Текст книги "Любовник поневоле"
Автор книги: Марина Григ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Она налила себе коньяк, который всегда помогал ей лучше соображать, сделала пару бутербродов, вспомнив, что в последний раз ела больше двенадцати часов назад. Откусив, едва не поперхнулась, представив, что муж сидит в камере голодный. Потом приказала себе загнать поглубже все эмоции и включить только холодный рассудок. Она не собиралась строить из себя частного детектива, как героини многочисленных популярных покетбуков, но, похоже, именно ей придется поломать голову: следствие явно не собирается утруждать себя поиском настоящего убийцы, полагая, что все ясно. Павел прав: кому в милиции охота разбираться во всем этом? Есть идеальный подозреваемый, и его сделают идеальным обвиняемым. Вот и все – преступление раскрыто. Хотя… Этот оперуполномоченный, майор, произвел неплохое впечатление – явно не глуп и, как ей показалось, симпатизирует Павлу. Однако рассчитывать на него Ира не собиралась. Уж лучше нанять частого детектива, но сначала они найдут хорошего адвоката.
Мотив. Вот с чего надо начинать: кому нужно было убивать Алену? Неожиданно Ира вспомнила, что у убитой был муж. Почему бы не допустить версию мести со стороны ее супруга – выглядит весьма правдоподобно. Ведь она, по сути дела, бросила его, предпочтя другого мужчину и родив от него ребенка. Что это за человек – муж Алены, почему этот бравый майор забыл о нем? Надо сказать об этом адвокату.
И значит, надо работать не только с Аллой – Ира не особенно верила, что раздавленная горем сестра убитой может помочь Павлу, – но и с майором Гореликом. Почему-то ей хотелось доверять этому следователю, хотя она не обольщалась на сей счет: мент он и есть мент. Ему небось хочется поскорее отрапортовать о блестящем раскрытии тяжкого преступления. Однако если найдется настоящий убийца, майор, возможно, будет доволен. Только доказательства должны быть очень веские, в противном случае ее никто и слушать не захочет. Что ж, посмотрим, что скажет адвокат.
Придя домой, Ирина первым делом спрятала кое-что в надежное место. Придет время – и этот предмет может сделать решающий «выстрел». Надо только не ошибиться в выборе момента, чтобы попасть в цель.
15
Андрей Горелик был достаточно опытным следователем, чтобы сразу засомневаться в виновности Павла. Но при этом понимал, что опираться можно только на факты, ибо чужая душа – потемки и доверять собственным ощущениям следователю надо в последнюю очередь. В этом деле было столько же улик против Павла, сколько и спорных моментов. С другой стороны, эти спорные моменты при желании можно обойти без особого ущерба для обвинительного заключения. Главное – налицо был мотив преступления.
Однако только из стремления раскрыть дело по горячим следам он не собирался подводить подозреваемого под столь серьезную статью, грозящую длительным сроком тюремного заключения. Он бы с удовольствием разобрался в этом деле, чтобы действительно найти преступника либо более убедительно доказать виновность Павла – так, чтобы ни у кого больше, включая его жену, она не вызывала сомнений. Но начальство потребовало быстро довести очевидный случай до логического конца. Его заверения в том, что в деле есть обстоятельства, которые суд может не принять и отправить на доследование, остались без внимания.
Несмотря на выходной день, к одиннадцати часам он поехал к Алле Бельской – той не с кем было оставить ребенка, чтобы прийти самой. Этому разговору Андрей придавал важное значение: вчера Бельская была не в себе, постоянно рыдала, могла в таком состоянии наговорить лишнего или, наоборот, что-то забыть. Он рассчитывал, что сегодня она будет спокойнее и разговорчивее. Алла встретила ее с ребенком на руках. Девочка нервничала без материнского молока, не хотела есть из бутылочки.
– Давайте выйдем во двор, – попросила она. – На воздухе ребенок заснет, и мы сможем поговорить.
Я как раз попросила мужа утром съездить и привезти коляску. Сама не смогла поехать туда. – Она судорожно всхлипнула, но сдержалась.
