Текст книги "Входи, открыто!"
Автор книги: Марианна Кожевникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Осталось три дня, успею! – решительно заявила Ляля и повесила трубку.
Вере тоже нужно было подготовиться к ремонту, чего-чего, а нужного инструмента у Ляли, конечно, не будет, поэтому нужно было им запастись заранее.
Когда Сева и Саня сели завтракать, Веры дома уже не было. Саня отметил, что Сева великолепно выглядит. Вчерашней меланхолии, болезненного вида как не бывало. Приятель был свеж, весел и франтоват.
Сева и сам себя таким чувствовал. Поднявшись, он с удовольствием побрился собственной бритвой, надел свой самый любимый свитер, и жизнь ему показалась медом, и не простым, а горным, алтайским.
После завтрака он отправился навещать гуся и кормить его завтраком. Саня тоже решил заглянуть к постояльцу, как-никак и он за него в ответе.
– Слушай, может, ему в сарае обогреватель поставить? – спросил Сева, оглядев по-хозяйски сарай. – Мне кажется, ему холодновато.
При свете дня все казалось простым и ясным, не то что во вчерашних потемках. И сарай вполне подходящий, и все в нем более или менее аккуратно. А вчера Сева прямо-таки в панику впал.
– Конечно, холодновато, видишь, какие у гуся лапы красные. Точно от холода. Ты ему температуру измерь, – посоветовал Саня, – лапы попарь, чтобы насморк не схватил.
– Вам, писателям, все бы зубоскалить, – недовольно пробурчал Сева, поглаживая гуся. – Гусь – птица нежная, заботы требует.
Гусь ел и ни на кого не обращал внимания.
– Где бы ему травки взять? – озабоченно спросил Сева.
– Посади, скоро вырастет, – посоветовал Саня. – Интересно, как ты без него раньше жил? Может, тебе тут рядом раскладушку поставить?
Сева не ответил.
– Чем скорее мы твоего гуся пристроим, тем лучше. Некогда нам с ним возиться, понятно? Или он тебе дорог как память? – Саня не испытывал к гусю никакой особой симпатии, гусь себе и гусь, он прекрасно помнил, как тот щиплется.
– Память у меня и без гуся хорошая, – сообщил Сева.
– А как он щиплется, помнишь? – поинтересовался Саня.
Сева вспомнил, Саня понял это по выражению его лица.
– Ты своего отца Федора спроси, – посоветовал Саня. – Может, ему в хозяйстве гусь нужен. Заодно доброе дело сделаешь.
Сева вздохнул.
– Я Лариску, его жену, очень хорошо знаю. Она у нас на курсе вожаком-коноводом была. Не только гуся могла заездить, кого угодно. Ты лучше ему какую-нибудь старушку подыщи, – попросил Сева. – Я хочу его в надежные руки отдать. Попы, они все больше о духовном заботятся, а гусю любовь и забота нужны.
– Ладно, поспрашиваю, – пообещал Александр Павлович.
А про себя рассмеялся, уж больно тон у Севы был прочувствованный, даже напоминание о щипках не помогло. Ничего даром не проходит, и работа в Посаде тоже, не иначе Сева скоро будет проповеди читать. Но ничего не сказал. Вспомнил, что Сева просил у него Лялины стихи, и отправился за ними в кабинет. Может, и лучше, если Сева возьмется и сделает книжечку. Это как в азартной игре: новичкам везет. А если будет ни в какие ворота, он поправит. Ему самому, честно говоря, не до стихов. Сценарий нужно читать. К отцу съездить. Дел и проблем навалом. Еще гусь на шею навязался. Но и Ляле тоже нужно помочь. Хорошо бы Инна ответила поскорее. Он об Олежке волнуется…
Александр Павлович собрал Лялины тетрадки и отнес их Севе. Тот посмотрел недоуменно, потом сообразил, улыбнулся немного растерянно, взял и унес к себе.
