355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Лётная » За кулисами (СИ) » Текст книги (страница 15)
За кулисами (СИ)
  • Текст добавлен: 22 февраля 2022, 09:00

Текст книги "За кулисами (СИ)"


Автор книги: Марина Лётная



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

3.1

Одна фраза, выловленная из контекста, гуляла по интернету в статьях и коротком видео ― единственное, что удалось понять папарацци из сиплого шёпота. Культурная индустрия обезумела новостью о грядущей премьере с Брэндоном Фордом в главной роли; онлайн-издания восхваляли толерантность режиссёра и талант едва ли забытого скандалиста. И только наша труппа до сих пор пребывала в подвешенном состоянии, не понимая, по какому направлению будет выстроена дальнейшая работа.

Не понимала я, как дальше быть живой после его извинений за чувства и стремительного исчезновения. "Сбежал от наконец чего-то стоящего", "не готов меняться", но "я помню каждое твоё слово, каждый наш поцелуй" и "благодарен за то, что ты была в моей жизни" ― особый вид пытки, какому ещё не доводилось овладевать моим сердцем. Так искусно врать было невозможно… А доводы о красивой лжи напрашивались сами после продолжительного нестабильного общения. И всё же я была наслышана о Брэндоне из интервью и нелицеприятных обсуждений в соцсетях: пускай и ухлёстывал за каждой юбкой, только никогда не заботился о том, что о нём подумают.

Человек, который не оглядывается назад и не смотрит в будущее. Брэндон никогда не заботился о доброй славе. Хамил всем вокруг по возможности и без, лицемерил с девушками лишь ради удовольствия в постели, а потом быстро превращался в злобного мужлана. Неужели так себя чувствуют влюблённые идиотки: всем сердцем прощают обидчиков, с непоколебимой серьёзностью считая себя особенными? Ведь рядом с блондином именно такой я себя и видела… Той, ради которой истинный злодей слегка сдвинул с лица маску и принёс искренние извинения. И как бы я не пыталась изжить из груди необъятное довольство этим поступком, никакие усердные самовнушения не срабатывали. Тяжкая горечь укоренилась в теле, я только лишь и желала быстрее пережить расставание, но отпустить Брэндона стало невозможно: последний разговор вонзился ржавым острием в глубь бьющегося в сожалениях сердца.

Закрывать глаза на его чудовищный характер было сказочным самообманом. Поэтому я и не закрывала, а принимала этого странного, непредсказуемого мужчину таким, каким он есть. Признаваться ему в любви было неимоверно трудно ― но это именно то, о чём варварски молили губы в безрассудной близости от лица Брэндона. Мне хотелось открыться и дать повод заметить, что его поведение не проходит даром. Эта обременительная идея, прятавшаяся за страхами оказаться брошенной, угнетала меня с нашей первой репетиции, пока, наконец, не вырвалась на последней…

Блондин удрал от серьёзной проблемы. Я ждала найти в его поступке острое разочарование, а вместо этого поняла, что мужчину тревожат мои чувства больше, чем всего лишь проходимца, доставившего хлопот очередной пассии. Брэндон ясно показал это своим отсутствием на работе, которую выцарапывал ещё за долго до нашего знакомства, а затем уловками на мастер-классе, в надежде оказаться замеченным. Он был ошарашен, подавлен, думал о чём-то слишком серьёзно, продолжительно по моей вине, и не пришёл на репетицию, чтобы не объясняться передо мной же… Всё это я понимала и не могла унять жгучих слёз, сожалея о своем поступке.

Тогда казалось, не найдется ничего хлеще, чем безрассудный побег. Его-то уж точно следовало ожидать от мастера исчезновений: каждую статью о прошлом Брэндона в составе популярного танцевального коллектива я ненасытно перечитывала, пытаясь уловить причину его конфликта с лучшим другом. Скоропостижный уход из команды или с нашей репетиции ― за этим стояли глубокие эмоции блондина, так и оставшиеся для меня чуть приоткрывшейся загадкой. Я читала с замершим сердцем, вновь и вновь вспоминала момент признания в чувствах и удивлялась с каждым разом не меньше: ну как же можно быть таким ребячливым… Как можно так заботиться о себе самом, наперекор мнению всех на свете? И несмотря на глубину щекотливой неприязни, поразительного непонимания, я продолжала любить его даже таким.