Майор помог ей спустить коляску. Во дворе было пустынно, и они сели на лавочку под тенистым деревом. Машенька вначале похныкивала, но потом заснула.
– Не знаю, что я буду делать с ребенком, – поделилась Алла. – Всю ночь девочка не спала, искала грудь. Ну да это ладно, привыкнет. Но у меня сейчас экзамены в школе, потом, правда, отпуск, а вот что буду делать в сентябре – не знаю. Да и ответственность такая. Горе, горе-то какое… Аленушка моя…
Она тихо заплакала. Андрей подождал, пока Алла успокоится, понимая, что разговор неизбежно будет прерываться скорбными паузами.
– Слушаю вас. – Женщина наконец взяла себя в руки.
– Алла Анатольевна, я прошу вас рассказать мне обо всем, что вы знаете о взаимоотношениях вашей сестры с Павлом Ростовцевым. Потом уже по мере необходимости я задам вам вопросы. Прошу учесть, что все сказанное вам потом надо будет изложить в письменном виде.
– Хорошо, я постараюсь. Павел и Алена были однокурсниками. Но не только. Практически все пять лет студенческой жизни они прожили вместе – в буквальном смысле слова…
Она говорила как будто в никуда, вспоминая прошлое своей погибшей сестры. Это было не так давно, всего десять лет тому назад, но сейчас, со смертью Алены, все разделилось на «до» и «после», хотя пока Алла не осознавала этого. Потрясение было еще слишком свежо, чтобы стать реальностью.
– Аленка никак не могла смириться с разлукой с Павлом. Ей казалось, что жизнь остановилась. Она пыталась начать все сначала, с другим человеком, но я же видела, что она совершает насилие над собой. Это была какая-то роковая любовь. Вы знаете, мне на ум все время приходит строчка из «Ромео и Джульетты»: «Таких страстей конец бывает страшен…»
Майор улыбнулся: в наши дни редко кто цитирует Шекспира. Словно отвечая ему, Алла продолжала:
– Я работаю учительницей литературы, потому, наверное, иногда мыслю литературными образами. Так вот, Алена была просто помешана на Павле. Все те годы, что она провела без него, были попыткой прийти в себя после разрыва, чтобы жить дальше уже без него. Но у нее ничего не получалось. Свой план она вынашивала долго, года два. Все это время следила за Павлом, ни на день не упуская его из виду. Если бы хоть на мгновение засомневалась, что он любит свою жену, не задумываясь вмешалась бы. Но она постоянно убеждалась, что он счастлив, что ей нет места в его жизни, более того – он давно забыл ее.
В ней боролись гордость и самолюбие с безумной страстью, против которой она была бессильна. Постепенно это перешло в нечто маниакальное. Не подумайте, что она была сумасшедшей, – Аленка была замечательным человеком, очень добрым, отзывчивым… Господи, я уже говорю «была»…
Алла снова разрыдалась. Она долго не могла успокоиться, потом снова заворочалась девочка. Это помогло женщине прийти в себя, и, успокоив ребенка, она продолжила.
– Так вот, она в самом деле была совершенно нормальным человеком, хорошим экономистом, окончила курсы английского. Но когда речь заходила о Павле – становилась совершенно другой. Ее невозможно было успокоить – она начинала строить планы того, как в один прекрасный день отнимет его у этой, как она выражалась, «коровы», как вернет себе то, что ей принадлежит изначально. Понимаете, она всегда считала Пашку своей собственностью, отказывая ему в праве иметь свою жизнь – без нее. Когда я пыталась возразить ей, она раздражалась, начинала плакать – словом, все было бесполезно. Это была болезнь – болезнь любви, от которой не было излечения.
Своим планом она поделилась только со мной, впрочем, больше и не с кем было. Она очень часто приезжала ко мне в Москву, последнее время практически жила у нас. Сказала, что нашла больное место Павла – отсутствие детей. И придумала, как сыграть на этом. Кстати, насчет своей болезни она не совсем врала. Пару лет назад врачи обнаружили у нее в груди небольшую опухоль. Мы тогда переполошились, но анализы показали, что опухоль не злокачественная. Алена так и не удалила ее, хотя жила под постоянной угрозой серьезной болезни.
