Текст книги "История и легенды древнего Рима"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7
Цинциннат

Трудно, защищая свою свободу, соблюсти меру, пока под видом сохранения равенства кто-то хочет возвыситься, чтоб угнетать другого, пока люди пугают других, чтоб не бояться самим, пока, отражая обиду, мы причиняем ее другим, как будто этот выбор между насилием и страданием неизбежен.

Тит Ливий

История Цинцинната отрывочная и довольно смутная, но все же стоит остановиться на ней. Ибо первая ее часть нашла отражение во всех учебных пособиях под названием «Римская доблесть», а вторую часть почему-то историки обходят стороной. То ли им неловко, то ли…

У патриция Луция Квинкция, прозванного Цинциннатом, имелся сын Цезон – изрядный наглец и повеса. Во время ссоры патрициев с плебеями он кричал громче всех, что плебеи зарвались и их надо поставить на место. У предложения народного трибуна Гарсы (см. начало предыдущей главы) не было более яростного противника, чем этот юный Цезон. Однако, когда бывший народный трибун Марк Вольсций заявил, что Цезон во время драки убил старшего брата Вольсция, Цезон удалился в изгнание в Этрурию, а отец его Цинциннат, лишившись большей части имущества, довольно долго жил, точно в ссылке, в заброшенной лачуге за Тибром, обрабатывая свои четыре югера земли [24]24
  Югер – единица измерения площади, участок, равный примерно 0,25 га.


[Закрыть]. Цезон сгинул где-то в изгнании – в Рим он больше не вернулся, хотя мнение на счет него вскоре переменилось. Три другие сына Цинцинната жили в Городе.

Тем временем настал 458 г. до н. э. Оба консула отправились на войну. Один – с сабинянами. Другой – с эквами. Один из консулов – Луций Минуций – должен был сражаться с эквами, но не решился выйти в поле и решил отсидеться в укрепленном лагере. Эквы тут же его осадили. Другой консул прийти ему на помощь не мог, поэтому было решено выбрать диктатором Цинцинната.

Цинциннат работал в поле, когда явились послы сената. Отерев пот и пыль с лица, он нарядился в тогу (только в таком виде можно было выслушать послание сената!) и с удивлением узнал, что выбран диктатором. Он спешно собрался и отправился в Рим. Плебеи не ждали для себя от диктатора ничего хорошего. На другой день Цинциннат назначил начальника конницы и велел всем мужчинам призывного возраста собраться на Марсовом поле до захода солнца, имея при себе запас продуктов на пять дней и двенадцать кольев. Тут же они выступили в поход и к полуночи достигли того места, где в своем лагере был осажден эквами консул. Первым делом Цинциннат окружил эквов насыпью с частоколом, а на рассвете пошел в атаку. Оказавшись между двух огней, эквы сдались.

Эквов отпустили, Но перед тем провели всех под ярмом – такой позорный обряд проводили над потерпевшими поражение воинами. Ярмо делалось из трех копий следующим образом: два копья втыкались в землю, а третье служило перекладиной.

Вернувшись после победы в Рим, Цинциннат сложил с себя полномочия через 16 дней после назначения, хотя полномочия даны были ему на шесть месяцев.

Однако за эти 16 дней он успел сделать еще одно дело: осудить за лжесвидетельство Марка Вольсция – того самого, который обвинил когда-то его сына Цезона. Марк Вольсций удалился в изгнание, как когда-то это сделал Цезон.

Прошло почти 20 лет.

