Текст книги "За кулисами (СИ)"
Автор книги: Марина Лётная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
1.4
Мне кажется, или люди, у которых нет детей, беспечны? Третий человек за последние несколько минут вводил меня в ступор необъяснимым пренебрежением к существованию моей семнадцатилетней сестры в тысячах миль от Нью-Йорка. Клэр захлопнула следом дверь изнутри, задвинув щеколду, и тут же возникла рядом, настойчиво заглядывая лицо. Я старательно пыталась увести нервный взгляд, спрятаться от её чуткого внимания.
На подоконнике была подготовлена сумка, из кармана торчал паспорт с вложенным билетом до Сан-Франциско. Я вцепилась взглядом в белый корешок с временем вылета и расстроенно скривилась от поглощающей меня неопределённости. Распрощаться с уроками в студии и постоянными учениками я ещё хоть как-то могла себе позволить, но оторвать от обучения в колледже семнадцатилетнюю сестру я не имела права. И вместе с тем отказ от возможности настолько исключительной, о которой я даже мечтать бы не смела, не мог не привести меня в уныние. К сожалению, нас с работой в театре Макарти разлучала моя ответственность за Молли, и она сильно перевешивала над личными желаниями.
– Моя сестра не может быть одна в другом городе! Что за вздор оставить несовершеннолетнего ребёнка на полгода! ― Я обезоруженно развела руками, желая услышать хоть один здравый аргумент, что разубедит совестливого человека, но для Клэр эти фразы явно были пустым звуком.
Работа над постановкой в Нью-Йоркском театре на пару с Фордом, проживание, премьера, гастроли и бешеный гонорар. Минимум полгода вдали от Молли и студии. Брэндон настойчиво интересовался, пытаясь зайти за мной следом, почему за сестрой не могут “присмотреть” родители… Его спесь в ухмылке до сих пор казалась мне противно-пренебрежительной, и от накатившей тошноты я едва сглотнула ком в горле.
Мы с Клэр обе вздрогнули от оглушительного настойчивого стука в дверь.
Щеколда умоляюще задребезжала, и девушка, что расположилась на коленях около меня, поторопилась впустить настукивающего, как дятла, блондина. Только он мог позволить себе лупиться в дверь, за которую я убежала от него же самого. Створка распахнулась, и порог перешагнула уверенная, хоть и немного обеспокоенная, фигура.
– Я пришёл тебя убедить. Хватит ломаться, ― поганец думает, что я жду от него уговоров. Я вскочила; мои напряжённые злостью руки нашли себе место только на груди, скрестившись от неконтролируемого недовольства.
– Мы не сработаемся, Брэндон!
Мы не сработаемся…
Путь до дома занимал пять часов. Иллюминатор в кромешной тьме снаружи отражал слабые огни лампочек внутри самолёта. Иногда неразборчивый мерцающий свет сменялся чёткой оранжевой паутиной городских улиц, что мы пролетали. Уикенд подошёл к концу: полночь я встретила в Нью-Йорке и второй раз где-то над Колорадо. Салон самолёта был погружён в слегка гудящую сонливую тишину, но мне не спалось вторые сутки. Я не прекращала думать о работе в театре и будущем Молли, потому что не могла оставить сестру и вместе с тем отказаться от своего танцевального прорыва на большой сцене.
Да, моя скромная семья ― я и младшая сестра ― у меня на первом месте. Молли в свои полных семнадцать довольно умна и рассудительна, знает, чего хочет, и стремится стать художницей. Я ни чуть не ставила под сомнение её благоразумие и своё же воспитание, когда отказывалась от манящего предложения, но где-то в глубине души я просто знала, что работа вдали от дома ― не потребность, а личная прихоть. У нас уже были работа и учёба в Калифорнии, личная жизнь, друзья, дом. Деньги. Я себе и представить не могла такой сценарий, где Молли прощается с академией искусств, куда грезила поступить с юных лет, где не сможет видеться с одногруппниками, подругами или будет предоставлена сама себе, когда до совершеннолетия ещё целый год.
