Текст книги "Если душа родилась крылатой"
Автор книги: Марина Цветаева
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Девочка – без – куклы.
Злая луна – в прорезь окон.
Первый мне снится сон.
Стоим, обнявшись туго,
Над шумом, где поток.
Вплоть до ноги упругой
Взлетает пенный клок.
Глядим, обнявшись немо,
На пенные столбы.
Я – все его гаремы,
Он – все мои гербы.
Стоим, сплечившись круто:
Бок в бок, ладонь в ладонь.
Вплоть до ноги разутой
Взмывает пенный конь...
– Клянись, что тотчас – с мосту,
Коль я туда – цветок,
Платок... – Глядит – и – просто
Вниз головой – в поток!
Мост ли дрожит, я ли – дрожу?
Кровь или вал – стонет?
Окаменев – тупо – гляжу,
Как моя жизнь – тонет.
Кто это вдруг – взмахом плаща
В воздух меня – вскинул?
Кто это вдруг – красным всплеща
Полымем – в огнь синий?!
Всплеск – и победоносный зов
Из бездны. – Плавный вскок.
Подъемля тело как улов,
Встает как сам Поток.
Как Царь меж вздыбленных зыбей
Встает, сдвигает бровь.
– Я спас его тебе, – убей!
Освободи Любовь!
Чтоґ это вдруг – ринулось – нет! —
Это не смерч-вьюга!
То две руки – конному – вслед
Девушка – без – друга!
Мутная мгла – в прорезь окон.
Новый мне снится сон.
Ночь гонится – а путь таков:
Кровь в жилах сжата.
Сын! Детище моих боков, —
Веди, вожатый!
Мужайся, отрок! – Дух Горы
Один – нас двое.
Здесь только зори да орлы,
Да мы с тобою.
Вихрь! – Боги бы вернулись вспять,
Орлам он страшен...
Ввысь, первенец! – За пядью пядь —
Высь будет нашей!
На то и сына родила,
Прах дольний глоґжа —
Чтоб из-под орльего крыла
Мне взял – гром Божий!
Черная высь. – Голый отвес.
Маленьких рук – стержни.
Кто это там – точно Зевес
В люльке – орла держит?
Смех – и в ответ – яростный всплеск
Крыл – и когтей свeрла.
Кто это вслед – наперерез —
Молнией – в гром орлий?!
Хрип – и громоподобный реґв
Грудь горную рассек.
Как Первенца его воздев,
Встает как сам Набег.
Как Царь меж облачных зыбей
Стоит, сдвигает бровь.
– Я спас его тебе, – убей!
Освободи Любовь!
Чтоґ это вдруг – хрустнуло – нет! —
Это не сушь – дерево.
То две руки – конному – вслед
Женщина – без чрева!
Злая заря – в прорезь окон.
Третий мне снится сон.
Февраль. Кривые дороги.
В полях – метель.
Метет большие дороги
Ветроґв – артель.
То вскачь по хребтам наклонным,
То – снова круть.
За красным, за красным конным
Все тот же путь.
То – вот он! рукой достанешь!
Как дразнит: Тронь!
Безумные руки тянешь,
И снегом – конь.
Султан ли – в главах – косматый,
Аль так – ветла?
Эй, рук не складайте, сваты!
Мети, ветра!
Мети, громозди пороги —
Превыше скал,
Чтоб конь его крутоногий
Как вкопан – стал.
И внемлют ветра – и стоном
В ответ на стон,
Торопится красным гоном
Мой конный сон.
Косматых воскрылий взлеты,
Аль так – ветла?
Вздымайте, вздымайте, метлы!
Держись, ветра!
А что ж это там за глыба,
Всплывает – там?
Как будто бы вьюгой вздыблен
Стоглавый храм.
Конец и венец погоне!
Уж в лоб, треща,
Мне пламень подков, в ладони —
Уж край плаща!
На помощь, с мечом и громом,
Всех воинств Царь! —
Но прядает конь – и громом
Взгремел в алтарь!
Стремлю – а за мною – сворой
Вся рать ветров.
Еще не остыл – по хорам —
Разлет подков.
Как рокот Сорокоуста,
Метель взмелась:
Престол опрокинут! – Пусто!
Как в землю сгас!
Стоните, стоните, стены!
Метель, ярись!
Померкло от конской пены
Сиянье риз.
Шатается купол. – Рухай,
Сонм сил и слав!
И рухает тело – руки
Крестом распяв.
Огромною битвой радуг —
Разлет лампад.
– Прими меня, чист и сладок,
За ны – распят.
Ревнивая длань, – твой праздник!
Прими огонь!
Но что – с высоты – за всадник,
И что за конь?
