Текст книги "История и легенды древнего Рима"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Гельвидий равняется мужеством и доблестью с Катонами и Брутами; я – всего лишь один из членов этого сената и пресмыкался и унижался вместе со всеми. Я даже дал бы Приску совет: пусть не ставит себя выше принцепса, не пытается навязывать Веспасиану свои мнения – он старик, триумфатор, отец взрослых детей. Плохим императорам нравится неограниченная власть, хорошим – умеренная свобода» (Тацит).

Умеренная свобода – это мечта многих правителей, только никто не знает, до какой степени ее «умерять».

Гельвидий Приск стал претором 70 г. Он участвовал в церемонии закладки нового храма Юпитера Капитолийского и совершал очистительные и искупительные жертвоприношения. Произнеся молитву, он первым взялся за священные повязки, которым был обвит закладной камень.

Но традиционная карьера знатного римлянина его явно не привлекала. Сначала он открыто выступил против Вителлия, а потом стал нападать на Веспасиана. Согласно Диону Кассию он был противником монархии, мечтал уничтожить единоличную власть и восстановить республику, он даже собирал для этого своих единомышленников. Прежде Гельвидий был дружен с Веспасианом. Но разошелся с новым императором, когда тот простил мерзавцев, служивших при Нероне доносчиками.

Дион Кассий упрекает Гельвидия, что тот, пытаясь подражать Тразее Пету, на самом деле был далек от своего кумира. Тразея Пет никогда ничего не делал, что бы могло оскорбить Нерона, а лишь отказывался участвовать в мерзких делах тирана. Гельвидий же докучал своим недовольством Веспасиану и не давал ему проходу. Он, якобы, вообразил, что задача философии – будоражить толпу и оскорблять тех, кто у власти. Так что когда за свое поведение он был убит, то «понес заслуженное наказание» (Дион Кассий).

Никаких меркантильных соображений у Гельвидия не было, его нельзя было обвинить, как обвиняли современных диссидентов в получении субсидий с запада. Ибо за-ладнее Рима была только Крайняя Фула, то есть край земли. И хотя Сенека предрекал, что будет открыта новая земля (то есть Америка) [59] 59
  «Придут в далеких веках годы, когда Океан разрешит узы вещей, раскроется огромная страна, Тефия покажет новый мир и Фула не будет краем земли» (Сенека). Тефия – морская богиня.


[Закрыть] , но до этого события Римская империя не дожила.

Веспасиан сначала сослал Гельвидия, а потом приказал убить. Говорят, в этом убийстве он потом раскаивался.

Вообще вся семья Гельвидия Приска была замечательная. Его вторая жена Фанния, дочь Тразеи Пета и Аррии Младшей, оба раза сопровождала мужа в ссылку. После его смерти она обратилась к Герению Сенециону с просьбой опубликовать биографию ее мужа. Это было уже время Домициана. За написание биографии Сенецион был обвинен в оскорблении величия. Во время допроса, пытаясь защититься, Сенецион «заложил» Фаннию, заявив, что именно она попросила написать биографию мужа. Фанния была вызвана в суд и на вопрос обвинителя, так ли это, ответила: «Да, просила». Обвинитель тут же вцепился в добычу и стал спрашивать, давала ли вдова материалы для этой книги. «Да, давала», – последовал ответ. Тогда решили привлечь к суду и мать Фаннии, вдову Тразеи Пета, Аррию Младшую. Но Фанния заявила, что ее матери ничего не было известно. И более ничего не говорила. Но это молчание не спасло вдову Тразеи. И Фаннию, и ее мать приговорили к изгнанию. У Фаннии конфисковали имущество. Их обоих вернул из ссылки Нерва в 97 г.

Сын казненного Гельвидий Приск Младший был казнен уже Домицианом за то, что якобы написал на императора сатиру. Этого Гельвидия погубил доносчик Публиций Церт. Против него уже после смерти Домициана выступал Плиний Младший. Плиний написал и опубликовал длинную речь «Отмщение за Гельвидия».