К сожалению или к счастью, перед уходом Брэндон открылся мне с другой стороны. Это было удивительно и даже немного страшно. Более непредсказуемым исходом оказалось не ловкое исчезновение из труппы, а его желание попрощаться…Блондин покорно обнажил, как жаль неотесанному хулигану расставаться с его новым образом жизни, со мной. Извинился, укорил себя за этот сокрушительный провал и сказал самую правильную и обидную фразу, задевшую меня за живое: «Я искренне рассчитываю, что моё место займёт кто-то более достойный. Хотя бы в твоём сердце…». В тот момент мне стало тоже искренне, раздирающе жаль, что за крепостью из искрометных шуток и показного презрения к окружающим скрывается самый обычный живой парень. Жаль, что не бывает жестяных безэмоциональных сердец, уберегающих их носителей от страданий, ведь Брэндон так упорно старался спастись от любых душевных потерь…

Мы стояли у Плазы, нескромно запечатлевая напоследок лица… Невольно вспоминалась наша первая встреча. Могла ли я и подумать тогда, что преследующий меня взглядом нахальный тип способен смотреть с такой мягкостью и чуткостью… Знала ли я, какой Брэндон на самом деле человек, чем живёт, осуждая за легкомысленность и фарс… У него было сердце, и больше всего я нуждалась знать его чаяния, скрытые от каждой встречной. Мы оба дрожали от холода, покорно глядя друг другу в глаза, а я не могла успокоить оглушающий пульс, повторяя себе фразы блондина. Снюсь без конца, не выхожу из головы, вспоминает поцелуи до потери сознания… Тело резало ноющими невидимыми изломами от каждого его слова. В моих руках оказалась фигурная восковая свеча ― Брэндон выбрал рождественский сувенир после ночного визита в мой номер в отеле и неловко достал из сумки, не находясь, как объяснить это вопиющее недоразумение. Блондин ненавидел праздники и невинные тактильности, а поэтому молчаливо поздравил меня с Рождеством и сломлено раскрыл руки для сдержанных объятий. Холодные губы мягко прислонились к моему лбу: этот необычный порыв вынудил меня стоять под метелью недвижно, ещё несколько минут провожая его удаляющуюся фигуру.

От этих свежих воспоминаний непреодолимо трясло, пока горячие влажные слёзы вдруг не обрушивались на кожу, заставляя очнуться. Я поняла, что мы оба стали друг другу важны, его многолетние планы по самоспасению разрушены, и теперь несладко будет не мне одной. Тело било словно высоковольтными молниями, испепеляя, искореняя любые сомнения в этом мужчине вместе с надеждами исцелиться от чувств.

Наоборот, убедившись в их правильности бескомпромиссно твердо, мне нужно было лишь находиться рядом. Видеть прежнюю самоуверенность в голубых горящих глазах, знать, что у него всё в порядке. Это безнадежное желание отторгало сложившиеся обстоятельства: мои признания спровоцировали его увольнение, исправить которое было невозможно, но я продолжала глупо рассчитывать на то, что строгий наставник изменит решение. Лишать Брэндона работы, о которой он так грезил, я ни за что бы не стала даже со зла, и не могла унять чувство сжирающей изнутри вины за то, что не сумела смолчать. Я просто не знала, что всё обернётся именно так…

После случившегося каждый день в театре казался утопичной сказкой без шансов на безболезненный исход. С тех пор, как я познакомилась с ним, с тех пор, как стала артисткой в постановке, я пребывала в несбыточных фантазиях. Жизнь стала не похожа на какой-либо известный сценарий, и я и не пыталась осознавать, к какому финалу подходит эта история. Главная роль в постановке Макарти, грядущие гастроли, известность, бешенный гонорар ― сестра вдали от меня, невыносимый график, нездоровые отношения. Я пыталась видеть только первую, приятную и прекрасную часть в этом списке, приписывая второй несуществующие плюсы и веские аргументы в пользу такого образа жизни. Я превратилась в мечтательную простушку, допустив мысль, что смогу приручить свободолюбивого одичалого холостяка. Но дружелюбные разговоры, заботливые предостережения, флирт, неосторожные поцелуи, безрассудный разовый секс ― всё это отчаянный максимум, на который готовы такие, как Брэндон прежде, чем исчезнуть, даже если в душе произошли серьезные непредвиденные изменения. И я с удовольствием бы осудила блондина за заботу о собственных чувствах, ввернула бы о нём парочку лживых сплетен, чтобы притупить боль, но трогательные извинения всё изменили…

***

Крэг, видимо переняв метод улаживать дела у своего подопечного, тоже не выходил на связь. Это казалось довольно странным и неприятным ходом со стороны наставника, но зная его хорошее отношение к труппе, мы стремились оправдать и понять это многозначительное молчание.