Доспехи на нем – как солнце...
– Полет крутой —
И прямо на грудь мне – конской
Встает пятой.
Огненный плащ – в прорезь окон.
Огненный – вскачь – конь.
И не метель
Метет, – метла.
И не султана взмах, —
Ветла,
Седые космы разметав,
Качает стан, – не орлий клюв
Заоблачный, – то нос уткнув
В густое облако котла —
С тряпкой в руках —
Бабка.
И тот же стаканом прикрытый штоф.
Отставит – опять пригубит.
– Какой ж это сон мой? – А сон таков:
Твой Ангел тебя не любит.
Гром первый по черепу – или лом
По черепу?! – Люди! Люди!
В сухую подушку вгрызаясь лбом,
Впервые сказать: Не любит!
Не любит! – Не надо мне женских кос!
Не любит! – Не надо мне красных бус!
Не любит! – Так я на коня вздымусь!
Не любит! – Вздымусь – до неба!
О дух моих дедов, взыграй с цепи!
Шатай вековые сосны!
О дух моих дедов – Эол! – трепи
Мои золотые космы!
На белом коне впереди полков
Вперед под серебряный гром подков!
Посмотрим, посмотрим – в бою каков
Гордец на коне на красном!
Разломано небо! – Благой знак:
Заря кровянит шлем мой!
Солдаты! До неба – один шаг:
Законом зернаґ – в землю!
Вперед – через ров! – Сорвались? – Ряд
Другой – через ров! – Сорвались? – Вновь
Другой – через ров! – На снегу лат
Не знаю: заря? кровь?
Солдаты! Какого врага – бьем?
В груди холодок – жгуч.
И входит, и входит стальным копьем
Под левую грудь – луч.
И шепот: Такой я тебя желал!
И рокот: Такой я тебя избрал,
Дитя моей страсти – сестра – брат —
Невеста во льду – лат!
Моя и ничья – до конца лет.
Я, руки воздев: Свет!
– Пребудешь? Не будешь ничья, – нет?
Я, рану зажав: Нет.
Не Муза, не Муза, – не бренные узы
Родства, – не твои путы,
О Дружба! – Не женской рукой, – лютой,
Затянут на мне —
Узел.
Сей страшен союз. – В черноте рва
Лежу – а Восход светел.
О кто невесомых моих два
Крыла за плечом —
Взвесил?
Немой соглядатай
Живых бурь —
Лежу – и слежу
Тени.
Доколе меня
Не умчит в лазурь
На красном коне —
Мой Гений!
13—17 января 1921
Поэма горы
Liebster, Dich wundert die Rede?
Alle Scheidenden reden wie Trunkene
und nehmen gerne sich festlich...
Holderlin
4
Посвящение
Вздрогнешь – и горы с плеч,
И душа – гореґ.
Дай мне о гоґре спеть:
О моей гореґ.
Черной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о гоґре спеть
На верху горы.
1
Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
– Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура! —
Та гора гнала и ратовала.
Та гора была, как гром.
Зря с титанами заигрываем!
Той горы последний дом
Помнишь – на исходе пригорода?
Та гора была – миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.
2
Не Парнас, не Синай —
Просто голый казарменный
Холм. – Равняйся! Стреляй!
Отчего же глазам моим
(Раз октябрь, а не май)
Та гора была – рай?
3
Как на ладони поданный
Рай – не берись, коль жгуч!
Гора бросалась поґд ноги
Колдобинами круч.
Как бы титана лапами
Кустарников и хвой,
Гора хватала заґ полы,
Приказывала: стой!
О, далеко не азбучный
Рай – сквознякам сквозняк!
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!
Оторопев под натиском,
– Как? Не понять и днесь!
Гора, как сводня – святости,
Указывала: здесь...
4
Персефоны зерно гранатовое,
Как забыть тебя в стужах зим?
Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся моим.
Персефона, зерном загубленная!
Губ упорствующий багрец,
И ресницы твои – зазубринами,
И звезды золотой зубец...
5
Не обман – страсть, и не вымысел!
И не лжет, – только не дли!
О, когда бы в сей мир явились мы
Простолюдинами любви!
О, когда б, здраво и поґпросту:
Просто – холм, просто – бугор...
(Говорят, тягою к пропасти
Измеряют уровень гор).
В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой...
(Высота бреда – над уровнем
Жизни.)
– Наґ же меня! Твой...
Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет – увы!
Оттого что в сей мир явились мы —
Небожителями любви!
6
Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
Гора горевала о нашей дружбе:
Губ непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется – по слезам его.
Еще говорила гора, что табор —
Жизнь, что весь век по сердцам базарь!
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком – отпустил Агарь!