Бывший децемвир второго созыва Луций Минуций Эсквилин Авгурин, тот самый консул, которого выручал когда-то Цинциннат из окружения, во время голода 440–439 гг. до н. э. ведал продовольственным снабжением Рима. Но за целый год улучшения в снабжении Города не произошло. Видимо, бывший децемвир не столько заботился о решении вопроса, сколько о том, чтобы его не-решение шло на пользу лично ему, Минуцию. Хлеба он практически не закупил (привез немного из Этрурии – и только), зато принялся распределять остатки продовольствия, заставляя всех объявлять о своих запасах и продавать излишки сверх положенного на месяц, прежде всего, урезая паек рабов. Такие меры обычно приводили к еще большему голоду, что и произошло. Во всех неудачах Минуций обвинял хлеботорговцев. Тем временем богатый плебей Спурий Мелий закупил за границей много зерна и принялся продавать его на рынке так дешево, что цены на хлеб упали. Этот Спурий Мелий никаких должностей не занимал. Будучи плебеем, он мог претендовать только на должность народного трибуна – о чем, видимо, он и мечтал. (Тит Ливий, чтобы принизить Спурия Мелия, заявляет, что он на эту должность никак не мог надеяться). Минуций был задет за живое. Да и карман его пострадал изрядно – ведь цены на хлеб падали с каждым днем. Минуций заявил в сенате, что у него есть доказательства того, что Спурий Мелий стремится к царской власти. Когда дело обсуждалось в сенате, консул заявил, что не может, даже если бы и захотел, «свершить возмездие», опасаясь, что Мелий обратится с апелляцией к народу.

Сенаторы думали недолго. Вспомнили вдруг о Цинцин-нате. Призвали старика и сделали диктатором. Как и полагалось по закону, тот назначил начальника конницы – Сервилия Агалу.

А «заговорщик» Спурий Мелий и его друзья недоумевали, зачем это, из-за какой напасти назначен диктатор: нет ни войны, ни какой другой опасности для Рима, и с голодом, к тому же, совладали. У настоящих заговорщиков наверняка бы явились подозрения. На следующий день начальник конницы явился к Спурию Мелию и объявил тому, что хлеботорговца желает видеть диктатор. Тут только Мелия осенило, и он догадался, в чем дело. Попытался ускользнуть – не тут-то было. Служитель Сервилия Агалы схватил его и потащил из дома. На улице Мелий стал вопить, что ни в чем не виноват, что патриции замыслили рассчитаться с ним за помощь, оказанную народу. Мелию удалось вырваться, и он побежал. Но Сервилий Агала нагнал и зарубил его.

«Честь и хвала тебе, Гай Сервилий, за спасение государства!» – воскликнул диктатор.

Толпе же объявили, что Мелий был казнен справедливо. Пусть он и не составлял никакого заговора, зато пытался бежать от начальника конницы. А это, в момент объявления диктатуры, само по себе уже преступление. Мертвый Мелий оправдаться не мог, посмертно его обвинили в заговоре, дом его было приказано разрушить.

А что же Минуций? Все его проблемы были решены. Он купил конфискованный хлебный склад Мелия и стал продавать хлеб еще дешевле – по одному ассу за модий [25]25
  Модий – мера сыпучих тел, равная 8,754 л.


[Закрыть], видимо невеликую цену дал рн за конфискованные припасы. После этого он приобрел любовь сената, а народ успокоил, и ему была поставлена колонна со статуей. На монетах 129 и 114 гг. до н. э., выпущенных потомками этого Минуция, изображена колонна со статуей Минуция с пшеничными колосьями у подножия.

Тит Ливий, излагая историю Минуция и Мелия, делает вид, что безусловно верит, будто бедняга Мелий пытался стать царем (как он мог это сделать, правда, не объясняет) и превозносит Минуция за удачно проведенную акцию.

Такова была вторая диктатура Цинцинната.

Надо лишь добавить, что Сервилий Агала позже был осужден народным собранием и отправился в изгнание. Он – предок Марка Юния Брута, убийцы Цезаря, по матери.

Закон Канулея 445 г. до н. э.

Закон Канулея разрешил браки между патрициями и плебеями. Сенат отчаянно сопротивлялся: римский мир рухнет, если позволят такое! Плебей не может быть допущен к ауспициям, потому и консулом ему нельзя быть, потому нельзя жениться плебеям на патрицианках и наоборот: ведь у каждой семьи был свой собственный культ. Такое заявление привело плебеев в ярость: что же получается? Неужели боги гнушаются плебеями?! В результате долгих споров сенат уступил, и браки были разрешены.