– Мисс, как давно вы состоите в романтических отношениях с Брэндоном Фордом? ― отмахиваясь от нагло протиснутых сквозь гудящую толпу диктофонов, я пыталась следовать в подъехавшее такси без слёз.

Журналисты атаковали меня на следующий день после просочившегося в сеть видео у Плазы, но как они узнали девушку по одной лишь куртке, мелькнувшей со спины в темноте, для меня оставалось большой неприятной тайной… Пока одна из горничных не шепнула мне в коридоре, что персонал подкупили, а найти сплетника без применения жестоких пыток уже не представится возможным. Боюсь представить, в какую сумму оценили раскрытие моей личности…

– Мисс, что вам известно об уходе Форда из «Gladiators»? ― напоследок долетевший вопрос сквозь захлопнутую дверь авто засел в моей голове на время короткого пути на работу.

Ничего. Я совсем не знала прошлую жизнь Брэндона и даже плохо понимала, как он проводил личное время «за кулисами», зато могла быть уверена, что с тех пор он круто изменился. Только любящей девушке, как и нахальным журналистам, этого всегда будет недостаточно: он не охотно делился даже жалкими крупицами правды о собственных планах.

Наплевав на метель, я стащила с себя длинную куртку, успевшую промокнуть, смяла и пропихнула в спортивную сумку, намотав на голову шарф в надежде, что у театра Гершвина будут ждать «девушку в длинном зимнем пуховике». Таксист высадил меня у входа в здание, что стало привычным и едва ли теперь могло удивить габаритами. Успешно минуя проносящиеся толпы людей и подступающих репортеров, я слилась с городской суетой и вошла в светлый холл из холодного бледного камня с тяжелыми люстрами. Пара ловких манипуляций с пропуском, и я бесследно упорхнула на верхние этажи, на ходу утирая с лица слёзы.

Все знали своё рабочее расписание. По средам в девять мы встречались с блондином на сцене и репетировали наработки до глубокой ночи. Но я не уставала твердить себе, что Брэндон уволен; журналисты трубили лживыми и устаревшими заявлениями о главной роли, принадлежащей бывшему участнику "Gladiators", а Макарти не выходил на связь, игнорируя звонки и сообщения. Труппа оказалась, как бы это странно ни было, брошена, и, кротко обсудив ситуацию в переписке, мы решили продолжить работу по привычному графику без наставника.

Преодолев привычный путь по коридорам и лестницам до главного зала, я распахнула одну из дверей и шагнула на алый ворс. На дисплее телефона показалось время ― без трех минут девять. Мягкие кресла с поблёскивающими спинками безызменно ожидали своих зрителей, а приглушённый свет, включенный за кулисами с помощью рубильника тут же натолкнул меня на мысль, что кто-то подготовился к репетиции в моё отсутствие…

Воспалённый от волнений мозг незамедлительно подал две привычные догадки. И я истошно надеялась, что это была не самая очевидная из них ― только не Макарти… Если это окажется он, я изрядно расстроюсь. Пускай, думать так не хорошо, но если бы кто-то внедрился мне в мысли, он бы понял, как я страшусь увидеть на сцене и ехидную ухмылку на въевшимся в память лице… Кого из этих двоих хуже было увидеть, я и сама не знала…

– Доброе утро, Мишель, ― стоило мне сбросить вещи на первом ряду, как из левой кулисы выплыла высокая мужская фигура. На секунду я даже обманулась её образом, пытаясь различить в незнакомом голосе намёк на полюбившийся тембр, и ощутила, как жар от охватившего меня в миг беспокойства разнёсся по телу.

– Доброе утро… ― в груди томительно стянуло от надежд, с которыми пришлось сиюминутно распрощаться на глазах у приветствовавшего меня незнакомца. Я осмотрела чужого широкоплечего мужчину, подошедшего к краю сцены и невинно тряхнувшего копной тёмных кудряшек. ― Кто вы?

