Текст книги "Мистерия, именуемая Жизнь"

Автор книги: Марина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Нельзя нам покидать остров, – грустно сказал Портос.

– Почему же, сударь?

– Самозванец! Это и есть ваше приглашение к путешествию?

– Эх! Я думал, что-то дельное скажете! Я вас оставлю. Продолжайте беседовать.

– Да, дорогой Портос, ступайте. Вам уже, я вижу, надоело.

– Признаться, да, – проворчал Портос, – И не очень-то я понимаю вашу политику.

– Я вас еще увижу, господин Портос? – спросил дон Энрике.

– Вам это так надо? – буркнул Портос, – Что ж, я зайду к вам. Арамис, пришлите за мной кого-нибудь.

– Да, мой друг. Отдыхайте. Впрочем, юноша не откажется отобедать с нами.

– Конечно, не откажусь! – сказал дон Энрике, – Но до обеда покончим с делами.

– Кстати! – сказал Портос, – У вас прошло плечо? Может, врача позвать?

– Прошло, – сказал дон Энрике, – Если будет синяк, то это пустяк.

– До свадьбы заживет, – ляпнул Портос.

– Я дал обет безбрачия, – заметил рыцарь.

– Черт меня побери! Я ляпнул бестактность. Простите, я не хотел.

– Все в порядке, – улыбнулся дон Энрике, – Господин Портос, может быть, я показался вам тупым, трусишкой, неженкой, и все же я настаиваю на короткой беседе с вами, когда аудиенция господина епископа закончится.

– Да жалко мне, что ли? – сказал Портос, – Потолкуем! Занимайтесь своей политикой, а у меня дело поважнее.

Глава 3. Иезуит и иоаннит

– Вам не стыдно? – спросил дон Энрике, когда шаги Портоса затихли.

– Что? – ласково спросил Арамис, – О чем вы изволите говорить, сын мой? Я, право, не понимаю.

– Вы отлично все понимаете. Епископ!

– Простите. Нет.

– Вам объяснить?

– Сделайте одолжение. Но только короче, юноша: у меня диета. Принимаю пищу по часам.

– Вы полагаете, вам удастся соблюдать диету, когда Бель-Иль окружат войска Людовика Четырнадцатого?

– Гм. Постараемся держаться до конца,… Что же до моей диеты,… Что вас удивляет, молодой человек? Я больной старик, и всего лишь.

– Достаточно здоровый, чтобы осуществить…

– Опять же я вас не понимаю. Почему вы решили, что я поссорился с Людовиком Четырнадцатым? С чего ему посылать сюда войска? Разве вы не знаете, что Бель-Иль…

– …Форпост королевства, северо-западный страж Франции… Эти ваши штампы вы вбили в голову бедняге Портосу.

– Вы позволите и о Мальте говорить такими же штампами?

– Речь идет не об острове Мальта, а об острове Бель-Иль. Ну, попробуйте.

– Оплот христианства в Средиземном море, – возвышенным тоном произнес Арамис.

– Это соответствует действительности, – холодно заметил дон Энрике.

– Бедные рыцари Христовы, – тон Арамиса сменился на иронический, – Которые, однако, не брезгуют торговлей. А вроде как бизнес – не рыцарское занятие.

– Об этом, ваше преосвященство, лучше говорить не со мной. Я не в курсе торговых операций Мальтийского ордена.

– Зато я в курсе, – хмыкнул Арамис, – Ваши "бедные рыцари" не раз уводили у меня из-под носа добычу, пока я не разобрался, что к чему.

– Это делает честь моим братьям по Ордену, – усмехнулся рыцарь, – Увести добычу из-под носа у такого хищника как вы, у такого прожженного хитреца, это…

– Это больше не повторится, – заявил Арамис, – Что же до лжи, дитя мое, то – кто из нас лжец? Вы, явившийся сюда якобы от имени Атоса или мы – готовые принять посланца нашего дорогого друга с распростертыми объятиями.

– Я не имею в виду Портоса. Что же до распростертых объятий… Мне не по душе поцелуи Иуды!

– Вы забываетесь, сударь! – вскричал Арамис.

– Простите, я увлекся… Но вы предали еще одного человека.

– Я сам – жертва предательства, раз на то пошло, – грустно сказал Арамис, – Я доверился глупцу, или "благородному человеку", как изволил выразиться граф де Ла Фер.

