Текст книги "Бяка Ада и Тридесятое царство"

Автор книги: Марианна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Леший кивнул.

– Ты прав, Вилли: Аде придется нелегко. Но ведь у нее есть друзья. Теперь мы всегда будем с вами на связи, пока все не кончится. Знайте: наш бякобук постоянно всключен для вас. Достаточно одного слова – и вы увидите меня и Добрыдня. Может, это хоть немножко поможет вам, поддержит в трудную минуту.

– Все-все, хватит о делах, деточки, – спохватился Добрыдень. – Царство царством, а чай надо пить.

– Да поздно уже, нам домой пора…

– Нельзя так говорить. Неприлично, обидите хозяина. Я свежий заварил. С мятой, с мелиссой.

Добрыдень расставил на столе нарядные фарфоровые чашки, корзинку с бубликами, сушками и вафлями с начинкой из вареной сгущенки. Он взял с печи пузатый красный чайник и принялся разливать чай.

– Смотри, чайник, как у нас, – Ада пнула Вилли ногой под столом. Вилли подскочил от неожиданности, нечаянно толкнул Добрыдня под локоть, тот опрокинул чашку, и на столе начала расползаться коричневая лужица. Поначалу все немного растерялись и молча наблюдали за тем, как тоненькие струйки чая растекаются по клеенке, подбегают к краю стола и стекают вниз, на пол. И вдруг началось что-то невообразимое! Струйки снова стали возвращаться на стол, как будто притянутые неведомой силой. Лужица чая на столе все росла, росла, пока не приобрела абсолютно круглую форму. Из центра лужицы высунулся костлявый палец, а потом на поверхности жидкости, как в отражении, показалась уродливая веселая рожа.

"Это Водяной", – шепнул Вилли Аде на ухо.

– Фу, что за гадость вы пьете? – спросила рожа.

– Чай с мелиссой, с мятой. с чабрецом. Угощайся, пожалуйста, Вадик, – слегка заикаясь, сказал Добрыдень.

Водяной расхохотался. "Нет уж, спасибо. Не чай, а жижа болотная". – А это что за чучела? – костлявый палец медленно повернулся в сторону Ады с Вилли.

– Сам ты чучело! – Ада рванулась вперед, чтобы стукнуть Водяному по роже маленьким кулачком, но Леший вовремя удержал ее.

– Чего тебе здесь надо? – строго спросил Леший.

– Да так, попугать пришел. Дома-то, в озере, уже никто не боится, все привыкли. А вам во сне приснюсь, если повезет.

И рожа оскалилась так страшно, так выпучила глаза, что и вправду сгодилась бы для ночного кошмара.

– Убирайся! – Леший выбросил вперед руку со сжатым кулаком и резко разжал пальцы. Губы его зашевелились, шепча какие-то непонятные слова.

Водяной спрятал палец, изображение в чае померкло, лужица на глазах стала высыхать и вскоре испарилась совсем. На клеенке не осталось и следа.

– Ух, спа-па-сибо за ча-ча-чай, нам па-па-ра ды-ды-да-мой, – сказал Вилли и, пошатываясь, направился к двери.

– Деточка, Виллюшка, не надо так волноваться, ведь ночь на дворе, а живете вы на другом берегу озера, – запричитал Добрыдень.

– А как мы попадем обратно? – тихо спросила Ада. – Опять полетим на этой "вредной птичке"?

– Лешенька, сделай же что-нибудь, отправь ребят обратно, смотри, на них же лица нет!

Леший задумчиво посмотрел в окно. Светила полная луна, все звери и существа уже попрятались в свои норы, а птицы – в гнезда, только летучие мыши да совы кружили в темноте на фоне фиолетового неба.

– Хорошо, я отступлю от своих правил, – сказал Леший. – Обычно я не применяю магию перемещений без особой надобности, но сегодня… Еще так много испытаний впереди, вам понадобится все ваше мужество. Не стоит растрачивать его впустую, сидя на своенравной птице в ста метрах над землей.

Да, я принял решение. Садитесь на этот стул.

– Это еще зачем? – с опаской встрепенулась бяка.

– Не перечь Лешему, Адочка, – шепнул Добрыдень, – а то ведь он иногда становится очень похожим на свой портрет в сенях.