Глава 12
Иринка разговаривала каждый вечер с Лялей по телефону и рассказывала ей то о тете Оле, то о тете Поле. Старушки взяли над ней шефство. Одна качалась с ней на качелях и кормила пирожками с яблоками, другая позволяла играть с котом в прятки и угощала бульоном с тефтельками. Иринка дружила с обеими. Тетя Оля, худая, подвижная, любила прогулки и водила ее в парк, там они и качались, и неизвестно, кто из них любил качели больше. Еще тетя Оля любила мороженое и зарядку, они ее делали утром до завтрака. С тетей Олей они все куда-то шли, торопились, спешили, а потом отдыхали на лавочке и ели мороженое, а потом снова спешили – надо ведь и погулять успеть, и в магазин, и погладить, и блинчики испечь!
А с тетей Полей они никуда не спешили, сидели на диване, читали книжки. Тетя Поля гулять не любила, и в магазин ей тетя Оля ходила по дружбе, и блинчиков она не пекла, варила супчики и Васеньку мясом кормила. Зато когда Иринка к ней приходила, она надевала очки, доставала большую книжку с картинками и читала сказки, а Иринка с Васей слушали. Вася потом засыпал, а Иринка нет. Ей сказки никогда не надоедали. У тети Поли Иринка цветы сама поливала и на балконе птичек кормила.
– В общем, у тебя не жизнь, а малина, – подвела итог дочкиным рассказам Ляля.
– Но я без тебя соскучилась, и мы в субботу с папой к тебе приедем, – пообещала Иринка.
– В субботу я поеду на строительный рынок, – сказала Ляля.
– И мы с тобой, – обрадовалась Иринка. – Я сама буду выбирать, какие картинки в мою комнату клеить.
Ляля задумалась. Вообще-то ребенок имел право принять участие в решении, каким будет их дом. Ее мнения родители никогда не спрашивали, и она нажила немало проблем. Пусть Иринка сразу будет у себя в доме полноправной хозяйкой.
– Хорошо, – согласилась она. – Поедем на рынок вместе, будем обсуждать и советоваться. Только нужно и папу спросить. Может, он в субботу занят.
Миша взял трубку, сказал, что не занят и готов сопровождать обеих дам на рынок. Иринка была польщена тем, что ее назвали дамой. Она даже сбегала и посмотрела на себя в зеркало, а посмотрев, решила, что в самом деле очень повзрослела.
Иринка ждала субботы как манны небесной. Она никогда в жизни не была на рынке и все гадала, каким он может быть. Он похож на зоопарк? Или на цирк? Или на дельфинарий?
Миша, слушая ее рассуждения, от души хохотал и в конце концов подтвердил, что рынок – это нечто среднее между цирком и зоопарком. Иринка после папиного сообщения стала ждать субботы с еще большим нетерпением. Она и бабушкам все уши прожужжала, что поедет с папой и мамой на рынок. Те переглядывались и кивали. Они были рады за нее, Иринка это чувствовала.
И вот суббота наконец настала. Миша с Иринкой заехали за Лялей. Подниматься они не собирались, погудели с улицы, но мама, высунувшись в окно, позвала их в квартиру. Ляле очень хотелось похвастаться своими достижениями.
– А где Мартин? – с порога спросила Иринка. – Как он себя ведет?
– Улетел к себе в Швецию, – ответила Ляля. – Просил передать тебе привет.
– Где привет? – спросила Иринка.
– У меня в комнате на столе лежит, – ответила Ляля, вовремя вспомнив про белое перышко.
Иринка побежала за приветом, вернулась с белым гусиным перышком, личико у нее было грустное.
– Не горюй, доча, – принялся утешать ее Миша. – Прошлым летом мы на таких озерах в Карелии были, не в сказке сказать, не пером описать! Жили в палатках, ловили рыбу и гусей видели. Вполне возможно, на будущий год твой Мартин к нам в гости в Карелию прилетит, там ты с ним и увидишься.
– Как это? – не поняла Иринка.
– Возьмем и махнем с тобой в Карелию, поедем на свидание с Мартином, – продолжал Миша.
– Ты сам поедешь и меня с собой возьмешь? – недоверчиво спросила Иринка.