– Вы о господине Фуке? – спросил рыцарь, – Но он арестован.

– Фуке арестован? – переспросил Арамис.

– Арестован Д'Артаньяном по приказу короля, – бесстрастно сказал дон Энрике. Арамис с сомнением взглянул на испанца.

– Неужели вы думаете, что я проделал такой путь, чтобы рассказывать вам сказки, ваше преосвященство?

– Я этого не знал… Странно, почему мне не сообщили.

– Просто… контрразведка Мальтийского Ордена работает лучше, чем шпионы иезуитов и секретная полиция Короля-Солнца.

– Ну конечно, – справившись с собой, сказал Арамис, – У Ордена – контрразведка, и иезуитов – шпионы. Так кого же я предал?

– Вы предали брата короля, который поверил вам как Богу! Он решил, что вы от Бога. Но вы не от Бога, епископ, вы от сатаны!

– Брат короля? Да я почти не знаком с молодым герцогом Филиппом Орлеанским.

– Я не о младшем брате короля говорю. Я говорю о другом Филиппе. О близнеце Людовика Четырнадцатого.

– Откуда вам это известно? Ни за что не поверю, чтобы Атос…

– Нет, не Атос. У нас, кроме Атоса, много источников информации.

– Если вам это известно, знайте же, что я не сложил оружие и не потерял надежду спасти принца.

– И как же вы это сделаете?

– Позвольте мне не разглашать мои планы, – улыбнулся Арамис.

– Не разглашайте, – вздохнул рыцарь, – А разве Портоса вы не предали, втянув в этот заговор? Вы скажете, что все было рассчитано, что успех был гарантирован. Но ваша адская машина дала сбой. Вы же знали, что Портос откажется от участия в заговоре, если узнаете всю правду! Вы одурачили его! Портос действовал вслепую, и сегодняшняя моя встреча с ним – лишнее тому подтверждение.

– Вы наговорили много дерзостей, юноша. Но я буду великодушен и отпущу вас с миром.

– Я говорил вам правду, епископ, хоть вам и неприятно ее слышать. И, действительно, кто вы, и кто я? Я – мальчишка, только недавно надевший рыцарский плащ – против генерала иезуитов.

Арамис искоса взглянул на него.

– Не отпирайтесь, я знаю и это.

– Это делает честь вашей контрразведке, господа иоанниты. Но мы никогда не враждовали – я имею в виду иоаннитов и иезуитов.

– Идущие с иоаннитами, не идите с иезуитами, – сказал дон Энрике.

Арамис хотел поправить его, но латинское изречение, звучало не к чести иезуитов. В оригинале было "Идущие с Иисусом, не идите с иезуитами". Он сказал только:

– А если что… – и многозначительно замолчал.

– Если что, дитя мое, вспомните тамплиеров.

– Вы угрожаете?

– Предостерегаю.

– А я явился, чтобы предостеречь вас! Я только гонец, но… Идущий за мною сильнее меня.

– Святого Жана цитируете? Не Иисус же идет за вами, чтобы вершить Страшный суд?

– Страшный Суд? О нет. Страшный Суд вы сами будете вершить над собой, если не захотите внять нашим предостережениям.

– Но святой Жан и Иоанн Иерусалимский…

– Не одно и то же. Я знаю, – сказал рыцарь.

– Довольно разговоров о предательстве! – воскликнул Арамис, – Поражение – еще не крах! Одна проигранная битва – еще не полный разгром. Мы соберемся с силами и нанесем ответный удар деспотизму. Тогда Филипп, близнец короля, будет свободен, и Портос получит свое долгожданное герцогство.

– А ваш "летучий отряд" или "тайная полиция"? Их судьба вас не тревожит?

– Им был дан приказ рассеяться по стране. В нужный момент они соберутся. Место сбора они знают.

– А вам не кажется, что Портос не примет герцогский патент от лжекороля? Каким бы он ни был честолюбивым. Вы ставите не на ту карту. Вы опять проиграете, как с Фуке. Вы очень разочаровали меня, епископ.

– Бедное дитя! – сокрушенно вздохнул Арамис, – И в чем же?

– И это вы называете дружбой?! Втянуть старого друга в преступление – да будь у вас здесь, на Бель-Иле, оплот фальшивомонетчиков, контрабандистов, пиратская база – что это по сравнению с тем, что сделали вы?

– А что я сделал? – надменно спросил Арамис.