– Что вы там шепчетесь? Садитесь быстрее, я уже разбудил магические силы.

Леший стоял посреди комнаты красный от напряжения, выставив перед собой ладони. Светлые кудри развевались на невесть откуда взявшемся ветру.

Стул, на который Леший предложил сесть, был очень красивым, старинным, с резной полированной спинкой, но на вид не слишком прочным.

– Ух, садись передо мной, – сказал Вилли бяке. – Если что, я прикрою тебя сзади, я ведь толще.

Ада, не долго думая, оседлала стул, как коня и вцепилась в спинку. Вилли плюхнуся сзади. Бяка на всякий случай взяла свой длинный хвост в зубы и зажмурилась.

– Ух, никогда не летал на сту…

И тут вокруг все закружилось, завертелось в странном водовороте. Добрыдень, Леший, чашки, блюдца, вафли и табуретки. Словно невидимый смерч уносил Аду и Вилли из этого дома, но не через трубу, не через дверь и не через окно, а просто наружу, словно и не было вовсе никаких препятствий, чтобы попасть из дома на улицу.

Вслед доносился крик Добрыдня: "Не забудьте, что завтра заплывы. А главный приз – оберег. Постарайтесь получить его, он вам очень пригодится-ится-ится…"

Глава 14. И вновь за золотой змейкой

В комнате витал аппетитный запах, на печи на сковородке что-то шкворчало. Ада приоткрыла один глаз и сразу увидела Вилли, хлопочущего по хозяйству.

"Какой удивительный сон мне приснился,", – подумала бяка, но тут взгляд ее уперся в сломанный стул, который валялся возле кровати. Красивая резная спинка старинного стула перекосилась, сиденье выпало.

"Неужели это был не сон?" – Ада протерла глаза и легонько укусила себя за лапу. Ничего не изменилось: волшебный стул по-прежнему лежал рядом, а Вилли, как ни в чем ни бывало, жарил яичницу.

– Доброе утро! Поздравляю с мягкой посадкой, – сказала бяка ухарю.

Вилли обернулся.

– Ух, доброе утро. На завтрак яичница из ромашек и оладьи из цветочной пыльцы с медом, – сказал он и зубасто улыбнулся, приглашая сесть за стол. На Вилли был кухонный фартук в горошек.

– И что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовалась Ада.

– О чем?

– Ну, к примеру, как тебе этот старичок?

– Добрыдень? Мне он понравился, – Вилли раскладывал по тарелкам дымящиеся ярко-желтые шарики и мурлыкал себе под нос модную песенку.

– А мне – нет, – Ада упрямо мотнула головой. – Знаю я эту породу. "Деточки, оладушки, сюси-пуси, а на самом деле – злой колдун".

– Ну уж вряд ли злой.

– Что он колдун – это точно. Откуда он узнал про то, что мне пригодятся те бубли в "Магии для всех", или что приз в полетах – колдомаска водолаза, или что сегодня разыгрывается оберег?..

– Ух, не знаю.

– Вот и я не знаю.

– Ух, но ведь надо кому-то верить. Такое вокруг творится: Васька бродит по дому, как очумелая, Каркало везет нас через озеро, стул летает… Так и с ума можно сойти безо всякой поддержки.

– Вилли, у меня идея! Помнишь, Леший говорил, что у них теперь для нас всегда бякобук включен? Давай-ка с ними свяжемся. Хочу еще раз на этого старичка посмотреть.

На самом-то деле Аде просто не хотелось признаваться в том, что она чувствовала себя не в своей тарелке. События последних дней могли бы напугать кого угодно, а не только маленькую, беззащитную бяку. Вид Лешего и Добрыдня все-таки немножко успокаивал.

Вилли сжал шарик, экран засветился, и они увидели ту же кухню, в которой пили чай этой ночью. За столом вполоборота сидел Леший, лицо его было встревожено. Из сеней послышалось какое-то кваканье.

– Это ты, Добрыдень? – крикнул Леший. Он приоткрыл дверь, и в кухню ввалился старичок Добрыдень с ведрами в обеих руках. Губы его шевелились, он был растрепанный и красный как рак.

