покои!

Он уже третий день чистил за коровами, выносил навоз и делал всю грязную работу. Коровы его уже узнавали и приветливо шлёпали хвостами по лицу, пока он лазал под их ногами, подбирая сочные лепёшки. Бедной Маньке доставались все щелчки и все грубые шутки разбалованной княжеской дворни. Они считали себя столичными жителями – едва ли не аристократами! – и с деревенскими сиротами не особо церемонились. Какой смысл был в подобной маскировке?!

Едва занялся рассвет, Лён уже сидел в укромном месте с берестой и старым кривым гвоздём, который выпал из лошадиного копыта. Укромное место находилось на застрехе большого, крытого соломой коровника – больше нигде спокойного местечка не нашлось. И вот он пишет те слова, что сочинил ещё до света.

Как зари румяной взор

Озарил весь княжий двор,

Так и бедную сиротку

Озарило счастье кротко.

Плачет Золушка на крыше,

А за горем и не слышит,

Как зовёт её удача.

Золушка уже не плачет.

– Крошка милая, чуть свет

Даст судьба тебе конфет,

В красно платье нарядит,

С княжьим сыном поженит!

Только ты поторопися

И во двор скорей спустися!

Лён расхохотался. Кажется, круче уж некуда! Главное – попасть в господские палаты.

– Вот что. Надо поторопиться. – сказал он сам себе.

Но не успел.

– Ну не так же! – завопил Лён, съезжая по соломенной крыше на собственном заду.

– Мама! – орал он, понимая, что сейчас расшибётся в лепёшку.

Однако, ничего такого не случилось. С платьем, задранным на голову, он упал в телегу с сеном и зарылся в нём. Не успел высунуться, как тут же сверху упала берестяная грамотка. А гвоздь потерялся.

– Манька, срамница! – завизжал чей-то голос. – По сенам шастаешь!

И Лёна за ухо вытащила из сена всё та же стряпуха.

– Даром, что сирота! Вся изгулялась! – и удивилась: – Что это?

В стряпухины руки попалась береста.

– Да ты никак читать умеешь? Где взяла, поганка?! Сознавайся!

– Ну вот что, Манька, – сурово выговаривала какая-то большая шишка над стряпухами, – ты девка порченая, недаром без косы! Да ещё грамоте разумеешь! Пойдёшь в покоях молодого княжича полы мыть. Ежели он на тебя позарится, убытку большого не станет.

Вручили Маньке тяжёлое ведро с водой, дали метлу, тряпку и втолкнули в барские покои.

– Этак тебя, Золушка, скоро и на нары погонят! – поворчал Лён, но терпеливо принялся тереть тряпкой широкие дубовые половицы.

Он уже почти выплескал всю воду, как заслышал шаги. Некоторое время Лён ползал по полу на четвереньках, не смея поднять и головы, всерьёз подумывая, что станет он делать, если нахальный княжич и впрямь полезет обниматься.

– Да шо ж ты, бестолочь, терёшь поперёк-то половиц?! – услышал он знакомый голос. И обмер.

Княжич отошёл к окну и стал насвистывать что-то знакомое. Лён осторожно, из-под локтя, посмотрел на молодого господина в богатой бархатной одежде с золотым шитьём. На княжиче были знакомые гриндера.

– Молодой человек, – пропищал Лён, – не угостите девушку горилкой?

И тут же потупил глазки.

– Шо? – удивился княжич. – Такая гарная дивчина и пьёт горилку?

– Ну тоды шампанским! И креветок! – ещё раз пропищал Лён.

– Шампанского у хату! – крикнул княжич куда-то в двери. – И креветок!

– Ну это уже слишком! – рассердился Косицын. – Откуда это у тебя, Чугун, такие барские замашки?!

Вбежали мамки. Лён тут же снова бухнулся на коленки и принялся тереть половицы совершенно чёрной тряпкой.

– Да что же ты, гадюка, терёшь поперёк-то половиц?! – рассердилась мамка и треснула Лёну по башке.

– Не надо, няню. – величаво ответил Костик. – Я уже усё ей обтолковал.