«Случайно, но как будто и не случайно, Церт, спустя несколько дней после издания моей книги, заболел и скончался. Мне рассказывали, будто в его сознании и перед его взором мелькала такая картина: он видел, как я угрожал ему мечом. Не решусь утверждать, что это правда; примера ради важно, чтобы это казалось правдой», – пишет в своем письме Плиний Младший.

Наверное, с тех пор разучились писать подобные произведения. Если бы всех доносчиков можно было погубить, вызвав в их душах смертельный страх, может быть, наш мир стал бы чуточку лучше.

У Гельвидия Приска Младшего остались две дочери и сын. В судьбе этой семьи принимал участие Плиний Младший. В одном из писем Плиний сообщает, что две дочери Гельвидия Приска Младшего умерли почти одновременно во время родов. Обе они недавно вышли замуж и это были, по-видимому, их первые роды. От всей семьи остался лишь молодой Гельвидий. Судьба его неизвестна…

Регул II

Рядом с портретами Тразеи и Гельвидия Приска для контраста стоит поместить портрет Регула.

Марк Аквилий Регул в 67 г. – а ему в то время не было и двадцати пяти – погубил своими доносами несколько выдающихся сенаторов из старой аристократии, за что получил от Нерона жреческую должность и огромное состояние. В 70 г. он был уже членом сената. При Флавиях он ничуть не пострадал, выступал в качестве судебного оратора. Он был одним из тех, кто был виновен в смертях Арулена Рустика и Геренния Сенециона. При Траяне он также нашел себе занятие – вымогал завещания в свою пользу.

Курций Монтан, обвиненный в 66 г. Эприем Марцел-лом в написании эпиграмм и спасшийся от наказания благодаря заступничеству отца – Монтан-старший был участником нероновых оргий – произнес речь против Регула. Была ли она в самом деле так образна, или Тацит постарался, приукрашивая обвинительную речь – теперь установить не удастся.

Курций Монтан предъявил Регулу чудовищное обвинение: после убийства Галъбы и его наследника Регул заплатил убийцам Пизона и, когда ему принесли отрубленную голову молодого человека, впился в нее зубами.

«К такому уж, конечно, Нерон тебя не принуждал, – продолжал Монтан, – и творить зверства не нужно было ни ради спасения жизни, ни ради почетных званий. Да и довольно уж мы наслушались оправданий людей, которые губили других, лишь бы отвести беду от себя… Ты был еще безвестен и ни разу не защищал никого в суде, но жестокая, алчная душа твоя уже жаждала крови благородных людей; лишь когда ты сумел украсть с погребального костра республики достояние консуляров, засунуть себе в пасть 7 миллионов сестерциев и сделаться жрецом, когда стал губить без разбора невинных детей, покрытых славой старцев и благородных женщин, когда упрекнул Нерона, будто он действует недостаточно решительно, тратя свои силы и силы доносчиков на уничтожение одной или другой семьи, вместо того чтобы казнить разом весь сенат, – вот тогда ты наконец насытился. Спасите же, отцы-сенаторы, и сохраните в своей среде человека столь тонкого ума: да послужит он образцом всему нашему веку» (Тацит).

Наглость Регула превосходила все границы. Он явился Верании, вдове Луция Кальпурния Пизона Фруги Лициниана, того самого, чью мертвую голову он грыз зубами. Вдова нашла тело убитого мужа на форуме и похоронила. Думается, не надо объяснять, как она ненавидела Регула. Но женщина была тяжело больна и боялась смерти. Регул явился к ней в дом, уселся у кровати и стал расспрашивать, когда она родилась, в какой день и час. Узнав, долго сидел задумавшись, с таинственным видом что-то высчитывал, и наконец сообщил, что несчастная переживает опасные дни, но она непременно выживет. Он совершил жертвоприношение и заявил, что внутренности животного подтверждают указания светил. В том, что он говорит правду, доносчик поклялся жизнью сына. Несчастная обрадовалась, тут же отписала часть имущества Регулу и вскоре умерла.

