Текст книги "Любовник поневоле"
Автор книги: Марина Григ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
19
В среду утром Андрей Горелик явился на работу несколько позже обычного – с утра наведался к Алле Бельской, уточнил с ней кое-какие моменты. Войдя в кабинет, он сразу заметил на столе довольно объемистый пакет, на котором было написано большими печатными буквами: «Майору Горелику, лично». Он позвонил дежурному и спросил, кто принес пакет. Тот не мог ответить ничего путного – пакет принес какой-то подросток лет шестнадцати и просил передать майору. Причем парня явно просто использовали в роли курьера – тот жил в соседнем дворе, болтался на улице и не отказался заработать пару сотен, всего лишь доставив пакет в отделение.
Горелик неторопливо вскрыл пакет. В нем была тетрадь бутылочного цвета и записка. Он сразу понял, что это за тетрадь и почувствовал, как на лбу выступила испарина: дело, похоже, принимало неожиданный оборот. Потом развернул лист бумаги с компьютерным текстом, от которого пахнуло едва уловимым знакомым ароматом дорогих духов.
Андрей Васильевич! Вы, конечно, сразу поймете, что это за тетрадь – это дневник Алены. Я взяла его в тот день. Это я убила ее. Весь этот год она методично отнимала у меня любимого мужа. Рождение девочки сразу поставило ее в более выгодное положение, и я поняла, что теряю мужа, потому что он предпочтет ее. Этого было бы невыносимо для меня. Я ненавидела Алену, но в те дни, когда он без конца торчал у дочки, а значит – у нее, я возненавидела и его. Никогда не смогла бы делить его с кем-то. И решила, что отомщу обоим – пусть лучше он сидит в тюрьме, чем уйдет от меня к ней.
Я заходила к Алене за день до этого. Мне хотелось вызвать у нее доверие, чтобы без проблем прийти еще раз. Это удалось – она сразу открыла дверь, хотя настроена была куда менее дружелюбно, чем в прошлый раз и злорадно сообщила мне, что поставила перед Павлом ультиматум: он не увидит дочь, пока не бросит меня и не переедет к ней. Она также мрачно сказала, что сейчас он должен быть здесь, у нее, с минуты на минуту. Я поняла, что лучшего момента мне не представится, к тому же ребенка не было в доме – в присутствии девочки я бы не решилась на это.
Нож я купила накануне и носила в сумке. Не спрашивайте меня, как именно я сделала это – просто ударила ее, когда она стояла близко и не успела среагировать. Странно, но я не испытала ничего – только облегчение от того, что убрала соперницу и отомстила мужу. У меня даже появилось искушение дождаться его, но потом я поняла, что это рискованно, потому что мог прийти кто-то другой – например, Алла. Тут я заметила на столе тетрадь – она была открыта, как будто в ней писали прямо перед моим приходом. Я прочла пару строк и поняла, что это дневник, куда Алена записывала всю историю своих отношений с моим мужем. Стоит ли говорить, каким это было для меня соблазном? Я схватила тетрадь и бросилась вон из квартиры. Вот как было дело.
Почему я признаюсь в этом сейчас? Очень просто: я ведь не законченная преступница и поняла, что не смогу вот так запросто испортить Павлу жизнь. Чтобы убедиться в правильности своего решения, я вчера рассказала ему обо всем. Он молчит и будет молчать. Значит, он по-прежнему любит меня, и я все делаю правильно. Да и потом, он уже достаточно наказан. А за себя я не боюсь. Сейчас, когда вы читаете мое письмо, я уже далеко – в Европе. Вы, конечно, узнаете, куда я уехала, но не сможете найти меня. Не ищите даже через Интерпол – это бесполезно. Прошу вас только выяснить, кто мне звонил. Прочтя дневник Алены, вы поймете, что ей также звонили, судя по всему тот же человек. Этот человек чего-то добивался, и я не могу понять чего. Подумайте об этом.
А вам я благодарна. Вы вели себя очень прилично для следователя. Мне кажется, вы даже рады будете отпустить моего мужа. Надеюсь, не станете медлить с этим. Он ни в чем не виновен. Прошу считать это письмо официальным признанием в убийстве Алены Бельской.
Под письмом стояла размашистая подпись Ирины Ростовцевой и дата. Оно было написано вчера.