– Что случилось? – Леший заглянул в ведро Добрыдня и тут же отшатнулся от неожиданности. Ада с Вилли увидели, как из ведра выпрыгнула огромная зеленая жаба. Шлепнувшись на пол, жаба растворилась в лужице мутной воды и исчезла.

– Я набрал во-воды в колодце, принес ведра до-домой, а в сенях вода превратилась в а-ква-ква-ква-риум, – пролепетал Добрыдень.

– Опять проделки Водяного, – проворчал Леший. – Как же мне этого Вадика отвадить?

Ада чуть не поперхнулась ромашками.

– Слушай, Вилли, – прошептала она. – Что-то у них там тоже невесело. Давай-ка лучше выключим бякобук, пока они нас не заметили. Пойдем лучше на заплывы посмотрим. Хорошо, хоть заплывы после обеда начинаются, а то бы мы их тоже проспали, как и полеты.

– Ух, а разве ты не поплывешь? – удивился Вилли.

– Ты что, Вилли, я же плавать не умею, разве ты забыл?

– И я не умею. Почему же тогда Добрыдень сказал, что мы должны оберег выиграть?

– Не обращай внимания, он просто издевается.

– Зачем?

– Так просто, из вредности.

– Ух, да он вроде не вредный.

– Ладно, пошли, там видно будет. Хотя оберег нам бы и в самом деле не помешал. Полезная колдо-штучка – защита от болезни и смерти на целую неделю. Делаешь, что хочешь, никого не боишься. Вот бы я повеселилась! Ех-хо!

Ада отряхнулась так, как отряхиваются собаки, когда вылезают из воды. Только вместо брызг от нее отлетели ее минутные слабости – неуверенность и робость. Ада снова стала самой собой – бесшабашной веселой бякой. Она уже побежала к выходу, как вдруг услышала за спиной голос Вилли.

– Ада, а ты ничего не забыла?

– Погоди, дай подумать. Глаза, уши, лапы, хвост, шуба… Что еще?

– Колдо-маска!

Ада стукнула себя по лбу, полезла под кровать и достала оттуда изрядно запыленную колдо-маску. Грязная и потрепанная, маска уже вовсе не казалась такой загадочной, как вчера, в день награждения.

– Ух, Ада, ну разве можно так обращаться с колдо-вещами! Почему же у тебя маска под кроватью валяется?

– Она не валяется, она лежит. Аккуратно лежит. – Бяка нацепила маску так, чтобы она болталась за спиной.

– Ех-хо! Вот теперь я готова. Почапали!

Они вылезли из норы и направились к озеру. Светило яркое солнце, в самом разгаре был замечательный, яркий лесной день. Бяка даже начала помахивать хвостом от удовольствия, а Вилли благодушно ухал. В такой день не хотелось думать ни о чем плохом, а просто греться на солнышке в предвкушении радости или чего-нибудь вкусненького.

От дерева отделился молодой бука и преградил друзьям дорогу огромной сучковатой лапой.

– Пароль, – произнес бука.

– Опять свой пароль-мароль! Отстань, не мешай! Не видишь разве, что мы на озеро идем, на заплывы, – сказала Ада.

Вилли схватился за голову и тихонько ухнул от ужаса.

Бука пристально посмотрел на бяку. Оглядел с головы до ног, зашел со спины и оглядел сзади. Потом взял в лапы ее хвост, поднес к глазам кисточку.

– Ладно, проходите. Я тебя узнал, – обратился он к Аде. – Сама бяка Ада к нам пожаловала, – бука отвернулся и снова прислонился к дереву в ожидании новой жертвы.

– Ух, да ты теперь знаменитость, – Вилли как то странно посмотрел на Аду, как будто это была и она, и не она одновременно.

А бяка даже не заметила его восхищенного взгляда.

– Раз-два, лапы прямо,

Три-четыре, скоро яма, – запела она, беззаботно шагая вперед.

Почва уже становилась болотистой, то и дело попадались моховики и подберезовики, под ногами хлюпала вода. Просвет среди деревьев увеличивался, все чаще встречались существа, которые торопились успеть к началу заплывов. Третья, обязательная часть праздника Солнцестояния обещала быть не менее интересной, чем предыщущие.

Наконец друзья услышали плеск воды и голос Старого Пня: он советовал участникам состязаний начинать разминку.