Еще говорила, что это – демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила, мы были немы,
Предоставляли судить горе.
7
Гора горевала, что только грустью
Станет – чтоґ ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой!
Гора горевала, что только дымом
Станет – чтоґ ныне: и мир и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем другим!).
Гора горевала о страшном грузе
Клятвы, которую поздно клясть.
Гора говорила, что стар тот узел
Гордиев: долг и страсть.
Гора горевала о нашем горе:
Завтра! Не сразу! Когда над лбом —
Уж не memento
5
, а просто – море!
Завтра, когда поймем.
Звук... Ну как будто бы кто-то просто,
Ну... плачет вблизи?
Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи —
В жизнь, про которую знаем всеґ мы:
Сброд – рынок – барак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор – пишутся – таґк.
8
Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и доґ ночи мы
Жизнь свою – как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами —
Чтите мой угрюмый грот.
(Грот – была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь – на исходе пригорода?
Та гора была – миры!
Боги мстят своим подобиям!
Горе началось с горы.
Та гора на мне – надгробием.
9
Минут годы, и вот означенный
Камень, плоским смененный, снят
6
.
Нашу гору застроят дачами, —
Палисадниками стеснят.
Говорят, на таких окраинах
Воздух чище и легче жить.
И пойдут лоскуты выкраивать,
Перекладинами рябить,
Перевалы мои выструнивать,
Все овраги мои – вверх дном!
Ибо надо ведь – хоть кому-нибудь
Дома в счастье, и счастья – в дом!
Счастья – в доме! Любви без вымыслов!
Без вытягивания жил!
Надо женщиной быть – и вынести!
(Было-было, когда ходил,
Счастье – в доме!) Любви, не скрашенной
Ни разлукою, ни ножом.
На развалинах счастья нашего
Город встанет: мужей и жен.
И на том же блаженном воздухе,
– Пока можешь еще – греши! —
Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,
Этажи и ходы надумывать —
Чтобы каждая нитка – в дом!
Ибо надо ведь – хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!
10
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет – беспамятных:
Горы времени – у горы!
По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, —
Кратер, пущенный в оборот!
Виноградниками – Везувия
Не сковать! Великана – льном
Не связать! Одного безумия
Уст – достаточно, чтобы львом
Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами – сыновья!
Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, цыганкам себя страви!
Да не будет вам места злачного,
Телеса, на моей крови!
Твеґрже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
– Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!
В час неведомый, в срок негаданный
Опознаґете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой!
Послесловие
Есть пробелы в памяти, бельма
На глазах: семь покрывал...
Я не помню тебя – отдельно.
Вместо чеґрт – белый провал.
Без примет. Белым пробелом —
Весь. (Душа, в ранах сплошных,
Рана – сплошь.) Частности мелом
Отмечать – дело портных.
Небосвод – цельным основан.
Океан – скопище брызг?!
Без примет. Верно – особый —
Весь. Любовь – связь, а не сыск.
Вороной, русой ли масти —
Пусть сосед скажет: он зряч.
Разве страсть – делит на части?
Часовщик я, или врач?
Ты – как круг, полный и цельный:
Цельный вихрь, полный столбняк.
Я не помню тебя отдельно
От любви. Равенства знак.
(В ворохах сонного пуха:
Водопад, пены холмы —
Новизной, странной для слуха,
Вместо: «я» – тронное: «мы»...)
Но зато, в нищей и тесной
Жизни – «жизнь, как она есть» —
Я не вижу тебя совместно
Ни с одной:
– Памяти месть!
1 января – 1 февраля 1924
Прага. Гора.
Декабрь 1939. Голицыно, Дом писателей
Поэма конца
1
В небе, ржавее жести,
Перст столба.
Встал на назначенном месте,
Как судьба.
– Беґз четверти. Исправен?
– Смерть не ждет.
Преувеличенно-плавен
Шляпы взлет.
В каждой реснице – вызов.
Рот сведен.
Преувеличенно низок
Был поклон.
– Беґз четверти. Точен? —
Голос лгал.
Сердце упало: что с ним?
Мозг: сигнал!
Небо дурных предвестий:
Ржавь и жесть.
Ждал на обычном месте.
Время: шесть.
Сей поцелуй без звука:
Губ столбняк.
Так государыням руку,
Мертвым – так...
Мчащийся простолюдин
Локтем – в бок.
Преувеличенно нуден
Взвыл гудок.
Взвыл, как собака взвизгнул,
Длился, злясь.
(Преувеличенность жизни
В смертный час.)
То, что вчера – по пояс,
Вдруг – до звезд.
(Преувеличенно, то есть:
Во весь – рост.)
Мысленно: милый, милый.
– Час? Седьмой.