Горелик еще раз перечитал письмо. Потом открыл и полистал дневник. Ему стало неприятно, будто он влез в душу погибшей женщины, доверившей бумаге самые сокровенные мысли, не предназначенные для чужого глаза. Впрочем, он знал по опыту, что люди, ведущие дневник, как правило, делают это не только для себя, но и еще для одного человека, который, как они подсознательно надеются, прочтет дневник и оценит их по достоинству. Но только одного, и явно не в милицейской форме. Но что поделаешь – дневник несчастной женщины был обречен стать достоянием следствия, и его прочтет не только он, но и еще несколько человек, как ранее прочла Ирина. Но сначала надо показать тетрадь Алле Бельской – пусть опознает. Да и читать не на ходу, а основательно и тщательно, поэтому лучше отложить на вечер, когда он разделается с самыми неотложными делами. И майор вынужден был признаться самому себе, что самым неотложным и, чего скрывать, приятным делом для него было освобождение Павла. На мгновение он даже почувствовал себя Шараповым, отпускающим Груздева, и тайно засмущался от собственной нескромности.
Так, что же теперь делать? Убедить начальство, что Ростовцева надо отпускать – дневник служит неопровержимым доказательством вины его жены. А аргументы, прежде доказывавшие вину мужа, теперь рассыпаются, как карточный домик. Андрей представил себе физиономию шефа, когда тот узнает, что дело-то оказывается, не закрыто, вернее, что убийцы в наличии нет, гуляет Ирочка в Европе. Впрочем, это все еще предстояло выяснить. Майор набрал по внутреннему телефону номер начальника отделения.
Реакция была именно такой, как он и предвидел, – сердитой. Полковник даже как будто обиделся на него – ему явно не понравились письменные Иринины комплименты в адрес майора. Надувшись, он распорядился подготовить все к освобождению Ростовцева и срочно начать поиски его жены.
Вернувшись в кабинет, майор наметил себе план действий. Вначале он на всякий случай позвонил на квартиру Ростовцевых, потом на мобильный, наконец – матери Ирины. Дома никто не брал трубку, мобильник оказался «временно заблокирован», а мать сказала, что видела дочь последний раз позавчера вечером. Поинтересовалась обеспокоено, не случилось ли чего. Майор поспешил успокоить ее. Во-вторых, он связался с адвокатом Павла и попросил его прийти. Договорившись встретиться с Антоном через два часа, он поручил подготовить на подпись документы об освобождении Павла Ростовцева и о снятии с него всех подозрений. Кроме одного: знал, но не сообщил сведения о преступнике. Это, однако, не предусматривало арест как меру пресечения. В-третьих, он велел подчиненным срочно выяснить – каким рейсом вылетела в Европу Ирина Ростовцева и вылетела ли вообще.
Потом Горелик решил съездить в офис и поговорить с секретаршей, которая, возможно, заказывала билеты для начальницы. Следовало бы заехать и на квартиру, но это – если он успеет. Вряд ли там найдется что-то ценное для следствия, повторный обыск можно и отложить.
Галина Жукова была на месте. Увидев майора, она оторвалась от компьютера и вопросительно посмотрела на него, будто ожидая важного сообщения. Горелик про себя отметил ее готовность услышать новость и понял, что она что-то знает. Неужели Ира делилась с ней своими планами?
– Здравствуйте, майор Горелик. Мы с вами на днях беседовали, если помните.
Галка кивнула и жестом предложила ему сесть, почему-то не произнося ни слова.
– У меня к вам пара вопросов, если не возражаете. Вы не знаете, где Ирина Ростовцева?
– Знаю, – уверенно ответила Галка. – Ирина Михайловна сегодня утром вылетела в Испанию. Я сама заказывала ей билеты.
– Вот как? А зачем – не сказала?
– Извините, но начальники обычно не отчитываются перед подчиненными. К тому же у нашей компании есть партнеры в Германии и Испании, и руководство часто туда летает.
– Кто еще, кроме вас, знал, что Ростовцева собирается уехать?
– Ну, водитель, который выкупал билеты. Да в общем-то это не было секретом. А что случилось-то?
– Кто из руководства компании на месте? – игнорируя ее вопрос, спросил майор. – Я бы хотел побеседовать.
– Бортников, Сергей Владимирович. Пригласить его сюда?
– Просто предупредите, что мне надо поговорить с ним сейчас. Я сам зайду к нему. Если не ошибаюсь, дверь слева от лифта? – Майор вышел из приемной.
Галка сразу сняла трубку и набрала номер Жени Козиной.
– Слушай, Женька, сейчас к вам зайдет майор, ведущий дело Павла. Предупреди Сергея. Похоже, Ирке удалось все сделать так, как надо. Как он уйдет – дуй сюда, я сгораю от нетерпения.