Самым верным решением было бы отказаться. Несмотря на то, что я знала, от чего отказываюсь. От уникального опыта в команде сильнейших танцоров, от новых знаний и танцевальных техник, от непомерного гонорара и гастролей по всему миру. От возможности найти вторую семью в творческом кругу, от новых впечатлений и совершенно других, более лучших возможностей и для Молли в будущем. Я отказывалась от тесного общения с человеком, успевшим проникнуть мне в подкорки сознания, как самый яркий и эксцентричный фейерверк эмоций в моей жизни, от его голубых глаз в полуметре от меня ежедневно и утомительных, но необходимых мне для тонуса гаденьких шуток. А ещё я отказывалась от разрушения уже выстроенных с трудом отношений с сестрой: от редкого общения с Молли и крохотного, смешного участия в её судьбе.
Но, к моему удивлению, Крэг не готов был отказаться от меня, а потому в Сан-Франциско помимо сувенира для сестры я привезла довольно неожиданные новости. Я не смогла отделаться от уговоров блондина и обещала Макарти подумать.
***
Дом встретил меня неожиданным и безмятежным творческим беспорядком: гостиная заставлена холстами, все возможные поверхности тумб и столешниц уставлены красками, опустошенными кружками вперемешку с упаковками и фантиками от снеков и шоколадок. Кухня выглядела как цех на злополучной макаронной фабрике, признаться, я и плиту не сразу узнала среди ошмётков от еды и стопки немытых сковородок. Следуя в свою комнату, я пыталась на ходу предотвратить трехдневный урон нашего милого девчачьего гнездышка, цепляя в сторону урны небрежно оставленный мусор.
Если такое Молли натворила под присмотром моей подруги за несколько дней, то во что бы она превратила апартаменты за шесть месяцев…
– Доброе утро, мышонок, ― её глаза округлились от ужаса и только что выплывшая из комнаты юная девушка вздрогнула, избавившись от остатков сна на нежном помятом личике. Время моего приезда не было секретом, но Молли явно была обескуражена, теперь как и я.
– Привет! ― Сестра громко вскрикнула то ли радостно, то ли напугано, но подойти за объятиями так и не решилась, потерянно рассматривая квардак за моей спиной. Я обернулась, вторя её взгляду.
– Довольно грязно, ― странно, но я не выдавала раздражения в голосе, которым могла бы напугать сестру. Если только лёгкое удивление… А вот к подруге у меня назрели пару серьёзных вопросов. ― Молли, ты была здесь одна всё это время? Разве с тобой не должна была ночевать Джорджия?
– Нет… Ну она приходила, ― Я не смогла удержать шумного удивленного вдоха. В то время, как я считала, что сестра под присмотром, подруга наплевала на мою просьбу и вместо ночевок "приходила" к Молли. Девушка, глядя на моё загоревшееся и по ощущениям покрасневшее лицо, часто заморгала. ― Только не ругайся на неё! Это я попросила, чтобы Джорджия оставила меня одну… Она не при чём!
– Как же не при чём?! Я просила её первее присмотреть за тобой! ― В коридоре послышался звон ключей и шум в замочной скважине. Интересно, что ещё она здесь забыла в шесть утра?! Свою совесть? Решила навестить сестру прямо перед моим приездом?..
– Прости, ― девушка попятилась в сторону двери, словно пытаясь спрятаться от предстоящего разговора, а я поглядывала за дверной проём в коридоре, нервно ожидая появление подруги. Как вообще можно было пойти на поводу у подростка, когда я ясно дала понять, что нужно делать?
– Здравствуй, ― вместо виноватого выражения лица я столкнулась со спокойным и даже нагловатым взглядом. Стройная смуглая девушка вальяжно обошла гостиную и возникла рядом с нами. ― Молли, дома грязновато. К приезду Мишель могла бы и прибрать, ― она тряхнула короткими светлыми прядями и слабо улыбнулась, приветствуя меня после длительного перелёта.
