Текст книги "Если душа родилась крылатой"

Автор книги: Марина Цветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Я, богатая, была бедна,

Я, крылатая, была проклятой.

Где-то было много-много сжатых

Рук – и много старого вина.

А крылатая была – проклятой!

А единая была – одна!

Как луна – одна, в глазу окна.

31 декабря 1917

На кортике своем: Марина —

Ты начертал, встав за Отчизну.

Была я первой и единой

В твоей великолепной жизни.

Я помню ночь и лик пресветлый

В аду солдатского вагона.

Я волосы гоню по ветру,

Я в ларчике храню погоны.

Москва, 18 января 1918

Дон

1

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу – грудь и висок.

Божье да белое твое дело:

Белое тело твое – в песок.

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая

Белым видением тает, тает...

Старого мира – последний сон:

Молодость – Доблесть – Вандея – Дон.

24 марта 1918

2

Кто уцелел – умрет, кто мертв – воспрянет.

И вот потомки, вспомнив старину:

– Где были вы? – Вопрос как громом грянет,

Ответ как громом грянет: – На Дону!

– Что делали? – Да принимали муки,

Потом устали и легли на сон.

И в словаре задумчивые внуки

За словом: долг напишут слово: Дон.

30 марта 1918

NB! мои любимые.

Трудно и чудно – верность до гроба!

Царская роскошь – в век площадей!

Стойкие души, стойкие ребра, —

Где вы, о люди минувших дней?!

Рыжим татарином рыщет вольность,

С прахом равняя алтарь и трон.

Над пепелищами – рев застольный

Беглых солдат и неверных жен.

11 апреля 1918

He самозванка – я пришла домой,

И не служанка – мне не надо хлеба.

Я – страсть твоя, воскресный отдых твой,

Твой день седьмой, твое седьмое небо.

Там на земле мне подавали грош

И жерновов навешали на шею.

– Возлюбленный! – Ужель не узнаешь?

Я ласточка твоя – Психея!

Апрель 1918

Наґ тебе, ласковый мой, лохмотья,

Бывшие некогда нежной плотью.

Всю истрепала, изорвала, —

Только осталось что два крыла.

Одень меня в свое великолепье,

Помилуй и спаси.

А бедные истлевшие отрепья

Ты в ризницу снеси.

13 мая 1918

Я расскажу тебе – про великий обман:

Я расскажу тебе, как ниспадает туман

На молодые деревья, на старые пни.

Я расскажу тебе, как погасают огни

В низких домах, как – пришелец египетских стран —

В узкую дудку под деревом дует цыган.

Я расскажу тебе – про великую ложь:

Я расскажу тебе, как зажимается нож

В узкой руке, – как вздымаются ветром веков

Кудри у юных – и бороды у стариков.

Рокот веков.

Топот подков.

4 июня 1918

Осторожный троекратный стук.

Нежный недруг, ненадежный друг, —

Не обманешь! То не странник путь

Свой кончает. – Так стучатся в грудь —

За любовь. Так, потупив взгляд,

В светлый Рай стучится черный Ад.

6 июня 1918

Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна.

Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.

Нас десять лет, нас сто тысячелетий

Разъединяют. – Бог мостов не строит.

Будь! – это заповедь моя. Дай – мимо

Пройти, дыханьем не нарушив роста.

Я – есмь. Ты – будешь. Через десять весен

Ты скажешь: – есть! – а я скажу: – когда-то...

6 июня 1918

Умирая, не скажу: была.

И не жаль, и не ищу виновных.

Есть на свете поважней дела

Страстных бурь и подвигов любовных.

Ты, – крылом стучавший в эту грудь,

Молодой виновник вдохновенья —

Я тебе повелеваю: – будь!

Я – не выйду из повиновенья.

30 июня 1918

Руки, которые не нужны

Милому, служат – Миру.

Горестным званьем Мирской Жены

Нас увенчала Лира.

Много незваных на царский пир.

Надо им спеть на ужин!

Милый не вечен, но вечен – Мир.

Не понапрасну служим.

6 июля 1918

Белизна – угроза Черноте.

Белый храм грозит гробам и грому.

Бледный праведник грозит Содому

Не мечом – а лилией в щите!

Белизна! Нерукотворный круг!

Чан крестильный! Вещие седины!

Червь и чернь узнают Господина

По цветку, цветущему из рук.

Только агнца убоится – волк,

Только ангелу сдается крепость.

Торжество – в подвалах и в вертепах!

И взойдет в Столицу – Белый полк!