– Если мама отпустит, возьму, – ответил Миша.
Ляля и сама когда-то ходила в поход в Карелию, они плавали по озерам на лодках и тоже жили в палатках. Она представила себе на миг сосны, большие валуны, прозрачную озерную воду, солнце, зажигающее в ней искры, и даже зажмурилась: до чего красиво! Сердце старой походницы встрепенулось и защемило. Она открыла глаза и уставилась на Мишу. Неужели он ходит в походы? Ну и ну! Удивительно, что в походы теперь ходит Миша, он же их терпеть не мог! А она, Ляля, нет…
– Конечно, отпущу, – сказала она. – В такую-то красоту, да не отпустить? Отпущу и буду завидовать. Неужели тебе понравилось жить в палатке? – обратилась она к бывшему мужу, вспомнив, как он всегда смеялся над ее пристрастием к походной жизни.
– Еще как понравилось! И вообще, я должен признать, что ты во многом была права. Я попробовал жить по твоим рецептам, и мне это пошло на пользу.
Ляля вспыхнула. И смутилась. И рассердилась. Она не ждала от себя такой реакции. Откуда она могла знать, что ей будет так приятно признание Миши? На это она и рассердилась.
– А ты с нами поезжай, – сказала Иришка. – Нам же с тобой лучше будет, веселее. Правда, папа?
Но родители ее не услышали. Ляля торопливо распахнула дверь на застекленный балкон, свою гордость, и вновь обрела хозяйски-королевское достоинство. Очутившись среди ветвей, тянущихся к стеклам, и светлых шкафов, Иринка и Миша ахнули.
– Мы же как в саду! – обрадовалась Иринка. – Ты, мама, замечательно придумала!
– С кухней еще работы много, – скромно вздохнула Ляля, – зато туалет вы просто не узнаете!
Благодарные экскурсанты похвалили Лялю и за туалет. Ляля и сама не заметила, как стала советоваться с Мишей, нужна ли новая плитка в ванной, в какой цвет покрасить кухню и в каких тонах делать столовую. В понедельник уже придет мастерица красить и клеить.
– А тебе не кажется, что зеленый диван пора того? – спросил Миша, потирая бока при воспоминании о резвых пружинах, которые так неожиданно выскакивали, когда они начинали свою семейную жизнь на этом диване.
Ляля тоже потерла бок и расхохоталась.
– А ты помнишь, как мы… – заливаясь хохотом, начала она.
И Миша тоже, расхохотавшись, подхватил:
– Конечно, помню! Я… А ты… И потом мы оба…
Оба они веселились, и Иринка вместе с ними. А когда немного успокоились, Иринка попросила:
– Не надо диван выбрасывать, я на нем прыгаю. И такие хорошие дырочки продырила!
Миша с Лялей переглянулись и снова рассмеялись.
– Ладно. Судьбу дивана мы еще успеем решить. А пока давайте-ка поторопимся, потому что времени уже много, – сказал Миша.
На рынке, бродя от киоска к киоску, заглядывая в список, прикидывая, сколько всего понадобится, Ляля приуныла. Видно, придется еще раз приезжать. За один раз не управиться. А главное – денег не хватит. Это она поняла точно и приуныла. Вот таких препятствий она терпеть не могла.
– Что нос повесила? – спросил Миша. – Товар не нравится? Или не по купцам товар?
– Да я пока только о количестве товара думаю, даже не присматривалась еще, – вздохнула Ляля.
– Боишься, что не уложишься в намеченные рамки? Не бойся. Я кое-что с собой прихватил. Главное – дело сделать!
Лялю всегда удивлял особый дар Миши, он все делал вовремя и к месту. Ей это очень помогало, когда мама болела. Да и потом тоже, с Иринкой маленькой. Но с мамой особенно. Вот и сейчас его предложение было более чем к месту. На этот раз она не стала капризничать. Она была согласна, что главное – сделать дело.
– Спасибо! – сказала она, повеселев. – Понадобится, воспользуюсь. Ну, пошли выбирать!