– Потрудишься объяснить? Я думала, мы договорились, ― Джорджия недовольно поджала губу, поглядывая в сторону неловко мнущейся Молли, и некоторое время мы вдвоём оценивали эмоции друг друга. Для меня её едва уловимая, чуть осуждающая надменность стала неожиданным и неприятным сюрпризом, как и весь впечатляющий квардак прямо с порога.
– Не коридорный разговор. Разгребем стол и попьем чай, ― не слушая возражений, девушка приняла у меня из рук дорожную сумку, отставив её в сторону, и направилась в комнату Молли, пока сестра торопливо юркнула за дверь переодеться.
Я осталась стоять столбом у захлопнувшейся двери, искренне не понимая происходящего. Такое странное утро выдавалось… Разговор с сестрой звенел в моих ушах непониманием и страхом от её поведения. Такое я наблюдала впервые, и чувствовала всем сердцем, что эта маленькая забастовка в квартире адресована мне неспроста. Но за что, я так и не могла вспомнить. Молли была предельно отрешённой и неласковой, вела себя пугливо, а сейчас скрылась за дверью с моей подругой, что-то обсуждая неразборчивым шёпотом. Я стояла прямо у двери, не находя мужества зайти следом, ощущая как мне становится дурно. Эти разговоры могли напугать не только сестру, но и меня. И о каком ещё выборе может идти речь? Нет у меня никакого выбора ― к чёрту ваш театр! Молли нельзя оставлять одну! Я прямо-таки вернулась с небес на землю…
Дверь распахнулась, и девушки проследовали на кухню, игнорируя мои вопросительные недоумевающие взгляды. Я двинулась следом. Интересно, чем заслужила чувствовать себя пустым местом?
– Молли, найдешь три кружки в гостиной? ― Джорджия свалила гору тарелок в раковину и взялась за тряпку. Откуда вообще в нашем доме столько посуды? Я и забыла, что у нас хранились такие супницы… Ощущение, словно не одна Молли из них ела, а орава молодых голодных художников. ― Присаживайся.
На кухне родился клочок чистоты; я расположилась на краю блестящего от капель влаги стола, оценивая, как по-собственнически ведёт себя подруга на моей кухне и испытала лёгкий намёк на чувство, будто я здесь в гостях.
Чайник вскипел, а Молли мялась по другую сторону стола, невзначай поглядывая в мою сторону. Мне стало немного страшно…
– Молли хотела с тобой поговорить. Она попросила оставить её одну и довольно убедительно, поэтому эти три ночи она провела без меня. На счёт кавардака в квартире – сильно не ругайся. Это моё упущение, ― Джорджия отхлебнула из чашки, ожидая моей дальнейшей реакции. Язык не мог пошевелиться, ведь я словно онемела от сухого прямолинейного заявления.
– Я в курсе, что она была одна. Молли сказала, ― сестра часто дышала и смотрела в пол.
– Я подумала, будет лучше, если ещё раз услышишь это от меня, ― застыв в недоумении и нарастающем сердцебиении от необъяснимой несправедливости, я ждала объяснений. И они последовали. ― Понимаешь, ей семнадцать. Она достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться. Ты спокойно могла оставить её и без моего присмотра, потому что Молли можно доверять.
– По бардаку не скажешь, ― я не понимала, к чему она клонит… Но от волнения сердце застучало уже в горле.
– Это не показатель. Она просто дорвалась до свободы, ― последнее слово наглухо врезалось мне в сердце возмутительным негодованием. ― На самом деле, девушка уже в академии учится и с парнем встречается, ― от чего-то у меня поплыло перед глазами, закружилась голова; я откинулась на спинку стула, не понимая, почему узнаю это не от сестры, а от Джорджии. Подруга продолжала повествовать, усугубляя моё самочувствие. ― Славный малый, так же, как и ты, танцами занимается, учится в той же академии искусств. И я его знаю давно. Он приходил, пока тебя не было, ночевал с Молли, ― собравшись с последними силами, я подняла суровый взгляд на подругу, безмятежно попивающую чай.
