Текст книги "История и легенды древнего Рима"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Цезарь не сделал главного – не создал новую политическую систему. При переходе через Рубикон он знал, чувствовал: надо. Но что? Его мирная деятельность – это деятельность хорошего администратора. Невольное разочарование: рядом с Цезарем-полководцем, Цезарь в роли мирного устроителя явно проигрывает. Как будто мало было войн и испытаний, как будто не было дел по организации и приведения в порядок огромного государства! Так для чего же этот Парфянский поход?

Рим не пожелал провозгласить его царем. Хотя Марк Антоний во время Луперкалий [48]48
  Луперкалии – праздник в честь бога Фавна, покровителя стад. Луперк – одно из его прозвищ. Справлялись ежегодно 15 февраля (см. приложения).


[Закрыть]искушал Цезаря царской диадемой. Но при этом лишь горстка рукоплескала, остальные роптали, когда Антоний увенчал голову диктатора диадемой. Тогда Цезарь сбросил символ царской власти, Антоний опять ее возложил, а Цезарь – опять сбросил. И видя, что Цезарь отказался, толпа закричала от радости.

Да, царем быть нельзя, а что можно? Умереть. Умереть? Он сделал все, что задумал. А что делать дальше – не знал даже он, Цезарь.

Сенат даровал ему титулы и почести, его нарекли Отцом отечества и выбрали пожизненным диктатором, его особу объявили священной и неприкосновенной. Почести Цезаря превосходили всякий предел.

Накануне своей смерти, когда Цезарь пировал у своего близкого друга Децима Брута Альбина (и по совместительству заговорщика), зашел разговор о смерти. И на вопрос, какая смерть лучшая, Цезарь ответил: «Неожиданная».

Заговорщики убили Цезаря в курии Помпея. Неприкосновенного диктатора пронзили кинжалами и мечами в освященном месте. Обливаясь кровью, Цезарь упал к ногам статуи Помпея. Левой рукой он еще пытался хоть как-то привести в порядок складки тоги, чтобы вид его был приличным. После убийства сенаторы разбежались.

Заговорщики планировали убить и Марка Антония как самого преданного защитника Цезаря, но Брут воспротивился. Ошибка заговорщика, который, отважившись на кровавое дело, испугался лишней крови. В будущем она стоила жизни многим.

Ужас охватил Город. Марк Антоний заперся у себя в доме, опасаясь, что заговорщики теперь прикончат и его. Лепид собрал своих солдат на Марсовом поле. Город обезлюдел. Люди, всегда сопровождавшие Цезаря, кинулись кто куда. Лишь три человека положили его тело на носилки и отнесли домой. «Только трое понесли домой того, кто еще недавно был владыкой мира» (Светоний).

Глава 7
Новый человек Цицерон
Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н. э.)

Я человек: считаю, что ничто человеческое мне не чуждо.

Теренций

«Новыми людьми» в Риме называли выходцев из безвестного рода, попавших в высший круг. Римское общество всегда было обществом сословным. Одежда, обувь, место за столом во время пира, место в театре – все это зависело от социального положения. Любого человека, не принадлежащего к нобилитету, аристократы встречали в штыки. Петроний описал такого выскочку в «Сатириконе»: бритоголовый, обряженный в красные тряпки, руки унизаны массивными перстнями. При этом он старательно растопыривает пальцы, чтобы все видели его кольца. Вкусы мало изменились за 2 000 лет.

Марк Туллий Цицерон принадлежал к «новым людям», хотя, разумеется, был не так вульгарен, как герои «Сатирикона». Он происходил из всаднического сословия, а всадникам так хотелось занять места в курии. Само его прозвище «Цицерон» по-латыни звучало не особенно благородно и означало «горох». Впрочем, и самые благородные имена Рима первоначально звучали также не слишком возвышенно.

Марк Туллий Цицерон был ровесников Гнея Помпея. Отец его владел небольшим поместьем возле Арпина (городок между Римом и Неаполем). Еще мальчиком отец привез Марка и его младшего брата Квинта в Рим. Здесь Марк получил хорошее образование, изучил риторику и гражданское право. Армейская служба его не привлекала, в армии он прослужил не более года. Вообще от природы он был, мягко говоря, трусоват. Но необыкновенное тщеславие заставляло его совершать порой смелые, даже героические поступки. Так Марк Цицерон взялся защищать Секста Росция, когда другие отказались от этого дела.