Другого старика он обхаживал, чтобы получить наследство, и упрашивал врачей продлить его жизнь, пока тот не изменил завещание. Но как только Регул добился желаемого, то посоветовал врачам не мучить беднягу: пускай умирает – зачем ему дольше жить?

Когда сын Регула умер (его жизнью он постоянно клялся во время своих авантюр), то этот «образец века» и из смерти ребенка устроил, по словам Плиния Младшего, «выставку горя». У мальчика было много лошадок, собачек, птиц. Их всех Регул велел перебить около погребального костра.

«Людей к нему приходит видимо-невидимо; все его клянут, ненавидят – и устремляются к нему; толпятся у него, как у человека, которого уважают и любят. Выскажу свою мысль коротко: выслуживаясь перед Регулом, Регулу уподобляются» (Плиний Младший).

Анекдоты Веспасиана

Каждый из императоров шутил согласно своему характеру. Калигула – все насчет отрубленных голов да шей, которые так приятно рассечь одним ударом меча. А Веспасиан – насчет денег.

Шутки Веспасиана куда человечнее.

Светоний приводит, некоторые очень остроумные истории. Одной женщине, которая клялась, что умирает от любви к императору, и с которой Веспасиан провел ночь, он подарил 400 000 сестерциев. Когда же управитель поинтересовался, по какой статье должны идти эти деньги, император ответил: «За чрезвычайную любовь к Веспасиану». Когда прислужник императора пытался составить протекцию одному человеку за определенную мзду, выдавая просителя за своего брата, император вызвал к себе просителя, взял с него деньги лично, а ходатаю велел искать себе другого брата, ибо этот уже стал братом императора. Веспасиану хотели поставить грандиозную статую, но он предпочел деньги, протянул руку и сказал: «Ставьте, вот постамент». Анекдот про то, что деньги не пахнут, известен всем.

А вот то, что императору умирая от поноса, велел себя поднять и поставить на ноги, ибо император должен умереть стоя – менее известно.

Даже его похороны запомнились именно анекдотом:

«На его похоронах Фавор, главный мим, выступая, по обычаю, в маске, и изображая слова и дела покойника, во всеуслышанье спросил чиновников, во сколько обошлось погребальное шествие? И услышав, что в 10 миллионов, воскликнул: «Дайте мне 10 000 и бросайте меня хоть в Тибр!» (Светоний).

Монархия или республика?

После Юлия Цезаря в Римском государстве вопрос пытались решить именно так. При этом само слово государство (respublica) звучит как республика. Однако вопрос «или-или» быстро перерождается в совсем другой: либо монархия превратится в тиранию, либо она должна будет обзавестись системой обратной связи, необходимой для эффективного управления. О том, что это необходимо, римляне знали отлично. Не знали, как это сделать. Императоры – и деспоты, и умеренные правители – пытались манипулировать сенатом. Но этот метод не давал нужных результатов.

«Всеми государствами и народами правят или народ, или знатнейшие, или самодержавные властители; наилучший образ правления, который сочетал бы и то, и другое, и третье, легче превозносить на словах, чем осуществить на деле, а если он и встречается, то не может быть долговечным», – писал Тацит.

Насчет долговечности замечание несколько странное. Более чем четырехвековое существование Римской республики – срок достаточно долгий.