7 июля 1918

Мой день беспутен и нелеп:

У нищего прошу на хлеб,

Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю – луч,

Грабителю вручаю – ключ,

Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,

Богатый денег не берет,

Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,

А дура плачет в три ручья —

Над днем без славы и без толку.

27 июля 1918

– Где лебеди? – А лебеди ушли.

– А воґроны? – А воґроны – остались.

– Куда ушли? – Куда и журавли.

– Зачем ушли? – Чтоб крылья не достались.

– А папа где? – Спи, спи, за нами Сон,

Сон на степном коне сейчас приедет.

– Куда возьмет? – На лебединый Дон.

Там у меня – ты знаешь? – белый лебедь...

9 августа 1918

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота – ненужная в семье.

А на венцы и на апофеозы —

Один ответ: – Откуда мне сиеґ?

Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты

Закон звезды и формула цветка.

14 августа 1918

Каждый стих – дитя любви,

Нищий незаконнорожденный.

Первенец – у колеи

На поклон ветрам – положенный.

Сердцу ад и алтарь,

Сердцу – рай и позор.

Кто отец? – Может – царь.

Может – царь, может – вор.

14 августа 1918

Надобно смело признаться, Лира!

Мы тяготели к великим мира:

Мачтам, знаменам, церквам, царям,

Бардам, героям, орлам и старцам,

Так, присягнувши на верность – царствам,

Не доверяют Шатра – ветрам.

Знаешь царя – так псаря не жалуй!

Верность как якорем нас держала:

Верность величью – вине – беде,

Верность великой вине венчанной!

Так, присягнувши на верность – Хану,

Не присягают его орде.

Ветреный век мы застали, Лира!

Ветер в клоки изодрав мундиры,

Треплет последний лоскут Шатра...

Новые толпы – иные флаги!

Мы ж остаемся верны присяге,

Ибо дурные вожди – ветра.

14 августа 1918

Если душа родилась крылатой —

Чтоґ ей хоромы – и чтоґ ей хаты!

Что Чингис-Хан ей и что – Орда!

Два на миру у меня врага,

Два близнеца, неразрывно-слитых:

Голод голодных – и сытость сытых!

18 августа 1918

Не смущаю, не пою

Женскою отравою.

Руку верную даю —

Пишущую, правую.

Той, которою крещу

На ночь – ненаглядную.

Той, которою пишу

То, что Богом задано.

Левая – она дерзка,

Льстивая, лукавая.

Вот тебе моя рука —

Праведная, правая!

23 октября 1918

Развела тебе в стакане

Горстку жженых волос.

Чтоб не елось, чтоб не пелось,

Не пилось, не спалось.

Чтобы младость – не в радость,

Чтобы сахар – не в сладость,

Чтоб не ладил в тьме ночной

С молодой женой.

Как власы мои златые

Стали серой золой,

Так года твои младые

Станут белой зимой.

Чтоб ослеп-оглох,

Чтоб иссох, как мох,

Чтоб ушел, как вздох.

3 ноября 1918

Царь и Бог! Простите малым —

Слабым – глупым – грешным – шалым,

В страшную воронку втянутым,

Обольщенным и обманутым, —

Царь и Бог! Жестокой казнию

Не казните Стеньку Разина!

Царь! Господь тебе отплатит!

С нас сиротских воплей – хватит!

Хватит, хватит с нас покойников!

Царский Сын, – прости Разбойнику!

В отчий дом – дороги разные.

Пощадите Стеньку Разина!

Разин! Разин! Сказ твой сказан!

Красный зверь смирён и связан.

Зубья страшные поломаны,

Но за жизнь его за темную,

Да за удаль несуразную —

Развяжите Стеньку Разина!

Родина! Исток и устье!

Радость! Снова пахнет Русью!

Просияйте, очи тусклые!

Веселися, сердце русское!

Царь и Бог! Для ради празднику —

Отпустите Стеньку Разина!

Москва, 1-я годовщина Октября.

Дни, когда Мамонтов подходил к Москве – и вся буржуазия меняла керенские на царские, – а я одна не меняла (не только потому, что их не было, но и потому, что знала, что не войдет в Столицу – Белый Полк!)

Комедьянт

11

Мне тебя уже не надо,

Милый – и не оттого что

С первой почтой – не писал.

И не оттого что эти

Строки, писанные с грустью,

Будешь разбирать – смеясь.

(Писанные мной одною —

Одному тебе! – впервые! —

Расколдуешь – не один.)