– А чем вы лучше Кромвеля? Кровавый Нол действовал, по крайней мере, открыто! Разве не преступление – похищение законного, коронованного короля! И это совершил священник!

– А если этот законный, коронованный король принесет много бед моей стране? И устранить его – единственная возможность выправить положение?

– Посадив на трон послушную вам марионетку? А если заартачится – убрать и того?

– Я не такое чудовище! – возмутился Арамис.

– Мушкетеры… – вздохнул дон Энрике, – Я так много слышал о вас. Еще в детстве. Я мечтал встретиться с вами. У меня тоже есть друзья, и я очень люблю их. Но никогда – слышите! – никогда я не втянул бы их в обреченное на провал дело.

– Да что вы знаете о нас и как вы смеете судить о нас? – резко спросил Арамис, – С Атосом вы, по вашему признанию, беседовали минут пять…

– Пяти минут было достаточно, – заметил дон Энрике.

– Да? – спросил Арамис, – Мой дорогой друг оправдал ваши ожидания?

– Да. И Портос оказался таким, каким я его представлял. Кроме… психологии.

– Это его новый конек, – улыбнулся Арамис, – Вам остается разыскать нашего четвертого товарища – Д'Артаньяна.

– Да, епископ. Остался Д'Артаньян. Мир тесен – свидимся где-нибудь. Правда, я уже видел Д'Артаньяна, а он меня – нет.

– Где же? При Дворе Людовика?

– Нет. Ни за что не угадаете. Здесь, на Бель-Иле. В прошлом году.

Арамис пристально посмотрел на дона Энрике.

– Я был переодет, разумеется, – пояснил испанец.

– Контрразведка? – спросил Арамис.

– Контрразведка, – ответил дон Энрике, – Не подумайте плохого – цель моей «командировки» – знакомство с новыми технологиями оборонных сооружений. И говорю это я вам потому, что теперь могу рассекретить эту информацию.

– Полагаете, Мальта укреплена лучше?

– Не полагаю, а знаю, – сказал дон Энрике, – Приезжайте, сами убедитесь.

– С места не сдвинусь, – заявил Арамис, – До тех пор, пока…

– Пока не победите Людовика? Но хоть Портоса отпустите!

– А разве я его держу?

– Мне показалось, что Портос здесь вроде заложника.

– Кажется – креститесь, рыцарь.

Энрике де Кастильо демонстративно перекрестился. Арамис бесстрастно смотрел на него. Потом так же демонстративно перекрестился, глядя в глаза юноше.

– Вы ожидали, что Сатана, Демон, Люцифер начнет корчиться и испускать вопли и стоны во время крестного знамения?

– Нет, – сказал дон Энрике, – Бесы хитры, и так можно дурачить профанов. Демоны Семнадцатого Века научились приспосабливаться. Но разве вы, духовное лицо, посмеете сказать, что инквизиция, позор и чума Испании – от Бога? Варфоломеевская ночь, кровавая страница в истории Франции – от Бога? Это – от Сатаны! Я убежден в этом!

– Демагогия, – холодно сказал Арамис, – Реки крови Божьих созданий, что пролили ваши братья по Ордену, начиная с его основания – от Бога? Вы же не стремитесь подставлять щеку врагам Веры Христовой и принять мученичество, как то делали первые христиане?

– А Сент-Эльм? – закричал иоаннит, – Защитники Сент-Эльма – разве они не были нашими мучениками? Когда была осада Мальты!

– А миссионеры моего Ордена – разве они не были нашими мучениками? – прошептал Арамис.

– Демагогия, – сказал рыцарь, – Но мы теряем время в пустых спорах. Я не в ответе за все дела Мальтийского Ордена. Но, если я вас правильно понял, вы смеете угрожать нам? Не становитесь на пути иезуитов, иначе вас ждет судьба тамплиеров? Разве мы конкуренты? Надо искать то, что нас объединяет, а не усугублять раздор. Я уважаю и чту память ваших отважных миссионеров, так же как и вы – это я видел по вашему лицу, преклоняетесь перед героями Сент-Эльма.

– Раз уж мы заговорили о конкуренции – вспомните историю. Разве тамплиеры не были вашими конкурентами? Разве между двумя рыцарскими организациями не было соперничества? Интриговали и те, и другие. Вспомните историю, вспомните, дитя мое.