– С чего начнем? – спросил Миша. – С необходимого или красивого?
– Красивого! – хором ответили женщины, большая и маленькая, и они отправились выбирать обои.
Дело оказалось не простым. Обоев было множество – и с крупным рисунком, и с мелким, толстых, тонких, шершавых, гладких, а таких, какие бы понравились, не попадалось. Все они были какие-то претенциозные… Как бумажные цветы… И тут Ляля вдруг вспомнила – адрес! Сева же оставил ей адрес! Он, правда, говорил, что сначала нужно позвонить, а она запамятовала. Ну да попытка не пытка! Надо попробовать! Основное они закупят там, а потом видно будет! Но тут Иришка остановилась как завороженная перед ярко-синими обоями с розовыми прудиками и белыми лебедями.
– Я вот эти хочу! – сообщила она. – На Мартина смотреть буду!
Ляля с Мишей переглянулись. Глаза у обоих сделались круглыми. Как Ирке объяснить? Чем отвлечь? Уберечь? Рядом с ними молодая пара закупала такие обои в спальню.
– Знаешь, я думаю, Мартину не нравятся розовые прудики, – осторожно сказала Ляля. – Ты же помнишь, он летал над горами, лесами. Он любит все настоящее, наш Мартин. Давай мы поищем одноцветные обои, светленькие какие-нибудь, а ты сама на стене Мартина нарисуешь после поездки с папой. И озера нарисуешь, и сосны. И если у тебя еще друзья появятся, ты и их сможешь нарисовать… Представляешь, в своей комнате ты сама все стены разрисуешь!
Возможность самой разрисовывать стены в собственной комнате подействовала магически.
– А краски ты мне купишь? Я, знаешь, как здорово все разрисую, – обрадовалась Иринка.
– Конечно, знаю, – ответила Ляля, – потому и предложила.
– Отважная ты женщина, Ляля, – покачал головой Миша. – Но, как известно, песни мы поем безумству храбрых.
– У меня предложение, – объявила Ляля, – отправляемся в путешествие, цель – светлые обои!
– И долго будем путешествовать? – осторожно спросил Миша.
– Сейчас посмотрим, – пообещала Ляля и полезла в сумку за бумажкой. – Нет, не долго. – И протянула бумажку с адресом Мише.
Дорога до склада много времени не заняла. Зато возле железной двери они торчали довольно долго.
– Сезам, откройся! – попросила Ляля и стукнула изо всех сил по двери, так что она даже загудела. Древнее заклинание подействовало. Железная дверь приоткрылась, и из нее выглянула толстая тетка в синем сатиновом халате.
Ляля даже умилилась ее старорежимности.
– Мы от Фисенко, – быстро проговорила она следующее заклинание, – Александр Филиппович распорядился, чтобы вы нам помогли.
– Проходите, – хмуро бросила тетка и скрылась за второй и тоже железной дверью.
Перед этой дверью они простояли еще минут десять. Тут Миша озорно взглянул на Лялю, взъерошил себе волосы и распахнул дверь настежь. За дверью сидели две тетки в синих халатах и невозмутимо пили чай. На распахнутую дверь они едва повернули головы. Были в своем праве. «"Заинтересовывай, хозяйка, заинтересовывай!" – пронеслось в голове у Ляли. – А чем их заинтересуешь, этих теток?»
Взъерошенный Миша быстро и деловито подошел к чайному столу.
– Привет, девчонки! Чай с конфетами пьем? Угостите и нас, мы с мороза!
Толстая тетка покосилась на него, но Миша улыбался простодушно, а Иринка, поздоровавшись, уже привстала на цыпочки и рассматривала, какие там на столе конфеты. Ей первой и налили чаю и конфеты с печеньем пододвинули.
– Садись, Аленушка, – пригласил Миша Лялю, – попьем чайку с девчонками.
Ляля села.
– Миша, Ира, Лена, – продолжал знакомиться Миша. – А вы Света и Наташа, да?
– Света и Надежда, – поправила вторая тетка.