И не оттого что кудри

До щеки коснутся – мастер

Я сама читать вдвоем! —

И не оттого что вместе

– Над неясностью заглавных! —

Вы вздохнете, наклонясь.

И не оттого что дружно

Веки вдруг смежатся – труден

Почерк, – да к тому – стихи!

Нет, дружочек! – Это проще,

Это пуще, чем досада:

Мне тебя уже не надо —

Оттого что – оттого что —

Мне тебя уже не надо!

3 декабря 1918

О нет, не узнает никто из вас

– Не сможет и не захочет! —

Как страстная совесть в бессонный час

Мне жизнь молодую точит!

Как душит подушкой, как бьет в набат,

Как шепчет все то же слово...

– В какой обратился треклятый ад

Мой глупый грешок грошовый!

Март 1919

Звезда над люлькой – и звезда над гробом!

А посредине – голубым сугробом —

Большая жизнь. – Хоть я тебе и мать,

Мне больше нечего тебе сказать,

Звезда моя!..

Кунцево – Госпиталь, 4 января 1920

Я эту книгу поручаю ветру

И встречным журавлям.

Давным-давно – перекричать разлуку —

Я голос сорвала.

Я эту книгу, как бутылку в волны,

Кидаю в вихрь войн.

Пусть странствует она – свечой под праздник —

Вот таґк: из длани в длань.

О ветер, ветер, верный мой свидетель,

До милых донеси,

Что еженощно я во сне свершаю

Путь – с Севера на Юг.

Москва, февраль 1920

Она подкрадется неслышно —

Как полночь в дремучем лесу.

Я знаю: в передничке пышном

Я голубя Вам принесу.

Так: встану в дверях – и ни с места!

Свинцовыми гирями – стыд.

Но птице в переднике – тесно,

И птица – сама полетит!

19 марта 1920

[Николаю Николаевичу Вышеславцеву]

10

На бренность бедную мою

Взираешь, слов не расточая.

Ты – каменный, а я пою,

Ты – памятник, а я летаю.

Я знаю, что нежнейший май

Пред оком Вечности – ничтожен.

Но птица я – и не пеняй,

Что легкий мне закон положен.

16 мая 1920

14

Суда поспешно не чини:

Непрочен суд земной!

И голубиной – не черни

Галчонка – белизной.

А впрочем – что ж, коли не лень!

Но всех перелюбя,

Быть может, я в тот черный день

Очнусь – белей тебя!

17 мая 1920

23

Кто создан из камня, кто создан из глины, —

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —

Тем гроб и надгробные плиты...

– В купели морской крещена – и в полете

Своем – непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня – видишь кудри беспутные эти? —

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – веселая пена —

Высокая пена морская!

23 мая 1920

Одна половинка окна растворилась.

Одна половинка души показалась.

Давай-ка откроем – и ту половинку,

И ту половинку окна!

25 мая 1920

Песенки из пьесы «Ученик»

<9>

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче – всe косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел, —

Все жаворонки нынче – вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О вопль женщин всех времен:

«Мой милый, чтоґ тебе я сделала?!»

И слезы ей – вода, и кровь —

Вода, – в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха – Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая...

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, чтоґ тебе я сделала?»

Вчера еще – в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

Враз обе рученьки разжал, —

Жизнь выпала – копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою – немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

«Мой милый, чтоґ тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

«За что, за что терплю и бедствую?»

«Отцеловал – колесовать:

Другую целовать», – ответствуют.

Жить приучил в самоґм огне,

Сам бросил – в степь заледенелую!

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, чтоґ тебе – я сделала?

Всe ведаю – не прекословь!

Вновь зрячая – уж не любовница!

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Само – чтоґ дерево трясти! —

В срок яблоко спадает спелое...

– За всe, за всe меня прости,

Мой милый, – что тебе я сделала!

14 июня 1920

Об ушедших – отошедших —

В горний лагерь перешедших,

В белый стан тот журавлиный —

Голубиный – лебединый —

О тебе, моя высь,

Говорю, – отзовись!

О младых дубовых рощах,

В небо росших – и не взросших,

Об упавших и не вставших, —

В вечность перекочевавших, —

О тебе, наша Честь,

Воздыхаю – дай весть!

Каждый вечер, каждый вечер

Руки вам тяну навстречу.

Там, в просторах голубиных —

Сколько у меня любимых!

Я на красной Руси

Зажилась – вознеси!

Октябрь 1920

Знаю, умру на заре! На которой из двух,

Вместе с которой из двух – не решить по заказу!

Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!

С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!

Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночь

Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари – и ответной улыбки прорез...

Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Москва, декабрь 1920

УЧЕНИК

7

По холмам – круглым и смуглым,

Под лучом – сильным и пыльным,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – рдяным и рваным.

По пескам – жадным и ржавым,

Под лучом – жгущим и пьющим,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – следом и следом.

По волнам – лютым и вздутым,

Под лучом – гневным и древним,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – лгущим и лгущим...

25 апреля 1921

Маяковскому

Превыше крестов и труб,

Крещенный в огне и дыме,

Архангел-тяжелоступ —

Здорово, в веках Владимир!

Он возчик и он же конь,

Он прихоть и он же право.

Вздохнул, поплевал в ладонь:

– Держись, ломовая слава!

Певец площадных чудес —

Здорово, гордец чумазый,

Что камнем – тяжеловес

Избрал, не прельстясь алмазом.

Здорово, булыжный гром!

Зевнул, козырнул – и снова

Оглоблей гребет – крылом

Архангела ломового.

18 сентября 1921

Хвала Афродите

1

Блаженны дочерей твоих, Земля,

Бросавшие для боя и для бега.

Блаженны в Елисейские поля

Вступившие, не обольстившись негой.

Так лавр растет, – жестоколист и трезв,

Лавр-летописец, горячитель боя.

– Содружества заоблачный отвес

Не променяю на юдоль любови.

17 октября 1921

2

Уже богов – не те уже щедроты

На берегах – не той уже реки.

В широкие закатные ворота

Венерины, летите, голубки!

Я ж на песках похолодевших лежа,

В день отойду, в котором нет числа...

Как змей на старую взирает кожу —

Я молодость свою переросла.

17 октября 1921

Молодость

1

Молодость моя! Моя чужая

Молодость! Мой сапожок непарный!

Воспаленные глаза сужая,

Так листок срывают календарный.

Ничего из всей твоей добычи

Не взяла задумчивая Муза.

Молодость моя! – Назад не кличу.

Ты была мне ношей и обузой.

Ты в ночи нашептывала гребнем,

Ты в ночи оттачивала стрелы.

Щедростью твоей давясь, как щебнем,

За чужие я грехи терпела.

Скипетр тебе вернув до сроку —

Что уже душе до яств и брашна!

Молодость моя! Моя морока —

Молодость! Мой лоскуток кумашный!

18 ноября 1921

Муза

Ни грамот, ни праотцев,

Ни ясного сокола.

Идет-отрывается, —

Такая далекая!

Под смуглыми веками —

Пожар златокрылый.

Рукою обветренной

Взяла – и забыла.

Подол неподобранный,

Ошмeток оскаленный.

Не злая, не добрая,

А так себе: дальняя.

Не плачет, не сетует:

Рванул – так и милый!

Рукою обветренной

Дала – и забыла.

Забыла – и россыпью

Гортанною, клекотом...

– Храни ее, Господи,

Такую далекую!

19 ноября 1921

Грудь женская! Души застывший вздох, —

Суть женская! Волна, всегда врасплох

Застигнутая – и всегда врасплох

Вас застигающая – видит Бог!

Презренных и презрительных утех

Игралище. – Грудь женская! – Доспех

Уступчивый! – Я думаю о тех...

Об одногрудых тех, – подругах тех!..

5 декабря 1921

Это пеплы сокровищ:

Утрат, обид.

Это пеплы, пред коими

В прах – гранит.

Голубь голый и светлый,

Не живущий четой.

Соломоновы пеплы

Над великой тщетой.

Беззакатного времени

Грозный мел.

Значит Бог в мои двери —

Раз дом сгорел!

Не удушенный в хламе,

Снам и дням господин,

Как отвесное пламя

Дух – из ранних седин!

И не вы меня предали,

Годы, в тыл!

Эта седость – победа

Бессмертных сил.

27 сентября 1922

Эмигрант

Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами,

Дамами, Думами,

Не слюбившись с вами, не сбившись с вами,

Неким —

Шуманом пронося под полой весну:

Выше! иґз виду!

Соловьиным тремоло на весу —

Некий – избранный.

Боязливейший, ибо взяв на дыб —

Ноги лижете!

Заблудившийся между грыж и глыб

Бог в блудилище.

Лишний! Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь

Не отвыкший... Виселиц

Не принявший... В рвани валют и виз

Беги – выходец.

9 февраля 1923

Поэты

1

Поэт – издалека заводит речь.

Поэта – далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных

Притч рытвинами... Между да и нет

Он даже размахнувшись с колокольни

Крюк выморочит... Ибо путь комет —

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом —

Отчаетесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,

Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий

Как дерево в своей красе.