– Я знаю больше, чем вы думаете. Но крушение тамплиеров в четырнадцатом веке и для наших было, по-моему, катастрофой. Однако, епископ, времена изменились. Мы не так связаны с Людовиком XIV, как тамплиеры с Филиппом Красивым. Нас Король-Солнце не сокрушит, да это ему и не надо. Нас считают драчливыми, воинственными, но я лично это не считаю недостатком. А вы блефуете!

– А если бы я взял на себя роль и Филиппа Красивого и роль Папы Римского, – как бы вскользь заметил Арамис.

– Вот это да! – со смехом сказал рыцарь, – Ему предлагают убежище, а он угрожает.

– Убежище? Мне? Вы смеетесь! Я, как нищий, буду просить у вас пристанища? Словно я не Генерал Ордена, смею заверить, более могущественного, чем ваш, а какой-то бедолага, отбитый у мусульман купчишка, обращенный в рабство?

– Гордыня вас погубит, – вздохнул дон Энрике, – Если бы только вас, беда небольшая. Но вы на краю бездны. И вы туда же увлекаете беднягу Портоса. На что вы рассчитываете?

– Позвольте мне не разглашать мою информацию, – повторил Арамис.

– Не разглашайте! Но позвольте мне быть откровенным.

– Я само внимание.

– Черное и белое, – сказал дон Энрике, – Свет и тьма. Эта борьба идет в душе каждого человека.

– Вы сообщаете мне нечто экстраординарное, – усмехнулся Арамис.

– О нет! Это простая истина. Но люди не так плохи, какими вы их считаете. Можно, я поясню на конкретных примерах?

Арамис кивнул.

– Возьмем историю с генералом Монком и вашим другом Атосом. И как противоположность вы – и Фуке, которого вы успели достаточно хорошо узнать. Которому вы служили.

– Служил?! – надменно переспросил Арамис.

– Простите, оговорился, я все-таки иностранец. Подберите другое слово, которое лучше охарактеризует ваши отношения с суперинтендантом. Оказывали покровительство, так лучше? Но согласитесь, что вы в Во лучше знали Фуке, чем Атос Монка в Ньюкастле. Он и видел-то его в первый раз. Восстановим ситуацию. К английскому генералу является иностранец. Заявляет, что где-то в подземелье зарыт миллион золотом. Кругленькая сумма, правда – даже для генерала? Что стоило этому генералу, вооруженному до зубов, прихлопнуть заезжего иностранца, даже не вооруженного? Атос сделал ставку на белое – и выиграл. Монк оказался порядочным человеком. А банк – усмехнулся рыцарь, – Сорвал Карл Второй. А подумайте-ка, епископ, подумайте, каждый ли генерал отпустил бы с такими деньжищами иностранного «путешественника», скажем так,… Да еще и посланца Карла Второго.

– Вы не знаете всех деталей, – возразил Арамис.

– Да знаю я, – сказал дон Энрике, – Д'Артаньян, ящик, «рыбаки»… Добавьте к тому же, что политическая ситуация благоприятствовала реставрации Стюартов, народ ждал короля. Знаю я все это. Кстати, в Англии, мушкетеры, не зная, друг о друге, были заодно. А в Во гасконец был против вас! И вот – вы и Фуке. Вы беретесь обучать Портоса психологии, а сами так грубо ошиблись с господином Фуке. Вы поставили на черное – и проиграли.

– Допустим. Только глупец не признает своих поражений. Но вы еще очень молоды, дон Энрике. Вы очарованы Атосом, это понятно. Но люди не ангелы. Генерал Монк оказался порядочным человеком, а не лукавым лицемером и жадным до денег солдафоном. Атосу чертовски повезло. Мой друг надеялся на светлую сторону души Монка. Это ему, кстати, свойственно. В тот раз Атос победил. Но что выиграл господин Фуке, совершив благородный поступок? В прошлом – богатейший человек королевства, ныне – безвестный узник.

– Во всяком случае, он выполнил свой долг.

– И, возможно, жалеет об этом. Чистая совесть – это прекрасно. Но, повторяю вам, юноша, люди не ангелы. Или в Людовике Четырнадцатом победило светлое начало? Что вы на это скажете? Будь это так, я не встретился бы с моим другом за ужином у господина де Безмо – это комендант Бастилии, если вы не в курсе.