– Мишель, ты только не волнуйся. У нас ничего не было, он спал в гостиной, ― теперь обеспокоенная и трепещущая от страха Молли завладела моим смятенным взглядом. ― Мы встречаемся уже полгода, и я пригласила его…
– Видишь? Молли просто пригласила к себе мальчика. Они смотрели фильмы, пили чай и ели вредную еду. Ничего страшного ведь не произошло?
Самое страшное произошло прямо сейчас ― я поняла, что сестра не считает нужным делиться со мной событиями из своей жизни. В наших с ней отношениях стала замешана Джорджия, как посыльный, передающая за глаза уже давно устоявшиеся упреки и доказывающая мне, что несовершеннолетняя "взрослая" сестра может водить парней домой и жить одна. Я разочарованно опустила взгляд в наполненную черным ароматным чаем чашку и едва не всплакнула.
– Пожалуйста, прости! Я не рассказывала сама, потому что волновалась за твою реакцию, ― Молли вывела меня из легкого транса, обратив внимание на себя. ― Ты можешь доверять мне больше, чем ты думаешь!
– Мишель, ну правда. Многие в её возрасте живут в кампусах и не видятся с родителями семестрами, сами распоряжаются деньгами, ищут приключения себе на задницу, да ещё умудряются и самостоятельно выпутаться. Да я сама такая была в её возрасте! ― Джорджия пыталась достучаться до меня, каждое слово роняя со всё большим раздражением. Мне это было чуждо. ― А Молли не такая. Ей не нужен алкоголь, если ты переживаешь за это, и я сомневаюсь, что она знает, где достать наркотики.
– Ты нормальная? ― Я вскрикнула, не выдерживая её давления. ― Какие к черту наркотики?
– Да никакие, Мишель! Максимум, что может Молли – это нанюхаться акриловой краски. Ты вырастила художницу-пацифистку с творческим беспорядком в спальне. Молли заслуживает от тебя большего доверия! ― Услышав это слово в очередной раз, я ощутила, как желваки заходили на моих скулах.
– Молли, неужели тебе мало свободы? Разве тебе мало позволено? ― Я развернулась к сестре, уцепившись требовательным взглядом в её широко распахнутые глаза.
– Прошу, давай не будем ругаться… Неужели ты не понимаешь, о чём я?
– Нет, не понимаю! Ты сама себе предоставлена, учишься там, где нравится и как хочется; одеваешься как тебе надо, у тебя есть карманные деньги. В чём проблема? ― С каждым моим словом мы обе дрожали всё больше.
– Проблема в том, что ты не можешь оставить меня на два дня одну! ― Кухня повязла в оглушительной тишине. Молли схватилась за голову, пряча свои заплаканные глаза от моего растерянного взгляда. Джорджия обеспокоенно наблюдала за нами двумя, но сама продолжать не решалась. ― В том, что деньги я трачу на то, что позволишь ты! Дома всегда должны быть безукоризненный порядок и жесткая дисциплина! И самое главное, ты – против Тони!
– Ты встречаешься с Тони? ― От имени этого невоспитанного засранца меня передёрнуло, и я вцепилась в чашку, слегка расплескав капли чая по столешнице. ― С этим заносчивым хамоватым типом?
– Да! Ради меня он поступил в академию, где учусь я! Мы всё это время были вместе, пока ты звонила и просила быть дома засветло! Я не ходила ни на одно его выступление, потому что все они проходят в клубах, а клубы не работают в шесть вечера!
– Так ты собралась ходить по клубам?! ― Что, чёрт возьми происходит с моей сестрой? Затяжной переходный возраст?!
– Мишель! Ты слышишь её? Ей важно быть ближе с Тони. Никто не собирается пьяным скакать на танцполе и блуждать по Норс Бич! ― Джорджия, судя по встревоженному выражению лица, не могла остаться в стороне; каждый раз, когда она вмешивалась в наши выяснения отношений, мне казалось, что девушки вдвоём ополчились против меня. ― Тони неплохой парень! Ума не приложу, почему ты против, чтобы они общались?