Статный, мужественный и даже привлекательный. Наружность, лёгкий шаг выдавали в нём очевидное умение двигаться, а щетина и оценивающий прищур воздействовали на меня отталкивающе и слегка тошнотворно.

– Я ваш новый напарник. Макарти не сообщил? ― игнорируя его заискивающий вопрос и довольный победный оскал, я обескуражено замерла с одеждой в руках, мучительно вздохнув.

– Нет, он не отвечает на звонки. Уверена, и вам тоже, ― свежеиспеченный танцор многозначительно пожал плечами и загадочно улыбнулся.

Крэг нашёл замену для Брэндона… Так скоро. Услышать об этом без предупреждения от наставника за несколько минут до рабочего дня оказалось болезненно. Тело замёрзло ещё на улице, но противное тепло и что-то упрямо несогласное с происходящим неприятно ломило кости. Со вчерашнего дня я ничуть не изменила мнения: эта роль принадлежит лишь одному человеку. И несмотря на то, что сказанное предназначалось только лишь для Брэдона, я уже не боялась казаться непрофессиональной в глазах его замены и Макарти… Я теперь сомневалась, что моё участие в постановке вообще было про мастерство, ведь я стала отдавать себе отчёт, что здесь с самого начала присутствует иная, личная цель.

Мужчина спрятался в глубине непроницаемого бархата, оставив меня наедине с противным осадком от знакомства. Желая растянуть время от репетиции и не видеть нового танцора вблизи как можно дольше, я спряталась в дальних рядах и неторопливо принялась переодеваться. Пальцы сковало холодом, и мне никак не удавалось согреться. Особенно встретив на подмостках самодовольного нахального выскочку, злорадствующего за перепавшее ему место в труппе.

А между тем я не понимала, по какому плану построить сегодняшнюю репетицию, ведь даже опыта хореографа в танцевальной студии Сан-Франциско вряд ли хватит, чтобы собрать воедино каждую мелочь в эмоциях и технике, которые требует видеть Макарти. Как было передать новому человеку набор движений, что на самом деле сопровождался в моей голове неисчерпаемыми уточнениями создателя этого произведения? Мне даже казалось, чтобы танцевать эти роли, нужно быть только Брэндоном и Мишель, никем другим… Наши с блондином мозги стали заточены под эту постановку не хуже, чем под сценарии собственных судеб, и какие нужны слова, чтобы оживить партии в руках постороннего танцора, я искренне не знала… Хотя, обладая такими знаниями, я бы не стала торопиться ими разбрасываться.

Облачившись в спортивную одежду, я медлительно поднялась на сцену к своему новому напарнику и обнаружила его в кулисах.

– Орландо, ― не дожидаясь реакции, мужчина самостоятельно взял меня за руку и крепко пожал, чем заставил поежиться от пробирающего озноба. ― Приступим?

В его ладонях оказалась переносная аккуратная колонка для музыки. Мысленно усмехнувшись мужской самонадеянности, по ощущениям, грубой, не знакомой и не похожей на ту, что я узнала в блондине, я всё же ничуть не выдала осуждения на лице, осторожно подытожив.

– Чтобы танцевать под музыку, нужно знать движения…

– Верно, ― Орландо протянул мне ладонь, приглашая проводить к исходной точке. В нём кричала какая-то вычурная воспитанность, учтивость к женскому полу, от которой мне было дурно.

Догадался мужчина или попросту знал, что я выхожу из противоположных кулис, он неприятно меня этим удивил. Ревностно, мерзко и нескрываемо. Мы проследовали к краю сцены. Затем Орландо деловито вернулся к центру и включил музыку, что тихонько донеслась до пространства за плотными шелковистыми тканями. Я начинала приходить в негодование. Неужели он был знаком с первым танцем вплоть до выхода из-за кулис… Откуда… И насколько? Пытаясь бороться с необъяснимой мнительностью и подозрениями, я решила не судить мастерство бахвала, не узнав его в деле.

Пара тактов, и мы вступили. Синхронно, неожиданно для меня.