– Я в курсе, – сказал рыцарь, – В Людовике идет внутренняя борьба. Свет и тьма борются в его душе. В защиту Людовика скажу только, что он все-таки уступил Д'Артаньяну.

– Полагаете, очень весело жить под дамокловым мечом? – спросил Арамис с грустью.

– Полагаю, не очень весело, – ответил рыцарь, – Но выслушайте наши предложения. Быть может, мы все-таки договоримся.

– Что ж, – сказал Арамис, – Говорите. С этого и следовало начинать, молодой человек.

Глава 4. Мальтийский вариант

– С чего мне начать? – спросил дон Энрике.

– А начните-ка с себя, – мягко сказал Арамис, – Расскажите о себе. Вы о нас много знаете, а я вас совсем не знаю. Вот и расскажите, что считаете нужным.

– Я не знаю, что говорить, – вздохнул рыцарь, – Да стоит ли? Разве вам интересно?

– Вы были так красноречивы и остры на язык, когда речь шла о королях и министрах, а когда заговорили лично о вас – вы смущаетесь.

– Спрашивайте, я отвечу.

– Сколько вам лет, дон Энрике де Кастильо?

– Двадцать… скоро будет.

– Скоро – это через год или через два?

– Через год, – виновато сказал дон Энрике. Арамис улыбнулся.

– Вы недавно в Ордене?

– Сравнительно недавно.

– Вы не хотите уточнить?

– Помните мирный договор между Францией и Испанией? Помните, когда ваш король женился на Марии-Терезии? Вот. С тех пор.

– А до тех пор, чем вы занимались?

– Учился. Были кое-какие приключения… И еще… готовил себя к военной карьере.

– Ваши родители не возражали против вашего решения?

– Мой отец погиб в битве при Рокруа. А мать была согласна. У меня есть еще старший брат. Он женат. Дети есть.

– Вы мечтали стать полководцем? Взять реванш… за Рокруа? Стать испанским Конде?

Дон Энрике вздохнул.

– А мирный договор сделал реванш невозможным, и вы решили обратить свой меч против мусульман?

– Да, примерно так все и было. Но откуда вам известно?

– Я же священник, мой юный Сид!

Дон Энрике совсем смешался.

– Зря я сболтнул о Сиде, – сказал он, – Привычка.

– Во Франции Сид очень популярен, – сказал Арамис, – С легкой руки господина Корнеля. Впрочем, кабальеро, возможно, у вас еще будет случай стать вторым Сидом или "испанским Конде". И отомстить Людовику Четырнадцатому за вашего отца, убитого под Рокруа.

Дон Энрике насторожился.

– При чем здесь Людовик? Разве пятилетний карапуз в ответе за гибель полковника испанской пехоты – это у нас лучшие войска! Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что война, о которой вы мечтали, может начаться в скором времени. А испанская пехота… Я знаю, чего она стоит. И вы, быть может…

– Этим-то вы и страшны, – перебил дон Энрике.

– Я сам?

– Вы – иезуиты. Вы для того выпытывали мою биографию, чтобы натравить меня на Францию? А у меня нет предубеждения против французов. У меня есть друзья, ваши соотечественники, и я уверен, что войны не будет.

– Испания может выступить в защиту прав принца-узника. Вот вам и война. Вы ведь знаете, в каком родстве этот несчастный пленник с его католическим величеством, королем Испании.

– Брак Людовика Четырнадцатого и Марии-Терезии сделал эту войну невозможной. Тем более теперь, когда у них дофин родился! К соглашению можно прийти путем переговоров. Договорились же наши страны по всем статьям, когда мир висел на волоске. И даже с мятежным Конде уладили.

– Мятежный Конде – не близнец короля. На Людовика нужно оказать очень сильное давление, чтобы он уступил. Но он уступит.

– Я вас слушаю и удивляюсь! Вы, француз, собираетесь подготовить вторжение испанцев? Хотите повторить «подвиг» Анри де Сен-Мара? Вспомните, как оборвалась его жизнь!

– Я все-таки старше и опытнее Анри де Сен-Мара…

– И значительно хитрее… – вставил рыцарь.

– А разве вас не возмущает судьба принца, чьи права так жестоко попраны?

– Возмущает. Но я скажу вам одно: эти вопросы нужно решать мирным путем. И лучше забудьте об испанском варианте!

Арамис усмехнулся.

– Есть еще и английский вариант. Наш бедный узник – двоюродный брат Карла Второго.

