Текст книги "Любовник поневоле"
Автор книги: Марина Григ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Ирина Михайловна?
– Да, это я. Кто говорит?
– Не важно. Гораздо важнее для вас узнать кое-что новое о вашем муже.
– Что? Простите, я не поняла вас…
– Вы уверены, что ваш муж находится в деловой командировке, не так ли? На самом деле он с любовницей отдыхает на Кипре.
– Что… что вы такое несете? – разозлилась вдруг она.
– Я не несу, а сообщаю вам, что ваш муженек изменяет вам на морском курорте с женщиной по имени Алена. Подробности сообщу позже.
В трубке раздались короткие гудки. Ира отняла ее от уха и растерянно посмотрела на микрофон, будто серебристая пластмасса способна была что-то объяснить ей. Она пыталась осознать услышанное, но мысли растекались – она не могла сосредоточиться. Павел ей изменяет – кажется, это ей сообщили? Кто? Что за отвратительный голос, насмешливо плетущий бог знает что о Пашке. И что же теперь делать? Поверить?
Ну конечно же, нет. Зачем она должна верить какому-то типу, а не своему мужу? Зачем Павлу надо ей изменять, с кем?
В тот вечер, когда он вернулся, она почти убедила себя в том, что все это глупости, о которых не стоит думать, и промолчала, устроив ему радостную встречу. Но маленький червячок сомнения и ревности все же точил ей душу, заставляя порой пристальнее смотреть на мужа, словно стремясь прочитать в его глазах все, что он, может быть, скрывает от нее.
7
В Штаты они поехали спустя три недели. В Москве стояла тридцатиградусная жара, в офисе царило ленивое безделье «мертвого сезона». Серега согласился пойти в отпуск в сентябре, тем более что к нему приезжали откуда-то родственники.
Майами был великолепен – они на самом деле наслаждались морем, солнцем, отдыхом и собой. Ирина была сама нежность, правда, при этом ее расточительность не знала пределов – она полностью обновила свой гардероб, хотя сперва заявила, что американские магазины ей не нравятся и придется по пути обратно заехать в Милан за покупками. Теперь, похоже, заезжать в Европу уже не было необходимости, и они заказали обратный билет прямо в Москву. Порой, правда, Павла охватывала какая-то необъяснимая тоска, и в памяти всплывали эпизоды их с Аленой прощания. Интересно, как она там, бедняжка? Что с ней, есть ли кто рядом, или она наедине со своей бедой? Он даже не знает кто ее муж, живет ли она с ним. Ничего не спросил, боялся лишний раз проявить интерес. Вроде была у нее сестра, с которой Аленка была очень дружна, кажется, Алла. Может, все-таки позвонить ей из Москвы?
В последний перед отъездом день Ира вдруг сказала:
– Ты знаешь, я много думала о тебе, пока ты был в Германии…
Павел насторожился:
– С чего это?
– Да вот думала, как жестоко с моей стороны лишать тебя возможности иметь детей. Может, ты, правда, найдешь девицу на роль суррогатной матери? Насколько я знаю, вовсе не обязательно ложиться с ней в постель. Но все равно хотелось бы знать – кто это будет. У тебя никого нет на примете?
Она как-то странно на него взглянула. Его тревога усилилась – Ира давно уже не заводила речь на эту болезненную для них тему.
– Как-то не думал об этом конкретно… – Он помедлил. – А с чего ты вдруг об этом заговорила?
– Думаю, давно пора. Годы-то уходят, не дети уже. А ребенка на ноги поставить надо. Вернемся – займусь этим сразу.
Павел промолчал: дома. Они поговорят об этом дома. И все решат. А пока – и на том спасибо, что она решилась наконец, а то он никак не мог найти повод вернуться к разговору. Снова вспомнилась Алена Бельская, та давняя история с ее несостоявшейся беременностью. Врала она тогда или искренне заблуждалась? Вряд ли когда-нибудь он узнает правду. Да и зачем о ней думать? Нет ее в его жизни, нет. Есть только она – любимая, родная, единственная Ириша.