– Ой, княжич молодой! – заохала старая нянька. – Да что же дитятку проклятая смердовка всего измучила! Пойдём-ка, сокол молодой, попей кваску! Дай-ко личико утру!

– Я тебе давно уже усё понял! – отстранил няньку мнимый принц. – Желаю глядеть у окно отсюдова!

– Да что же, батюшка, – заквохтали няньки, – да мы ж тебе перинку вот взобьём! Да под липою постелем! Да девок порумяней с ветками поставим, чтоб махали!

– Так, усе быстро покинулы помещение! – грозно рёк княжич молодой и указал перстом на выход.

– Костян, что происходит? – обалдело спросил Лён, едва усе покинулы помещение.

– Лёнька, ты не поверишь, – быстро заговорил Костян, – я тут вправду княжич.

И далее последовала невероятная история, которая была бы сказкой даже на Селембрис. Только Костян успокоил Лёньку, чтоб не спорил, и оттащил подальше, как тут же побежал спасать и Федюна. Да куда там! Бандиты схватили Бубна и всем кодлом куда-то потащили. Костик заметался. И Лёньку бросить страшно, и Федьку оставить нехорошо! Кинулся к Лёньке, а того и след простыл! Он назад, к Федюну! Тут его и поймали какие-то бугаи на лошадях! Он думал – всё, сейчас убьют! А те, как глянули, так и закричали, типа, смотрите-ка, вылитый княжич молодой!

– Ну, я так понял, шо приняли меня за княжича за этого. – вдохновенно повествовал Костян. – Хотел усё им объяснить, что мол, ошибка вышла! Шо, мол, ищите дальше там в кустах! А они – куда там! – попёрли меня в город. Тут сам князь выходит. Ну, думаю, сейчас усё им объяснит. А он как глянул, так сразу и кричит: иде же ты, сынок, так долго пропадал! Я думаю: усе рехнулысь, я один в уме хожу! А он мне – Ваня, Ваня! И прёт в палаты, натурально! Я объясняю, шо я не княжич, и имя-то моё другое! А он мне: мол, неважно, забудем прошлое! И тут мне в зубы сразу полкуря суёт. Я думаю: пожру, там видно будет! Как обожрался, так, в натуре, и заснул. А как проспался, тут князь опять ко мне и говорит: ты, типа, Костя, не надо громко так ля-ля! Ведь, ежели по правде, то мы с тобой и сами того… неплохо знаем, шо никакой ты мне не Ваня! Да только разницы-то вовсе нет! Он, понимаешь, Ваня этот, попёрся в лес давненько так, ещё весной, да и пропал там. То ли волки его похавали, то ли сам убёг! А князю без наследника никак нельзя! А ты, грит, Константин, ну вылитый Ванюша! Вот и оставайся у мене заместо сына.

– И ты шо – поверил?! – ужаснулся Лён.

– Да якая ж разница – во сне-то?! – отвечал Костян. – Да не. Я ж ему казал, шо не могу долго княжичем быть тут у его. А он мне: нам, грит, главное шо? Главное – свадебку сыграть! Тут, видишь ли, какое дело! Князь роднится с каким-то крутым заморским паханом. Государственное дело! Тут подвести никак нельзя! Отечеством не шутят! Батя говорит: пора бы нам, славянам, покончить со всем позором своих междоусобиц. Земля большая, а порядку нет! Объединяться надо под одной рукою! С западными королями на должном уровне общаться, на равных, як царские особы! Поэтому сей брак есть чисто политический манёвр! Как королевнин батя из своего из Риму нас благословит, так обрету я титул цесаревский! Считай, с меня в Отечестве появятся цари!

Лёнька сидел на полу в грязном сарафане и смотрел, как молодой князь Чугунков важно расшагивает в своих гриндарах да в шёлковых портянках и рассуждает об Отечестве. Как же ему объяснить, что происходит?

– А ты Федюна не шукав? – спросил Косицын.

– А як же не шукав! – тут же отозвался Костик. – Шукав, конечно! Он тут у их главного попа. Тоже за сынка теперя. Смекаешь, Лёнька?! Он теперь поповский сын! А ты чего тут не при деле? В каком-то обсморканном сарафане драишь гальюны! Да ты не думай, я тебе тоже приёмную семейству отыщу! Щас у бати вот спрошу!