Кроме того, сенат пошел еще на одну уступку: консульские должности для плебеев по-прежнему были закрыты, но разрешено было вместо консулов выбирать военных трибунов с консульской властью, и на эту должность плебеи могли претендовать.

Такие выборы проводились с 445 по 367 гг. до н. э. Выбирались в зависимости от обстоятельств то консулы, то военные трибуны с консульской властью.

Глава 8
Дело о земле Ардеи

Ардея – главный город рутулов, находилась в 26 километрах от Рима, недалеко от моря. Рутулы – италийское племя, родственное латинам, испытывали сильное влияние этрусков. Тарквиний Гордый осаждал Ардею незадолго до несчастливого своего изгнания. Во времена Тарквиния Ардея была одним из самых богатых городов. И, разумеется, богатства рутулов привлекали римского правителя.

В 446 г. до н. э. ардеяне и арицийцы, после долгих и изнурительных войн друг с другом из-за спорных земель попросили римский народ их рассудить. Консулы созвали народ для решения дела. Выслушали свидетелей обеих сторон и уже собрались начать голосование, но тут старый плебей Публий Скаптий попросил слова. Консулы не хотели давать ему говорить, однако народные трибуны настояли на обратном. В результате Скаптию разрешили выступить. И поведал старик следующее: земля эта принадлежит не ардеянам и не арицийцам, а римлянам. Вот так. (Ариция – город, где войска Лapca Порсены потерпели поражение в 508 г. до н. э.).

Консулы возмутились: где ж это видано, чтобы судья по спорному делу в свою пользу решал дело, себе присуждал спорную вещь. И какова польза от такого решения? После такого приговора союзники не захотят иметь дела с Римом. Да и доброе имя Рима само по себе дорого стоит! Но предложение Скаптия так понравилось народу, что созванные трибы объявили спорную землю собственностью Рима.

На следующий год Ардея отказалась от союза с Римом. Потом, уже в 444 г. до н. э., в Рим приезжали послы Ар-деи, просили пересмотреть приговор, обещая взамен преданность, но ничего не добились: сенат не мог отменить решение народа.

Вскоре начался раздор между патрициями и плебеями Ардеи. Дело дошло до настоящей войны (как мы помним, римляне решали эти споры более цивилизованно). Патриции Ардеи призвали на помощь римлян, плебеи – воль-сков. Вольски подоспели первыми и окружили стены города валом. Следом подошли римляне и построили уже вокруг Вольского лагеря свой вал. Вольски не смогли устоять против римлян и были разбиты. Их предводитель остался в плену, а простые воины, отдав оружие победителям, прошли под ярмом и отправились восвояси. Зачинщикам мятежа отрубили головы (надо понимать, что это были плебеи), а их имущество забрали в казну ардеян. На следующий год решено было вербовать в Ардею поселенцев – ибо она обезлюдела в результате смуты и войн. И тут сенат, вспомнив о сомнительной справедливости приговора римского народа, постановил, чтобы поселенцев вербовали большей частью из рутулов, а не римлян, а землею их наделяли из того надела, который римляне присвоили себе. И никому из римлян не давать ни клочка из той земли до того, как свои участки получат рутулы.

Осуществлять раздел земли и вывод поселенцев были назначены триумвиры (коллегия из трех человек). Да, союзникам эти трое угодили, но римские плебеи были в ярости. Так что триумвирам, дабы избежать суда, пришлось записаться в переселенцы и отправиться на жительство в Ардею.

Взятие города Анксур

Этот эпизод служит яркой иллюстрацией нравов того времени.