– Вот я и говорю, что вы наш свет и наша надежда, – продолжал болтовню Миша. – Мы думали, что у вас до трех перерыв, а у вас до четырех. Или у вас всегда перерыв?
– Не, не всегда, – отозвалась Света.
– Тогда пошли, – подхватился Миша. – Ирина пусть чай пьет, а мы тут быстренько все сообразим. Пошли, пошли, девоньки! Вперед! Показывайте дорогу.
«Девоньки» переглянулись, Света встала и, звеня ключами, пошла по коридору.
– Шебутной вы народ, художники, – сказала им вслед Надежда. – Никакого от вас покоя.
– А я сама на стене рисовать буду – поделилась Иринка радостью, – вот мама обои купит, а я их все разрисую.
– Ну, ясное дело, разрисуешь. Небось краски кругом, как не разрисовать, – вздохнула Надежда. – В каждой семье свои трудности. Но если бы мой разрисовал, я бы ему ремня…
Иринка не знала, что такое «ремня», но спрашивать не стала, инстинктивно почувствовав, что ничего хорошего.
Света отомкнула очередную дверь, и Ляля с Мишей вошли в просторное помещение, заставленное банками с краской, мешками с алебастром и бутылками с растворителем. Оглядевшись, Ляля поняла, что Сева не зря дал ей этот адрес, цены в самом деле были что ни на есть щадящие, ни в какое сравнение не шли с рыночными. Ляля то и дело посматривала в составленный Верой список и спрашивала:
– Краска для рам? Побелка? Алебастр?
Было все. Задешево купили и краски, и лаки, и побелку, и клей, и цемент, и алебастр. Делалось все быстро, споро, Ляля отбирала и расплачивалась, Миша относил в машину.
– А обои у вас где? – спросила Ляля, покончив с красками.
Света немного помялась, но открыла еще одну подсобку. Обои тоже оказались качественные. Правда, выбор затянулся. Ляля ходила, сравнивала, прикидывала. Потом позвала Мишу, показала, что отобрала. Они стали ходить вместе, рассуждать и выбирать. Советовались они и со Светой, но уже по технической части: какого клея придется прикупить, если брать вот эти обои, а какого, если те. Света с профессорским видом приняла участие в обсуждении. Потом позвали и Иринку. Ходили уже вчетвером. Наконец выбрали. Оплатили и загрузили в машину. Денег не только хватило, они еще и остались, к несказанной Лялиной радости.
Прощаясь с «девчонками», Миша вручил им коробку конфет.
– К следующему обеденному перерыву, – подмигнул он им. – И до новых встреч!
– Когда это ты успел с коробкой подсуетиться? – удивилась Ляля, сидя возле Миши на переднем сиденье. На заднем место осталось только для Иришки, все остальное было завалено обоями.
– Не счесть палаток сладостных в округе, – пропел Миша. – А теперь, милые дамы, обедать! Дома все равно ничего нет.
Ляля не стала возражать: обедать так обедать! Настроение у нее было отличное. Что ни говори, а со складом повезло. На рынке она было приуныла, а зря! Все, что она выбрала, было ей по вкусу. Она представила себе золотисто-оранжевую столовую, сливочную детскую и свою комнату в букетах, нежных, сиренево-розовых. Потом она займется шторами, а до этого нужно расстаться со старьем. Оставить минимум, только самое необходимое, остальное – на помойку! А вот шторы… Пока она мысленно подбирала к обоям шторы, Миша затормозил и пригласил своих дам выйти. Первой вылезла Иришка и с изумлением уставилась на клоуна. Неужели такое бывает? Вот он тот самый цирк, который ей обещал папа!
Клоун расхаживал возле ресторана «Золотые рыбки» и зазывал всех на семейные обеды. Клоун подошел к темноглазой малышке, важно поздоровался и вручил ей шарик. Иринка захлопала в ладоши. А потом? Что потом будет? Она потянула родителей к лестнице.
– Пойдем! Пойдем посмотрим!