Отец Секста Росция был убит на улице, и убийцу так и не нашли. Родственники убитого решили завладеть наследством, исключив из дележа сына убитого, и для этого сговорились с любимцем Суллы вольноотпущенником Хрисогоном. Убитый был задним числом внесен в проскрипционные списки, хотя они были закрыты 1 июня 81 г. до н. э. Занесение в проскрипционные списки означало не только смерть, но и конфискацию имущества. Имения убитого были проданы с аукциона за мизерные суммы, причем Хрисогон умудрился получить 10 имений, а родственникам, затеявшим эту подлость, досталось три. Обделенного наследника попытались убить, но неудачно. Секст Росций укрылся в доме Цецилии, родственницы диктатора Суллы. Чтобы устранить юношу, его решили обвинить в отцеубийстве и потащили в суд. В случае осуждения несчастному грозила казнь в мешке: перспектива, которая даже смелого человека могла сделать трусом. Казнь проводилась следующим образом: после вынесения приговора отцеубийце заматывали голову волчьей шкурой, на ноги надевали деревянные башмаки, и в таком виде отводили в тюрьму, где он ждал, пока изготовят кожаный мешок. Убийцу секли розгами и после этого, окровавленного, зашивали в мешок вместе с петухом, собакой, обезьяной и змеей и топили в реке или море. Всем было ясно, что обвинение Секста Росция сфальсифицировано, однако никто не хотел его защищать. Надо полагать, что мешок для несчастного юноши начали уже шить. Но Цицерон отважился стать его защитником.

Это было первое выступление Цицерона в суде. И выступление успешное – суд оправдал Секста Росция. Но со страху Цицерон бежал в Грецию, опасаясь преследования Суллы. Впрочем, в Греции он не терял времени даром – совершенствовал свое ораторское искусство, слушал философов, посетил Родос. В Рим Цицерон вернулся только после смерти Суллы. Цицерон женился, занял должность квестора и год провел в Сицилии. Здесь он оставил о себе добрую славу, чего нельзя сказать о наместнике Сицилии 73–71 гг. Верресе. Веррес ограбил как жителей, так и храмы острова, незаконно казнил командиров кораблей и римских граждан. Сицилийцы обратились к Цицерону за помощью, и тот выступил на процессе против Верреса. Блестящие речи Цицерона не оставили оправдание никаких шансов обвиняемому на Веррес поначалу сказался больным, а его защитник отказался от своего подзащитного. Еще до окончания процесса Веррес удалился в изгнание, так что Цицерону не удалось произнести все заготовленные речи в суде. Но он отредактировал их и подготовил к изданию, решив, что столь замечательный труд не должен пропасть зря. Суд подтвердил изгнание Верреса и приговорил взыскать с него в пользу сицилийцев 40 миллионов сестерциев. Дело Верреса принесло Цицерону славу и избрание консулом на 63 г. до н. э. От имени своего младшего брата Квинта Марк Цицерон написал целое наставление, как надо добиваться должности, беззастенчиво используя лесть, слухи, угождение, щедрость, внушать всем самые фантастические надежды, намекать на покровительство популярных и известных людей. И хотя большинство избирателей уже подкуплено, все же можно найти несколько сотен, которые будут голосовать сердцем. Этим руководством Квинта Цицерона можно без всяких корректив пользоваться современным кандидатам.

На год консульства Марка Туллия Цицерона приходится заговор Катилины. Этот заговор – одна из самых мифических страниц римской истории. Сам Луций Сергий Катилина представлен римскими историками как чудовище, порочный и бесчестный человек, который дружил с актерами и рабами; его цели не ясны, его сторонники – разношерстная компания, начиная с ноби-лей-неудачников и кончая беглыми рабами. Однако этот «сброд» предпочел умереть со своим вождем, чем сдаться войскам сената. Ходили слухи, что молодой Юлий Цезарь был участником заговора. Впрочем, единственный свидетель, который мог это подтвердить, был убит. Тайным заговорщиком был и консул Гай Антоний Гибрида, дядя Марка Антония.