Лёнька не успел остановить княжича. Тот быстро выбежал из помещения.

Ну, блин, Золушка, впёрлась в сказку ты по-чёрному!

* * *

– Вань, сынок, да погоди ты по бабам шастать! – внушал сыночку князь. – Вот женишься, тогда хоть всех бери!

Князь стремительно вошёл в горницу. Лён сразу понял, что это самый настоящий князь. У него был такой властный вид, что никак не вязался с той развязанной речью, с которой владыка обращался у своему якобы сыночку. Старый князь вперился орлиными очами в обомлевшего Лёна. Тот уже решил, что сейчас продолжится комедия, как недавно с няньками.

– На что тебе чернавка? – спросил князь. – Пристало ли княжичу тешиться со смердовками? На конюшню оборванку и пороть.

– Батя, стойте! – крикнул княжич.

Князь, уже развернувшийся, тут же стремительно обратился и грозно глянул на сынка.

– Батя! – пал на колени сын. – Не прикажите казнить, прикажите миловать!

– Ну говори. – смягчился Милован.

– Это не дивчина, – торопливо проговорил Костян. – Это мой товарищ. Он так нарядился, чтобы мене не оставить.

Князь одним движением бровей велел Лёну снять платок. Тот повиновался с замиранием сердца.

– Кто таков? – надменно спросил феодал. – Чьего отца сын?

– Я, великий княже, сирота. – с поклоном отвечал Лён. – Меня в младенчестве подкинули в коровник.

– Хорошо, – помолчав, сказал владыка. – Пойдёшь сопровождать молодого князя навстречу наречённой.

И тут же удалился.

– Фу, пронесло! – облегчённо произнёс Костян. – С батей шутки не шути!

– Знаешь, Костик, – задумчиво произнёс Лён, – нам только Федюна найти и мы все вместе свалим из Селембрис. Поверь мне, тут башки лишиться – проще не бывает.

* * *

Ездить на лошадях княжич молодой пока что не умел. И, чтобы не осрамиться перед всеми подданными, Иван велел закладывать карету. Лёна уже освободили от дурацкого сарафана и принарядили вполне достойно для сопровождения молодого красавца, княжеского сына.

Пока они вдвоём тряслись в безрессорном экипаже, Лён сумел развеять кое-какие заблуждения наследника. Во-первых, это никакой не сон. Где князь Иван видел такие долгие и такие логичные сны? Во-вторых, это не глюк. Глюки тоже неделю не длятся. В-третьих, это не помешательство. Потому что помешаться сразу и вдвоём – не богато ли будет? В четвёртых, ещё послушаем, что скажет Федюня.

– Так шо же это? – недоумевал князь Иван. – Не сон, не глюк, не прибабах?

– Это Селембрис. – отвечал Лён. – И больше я ничего тебе пока сказать не могу, потому что мы приехали.

Молодого князя встретили с таким почтением, а он с такой готовностью принимал все почести, что Лён встревожился. Похоже, Костян прочно въехал в роль. Вот теперь попробуй рассказать ему про Селембрис и про приключения Лёна в этой стране! Не отправит ли его наследник на конюшню, да не прикажет ли пороть плетьми? Осталась одна надежда, что при виде Федюна все иллюзии Костяна развеются, как пыль.

– Пожалуйте, батюшка молодой князь, в наше скромное жилище! – так встретили Костяна с хлебом-солью у высокого крыльца поповского дома.

– Это со мной. – небрежно обронил Костян. И Лёна пропустили. Он тёрся где-то сзади, пока высокого гостя вели по устеленной красными дорожками лестнице, поддерживая под парчовые локти.

"Блин, да что же это?!" – таращился от изумления Косицын.

Самого попа в доме не было, куда-то уехал по делам. Зато сопровождение, в котором выбрался навстречу гостю Бубенцовский, лучше всего показывало, что он тут – второй хозяин.