Когда она впервые поделилась со мной, я пришла в ужас. Начала отговаривать ее, но вскоре поняла, что это абсолютно бессмысленно – она была одержима навязчивой идеей вернуть его себе. И никто не мог помешать ей в этом. Вот разве что смерть смогла остановить…
Алла снова замолчала, но удержалась, не заплакала.
– Вы знаете, сестра будто предчувствовала, что это плохо кончится. Как-то, когда я в очередной раз пыталась ее остановить, она сказала: «Как ты не понимаешь, что мне не жить без него?» И я замолчала. Поняла, что ничего не могу сделать, а предупреждать Павла означало предать сестру, на это я не смогла бы пойти. Поэтому я только старалась хотя бы быть в курсе всего и по возможности держать ситуацию под контролем.
Вот она и решилась – пошла к нему. Павел поверил ей – он вообще-то неплохой парень. У меня прямо сердце заболело, когда она рассказала, как он отнесся к известию о ее мнимой беде, предлагал деньги, помощь. Я попыталась пристыдить ее, остановить, пока не поздно. Но она мне сказала: «Я собираюсь его осчастливить, подарить ему ребенка, которого у него никогда не будет с этой коровой!» Все мои аргументы разбивались о ее железную решимость идти навстречу своей судьбе, хотя порой мне казалось, что она жалеет о том, что делает. Кстати, вы нашли ее дневник? – неожиданно спросила Алла.
– Она вела дневник? Это интересно. Нет, мне ничего не известно об этом. Вы не знаете, где она его хранила?
– Да, собственно, особо и прятать было не от кого. К ней ведь никто, кроме меня и Павла, не приходил. Он вряд ли бы обратил внимания на эту тетрадь, ну а от меня у нее не было секретов, хотя я никогда не позволяла себе читать его. Поэтому он должен быть где-то на виду. Поищите лучше – некому было взять его.
– Хорошо. Так что же дальше?
– Он поверил и согласился поехать с ней за границу. Поехали на Кипр – Павел вначале хотел повезти ее в Испанию, но это было связано с получением визы, да и Аленке было все равно – лишь бы с ним. Она приехала оттуда абсолютно счастливая, и я тогда подумала, что ради такого счастья стоило, наверное, и обмануть. Через месяц она сообщила мне, что у нее все получилось: она беременна. С этого момента Алена вообще не сомневалась в том, что делает, считала, что Бог помогает ей, раз подарил ребенка. Пошла к нему спустя два месяца, объявила новость.
Надо сказать, Павел действительно был очень рад – у жены ведь бесплодие. Он сразу снял ей квартиру, ни на что не скупился, покупал все самое лучшее. Но сразу дал понять, что надеяться ей не на что: он не собирался оставлять жену, хотя у них, кажется, уже начались проблемы во взаимоотношениях. Алена злилась, но надеялась, что после рождения ребенка он не устоит. Я ее убеждала не испытывать судьбу дальше – ведь у нее был ребенок от него, а значит, они были прочно связаны на всю жизнь, и на большее ей не приходилось рассчитывать. Ростовцев действительно любит свою жену и никогда не оставит ее. Но она продолжала упорствовать, постоянно собиралась поставить ему окончательный ультиматум, но никак не решалась.
– И все-таки решилась…
– Вы знаете, я не могу понять, что именно толкнуло ее на это. Павел был в Германии, и она ждала его. Все представляла, какие красивые вещи он привезет дочке. Но в день его приезда она позвонила мне и попросила взять Машеньку на несколько часов. Сказала, что хочет напугать разлукой с ребенком и посмотреть на его реакцию. Я попыталась было возразить, но, как всегда, это было бесполезно. Мне даже показалось, что на этот раз она была особенно решительно настроена. Я, как обычно, уступила ей. Мы договорились, что я привезу ребенка обратно к вечернему кормлению…
Алла опять заплакала. Андрей терпеливо ждал, пока она успокоится. Ему не давала покоя информация о дневнике убитой. Почему его не нашли? Надо поторопиться с обыском квартиры и кабинета Ростовцева. Но зачем ему было похищать дневник, о котором он, судя по всему, даже не знал? Если дневник найдется у него – значит, там есть компрометирующая его информация. Если нет… Тогда либо он спрятал его – но когда успел? – либо остается предположить, что тетрадь взял кто-то еще. То есть в деле все-таки появляется третий. Перспектива для начальства невеселая…
– Скажите, Алла Анатольевна, а что представляет собой муж Алены?