С Вейями хотели воевать еще в 406 г. до н. э. Но тут среди молодежи поднялся ропот: римляне устали от войны, пора бы немного отдохнуть. А то воевали с вольсками, теперь надо с Вейями. Сил больше нет. Вейи входят в союз Двенадцатиградья. Как бы не втянуть в войну всю Этрурию. Потому решили продолжить пока войну с вольсками, а в Вейи не соваться. Пока одни римские отряды разоряли поля, другие осадили Анксур – город в Южном Лации на побережье. Римлянам удалось ворваться в город. Но защитники продолжали сражаться. Тогда военный трибун Фабий велел объявить приказ щадить безоружных. Защитники бросили оружие. В плен взято было около двух с половиной тысяч. А Фабий запретил грабить город до тех пора, пока не подошли остальные римские солдаты, разорявшие поля. Уже тогда, соединившись, римляне все вместе дружно разграбили Анксур.

Такая щедрость примирила на время патрициев и плебеев.

Глава 9
Камилл, или Как гуси Рим спасли

Боги посылают предзнаменования будущего. Если ошиблись в (понимании) их, то виною тому не боги, а люди, толковавшие эти предзнаменования.

Цицерон

Римляне считали мир объяснимым и познаваемым. Всем руководят боги, они даруют победы, их можно умилостивить, упросить, они шлют людям знамения. И надо только суметь расшифровать божественные знаки. Если люди все делают правильно и вовремя ублажают богов, то всеблагие не посмеют обидеть людей. Звери ведут себя тоже как люди. Гуси спасают, собаки предают. И потому гусей благодарят, а собак наказывают.

Но обо всем по порядку.

Десять лет (405–396 г.г. до н. э.) римляне воевали с Вейями с переменным успехом. Вейи входили в Двенадцатиградье этрусских городов, но союзники на помощь не спешили. Помогали осажденным лишь фалиски и капенцы, поскольку находились к воюющим сторонам ближе всех, да еще однажды Тарквинии набрали добровольцев грабить римские земли, но из этого ничего хорошего не вышло: римляне добычу отбили.

В годы этой долгой и малоуспешной войны выбирали не консулов, а трибунов с консульской властью. Но многоначалие не способствовало успеху. Трибуны ссорились меж собой; бывали случаи, когда они не желали оказывать друг другу помощь в трудную минуту. Правда, после того как двоих самых непримиримых оштрафовали на значительную сумму, полководцы уже опасались враждовать в открытую. Но война оставалась затяжной, а победа не приближалась.

Наконец в 396 г. до н. э. после очередного поражения двух военных трибунов от фалисков с капенцами диктатором был назначен Марк Фурий Камилл. Первым делом он казнил беглецов, что в панике бежали из лагеря под Вейями, и произвел новый набор в войска. Военное счастье сопутствовало Камиллу. Сначала он разгромил фалисков с капенцами, дабы те не могли оказать помощь осажденным Вейям, а уж затем занялся осадой этрусского города. Перед штурмом Камилл пообещал Юноне, покровительнице этрусского города, переселить богиню в Рим и устроить ей храм на Авентине. Штурм начали со всех сторон сразу. Одному из отрядов удалось проникнуть в город (возможно, по прорытому подземному ходу либо по дренажной канаве) и открыть ворота. Бой закипел на улицах. После страшной резни глашатай объявил, чтобы щадили безоружных.

Бой прекратился, и народ, явившийся под стены несчастного города специально из Рима, бросился грабить. Богатств оказалось куда больше, чем предполагали римляне. И тут Камилла охватил суеверный страх. Уж слишком большая выпала удача! Вдруг боги и люди позавидуют победителям? Камилл обратился с мольбой к богам: пусть за эту удачу боги не требуют с Рима слишком большую цену. Говорят, произнося эту молитву, Камилл, как и положено, поворачивался по кругу направо, но вдруг споткнулся и упал. То был знак. Боги через несколько лет взыскали с Рима соразмерную плату.

После грабежа наступило время исполнения обязательств перед Юноной. Юноши тщательно вымылись, оделись в белое и отправились в храм богини. Но все стояли в нерешительности: боялись тронуть святыню. И тут один из юношей крикнул: «Хочешь ли, о Юнона, идти в Рим?» и, говорят, богиня кивнула в ответ.