А теперь цитата с некоторыми сокращениями из знаменитого труда Эдуарда Гиббона «Закат и падение Римской империи». Речь идет о событиях 418 г. Итак:

«В публичном эдикте император Гонорий объявил о своем намерении ежегодно собирать представителей семи провинций. Центр управления и торговли Арль был назначен местом собрания, заседания которого происходили ежегодно в течение четырех недель. Оно составлялось из преторианского префекта Галлии, из семи провинциальных управляющих – одного консуляра и шести президентов, из должностных лиц и, может быть, из епископов почти 60 городов, и из достаточного, хотя и неопределенного, числа самых почтенных и богатых землевладельцев, которые могли основательно считаться за представителей страны. Они были уполномочены объяснять и обнародовать законы своего государя, излагать жалобы и желания своих доверителей, уменьшать чрезмерные или несправедливые налоги и обсуждать все вопросы местного или государственного управления, разрешение которых могло содействовать спокойствию и благосостоянию семи провинций. Если бы такое учреждение, дававшее населению право участия в его собственном управлении, было повсюду введено Траяном ли Антонинами, семена общественной мудрости и добродетели могли бы пустить корни по всей Римской империи… Под благотворным и благородным влиянием свободы Римская империя могла бы сделаться непобедимой и бессмертной…»

Бессмертие империи – вещь проблематичная. Но 418й год – время слишком позднее, чтобы спасать практически разрушенное здание. Всем было уже не до демократических нововведений. Народ уже привык к рабству и думал лишь о том, как выжить. Гонорий удивлялся, почему никто не хочет пользоваться дарованной привилегией, и решил штрафовать тех, кто уклонился от его щедрого дара.

Римский парламент так и не был создан. До создания английского парламента оставалось 847 лет.

Глава 7
Золотой век Антонинов
Полководец, архитектор, философ
Император Нерва Цезарь Август
(30–98 гг.; годы правления: 96–98 гг.)
Император Цезарь Нерва Траян Август
(53-117 гг.; годы правления: 98-117 гг.)
Император Цезарь Траян Адриан Август
(76-138 гг.; годы правления: 117–138 гг.)
Император Цезарь Тит Элий Адриан Антоний Август Пий
(86-161 гг.; годы правления: 138–161 гг.)
Император Цезарь Марк Аврелий Антонин Август
(191–180 гг.; годы правления: 161–180 гг.)

Сделал я что-нибудь для общества – сам же и выгадал. Пусть это будет у тебя под рукой и всякий раз является; и не прекращай никогда.

Марк Аврелий Антонин

Этот период истории Рима вызывает меньше интереса у читателей, здесь нет безумных правителей и нечеловеческой жестокости, здесь правит разум, здесь – почти – все регламентировано и оговорено.

Найдена, наконец, приемлемая форма передачи власти: предыдущий правитель усыновляет своего преемника, выбирая рассудительного государственного деятеля, как предлагал это Гальба. «Человек родится сыном принцепса по чистой случайности, и разум тут ни при чем, но, когда государь сам избирает себе преемника, он должен действовать разумно, должен быть независим в суждениях и готовым прислушиваться к мнению других» (Тацит). Правители ответственно относятся к своим обязанностям, уважают сенат и думают прежде всего о благе империи.

После того как сенат провозгласил престарелого Нерву императором, тот усыновил Траяна и сделал его своим наследником. Нерва не пользовался популярностью в армии, преторианцы любили Домициана, и потому они сами устроили расправу над убийцами предыдущего императора. Гвардейцы ворвались во дворец, и когда Нерва попытался лично помешать им, его просто отшвырнули в сторону. Но вряд ли так можно было обращаться с наследником Нервы. Траян, наместник Верхней Германии и самый известный полководец того времени, пользовался популярностью в армии.

Усыновление произошло в сентябре 97 г., а в январе 98 г. Нерва умер, и Траян автоматически стал императором.

Марк Ульпий Траян происходил из Испании, из города Италика. Его отец был первым известным сенатором из этой семьи.

Доносчиков император собрал всех вместе – на радость родственникам жертв и тем, кого не успели убить, – их тащили связанными на берег и сажали на наспех сработанные корабли. Пусть морские божества решат их судьбу – утонут они или выплывут – все во власти волн. С удовлетворением наблюдал народ с берега, как флотилия эта оказалась тут же разбросанной, и, видимо, было мало шансов у кого-нибудь из пассажиров спастись.