– Алексей? Да нормальный вроде парень, автослесарь в нашем городке. Он по-своему любит Аленку и очень переживал, когда она бросила его. Все звонил, уговаривал вернуться, обещал принять и удочерить ребенка. Не думаю, чтобы он решился на убийство, тем более спустя год с лишним после ухода сестры…
– Мы проверим его алиби. А вот…
– Вы меня извините, Андрей Васильевич, но я неважно себя чувствую, да и нечего больше вам сказать. Надо подумать о похоронах, и ребенок на мне, и своя семья… Если у вас есть еще вопросы, я отвечу на них потом, хорошо?
– Не извиняйтесь, Алла Анатольевна, наоборот, я вам очень благодарен, что так подробно все рассказали. Скорее всего у меня будут вопросы, так что я вас еще побеспокою. Но, если позволите, сейчас я задам вам еще один. Как вы думаете, Павел действительно способен убить ее?
– Это удар ниже пояса, – горько усмехнулась она. – Вы, наверное, поняли, что я относилась к нему с симпатией. Кстати, забыла сказать, Ирина ведь приходила к сестре пару раз. И несмотря ни на что Алена вынуждена была признаться мне, что та ей понравилась.
– Интересно, – протянул майор. – А зачем она приходила?
– Сказала, что хочет все уладить миром, чтобы прекратить это сумасшествие. Что не в обиде на сестру мою. Что Павла никогда не отпустит, но Машенька будет для нее Желанной дочкой мужа. Она вроде бы и девочку полюбила, подарки ей приносила… Так вот, я думаю, что Павел не способен на убийство. Но кто знает, что именно произошло между ними в тот вечер – Алена давно уже выводила его из себя. А она это делать умела. Однажды он при мне в ярости ударил ее. Поэтому я не поручусь за него – все может быть.
Они попрощались. По дороге в отделение Горелик думал, что его впечатление о Ростовцеве целиком совпадает с мнением Аллы: да, Павел не способен на такое преступление, но гнев – опасная штука, особенно если учесть его любовь к новорожденной дочке и поведение Алены. Какая только муха укусила ее именно в тот день? И где дневник?
Ира позвонила Сергею утром. Она все-таки легла – уже под утро – и провалилась в беспокойный сон. В восемь проснулась, встала под холодный душ, чтобы освежиться. Потом позвонила Сереге, хотя хорошо знала, что тот любил поспать в выходные подольше. Рассказала все, включая свое свидание с Павлом. Он внимательно выслушал не перебивая.
– Ну дела… – протянул он, когда Ирина замолчала. – Хреново все, скажу я тебе. Если менты в него вцепились, отмыть его будет трудно. Значит, ты про Алену знала… Хочешь, я приеду сейчас вместе с Анькой?
– Нет, спасибо. Серый, что будем делать? Нужен адвокат. Самый лучший.
– Я займусь этим. Слушай, а следователя нельзя подмазать?
– Я пыталась. Он не берет и, думаю, не возьмет. Но мне он понравился – не тупой служака, а вполне интеллигентный майор. Я даже думаю, что при определенных обстоятельствах он может стать нашим союзником.
– Что ты имеешь в виду под «определенными обстоятельствами»? – осторожно спросил Бортников.
– Я имею в виду, если мы выйдем на настоящего убийцу, – спокойно ответила Ирина. – Или ты сомневаешься в том, что Паша этого не делал?
– Да нет, что ты, – смутился он так очевидно, что стало ясно: сомневается. – Но как?
– Слушай, твое дело – найти адвоката, – устало проговорила она. – Остальное предоставь мне. В понедельник, в девять, встречаемся в головном офисе. Пока.
– Постой! Что ты будешь делать в выходные? Может, приедешь к нам на дачу? Не оставайся одна.