Вдруг Ада замедлила шаг.

– Вилли, я поплыву сегодня, – сказала Ада с решимостью в голосе. – Мне очень нужен этот оберег. Я повешу его на шею. Он такой красивый…

– Ух, но ты же сама говорила, что плавать не умеешь? – с сомнением в голосе произнес Вилли.

– А вдруг умею? Я ведь даже не пробовала. Может, это совсем неслож… Ой!

Бяка подскользнулась, замолотила лапами в воздухе, но все-таки не смогла удержать равновесия и упала.

Когда бяка открыла глаза, на тропе возле ее хвоста сидела золотая змейка. Змейка подмигивала желтым глазом и поворачивала голову, словно приглашая за собой.

– Неужели опять… Только мне захотелось поплавать, поразвлечься…

– Ух, уж лучше иди за ней, – сказал Вилли. – Что-то мне твоя идея с плаваньем не очень нравится.

Бяка подпрыгнула и приземлилась на четвереньки.

– Ех-хо! Приключения! Ну тогда прощай.

– Ух, мы еще встретимся, мы обязательно встретимся, – бормотал Вилли. Усы его шевелились.

***

Ада бежала за змейкой и слышала, как на пляже шумят существа. Издалека доносился командный голос Старого Пня, свистки, плеск воды. Звуки становились все тише. Тропа, по которой шла бяка, вела вдоль озера, но прочь от пляжа. Ада недоумевала, куда же ведет ее золотая змейка. Неожиданно змейка, как и в прошлый раз, оперлась на хвост и замерла.

Ада, оцепенев, стояла на тропе, и вдруг послышались странный скрип и кряхтение. Бяка едва успела нырнуть в кусты, как из-за поворота выехала повозка, запряженная двумя рохлями. В повозке восседала Верховная, совершенно одна, без слуг, без свиты. Рохли, конечно, в счет не шли. К этим немым, забитым существам в лесу относились хуже, чем к животным. Верховная использовала их только для поездок верхом и часто била: то они ехали слишком медленно, то слишком быстро, – все ей не нравилось.

Ада впервые видела Верховную в одиночестве, и это событие показалось ей крайне необычным.

Верховная сейчас нисколько не заботилась о том, чтобы выглядеть величественно. Она грызла ногти, думая, что ее никто не видит. Ада пристально разглядывала царицу бяк в просвет между ветвями. "И почему я так боялась ее всю жизнь?" – подумала она.

В эти минуты Верховная была похожа на обыкновенную старую неряшливую бяку, чем-то серьезно озабоченную и недовольную. Впрочем, Ада и раньше никогда не замечала, чтобы Верховная улыбалась. Ада даже подумала однажды: "И почему все существа в лесу так стремятся к власти? По-моему, на троне невесело."

Совиные глаза Верховной были как всегда напроловину прикрыты тяжелыми веками. Одной мохнатой рукой, щедро украшенной браслетами и кольцами, бяка крепко сжимала поводья, а другой держала волшебный кнут с позолоченной рукояткой. Ада сама однажды наблюдала, как Верховная хлестнула кнутом буку, который посмел с ней спорить, и тот тут же превратился в рохлю. При мысли об этом Ада вздрогнула: все лесные обитатели отлично знали, что самое страшное оружие в лесу – это оружие превращений.

На рохлей было жалко смотреть: в страхе перед кнутом несчастные твари выбивались из сил, по унылым измученным мордам катились капли пота. "Хотя чего им бояться? – промелькнуло в голове у Ады, – неужели их можно превратить во что-то хуже рохлей?"

Несмотря на усердие, рохли часто спотыкались, повозка тряслась, качалась из стороны в сторону и лишь чудом сохраняла равновесие. Лицо Верховной искажалось от злости при каждом толчке. Но если царица выбрала путешествие на рохлях, значит, никакой другой транспорт не подходил для подобного случая – поездка совершалась в строжайшей тайне.

– Куда она собралась? – вскрикнула Ада, позабыв про осторожность.

Рохли остановились, как вкопанные, и навострили трепетные уши. Верховная тоже прислушалась.