Возвращались они в конце августа – загоревшие, отдохнувшие, довольные. Москва встретила проливным дождем – надо было возвращаться в реальность, в компанию. Павел с удовольствием думал о работе, ему хотелось работать много, эффективно. Деньги шли, бизнес удавался все лучше и лучше, надо было не упускать момент. Он и не подозревал, как страдает Ира, не решаясь прямо спросить его о том, что мучило ее вот уже второй месяц.
После того звонка действительно прошло больше месяца, а Ирина все никак не могла забыть о нем. Вроде бы она решила не думать о том странном разговоре, убеждая себя, что это скорее всего чей-то розыгрыш. Но вместе с тем инстинктивно чувствовала, что Павел изменился после возвращения из той поездки. Вроде все было как обычно, но Ирина почти физически ощущала, как изменилась аура вокруг них. Он стал несколько раздражительным, хотя всячески старался сдерживаться, часто замыкался, думая о чем-то неведомом ей, был с ней подчеркнуто и даже нарочито нежен.
Она пыталась рассуждать без эмоций, логично, стараясь уверить себя, что у нее нет никаких оснований не доверять мужу. В самом деле, что могло толкнуть Павла в объятия другой женщины? В его любви Ирина не сомневалась – это было чем-то незыблемым, в чем она никогда бы ни при каких обстоятельствах не позволила бы себе усомниться. Он никогда не был бабником, рыскающим глазами направо-налево, как, к примеру, Серега. Что же тогда?
Был лишь один возможный и вполне правдоподобный ответ на этот вопрос – единственный, способный каким-то образом оправдать его. Но такое решение влекло за собой массу проблем, и Павел не мог не понимать этого. И все-таки решился?
Порой Иру одолевало непреодолимое желание рассказать ему о том злополучном звонке – хотелось, чтобы он рассмеялся в ответ, чтобы рассеял все ее подозрения и убедил ее в том, что любит только ее и никто – никто! – больше ему не нужен. Но она не могла решиться на это: в глубине души жил страх, что вдруг все может оказаться правдой, и тогда… Тогда вся ее жизнь обрушится, и перед ней встанет проблема, которую она не в силах будет разрешить. Она просто боялась потерять мужа. И предпочитала неизвестность возможной – невозможной для нее! – истине.
Алена
Ну вот, прошло два месяца после моего счастья. Я знаю, что он уезжал с ней куда-то далеко, наверное, отдыхать. В офисе сказали: вернется в конце месяца. В конце так в конце – меня это вполне устраивает. Я уже точно знаю, что у меня получилось. Все тесты дают положительный результат, осталось пойти к врачу, чтоб подтвердил.
Алка меня все время спрашивает, не мучит ли меня совесть, ведь он так искренне мне сочувствует, на такое пошел, что не каждый мужик согласится. Нет, не мучает. Я умираю от любви к нему. Либо я получу его – даже таким путем, либо мне не жить. Эта корова не может родить ему ребенка – отлично, значит, ребенок – его ребенок – станет моим козырем.
Теперь надо продумать план, как ему об этом сказать. Он, конечно, будет в ярости, но деваться ему некуда. Постепенно он придет в себя и поймет: какое это счастье, что у него будет малыш – у нас будет малыш. Держись, женушка, разъезжай теперь по парижам и испаниям одна, а он будет со мной. Мне не нужны его деньги, мне нужен он сам, только он. И почему это он должен отказаться? Очень даже ему понравилось со мной, я же видела, чувствовала, как постепенно тает его сердце и разгорается страсть. У меня просто времени не было достаточно, чтобы окончательно привязать его к себе.
На сей раз времени довольно, и аргумент куда как веский. Он не устоит, точно не устоит. А если… если он пошлет меня к черту вместе с моим ребенком? Что мне делать? Да нет, не может быть, Пашка на такое просто не способен.