Статую перевезли в Город, где ей на Авентине был построен храм. А пленных продали в рабство, и вырученные деньги поступили в казну. Марк Фурий Камилл справил триумф и первым въехал в Рим на четверке белых лошадей.

Однако народ был Камиллом недоволен: его обвиняли в неправильном разделе добычи, в том, что он отобрал у народа десятую часть, якобы обещанную Аполлону. Особенно возросло недовольство, когда Камилл после очередной победы добычу отдал в казну, а не солдатам. Обиды все множились, триумфатора обвинили в растрате. В конце концов, Камилла потащили в суд. Он собрал у себя представителей своей трибы и клиентов, и они стали совещаться, что делать. Друзья обещали заплатить штраф, каким бы большим он ни был, но от суда Камилла они спасти не могли. Тогда Камилл удалился в изгнание. Заочно его приговорили к штрафу в 15 000 тяжелых ассов.

А страшная опасность была уже близко: галлы перевалили через Альпы и стали спускаться на равнины. Этруски оказались между двух огней – с одной стороны их теснили галлы, с другой – все больше набирал силу Рим. Галлы осадили этрусский город Клузий. Мало надеясь на помощь, этруски все же послали в Рим послов, умоляя спасти их. И Рим помог. Но не из благородства или чувства справедливости, но лишь по глупости. Отправленные в Клузий послы – три сына Марка Фабия Амбуста – сначала стали вести переговоры, пытаясь примирить галлов и этрусков. Но галлы потребовали от этрусков землю, те отказались, переговоры прекратились, дело дошло до битвы. Римские послы имели глупость ввязаться в бой на стороне клузийцев. К тому же один из воинственных юношей убил галльского вождя и был узнан. Галлы отправили своих послов к римлянам с требованием выдать Фабиев, нарушивших право народов. Но нарушители были слишком знатны, и народное собрание, на чью волю сенат передал решение этого вопроса, отказалось выдать Фабиев. Зато их избрали на следующий год военными трибунами с консульской властью. После таких обид галлы забыли про Клузий и двинулись на Рим.

Римлянам удалось собрать четыре легиона. Со вспомогательными войсками республика смогла выставить 40 000 солдат. Но беда в том, что эта армия была плохо обучена, большинство в первый раз взяли в руки оружие. Войско вышло навстречу неприятелю и встретило галлов в 11 милях от Города.

Битва с галлами произошла 18 июля 390 г. до н. э. (Битва при реке Аллии).

Военные трибуны, даже не соорудив лагеря, где можно было бы укрыться на случай поражения, выстроились в боевой порядок. Римский строй был слишком растянут – так военачальники попытались предотвратить обход противником с тыла. Но все равно строй был короче, чем у галлов. К тому же резерв римляне поставили на холме за правым флангом, и, увидев эти войска, вождь галлов Бренн решил направить удар именно на правое крыло, чтобы первым делом лишить римлян резерва. Едва начался бой, как римляне дрогнули. Левый фланг, даже не вступив в бой, пустился в бегство. При этом бежать им было практически некуда: за спиной у них был Тибр. Страшная резня произошла на берегу Тибра. Многие утонули в реке. Но самые быстроногие (и немало) добрались до города Вейи. Беглецы же с правого фланга кинулись в Рим.

Победители-галлы даже не спешили в Город. Они собирали доспехи убитых и складывали в кучи. А Город был в ужасе. Оставшимися силами оборонить Город не было никакой возможности. Но после столь унизительного поражения римляне проявили удивительную стойкость духа – еще не раз в их истории будут минуты небывалого подъема после страшной катастрофы. Юноши и самые крепкие из сенаторов укрылись в крепости на Капитолии, которую решено было оборонять до последнего. Часть женщин ушли со своими мужьями и сыновьями в крепость – бросить их в Городе мужчины просто не могли. Чтобы народ не обвинил патрициев и сенат в предательстве, старики – триумфаторы и бывшие консулы, которые уже не могли сражаться, заявили, что не оставят Город. Большинству населения негде было укрыться. Толпа кинулась через Тибр, неся то, что можно унести, в надежде спрятаться в деревнях или соседних городах. Девы-весталки часть святынь положили в пифос [26]26
  Пифос – большой глиняный сосуд для хранения вина, масла или других продуктов.