Секретарша не заметила, что у неплотно прикрытой двери стоял Андрей Горелик, слышавший ее разговор с помощницей Бортникова.
Заместитель не сказал ничего нового. Он подтвердил, что у компании есть партнеры в Европе, поэтому они с Павлом туда часто летают. Насчет поездки Ирины он не знал, но допускал, что она вполне могла не поставить его в известность, поскольку в настоящий момент являлась главой компании. С другой стороны, это странно, потому что в отсутствие Ростовцевых функции руководителя офиса и всей компании механически переходят к нему и Ирина обязана была согласовать с ним поездку.
– Думаю, вам недолго придется выполнять эти функции, – не отказал себе в удовольствии позлорадствовать майор: этот мужик с бегающими глазками ему по-прежнему не нравился. – Сегодня, в крайнем случае завтра Павел Ростовцев выйдет на свободу и приступит к своим обязанностям.
Майору снова показалось, что новость не стала неожиданной для Сергея. Он еще отметил, что тот вел себя довольно нервно, поглядывал на телефон, ерзал, хотя всячески старался делать вид, что для него все сказанное майором – приятная неожиданность.
– Пашка выходит? – с наигранной радостью воскликнул он. – Значит, вы нашли настоящего убийцу?
– Нашли, – нарочито буднично ответил майор, давая понять, что не намерен раскрывать карты. – Будьте добры сообщить мне координаты ваших европейских партнеров.
– Я надеюсь, интересы фирмы не пострадают от вашей проверки? – несколько высокомерно сказал Сергей, записывая адреса и телефоны.
– Не волнуйтесь, я постараюсь соблюсти интересы вашей фирмы, – неприязненно ответил Горелик и вышел.
Что-то здесь было не так!
Майора не покидало ощущение, что о планах Ирины знали и Галина Жукова, и Сергей Бортников. Но зачем ей надо было делиться с ними, зачем признаваться в убийстве – пусть даже друзьям? Андрей не мог отделаться от мысли, что в письме Ирина хотела сказать ему нечто большее, а он не прочел этого между строк. Ему не терпелось вернуться в отделение и перечитать письмо. Но вначале он займется освобождением Павла.
Антон уже ждал его у входа в кабинет. Майор поздоровался и жестом пригласил войти за собой.
– Я должен вас поздравить, – тепло сказал он. – С вашего подзащитного сняты все подозрения. Надеюсь, уже сегодня он будет отпущен на свободу под подписку о невыезде.
– Каким образом? – Антон уставился на него, и майор понял, что адвокат точно не знал ничего. Тоже любопытный факт.
– Мы получили письмо Ирины Ростовцевой, в котором она признается в убийстве Бельской из чувства мести. К письму приложен дневник Алены, который мы безуспешно разыскивали – Ростовцева взяла его после совершения преступления.
– И где же сейчас Ирина? – Майор видел, что Антон не поверил в виновность Ирины так же, как сомневался сейчас и он сам.
– Она уехала утром в Европу, во всяком случае, готовилась уехать. Кстати… – Он снял трубку и набрал внутренний номер. – Что-нибудь выяснили?
Он выслушал и, не ответив, повесил трубку.
– Что ж, дело принимает еще более запутанный оборот. Выясняется, что Ирина купила билеты – вернее, водитель выкупил вчера билеты на ее имя в Европу, но она не вылетела ни своим рейсом, ни каким-либо другим. Надо срочно проверить квартиру и дачу Ростовцевых.
– Вы думаете, Ирина настолько глупа, чтобы спрятаться там после признания в убийстве?
– Нет, я думаю, что с ней могло произойти несчастье, – жестко ответил майор, поняв, что адвокат намекает не на Иринину, а на его тупость. Это разозлило его, но откладывать освобождение Павла было бы несправедливо. – Надо быстрее закрыть дело Ростовцева и заняться его женой. Я сейчас поручу своему помощнику помочь вам с документами, но прошу без меня не уезжать. Впрочем, все равно вы до конца дня едва управитесь, а я вернусь, думаю, – он посмотрел на часы – было около часа, – к пяти. Так что до вечера.
– Подождите! – Антон виновато посмотрел на него. – Можно мне ознакомиться с письмом? Очень уж все странно выглядит, согласитесь.
– Да, уж, странностей в этом деле хватает, – вздохнул Горелик. – Давайте не будем сейчас терять время. Я дам вам прочитать письмо, но вечером, сейчас оно находится на экспертизе. Пока все.