В кинематограф, или?.. —
Взрыв: «Домой!»
2
Братство таборное, —
Вот куда вело!
Громом наґ голову,
Саблей наголоґ,
Всеми ужасами
Слов, которых ждем,
Домом рушащимся —
Слово: дом.
Заблудшего баловня
Вопль: домой!
Дитя годовалое:
«Дай» и «мой»!
Мой брат по беспутству,
Мой зноб и зной,
Так иґз дому рвутся,
Как ты – домой!
Конем, рванувшим коновязь —
Ввысь! – и веревка в прах.
– Но никакого дома ведь!
– Есть, в десяти шагах:
Дом на горе. – Не выше ли?
– Дом на верху горы.
Окно под самой крышею.
– «Не от одной зари
Горящее?» – Так сызнова
Жизнь? – Простота поэм!
Дом, это значит: из дому
В ночь.
(О, кому повем
Печаль мою, беду мою,
Жуть, зеленее льда?..)
– Вы слишком много думали. —
Задумчивое: – Да.
3
И – набережная. Воды
Держусь, как толщи плотной.
Семирамидины сады
Висячие – так вот вы!
Воды – стальная полоса
Мертвецкого оттенка —
Держусь, как нотного листа
Певица, края стенки —
Слепец... Обратно не отдашь?
Нет? Наклонюсь – услышишь?
Всеутолительницы жажд
Держусь, как края крыши
Лунатик...
Но не от реки
Дрожь – рождена наядой!
Реки держаться, как руки,
Когда любимый рядом —
И верен...
Мертвые верны.
Да, но не всем в каморке...
Смерть с левой, с правой стороны —
Ты. Правый бок, как мертвый.
Разительного света сноп.
Смех, как грошовый бубен.
– Нам с вами нужно бы...
(Озноб.)
– Мы мужественны будем?
4
Тумана белокурого
Волна – воланом газовым.
Надышано, накурено,
А главное – насказано!
Чем пахнет? Спешкой крайнею,
Потачкой и грешком:
Коммерческими тайнами
И бальным порошком.
Холостяки семейные
В перстнях, юнцы маститые...
Нашучено, насмеяно,
А главное – насчитано!
И крупными, и мелкими,
И рыльцем, и пушком.
...Коммерческими сделками
И бальным порошком.
(Вполоборота: это вот —
Наш дом? – Не я хозяйкою!)
Один – над книжкой чековой.
Другой – над ручкой лайковой,
А тот – над ножкой лаковой
Работает тишком.
...Коммерческими браками
И бальным порошком.
Серебряной зазубриной
В окне – звезда мальтийская!
Наласкано, налюблено,
А главное – натискано!
Нащипано... (Вчерашняя
Снедь – не взыщи: с душком!)
...Коммерческими шашнями
И бальным порошком.
Цепь чересчур короткая?
Зато не сталь, а платина!
Тройными подбородками
Тряся, тельцы – телятину
Жуют. Над шейкой сахарной
Черт – газовым рожком.
...Коммерческими крахами
И неким порошком —
Беґртольда Шварца...
Даровит
Был – и заступник людям.
– Нам с вами нужно говорить.
Мы мужественны будем?
5
Движение губ ловлю.
И знаю – не скажет первым.
– Не любите? – Нет, люблю.
– Не любите! – Но истерзан,
Но выпит, но изведен.
(Орлом озирая местность):
– Помилуйте, это – дом?
– Дом в сердце моем. – Словесность!
Любовь, это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете – любовь —
Беседовать через столик?
Часочек – и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь, это значит...
– Храм?
Дитя, замените шрамом
На шраме! – Под взглядом слуг
И бражников? (Я, без звука:
«Любовь, это значит лук
Натянутый лук: разлука».)
– Любовь, это значит – связь.
Всe врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
Тот час на верху горы
И страсти. Memento
7
– паґром:
Любовь – это все дары
В костер – и всегда задаром!)
Рта раковинная щель
Бледна. Не усмешка – опись.
– И прежде всего одна
Постель.
– Вы хотели пропасть
Сказать? – Барабанный бой
Перстов. – Не горами двигать!
Любовь, это значит...
– Мой.
Я вас понимаю. Вывод?
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь.)
– Уедем. – А я: умрем,
Надеялась. Это проще!
Достаточно дешевизн:
Рифм, рельс, номеров, вокзалов...
– Любовь, это значит: жизнь.
– Нет, иґначе называлось
У древних...
– Итак? —
Лоскут
Платка в кулаке, как рыба.
– Так едемте? – Ваш маршрут?
Яд, рельсы, свинец – на выбор!
Смерть – и никаких устройств!