Так как же все-таки сказать? И когда? Надо подумать…
Перед кем мне действительно мучит совесть – это перед Лешкой. Вот уж кто не виноват ни в чем. Любит он меня и знает, что я никогда не любила его. Уж как ему хотелось ребеночка, но мне-то он не был нужен – от Лешки. Мне нужен только ребенок Паши и никакой другой.
Если честно, то я нагло кинула Лешку. Просто бросила и уехала, вроде как и за человека не посчитала. Знаю, не заслужил он такого, но ничего не могла с собой поделать. Опостылел он мне своей собачьей преданностью и податливостью во всем. Надоело, мужик должен быть мужиком, а не тряпкой. Про Пашку он все знает, звонит, уговаривает вернуться, говорит, что простит и примет. Только мне его прощение не нужно. У меня теперь выбор прост: либо в рай с любимым, либо в ад без него.
Сентябрь выдался дождливым, но теплым. Они с Ирой много работали – надо было отрабатывать отпуск. Спустя месяц после возвращения из Майами она вдруг сказала, сидя в машине:
– Я договорилась с Наташей. Она ждет меня завтра, после обеда. Ты поедешь со мной?
Павел не сразу нашелся что сказать – она заговорила об этом неожиданно. Потом вспомнил, что на завтра у него назначена важная встреча, как раз в два часа. Повод был более чем уважительный – идти ему почему-то не хотелось. Все равно она потом ему все расскажет, а в женские дела не очень-то приятно углубляться. Пусть они обговорят все детали, а он подключится к самому процессу.
– У меня встреча со страховщиками. Может, с мамой пойдешь?
– Я могу и одна, не проблема. Все равно без тебя ничего не решу – просто пойду на разведку.
Он молча кивнул.
Вечер прошел как-то обособленно – каждый думал о своем. Павел уткнулся в компьютер, чтобы не говорить о ее завтрашнем визите. На самом деле он вновь думал об Алене. Позвонить ей, что ли? А потом что? Потом от нее не отделаешься, а иметь какие-либо контакты с ней, кроме, возможно, телефонных звонков, да и то раз в год, он не собирался. Ладно, это потом, главное завтра – Ирина. Странно, но почему-то он не испытывал особого воодушевления от мысли, что она наконец решилась взяться за решение столь болезненной проблемы. Очень странно…
А Ира просто легла с книжкой в постель. И что-то неуловимое проскочило между ними, потому что они оба не хотели обсуждать вопрос, имевший важное значение для них. Будто каждый собирался решать его в одиночку.
Утро началось, впрочем, привычно. Ира едва прикоснулась к завтраку, выпила только чашку крепкого чая с мятой и ушла, поцеловав его в щеку. Он нарочито медленно выпил кофе, поел, тщательно оделся. Непонятно, почему ему не хотелось спешить. Машина давно стояла у подъезда, а он все медлил. Наконец Павел решился. Он достал свою старую записную книжку и переписал Аленкин номер телефона в свой мобильный. Он понятия не имел, где она теперь живет, но другого номера у него не было – по крайней мере ему подскажут, как ее найти. Звонить из дома ему не хотелось – домработница убиралась в квартире и могла услышать. Он решил позвонить из кабинета, когда Галка уйдет на обед.
Секретарша встретила его удивленным взглядом – Павел очень редко опаздывал на работу. Он поздоровался, прошел в кабинет – было уже начало двенадцатого. Открыл ноутбук, начал проверять почту. В этот момент раздался звонок:
– Паша, тебе звонит какая-то дама, по-моему, та самая, что звонила пару месяцев назад. Соединять?
От неожиданности он не сразу нашелся, что ответить. Просто телепатия какая-то у этой девицы – он же собирался найти ее! Машинально отметил неприятный факт – Галка ее запомнила.
– Давай. И подготовь мне, пожалуйста, все документы для встречи.
В трубке воцарилось молчание – Алена явно ждала его ответа.