Катилина трижды был под судом и трижды его оправдывали: он обвинялся в связи с весталкой (!), потом – в вымогательстве и, наконец, в убийстве внесенного в проскрипционные списки римского гражданина (см. главу «Гай Марий»). Историки трактуют его личность, как кому захочется. Вил Дюрант склонен сделать из него героя, Теодор Моммзен представляет его настоящим «отморозком».

Цицерон разоблачил заговор благодаря слежке своих агентов и разгромил несколькими прекрасными речами. Когда консул Цицерон произносил свою речь на заседании сената, обвиняя заговорщиков, вокруг Катилины становилось все больше и больше пустых мест. Сам глава заговорщиков слушал Цицерона молча, потом встал и вышел. Почти театральный эффект, сцена, достойная пера Шекспира. Без сомнения, поведение соседей обвиняемого знакомо и понятно, но что означало молчание Катилины? Отчаяние? Растерянность? Или, быть может, презрение? Как понять мотивы патриция, который собирался поджечь Рим и призвать на помощь галлов? Его молчание кажется более интересным, чем блестящие речи Цицерона. Ведь любая недомолвка всегда многозначительна. А заговор Катилины – сплошная недомолвка.

Катилина бежал из Рима, а пятеро его сторонников были схвачены и задушены в тюрьме: консулы получили чрезвычайные полномочия и могли казнить без суда и следствия. Сам же Катилина погиб в битве с войсками сената. После разоблачения заговора Цицерону были назначены невиданные почести, присвоено звание «Отец отечества». Успех вскружил честолюбцу голову, теперь на каждом углу он без конца восхвалял самого себя. «Ни сенату, ни народу, ни судьям не удавалось собраться и разойтись, не выслушав старой песни про Катилину», – насмешничает Плутарх. А вот что пишет сам Цицерон в своем письме к ближайшему другу Аттику:

«Когда настал мой черед говорить, боже мой, как я разошелся! С каким наслаждением принялся я осыпать похвалами самого себя в присутствии Помпея, еще не слыхавшего ни разу, как я прославляю свое консульство! Как никогда я сыпал периодами, энтимемами, метафорами и всеми прочими риторическими фигурами. Я уже не говорил более, я кричал, так как дело касалось моих обычных общих мест… Ты знаешь, что за музыка у меня выходит, когда я говорю на эти темы. На этот раз я пел так хорошо, что мне нет надобности говорить тебе об этом, – ты должен был слышать меня из Афин».

Многие произведения античности известны нам лишь по названиям. От «Сатирикона» Петрония Арбитра сохранился небольшой фрагмент. Сочинениям Цицерона повезло куда больше: уцелели не только его философские трактаты, его речи, но и его переписка, состоящая из 864 писем (из них 90 писем адресовано Цицерону). Никто лучше не смог рассказать о великом ораторе, нежели он сам.

Вот цитата из письма к историку Луцию Лукцею: «Я горю невероятным и, думается мне, не заслуживающим порицания желанием, чтобы мое имя было возвеличено и прославлено твоими сочинениями». И далее: «Сделай нашей дружбе уступки чуть-чуть более щедрые, чем позволит истина». То есть, присочини немного, рассказывая о моих подвигах, будь добр. И под конец: «Хочу, чтобы прочие люди узнали обо мне из твоих книг еще при моей жизни, и чтобы я сам при жизни насладился своей скромной славой».

Его честолюбие так непосредственно, что кажется обаятельным, как обаятельны обжорство и вранье Фальстафа.

Хорошо, если твои подвиги опишут другие. А если нет, можно и самому постараться. И Цицерон постарался, сочинил поэму о своем консульстве. Вот две цитаты из нее: «О счастливый Рим, моим консулатом хранимый!» и «Меч перед тогой склонись, языку уступите, о лавры!»

Цицерон так непосредственен в своих слабостях, что невозможно осуждать его.