Лён обалдел, когда увидел надутого, как индюк, Федюню. При виде начальства тот снял парчовую ермолку с распомаженной и завитой кудрями головы и протянул пухлые масленые губы к ручке. Знакомый с детской песочницы у дома Бубенцовский был тут явно в своей тарелке и пользовался привилегиями поповского сына, словно от рождения ничего иного и не видал.

"Это сон! – говорил себе Лёнька. – Это просто сон!"

И щипал себя за руку.

– Повелеваю! – важно распорядился князь Иван. – Оставить нас втроём.

– А третий-то кто, батюшка? – почтительно обратился какой-то мужик в парчовой шубе и бороде.

– А третий… – Костян степенно повернулся, пошарил глазами. Все склонились, кроме Лёна. – А вот он, третий.

И поманил его пальцем.

– Батюшка, не прикажешь ли оставить гусляров? – с поклоном молвил всё тот же, в шубе.

– Как смеешь, смерд, перечить? – величаво спросил цесаревич.

После этого желающих возражать больше не нашлось.

– Весьма польщён, батюшка. – благочестиво произнёс Федюн, едва они остались втроём, и снова потянулся губами к царской ручке.

– Кончай трепать, Федюня. – тихо произнёс цесаревич. – А то сошлю в Сибирь.

– Не понял тебя, великий княже! – забеспокоился попович. – Али не угодили твоей милости?! Так прости по малолетству. Может, прикажешь гусляров позвать? Али так к столу проследуешь? Всё уж готово.

– Бубен, брось придуриваться. – проронил Лён.

– Молчи, смерд. – не глядя, ответил тот. – Давно ль с конюшни?

– С коровнику. – смиренно признался Лён.

– Вот что, Федюня… – озабоченно заговорил Костян.

– Иван меня кличут. – подобострастно сообщил Федюня снова потянулся к ручке. – Аз поповский сын.

– Щас тресну по ланите! – возвысил голос младой княже.

– Из царской-то из ручки?! – за честь почту! – обрадовался попович.

– Ну нет, я не могу! – вскричал Костян, сорвался с места и начал нервно мерить горницу своими гриндарами.

Федюн тоже поднялся и ненавязчиво выставил вперёд ножку в сафьяновом сапожке, покрытом золотым шитьём и мелкими каменьями.

– Встань, смерд. – процедил он сквозь зубы Лёну.

– Эк ведь тебя за неделю-то расхорохорило! – воскликнул Костян, подойдя к недавнему товарищу.

– Чего изволите, благодетель? – встревожился тот.

Цесаревич взял его пальцами за обе щеки и потряс брылями.

– Проснись, Федюня! Проснись, Бубенцовский! Разуй зырялы! Какой ты на огородное растение поповский сын?! Давно ли Ванькой сделался? Кто тебя так обширял?!

– Фёдор, ты забыл, кто ты? – тихо спросил Лён. – Так капитально обглючиться!

– Да батюшка сказал… – растерялся молодой попович. И тут же рассердился: – Что за фигня такая?! Чего это смерд мне поперечит?! Щас дворовых позову!

– Где мой палаш? – невозмутимо осведомился цесаревич. – Снесу башку козлу, а папаше Бубенцовскому скажу, что обкрысячился евонный сын, за то и смерть приял.

– Чугун, не надо! – возопил Федюня.

– Громко не ори: люди не поймут. – отозвался княжич. – Сестра, запишите: к больному возвратилась память.

– Так, значит, клизьму-то пока не ставить? – деловито вопросил Косицын.

– Братцы, да вы что?! – испугался Бубен. – Ну зачем вы так? Всё так было хорошо!

Он чуть не заплакал.

– Ну что тебе, Костян, неймётся?! Ну был бы князем! Миловану бы – отрада, княжеству – защита! У моего папаши тоже сын пропал. А я на его Ивана – как две капли! Ну обрадовался старичок! Ну приютил! Ну скрашу я ему старость! Ну посижу у ног годочка два! А там, глядишь, ты, Костик, бразды приимешь! И я тоже тебя возле епископство прийму! Уж как бы мы справедливо правили! И Лёньке тоже нашлось бы дело при канцелярии! Там бы, глядишь, оделил его и чином. Да где ещё найти таких-то образованных по нонешним-то временам?! Уж мы бы развернулись бы! Какие там варяги!