Поднявшись по лестнице с резными драконами вместо перил, они оказались в полутемном зале с освещенными аквариумами, в них и в самом деле плавали золотые рыбки. Иринка остановилась в недоумении, оглядываясь по сторонам, она загляделась на аквариумы. Родители тоже стояли, соображая, за какой бы столик сесть. Народу в зале было совсем немного, так что выбор был. Миша приглядывал столик в углу, Ляля у окошка. К Иринке тут же подошла хорошенькая девушка в серебристом русалочьем платье.
– Пойдем поиграем, – предложила она, – а мама с папой пока сядут за столик и закажут тебе самый вкусный суп на свете! Имейте в виду, дорогие родители, что для детей у нас большие скидки!
Иринка вопросительно посмотрела на девушку, потом на родителей. Миша подмигнул ей и кивнул. «Иди, не бойся!» – говорил его взгляд. Иринка пошла за девушкой в конец зала к столу, где были разложены игрушки. Миша и Ляля дружно направились к третьему столику, и не в углу, и не у окошка, а напротив аквариума.
Ляля уселась поудобнее, обвела глазами зал и стала смотреть на рыбок. Маленькие сновали в воде яркими огоньками, большие плавно и важно перемещались, помахивая хвостами.
– Хорошо придумали, – одобрила Ляля. – Мне нравится. А как насчет желаний? Исполняют?
– Если с рыбкой разговоришься, без проблем, – тут же отозвался Миша. – А вот интересно, что бы ты пожелала?
Он не ожидал ответа на свой вопрос, спросил просто так, шутки ради. Хотя, конечно, не отказался бы узнать, чего там Ляле желается. Но Ляля задумалась, а потом, подняв на Мишу глаза так, как только она одна умела, с каким-то удивительно доверчивым выражением сказала очень серьезно:
– Я знаешь, чего бы для себя хотела? Не уставать все огорчения и горести в радость перерабатывать.
Миша тоже посерьезнел, сидел, молчал.
– Менять минус на плюс, так? – уточнил он.
Ляля кивнула.
– Надо же! Вот не знал, что ты пессимистка, – вывел он неожиданное заключение. – С чего ты вдруг решила, что переводу твоим горестям не будет?
– Я не пессимистка, а реалистка, – не согласилась Ляля. – Не знаю, как ты, а я, сколько себя помню, непременно преодолевала какие-то трудности и неприятности. Поэтому хочу и дальше творить радость из подручного материала. Это у нас семейное, папа тоже очистителем работал.
– Я в общем-то тоже постоянно что-то преодолевал, – согласился Миша. – Но со временем у меня огорчений и неприятностей стало гораздо меньше. Я, знаешь ли, научился избегать их, просчитывать ситуации, соображать, чем они чреваты…
– А я, – начала Ляля задумчиво, но не договорила, потому что к ним подошла официантка.
– Есть у вас рыбка разговорчивая? – тут же спросил ее Миша. – А то у нас желание есть.
– Очень хорошо, когда кушать хочется, – с улыбкой отозвалась курносая добродушная официантка. – А из рыбок у нас судак фри, по-польски и форель на вертеле. – И приготовилась записывать.
– Мы еще не готовы, – сообщил Миша, – мы в меню еще даже не заглядывали.
– Ну, загляните, – добродушно разрешила официантка.
Миша подвинул меню Ляле и вопросительно посмотрел на нее.
– За всех или только за себя? – спросила она.
– Давай за всех! – махнул он рукой.
Ляля быстренько просмотрела меню и заказала всем разное.
– Чтобы пробовать было можно, – объяснила она. – А если Иринке не понравится ее суп, то с ней поменяемся.
– Разумно, – согласился Миша.
Как только официантка поставила на стол хлеб, вернулась Иришка с серебристой девушкой. Иринка была в восторге, она рисовала невидимым карандашом, у нее получилась картинка, и она ее получила в подарок.
Пока родители восхищались картинкой, подоспел суп. Все дружно застучали ложками. Меняться не пришлось, Ляля хорошо знала, что кому придется по вкусу: Иринка любила грибной, Миша – борщ, а она сама – бульон с пирожком.