Языку оратора и философа в самом деле уступали многие. И упомянутый выше Катилина, и приспешники Суллы, и даже сам Юлий Цезарь не в силах был противостоять красноречию Цицерона. Его речи страстны, эмоциональны, наполнены шутками, фальсификациями и бранью. «Свиньи», «чума», «грязь» – поносил он своих противников, походя обвиняя всех подряд в гомосексуализме и инцесте. Противники платили Цицерону тем же, даже его нежную любовь к дочери пытались представить как противоестественную страсть. Подобные обвинения постоянно звучали с ораторской трибуны или в курии. Но и в частных беседах, ради красивого словца, Цицерон мог смертельно оскорбить любого, друга и недруга. В итоге он нажил себе несметное количество врагов. Его возненавидел народный трибун Клодий, прежде считавший Марка Туллия другом. Именно Клодий добился изгнания Цицерона из Рима – поводом послужила казнь пятерых заговорщиков. Большую часть времени своего изгнания Цицерон провел в Македонии, в Фессалонике у своего друга. Философ Цицерон советовал стойко сносить удары судьбы. Но человек Цицерон, оказавшись в изгнании, видел мир лишь в черном цвете, все казалось ему потерянным, жалобам и причитаниям не было конца. Сенат был на стороне Цицерона, но никак не мог сладить с народным трибуном Клодием. Сенат заявил, что не будет рассматривать никаких дел, пока ему (сенату) не будет позволено заняться делом Цицерона. И не рассматривал.

Клодий снес дом Цицерона и поставил на его месте храм и статую Свободы. Впрочем, «Свобода» у него была весьма своеобразная: статуя продажной девки, похищенная с кладбища в Греции.

Но на всякого демагога всегда найдется еще больший демагог и наглец. Таким соперником Клодия оказался народный трибун следующего, 57-го года до н. э. Тит Анний Милон. Защищенный законом о трибунской неприкосновенности, Милон набрал банду гладиаторов, которая вела беспрестанные драки с отрядом Клодия. Посреди этих кровавых схваток Помпей смог провести закон, возвращающий Цицерона из ссылки и к тому же обязывающий компенсировать изгнаннику все убытки. Цицерон возвратился в Рим. И вот он уже на верху блаженства.

«Мне представляется, что я не только возвращаюсь из ссылки; мне кажется, что я восхожу на небо», – заявил Цицерон в речи «О своем доме».

В 51 г. до н. э. Цицерон был назначен проконсулом в Киликию. Управлял он провинцией честно и справедливо, лично допросил должностных лиц, в основном греков (а уж рядом с вороватыми греками римляне казались людьми идеальной честности). Допрашивать Цицерон умел, буквально обволакивая людей потоком своего красноречия, – вспомним Катилину. Лихоимцы сознались в своих злоупотреблениях. Цицерон велел им вернуть награбленное. Их этих возращенных денег были погашены долги киликийцев за минувшие пять лет. Жители провинции, ожидавшие, что их будут вновь обдирать, как липку, были счастливы. Доступ к проконсулу был открыт: кто хочет, приходи, жалуйся, проси рассудить – никаких посредников. Вот какие результаты может дать такая простая мера, как пресечение воровства. Главное, никому из так называемых «дельцов», которые жаждали ограбить провинцию, новый наместник не дал возле себя должностей – отказал даже своим друзьям и друзьям своих друзей. И как ни уламывали его два дельца, которые выгодно и противозаконно вложили деньги Брута, чтобы Цицерон помог им получить долг из расчета 48 % годовых, проконсул оставался тверд – 12 % годовых, как положено по закону. И нечего ссылаться на дружбу с Брутом!