«Ты выкорчевал это внутреннее зло и предусмотрительной строгостью обеспечил, чтобы государство, построенное на законности, не оказалось совращенным с пути законов», – пишет Плиний Младший в своем «Панегирике…».

Но то, что Плиний пытается выдать за торжество законности, вряд ли можно считать таковым. Поступок Тра-яна эффектен, но разве это торжество юстиции? Когда-то Цицерону вменяли в вину, что он казнил без суда и следствия участников заговора Катилины, и Цицерону пришлось отправиться в изгнание. А теперь – пожалуйста, садись на корабль и плыви. Вместо суда – представление, скорее похожее на средневековый «Божий суд».

Траян прежде всего император в первоначальном смысле этого слова – то есть командующий-победитель. Это последний крупный завоеватель, расширивший границы империи. Его завоевания в Дакии и Парфии были огромны, при нем Империя достигла максимальных размеров. В Дакии император захватил огромную добычу, а победу отметил празднествами, которые длились 123 дня подряд; на аренах цирков и амфитеатров сражалось 10 000 гладиаторов, и было убито 11 000 диких зверей.

Траян ввел секретную службу, поручив подразделениям фрументариев (агентам по снабжению хлебом) следить за настроением в войсках. Эта секретная служба обосновалась на Целийском холме в иностранном лагере. Траян так же учредил конную стражу в 500 человек. Солдат в это подразделение набирали из союзных племен в Паннонии и Германии, в то время как преторианцы состояли в основном из италийцев.

В честь победы над даками воздвигли форум Траяна. Размеры его грандиозны – 142 на 87 метров. На форуме находилась базилика Ульпия, латинская и греческая библиотеки, колонна Траяна. Перед базиликой стояла конная статуя Траяна. К сожалению, форум был разрушен в 801 г. землетрясением. Сохранилась только колонна Траяна.

Вот как описывает Аммиан Марцеллин посещение форума Констанцием II в IV веке: «Когда император пришел на форум Траяна, это единственное в мире сооружение, достойное, как я полагаю, удивления богов, он остолбенел от изумления, обводя взором гигантские творения, которые словами описать невозможно и которые никогда не будут еще раз созданы смертными людьми».

На Востоке император прошел от гор Армении вдоль берегов Тигра до Персидского залива. Всем последующим императорам при вступлении в должность желали «быть счастливее Августа и лучше, чем Траян».

Однако завоевания Траяна оказались как бы уже свыше сил Империи.

Наследник Траяна Адриан задумался над тем: а можно ли удержать то, что завоевано, и как управлять этой махиной? И он отказался от внешних завоеваний, более того, завоеванные Траяном земли на востоке он оставил фактически в руках местных властителей, находящихся в подчинении у Рима. Отныне главной заботой Адриана стала оборона рубежей, возведение огромных оборонительных валов и поддержание легионов в боеспособном состоянии. Наследник Траяна объездил все провинции, решая проблемы на местах. Для него империя – единая огромная страна, организованная римлянами и пронизанная греческой культурой, ибо Адриан был филэллином, поклонником Греции, не лишенным талантом архитектором.

Впрочем, не забудем о ряде гуманных эдиктов этого принцепса: Адриан запретил господам убивать своих рабов, отныне за провинности рабам выносили приговор судьи. Смягчен был и жестокий закон, по которому всех рабов казнили, если господин был убит у себя в доме: отныне казни подлежали лишь соучастники преступления. Запрещено было по собственному усмотрению господам продавать рабынь в публичные дома, а рабов – в гладиаторские школы. Император подверг 5-летнему изгнанию одну из матрон за то, что та жестоко наказывала рабынь за ничтожные провинности.

По поручению Адриана африканский судья Юлиан пересмотрел и издал эдикты, накопившиеся в течение столетий.

«Он бывал строгим и веселым, приветливым и грозным, необузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, простодушным и притворщиком, жестоким и милостивым; всегда во всех проявлениях он был переменчивым» (Элий Спартиан).