– Я поеду к маме. Не волнуйся, я в порядке.
Она положила трубку и с горечью подумала, что на Сергея надеяться нечего. Придется все взять на себя. И еще подумала, что не удивилась, когда поняла, что и он знал все. Потом Ира поехала к матери. Она чувствовала, что ей просто необходима передышка, иначе она просто свихнется и свалится – напряжение последних месяцев и потрясение вчерашней ночи давали о себе знать. Она убедила себя в том, что в субботу, тем более без адвоката, бессмысленно пытаться вытащить мужа и решила в выходные чуточку расслабиться, чтобы с понедельника действовать как можно более активно.
Матери Ирина не рассказала ничего, пробормотав что-то о том, что якобы Павлу пришлось задержаться в Германии и ей не хочется оставаться одной. Она решила ни в коем случае не допустить, чтобы новость распространилась быстро – до того, как она сможет действовать. Надо было только пережить эти два дня в бездействии, непрерывно думая о нем и болтая при этом о разных пустяках. И это было очень трудно.
16
В понедельник Ирина проснулась чуть свет. Обычно ей стоило больших трудов встать пораньше, но сегодня она поднялась сразу. Быстренько приняла душ, выпила кофе, выбрала наряд – строгие серые брючки и светлая кофточка, на первый взгляд скромно и без претензий, но опытный глаз сразу разглядит очень хорошую Европу. Деньги есть. Без десяти девять она была уже с офисе Павла. Сергея еще не было. Она занервничала – пора бы уже прийти. Села в приемной – скоро появится Галка. Господи, ведь еще предстоит все сообщить здесь…
Ира, конечно, давно знала о том, что по офисам компании ходят сплетни о проблемах в их отношениях. Ее это мало волновало, и, хотя Галка всячески старалась вызвать ее на откровенность, Ира не собиралась делиться своими личными проблемами с кем-то в компании. Она еще могла себе представить в роли поверенной свою Асю, хотя в принципе особо не нуждалась в женском сочувствии, считая себя достаточно сильной, чтобы решить эти проблемы самой. Но с Галкой неизбежно предстояло объясниться. Что ж, все равно об этом все узнают – пусть по крайней мере от друга, каковым она, безусловно, считала Галку.
Стоп! Что-то мелькнуло в голове в пятницу ночью, когда ей очень хотелось спать и она не додумала весьма интересную мысль. Что-то важное или по крайней мере заслуживающее внимания. Да, вот! Серега знал все, причем из первых рук – Павел сам ему рассказывал. Так может, Бортников и звонил ей? Но зачем? К чему Сереге вносить разлад в их отношения, чего он добьется этим? Правда, Ира не раз замечала на себе откровенный, какой-то раздевающий взгляд друга мужа, особенно когда тот был не совсем трезв. Но если бы Ирина Ростовцева обращала внимание на все откровенные взоры в свою сторону, ее муж сошел бы с ума от ревности.
К тому же Анна, жена Сереги, была ее давней приятельницей, и отношения с мужем у нее были отличные. Ира, правда, знала, что Аннушка не прочь развлечься на стороне, но знала также, что и муж ее не отличался пуританскими нравами. Они, в общем, стоили друг друга. Однако в отношении Ирины у Сергея вряд ли могли возникнуть подобные намерения – он был слишком близок с Павлом, чтобы на что-то надеяться. Но даже если допустить такие мысли – не та ситуация, чтобы Сергей действовал столь грубо из одной только похоти. Нет, не то…
Ее мысли прервал приход Галки. Увидев Иру, она остановилась у двери.
– Господи, Ириш, что случилось?
– Галя, Павла обвиняют в убийстве знакомой женщины. – Ира старалась говорить спокойно. – Это какое-то недоразумение, я прошу тебя: не устраивай истерики, мы его обязательно вытащим. Просто стечение обстоятельств, случайность. И еще у меня просьба: попытайся пресечь все те разговоры, что шли по офису в последнее время – ты понимаешь, о чем я говорю. И не делай большие глаза, я знаю обо всем. Сейчас не время в этом разбираться, главное – вытащить Павла. Потом… я обещаю тебе сама ответить на все вопросы, если к тому времени они еще останутся. Работа в компании должна продолжаться так, будто ничего не случилось. Всю ответственность и руководство я беру на себя. В мое отсутствие распоряжается Бортников. Но повторяю: только в мое отсутствие и если я недоступна по телефону. Подготовь приказ, я повезу его Павлу на подпись. Это все. Без вопросов. А теперь открой кабинет.