– Ты сказала, что с ним знакома…
– Да, верно. Несколько лет назад на баттлах познакомились. Ему тогда ещё не было восемнадцати, но он уже переигрывал даже некоторых твоих учеников. Странно, что ты его не видела. Весёлый он парень.
– Я не знала, что он занимается танцами, не на все конкурсы хожу с учениками. Но танцы тут не при чём! Он приходил к нам один раз в гости и вёл себя просто неподобающе. Я не понимаю, куда смотрят его родители! И Молли! ― Я развернулась к сестре, едва не подскочив со стула. ― Куда ты смотришь, что не видишь его отвратительного поведения?
– Он изменился! Пожалуйста, не говори так…
У Молли поджался подбородок, и я поняла, что девушка едва сдерживает накатившие слёзы. Я обижаю сестру, но она будто обижает меня своим странным выбором. В тот раз, что Тони был у нас в гостях, он позволил себе нелестно отзываться о нашем интерьере, фотографиях с родителями и в конце концов о внешнем виде самой Молли. Меня подобные зазвездившиеся ребята, воспитанные в светских кругах и богатых семьях, где нет дела до детей, пугают больше, чем парни из детдома. В конце концов, Молли сама осталась без родителей, странно, что её тогда не насторожили хамские слова её приятеля о "рожах" на семейном фото.
– Он действительно не так плох, как ты о нём говоришь? ― Я повержено скрестила руки на груди, не находясь, что ещё можно ответить на её молящую ласковую просьбу.
– Он заботится обо мне, и я влюблена! Я уверена, что когда вы познакомитесь заново, ты изменишь своё впечатление…
– О-о-о! Нет… Хочешь общаться с ним – общайся, но меня не заставляй, ― я тут же столкнулась с вопиющим осуждением на лице Джорджии и осеклась.
Видимо, для этого и затевался разговор. Вот, в ком причина. Ладони торопливо накрыли раскрасневшееся горящее лицо: для меня стало шоком, что девушка слепо выбрала себе в кавалеры этого бездаря, оскорбляющего её фигуру или лица наших родителей. Неужели парню моей младшей сестры может быть такое позволено безнаказанно? Я бы даже сказала, его поступки незаслуженно вознаграждены добротой юной и глупой девчонки, которой я не смогла привить гордость и чувство собственного достоинства. Ей может казаться такое поведение мелочью, но это говорит только об отсутствии к ней уважения и дальнейшее их общение будет влиять на неё всё хуже и основательнее.
Мне стало невыразимо больно за Молли, а потом я увидела её слёзы. Для неё врагом был не Тони, а я.
– Ну хорошо… Мне нужно немного подумать.
***
Этот болезненный разговор стал для меня откровением. Я долго его переваривала, лёжа на застеленной кровати, не прикасаясь к сумке. Молли что-то упорно доказывала, кричала за завтраком и вдруг докричалась, неожиданно для нас обеих. Джорджия взялась поучаствовать в разговоре, не побоявшись, что после этого я выставлю её из дома. Пожалуй, на то и нужны настоящие друзья, чтобы говорить тебе в лицо правду. Молли для меня навсегда останется маленькой. Какие бы поступки она не совершала, какие бы громкие слова не говорила… Она ― крохотная кудрявая малышка на заднем сидении перевёрнутого фольксвагена, словно пытается встать ножками на стул и топнуть. "Я не маленькая уже!"
Всё забываю, что прошло тринадцать лет после аварии, а этот срок существенный, чтобы пересмотреть своё отношение к ней.
Мне понадобилось определённое время, чтобы смириться. Вкус на мужчин, к сожалению, у нас с сестрой был одинаково отвратительный. Тони приходил по вечерам после пар и уводил Молли на выступления, пока я натягивала самую слащавую улыбку в своём арсенале железной леди. Меня уже не волновало ничего, кроме взаимоотношений с сестрой: мы не разговаривали несколько дней после продолжительного перемирия, и это стало для меня наказанием и приличным сроком, чтобы сделать наконец-то нужные выводы.