Тот, чьи следы – всегда простыли,

Тот поезд, на который все

Опаздывают...

– ибо путь комет

Поэтов путь: жжя, а не согревая.

Рвя, а не взращивая – взрыв и взлом —

Твоя стезя, гривастая кривая,

Не предугадана календарем!

8 апреля 1923

Диалог Гамлета с совестью

– На дне она, где ил

И водоросли... Спать в них

Ушла, – но сна и там нет!

– Но я ее любил,

Как сорок тысяч братьев

Любить не могут!

– Гамлет!

На дне она, где ил:

Ил!.. И последний венчик

Всплыл на приречных бревнах...

– Но я ее любил

Как сорок тысяч...

– Меньше,

Все ж, чем один любовник.

На дне она, где ил.

– Но я ее —

(недоуменно)

– любил??

5 июня 1923

Письмо

Так писем не ждут,

Так ждут – письмаґ.

Тряпичный лоскут,

Вокруг тесьма

Из клея. Внутри – словцо.

И счастье. И это – все.

Так счастья не ждут,

Так ждут – конца:

Солдатский салют

И в грудь – свинца

Три дольки. В глазах красноґ.

И только. И это – всё.

Не счастья – стара!

Цвет – ветер сдул!

Квадрата двора

И черных дул.

(Квадрата письма:

Чернил и чар!)

Для смертного сна

Никто не стар!

Квадрата письма.

11 августа 1923

Магдалина

1

Меж нами – десять заповедей:

Жар десяти костров.

Родная кровь отшатывает,

Ты мне – чужая кровь.

Во времена евангельские

Была б одной из тех...

(Чужая кровь – желаннейшая

И чуждейшая из всех!)

К тебе б со всеми немощами

Влеклась, стлалась – светла

Масть! – очесами демонскими

Таясь, лила б маслаґ

И наґ ноги бы, и поґд ноги бы,

И вовсе бы так, в пески...

Страсть по купцам распроданная,

Расплеванная – теки!

Пеною уст и накипями

Очес и поґтом всех

Heг... В волоса заматываю

Ноги твои, как в мех.

Некою тканью под ноги

Стелюсь... Не тот ли (та!)

Твари с кудрями огненными

Молвивший: встань, сестра!

26 августа 1923

2

Масти, плоченные втрое

Стоимости, страсти пот,

Слезы, волосы, – сплошное

Исструение, а тот

В красную сухую глину

Благостный вперяя зрак:

– Магдалина! Магдалина!

Не издаривайся так!

31 августа 1923

3

О путях твоих пытать не буду,

Милая! – ведь все сбылось.

Я был бос, а ты меня обула

Ливнями волос —

И – слез.

Не спрошу тебя, какой ценою

Эти куплены маслаґ.

Я был наг, а ты меня волною

Тела – как стеною

Обнесла.

Наготу твою перстами трону

Тише вод и ниже трав.

Я был прям, а ты меня наклону

Нежности наставила, припав.

В волосах своих мне яму вырой,

Спеленай меня без льна.

– Мироносица! К чему мне миро?

Ты меня омыла

Как волна.

31 августа 1923

Ты, меня любивший фальшью

Истины – и правдой лжи,

Ты, меня любивший – дальше

Некуда! – За рубежи!

Ты, меня любивший дольше

Времени. – Десницы взмах!

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

12 декабря 1923

Двое

1

Есть рифмы в мире сём:

Разъединишь – и дрогнет.

Гомер, ты был слепцом.

Ночь – на буграх надбровных.

Ночь – твой рапсодов плащ,

Ночь – на очах – завесой.

Разъединил ли б зрящ

Елену с Ахиллесом?

Елена. Ахиллес.

Звук назови созвучней.

Да, хаосу вразрез

Построен на созвучьях

Мир, и, разъединен,

Мстит (на согласьях строен!)

Неверностями жен

Мстит – и горящей Троей!

Рапсод, ты был слепцом:

Клад рассорил, как рухлядь.

Есть рифмы – в мире том

Подобранные. Рухнет

Сей – разведешь. Чтоґ нужд

В рифме? Елена, старься!

...Ахеи лучший муж!

Сладостнейшая Спарты!

Лишь шорохом древес

Миртовых, сном кифары:

«Елена: Ахиллес:

Разрозненная пара».

30 июня 1924

2

Не суждено, чтобы сильный с сильным

Соединились бы в мире сем.

Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,

Брачное дело решив мечом.