Костян под таким напором заколебался и неуверенно посмотрел на Лёна.

– Как это? – насторожился тот. – Сразу так оба и пропали? И попович, и цесаревич?

– Нет, – поправил его Федюн. – Цесаревич и попович.

– Да якая же разница – в каком порядке? – тоже призадумался Костян.

– Не порядок важен. – отвечал Федюн. – Субординация!

– Сейчас я тебя субординирую палашом по вые. – пообещал княжич. – Думать мешаешь.

– Так я пошлю за гуслярами?! – обрадовался Федюн, поповский сын.

* * *

– А то женись на фиг! – легкомысленно распространялся Косицын, когда они возвращались обратно в трясучем экипаже. – Княжить будешь неслабо! Окно в Европу прорубишь! С таким-то иерархом вы вдвоём всё отечество на рога поставите! А я в канцелярию пойду! При дыбе, да при плетях заведовать!

– О чём это? – удивился княжич.

– Тебе, Костян, по малолетству всё прощается. – осведомил его Косицын. – Но, как будущему царю-батюшке, я тебе скажу, что Федюн просил меня устроить отнюдь не при цырюльне. Только с семиклассным образованием мне в пыточной пока работать рано.

Так, порядком выбив дурь из молодого князя, Лён рассказал ему про своё прошлое бытьё на Селембрис.

– Нет уж, – не поверил тот, – с драконом сражался! Это уже слишком!

ГЛАВА 6. О чём сказка сказывалась…

С утра пораньше к молодому князю вошёл отец.

– Собирайся, сын. – не глядя, проговорил он. – Вернулись послы. Дело слажено. Встретишь невесту. И попович с тобой поедет. Его святейшество удачно ходатайствовал при западном государе. Крепим связи.

– Повинуюсь, батюшка. – почтительно проронил княжич. – Позволите взять в дорогу прежнего слугу?

– А, коровий сын? – небрежно отозвался Милован. – Позволяю.

И сразу вышел. Тогда вплыли мамки и няньки с новыми одеждами для наследника. И заворковали, и закружились вокруг.

– Подставь, царевич, но жку! Дозволь сапожок надеть!

– Пошли все вон! – вскричал цесаревич. – Мне в дороге только старый друг будет пособлять! А дорога начинается с утра!

"Любуюсь на него!" – сам себе признался Лён.

В оружейных князя Костян выбирал себе оружие.

– А вот, Ваня, тебе какой нарядный клинок-то приготовлен. – указал рукою князь. Несколько оружейников почтительно развернули золотую парчу. Клинок и в самом деле был хорош, весь изукрашен драгоценными камнями.

– Лёгок больно, батя. – проговорил цесаревич, любуясь красотой. – А можно, я другой возьму?

– Нехорошо пренебрегать подарком. – шепнул Лён.

– Возьми, что хочешь. – молвил князь.

Костян выбрал другой, попроще и покрепче.

– Что это ты, княжич, никак воевать с кем собрался? – послышался мягкий голос. Собравшиеся расступились и вперёд вышел невысокий, круглый человек в скромной чёрной рясе.

– Сам епископ Дормидонт. – шепнул на ухо Лёну один оружейник.

– А мы вот, великий князь, пришли к тебе просить о милости. – неторопливо прожурчал епископ Дормидонт, блаженно жмурясь.

– Да разве пристало просить тебе? – любезно подал реплику князь. – Изволь приказывать!

– Да пребудет мир с тобой. – ласково ответил тот. – Не одаришь ли чем и моего сынка, Ванюшу? Никак, тоже женишок!

Ванюша Бубенцовский выбрался пред княжьи очи. Он был разодет ещё пышнее, чем Костян. Несмотря на жаркую погоду, на его масленых кудрях красовалась соболья шапка. Весь он топорщился от жёсткой парчи, как павлин. На ногах шитые золотом сапожки. Ему было явно жарко и он потел, как пингвин в духовке. Бубенцовские щеки, и без того обычно румяные, теперь напоминали цветом спелый гранат.