– Карл Второй живет с Людовиком душа в душу.

– Карл Второй не знает некоторых обстоятельств из личной жизни его горячо любимой сестры. До Англии еще не дошла информация о гомосексуальных наклонностях Филиппа Орлеанского. Эта информация как бомба, готовая взорваться, стоит моим людям поджечь фитиль. И в нужный момент эта бомба сдетонирует…

– И все это ради жизни и свободы близнеца Людовика? Расславить на всю Англию то, что так тщательно скрывает от общества семья французского короля?

– Цель оправдывает средства, – холодно сказал Арамис.

– Грязные средства ради благой цели?

– Какой вы еще идеалист, дон Энрике!

– Вот, что внушает мне отвращение в деятельности вашей организации, господин генерал иезуитов! И вы, не гнушающиеся никакими средствами, еще присвоили своей шайке святое имя Иисуса!

– Я не царь Ирод и младенцев не убиваю. Но мое терпение не беспредельно. Думайте, что говорите, молодой человек!

– Прошу прощения, епископ, я увлекся.

– Вы сами в начале нашей беседы изволили упомянуть о том, что объединяет наши организации, а не разъединяет. Я позволю себе повторить приведенную вами цитату. "Идущий за мною сильнее меня". Иоанн Предтеча говорил об Иисусе. Льщу себя надеждой, дорогой иоаннит, что иезуиты в конечном итоге окажутся сильнее. К вящей славе господней, – кротко сказал Арамис.

– Вы профанируете имя Иисуса, – печально сказал дон Энрике.

– Вот как? А вы забыли о наших миссионерах, рядовых членах нашего Ордена, которые несут свой крест в далеких диких странах – во всем мире, проповедуя слово Божие? О людях, беззаветно преданных святой Вере Христовой, идущих на пытки и мученичество во имя торжество нашей веры.

– О них я не забыл, – тихо сказал дон Энрике, – Мы уже говорили о наших мучениках.

Он встал и перекрестился.

– Вечная память. Да, эти люди делают честь вашей организации. Это я и имел в виду, говоря о том, что нас объединяет. И, надо отдать вам должное, образование у вас тоже на высоком уровне. Но в вопросах военной подготовки, в морских сражениях вам до нас далеко!

– Мы еще очень молоды, – заметил Арамис, – У нас еще все впереди. И. кстати, основатель Ордена иезуитов, дон Игнасио Лойола был испанец. Ваш соотечественник, – и он слегка кивнул головой.

– Я знаю. А первый Магистр Ордена Госпитальеров, Раймунд де Пюи был француз. 1118 год. Если не ошибаюсь. Ваш соотечественник, – и Энрике в тон ему раскланялся.

– Браво, рыцарь! – улыбнулся Арамис, – А о наших методах предоставьте судить нам самим. Вы еще восторженный юноша и готовы считать иезуитов слугами дьявола, этакими ассасинами, исчадиями ада, потому что мы допускаем в борьбе с врагами нашей веры любые средства, включая кинжал, яд, политическое убийство, шантаж? Согласен, это не по-рыцарски. А мы себя рыцарями и не величаем. Я не лицемерю с вами, дон Энрике. Ваши-то тоже не невинные овечки. Но наши возможности шире, потому что мы допускаем те методы, от которых вы с юношеским максимализмом брезгливо открещиваетесь. Я признаю приоритет Мальтийского Ордена в военных вопросах. Я признаю ваши научные и медицинские достижения.

А сами-то вы участвовали в этих сражениях, которыми так прославились господа иоанниты?

– Еще нет. Но за ранеными мне доводилось ухаживать. Это входило в программу обучения.

– У вас еще все впереди, – грустно заметил Арамис, – Но, несмотря на ваш юный возраст, вас послали с таким серьезным поручением?

– Да, епископ. Мне доверяют, и меня сочли достойной этой чести. И еще я был вроде секретаря при Великом Магистре и его конфидентах.

– Тогда понятно, что вы владеете такой обширной информацией. Скажите, если Англия и Испания объединятся против Людовика, могу ли я рассчитывать на Мальту?

– Мальта против Франции? Вы с ума сошли!

– Не против Франции, а против Людовика XIV! Хоть Людовику и приписывают слова "Государство – это я!", постараюсь доказать ему обратное. Людовик XIV еще не Франция. Много на себя берет! Словом, если я создам политический кризис, могу ли я быть уверен в солидарности Мальтийского Ордена?