– Привет. Как дела?
– Как ты догадался, что это именно я?
– Не я – моя секретарша узнала и сказала мне. Так что ты засветилась, учти.
– Ошибаешься, – Алена усмехнулась, – это не я, это ты засветился, дорогой.
Он невольно вздрогнул – раньше она не позволяла такого тона в общении с ним.
– Что ты имеешь в виду? И вообще зачем ты звонишь, мы вроде договорились?..
– Звоню, потому что обстоятельства изменились. Надо поговорить.
Павел едва сдержался, чтобы не нагрубить ей и не швырнуть трубку. Надо было держать себя в руках – скандал ему ни к чему, особенно в офисе.
– Что опять случилось?
– По телефону такие вещи не обсуждают. Когда ты сможешь выйти?
– Я не собираюсь с тобой встречаться. Говори, что надо.
– Повторяю, ситуация серьезная, надо поговорить. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя супружница узнала, где и с кем ты провел десять дней в июне?
Ему вдруг стало душно. Эта особа собирается шантажировать его! Он ослабил узел галстука. Показалось, что нечем дышать. Господи, а он собирался проявить альтруизм и позвонить ей… Серега был прав – она просто опасна.
– Вот, значит, какова твоя благодарность, Алена. Ты уже расхотела умирать, как я посмотрю. В чем дело?
– Павел, я повторяю еще раз: мне надо поговорить с тобой. Если ты после этого решишь, что нам незачем встречаться, я больше не позвоню тебе.
– Так я тебе и поверил. Ладно, вечером приходи в офис, только попозже, часиков в восемь.
– Спасибо, милый.
Он медленно положил трубку на рычаг. Все, влип, теперь она не отвяжется. Но что она может сделать, больная? Павел горько усмехнулся – скорее всего она бессовестно врала ему, придумала такое, чтобы он не мог ей отказать. Надо отдать ей должное – Алена знала его слишком хорошо и не просчиталась. Но что у нее есть? Какие доказательства? Мало ли что может заявить какая-то девица с улицы, Ира не станет верить кому попало. Он пытался храбриться, но в душе понимал, что влип по-крупному. И неизвестно, что еще придумала эта сумасшедшая. А он просто наивный дурак, поверивший в сказку о несчастной умирающей влюбленной. Сентиментальный дурак!
Павел почувствовал, что работать просто не в состоянии – его захлестнул гнев на самого себя. Надо же так попасться на крючок этой бабы, которая уже не отстанет от него, пока не добьется своего. А чего, собственно, она добивается? Неужели ей кажется, что он станет жить с ней, даже если – если! – Ира уйдет от него? Надо разрушить эту иллюзию, надо дать понять раз и навсегда, что он не боится ее, что она никогда не получит то, чего добивается, пусть он хоть трижды останется один – все лучше, чем с аферисткой!
Он посмотрел на часы – было полдвенадцатого. Интересно, где Сергей – ему надо срочно с ним поделиться, причем до встречи с представителями страховой компании, иначе он все завалит.
Компаньон оказался на месте.
– Привет, Серый. Надо поговорить, причем срочно. Можешь зайти?
– Иду.
Павел опустил трубку, закурил, хотя раньше никогда не делал этого в кабинете. Что-то надо предпринимать, иначе Алена разрушит всю его жизнь. Даже если Ирина не поверит ей, все равно в их отношениях что-то нарушится, не будет прежнего доверия и искренности. И это в момент, когда жена собиралась наконец решить вопрос с ребенком! Ну мерси, Аленушка…
– Что еще стряслось? – Серега сел в кресло напротив.
– Ты был прав: эта баба надула меня. – И Павел рассказал ему о телефонном разговоре.
– Да, дела… – потянул компаньон. – Угораздило тебя, однако. Ладно, давай соображать, чего дальше-то делать. У нее есть какие-то доказательства вашей поездки? Например, фотки или, может, на видак снимали?