– Вишь какой красавец! – одобрил князь. – Здоровье так и брыжжет с щёк.

– Да ведь и невеста не бледна. – заметил Дормидонт. – Оба, как рубины.

– Ну, тогда дарую! – торжественно провозгласил князь.

Оружейники вынесли такую саблю, что Лён вытаращил глаза. Из-под рубинов золота не видать.

– Целуй ручку господину. – флегматично заметил Дормидонт. И Федюн, весь трепыхаясь от восторга, бросился на колени и чмокнул князя в перстень.

– Учись, Ваня, политесу. – заметил сыну князь Милован.

– А моему товарищу что дашь? – нескромно отвечал неблагодарный сын.

Но тот уже пошёл на выход, почтительно провожая Дормидонта.

– Быстро, хороший меч моему оруженосцу! – приказал князь Иван.

– Да не с гигантской головой ему сражаться! – рассердился он, когда мастера вынесли меч явно не по росту Лёну. Те немедленно повиновались и принесли лёгкий, но прочный и простой палаш. И оба они побежали вслед за князем и его гостем.

– А что, Иван, поповский сын, разрядился так нескромно? – шепнул Федюне молодой князь, улучив момент. – Не надлежало бы в рясу облачиться?

– Нам не положено ещё. – важно отвечал попович. – Не по чину.

* * *

Федюне дали тихую и скромную лошадку, с добрым нравом и нетряским ходом. Папка Дормидонт, впрочем, пожалел сына и выделил ему один из собственных паланкинов, в которых обыкновенно коротал дорогу. Благо, что прислуги хватало.

А вот Костян постыдился позорить княжеское звание и пожелал непременно ехать верхом. Владимир подобрал ему хорошего коня и лично выбрал седло с высокой спинкой, на каких ездят черкесины. Те, известно, всю жизнь в седле. Там и едят, там и спят, там и помирают. А вот Лёну князь подгадил. Тоже лично выбрал ему лошадь. Такую лямую заразу! С виду – конь как конь. Только рыжий больно. А ход – как у хромого зайца! На ходу виляет задом и ноги путает. Так и норовит одной ногой шагнуть два раза! Федюн обхохотался, глядя на мучения товарища. Наконец, Лён не выдержал, остановился и осмотрел копыта. И ведь точно! Забит камешек меж копытом и подковой! Не зря князь подпакостил! Ох, не зря!

Через день пути их встретили. На лесной дороге ждал человек. Подошёл, раскланялся с князем молодым и сообщил, что по велению Милована приготовлена для его наследника сотня отроков для сопровождения. А то больно скромен выезд княжеский. Чай, не с соседней деревней роднятся! С западной стороны невесты!

Отроки были от семи до одиннадцати лет. Все наряжены в белые рубашечки, на ногах ладненькие лапоточки. Они шли колонной следом за верховыми.

– Не нравится мне это. – поделился на очередной стоянке с Костяном своими соображениями Лён. – Не похоже это на парадный выезд.

– Зря трепишься. – встрял Федюн. – Обычное меж царскими особами дело – дарить обученную прислугу. А что одеты скромно, так это, чтобы в дороге не поизноситься. А на месте их нарядят в красную одёжу, дадут сапожки, повяжут кушаками. Мне батя говорил.

– Который? – поинтересовался Константин. – Тот или этот?

– Зря ты так его. – не одобрил Лён. – Нам ведь надо вместе быть, чтобы убраться из Селембрис. А теперь он надулся. Надо найти способ заночевать в одной палатке.

Костян вздохнул.

– Знаешь, Лёнька, давай не торопиться. Мне так здесь нравится. Успеем ещё вернуться.

На свою голову Лён сказал им, что ночь в том мире не закончится, пока он не вернётся. Если бы он тогда не скакал туда-сюда меж мирами, а спокойно искал бы Наташу, то она и вернулась бы на рассвете. Никто и не заметил бы, что она пропадала. А теперь не только Федюну, но и Костику здесь очень нравилось. Пойди теперь замани Бубно поспать рядом с Лёнькой!