– Вы хотите сказать – спровоцируете политический кризис? И на какую солидарность вы рассчитываете? На войну?

– Гм… Не обязательно. Кризис – еще не война. Например, морская блокада…

– Наши никогда не пойдут на это, – убежденно сказал дон Энрике, – Вы, что ли, хотите, чтобы наш флот не пропускал суда из Тулона, Марселя и других портов южного побережья? А с севера натравить Карла Второго? На Карла тоже не рассчитывайте! Если ваша информационная бомба взорвется, Англия это переживет! После казни Карла Первого и непрерывных гражданских войн англичан уже ничем не удивишь. Что же до нас… Делать нам, что ли, нечего, чтобы закрывать морские пути для кораблей из Тулона и Марселя? Вы сидите здесь в глуши и не знаете, что на свете творится!

– Так расскажите, будьте так любезны. Развлеките провинциального священника.

– Подождите. Пожалуйста, подождите. Я в некотором шоке от того, что узнал от вас. О вашем испанском, английском, мальтийском вариантах военного блока против вашей родины.

– Никоим образом. Я устал повторять вам одно и то же – я угрожаю лично Людовику Четырнадцатому. От этого я не отказываюсь. И беру под защиту его всеми забытого брата-близнеца.

– Всеми?

– Всеми – кроме меня! Никому не нужный, лишний принц, лишняя лилия в венце французских королей. Дитя, обреченное на безвестность и забвение, брошенное собственными родителями. Разве не так? А Людовик… Он вам всем еще покажет. Он уже начал, и начало было впечатляющее! Я не исключаю возможность войны. Но короткая война – и затем продолжительный мир, гарантом которого будет Филипп, мой принц. Это лучше, чем череда непрерывных войн, в которые втянет Францию Людовик. Четырнадцатый. Вот что я хочу предотвратить. Вот что вы, мальчишка, никак не можете понять.

– Но в этой даже «короткой», даже «маленькой» войне будут новые жертвы! Не должны христиане убивать друг друга! Грех это!

– Это на Мальте вас осенило?

– Можно считать, что да. И поверьте, нам лучше объединиться против общего врага, с которым мы ведем борьбу почти в одиночку много лет подряд.

– Вы о мусульманских пиратах?

– О них, проклятых.

– К чести Испании, должен заметить – ваша страна давала отпор этим отщепенцам.

– Благодарю вас от имени Испании, – церемонно сказал дон Энрике, – да будет вам известно, что Франция вступила в войну с Алжиром.

– О! – воскликнул Арамис, – Отличная новость! И кто же руководит этой экспедицией?

– Герцог де Бофор.

– Тем лучше! Вы не поняли? Объясняю. Мне не хотелось бы драться с Бофором. Герцог мой старый друг. Я опасался, что его Людовик пошлет на Бель-Иль. Это было бы печально – велеть открыть огонь по Бофору. А если корабли нашего славного адмирала ушли в Алжир – от всей души желаю милому герцогу победы, попутного ветра, как говорится – семь футов под килем. И мы за обедом непременно выпьем за тех, кто в море. А поскольку у Людовика не лучший в Европе флот, я могу не опасаться нашествия и перевести дух.

– Вы так полагаете? – печально спросил дон Энрике.

– Я уверен, что Людовик не осилит войну на два фронта. Но нельзя ли поподробнее о милейшем Бофоре? Впрочем, ваша новость стоит того, чтобы мы не откладывали до обеда.

Арамис позвонил. Принесли вино.

– Итак – до дна – за тех, кто в море.

– За тех… – тихо сказал дон Энрике. – О Бофоре?

– О Бофоре.

– Я расскажу вам все, что знаю, хотя знаю я не так уж много. А для начала взгляните на это, – с этими словами дон Энрике достал из кармана сложенную афишку, развернул ее, и, расправив на столе, подал Арамису. С афишки улыбался розовощекий усатый красавец в гвардейском мундире на фоне парусника и ярко-голубого моря. Заставка в низу афишки изображала шпаги, ядра, мушкеты, пушки. Якорь. В центре композиции афишки красовался раскрытый пиратский сундук, битком набитый золотом и разными сокровищами.

– Солдат! Хочешь разбогатеть? Вступай в армию Бофора! – прочел Арамис и иронически заметил: – Дешевка! На такую рекламу клюнут разве что романтические мальчики, подобные вам, дон Энрике…

– У вас другие предложения?