– Жизнь! – Как полководец римский,
Орлом озирая войск
Остаток.
– Тогда простимся.
6
– Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть, это дело тел,
А мы друг для друга – души
Отныне...) – И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
Вручаете...) – Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице, как букет
Кровавую честь разрыва
Вручающий...) – Внятно: слог
За слогом, итак – простимся,
Сказали вы? (Как платок
В час сладостного бесчинства
Уроненный...) – Битвы сей
Вы – Цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику – как трофей,
Им отданную же шпагу
Вручать!) – Продолжает. (Звон
В ушах...) – Преклоняюсь дважды:
Впервые опережен
В разрыве. – Вы это каждой?
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
От кости. – Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест. (Никаких хотений.
Хотеть – это дело тех,
А мы друг для друга – тени
Отныне...) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый,
– Последнейшая из просьб.
– Прошу. – Никогда ни слова
О нас... никому из... ну...
Последующих. (С носилок
Так раненые – в весну!)
– О том же и вас просила б.
Колечко на память дать?
– Нет. – Взгляд, широкоґ разверстый
Отсутствует. (Как печать
На сердце твое, как перстень
На руку твою... Без сцен!
Съем.) Вкрадчивее и тише:
– Но книгу тебе? – Как всем?
Нет, вовсе их не пишите,
Книг...
Значит, не надо.
Значит, не надо.
Плакать не надо.
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут – не плачут.
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят – не плачут.
Жемчуг в стакане
Плавят – и миром
Правят – не плачут.
– Так яґ ухожу? – Насквозь
Гляжу. Арлекин, за верность,
Пьеретте своей – как кость
Презреннейшее из первенств
Бросающий: честь конца,
Жест занавеса. Реченье
Последнее. Дюйм свинца
В грудь: лучше бы, горячей бы
И – чище бы...
Зубы
Втиснула в губы.
Плакать не буду.
Самую крепость —
В самую мякоть.
Только не плакать.
В братствах бродячих
Мрут, а не плачут,
Жгут, а не плачут.
В пепел и в песню
Мертвого прячут
В братствах бродячих.
– Так первая? Первый ход?
Как в шахматы, значит? Впрочем,
Ведь даже на эшафот
Нас первыми просят...
– Срочно
Прошу, не глядите! – Взгляд —
(Вот-вот уже хлынут градом! —
Ну как их загнать назад
В глаза?!) – Говорю, не надо
Глядеть!!!
Внятно и громко,
Взгляд в вышину:
– Милый, уйдемте,
Плакать начну!
Забыла! Среди копилок
Живых (коммерсантов – тож)
Белокурый сверкнул затылок:
Маис, кукуруза, рожь!
Все заповеди Синая
Смывая – менады мех! —
Голконда волосяная,
Сокровищница утех —
(Для всех!) Не напрасно копит
Природа, не сплошь скупа!
Из сих белокурых тропик,
Охотники, – где тропа
Назад? Наготою грубой
Дразня и слепя до слез —
Сплошным золотым прелюбом
Смеющимся пролилось.
– Не правда ли? – Льнущий, мнущий
Взгляд. В каждой реснице – зуд.
– И главное – эта гуща!
Жест, скручивающий в жгут.
О, рвущий уже одежды —
Жест! Проще, чем пить и есть —
Усмешка! (Тебе надежда,
Увы, на спасенье есть!)
И – сестрински или братски?
Союзнически: союз!
– Не похоронив – смеяться!
(И, похоронив, смеюсь.)
7
И – набережная. Последняя.
Всё. Порознь и без руки,
Чурающимися соседями
Бредем. – Со стороны реки —
Плач. Падающую соленую
Ртуть слизываю без забот:
Луны огромной Соломоновой
Слезам не выслал небосвод.
Столб. Отчего бы лбом не стукнуться
В кровь? Вдребезги бы, а не в кровь!
Страшащимися сопреступниками
Бредем. (Убитое – Любовь.)
Брось! Разве это двое любящих?
В ночь? Порознь? С другими спать?
– Вы понимаете, что будущее —
Там? – Запрокидываюсь вспять.
– Спать! – Новобрачными по коврику...
– Спать! – Всё не попадаем в шаг,
В такт. Жалобно: – Возьмите поґд руку!
Не каторжники, чтоб так!..
Ток. (Точно мне душою – на руку
Лег! – На руку рукою.) Ток
Бьет, проводами лихорадочными
Рвет, – на душу рукою лег!
Льнет. Радужное всe! Чтоґ радужнее
Слез? Занавесом, чаще бус,
Дождь. – Я таких не знаю набережных
Кончающихся. – Мост, и:
– Ну с?
Здесь? (Дроги поданы.)