Цицерону так хотелось, чтобы его оценили по достоинству! И какова самая высокая награда для римлянина? Ну конечно, триумф. А для этого надо немного повоевать и перебить минимум 5000 человек. Тут очень кстати подвернулись непокорные горцы, занимавшиеся разбоем. Два легиона, находившиеся в распоряжении проконсула, провозгласили Цицерона императором. Цицерон – император! Это он-то, прослуживший в армии около года. Он устроил даже какие-то маневры, отпугивая парфян, якобы угрожавших Киликии. После этого войска Цицерона окружили гору, на которой еще со времен Александра Македонского собирались враждебно настроенные племена, сжег несколько деревенек, которые проконсул гордо назвал городами, после чего римляне произвели зачистку территории. Пленных продали в рабство, выручив 12 миллионов сестерциев – ведь еще с давних времен римляне вели войну ради славы полководца и добычи для солдат. С тех пор мир мало изменился, хотя великий Гёте был уверен в обратном [49]49
  «Римская история больше не для нашего времени. Мы стали слишком гуманны, и триумфы Цезаря не могут не отталкивать нас» (Гете).


[Закрыть].

Впрочем, 12 миллионов – сумма не столь уж грандиозная, учитывая, что сам император Цицерон мог позволить себе приобрести обеденный столик из туи, стоимостью 500 000 сестерциев. Вскоре военные действия на горе закончились. Но для получения триумфа надо взять еще какой-нибудь город. Император Цицерон выбрал Пинде-нисс, осаждал его 57 дней с использованием самой лучшей военной техники того времени, и город наконец сдался. Никто в Риме под страхом смерти не мог сказать, где находится этот самый Пинденисс!

Прославившись таким образом, Цицерон возвратился в Италию, но оставил при себе двух положенных проконсулу ликторов и в Город не поехал. Стал бомбардировать сенаторов письмами, умоляя назначить ему триумф. Над Римом сгущались черные тучи Гражданской войны, а Цицерон все ждал триумфа за взятие горы в Киликии.

Будучи сторонником сената, Цицерон после долгих мучений (страшно ведь – вдруг Цезарь победит?) встал на сторону Помпея. Но, сделав выбор и отправившись вслед за друзьями, он расхаживал среди помпеянцев с мрачным видом и отпускал едкие шуточки по любому поводу. Кстати, ликторов он тоже привез с собой. Эти ликторы и жажда триумфа едва не сыграли с ним дурную шутку. Поскольку Цицерон так и не вошел в Город, где только и мог сложить с себя полномочия проконсула, а войска в Киликии, помнится, провозгласили его императором, то после поражения Помпея сторонники сената хотели вручить Цицерону командование над уцелевшими войсками. Но Цицерон быстро сообразил, что Цезарь – это не жители Пинденисса, и предложил своим соратникам заключить мир. После таких слов сын Помпея хотел его прирезать, но Катон спас незадачливого императора и посоветовал поскорее убираться подальше от помпеянцев. Цицерон отбыл в Брундизий, не забыв прихватить с собой своих двух ликторов, а ведь после его возвращения из Киликии прошло три года!

«Быть в пренебрежении в Брундизии – тягостно во всех отношениях; что касается переезда ближе, как ты советуешь, то как могу я без ликторов, которых мне дал народ, которые не могут быть отняты у меня, пока я невредим?» – пишет Цицерон 27 ноября 48 г. до н. э. Аттику.

Задним числом Цицерон проявляет прозорливость. В том же письме:

«Конец Помпея никогда не внушал мне сомнений; ведь все цари и народы пришли к убеждению о полной безнадежности его дела…»

При этом Цицерон надеялся на то, что Юлий Цезарь даст ему триумф. Интересно, зачем это Цезарю было назначать триумф стороннику Помпея? На этот вопрос даже умница Марк Туллий не смог бы ответить. В Брундизии Цезарь встретился в Цицероном. Диктатор вел себя милостиво и довольно долго беседовал со «спасителем отечества». Произошло вроде бы примирение, но в душе Цицерон по-прежнему сочувствовал не диктатору, а сенату. Ведь закон не на стороне Цезаря! И потом, всем известно: лучшая форма управления монархия-аристократия-демократия. Но лучшая форма канула в Лету. Демократия сильна, если народ доблестен. Но римляне давно уже не те. А Цезарь – умен, велик и вовсе не жесток. Но все же диктатура – это тупик. Цицерон сознавал это. Может быть, это сознавал и Гай Юлий Цезарь?