[Закрыть]и закопали. Взяв с собой самые ценные святыни, весталки пошли вместе с остальными через Свайный мост пешком. Один из беглецов, плебей Луций Альбин вез на телеге свою жену и детей. Увидев бредущих пешком весталок, он велел жене и детям слезть с повозки, усадил жриц и доставил их в этрусский город Цере.

После того как в Риме закончились приготовления к обороне крепости, старцы разошлись по домам. Готовясь к смерти, они оделись в праздничные и священные одежды и уселись на курульные кресла, ожидая прихода врага. При этом они совершали определенный ритуал принесения себя в жертву, когда вместе с собой человек обрекал подземным богам и своих убийц.

И вот галлы вступили в незапертые Коллинские ворота в Рим. Оставив напротив крепости небольшой отряд, дабы римляне не совершили вылазку, галлы кинулись грабить Город. Один из галлов погладил по бороде сидящего в своем кресле старика Марка Папирия, и старик, разгневавшись, ударил наглеца жезлом из слоновой кости. Папирий тут же был убит. После этого началась беспощадная резня, дома подожгли, Рим запылал. Осажденные в крепости видели, как галлы уничтожают Город, но ничего не могли поделать.

Закончив грабежи, галлы решили штурмовать Капитолийскую крепость. Однако склоны холма были слишком крутыми. Защитники встречали нападавших на середине склона и сбрасывали вниз. Взять Крепость приступом было практически невозможно. Часть войск осталась осаждать крепость, а часть отправилась грабить окрестности.

Тем временем Камилл жил в изгнании в Ардее. И вдруг пришло известие, что галльское войско направилось к этому городку. Камилл уговорил ардеян поставить его во главе войска и оказать сопротивление галлам. Ардеяне согласились. Ночью очень тихо вышли они из Ардеи и напали на лагерь варваров.

Тем временем в Вейях с каждым днем собиралось все больше беглецов, приходили и добровольцы из Лация. Решено было призвать из Ардеи Камилла. Он прибыл в Вейи и был провозглашен диктатором.

Крепость в Риме продолжала защищаться. Но всё едва не решила случайность. Галлы обнаружили более или менее пологий подъем на скалу. Они полезли вверх, становясь на плечи друг другу и передавая оружие из рук в руки. Собаки проспали эту опасность. Но гуси, посвященные Юноне, которых осажденные до сих пор не съели, несмотря на голод, загоготали и захлопали крыльями. Проснулся бывший консул Марк Манлий (дом его был здесь, на Капитолии), схватился за оружие. Ударом щита он сбил первого галла, успевшего залезть наверх, второго зарубил мечом. Манлий дрался до тех пор, пока не подоспели остальные. Галлов сбросили со скалы, а Марку в знак благодарности каждый принес по полуфунту полбы [27]27
  Полба – злак, особый вид пшеницы с ломким колосом и не вымолачиваемым из пленок зерном.


[Закрыть]и по кварте вина. Сначала решено было казнить всех часовых, проспавших нападение. Но потом смилостивились и сбросили со скалы лишь одного – чья вина была очевидна.

Осада продолжалась семь месяцев. Но обороняться дольше не было никакой возможности: осажденные терпели страшный голод, и было решено заплатить галлам выкуп.

Галлы потребовали тысячу фунтов золота. С наглостью, достойной победителя, галлы принесли неправильные весы. Римляне пытались возражать. Напрасное занятие. Вождь галлов Бренн снял с себя пояс с перевязью и положил на весы, произнеся сакраментальную фразу: «Горе побежденным!»

Галлы ушли из Рима, нагрузившись добычей и прихватив выкуп в 1 000 фунтов [28]28
  Современные историки считают этот рассказ вымыслом, но сами римляне никогда не сомневались в победе Камилла.