Спо—койных глаз
Взлет. – Можно до дому?
В по—следний раз!
8
По—следний мост.
(Руки не отдам, не выну!)
Последний мост,
Последняя мостовина.
Во—да и твердь.
Выкладываю монеты.
День—га за смерть,
Харонова мзда за Лету.
Мо—неты тень
В руке теневой. Без звука
Мо—неты те.
Итак, в теневую руку —
Мо—неты тень.
Без отсвета и без звяка.
Мо—неты – тем.
С умерших довольно маков.
Мост.
Бла—гая часть
Любовников без надежды:
Мост, ты как страсть:
Условность: сплошное между.
Гнезжусь: тепло,
Ребро – потому и льну так.
Ни до, ни по:
Прозрения промежуток!
Ни рук, ни ног.
Всей костью и всем упором:
Жив только бок,
О смежный теснюсь которым.
Вся жизнь – в боку!
Он – ухо и он же – эхо.
Желтком к белку
Леплюсь, самоедом к меху
Теснюсь, леплюсь,
Мощусь. Близнецы Сиама,
Чтоґ – ваш союз?
Та женщина – помнишь: мамой
Звал? – всё и вся
Забыв, в торжестве недвижном
Те—бя нося,
Тебя не держала ближе.
Пойми! Сжились!
Сбылись! На груди баюкал!
Не – брошусь вниз!
Нырять – отпускать бы руку
При—шлось. И жмусь,
И жмусь... И неотторжима.
Мост, ты не муж:
Любовник – сплошное мимо!
Мост, ты за нас!
Мы реку телами кормим!
Плю—щом впилась,
Клещом: вырывайте с корнем! .
Как плющ! как клещ!
Безбожно! Бесчеловечно!
Бро—сать, как вещь,
Меня, ни единой вещи
Не чтившей в сём
Вещественном мире дутом!
Скажи, что сон!
Что ночь, а за ночью утро,
Эк—спресс и Рим!
Гренада? Сама не знаю,
Смахнув перин
Монбланы и Гималаи.
Про—гал глубок:
Последнею кровью грею.
Про—слушай бок!
Ведь это куда вернее
Сти—хов... Прогрет
Ведь? Завтра к кому наймешься?
Ска—жи, что бред!
Что нет, и не будет мосту
Кон—ца...
– Конец.
– Здесь? – Детский, божеский
Жест. – Ну-с? – Впилась.
– Е—ще немножечко:
В последний раз!
9
Корпусами фабричными, зычными
И отзывчивыми на зов...
Сокровенную,подъязычную
Тайну жен от мужей и вдов
От друзей – тебе, подноготную
Тайну Евы от древа – вот:
Я не более чем животное,
Кем-то раненное в живот.
Жжет... Как будто бы душу сдернули
С кожей! Паром в дыру ушла
Пресловутая ересь вздорная,
Именуемая душа.
Христианская немочь бледная!
Пар! Припарками обложить!
Да ее никогда и не было!
Было тело, хотело жить,
Жить не хочет.
Прости меня! Не хотела!
Вопль вспоротого нутра!
Так смертники ждут расстрела
В четвертом часу утра
За шахматами... Усмешкой
Дразня коридорный глаз.
Ведь шахматные же пешки!
И кто-то играет в нас.
Кто? Боги благие? Воры?
Во весь окоем глазка —
Глаз. Красного коридора
Лязг. Вскинутая доска.
Махорочная затяжка.
Сплёв, пожили значит, сплёв.
...По сим тротуарам в шашку
Прямая дорога: в ров
И в кровь. Потайное око:
Луны слуховой глазок...
И покосившись сбоку:
– Как ты уже далек!
10
Совместный и сплоченный
Вздрог. – Наша молочная!
Наш остров, наш храм,
Где мы по утрам —
Сброд! Пара минутная! —
Справляли заутреню.
Базаром и заґкисью,
Сквозь-сном и весной...
Здесь кофе был пакостный, —
Совсем овсяной!
(Овсом своенравие
Гасить в рысаках!)
Отнюдь не Аравией —
Аркадией пах
Тот кофе...
Но как улыбалась нам,
Рядком усадив,
Бывалой и жалостной, —
Любовниц седых
Улыбкою бережной:
Увянешь! Живи!
Безумью, безденежью,
Зевку и любви —
А главное – юности!
Смешку – без причин,
Усмешке – без умысла,
Лицу – без морщин, —
О, главное – юности!
Страстям не по климату!
Откуда-то дунувшей,
Откуда-то хлынувшей
В молочную тусклую:
– Бурнус и Тунис! —
Надеждам и мускулам
Под ветхостью риз...
(Дружочек, не жалуюсь:
Рубец на рубце!)