Вторящие друг другу шаги навстречу, торопливые, ласковые прикосновения. Мы столкнулись, как две пролетающие мимо кометы, и я изящно запуталась в его руках, пытаясь ускользнуть в свою меланхоличную партию. К моему стремительно возрастающему удивлению, Орландо знал каждый выдрессированный Крэгом взгляд, податливо отвечая на мельчайшие намёки на мимику и хореографию. По инерции выдавая отработанный набор движений, я упустила, как мы перешли к самому танцу, беспрестанно ища огрехи и объяснения этому феномену.

Безупречно, вычищено до безумства ― здесь невооруженным глазом виден не только талант, но и продолжительная усердная работа. Мужчина двигался статно, важно, грациозно, с гордостью повествуя в пока что пустой зал, кем он является: в постановке или в реальной жизни ― этого я так и не поняла. Он умело вёл меня по сцене, напоминая одним внешним видом, что нужно успевать прорабатывать вместе с хореографией и актёрское мастерство между мимолётными паузами на изумление.

Орландо прикасался, кружил, поднимал меня и словно старательно вытряхивал из отяжелевшего тела эмоции, прописанные в сценарии. А я пыталась лишь оставаться собой под напором его «господства» и слащавой натуры: атмосфера на сцене изменилась, превратилась в кукловодческое представление с непонятной целью, и я вдруг остановилась на середине, обрывая возросший темп, так и не позволив довести танец до кульминации.

Нет, он был не плох. Даже очень хорош, а я, видимо, недостаточно, чтобы переключиться на новую сказку так спешно. Другой принц мне был не по нраву.

– Почему остановилась? ― пытаясь контролировать учащенное дыхание, мужчина уложил руки на пояс, в недоумении осматриваясь, будто что-то мог упустить. Он явно относился к числу идеалистов…

Какое-то время я разочарованно молчала, не находя подходящих слов. Необъяснимое чувство того, что меня предали, чуть не вырвалось в свет с обвинениями на нового артиста, и я едва нашлась, как объяснить своё замешательство.

– Сейчас задам глупый вопрос… Откуда ты знаешь номер? В совершенстве… ― я шагнула ближе, пристально рассматривая танцевального уникума. Когда же он начал готовить себя к этой роли и с чьей помощью?

Орландо понимающе закивал головой, недовольно скрестив руки. На строгом мужском лице медленно растянулась довольная заговорщическая улыбка. Ну же…

– Всё просто – я запасной, ― пожав плечами, будто отнекиваясь от необоснованных претензий, танцор продолжил внимательно оценивать мою реакцию. Я пришла в транс, едва справляясь с навалившимися выводами.

– Что?.. Что значит «запасной»? ― охрипший голос выдал во мне разросшееся беспокойство, а сердце в груди затрепетало в панике. Неужели блондин всё это время был под прицелом…

– Мишель, я план «Б». На случай, если Брэндон Форд не справится со своими обязанностями, ― едко выплюнув эту фразу, Орландо столкнулся с моим разгневанным выражением лица, которое я уже не могла усмирить, и оборонительно вытянул перед собой открытые ладони. ― Извини, я не хотел обидеть… Это всего лишь моя работа.

Он как-то странно покосился на меня, пытаясь отшагнуть чуть дальше, а я обнаружила, как вздымается моя грудная клетка, отчаянно вбирая легкими воздух. В таком непомерно большом зале, на такой неприлично обширной сцене будто заканчивался кислород.

– Боже, дело не только в нём. У всех главных ролей есть запасные актёры – второй состав, ― преобразившись за одно мгновение из высокомерного аристократа в обыкновенного собеседника, Орландо продолжил раскрывать закулисные тайны наставника. ― Мы работаем по тому же графику что и вы, в той же мере, просто остаемся в тени и по необходимости попадаем в основной состав… Такая манера у Крэга – перестраховываться на все случаи жизни… Только он делает это не в открытую, а за спиной, чтобы составы не конфликтовали.

Первое впечатление от услышанного ещё штурмовало моё отстукивающее сердце, но объяснения постепенно вынудили меня задуматься. С точки зрения режиссёра было предельно понятно беспокойство за будущую постановку, и даже взаимоотношения в коллективе Макарти уберегал от излишних сплетен и недомолвок. Наш наставник был профессионалом, уже имел определенный стиль в работе, и узнай я эти факты в начале пути, не восприняла бы их так близко к сердцу… Но я непреодолимо злилась на него за то, что должна была сближаться по сценарию с чужаком, ворвавшимся в рабочий процесс в полушаге от премьеры. Как артистка театра ― я была восхищена планом режиссёра. Как девушка, переживающая расставание ― всё ещё неизменно подавлена…

– Вы репетировали всё это время в другой студии? Крэг приходил к вам по вечерам? ― нужно отдать дань мнительности блондина, каждый раз недовольно провожающего взглядом Макарти до дверей.