В братственной ненависти союзной

– Буйволами! – на скалу – скала.

С брачного ложа ушел, неузнан,

И неопознанною – спала.

Порознь! – даже на ложе брачном —

Порознь! – даже сцепясь в кулак —

Порознь! – на языке двузначном —

Поздно и порознь – вот наш брак!

Но и постарше еще обида

Есть: амазонку подмяв как лев —

Так разминулися: сын Фетиды

С дщерью Аресовой: Ахиллес

С Пенфезилеей.

О вспомни – снизу

Взгляд ее! сбитого седока

Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи

Взгляд ее – все ж еще свысока!

Что ж из того, что отсель одна в нем

Ревность: женою урвать у тьмы.

Не суждено, чтобы равный – с равным...

Так разминовываемся – мы.

3 июля 1924

3

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю – один

Мне равносилен.

В мире, где столь

Многого хощем,

Знаю – один

Мне равномощен.

В мире, где всё —

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты – равносущ

Мне.

3 июля 1924

Попытка ревности

Как живется вам с другою, —

Проще ведь? – Удар весла! —

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(Поґ небу – не по водам!)

Души, души! быть вам сестрами,

Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою

Женщиною? Без божеств?

Государыню с престола

Свергши (с оного сошед),

Как живется вам – хлопочется —

Ежится? Встается – как?

С пошлиной бессмертной пошлости

Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев —

Хватит! Дом себе найму».

Как живется вам с любою —

Избранному моему!

Свойственнее и съедобнее —

Снедь? Приестся – не пеняй...

Как живется вам с подобием —

Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,

Здешнею? Ребром – люба?

Стыд Зевесовой вожжою

Не охлёстывает лба?

Как живется вам – здоровится —

Можется? Поется – как?

С язвою бессмертной совести

Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром

Рыночным? Оброк – крутой?

После мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен

Бог – и начисто разбит!)

Как живется вам с сто-тысячной —

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли? К волшбам остыв,

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?

Ну, за голову: счастливы?

Нет? В провале без глубин —

Как живется, милый? Тяжче ли —

Так же ли – как мне с другим?

19 ноября 1924

Ятаган? Огонь?

Поскромнее, – куда как громко!

Боль, знакомая, как глазам – ладонь,

Как губам —

Имя собственного ребенка.

1 декабря 1924м

Жив, а не умер

Демон во мне!

В теле как в трюме,

В себе как в тюрьме.

Мир – это стены.

Выход – топор.

(«Мир – это сцена»,

Лепечет актер).

И не слукавил,

Шут колченогий.

В теле – как в славе.

В теле – как в тоге.

Многие лета!

Жив – дорожи!

(Только поэты

В костиґ – как во лжи!)

Нет, не гулять нам,

Певчая братья,

В теле как в ватном

Отчем халате.

Лучшего стоим.

Чахнем в тепле.

В теле – как в стойле.

В себе – как в котле.

Бренных не копим

Великолепий.

В теле – как в топи,

В теле – как в склепе,

В теле – как в крайней

Ссылке. – Зачах!

В теле – как в тайне,

В висках – как в тисках

Маски железной.

5 января 1925

Лучина

До Эйфелевой – рукою

Подать! Подавай и лезь.

Но каждый из нас – такое

Зрел, зрит, говорю, и днесь,

Что скушным и некрасивым

Нам кажется <ваш> Париж.

«Россия моя, Россия,

Зачем так ярко горишь?»

Июнь 1931

Стихи к сыну

2

Наша совесть – не ваша совесть!

Полно! – Вольно! – О всем забыв,

Дети, сами пишите повесть

Дней своих и страстей своих.

Соляное семейство Лота —

Вот семейственный ваш альбом!

Дети! Сами сводите счеты

С выдаваемым за Содом —

Градом. С братом своим не дравшись —

Дело чисто твое, кудряш!

Ваш край, ваш век, ваш день, ваш час,

Наш грех, наш крест, наш спор, наш —

Гнев. В сиротские пелеринки

Облаченные отродясь —

Перестаньте справлять поминки

По Эдему, в котором вас

Не было! по плодам – и видом

Не видали! Поймите: слеп —

Вас ведущий на панихиду

По народу, который хлеб

Ест, и вам его даст, – как скоро

Из Медона – да на Кубань.

Наша ссора – не ваша ссора!

Дети! Сами творите брань

Дней своих.

Январь 1932

Стол

5

Мой письменный верный стол!

Спасибо за то, что ствол

Отдав мне, чтоб стать – столом,

Остался – живым стволом!