– Вроде нет, я, во всяком случае, не снимал. А у нее не было ни камеры, ни фотоаппарата.
– Тогда все хоккей. Почему это Ириша должна верить кому попало? В случае чего я подтвержу, что ты летал в Мюнхен в командировку. Туда ведь она звонить не будет, факт. Ты, конечно, поговори с ней, но в последний раз. Пусть делает что хочет. Не думаю, что она чего-то добьется. Хотя если она такое придумала, неизвестно, что от нее можно ждать дальше. Ты, главное, не дрейфь, думай сейчас только о деле. Я приду на встречу со страховщиками, подстрахую.
Довольный своим каламбуром, Бортников дружески кивнул и вышел. Павел остался один. Он попытался настроиться на важную встречу, достал из бара коньяк, отпил глоток. Надо бы позвонить Ирише, узнать, как там у нее, но он не мог себя заставить набрать ее номер. Ладно, он позвонит ей потом, к концу дня, когда у нее будет ясность.
До конца дня было еще мучительно долго – Павлу казалось, что время тянется ужасающе медлительно, тогда как ему хотелось побыстрее избавиться от дел и выяснить наконец, чего хочет от него эта чокнутая. Часов в пять он позвонил жене. Ирина была дома. На его вопрос она ответила коротко: «Я не ходила. Не спрашивай почему». Он понял, что расспрашивать, по крайней мере по телефону, бессмысленно. Просто предупредил ее, что задержится в офисе, и повесил трубку.
Как-то так сложилось, что они подружились с Бортниковыми, хотя во многом их взгляды и образ жизни расходились. Алена дружила с Аннушкой в школе, а Сергей оказался как нельзя кстати в компании. Правда, Павлу не нравилось, что его приятель упорно стремился закрепить за собой второе место в руководстве, которое, без сомнений, принадлежало Роме Барыкину. Через год после открытия фирмы, когда Серега только пришел к ним, они оформили акционерное общество. Рома выкупил десять процентов акций, по пять купили его друзья-инженеры. Павел сохранил за собой контрольный пакет в семьдесят процентов, уступив еще десять процентов Сергею. Все вроде были довольны, работали много, но и зарабатывали весьма прилично – высокие зарплаты плюс процент с прибыли давали всем им ощущение стабильности и надежности компании и собственного положения.
С Серегой они сблизились больше еще и потому, что работали в одном офисе. Научная база и производство находились в другом конце города, и с Романом Павел встречался не чаще раза в неделю, общаясь в основном по телефону. Между ними сразу возникла прежняя крепкая дружба, которой не нужно лишних слов и частых встреч. Они просто доверяли друг другу полностью и знали, что могут положиться друг на друга во всем. Ира тоже любила Романа, но с общением не очень получалось еще и потому, что Ромка был убежденный холостяк и страстный рыболов, а этого его увлечения ни Павел, ни тем более Ира не разделяли.
Бортниковы – совсем другое дело. Они вращались в одном с Ростовцевыми кругу, у них было много общих знакомых, а Ира с Аннушкой всегда находили тему для болтовни, будучи страстными любительницами модных прикидов и светских тусовок. Правда, Ире не очень нравилось, что Бортниковых все было подчинено деньгам и удовольствиям. Собственно, в стремлении к наслаждениям не было бы ничего предосудительного, если бы не оттенок разврата – во всяком случае, Ирине так казалось. Иначе она не могла назвать ту свободу, которую супруги предоставляли друг другу в выборе партнеров по сексу. Серега мог на глазах у жены уединиться с какой-нибудь девицей, не говоря уже о многочисленных интрижках, Аннушка не отставала от муженька, постоянно меняя любовников. Это глубоко претило Ростовцевым и не давало перейти грань от приятельских отношений к дружеским. Впрочем, им вполне хватало этого: Ирина была не их тех женщин, что особо нуждаются в близких подругах, к тому же у нее была Ася, а Павел по натуре был довольно замкнут и не подпускал к себе близко никого, кроме любимой жены, – им было очень хорошо вдвоем.