Ада сидела в своем укрытии, затаив дыхание. "Только бы не чихнуть, только бы не чихнуть", – повторяла бяка. Душа ее проваливалась в пятки, сердце бешено колотилось. Наконец Верховная проворчала:

– Ладно, загляну на обратном пути, посмотрю, что там за птица. Эй, поторапливайтесь! – скомандовала она рохлям и проехала мимо.

Ада перевела дух. "Теперь я просто обязана узнать, что тут происходит. Так рисковать понапрасну? Да никогда в жизни! – подумала бяка. – А где же золотая змейка?"

Верховная отвлекла внимание бяки, и та напрочь забыла про змею, которая ее сюда привела.

Ада оглянулась по сторонам, но змейки нигде не было, а повозка с Верховной уже скрылась за деревьями. Выбирать не приходилось: Ада бросилась вслед за повозкой. Как и всякая бяка, она умела передвигаться совершенно бесшумно. Ее худенькая проворная фигурка мелькала тут и там, от дерева к дереву, от куста к кусту, никем не замеченная. Туповатые рохли начисто лишины обоняния, а Верховная была всецело поглощена своими темными мыслями и не оглядывалась назад.

Костлявые лапы рохлей отмеряли метр за метром. Почва становилась все более болотистой: появился мох, камыши, воздух стал влажным. Вскоре заблестела зеркальная гладь озера. Озеро было очень широким. противоположный берег растворялся в синей дали. Издалека, со стороны пляжа по-прежнему доносились крики, свистки, плеск воды. Очевидно, заплывы уже начались.

Верховная вылезла из повозки и что-то шепнула на ухо одной из рохлей. Рохли торопливо распряглись, спрятали повозку в кустах, а сами с радостным ржанием ускакали в лес. Верховная зашлепала к воде. Там, на самом берегу, она приложила ладонь ко лбу козырьком и застыла, вглядываясь вдаль.

Июньское солнце ярко светило, золотые лучи разбивались о толщу воды на миллиарды разноцветных блесток, которые плавали на поверхности, точно конфетти. Солнечные зайчики весело скакали по воде, перепрыгивали на стволы прибрежных сосен. Толстая, косматая фигура бяки портила весь пейзаж, как клякса на картине. И в то же время она была плоть от плоти этого леса, этого зеленого великолепия.

Шерсть у Верховной была длинной, лохматой и свисала до самых колен, укутывая тушку бяки подобно мантии. Лапы тоже покрывала шерсть, но довольно гладкая. Впервые Ада заметила, что когти на нижних лапах Верховной такие же длинные, как и на верхних, а на пальцах нижних лап тоже блестят драгоценные камни в золотой оправе.

Верховная потрогала воду большим пальцем правой задней лапы и поежилась. Затем она начала выкрикивать какие-то бессвязные слова, совершеннейшую абракадабру. По всей видимости, бяка творила заклятье.

А потом произошло то, чего Ада меньше всего ожидала: Верховная пошла прямо в озеро, будто собиралась купаться. Шерсть на загривке Верховной встала дыбом, но она неотступно двигалась вперед. Секунда – и вода ей уже по щиколотку, затем по колено, по пояс, по шею… Вскоре последний волосок на косматой макушке Верховной скрылся под водой.

Сама будучи бякой, Ада отлично понимала, что решиться на такой подвиг Верховную могло заставить только что-то крайне серьезное. Ведь все бяки без исключения терпеть не могут воду. Возможно, с помощью заклинания Верховная окружила себя водонепроницаемой стеной, но даже в этом случае ей понадобилось бы огромное мужество, чтобы войти в озеро. Ада в раздумьи прислонилась к стволу дерева, и тут что-то острое впилось ей в затылок. "Водолазная колдомаска! – промелькнуло в голове. – Значит, я тоже могу дышать под водой и идти по дну. Я могу проследить за Верховной. Но до чего же это страшно! Я же бяка, я ненавижу воду! Это противно всему моему существу!"

Как назло, даже Вилли не было рядом. Не с кем было посоветоваться, поделиться своими страхами. "Ладно, будь, что будет," – решила Ада, перевернула колдомаску с затылка на лицо и засеменила к воде. Через минуту она уже шла по дну сама не своя от страха, из горла рвался немой крик. Лапы скользили по острым камням, и несколько раз Ада чуть не упала. Постепенно прибрежная муть рассеялась, стаи дружелюбных мальков и головастиков остались позади, дно выровнялось, и на нем стало заметно даже какое-то подобие тропинок, а впереди замаячил черный силуэт Верховной.