С листвы молодой игрой

Над бровью, с живой корой,

С слезами живой смолы,

С корнями до дна земли!

17 июля 1933

Сад

За этот ад,

За этот бред,

Пошли мне сад

На старость лет.

На старость лет,

На старость бед:

Рабочих – лет,

Горбатых – лет...

На старость лет

Собачьих – клад:

Горячих лет —

Прохладный сад...

Для беглеца

Мне сад пошли:

Без ни-лица,

Без ни-души!

Сад: ни шажка!

Сад: ни глазка!

Сад: ни смешка!

Сад: ни свистка!

Без ни-ушка

Мне сад пошли:

Без ни-душка!

Без ни-души!

Скажи: довольно муґки – наґ

Сад – одинокий, как сама.

(Но около и Сам не стань!)

– Сад, одинокий, как ты Сам.

Такой мне сад на старость лет...

– Тот сад? А может быть – тот свет? —

На старость лет моих пошли —

На отпущение души.

1 октября 1934

Читатели газет

Ползет подземный змей,

Ползет, везет людей.

И каждый – со своей

Газетой (со своей

Экземой!) Жвачный тик,

Газетный костоед.

Жеватели мастик,

Читатели газет.

Кто – чтец? Старик? Атлет?

Солдат? – Ни чеґрт, ни лиц,

Ни лет. Скелет – раз нет

Лица: газетный лист!

Которым – весь Париж

С лба до пупа одет.

Брось, девушка!

Родишь —

Читателя газет.

Кача – «живет с сестрой» —

ются – «убил отца!» —

Качаются – тщетой

Накачиваются.

Чтоґ для таких господ —

Закат или рассвет?

Глотатели пустот,

Читатели газет!

Газет – читай: клевет,

Газет – читай: растрат.

Что ни столбец – навет,

Что ни абзац – отврат...

О, с чем на Страшный суд

Предстанете: на свет!

Хвататели минут,

Читатели газет!

– Пошел! Пропал! Исчез!

Стар материнский страх.

Мать! Гуттенбергов пресс

Страшней, чем Шварцев прах!

Уж лучше на погост, —

Чем в гнойный лазарет

Чесателей корост,

Читателей газет!

Кто наших сыновей

Гноит во цвете лет?

Смесители кровеґй,

Писатели газет!

Вот, други, – и куда

Сильней, чем в сих строках! —

Чтоґ думаю, когда

С рукописью в руках

Стою перед лицом

– Пустее места – нет! —

Так значит – нелицом

Редактора газет-

ной нечисти.

Ванв, 1—15 ноября 1935

Савойские отрывки

<1>

В синее небо ширя глаза —

Как восклицаешь: – Будет гроза!

На проходимца вскинувши бровь —

Как восклицаешь: – Будет любовь!

Сквозь равнодушья серые мхи —

Так восклицаю: – Будут стихи!

Сентябрь 1936

Пепелище

Налетевший на град Вацлаґва —

Так пожар пожирает траґву...

Поигравший с богемской гранью! —

Так зола засыпает зданья,

Так метель заметает вехи...

От Эдема – скажите, чехи! —

Что осталося? – Пепелище.

– Так Чума веселит кладбище!

Налетевший на град Вацлаґва

– Так пожар пожирает траґву —

Объявивший – последний срок нам:

Так вода подступает к окнам.

Так зола засыпает зданья...

Над мостами и площадями

Плачет, плачет двухвостый львище...

– Так Чума веселит кладбище!

Налетевший на град Вацлаґва

– Так пожар пожирает траґву —

Задушивший без содроганья —

Так зола засыпает зданья:

– Отзовитесь, живые души!

Стала Прага – Помпеи глуше:

Шага, звука – напрасно ищем...

– Так Чума веселит кладбище!

29—30 марта 1939

4

Германии

О, дева всех румянее

Среди зеленых гор —

Германия!

Германия!

Германия!

Позор!

Полкарты прикарманила,

Астральная душа!

Встарь – сказками туманила,

Днесь – танками пошла.

Пред чешскою крестьянкою —

Не опускаешь вежд,

Прокатываясь танками

По ржи ее надежд?

Пред горестью безмерною

Сей маленькой страны,

Что чувствуете, Германы:

Германии сыны??

О мания! О мумия

Величия!

Сгоришь,

Германия!

Безумие,

Безумие

Творишь!

С объятьями удавьими

Расправится силач!

За здравие, Моравия!

Словакия, словачь!

В хрустальное подземие

Уйдя – готовь удар:

Богемия!