Алена
Представляю, что он обо мне думает. Небось рвет и мечет. А мне все равно, может быть, ненависть даже лучше равнодушия. Это пройдет, как только он узнает новость. Я пойду к нему в восемь, там никого не будет. Мы снова будем только вдвоем. И я скажу ему все-все! Настал мой час, и я уже его не упущу… Иду.
8
В офисе давно уже не было никого, кроме охраны, когда послышались ее шаги. Серега ушел последним, напоследок зайдя к нему и договорившись, что Павел позвонит ему сразу после разговора. Алена смело вошла в кабинет – в ней будто произошла какая-то перемена, позволившая ощутить себя уверенной и сильной. Сама села в кресло, ничего не говоря и предоставляя ему начать разговор.
– Ну? – Он не выдержал. – Выкладывай, чего надо.
– А все того же. – Она закинула ногу на ногу – юбка у нее была коротенькой. – Тебя, родной.
– У тебя что, крыша совсем съехала? Или предпочитаешь, чтобы с тобой иначе разговаривали?
– Предпочитаю. Только не так, как ты это себе представляешь. Я беременна!
Она крикнула это торжествующе, даже ликуя. Будто одержала победу над ним, и теперь он находится полностью в ее власти. Не подумав о том, что на сей раз, уже обжегшись, он может и не поверить ей. Даже не подумав объяснить свое чудесное «исцеление».
– Заткнись! – Павел тоже закричал, не выдержав, благо, охрана была далеко и не могла слышать. – Мне надоели твои глюки. То тебе мерещится, что ты концы отдаешь, то возомнила себя будущей матерью. А я всему этому должен верить, дурак безмозглый. Так, что ли? Так вот, заруби себе на носу: мне плевать на твое состояние – будь ты хоть трижды больной или беременной. Если это твоя главная новость – вали отсюда, я тебе не верю.
Она внутренне торжествовала: он просто не верит. Значит, если поверит, то будет вести себя по-другому. Все дело для него в том, что она его обманула, поэтому он не осознал значения того, что она ему сообщила.
– А ты, Паш, и есть дурак. Только я тебя, дурака, люблю. Потому и обманула. Хочу, чтобы мы были втроем: я, ты и наш ребенок. У тебя ведь супружница бесплодная? А я рожу тебе хоть семерых – ты только делай свое дело.
Он чуть не задохнулся от ее пошлости и вульгарности. Эта сумасшедшая не была похожа на Алену – ту Алену, которую он знал и когда-то любил. Да и на Кипре она была другой – выходит, притворялась. И сейчас явно врет.
– Вот, смотри, любимый. – Она достала из сумки какие-то бумажки и положила перед ним. – Это справка от врача и результат теста. Все чин-чина-рем, так что ты не сомневайся, на сей раз я говорю правду.
Павел уставился на бумажки. Только сейчас до него дошел истинный смысл сказанного ею. Ребенок? Но ведь она при нем пила какие-то таблетки, говорила – противозачаточные. Опять ложь. Он машинально посмотрел на бумажки – с печатью врача, на бланке поликлиники. Результат теста положительный…
– Что… – Он вдруг охрип. – Что все это значит?
– Это значит, что я беременна от тебя уже два месяца. Ребенок родится в марте – наш ребенок. Понимаешь, твой ребенок! У те-бя бу-дет ре-бе-нок!
– Не ори. – Павел взял себя в руки. – Значит, ты специально заманила меня, чтобы забеременеть, а потом шантажировать меня этим? Да ты прямо монстр какой-то! Вот только ничего у тебя не выйдет, дорогуша. Моя жена не поверит тебе – раз. Я никогда не оставлю ее даже ради ребенка – два. Так что твои расчеты оказались неверны.
– Ой ли? – Она прищурившись, посмотрела на него. – Паш, подумай, у тебя будет ребенок. Пойми, наконец, я говорю правду!