– Да. Наш наставник на два фронта живёт, ― наконец, я стала знакома с добродушной улыбкой на лице своего нового напарника, от которой было не легче. И чтобы я не расслаблялась, он, видимо, решил ввернуть то ли гадость, то ли дружеское предостережение. ― Так что, аккуратнее. На тебя тоже замена имеется. Заплатишь неустойку и добро пожаловать на улицу.

И почему-то от этой мысли я не испытывала страх, только лишь подозрительное спокойствие. Признать, что в Нью-Йорке я не ради потрясающей работы и сказочных гонораров, уже было не стыдно.

Единственная, перед кем мне было бы позорно за увольнение ― моя милая Молли. В последнее время она как-то неожиданно потеплела ко мне, часто писала приободряющие сообщения, но всё реже выходила на видео-связь, ссылаясь на трудности в учёбе. Даже такая деспотичная сестра, как я, заметила, что отсутствие контроля и полная ответственность пошли девушке на пользу. Мне больше не удавалось навестить её на выходных, ведь рабочий график превратился в сделку между репетициями и отсутствием качественного сна, а сама Молли тоже не находила время прилететь на уикенд, погрузившись в учебу. И несмотря на то, что мы начали чаще признаваться друг другу в том, что мы скучаем по былым временам, вернуться к сестре ни с чем я не могла. Эти полгода ждал достойный финал на бродвейской сцене, о котором я расскажу Молли по прибытию…

После насыщенного на новости разговора и длительного осмысления мои усмиренные задетые чувства позволили продолжить репетицию. Мы прошлись по первому и второму блоку практически без перерывов, всё повторяли и повторяли по-новому заигравшие для нас номера, а мне только лишь и приходилось умолять внутреннюю тревогу сойти на нет. Орландо был по-своему хорош, но совсем не похож на Брэндона. В нём не было противоречий, душевных поисков, мужской чопорности в характере, которую блондин обыгрывал, как нечто преследующее его и досаждающее. Именно это позволяло Брэндону становиться ещё более мягким и сильным, ведь конфликт не умолкая звучал в его движениях и делал роль особенной. Я была уверена, это неописуемое ускользающее чувство, возникающее от одного взгляда на него, и заставило Макарти остановиться на блондине.

Орландо был другой. Изначально сильный и правильный в каждом шаге. Он нашёл себя ещё задолго до этой постановки, знал наверняка, что для него зло и добро словно по самым каноничным и известным книжкам, не привнося в нашу современную сказку ничего постороннего. Этот принц был гадко безупречен, его партии словно ещё какое-то время мерцали блеском от вычурного совершенства. И такая версия тоже имела право на существование, но с каждой минутой вживаясь в неё всё глубже, я всё больше грустила.

Зритель увидит итоговую картинку на известнейшей сцене, что скрывает в кулисах множество выборов и изменений. Зал взорвётся аплодисментами, будет оценивать каждую мелочь, воссозданную по наставлениям Макарти, но так и не узнает игру блондина… Не узнает того, кому на самом деле принадлежит роль.

– К слову, я прочитал свежие статьи и блоги о Форде, ― будто в продолжение мысленных рассуждений, Орландо ворвался в них в самый разгар репетиции. ― На видео ведь правда твои слова?

– И?.. ― Недоуменно застыв на месте, я проигнорировала и без того тихо играющую музыку в ожидании продолжения диалога.

– Просто ты сказала: «твою роль невозможно заменить»… Я подумал, вдруг захочешь знать, что это место изначально принадлежало мне…

***

Во второй половине дня приехал Крэг. Когда он вошёл в дальнюю дверь концертного зала, я не знала, радоваться внезапному появлению режиссёра или осуждать за утренний инцидент. Впервые в жизни во время рабочего дня директор всего нашего творческого предприятия игнорировал звонки и просьбы откликнуться в сообщениях. Я долго думала о том, что властному влиятельному мужчине в роли режиссера, нескончаемо строящему хитрые планы и оберегающего свои творения от посторонних глаз, совсем несвойственно бежать от проблем. Но оказывается, даже таким сильным людям, столкнувшимся с безвыходными ситуациями, временно необходимо взять паузу. Мне было известно, что значит омерзительный посторонний интерес после вопросов, задаваемых прессой… Но не ясно, насколько близко подобрались журналисты к Макарти, какой теперь наставник вынашивал план… А он явно появился, раз Крэг вернулся в прежний строй.