Галка с откровенным уважением посмотрела на нее и молча открыла дверь. Ира вошла и позвонила по внутренней связи Сергею. Тот ответил почти сразу.
– Серый, я здесь. Зайди, пожалуйста.
Когда Серега вошел в кабинет, Ирине стало несколько стыдно за свои мысли: на нем просто лица не было. Было видно, что он плохо спал ночью. А она-то было заподозрила его…
– Ириша, я говорил с юристами. К десяти часам приедет адвокат, ребята сказали – ас. Вообще-то он настаивал, чтобы мы к нему поехали, но я подумал – лучше пригласить его сюда. Тебе ведь и так мотаться весь день по городу. Время еще есть, ты расскажи толком, что там стряслось?
– Павла застали у трупа этой женщины, Алены. – Она вдруг почувствовала, что ей не хочется говорить на эту тему даже с Серегой. – Знаешь что, мне ведь все равно рассказывать все адвокату, так что потерпи. Я взяла руководство компанией на себя, Галина готовит приказ. Прошу тебя сделать все, чтобы отсутствие Павла не сказалось на интересах фирмы. И еще. Надо позвонить нашим партнерам – особенно зарубежным, чтобы они узнали обо всем от нас, а не из сплетен и пересудов. Займись этим, пожалуйста.
– Хоккей. Что еще, шеф?
– Ты не обижайся, прошу тебя, сейчас не время. Ты нам очень нужен, мне больше не на кого особо надеяться. Во всем разберемся потом, сейчас главное – вытащить его оттуда. Он не делал этого, Серый. Не делал!
Впервые за утро она сорвалась. Но вовремя овладела собой, закурила. Вызвала Галку.
– Галочка, прошу тебя, организуй мне крепкий кофе и стакан свежевыжатого апельсинового сока. Иначе я не выдержу.
Галка так же молча вышла. Сергей подошел к Ирине, обнял ее, заглянул в глаза:
– Запомни, я с вами. Держи меня в курсе всего и положись на меня. Можешь Анюту подключить, если надо.
– Спасибо, дорогой. Давай-ка я приведу себя в порядок, сейчас ведь придет адвокат. Кстати, надо подготовить договор. Как зовут его?
– Антон Зельдович. Он молод, но, говорят, жутко талантлив. Восходящая звезда адвокатуры.
– Я бы предпочла старого волка, но если ты рекомендуешь…
Ира не договорила. В кабинет вошла Галка, пропустив следом человека лет тридцати – невысокого, с умными, проницательными глазами и почти лысой головой.
– Добрый день, – проговорил он. – Меня зовут Антон – без отчества.
– Садитесь, прошу вас, Антон. Я – Ирина Михайловна Ростовцева, жена обвиняемого. Это Сергей Бортников, наш друг и компаньон.
– Мы будем разговаривать втроем? – спросил адвокат так, что Сергей сразу встал.
– Я могу уйти, если надо.
– Нет-нет, – остановила его Ирина. – Оставайся, по крайней мере послушать мой рассказ. Потом, если Антон будет настаивать, уйдешь.
– Слушаю вас. – Адвокат поставил на стол диктофон и уселся поудобнее.
Ирина помолчала секунду, решая, с чего начать. Ее рассказ продолжался минут двадцать, и Антон ни разу не прервал ее, изредка проверяя, крутится ли диктофонная лента. Она рассказала обо всем, кроме своей маленькой тайны, – почему-то решила, что сообщит ему об этом наедине. Говоря о телефонных звонках незнакомца, она украдкой посмотрела на Сергея, и ей показалось, что в лице его что-то дрогнуло.
– Я, конечно, не криминалист, – закончила она, – но мне кажется, надо проверить версию брошенного мужа, он вполне мог отомстить Алене.