_{1. Фарнак II, царь Понта. Прорисовка монеты}

_{2. Марк Юний Брут. Прорисовка с геммы}

Но не Цезарь победил Цицерона. Искушенного политика, «спасителя отечества» провел болезненный хилый мальчишка Октавиан. После убийства Цезаря в Риме всем заправлял Марк Антоний. Октавиан поссорился с Антонием и сблизился с Цицероном. Старый политик принял хитрого юношу под свое покровительство, объявил «защитником республики», сумел восстановить против Антония всех и вся. Осенью 44 г. до н. э. Антоний отправился в Брундизий, куда должны прибыть четыре легиона, с которыми Антоний должен был двинуться в Галлию. Но солдаты, узнав, что Антоний не собирается мстить за убийство Цезаря, были разочарованы. Тем более, что среди них ловко действовали агенты Октавиана, обещая кровавую месть за их кумира и в придачу солидные суммы. В римской армии всегда записывали нрав каждого отдельного солдата. Антоний узнал у военных трибунов имена недовольных и устроил децимацию не за позорное бегство, а за умонастроения. Но эта жестокость не прибавила Антонию популярности. Кое-как примирившись с солдатами, Антоний повел легионы к границам Цизальпинской Галлии. Октавиан тем временем активно вербовал войска, на его сторону перешли два легиона. Сенаторы метались от одного претендента на власть к другому, один Цицерон оставался непримиримым противником Антония и писал гневные филиппики, от души поливая его помоями. 1 января 43 г. до н. э. на должность консулов вступили Авл Гирций и Гай Вибий Панса. Октавиан получил должность пропретора, был включен в сенат в ранге квестора, ему предоставили право на 10 лет раньше положенного возраста добиваться избрания на должности. Октавиан превратился в полководца республики. Консульское войско во главе с двумя консулами было отправлено против Антония. К ним присоединился Октавиан. Цицерон поддержал войско, как всегда, словом. В двух битвах армия сената разбила Марка Антония, но в первой битве консул Панса был тяжело ранен и вскоре умер. А во второй битве погиб второй консул. Правда, ходили упорные слухи, что отправились они в царство Дита не без участия Октавиана – уж больно выгодны были ему эти смерти. На преступную роль Октавиана намекают и Светоний, и Тацит. Как бы то ни было, но обе консульские вакансии оказались свободными, Октавиан встал во главе войска. Сенат объявил Марка Антония «врагом отечества», постановил передать власть над морем Сексту Помпею, Марку Бруту – Македонию, а Кассию – Сирию, и велел Дециму Бруту Альбину, одному из убийц Цезаря, принять командование над войсками Октавиана. Но юный пропретор не собирался подчиняться. Он стал уговаривать Цицерона помочь ему, молодому и неопытному, стать консулом. Их изберут на пару – Октавиана и Цицерона, при этом править, разумеется, будет один Цицерон, а юный коллега во всем станет его слушаться. Юноша называл знаменитого оратора отцом, и старый честолюбец купился на дешевую лесть. Впрочем, главную роль сыграл не Цицерон, а верные новому Цезарю солдаты. Октавиан стал консулом, вторую вакансию занял отнюдь не Марк Туллий, а Квинт Педий, двоюродный брат Октавиана. Цель была достигнута: консул Октавиан мог говорить с Антонием на равных. Вся эта свара с Антонием была лишь демонстрацией силы, желание заставить Антония считаться с наследником Юлия Цезаря. Защищать сенат и интересы нобилей – такой цели у Октавиана никогда не было. Юный консул очень скоро примирился с Марком Антонием, они взяли в свою компанию Лепида и создали Второй триумвират. Три дня триумвиры совещались на маленьком островке посреди озера, составляя проскрипционные списки, по которым люди без суда и следствия подлежали казни и конфискации имущества. Так одним махом триумвиры расправлялись с противниками и решали свои финансовые проблемы. Имя Цицерона Марк Антоний поместил в самом начале списка. Октавиан протестовал, но не слишком настойчиво. Начался торг. В конце концов заключено было соглашение. Октавиан жертвовал Цицероном, Лепид включал в списки приговоренных к смерти своего брата Павла, Антоний – Луция Цезаря, дядю со стороны матери.