Они вышли из комнаты. Андрей видел, как взволнован адвокат, ему и самому было не по себе – похоже, с Ириной случилось несчастье. Но письмо писала она, в этом майор был убежден, да и тот факт, что о предполагаемой поездке знали сотрудники компании, говорил о том, что решение она принимала сама, и ее никто не принуждал – во всяком случае, открыто. Стоп! Майор вспомнил ту строчку из письма, которая показалась ему потом своеобразной то ли подсказкой, то ли просьбой: «Прошу вас выяснить, кто мне звонил». И дальше – о том, что тот же человек, возможно, звонил и Алене. Надо прочитать дневник – срочно и внимательно, но сейчас главное – выяснить, что случилось с Ростовцевой.
20
Ее не оказалось ни в квартире, ни на даче, где ворота были наглухо заперты и не наблюдалось никаких следов автомобиля. Андрей не решился ломать замок, инстинктивно чувствуя, что ее в доме нет. Он заехал к матери Иры – София Романовна была сильно взволнована его сообщением.
– Я знала о том, что Ира собирается сделать, но она сказала, что уедет после этого, а потом даст Павлу знать о своем местонахождении. Господи, с ней случилась беда. – Женщина еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
– Успокойтесь. Возможно, она и не собиралась никуда уезжать, а купила билеты для отвода глаз. Где она могла бы спрятаться, по-вашему?
– И вы думаете, что я сказала бы вам, даже если бы знала? – с достоинством усмехнулась София Романовна. – Чтобы я сдала бы свою дочь вашему продажному правосудию? Вы в своем уме, майор?
– Вы правы, нашему продажному правосудию говорить ничего не следует. Но честно говоря, меня волнует сейчас только безопасность вашей дочери.
Не прощаясь, он вышел. Надо объявить розыск Ирины, хотя ему очень не хотелось этого делать. Не покидало ощущение, что с ней что-то случилось. Надо было сесть и подумать обо всем основательно, внимательно прочитать дневник и перечитать письмо. Возможно, он найдет какую-то зацепку.
В отделении его уже ждали. Документы Ростовцева были готовы, его самого привезли сюда из СИЗО по просьбе Горелика. Они прошли в его кабинет – втроем.
– Что с Ириной? – тихо, будто обессиленно спросил Павел. – Мне сказали, что она исчезла.
– Правильно сказали. Ваша жена написала письмо, в котором взяла всю вину на себя, а потом куда-то пропала. Она не вылетела в Испанию по тем билетам, которые купила, ее нет дома, нет на даче, нет в офисе. Где она может быть, не подскажете?
– Она не убивала Алену, – спокойно ответил Павел. – Она сделала это признание, чтобы спасти меня, неужели вы не понимаете?
– Понимаю, но факт чистосердечного признания, подкрепленный предъявлением вещественного доказательства я понимаю лучше, уж простите. Ваша жена прислала нам дневник Алены, который она забрала с собой после убийства – во всяком случае, она так пишет. Кстати, не помните, лежала такая зелененькая тетрадочка на столе, когда вы вошли в комнату после убийства?
– Не помню. Слушайте, с Ирой приключилась беда, это очевидно. Делайте что-нибудь, ей надо помочь!
– Я и без вас понимаю, что надо действовать, – холодно сказал майор. – Вот только вас хотел побыстрее выпустить, думал, не очень уютно в камере. И честно говоря, рассчитывал, что вы поможете мне найти ее. Поймите, я не враг вам. Я тоже чувствую, что Ирина, возможно, пошла на это, чтобы спасти вас, но не могу исключить вероятность того, что она все-таки убила Алену, а в Европу уехала по поддельным документам. Поэтому я предлагаю сейчас вам поехать домой, привести себя в порядок, а я, если не возражаете, заеду к вам ближе к восьми часам и мы побеседуем. К тому же мне надо внимательнее почитать дневник и письмо.
– Я могу ознакомиться с письмом?
– Можете, но не сегодня. Я послал его на экспертизу, чтобы попытаться выяснить, когда оно было написано и не подделана ли подпись. Если не возражаете, мы еще побеседуем с вашим адвокатом, а потом приедем к вам вместе.
Павел взглянул на адвоката, тот кивнул.
– Можешь взять мою машину, если хочешь.
– Не нужно, я возьму такси. Буду ждать вас в восемь.