И каково было моё неконтролируемое изумление, когда в зал вошёл стройный светловолосый мужчина в пальто…

– Здравствуйте, Мишель, Орландо, ― медленно проследовав к сцене через многочисленные ряды кресел, Крэг остановился у подмостков и протянул нагнувшемуся танцору руку. ― Спасибо, что следуете расписанию.

Эту продолжительную минуту я не могла отвести взгляд от Брэндона, неловко плетущегося по пролёту следом, словно нехотя вошедшего в чужую спальню. Его силуэт, мелькнувший в дверях, превратил моё сердце в сократившийся ком, стихнувший перед тем, как забиться в неистовом темпе. Я втянула прохладный пыльный воздух как можно глубже и осталась стоять на прежнем месте под стук, раздающийся в ушах.

Блондин приближался, не спуская с меня тяжёлый взгляд. Его лицо стало другим, изменившимся за одну ночь. Её он явно провёл без сна, ведь выглядел утомлённым, помятым и даже сломленным. Смазливые черты исказили глубокая задумчивость, чуждая ему серьезность, которые наблюдать было в новинку. Видеть его теперь было жестоким моральным потрясением, но, избегая ненужных размышлений и излишних надежд, я наслаждалась ещё с несколько лакомых секунд. Изнемогала от возможности разглядеть эти густые хмурые брови, сладкие недовольные губы и от чего-то угасшее в небесных глазах озорство.

Своим появлением Брэндон смутил не только меня, но и в миг стушевавшегося Орландо. Мы торопливо спустились в зал для назревшего разговора, и мне предстали три мужских лица, каждое из которых по разной причине выглядело сурово.

– Не сомневаюсь, что читали новости… Прошу простить меня за отсутствие, но я вынужден был улаживать вчерашнее недоразумение. Оно заключается в том, что тайна раскрыта, наши зрители теперь жаждут увидеть Брэндона в главной роли… И вряд ли они поймут моё решение его уволить… Поэтому, наш мирно расторгнутый договор мы в том же духе и перезаключили. Не без уговоров, конечно, ― заметно вздрогнув от прозвучавшего заявления, я успела проследить, как следом сокрушился Орландо. Для него это снова значило прятаться за кулисами. ― Оставляем всё, как было до вчерашнего дня. Орландо, я благодарю тебя за оперативность… ― даже не потратив усилия на слегка заметные сожаления, Крэг холодно протянул мужчине руку для формального рукопожатия. Блондин от чего-то насупился ещё больше, жадно рассматривая дублёра. ― Будешь продолжать работать во втором составе, но я сразу оговорюсь, что на новых условиях Форд станцует на премьере даже мертвым.

Брэндон кротко кивнул в подтверждение и изнеможённо вздохнул. Плотный запах табака окружил его потрепанный сокрушенный облик, пока блондин совестливо отвёл отрешённый задумчивый взгляд. Весь его вид говорил о том, что мужчина не рад происходящим изменениям и чем-то озадачен. Он словно уже был готов смириться с неудачей, но злой Макарти остановил его в полушаге, заставив принять второй шанс. Смотреть на это было больно, и вопрос о том, как теперь будут складываться наши отношения и карьера, встревожил меня до пронизывающего озноба.

"Я очень благодарен за то, что ты была в моей жизни". Я тоже, Брэндон. За то, что испытала нежность в каждом танце с тобой, за близость, что мы допустили, и даже за последний разговор. Невозможно объяснить, как я страдала из-за твоего увольнения… Я корила себя, жаждала забрать свои признания, чтобы не допускать такой взрывной реакции, не знать твоих извинений… Все силы ушли на то, чтобы не закричать от болезненного восторга при виде тебя, и их не осталось на сокрытие облегчения от твоего возвращения. Я была искренне и неподдельно рада за твой успех, за щедро подаренную возможность довести дело до конца. Но с той встречи у отеля навсегда запомнила, что мы уже успели окончательно попрощаться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю