Текст книги "Лаберилльская Пудра (СИ)"

Автор книги: Марина Бреннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Нэйлин встретила её прямо у въезда в Хатмон, город, в котором она жила теперь.

Город, громко сказано… Хатмон – дыра дырой, чуть поприличнее Шорна, чуть побольше, почище, пообособленней. Полторы улицы, полтора человека, полтора закона. Даже тюрьма есть, даже школа. Даже лазарет. Святые Наблюдатели, да это практически Ронгор, ага… Единственный плюс – городишко утопал в зелени, окружив себя растительными насаждениями, рваная лесополоса, слабый горный массив. А так… все то же самое – низкий лес, чахлые кусты коахчеса, пыльная трава, тишина. Ржавый столб указателя с остатками краски: " Город Ха. он. Начало постройки… Окончание… "

– Окончание… – пробормотала Аталина, остановив лайр возле перекореженного шлагбаума.

Нэйлин помахала подруге из высокой будки, подняла шлагбаум и открыв дверь, спустилась вниз по лестнице.

– Цветочек! Аталь!

– Привет, Нэй!

Смотря на подругу, обычно внимательная к мелочам, Аталина долго не могла понять, что же изменилось в ней.

– Ты обрезала волосы, зачем? Нэйлин… ты похожа на парня!

Та улыбнулась в ответ:

– Тебе не нравится?

Более не в силах сдерживаться и изображать из себя каменную деву, Аталь разревелась. Расплакалась, как дура, утонув в острых, пахнущих табаком и бензином, объятиях подруги.

– Мне больше некуда пойти… Я никому не нужна! Нигде! Долбаный Фретч… Получил пику в бок, не пойми что теперь будет, Нэйлин…

– Ты никогда не умела рассказывать связно, Аталина… Кто такой этот Фретч?

Нэйлин сжала плечи Аталь:

– Знаешь, что? Я заканчиваю через полчаса. Дождусь смену и давай ко мне. Расскажешь все по порядку.

Когда явилась смена в виде высокого полного парня в оранжевом рабочем комбинезоне, обе девушки направились к дому Нэйлин Ранн. Пройдя по узкой пыльной, но довольно аккуратной улочке вниз, миновали несколько низких домиков с одинаковыми серыми крышами. Два крошечных магазинчика. Зайдя в один из них, купили пива, сигарет и печенья.

– У меня дома последняя Ночная Тварь с голоду удавилась. – хихикнула Ранн, добавив к покупкам упаковку лепёшек и вяленого мяса – Сколько с меня, Монни?

Полная пожилая женщина за прилавком быстро сложила покупки в бумажный пакет:

– Пятнадцать килотов. С долгом за прошлый раз, Ранн.

– Я заплачу. – Аталина протянула деньги.

Полнуха пожала плечами – ей абсолютно все равно было, кто заплатит.

Но все таки не все равно ей было, что за красотка – чистенькая, хорошо одетая, сопровождала сейчас Нэйлин Ранн. Потому – что, если бы все равно, зачем тогда чуть не снесла она прилавок, придавив его своими пудовыми грудями, сворачивая голову, желая проследить за девушками, вышедшими на улицу.

– Проходи, Аталь.

Дверь дома прикрыта на простую щеколду. Внутри было пусто, мало мебели, вещей, жизни. Место для ночлега, не более того. Дом – это место, куда хочется приходить. Это место, которое ты носишь с собой в сердце, а пространство, заполненное пылью, шкафами и тряпками это просто МЕСТО.

Нэйлин зажгла маленькую плитку и, нагрев сковороду, положила туда ломтики мяса, пока Аталина полоскалась в ванной.

– Иди мойся, – вышла из душа, с мятым полотенцем на голове, в домашнем зеленом платье Нэй – Я доготовлю. Яйца есть?

Нэйлин достала упаковку яиц требета, мелких и жёлтых. Направилась в ванную, по пути вдруг обернулась резко и обняла Аталину. Та уткнулась лбом ей в плечо.

– Мы что – нибудь придумаем, цветочек. Сейчас поедим и ты все мне расскажешь.

Аталь кивнула.

– Расскажу.

После, поедая подгоревшую все таки яичницу, запивая пивом, молчали. Только ближе к вечеру прорвало Аталину на откровения. Переводя дыхание, она вывернула подруге все события последнего времени: Хорсеттов, Фретча, Сонгр, Корделла… Сидя на маленьком диванчике в комнате, положив голову на колени Нэйлан, Аталь говорила, говорила и говорила…

Много говорила. Обычно немногословная, сейчас же она прямо изливалась. Словно бочка, полная водой, дала течь.

– Вот, Нэй… В общем то и все. Я не знаю, что мне теперь делать.

– К нему вернёшься? – Нэй сбила пепел в пустую банку из под пива.

– Придётся. Все равно вернёт. Я ж говорю – он по запаху находит. Я даже удивляюсь, почему до сих пор ещё не примчался… Явится скоро. Тем более, раз я одного из Хорсеттов порезала. Явится, притянет к ответу за члена семьи.

– Как?

– Так. – Аталина резко поднялась – Башку оторвёт и все… Я сейчас отдохну и уйду, Нэйлин. Поеду дальше. Прочь отсюда.

– Ну и куда ты поедешь?

Аталина прислонилась к спинке дивана:

– Не знаю. Может, в выселенных регионах спрячусь… Жить охота, понимаешь? До сих пор, казалось, все равно, а как приперло… Понимаю, что хочу жить. Хотя бы ещё немного! Хотя бы день…

– Живи здесь, Аталина! – Нэйлин встала – Ну куда ты пойдёшь?! В регионы? Надолго тебя хватит – бродяжничать, охотиться? Сможешь, нет? Жить на улице – это тебе даже не Красный Дом!

– Здесь нельзя… Огненный явится, рано или поздно!

– Явится, мы все ему объясним, – Нэйлин наклонилась, уперевшись руками в стол – ну не дурак же он? Должен понимать, что у тебя выхода другого не было… Тем более, если подозрения подтвердятся и ты эта самая… Сонгра! А… Давай я ему позвоню?

Аталина уронила голову в колени:

– Нет у него верфона… Он какие то там колебания не переносит! Говорит, что у него итак связь… Со всеми, кто ему нужен. Нэйлин! Ну откуда взялись все эти Хорсетты, Нэйды, Сонгры?! Что, они всегда были разве?

Нэй молчала. Постучав костяшками пальцев по блестящей поверхности стола, тихо выдохнула. Слова вылетели вперемешку с сигаретным

дымом:

– Знаешь, цветочек… Есть здесь, в Хатмоне, один колдун…

– Чегоооо?! Колдун?!

– Да не колдун, конечно… – девушка хихикнула – Так, пьянь местная… Так вот он говорит – раньше Лаберилл другой был! Цветущий сад! Круглые дома, зеленые парки, чистые реки. Города другие… Регионов никаких не было, представь? Потом Хорсетты появились. Потом эти… Нэйды.

– Откуда? – Аталь сунула согнутый палец в рот.

– А кто знает? – брюнетка оттолкнулась от стола – Вроде из других миров.

– А Сонгры?

Нэй покрутила головой:

– Про этих он ничего не говорил! Ой, Аталь! Ты что поверила, что ли? Не верь… Идиотик местный. Над ним весь Хатмон ржёт… Как нажрется, так и мелет… Невесть что.

Подошла к Аталине, обняла за плечи:

– Ляг поспи. Ты засыпаешь вон… Если Корделл явится, сама поговорю с ним.

– Нэээй… – Аталь обняла руками подушку – А этого колдуна как зовут?

– Мистисс. – подруга склонилась к ней и накрыла пледом – Спи, не бойся. Явится если… Должен же понимать.

Сказав это, она вытянулась в большом широком кресле.

Задремав, ни та, ни другая не заметили, как небо стало резко темнеть…

Видимо, собирался дождь. Да. Скорее всего.

Глава 21

– Аталь!!! Аталь, вставай!

Аталина разлепила глаза – Нэйлин тряхнула её за плечо. В первые секунды она даже сразу и не поняла, где она, что…

– Ну что… твою мать? Небилл тебя… АТАЛИНА!!!

– Только тронь. – сон отскочил, как резиновый мяч от пола – Корделл, не тронь!

Вывернув тело из – под пледа, Баррет прилипла к стене.

– Вы сказали, что не тронете её! – взвизгнула Нэйлин – Линар! Так нечестно!

Он стоял, как приросший к полу. С растрёпанными черными прядями волос, с остатками брони на руках и обнаженных плечах. Глаза полыхали пожаром, жар и ярость ощущались так, если бы они обросли плотью.

– Тыыыы… – протянул он – ты что творишь? Подлая дрянь! Подстилка…

Аталина тряхнула головой, волосы после сна сбились в комок, мешали смотреть. Затылок стукнул о стену и в полных раскалённой лавы глазах девушке почудилось беспокойство…

Нет. Показалось. Потому что вслед за этим тонкая ткань блузки треснула и Аталина оказалась прижатой к твёрдой железной груди. Щекой она чувствовала кожу, вперемешку с бронёй.

– Пусти!!! – зашипела Аталь и тут же захрипела, сдавленная рукой и животным страхом.

– Я тебя отпущу… – дохнул он ей в волосы – К Наблюдателям в гости…

Перехватив её тело, как грузчики носят мешки с песком, закинул себе на плечо.

– Благодарю… Нэйлин Ранн, кажется? За сигнал. Все будет оплачено. Не сомневайся!

Аталину ожгло холодом изнутри. По рукам и ногам вдруг пробежали мурашки…

– Нэйлин! – взвизгнула она – Ты конченная тварь! Ты меня…

– Ничего личного, Аталь…

Нэйлин открыла дверь, пряча глаза…

– Мне просто ОЧЕНЬ нужны деньги, цветочек… Прости.

– ДА ПОШЛА ТЫ НАХЕР! К НЕБИЛЛУ В ЖОПУ ИДИ, ПУДРЕННАЯ ДУРА!!!

– Закрой рот! – Корделл ударил Аталину пониже спины – Заткнись, не доводи меня!

Она орала дурниной, на всю улицу, на весь Хатмон. На весь Лаберилл. Орала сквозь боль, предательство, злые слёзы и близкое безумие. Орала, пока… Даже сама не поняла, как оказалась крепко прижатой к сухой траве за покорёженным шлагбаумом.

– ПУСТИ!!! – сердце громыхало, как железный шар в пустой железной бочке, девушка извивалась всем телом, пытаясь вырваться из – под бордовой руки – Пусти, Корделл!

– Я верил тебе! – рёв разодрал тишину – Я же тебе верил!

Приближающаяся гроза катала по небу пустые бидоны, пару раз плюнула молнией, осветив перепуганный небосвод. Корделл рывком прижал к себе трясущееся от злости (страха, холода?) упругое тело Аталины.

– Девочка моя… Вероломная тварь…

Будучи тренированной не только телом, но и сутью, памятуя регион и Красный Дом (не кричать, не паниковать, не спорить с клиентами, Баррет! Не спорить! Не плакать! Никому не нужны твои слёзы и душевные терзания, поняла? Ты поняла или нет?!), она постаралась успокоиться.

– Рэндар… – сделав усилие, положила руку на раскалённое плечо – Я и не собиралась… Дай обьяснить.

Он уткнулся лицом в её волосы:

– Объясни.

Чувствуя, как понижается жар, исчезают пластины брони, плавно заменяясь гладкой кожей, положила руку на другое плечо. Его пальцы, до того крепко сжавшие затылок, ослабли и теперь ласкали шею и спутанные волосы.

– Ну, объясни, Аталина…

Ветер шелестнул листьями деревьев, подгоняя заспанную, заблудившуюся грозу, затих на мгновение. Рванулся снова, крупные капли заколотили по траве, по крыше лайра.

– Объясни, Аталь. Объясни, пара моя… Обмани снова. Я поверю тебе. В сотый, в тысячный раз…

Он прижимал её к себе, желая защитить, истерзать ласками, наказать, убить… Что сделать, чтобы не отпустить от себя? Как объяснить, НАСКОЛЬКО плохо ему без неё? Даже хуже, чем ей с ним! Неужели не чувствует она этого? Не понимает? Неужели настолько холодна и слепа? Так велика её боль, что стеной закрыла боль чужую?

– Поедем домой, Аталь?

Скользнула по бронированной ещё щеке узкой ладонью:

– Я думала, ты меня ударишь, Рэндар.

– Я никогда не бил женщин, Аталина. Убивал… да. Многих убивал. Тебя…

И осекся. Заткнул рот себе, не надо знать его нареченной, что хотел удавить ещё тогда, когда понял, насколько крепко сжала эта лощеная холодноглазая шлюха ему глотку.

– Я тебя не могу отпустить, маленькая. Делай что хочешь, не отпущу. Убежишь ещё раз… Догоню. Верну назад. Заставлю остаться со мной.

– Зачем?! – стёрла с лица дождь – Зачем?!

Он отпустил её, встал. Броня почти исчезла, уступая место коже и ткани брюк – один из немногих раз, когда удалось остаться хотя бы наполовину одетым. Магия – не его конёк, это Аркас – мастер…

– Потому что я тоже хочу жить, Аталина Баррет. Поэтому ты останешься со мной, моя дорогая пара. Вставай, поехали.

Она поднялась, оперевшись на жёсткую руку, пытаясь угадать про свидание с Фретчем: знает – не знает? И, если знает, то что именно?

Лайр вёл сам. Давя гусеницами траву, дождь, желание выпустить когти и разорвать мягкий живот жертвы, выпустить наружу сумрак и гниль. Отправить суть к Наблюдателям. А потом ждать – сколько? Пятьдесят, сто лет, сто веков? Тот момент, когда вернут Великие ему его пару – новую, очищенную и возрожденную. Желающую только его. Принадлежащую только ему. Верную. Послушную.

Можно сделать и так. Но, точно зная, что сделай он так – вернётся она такой и… Никогда не затмит собой ЭТУ – заплёванную, залапанную дочь региона, в остатках блёсток и гари красных фонарей, с червоточинкой в душе и мутью в темно – голубых глазах.

Единственную. Одну.

– У нас ничего не было, Рэндар. – уронила фразу, будто выплюнула – Не думай.

Кивнул:

– Я знаю. Такие вещи я вижу.

С кем не было? Знает ли про Фретча?

…Пинком ноги открыв дверь, унёс в спальню на руках. Раздевал, молча глядя в глаза, только и сказал, что:

– Хочу тебя.

У неё из горла рвалось: Я ТОЖЕ! Иначе ни за что не позволила увезти, лучше зарезалась бы сама, распорола себе глотку клинком… Раз здесь, значит, тоже хочу! Значит, тоже могу гореть, как ты. Тоже больна, тоже зависима… Сдохну, сгнию без тебя, Огненный…

Хотелось взвыть от радости, когда горячие руки почувствовала на своих бёдрах. Закусила губы, желая скрыть.

– Поцелуй меня, Рэндар… Так, как ты умеешь.

Он развёл худенькие бёдра, долго целовал между ними, не отрываясь от пахнущей ванилью влаги. Разведя тугие гладкие губки, захватил пальцами розовый клитор. Девочка свела бедра, сгребла руками простыни. Крикнула резко и коротко.

– Рэндар! Ещё!

Оторвался, погрузил палец внутрь, прямо в малиновую влагу.

– Скажи, что ты моя, Аталина.

– Твоя!

Двинул пальцем, добавляя ещё один. Сжав бедро девушки, оставил синяки. Продолжил ласкать внутри. Придавив собой пластичное, тренированное тело, лёг сверху. Впился губами в её губы, жёстко раскрыл, встретив языком тёплый язычок. Не давая свести бёдра вместе, нашёл головкой влажный вход и ударил резко. Оказавшись внутри, зарычал.

– Скажи, что моя. Быстро! Смотри на меня…

Запустив пальцы в волосы, прижал голову Аталины к подушке, заставил смотреть в расплавленные глаза.

– Смотри, чья ты? Говори: " Твоя, Рэндар! "

– Твоя!!! Возьми меня! Сильнее!

Он двигался в ней так, будто стремился разорвать на две половины, вместив всю боль и злость в эти движения.

И, когда тело Аталины распростерлось под ним, а после выгнулось дугой, он прижал его к постели.

Выпустив два тонких ядовитых клыка, легонько впился в плечо, ближе к шее. Жизнь пары билась близко, в одной из сонных артерий. Он видел её веселые переливы, мог прекратить их одним движением, но вместо этого пожелал продлить.

– Подчиняю тебя. – прошептал ей, отрываясь от двух симметричных ранок – Моя пара.

Она обняла его, тело – отравленное и спасённое, билось в оргазме. Человеческая суть агонизировала. Другая – неизвестная, подняла голову.

– Спасибо, Рэндар.

Вдавил, вплавил её в себя. Закрыл глаза.

– Что теперь будет?

– Я не знаю, Аталь. Может, все будет хорошо?

– А если…

– Все. Будет. Хорошо. Поняла?

– Да.

Ну а что? Разве был другой выход? Может, и был…

Только искать его… Такая морока!



Глава 22

Когда наутро дверь дома Корделла отворилась, впуская Старшего Хорсетта, у Аталины душа упала в пятки. Не ушла, именно упала – так, хоп! Девушка чувствовала в туфлях жёсткие холодные комочки.

" Вот сейчас и скажет… Сама приехала, сама лезла. Что ещё говорят в таких случаях? А клинком ударила, когда поняла, что ничего не получит. Кому поверит Рэндар? Не мне, это точно. "

Но Фретч, стегнув злым взглядом Аталину и учтиво кивнув Аркасу, удалился вслед за Корделлом наверх по лестнице, тяжело опираясь на трость.

– Что у вас с Фретчем? – спросил Аркас девушку – Не любит он тебя, это видно.

Аталь закинула ноги на подлокотник кресла:

– А чего ему меня любить? С какой радости?

– И то верно! – хмыкнул оборотень – Любить тебя не за что… Втерлась в Семью, запудрила мозги малютке Рэндару. Опасное ты существо, линара Баррет!

– Вот именно. – кивнула Аталь – До тебя ещё доберусь, смотри…

– Может, я только этого и жду? – развеселился Аркас – А что? Рэндар капризен, а я непритязателен. Надоешь ему, может, сойдёмся? Как думаешь, Аталина? Только знаешь… Вес набери. Я баб в теле люблю, а тебя словно год голодом морили.

– Как думаешь… – Аталь посмотрела в сторону лестницы – О чем они говорят?

– О тебе. Тебя делят. Смотри, договорятся… Ночь через ночь!

– Идиот… – Аталина потянулась – Шутки у тебя, Аркас… Несмешные!

Она встала. Внутри было тревожно и холодно. Требовалось сохранять хладнокровие и безмятежное выражение лица. Получалось хорошо, но девушка чувствовала, что может сорваться.

Фретч вышел нескоро. Спустился по лестнице, сопровождаемый Рэндаром.

– Всего доброго. – сказал Старший в пустоту.

Закрыв дверь, Корделл развернулся к девушке и Аркасу.

– Аталина, – сказал он и сердце её рухнуло, кажется, она даже услышала звук, как выстрел – Нам надо поговорить. Пойдём наверх.

Она шла за ним на ватных ногах. Перед глазами мельтешили звездочки, бабочки и цветные круги.

– Почему ты не сказала мне, от чего бежала в Хатмон?

Он прижал её к стене. Девушка отвернулась.

– Смотри на меня, Аталь. В глаза.

Аталина подняла голову. Зелень его глаз мешалась с чернотой и огнём. Огонь плавил, топил синий лёд. Девушка перевела дыхание, не желая, чтоб лёд этот начал таять прямо сейчас…

– Рэндар… Я… Я не знаю, что сказать.

– Правду. Говори, как есть. Что ты делала в Дайнере? В номере у Фретча?

– Ты не поверишь.

– Откуда тебе знать? Может, поверю? Попробуй.

Она стала говорить. Тихо и обрывисто. Слова, словно кусочки стекла, откалывались от большого куска. Хруп – хруп…

– Это все?

Аталина кивнула:

– Потом я поехала к Нэй. Потом ты знаешь. А… как ты узнал, что я там?

Оборотень хмыкнул, протянул руку и накрутил на палец шоколадную прядь её волос:

– Эта шлюшка – подружка позвонила Аркасу по твоему верфону. Сразу озвучила цену. Ваша дружба и постель стоят недорого, Аталина Баррет.

Аталь закусила губы. Не плакать, никому не нужны твои слёзы…

– Я шарахнула Фретча клинком.

– Я знаю. Он сказал мне. Глубоко порезала. – Корделл притянул её к себе.

– Девочка моя, девочка… Когда ты начнёшь мне доверять? Я не заслужил? Что то делаю не так? Так ты мне скажи, что? Или просто из – за того, что я из Хорсеттов? Да?

Аталина уткнулась в его грудь. Вдохнула сладкий ягодный запах, ненавистный с детства и… ужаснулась сама себе! Исчезла привычная тошнота и озноб. А что было самым ужасным – эта сладость нравилась ей! Притягивала. Возбуждала… Возбуждала до жути, вызывая тянущую приятную боль внизу и нытьё в груди. Ещё немного – мозг расплавится и долбаное тело само решит, что ему делать.

Пытаясь собрать мысли, разбегающиеся в разные стороны, она разлепила пересохшие губы и прохрипела:

– Я думала, ты убьёшь меня… Я бежала… Туда… Рэндар, отпусти!

Попыталась оттолкнуть. Ага, сейчас…

– Я знаю. Я все знаю. Фретч сожалеет о случившемся. Сказал, что не знает, что на него нашло! А похоже, врет… Что то он знает. Заставить его извиниться перед тобой? Хочешь?

– Нет! Вот этого не надо! Все, забыли. Он меня не насиловал. И я его ударила клинком. Все, в расчете. Пусти.

И вот тут Рэндар рывком поднял её голову:

– Что ты сказала? НЕ НАСИЛОВАЛ?! Я не понял… Он что, приставал к тебе?!

Оп! Так, значит…

– Этот мудак сказал мне, что ты ударила его, когда он предложил тебе покинуть семью! ОН ПРИСТАВАЛ К ТЕБЕ? Говори!

– Нет.

Не поверил. Она чувствовала, что не поверил. И её задача сейчас была… Отвлечь.

Знаете, что просто мастерски может делать любая шлюха?

Врать. Проститутка зарабатывает деньги не телом. Пустая оболочка не интересует клиента.

" Мужикам что нужно? Все они хотят чувствовать себя Королями! Поняла, Баррет? Давай, работай… "

– Рэндар, я соскучилась…

И, наплевав на доводы и логику, прищурил глаза, загораясь от прикосновений узких ладоней к нагревающейся коже. Побеждал зверь – похотливый и властный, желающий спаривания немедленно, здесь и сейчас. Где то на задворках разума пищал здравый смысл, придавленный бронированной бордовой лапой.