– Они обязательно проверят его алиби, – рассеянно ответил Антон. – Насколько я понял, следствие основывается лишь на том, что Алена вначале обманула Павла, а потом шантажом довела его до убийства? И теперь приписывают ему тяжкое преступление, совершенное в состоянии аффекта?
– В целом так, – кивнула Ира. – Практически прямых улик у них нет, только показания сестры убитой о том, что между ними были крайне напряженные отношения, порой переходившие в откровенную вражду. Алла утверждает, что Павел даже ударил Алену однажды. Но ведь это не очень серьезно, правда?
– Смотря с чьей точки зрения, – усмехнулся Антон. – Если они не найдут другого обвиняемого, то на этом вполне можно построить обвинение. Учтите крайне благоприятный для этого эмоциональный, а также социальный фон: любящая и страдающая женщина, к тому же малообеспеченная. С другой стороны – молодой преуспевающий бизнесмен, который доводит одинокую мать до слез, угрожает ей и даже занимается рукоприкладством. Повторяю, мое первое впечатление – ситуация сложная. Но мне надо ознакомиться с материалами дела, чтобы вывести окончательное суждение. Мы можем поговорить отдельно, Ирина Михайловна? – неожиданно спросил адвокат.
– Откровенно говоря, я сама хотела сообщить вам нечто конфиденциальное, – сказала Ира после того, как Сергей вышел из комнаты, бросив недоверчивый взгляд на Антона.
– Прежде всего я прошу вас полностью довериться мне, если вы решили нанять меня. Мне надо знать все, а я чувствую, что вы чего-то недоговариваете.
– Вы правы. – Ирина встала, отошла к окну. – Я доверяю вам. В сущности, у меня нет иного выхода, потому что одна я ничего не сделаю.
Спустя еще двадцать минут они уже ехали в отделение милиции – вдвоем. Сергея Ира попросила остаться и заняться делами фирмы. К полудню они приехали в РУВД, но Горелика на месте не оказалось. Они вышли на улицу. Ирине больше всего хотелось увидеть Павла, но добиваться свидания она не стала.
– То, что я вам сказала, может как-то помочь Павлу?
– Пока трудно сказать. Многое будет зависеть от того, что расскажет сегодня следователю Алла Вельская. Вы знакомы с ней?
– Нет, я ее не видела, но следователь считает, что она может при желании помочь Павлу. Дескать, женщина разумная и так далее. Но не думаю, чтобы она захотела помочь человеку, которого считает убийцей своей сестры. Кстати, мне надо поговорить с ней насчет девочки – муж просил передать ей деньги для Машеньки.
– Я думаю, это надо сделать по крайней мере после похорон, – мягко посоветовал Антон. – Сейчас она скорее всего крайне подавлена и может воспринять разговор о деньгах неадекватно. Будьте с ней поделикатнее, возможно, если она действительно человек разумный, то может оказаться нам полезной. В любом случае не стоит настраивать ее против себя – достаточно того, что это сделал ваш муж.
Ирина промолчала – Антон нравился ей все больше и больше, хотя его нескрываемый пессимизм вызывал в ней чувство отчаяния. Похоже, он считает, что, если менты упрутся, сделать нельзя будет ничего. Но впадать в отчаяние ей никак нельзя, да и рано еще. Как же все-таки добиться свидания с Павлом?
– Когда мне разрешат увидеться с моим подзащитным, – словно подслушав ее мысли, сказал адвокат, – я попробую устроить так, чтобы и вы присутствовали при этом. Так что потерпите.
Ира благодарно посмотрела на него, почувствовав, что нашелся человек, на плечи которого она может спокойно переложить хотя бы часть своих нелегких проблем.
Горелик приехал только к двум. Увидев их перед входом в РУВД, он молча кивнул Ире и прошел в здание. Они последовали за ним.
– Я так понимаю, это ваш адвокат? – не здороваясь, сухо спросил майор, когда они вошли в его кабинет.
– Да, – коротко ответил Антон и положил на стол договор, заключенный утром в офисе. – Позвольте представиться: Антон Аркадьевич Зельдович. Вы, как я понимаю, следователь Горелик?