Но по-прежнему слишком велика печать личности на том, что происходит в империи. Траян – полководец, он воюет. Адриан обожает греков и не любит воевать. Значит – отныне в империи появляется мода на греческие бороды, и больше не устраиваются триумфы.

Годы его правления наверное лучше всего символизирует фактически построенный заново Пантеон. Огромное купольное здание освещается через отверстие в потолке. Яркое пятно света скользит по стенам и полу Пантеона – божественное солнечное око. Мир под римским управленческим гением, пронизанный греческой культурой, в котором каждому должно быть место – таким видел империю Адриан. К сожалению, этот мир был болен.

Тяжело заболел и Адриан, он страдал от мучительных болей и умолял дать ему меч, чтобы покончить с собой. Но императору отказали в этой милости. Болезнь изменила в худшую сторону и без того непростой характер императора. Он отдавал приказы казнить и убивать. Правда, его наследник Антонин Пий старался не давать ход этим приговорам. Адриан, один из умнейших императоров Рима, умер, «ненавидимый всеми», оставив империю усыновленному Антонину Пию, человеку во всех отношениях достойному, которого сменит Марк Аврелий.

Антонин Пий не только подтвердил запрет Адриана убивать рабов, но и предписал наместникам провинций, если жестокость господ представлялась невыносимой, заставлять таких хозяев продавать рабов. Несчастные в случае жестокого обращения могли искать защиты у статуй принцепсов.

Марк Аврелий пошел еще дальше и настаивал, чтобы дела о вине рабов рассматривали в судах.

«Марк Аврелий Философ», – называет его Юлий Капитолин, один из историков эпохи Августов. Философия действительно была подлинным увлечением этого императора. По приказу Марка Аврелия в Афинах были основаны четыре оплачиваемых из средств императоров кафедры философии: академиков, перипатетиков, стоиков и эпикурейцев. Вечерами в лагере, во время походов, Марк Аврелий записывал свои размышления, чтобы «исправлять и подлечивать свой нрав», и так получилась написанная исключительно для самого себя «автобиография внутренней жизни», одна из лучших книг античности.

Возможно, Марк Аврелий не был самым дальновидным политиком, ибо был последователем скорее Траяна, чем Адриана. Он стремился не к сокращению, а к расширению империи. Но при этом он вел себя всю жизнь чрезвычайно достойно.

Надо сказать, что статуя Марка Аврелия уцелела случайно: кто-то вложил в протянутую руку бронзового Марка крест, и долгое время считалось, что это статуя Константина I. Потому христиане пощадили ее и не переплавили. Ну а когда много лет спустя сравнили изображения императоров на монетах, то поняли, что перед ними Марк Аврелий, а от Константина осталась монструозная стопа и огромная голова с безумно вытаращенными глазами.

Надо сказать, что в 1836 г. было написано две поэмы «Медный всадник», одновременно с Пушкиным итальянский поэт Джоаккино Белли сочинил поэму, посвященную бронзовому Марку Аврелию.

_{Веспасиан.}

_{С античного портрета. I в. н. э.}

Стоя у подножия памятника Петру Первому – петербургского Медного всадника, – Адам Мицкевич посвятил такие слова его римскому собрату:

 
Народа друг, любимец легионов,
Средь подданных не ведал он врагов,
Доносчиков изгнал он и шпионов.
Им был смирен домашний мародер,
Он варварам на Рейне и Пактоле
Сумел не раз кровавый дать отпор, —
И вот он с миром едет в Капитолий.
Сулят народам счастье и покой
Его глаза. В них мысли вдохновенье.
Величественно поднятой рукой
Всем гражданам он шлет благословенье.
 