[Закрыть]. Но и этого им показалось мало – не богат был Рим в те годы – и галлы решили поживиться еще имуществом маленького города в Южном Лации под названием Весции. Тут Камилл со своим войском догнал их, напал и разбил [28]28
  Современные историки считают этот рассказ вымыслом, но сами римляне никогда не сомневались в победе Камилла.


[Закрыть]. И добычу отнял, и золото. Поскольку золото было собрано из храмов и теперь уже никто не мог разобраться, чье оно и откуда, да еще всякой прочей добычи было у галлов немало, то все сокровища решено было посвятить Юпитеру Капитолийскому и спрятать под троном верховного бога. Три века оно там хранилось. Но настали смутные времена. Нет, не галлы напали вновь – теперь римляне сами покоряли галлов. Но смута внутренняя потрясла республику. И золото исчезло в 52 г. до н. э., в третье консульство Гнея Помпея Великого. Храмовый служитель, отвечавший за хранение злата, был схвачен, но успел разломить гемму на кольце, под которой был спрятан быстродействующий яд, и отравился. Так что узнать, куда «уплыло» золото Рима, не представляется возможным.

Рим был так разрушен, что стал вопрос: не бросить ли пепелище и не переселиться ли всем в не пострадавшие Вейи? Особенно пострадали бедняки: у сенаторов сохранились поместья и имущество вне Города. А у простого люда в большинстве пропало буквально все. Однако Камилл был против переселения и обратился к народу с речью. Что он говорил – неведомо, возможно, достаточно убедительно. Тит Ливий написал для Камилла речь на трех страницах.

«Здесь огонь Весты, здесь щит, упавший с неба. Здесь все боги, которые благосклонны к вам, доколе вы сами здесь» (Тит Ливий).

Скорее всего, аргументы Камилла были именно такими: боги, традиции, честь, удача. Однако, по своему обычаю, римляне искали какого-то высшего знака и нашли. В то время как сенат заседал в курии, через форум строем шел отряд во главе с центурионом. И вот центурион остановился рядом с курией и приказал: «Знаменосец, ставь знамя! Мы остаемся здесь». Эта фраза и была расценена как счастливое предзнаменование.

Решено было как можно быстрее отстроить Город. Черепицу предоставило государство. Дерево и камень можно было добывать, где кто захочет (но деревья надо спилить и привезти в Город, а камень опять же выломать и доставить). Законом постановили, что дома необходимо возвести в течение года.

Спешка привела к хаотической застройке и возникновению кривых римских улочек. Чтобы построиться, многим приходилось залезать в долги.

Но об этом речь дальше.

А галлы еще не раз возвращались в Италию. В 367 г. до н. э. их разбил Камилл, они вновь появились в 361-м, спустя год диктатор Квинт Сервилий Агала сражался с варварами у Коллинских ворот, еще через два года другой диктатор нанес им серьезное поражение. В 350 г. до н. э. галлов загнали на Альбанскую гору, и они простояли там всю зиму лагерем, грабя окрестные селения, и однажды даже столкнулись с греками, которые явились на кораблях грабить побережье. Лишь на следующий год их разбил Луций Фурий Камилл, сын знаменитого диктатора.

Как считал Теодор Моммзен, после этих нашествий, страшного поражения и многочисленных побед Рим стал оплотом «цивилизованных народов Италии против страшных варварских нашествий, что способствовало позднейшему всемирному значению Рима гораздо более, чем думают».

Чаша, обещанная Аполлону

По обету из вейской добычи изготовили золотую чашу и послали ее в дар Аполлону в Дельфы. Посольство плыло на корабле и угодило в плен к пиратам. В то время на острове Липара правил некто Тимасифей. Он велел освободить послов и дал им в сопровождение корабли и охрану. Узнав о таком справедливом поступке, сенат заключил с ним договор гостеприимства и дал награду от казны. В 252 г. до н. э. остров был захвачен римлянами. Потомкам Тимасифея даровали освобождение от налогов в память о поступке их предка.