Павел внезапно вспомнил разговоры последних дней с Ириной. Почему это обе упорно говорят о ребенке, нет ли здесь какой-то связи? Он вдруг почувствовал, что слишком далеко заходит в своих подозрениях – при чем тут Ирина? Скорее всего мозг уже отказывался воспринимать реальность, видя во всем подвох. Но, похоже, сейчас она не врет. Так может?.. Он решился:
– Слушай, Аленка, я тебе поверю и на этот раз. Только давай мы с тобой договоримся.
– О чем? – насторожилась она.
– Я дам тебе денег, много денег, куплю квартиру в Москве, машину – все, что захочешь. Только отдай мне этого ребенка, откажись от него. Мы с Ирой усыновим его, он ни о чем не будет знать…
– Заткнись! – Она вдруг заплакала. – Так ты думаешь, что я все это сделала из-за денег? Как ты мог, как ты мог? Я же люблю тебя, а ты тычешь мне свои вшивые деньги! Мне нужен только ты, и я получу тебя, можешь не сомневаться. У меня родится здоровый, красивый малыш, от которого ты будешь без ума. И вынужден будешь взять и меня – с ним вместе. А про то, чтобы я отдала своего ребенка твоей мадам, забудь. Никогда этого не будет, никогда – заруби ты себе это на носу или сунь ей в одно место все свои квартиры, тачки и баксы, она же все это так любит!
– Чего же ты хочешь? – спросил он устало.
– Тебя. Хочу, чтобы ты ушел от нее и пришел ко мне. Только в этом случае ты сможешь рассчитывать на ребенка. А нет – так ты никогда не увидишь его, ты даже не сможешь доказать, что это твой ребенок. Я запишу его на имя своего мужа. А пока ты снимешь мне квартиру, где я буду жить до родов, и будешь заботиться обо мне. Пока не разведешься. Надеюсь, наш ребенок не будет внебрачным – у тебя впереди еще семь месяцев. Она ничего не узнает от меня. Пока.
– Я сниму квартиру и дам тебе все, что нужно, – медленно проговорил Павел. – А там посмотрим.
– Что ж, посмотрим.
Алена встала. На мгновение его глаза задержались на ее животе, хотя он был еще абсолютно плоским. Мелькнула мысль: где-то там копошится крошечный комочек, его ребенок, его малыш, уже бьется сердечко. Он почувствовал волнение. Но сдержался – она что-то почувствовала, и торжествующая улыбка появилась на ее губах.
– Завтра я поеду в агентство и сниму квартиру. У тебя есть какой-нибудь номер телефона?
– Нет, я сама позвоню. Кстати, купи мне мобильник. На него и будешь звонить.
Она повернулась и вышла. В ее походке действительно появилось что-то новое – это была поступь женщины, чувствующей себя победительницей.
Павел сел в кресло, закурил. Механически отметил, что стал много курить в кабинете. Надо было собраться с мыслями. Надо было позвонить Сергею и попросить его подыскать ей квартиру. Но, сам не отдавая себе в том отчета, он чувствовал внутри только ликование: у него будет ребенок. Алена вновь правильно все рассчитала – она слишком хорошо его знала, эта мерзавка, которая станет матерью его малыша. И огромное чувство радости постепенно заполняло его целиком. Надо было от него избавиться, прежде чем он поедет домой, иначе он не сможет сдержаться при жене. Нельзя допустить, чтобы она что-то заподозрила, иначе он не сможет устоять перед ее напором и выложит все.
Павел не представлял себе, что именно он собирается делать. Прежде он точно знал одно: он никогда не оставит Ирину. Теперь к этому прибавилось еще одна уверенность: он получит своего ребенка, чего бы то ему это ни стоило. Как именно – вопрос уже второстепенный.
Он не стал звонить Сергею – завтра. Почему-то хотелось подольше подержать эту новость только в себе, не рассказывая никому.