Молли отчаянно просила свободы. Раньше я всегда думала, что ей повезло со мной: ей не нужно испытывать тяжесть выбора, нести ответственность, как это всегда приходилось делать мне за нас двоих. Я привыкла решать не только за себя, и это вынужденная мера. Не знаю, когда это должно было закончится. Наверное, никогда, если бы не наш разговор… Пришлось идти на уступки. Я даже и не замечала, как перегнула с опекой и желанием сделать как можно лучше для своей маленький милой Молли.
Комендантский час претерпел изменения, а сестра старательно не нарушала новые условия. Теперь и в деньгах девушка была не ограничена, но она и не стремилась истратить всё бездумно за один день. Дома поддерживалась чистота без всяких уговоров. Я полностью отказалась от контроля за посещением академии и только лишь культурно спрашивала о планах сестры, пока Тони забирал её на машине. Через пару недель мы полноценно заговорили, и обид совсем не осталось, если не считать тихого скрежета моего сердца от того, что сестра связалась с малолетним мажором.
Добродушная, пускай в чём-то иногда притворственная во благо, атмосфера в доме была нам обеим по вкусу. Да, для этого мне приходилось терпеть её парня. Но если раньше я видела в Тони подростковый максимализм и осуждение к людям с меньшим, чем его семья, достатком, то сейчас он вёл себя действительно более сдержанно, по крайней мере, в моём присутствии. Как долго он сможет продержаться ― это тоже был лишь вопрос времени. Ведь все мы немножко лукавили ради Молли.
И как бы там ни было, я поняла, что ради сестры готова смириться с её выбором. Зато в замен она давала мне гораздо больше. И дело не в регулярно вымытой после ужина посуде, а в том, что теперь между нами действительно не было никаких секретов.
– Я пойду к себе в комнату, ладно? История искусств меня утомила сегодня, ― девушка зацепила со стола банан и отсалютовала мне, направляясь к двери.
– Подожди минутку, ― я намеревалась, наконец, поговорить. Предложение моё было серьёзнее некуда и не давало покоя всё то время, что я пребывала дома.
– Всё в порядке? ― Молли вернулась к дивану в гостиной и перемахнула через спинку, усевшись с ногами.
– Да. Просто не успела с тобой поделиться после приезда.
Девушка заинтригованно склонила голову, задумчиво осмотрев моё лицо, но я спокойно ей улыбнулась, не давая поводов для беспокойства. Молли неспешно переключилась на банан, снимая с него шкурку, пока я ещё несколько раз тяжело вздохнула, не находя подходящие слова. Сестра смиренно ждала.
– Ты действительно стала взрослая. Извини, что не замечала этого, ― Молли замерла, не моргая уставившись на меня. ― А ведь мне многие говорили, что ты уже повзрослела, а я упорно отказывалась в это верить.
– Например?
– Джорджия… Клэр. Помнишь Клэр? Мой новый знакомый из Нью-Йорка ещё… Тоже говорил, что ты уже самостоятельная. Ты и сама об этом мне твердила. Тони… всегда напоминает тебе, что ты взрослый человек и можешь делать, что хочешь.
– Что за новый знакомый? ― Молли заинтересованно пододвинулась ближе, даже немного смущая меня своим любопытством.
– Его зовут Брэндон, ― я забегала взглядом, то опуская его вниз, то снова встречаясь со светлыми непосредственными глазами сестры.
– Брэндон из Нью-Йорка, с которым ты обсуждала меня? Интересно…
– Да, разговор зашёл. Дело в том, что этот Брэндон превосходный танцор. Мы были вместе в паре на мастер-классе, и Крэг – ну ты знаешь, наставник – пригласил нас на работу в свой театр, ― девушка ошарашено распахнула глаза, а в следующую секунду довольно взвизгнула и кинулась на меня с объятиями.
– Господи, Мишель?! Это правда? Когда ты поедешь? ― Я действительно не дооценивала возраст сестры, потому что с такой силой можно было задушить человека. Поперхнувшись и слегка отодвинувшись, я продолжила.