– Надо подумать, – сказал Арамис, – Я не занимаюсь рекламой и вербовкой охочих до приключений юнцов. И я, честно говоря, не успел свыкнуться с этой мыслью – о том, что мы вступили в войну. Все это как-то неожиданно. И подобными афишками увешан весь Париж? Кто же художник? Исполнено смело, надо отдать должное… Люк… Люк Куртуа… Люк Куртуа? Такого не знаю. Кто-то из молодых.

– Я привез вам только один вариант – наиболее яркий и нахальный. Есть и другие подобные произведения, более тупые. Париж, вы говорите? Не только Париж. Я проезжал Нант, там все этими бравыми ребятами увешано – от лавок до церквей. Люк – художник при Штабе Бофора. Восходящая звезда, говорят. Даже по этой работе видно.

– Что ж, – сказал Арамис, – Когда-то надо было начинать. Правда, несколько преждевременно…

– Но теперь, епископ, появляется возможность выступить единым фронтом против общего врага. Если ли смысл в том, чтобы распылять силы на междоусобицы? Это еще один мой аргумент против вашего варианта. Я не уверен, что Испания соберет большой флот. Но Пираты Берберии – наши заклятые враги. Франции они так не досаждали, как Испании, должен заметить. Политика в Средиземноморье складывается так, что ни королю Испании, и Великому Магистру невыгодно ссориться с Людовиком Четырнадцатым. Мы должны быть едины.

– А конкретнее? Мы – это…

– Мы – это вот!

Энрике де Кастильо нарисовал геральдическую лилию, восьмиконечный крест Мальтийского Ордена, льва и замок – эмблему Испании.

– Сколько в вас еще детского пафоса и романтики, дон Энрике! Лилии Франции… Львы и замки Леона и Кастилии, крест Мальтийского Ордена… Украсьте этими дорогими вам символами вот эту афишку.

– Люди умирают за эти символы, епископ.

– Новобранцев Бофора приглашают умирать не за символы, а за сокровища, – Арамис щелкнул ногтем по сундуку с золотом на заставке, – В соответствии с нравами эпохи. За лилии! Держите карман, сир. Таких дураков нынче нет.

– Такие дураки еще остались. И я один из них. На протяжении столетий мой Орден воевал с исламом, – сказал дон Энрике, – Из этого не делали шума, это была наша работа. Наша повседневная жизнь. Беспрерывная война. Но во Франции экспедицию Бофора провозгласили Девятым Крестовым Походом, и вся эта экзотика моментально вошла в моду. Мы присоединимся к Бофору. Но все то, что предшествовало этой войне, напоминало разрекламированную премьеру модной пьесы – жанр определить затрудняюсь, ваше преосвященство.

– Жанр определит время, – заметил Арамис.

– И вот: зрители ждут! Зрителям нужно нечто экстраординарное!

– Бофор зрителей не разочарует, – улыбнулся Арамис, – Значит, с Людовиком мир и дружба. А мой протеже… Я о принце говорю – будет гнить в тюрьме?

– Знает кошка, чье мясо съела, – фыркнул дон Энрике.

– А это вы к чему?

– Что же вы его в Во-ле-Виконте бросили на произвол судьбы?

– Так сложились обстоятельства. Но принц жив, я уверен, что Людовик не осмелится казнить брата. Боюсь только, бедный юноша попал из огня в полымя. И сейчас камера Бастилии показалась бы дворцом по сравнению с нынешним местом его заключения. Я склонен это предполагать потому, что после побега или неудачного похищения из тюрьмы за узником обычно ужесточают надзор. Это грустно, но приходится смотреть правде в глаза.

– Это тайна и для нас, епископ. О судьбе принца и нам ничего не известно. Но можно и нужно добиваться его освобождения законным дипломатическим путем. Такова точка зрения моих руководителей. Упомянутые вами европейские державы могут морально осудить Людовика и требовать восстановления нарушенных прав его брата, французского принца и испанского инфанта. Для Англии и Испании Филипп не чужой – мы говорили об этом. А вам мы готовы предоставить убежище. И не сравнивайте себя с освобожденным пленником мусульман. И к вам и к вашему другу будут относиться как к представителям принца, как к его ближайшим сторонникам, словом – как к важным персонам.