Удивительна судьба Марка Аврелия: фортуна к нему не была благосклонна, его победы сводили на нет эпидемии чумы. Мир будто восстал на него: набеги варваров, землетрясения, моровые язвы – каких только несчастий не было во время его правления! Был и мятеж, впрочем, быстро подавленный. Не желая увеличивать налоговое бремя, Марк Аврелий распродал сокровища императоров, чтобы пополнить опустевшую казну. Одинаково ровный со всеми и доброжелательный, в личной жизни он был несчастен: жена не любила его и изменяла с людьми низкого звания, гладиаторами и возничими, ходили слухи, что сын императора Коммод – незаконнорожденный и прижит от гладиатора, хотя портреты свидетельствуют о внешнем сходстве. К сожалению, внешним сходством все и ограничилось. Внутренне на своего отца-философа Коммод совершенно не походил. Однако это был его единственный сын – остальные умерли. Почему Марк Аврелий Философ не решился усыновить достойного наследника, а оставил империю сыну, наделив Коммода в 166 г. титулом Цезаря, а в 177 г. (когда тому было 17 лет) – титулом Августа – неизвестно. Он, который всегда и во всем руководствовался лишь чувством долга, почему-то проявил странную слабость. Другого наследника, кроме Коммода, он не желал.

_{Ворота Кельна}

_{Большой цирк. Реконструкция}

Народ и армия искренне оплакивали императора-философа. «Марк Аврелий всегда был чужд какого-либо искания популярности; теперь обнаружилось, на каких глубоких и подлинных чувствах держалась его популярность» (С. Котляревский).

При Антонинах

«Он (Адриан) установил правильно организованную казенную почту, чтобы не отягощать этими издержками провинциальных должностных лиц. Не упуская из виду ничего, что могло доставить ему расположение, он простил частным должникам императорского казначейства как в Риме, так и в Италии неисчислимые суммы, которые за ними числились, а в провинциях также огромные суммы оставшихся недоимок, и для большей уверенности велел сжечь на форуме божественного Траяна долговые расписки. Имущество осужденных он запретил забирать в свою частную казну, зачисляя все такие суммы в государственное казначейство. Мальчикам и девочкам, которым еще Траян назначил содержание, он сделал щедрые надбавки».

«Он не позволял трибунам брать от солдат какие-либо подарки, устранил повсюду всякие признаки роскоши, наконец, улучшил их оружие и снаряжение. Он вынес также решение относительно возраста воинов, чтобы никто не находился в лагере – в нарушение древнего обычая – будучи моложе того возраста, которого требует мужественная доблесть, или старше того, который допускается человечностью…» (Элий Спартиан).

Империя – древо, пораженное молнией

Начиная с Августа развитие Римской империи можно сравнить с ростом дерева, пораженного молнией. Верхушка его – республика – навсегда сожжена молнией происшедшей революции. Но из мощного ствола, выросшего за долгие годы, пошел новый мощный побег. В нем – мощь и сила прежнего Рима, развитие сети дорог, грандиозное строительство, поощрение науки и искусства, соединение римской организаторской способности с греческими культурными традициями, создание римского права – одного из высочайших достижений человечества.

Однако на месте пораженного ствола образовалась язва – она растет и ширится – захватывает старый ствол и поражает новый побег. И вскоре все дерево окажется больным, излечить его невозможно.

Рабы и вольноотпущенники

Все, что запоминал обычно средний ученик из школьного курса истории Древнего мира о Риме, это то, что в этом Городе жили жадные рабовладельцы, которые убивали и мучили своих рабов. У слова «Рим» всегда присутствует определение «рабовладельческий», как будто никаких других эпитетов Рим не достоин. Рабство отвратительно, разве кто спорит? Сенека в своих нравственных письмах приводит примеры самоубийств военнопленных, не желавших выступать на арене. Наглые или жестокие рабовладельцы – тоже не редкость в римском обществе. Особенно мучительным было положение рабов в каменоломнях и на мукомольнях. На такие работы обычно отправляли провинившихся – «клейменых». Сицилия также не могла похвастаться гуманным отношением к невольникам.