– Андрей Васильевич. Что ж, давайте перейдем к делу. Я только что разговаривал с сестрой убитой. Результаты, прямо скажу, неутешительны для Ростовцева. Показаний Аллы Бельской в принципе вполне достаточно, чтобы составить обвинительное заключение.
Раздался звонок. Горелик выслушал и не ответив положил трубку.
– Ну вот, еще один удручающий для вас факт. У мужа убитой – Алексея Палько абсолютное алиби: в момент убийства он не просто находился в своем городе, но и на работе, где его видели несколько человек. Получается, что, кроме Павла, Алену некому было убить.
– Когда я могу увидеть своего подзащитного и ознакомиться с материалами дела? – словно не слыша его, спросил Антон.
– Да хоть сегодня. Вызвать Ростовцева? – не дожидаясь ответа, майор вышел из кабинета.
– Похоже, сомнений у них не остается, – задумчиво сказал адвокат. – Я, конечно, поговорю со следователем, но, видимо, надежда только на суд.
– Суд? – Ирина еле сдержалась, чтобы не закричать. – Вы хотите сказать, что Павла будут судить? За что? Он не убивал ее!
– Это мы с вами так считаем, Ирина. В любом случае я не могу препятствовать предъявлению обвинения и передаче дела в суд. Правда, они еще потянут несколько дней, могут – пару недель. Но для них дело решенное, поверьте. Наша задача сейчас – попытаться изменить статью, заставить их внести как можно больше смягчающих обстоятельств, чтобы в суде было с чем работать.
– Вы хотите сказать, что самое большее, на что может надеяться Павел, – это смягчающие обстоятельства? – в ужасе спросила Ира.
– Нет, что вы. В суде я сделаю все, чтобы добиться оправдательного приговора. Но это возможно будет только в том случае, сели мы сумеем навести их на другой след. Поэтому мне надо тщательно допросить Павла, и я прошу вас минут через десять – пятнадцать оставить нас одних. Хорошо?
– Хорошо, – покорно кивнула она. В голове у Иры, еще утром уверенной в том, что ей удастся вытащить мужа не сегодня так завтра, стучало одно: суд, суд, суд… Павла будут судить – ее мужа, самого лучшего в мире человека, будут судить, и… Господи, а если этому адвокату не удастся ничего сделать?
В комнату ввели Ростовцева. Усилием воли Ира овладела собой, обняла его, поцеловала в небритую щеку. Он провел руками по ее лицу, отстранился. Взгляд у него был какой-то обреченный, будто он ни на что уже не надеялся.
– Здравствуйте, Павел, – нарушил неловкое молчание адвокат. – Я – Антон, буду вас защищать. Вы пока поговорите с женой, я отойду. – Он подошел к окну в другом конце кабинета, отвернулся.
– Ты как? – спросил Павел. – Как дела в компании?
– Все хорошо, милый, не волнуйся. Сергей на месте, всем сообщили, что это недоразумение. Я временно взяла руководство на себя, кстати, тебе надо подписать приказ.
– Спасибо тебе. – Он печально улыбнулся, снова провел руками по ее лицу, волосам. – Видишь, как все сложилось. А казалось, у нас нет проблем в жизни. Сглазил кто-то, Иришка.
– Ты только не отчаивайся, Пашенька! Я вытащу тебя, слышишь – вытащу! Этот парень – настоящий талант, так все говорят. Ты сам в этом убедишься.
– Ладно, посмотрим. Ты звонила Алле? Как там Машенька?
– Антон считает, что Алле сейчас лучше не надоедать, – виновато сказала она. – Я позвоню ей на днях. После… после похорон. Ты не волнуйся, я не оставлю девочку.
– Ириш, я хочу сказать тебе, – он помедлил, – никогда не сомневайся во мне. Ты для меня всегда – единственно любимая, мне никто больше не нужен. Когда-нибудь ты поймешь, что я не мог поступить иначе. Я виноват перед тобой, знаю. Но я не предавал тебя. Что бы ни случилось, не сомневайся в этом. И еще. Прошу тебя: не уступай никому руководство компанией – она наша, моя и твоя. Ладно?