– Правда, конечно. Но я не согласилась. Полгода в Нью-Йорке, потом гастроли… Наша с тобой ситуация не позволяет принимать такие предложения…
– Мишель… ― Молли разочарованно опустила руки, чуть не хлопнув себя по коленям. Внешне она стала подавлена.
– Ты не рада, что я не умотала от тебя на полгода? ― Сдавленно хохотнув, я всё же ласково улыбнулась и поправила выбившуюся прядь за ушко сестры.
Стала бы я рассказывать это, если бы не была уверена в том, что я могу доверять Молли? Я поняла, что мне стоит поделиться, чтобы вернуть и её доверие к себе. Девушка растерянно замотала головой.
– Я не понимаю! Нет, я не понимаю, как ты могла отказаться из-за меня?! Мне не пять лет, Мишель! ― Сплетя наши пальцы, я внимательно слушала её мнение. ― Ты столько сделала для нас двоих, что сейчас ты могла бы меня отпустить, правда! Полгода – это не срок, ты не в ссылку пожизненную уезжала бы, а на свою любимую идеальную работу… От которой ты отказалась… Я не могу в это поверить! Разве бывают в жизни такие шансы!
Как бы я этого не боялась, мечтательность юного подростка и её искренние сожаления немного ранили мне душу, ведь внутри я действительно горела мыслью сорваться в Нью-Йорк. Пригревала эту идею все дни, проведённые дома после поездки и кусала локти.
– Молли, а как бы ты поступила, будь ты старшая сестра из нас двоих? ― Брюнетка запустила ладонь в копну кудрявых волос и тяжело вздохнула, задумалась.
После нашего разговора прошло две недели, и чем больше я позволяла Молли, тем ближе мы были друг другу.
– Знаешь, я бы посоветовалась с тобой. Одна я не смогла бы принять это решение, потому что оно касалось бы не только меня одной.
– Но ведь мне не было бы восемнадцати…
– Я бы посоветовалась с тобой! ― Молли рассерженно вскрикнула, вскочив с дивана, и собиралась уйти в комнату. Я поднялась следом.
– Я отказалась, но мне дали ещё время подумать. Как ты относишься к тому, что ты будешь жить одна целый семестр?
Озвучив эту дикость вслух, я тут же испытала облегчение и молниеносно ― зазрение совести. Девушка часто задышала, борясь со слезами, и принялась тараторить ответ.
– Нормально отношусь. Честно, это было бы нелегко, я бы скучала по тебе, но я бы справилась. Я умею готовить, занята учёбой. У меня есть Тони. А ты бы посвятила себя танцам на этот короткий срок, сделала бы карьеру. На самом деле, это же короткий срок. Тебя пригласили не просто так, ты поразила Крэга Макарти, о котором прожужжала все мои уши! У тебя большое будущее, Мишель! И это ты, моя сестра!
Услышать такое я и мечтала, и одновременно боялась. Конечно, Молли рассуждает совсем как взрослая девочка, но мне так было бы больно расставаться…
– Ох, Молли. Тебя не пугает, что мы будем в противоположных концах Америки?
– Так существуют же самолёты! В любой момент мы можем запланировать нашу встречу. Всё будет хорошо, Мишель. Соглашайся!
Сестра возникла возле меня с успокаивающими объятиями. Впервые за эти две недели я задумалась всерьёз, чтобы принять предложение и вернуться в Нью-Йорк. Мне тяжело далось довериться Молли, но стоило это сделать, как я тут же заручилась её поддержкой, и оказалось, что она была значима больше, чем другие чьи бы то ни были слова.
Мы вновь и вновь возвращались к этой теме, пока Молли не нашла на столько весомые аргументы, что тем же вечером я позвонила Макарти. Я поняла лишь, что хочу сохранить отношения с сестрой тёплыми и доверительными, и если требуется верить в её ответственность за три тысячи мили от себя, я готова пойти на это.
На мою электронную почту прислали билет в один конец и бронь на дорогущий номер в Плазе. Я всё перечитывала время отправления и дату, не веря своему решению до конца, пока из транса меня не вывело сообщение в мессенджере с незнакомого номера:
Лапуля, я так и понял, что тебе нужно подольше.