Глава 15. Подводный замок

У Верховной было отвратительное настроение. Ее раздражало все подряд: сначала тупые рохли и яркое солнце в глаза, а теперь вот холодная вода и вязкий ил. Хотелось выть от досады, из головы не выходил Большой Совет. Смогут ли глупые существа выполнить ее задание?

Она знала, что кто-то подслушивал за Советом. Она наложила на лабиринт сильное заклятье, и, по всем законам природы и магии, шпион должен был погибнуть в пещере. Кто бы он ни был: существо, либо человек… Однако внутренний голос подсказывал Верховной, что этот кто-то до сих пор жив. Она постоянно чувствовала его присутствие, и от этого злилась еще больше. Но она узнает, кто это, во что бы то ни стало. Не будь она царицей бяк!

Никто не должен знать про Тридесятое царство. Если существам все-таки удастся заполучить у Лешего ключ, она сразу от них избавится. Лишние свидетели ей не нужны. Она будет пользоваться Царством одна. Одна, безраздельно. Она наконец уничтожит глупых людишек, а высокомерным, заносчивым злыдням укажет их место: пусть показывают свои колдо-фокусы в ее цирке. А Черного злыдня она сделает своим личным шутом. "До чего же я ненавижу этот мир! – подумала царица бяк. – Даже больше, чем он меня."

Вода окружала Верховную со всех сторон, просачивалась сквозь шерсть до самой кожи – грузное тело бяки содрогалось от отвращения. При помощи колдовства она сотворила себе рыбий пузырь и жабры, так что теперь могла дышать под водой и идти по дну, но плавать она по-прежнему не умела.

Со стороны Верховная являла собой очень забавное зрелище: бяка размахивала толстыми лапами, мокрая длинная шерсть извивалась в воде, как экзотические водоросли. Если бы царицу сейчас видели подданные, они, возможно, перестали бы относиться к ней с благоговейным трепетом. Но Верховная, сухая или мокрая, по-прежнему обладала огромной силой и властью, а разговор с Водяным мог усилить ее стократ. Сегодня бяке предстояла нелегкая задача: заручиться его поддержкой. Если не сделать этого сейчас, позже он обязательно сорвет ее планы.

Да, договориться с Водяным будет нелегко. Водяной – это не какие-нибудь бяки, фефелы и задохлики. Обмануть его не так-то просто: он не верит в то, чего нет. Этот зеленый бородавчатый уродец всю жизнь доставлял ей одни неприятности – с ним придется повозиться. Бяка нахмурилась и выплюнула головастика, случайно заплывшего в ее разинутый рот.

За всеми этими мыслями Верховная и не заметила, что за ней по пятам следует тоненькая фигурка, то прячась в тине и водорослях, то сливаясь с косяком мелкой рыбешки. Верховная знала дорогу – несколько раз за последнее тысячелетие пришлось ей наносить визиты в подводный замок. Но случалось это только в самых крайних случаях, потому что она, как и все бяки, ненавидела воду. Водяной сам находил ее, неожиданно появлялся из любой воды, будь то ручей, колодец или утренняя роса. И всегда пел отвратительные песенки собственного сочинения, где обязательно было хоть словечко о воде или водоеме.

Бяка поежилась от неприятных воспоминаний. Водяной поражал всех вокруг своим веселым характером: хохотал так, что рыба в реке глохла. "Уж лучше бы был угрюмым молчуном, терпеть его не могу", – бормотала бяка себе под нос.

Через некоторое время Верховная увидела вдали слабое сияние. Это означало, что путь близился к заветной цели. Постепенно сияние приобрело форму высокого сверкающего холма, а затем великолепного замка из золота, хрусталя и драгоценных камней.