Богемия!

Богемия!

Наздар!

³

9—10 апреля 1939

6

Взяли...

Чехи подходили к немцам и плевали.

(См. мартовские газеты 1939 г.)

Брали – скоро и брали – щедро;

Взяли горы и взяли недра.

Взяли уголь и взяли сталь.

И свинец у нас, и хрусталь.

Взяли сахар и взяли клевер.

Взяли Запад и взяли Север,

Взяли улей и взяли стог,

Взяли Юг у нас и Восток.

Вары – взяли и Татры – взяли,

Взяли близи и взяли дали,

Но – больнее, чем рай земной! —

Битву взяли – за край родной.

Взяли пули и взяли ружья,

Взяли руды и взяли дружбы...

Но покамест во рту слюна —

Вся страна вооружена!

9 мая 1939

7

Лес

Видел, как рубят? Руб —

Рубом! – за дубом – дуб.

Только убит – воскрес!

Не погибает – лес.

Так же, как мертвый лес

Зелен – минуту чрез! —

(Мох – что зеленый мех!)

Не погибает – чех.

9 мая 1939

9

Не бесы – за иноком,

Не горе – за гением,

Не горной лавины ком,

Не вал наводнения, —

Не красный пожар лесной,

Не заяц – по зарослям,

Не ветлы – под бурею, —

За фюрером – фурии!

15 мая 1939

11

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал – гранат,

Грудью дал – гранит.

Процветай, народ, —

Твердый, как скрижаль,

Жаркий, как гранат,

Чистый, как хрусталь.

Париж, 21 мая 1939

– Пора! для этого огня —

Стара!

– Любовь – старей меня!

– Пятидесяти январей

Гора!

– Любовь – еще старей:

Стара, как хвощ, стара, как змей,

Старей ливонских янтарей,

Всех привиденских кораблей

Старей! – камней, старей – морей...

Но боль, которая в груди,

Старей любви, старей любви.

23 января 1940

На красном коне

Анне Ахматовой

И настежь, и настежь

Руки – две.

И навзничь! – Топчи, конный!

Чтоб дух мой, из ребер взыграв – к Тебе,

Не смертной женой – Рожденной!

Не Муза, не Муза

Над бедною люлькой

Мне пела, за ручку водила.

Не Муза холодные руки мне грела,

Горячие веки студила.

Вихор ото лба отводила – не Муза,

В большие поля уводила – не Муза.

Не Муза, не черные косы, не бусы,

Не басни, – всего два крыла светлорусых —

Коротких – над бровью крылатой.

Стан в латах.

Султан.

К устам не клонился,

На сон не крестил.

О сломанной кукле

Со мной не грустил.

Всех птиц моих – на свободу

Пускал – и потом – не жалея шпор,

На красном коне – промеж синих гор

Гремящего ледохода!

Пожарные! – Широкий крик!

Как зарево широкий – крик!

Пожарные! – Душа горит!

Не наш ли дом горит?!

Сполоґшный колокол гремит,

Качай-раскачивай язык,

Сполоґшный колокол! – Велик

Пожар! – Душа горит!

Пляша от страшной красоты,

На красных факелов жгуты

Рукоплещу – кричу – свищу —

Рычу – искры мечу.

Кто вынес? – Кто сквозь гром и чад

Орлом восхиґтил? – Не очнусь!

Рубашка – длинная – до пят

На мне – и нитка бус.

Вой пламени, стекольный лязг…

У каждого – заместо глаз —

Два зарева! – Полет перин!

Горим! Горим! Горим!

Трещи, тысячелетний ларь!

Пылай, накопленная кладь!

Мой дом – над всеми государь,

Мне нечего желать.

– Пожарные! – Крепчай, Петух!

Грянь в раззолоченные лбы!

Чтобы пожар не тух, не тух!

Чтоб рухнули столбы!

Чтоґ это – вдруг – рухнуло – вдруг?

Это не столб – рухнул!

Бешеный всплеск маленьких рук

В небо – и крик: – Кукла!

Кто это – вслед – скоком гоня

Взор мне метнул – властный?

Кто это – вслед – скоком с коня

Красного – в дом – красный?!

Крик – и перекричавший всех

Крик. – Громовой удар.

Вздымая куклу, как доспех,

Встает, как сам Пожар.

Как Царь меж огненных зыбей

Встает, сдвигает бровь.

– Я спас ее тебе, – разбей!

Освободи Любовь!

Чтоґ это вдруг – рухнуло? – Нет,

Это не мир – рухнул!

То две руки – конному – вслед