Но, во-первых, надо уточнить, что в Риме даже в период завоевательных войн рабов никогда не было больше, чем свободного населения (в отличие от времен феодализма, когда крепостные составляли большинство). Во-вторых, огромное количество рабов отпускалось на свободу, они пополняли класс вольноотпущенников, чтобы в следующем поколении сделаться полноправными римскими гражданами. Это позволяло, так сказать, выпустить пар, ибо обычно свободу получали самые ловкие и энергичные. Кроме этого, вольноотпущенники оставались связанными со своими бывшими господами (превращаясь в клиентов патрона), то есть оставались под присмотром, ибо переход от рабского состояния к свободному всегда слишком разителен.

Обычно, рассказывая о бездушном отношении к рабам в Древнем Риме, любят цитировать Варрона. «Теперь я буду говорить, какими орудиями обрабатываются поля. Эти орудия бывают трех видов: говорящие – рабы, мычащие – быки, немые – повозки, лопаты, плуги». Однако надо помнить, что Варрон – ученый-энциклопедист, человек, склонный все классифицировать. В данном случае мы имеем просто пример не слишком удачной классификации, когда эрудит попросту затмил человека. Кто не знает о неудачной попытке Платона дать определение человека. «Двуногое существо без перьев», то есть человек, оказалось на поверку ощипанным петухом. Тот же Варрон считал, что надо быть с рабами обходительными и великодушными – так проще добиться усердия. Его последователь Колумелла, современник Сенеки, пишет о своем обращении с рабами: «Нередко я обсуждал с ними какие-нибудь новые планы, как будто бы у них было больше опыта, этим я подчеркивал их ум и сообразительность. Я понял также, что они охотнее исполняли работу, если считали, что она была задумана вместе и осуществлена по их совету». Пожалуй, современные работодатели не всегда так относятся к своим подчиненным, полагая, что наемный работник должен тупо выполнять свою работу, а остальное – не его ума дело.

К тому же надо помнить, что рабы в Риме были очень дороги, их стоимость колебалась от 600 до 2500 сестерциев в зависимости от квалификации. Так что бережливый хозяин хорошего работника должен был ценить и беречь.

Положению рабов посвящено знаменитое 47-е письмо Сенеки с Луцилию. Сенека немало сетует на жестокость и бесчеловечность хозяев, а зачастую и просто за равнодушие.

«Мы возлежим за столом, а из них один подтирает плевки, другой, согнувшись, собирает оброненные пьяными объедки, третий разрезает дорогую птицу и уверенными движениями умелых рук членит на доли то грудку, то гузку» (Сенека). Но разве не тем же занимаются и свободные граждане?

И в том же письме:

«Изволь-ка подумать: разве он, кого ты зовешь своим рабом, не родился от того же семени, не ходит под тем же небом, не дышит, как ты, не умирает, как ты? Равным образом ты мог бы видеть его свободнорожденным, а он тебя – рабом… Вот общая суть моих советов: обходись со стоящим ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше» (Сенека).

По меньшей мере, актуальный совет.

И в довершение отрывок из письма Плиния Младшего.

Плиний пишет другу о своем вольноотпущеннике Зосиме, хвалит молодого человека как талантливого актера, декламатора и кифареда. К сожалению, Зосим заболел – видимо, горловой чахоткой. Плиний отправил вольноотпущенника в Египет, чей климат считался для таких больных полезным. Но Зосим, вернувшись, вскоре опять заболел.

«Поэтому я решил отправить его в твое поместье около форума Юлия. Я часто слышал от тебя, что там здоровый воздух и молоко, особенно пригодное для лечения такой болезни. Напиши, пожалуйста, твоим, чтобы они приняли его и доставляли ему на его деньги, что ему потребуется; потребуется, конечно, и врач. Он настолько бережлив и умерен, что отказывает себе не только в приятном, но и в необходимом для здоровья. Я дам ему на дорогу столько, сколько достаточно едущему к тебе. Будь здоров».