Верховная с завистью отметила, что многое изменилось здесь с тех пор, как она побывала под водой в последний раз. И увы, не в худшую сторону: теперь роскошное убранство просто ослепляло. Солнечные лучи пронзали толщу воды и попадали в сложную систему зеркал, установленных на башнях и в залах. Днем тысячи солнечных зайчиков резвились в длинных коридорах и на золоченых перилах лестниц, а ночью замок одевался лунным сиянием, напоминая гигантский фантастический корабль. Повсюду резвились русалки – прекрасные юные девушки с копнами золотистых волос и чешуйчатыми рыбими хвостами.

– И зачем этой селедке такое великолепие? – вырвалось у Верховной.

– На себя посмотри! – вдруг раздался веселый голос откуда-то сверху.

Бяка вздрогнула, подняла голову и даже присела от неожиданности: прямо над ней висел Водяной. Он разлегся в струях течения, словно на диване и, кажется, уже давно наблюдал за незваной гостьей.

Верховная расплылась в кривой улыбке.

– Здравствуй, озерный царь, какая неожиданность!

– Еще бы! Вы, наземные твари, смотрите только себе под ноги, и иногда направо-налево. Если кого-нибудь боитесь – оглядываетесь. Взглянуть наверх вам и в голову не придет. А там ведь жизнь продолжается, можно сказать, кипит ключом, и много всего интересного происходит.

– Да, ты прав. Так что, пригласишь в дом? – промурлыкала Верховная. Водяной щелкнул пальцами. Русалки, игравшие у ворот замка в пятнашки, тут же выстроились с обеих сторон живописной аллеи и склонились в низком поклоне. Створки золотых ворот перед замком медленно отворились, и Верховная вступила в подводный парк. Дорожки в нем были выложены разноцветными морскими камешками, а на клумбах пламенели яркие водоросли и морские звезды. Вдали парочками прогуливались золотые рыбки и осьминожки.

– Добро пожаловать в мою резиденцию! – захихикал Водяной. – Что, завидно?

– Нисколечко, – выдавила из себя Верховная и тут же почувствовала, что ее шею стиснули чьи-то холодные цепкие пальцы.

– Врешь, я же вижу, что тебя жаба душит.

Верховная обернулась и встретилась глазами с огромной зеленой жабой, обхватившей обеими лапами ее горло.

– Фу, гадость, – прошипела бяка, и жаба, не выдержав ее взгляда, удрала из парка с жалобным кваканьем.

Водяной потешался всласть.

– Вот спасибо, сестренка, развлекла на славу, а то я тут закис совсем в своем болоте! – Водяной хихикал. Плечи его тряслись, с зеленых спутанных волос сыпался песок.

– Никакая я тебе не сестра!

– Ну не дуйся, дорогая, ты ведь знаешь, что я весельчак. Ничего не могу с собой поделать.

Водяной, сотрясаясь от хохота, повел Верховную внутрь замка. Они миновали несколько парадных залов главной анфилады и свернули в боковой коридор. Тут и там проплывали яркие, блестящие рыбы редкой породы и окраски.

– Это мои придворные, – приговаривал Водяной. – Кстати, хочешь, я спою тебе свою новую песню?

– Нет, не-е-ет!!! – закричала Верховная. Но Водяной не послушался и затянул дурным голосом:

 
  – Я щепка в море Лаптевых,
  Промокшая насквозь,
  И пусть я очень многого не помню наизусть,
  И ни одной науки я не знаю хорошо,
  Но щепке в море Лаптевых не нужно это все-е-е…
 

«Только не это, только не это, – думала Верховная. Все, что угодно: пусть смеется, издевается, но только бы не пел».

– Замолчи! – взорвалась Верховная. Водяной так страшно фальшивил и гнусавил, что шерсть на ней встала дыбом, а по коже побежали мурашки.

– Обижаешь, сестрица. У меня стихи хорошие, со смыслом. Я между прочим, еще и музыку пишу. Представляешь. какой талантище на дне пропадает? Обидно, даже похвалить некому. Рыбы молчат, жабы завидуют. Ладно, пойдем в мой кабинет, – Водяной перекувырнулся через голову и поплыл дальше, с шутками и прибаутками показывая Верховной замок.

В будуаре непринужденно расположились рыжеволосые русалки.

– Мои дочери. – Водяной кивнул на них. – Ну вот и пришли, это мой кабинет, здесь нам никто не помешает. Умыться с дороги не предлагаю, – он прыснул от смеха.