_{Форум Цезаря в Риме. Вариант реконструкции}

«Так, обуянные гневом и лютой злобой, они забыли обо всем человеческом или, говоря вернее, доказали, что нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть», – замечает Плутарх.

Рим охватила паника, каждый подозревал, что его имя в проскрипционных списках. Квинт Педий пытался успокоить римлян, уверяя, что к смерти приговорены только 17 человек. И правда, в первом списке стояли только 17 имен. Но к утру Квинт Педий умер от усталости и волнений. Или, быть может, когда он увидел остальные списки, его хватил удар? Отныне триумвирам никто больше не мог помешать.

Кстати, и Павлу, и Луцию Цезарю удалось спастись. А вот Цицерону не повезло.

Престарелый оратор и его брат Квинт, узнав, что они объявлены вне закона, попытались бежать. Цицерон сел на корабль, но не вынес качки, высадился на берег и отправился на одну из своих загородных вилл. Он то порывался вернуться в Рим и покончить жизнь самоубийством в доме Октавиана, дабы навлечь на того духа мести, то хотел бежать дальше и в конце концов впал в отчаяние, лег на кровать и лежал, не двигаясь. Рабы буквально силой усадили его на носилки и понесли из усадьбы. Однако погоня была уже близка. Посланный из Рима центурион спешил наперерез беглецам. Рабы хотели защитить своего господина, Цицерон остановил их. Грязный, давно не стриженный, с осунувшимся от тревог лицом, смотрел «спаситель отечества» на приближавшихся убийц. Цицерон сам выставил голову из носилок. Центурион отрубил, а вернее, отпилил голову, а затем и руку, которой были написаны филиппики. Убийца привез голову и руку Цицерона Марку Антонию, и тот щедро наградил центуриона, выдав ему 25 000 аттических драхм [50]50
  Драхма – весовая и денежная единица Древней Греции, содержала приблизительно 4,36 г серебра.


[Закрыть].

Марк Антоний ставил голову Цицерона себе на стол, а его жена Фульвия (в прошлом – супруга Клодия) истыкала язык знаменитого оратора шпилькой для волос.

После того, как Марк Антоний насытился своей местью, голову и руку оратора выставили на форуме.

«Голова Цицерона и рука очень долго висели на форуме перед трибуной, с которой он прежде обращался к народу с речами. И посмотреть на это стекалось больше народу, чем прежде послушать его» (Аппиан Александрийский).

«Не знать, что случилось до твоего рождения, – значит всегда оставаться ребенком. В самом деле, что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает ее с жизнью наших предков?» (Цицерон).

В истории Рима имя Марка Туллия Цицерона стоит особняком. Человек не знатный и совсем не богатый, к тому же не обладавший военными способностями, возвысился благодаря своим литературным и ораторским талантам. «Первым государственным человеком, принадлежавшим к интеллигентному классу» назовет его Г. Ферреро. Как над всяким интеллигентом, над Цицероном легко посмеяться: о своих недостатках рассказал он сам.

Для «государственного человека» Цицерона римская республика – это прежде всего сам Город, его святыни, земля Италии, римский сенат и доблестный римский народ. Правители получали власть из рук граждан; с отождествлением чьей-то личности с государством Цицерон никак не мог примириться, даже под страхом смерти.

«Был некий Публий Клодий»

Публий Клодий Пулъхр, патриций, состоявший в родстве с самыми знатными и могущественными политиками Рима, выбрал для себя роль народного защитника.

У Плутарха это имя встречается постоянно. В биографиях Цицерона, Лукулла, Помпея, Катона-младшего и Цезаря нашлось местечко для этого необычного человека. Он обвинял противников в несуществующих грехах, интриговал, обсмеивал, издевался, оскорблял. Он довел до абсурда все начинания Гая Гракха, раздавал хлеб бесплатно и восстановил коллегии – часть этих коллегий давно превратилась в вооруженные банды. С их помощью Клодий и его дружки организовывали выборы.