О, как провожала нас
Хозяйка в чепце
Голландского глаженья...
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
– Наша улица! – Уже не наша... —
– Сколько раз по ней!.. – Уже не мы... —
– Завтра с западу встанет солнце!
– С Иеговой порвет Давид!
– Что мы делаем? – Расстаемся.
– Ничего мне не говорит
Сверхбессмысленнейшее слово:
Рас—стаемся. – Одна из ста?
Просто слово в четыре слога,
За которыми пустота.
Стой! По-сербски и по-кроатски,
Верно? Чехия в нас чудит?
Рас—ставание. Расставаться...
Сверхъестественнейшая дичь!
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся за предел тоски...
Расставание – не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
Не по-божески! Чтоґ мы – овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание – по-каковски?
Даже смысла такого нет,
Даже звука! Ну просто полый
Шум, – пилы, например, сквозь сон.
Расставание – просто школы
Хлебникова соловьиный стон
Лебединый...
Но как же вышло?
Точно высохший водоем —
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться – ведь это гром
Наґ голову... Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы – слишком круты:
Расставаться – ведь это вниз,
Под гору... Двух подошв пудовых
Вздох... Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться – ведь это врозь,
Мы же – сросшиеся...
11
Разом проигрывать —
Чище нет!
Загород, пригород:
Дням конец.
Негам (читай – камням),
Дням, и домам, и нам.
Дачи пустующие! Как мать
Старую – так же чту их.
Это ведь действие – пустовать:
Полое не пустует.
(Дачи, пустующие на треть,
Лучше бы вам сгореть!)
Только не вздрагивать,
Рану вскрыв.
Заґгород, заґгород,
Швам разрыв!
Ибо – без лишних слов
Пышных – любовь есть шов.
Шов, а не перевязь, шов – не щит.
– О, не проси защиты! —
Шов, коим мертвый к земле пришит,
Коим к тебе пришита.
(Время покажет еще, каким:
Легким или тройным!)
Так или иґначе, друг – по швам!
Дребезги и осколки!
Только и славы, что треснул сам:
Треснул, а не расползся!
Что под наметкой – живая жиль
Красная, а не гниль!
О, не проигрывает —
Кто рвет!
Загород, пригород:
Лбам развод.
По слободам казнят
Нынче, – мозгам сквозняк!
О, не проигрывает, кто прочь —
В час, как заря займется.
Целую жизнь тебе сшила в ночь
Наґбело, без наметки.
Так не кори же меня, что вкривь.
Пригород: швам разрыв.
Души неприбранные —
В рубцах!..
Загород, пригород...
Яр размах
Пригорода. Сапогом судьбы,
Слышишь – по глине жидкой?
...Скорую руку мою суди,
Друг, да живую нитку
Цепкую – как ее ни канай!
По—следний фонарь!
Здесь? Словно заґговор —
Взгляд. Низших рас —
Взгляд. – Можно наґ гору?
В по—следний раз!
12
Частой гривою
Дождь в глаза. – Холмы.
Миновали пригород.
Заґ городом мы,
Есть – да нету нам!
Мачеха – не мать!
Дальше некуда.
Здесь околевать.
Поле. Изгородь.
Брат стоим с сестрой.
Жизнь есть пригород. —
Заґ городом строй!
Эх, проигранное
Дело, господа!
Все-то – пригороды!
Где же города?!
Рвет и бесится
Дождь. Стоим и рвем.
За три месяца
Первое вдвоем!
И у Иова,
Бог, хотел взаймы?
Да не выгорело:
За городом мы!
Заґ городом! Понимаешь? За!
Вне! Перешед вал!
Жизнь, это место, где жить нельзя:
Ев—рейский квартал...
Так не достойнее ль воґ сто крат
Стать вечным жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев—рейский погром —
Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!
На прокаженные острова!
В ад! – всюду! – но не в
Жизнь, – только выкрестов терпит, лишь
Овец – палачу!
Право-на-жительственный свой лист
Но—гами топчу!
Втаптываю! За Давидов щит —
Месть! – В месиво тел!
Не упоительно ли, что жид
Жить – неґ захотел?!
Гетто избраґнничеств! Вал и ров.
По—щады не жди!
В сем христианнейшем из миров
Поэты – жиды!
13
Так ножи вострят о камень,
Так опилки метлами
Смахивают. Под руками
Меховое, мокрое.
Где ж вы, двойни:
Сушь мужская, мощь?
Под ладонью —
Слезы, а не дождь!
О каких еще соблазнах —
Речь? Водой – имущество!
После глаз твоих алмазных,
Под ладонью льющихся, —
Нет пропажи
Мне. Конец концу!