– До твоего далеко, – сказал Миша, отставляя тарелку. – Но на бесптичье и кастрюля – соловей.
Иринка принялась хохотать и все просила повторить про кастрюлю.
На второе Иринка уплетала за обе щеки судака по-польски, а взрослые – отбивные, а на десерт мороженое.
Потом официантка принесла счет. Миша достал деньги и расплатился. Ляля ничего не сказала, смешно было бы возражать при официантке, тем более им и скидку сделали, как дружной семье.
До Лялиного дома они ехали не спеша. Миша предложил проехаться по городу.
– Пусть Иринка Москву посмотрит!
– Пусть посмотрит, – согласилась Ляля.
И они отправились в путешествие, и как оказалось, по памятным местам. На Пушкинской они часто встречались и шли в консерваторию, а от консерватории до старого университета, манежа и Ленинки рукой подать, тоже то встречались, то занимались, а там Лубянка, Мясницкая, памятник Грибоедову, Чистые пруды… Они наперебой вспоминали прошлое, рассказывали дочке, Ирка только успевала головой вертеть. Но вот наконец и доехали. Ехали долго, зато выгрузили все и перетаскали быстро. Ляля с удовлетворением оглядела заставленный коридор и похвалила свою команду:
– Операция прошла на пять с плюсом!
Потом посмотрела на Мишу и сказала насмешливо, но с искренней благодарностью:
– А за кефир тебе отдельное спасибо.
Он понял, что за прогулку по городу, и не стал хохмить. Если честно, то уезжать им с Иркой не очень-то хотелось.
– Может, тебе помочь что-нибудь разобрать или собрать? – спросил Миша. – Завтра-то воскресенье, спи не хочу!
– Иринка уже спать хочет, поезжайте, – словно бы даже с сожалением отозвалась Ляля, и Миша отметил, что впервые она не отказалась от его помощи. Он посмотрел на дочку и увидел, что она и вправду трет глаза.
– Ну, тогда всем спокойной ночи, – сказал Миша. – Только ты, Ирка, по дороге не засыпай!
– А может, ее здесь положить? – вдруг вскинулась Ляля. – В понедельник в сад я ее отведу, а ты заберешь.
Мише стало сразу грустно-грустно, пусто-пусто, как только он представил себе, что уедет без Ирки. И Ляля тоже это почувствовала.
– Потом-то я долго с ней не увижусь, – добавила она. – В понедельник начнется настоящий ремонт, придет Вера, начнет красить, – сказала Ляля, мысленно прикидывая, сколько может занять времени самый косметический ремонт на свете. «Недели две, не меньше!» – решила она и услышала Мишин голос:
– Как скажешь. Ирка без тебя скучает. Только в саду еще карантин. Я тогда завтра к вечеру за ней заеду.
– Пусть Иришка скажет, – решила Ляля. – Как ей больше хочется.
Про себя она не сомневалась, что через пять минут Иринка будет посапывать в своей кроватке, и порадовалась, что постель еще стоит на месте.
– Я с папой поеду, – заявила Иринка. – А то ему грустно будет, я знаю.
Для Ляли такой поворот был новостью, и она не сразу поняла, хорошей или плохой.
Зато Миша сразу все понял по ее изменившемуся лицу и захотел утешить.
– В понедельник придет Вера, – сказал он, – а в среду Миша и поможет Вере, – пообещал он, а глаза у него радостно сияли.
Глядя на это радостное сияние, Ляля подумала: нечего ей обижаться, очень хорошо, что папа с дочкой так любят друг друга. А вот по части ремонта… Тут сам Бог велел повредничать.
– Неужели ты что-то умеешь? – Она с недоверием вскинула на Мишу глаза.
– Пришлось научиться, – скромно потупился Миша, а потом лукаво подмигнул. – А если чего не добрал, доберу у Веры.
– Надежды и любви, – закончила устало Ляля.
– У любви, – неожиданно серьезно пообещал Миша.
И все трое почему-то притихли.