Времена идеалистов прошли. Теперь «интересы народа» защищали исключительно ради собственной выгоды. Но чернь обожала дерзкого демагога и носила Клодия на руках. Возможно, многие любили его искренне. Сам он никого не любил и не уважал и, помня лишь о своих интересах, раскачивал и без того дырявую римскую лодку. Однако историки обычно слишком примитивизируют его образ. Называют Клодия цепным псом Цезаря, рисуют его развратником и повесой, почти безумным. Несомненно, это был человек, для которого не существовало преград, он мог нарушить любые табу, сокрушить любые стены. Бешеное упорство, смелость, обаяние, умение управлять толпой, ораторские способности, – всем этим природа наделила его наряду с поразительной красотой. О поступках Публия Клодия известно в основном из трудов его врага Цицерона, но вряд ли «спаситель отечества» был в этом случае хоть на палец объективен. В текстах Марка Туллия есть намеки на то, что Клодий хотел расширить права вольноотпущенников и облегчить участь рабов. Подобные предложения не могли добавить популярности на выборах. Так что неведомо, действительно ли Публий Клодий решил сделать столь смелый шаг и, главное, с какой целью он мог отважиться на подобное. Может быть, этот бунтарь в конце концов пришел к выводу, что его любимая богиня Свобода достойна всеобщего поклонения, а, как уже было сказано, для Клодия не существовало никаких преград.

Смерть его – отдельная новелла в грандиозном романе под названием «Гибель республики».

Итак, Клодий ненавидел Цицерона, одно время враждовал с Помпеем и воевал на улицах Рима с Милоном, который был другом Цицерона. Тит Анний Милон, сменивший Клодия на посту народного трибуна, защищал «интересы сената» и претендовал на должность консула. Милон истратил три состояния на устройство театральных действ и гладиаторские бои, чтобы получить большинство в народном собрании. Клодий срывал выборы консулов, а сам в то же самое время выставил свою кандидатуру в преторы. Так что 1 января 52 г. до н. э. консулы все еще не были выбраны. Итак, в один из январских дней Милон выехал из Рима. Навстречу ему спешил Клодий, возвращавшийся в Город. И вот на Аппиевой дороге вблизи того места, где находилось святилище Доброй Богини, которую Клодий когда-то так бесстыдно оскорбил, Милон и Клодий повстречались.

Клодий ехал верхом, за ним – свита из 30 рабов, вооруженных мечами. С ним было еще трое спутников. Милон же путешествовал в повозке с женой (а женат он был на дочери Суллы) и со своим близким другом. За Милоном следовала большая толпа рабов – около 300, – и среди них – два гладиатора, Евдам и Биррия. Именно гладиаторы и затеяли ссору с рабами Клодия. Когда Клодий оглянулся на этот шум и принялся угрожать гладиаторам, Биррия ударил его копьем в плечо. Тут же началась драка между рабами Клодия и Милона. У Милона людей было больше, и рабы Клодия отступили в ближайшую таверну, унося с собой раненого Клодия. Когда Милон узнал, что его враг ранен и спрятался в таверне, то кандидат в консулы решил прикончить кандидата в преторы. Все равно теперь уже никто не поверит, что ранили Клодия случайно. Люди Милона взяли таверну приступом, выволокли Клодия на дорогу и убили, нанеся тому множество ран. Рабы самого кандидата в преторы были либо убиты, либо разбежались. Тело Клодия бросили прямо на дороге в пыли, здесь его нашел возвращавшийся в Рим сенатор _увелел положить тело в носилки и доставить в Город. Убитого принесли в его дом на Палатине вечером, тело выставили в атрии, народ и рабы сбежались, чтобы оплакать своего кумира. Вдова Клодия Фульвия с воплями и рыданиями показывала многочисленные раны на теле супруга. Утром на Палатине собралась огромная толпа. Возмущенные преступлением, сторонники Клодия выставили обнаженное и перепачканное тело на форуме, на рострах (ораторской трибуне, украшенной рострами – таранами трофейных кораблей). Убитого почтили пламенными речами, затем отнесли тело в курию, сложили из скамей костер и тело сожгли вместе с курией и Порциевой базиликой – частично.