– Антон, давайте говорить начистоту, – сказал майор, когда за Павлом закрылась дверь. Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли, что я ваш союзник, поскольку сам крайне заинтересован в раскрытии дела. Должен вам сказать, что я, как и вы, не очень-то верю в то, что Ростовцева убила Алену Вельскую – это совсем не похоже на нее. Но возникает вопрос: откуда у нее дневник, который, судя по всему, много значил для Бельской и забрать его вот так запросто, тем более человеку, к которому она испытывала отнюдь не дружеские чувства, вряд ли было бы легко? Кстати, вы знали, что дневник у нее?
Антон несколько помедлил, не решаясь окончательно довериться майору, потом все же ответил честно.
– Я знал, Андрей Васильевич, Ира сама мне сказала об этом. Она все время собиралась сообщить вам, но никак не могла решить, на пользу ли это Павлу. Но даже не это главное. Мне кажется, она инстинктивно чувствовала, что дневник может ей пригодиться в самый последний момент, и, как видите, оказалась права. Но сейчас главное не это. Главное – найти Иру. Возможно, ей угрожает опасность, и она нуждается в помощи.
– А возможно, она просто отсиживается где-нибудь. Ведь самым важным для нее было оправдание Павла. Она этого добилась, а сейчас хочет дождаться, пока мы не найдем настоящего убийцу.
– Это было бы лучшим вариантом. Но если ей угрожает опасность…
– Вы знали о том, что она собирается сделать? – перебил адвоката майор.
– Нет. Мне она об этом не сообщила. И должен признать, это был неплохой ход.
– Да, пожалуй, она нашла лучший способ спасти Ростовцева от суда, – рассеянно ответил Горелик. – Но не кажется ли вам странным, что в офисе многие знали о предполагаемом бегстве Ирины? Вот вы не знали, а секретарша знала, и Бортников знал.
– Они знали о поездке или о том признании, которое она собиралась сделать?
– Я почти уверен, что они знали обо всем. Во всяком случае, известие о том, что Ростовцев выходит на свободу, не стало для Бортникова неожиданным, уж поверьте мне. Впрочем, давайте поговорим об этом вечером, у Павла. Сейчас у меня есть другие дела.
Выпроводив Антона, майор сел за стол, попросив его не беспокоить, и положил перед собой письмо и тетрадь. Он нарочно сослался на экспертизу, чтобы не давать никому читать эти документы, пока сам не изучит досконально. Впрочем, экспертизу все-таки провели: на письме были обнаружены отпечатки пальцев Ростовцевой, подпись ее была подлинной. Майор и не сомневался в этом.
Вначале он внимательно перечитал письмо. Так и есть, фраза с просьбой найти человека, который звонил обеим женщинам, явно была написана неспроста. В самом деле, если есть ответ на главный вопрос – кто убил? – к чему выяснять личность какого-то анонимного информатора жены, всего-навсего сообщавшего ей подробности любовной связи мужа? Значит, Ира намекает ему – майор почувствовал, как ему это льстит, – что все-таки дело по-прежнему нечисто и надо копать дальше. Она прямо просит его об этом. И надо ли сомневаться в том, что обеим звонил один и тот же мужчина, если и Алена пишет о том, что голос его казался измененным?
Интересный факт, однако! Если человек меняет голос, значит, по крайней мере одной из женщин этот голос должен быть знаком. Второе: чего добивался этот голос, точнее, его обладатель? Эх, если бы у Бортникова не было железного алиби!
Андрей принялся за чтение дневника Алены. Он считал себя сентиментальным человеком, но ему стало по-настоящему жаль эту запутавшуюся женщину. До сих пор она была для него просто «потерпевшей», «убитой», просто Бельской, но после чтения ее исповеди майор вдруг почувствовал глубину любви, страданий, всю горечь невозможности отказаться от своего чувства и обреченность быть в вечной зависимости от Павла.
Он вспомнил ее сестру Аллу, которая цитировала Шекспира и удивился точности фразы из «Ромео и Джульетты»: «Таких страстей конец бывает страшен…» Уж куда страшнее – молодая женщина, мать четырехмесячного ребенка, зарезана в своей квартире. Да, окончательно расчувствовался майор, а еще говорят, что сейчас не умирают от любви. Вот вам ярчайший пример… Впрочем, надо кончать с эмоциями. Надо думать, думать – Антон прав, возможно, Ирина в опасности, эта милая женщина, которая явно ждет помощи от него. Он посмотрел на часы: было начало восьмого. Он спрятал тетрадь и письмо в сейф, запер дверь кабинета и поехал к Павлу.