Глажу – глажу —
Глажу по лицу.
Такова у нас, Маринок,
Спесь, у нас, полячек-то.
После глаз твоих орлиных,
Под ладонью плачущих...
Плачешь? Друг мой!
Все мое! Прости!
О, как крупно,
Солоно в горсти!
Жестока слеза мужская:
Обухом по темени!
Плачь, с другими наверстаешь
Стыд, со мной потерянный.
Оди—накового
Моря – рыбы! Взмах:
...Мертвой раковиной
Губы на губах.
В слезах.
Лебеда —
На вкус.
– А завтра
Когда
Проснусь?
14
Тропою овечьей —
Спуск. Города гам.
Три девки навстречу.
Смеются. Слезам
Смеются, – всем полднем
Недр, гребнем морским!
Смеются!
– недолжным,
Позорным, мужским
Слезам твоим, видным
Сквозь дождь – в два рубца!
Как жемчуг – постыдным
На бронзе бойца.
Слезам твоим первым,
Последним, – о лей! —
Слезам твоим – перлам
В короне моей!
Глаз явно не туплю.
Сквозь ливень – перюсь.
Венерины куклы,
Вперяйтесь! Союз
Сей более тесен,
Чем влечься и лечь.
Самоґй Песней Песен
Уступлена речь
Нам, птицам безвестным
Челом Соломон
Бьет, – ибо совместный
Плач – больше, чем сон!
И в полые волны
Мглы – сгорблен и равн —
Бесследно – безмолвно —
Как тонет корабль.
Прага, 1 февраля 1924 – Иловищи,
8 июня 1924
С моря
С Северо-Южным,
Знаю: неможным!
Можным – коль нужным!
В чем-то дорожном,
– Воздухокрутом,
Мчащим щепу! —
Сон три минуты
Длится. Спешу.
С кем – и не гляну! —
Спишь. Три минуты.
Чем с Океана —
Долго – в Москву-то!
Молниеносный
Путь – запасной.
Из своего сна
Прыгнула в твой.
Снюсь тебе. Четко?
Глядко? Почище
Чем за решеткой
Штемпельной. Писчей —
Стою? Почтовой —
Стою? – Красно?
Честное слово
Я, не письмо!
Вольной цезуры
Нрав! Прыґгом с барки!
Чтоґ без цензуры —
Даже без марки!
Всех объегоря,
– Скоропись сна!
Вот тебе с моря —
Вместо письма!
Вместо депеши.
Вес? Да помилуй!
Столько не вешу
Вся – даже с лирой
Всей, с сердцем Ченчи
Всех, с целым Там.
Сон, это меньше
Десяти грамм.
Каждому по три —
Шесть (сон взаимный).
Видь, пока смотришь:
Не анонимный
Нос, твердозначен
Лоб, буква букв —
Ять, ять без сдачи
В подписи губ.
Я – без описки,
Я – без помарки.
Роз бы альпийских
Горсть, да хибарка
Наґ море, да но
Волны добры.
Вот с Океана
Горстка игры.
Мало – по малу бери, как собран.
Море играло. Играть – быть добрым.
Море играло, а я брала,
Море теряло, а я клала
Заґ ворот, заґ щеку, – терпко, морско! —
Рот лучше ящика, если горсти
Заняты. Валу, звучи, хвала!
Муза теряла, волна брала.
Крабьи кораллы, читай: скорлупы.
Море играло, играть – быть глупым.
Думать – седая прядь! —
Умным. Давай играть!
В раґкушки. Темп un petit navir’a
8
.
Эта вот – сердцем, а эта – лирой,
Эта, обзор трех куч,
Детства скрипичный ключ.
Подобрала у рыбацкой лодки.
Это – голодной тоски обглодки:
Камень – тебя щажу, —
Лучше волны гложу,
Осатанев на пустынном спуске.
Это? – какой-то любви окуски:
Восстановить не тщусь:
Так неглубок надкус.
Так и лежит, не внесенный в списки.
Это – уже не любви – огрызки:
Совести. Чем слезу
Лить-то – ее грызу
Не угрызомую ни на столько.
Это – да нашей игры осколки
Завтрашние. Не видь.
Жаль ведь. Давай делить.
Нe чтоґ понравится, а чтоґ выну.
(К нам на кровать твоего бы сына
Третьим – нельзя ль в игру?)
Первая – я беру.
Только песок между пальцев, ливкий.
Стой-ка: какой-то строфы отрывки:
«Славы подземный храм»...
– Ладно. – Допишешь сам.
Только песок между пальцев, плёский.
Стой-ка: гремучей змеи обноски:
Ревности! Обновясь
Гордостью назвалась
И поползла себе с полным правом.