– Знаю, что врешь, Аталь…

– Хочу тебя… Ты же меня подчинил, помнишь? Как я могу врать?

Сдавив хрупкие рёбра, борясь с диким желанием их переломать, подхватил жертву на руки. Жертву, именно жертву, подчиненную, отравленную им. В спальне бросил в постель. Отошёл на чуть, любуясь на разметавшееся тело…

– Прибить бы тебя, Аталина Баррет…

Она же, утробно хохотнув, потянула с себя блузку. Корделл следил, как тонкая ткань гладит кожу, нежную и розоватую, как напрягаются острые соски то ли от желания, то ли от слабого сквозняка…

– Давай, девочка… – отойдя к стене, скрестил руки, сощуривая раскалённые глаза – Медленнее… Распусти волосы.

Девушка встала на колени, подняла руки, выдернула шпильки и помотала головой, тяжёлый шоколадный поток потек по плечам.

– Дальше. – велел он – Продолжай.

Она расстегнула пояс брюк, в которых ходила дома. Оставшись в трусиках, запустила пальцы под резинку и сдвинула вниз.

– Иди сюда, Корделл…

– А где « пожалуйста», Аталь?

Она кивнула:

– Пожалуйста, иди сюда.

Упершись коленями в постель, сжал маленькие груди, пальцами погладил соски. Аталина вскрикнула. Протянув руки, рванула молнию его рубашки. Поцеловала обнажившуюся кожу, прикусила.

– Да, давай, давай, Аталь… Мне нравится.

Она провела руку ниже, к рельефному животу, расстегнув брюки, освободила член – горячий и твердый. Поглаживая рукой грудь оборотня, нагнулась и захватила губами влажную головку.

Рэндар выругался. Очень грязно, диким, похабным выражением, обозначающим на его языке « траханую мать». Двинулся вперёд, погружая плоть в рот девушки.

– Маленький мой… – он задыхался – что же ты со мной делаешь…

Головой бы понял, что его пара если и не врет, то хитрит, вертится, как земляной червяк. А сутью, телом, всей кожей желал только одного – чтобы она не прекращала того, что делает. Дольше… Ещё дольше. Тоже зависим, тоже отравлен…

– Ещё, Аталь, ещё… Ты так это делаешь…

Чувствуя её язык, тёплый и нежный, запустил руку ей в волосы.

– Аталина, девочка… Хватит. Ты же ничего не получишь! Не надо, не мучайся…

Оторвавшись от него, скользнула змейкой по груди, задев тугими сосочками кожу.

Шепнула в ухо, сжав рукой пульсирующую плоть:

– Кто сказал, что мучаюсь? Сама же хочу… Подчиняюсь тебе…

Этим " подчиняюсь " опалила щеку и душу. Зарычав, теряя остатки разума, распластал по покрывалу, прижал собой. Глядя прямо в синие растекающиеся глаза, положил ладонь между стройных, послушно расходящихся ног и, погружаясь в горячую влагу, сладкую нежную судорогу тела пары принял на себя.

– Аталинаааа, – вскрикнул от восторга, не чувствуя ничего, кроме себя в её теле.

Пусть хитрит. Пусть врет. До поры, до времени…

– Тебе же хорошо? – спросил шёпотом – Хорошо со мной?

И вдруг такое услышал в ответ…

Через сбитое, разодранное тяжкое дыхание, через мрак и влагу, через время…

– А тебе, Рэндар? Тебе… Хорошо?

И уже потом, когда лежали рядом – голые, обнявшиеся, словно друг в друга вросшие, чуть не взвыл, когда она повторила вопрос.

– Тебе то хорошо со мной? Ты ведь из оборотней первый… Я до тебя и не знала, что вам надо…

– А сейчас знаешь? – так же шёпотом спросил, чтоб не спугнуть – Что нам надо?

– Да то же, что и людям… Жить. Любить, может. Но жить точно.

Точно. Точнее не бывает.

