Текст книги "Бяка Ада и Тридесятое царство"

Автор книги: Марианна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11. Водолазная колдо-маска

Старый Пень, распорядитель праздника, не обращал никакого внимания на возмущенные крики болельщиков. Что-то бормоча себе под нос, он заковылял к членам жюри.

Ни один из участников сегодняшних полетов ему не нравился: фефел и задохликов он презирал, бук терпеть не мог, а бяку Василису считал выскочкой. В глубине души он опасался, что она, молодая и способная, вскоре захочет занять его место возле Верховной. Он ведь старел… И нюх уже не тот, и глаз. Ну нет, он не допустит, чтобы Васька выиграла это состязание. "Пусть уж лучше победит Упырь – верный соратник Верховной в ее темных делах. Его, Старого Пня, упырь уважает и ценит, а колдо-маска ему нужна как рыбе зонтик", – Старый Пень усмехнулся.

Он был уверен, что уговорить сегодняшнее жюри ничего не стоит – эти злыдни неопытны, они в первый раз спустились с Холмов и не знают ни лесных правил, ни законов. Они даже не могут понять своими мудрыми головами, зачем существа кусают друг друга! Они не знают, что такое боль. И все будет так, как захочет он, Старый Пень.

Судьи сидели за отдельным столом, это были юные злыдни – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый. Такое жюри считалось самым справедливым – ведь все семеро злыдней были разными по цвету, а значит, и по характеру. "Справедливое жюри! – Старый Пень чуть не рассмеялся в голос. – Да разве я им позволю быть справедливыми?!"

Старый Пень пошептался с судьями несколько минут, а потом взобрался на деревянный постамент, сооруженный специально для этого случая, и торжественно провозгласил:

– К нашему глубокому сожалению, существо, первым подошедшее к финишу, находится в состоянии глубокого шока, а следовательно, не может быть признано победителем. Уважаемое жюри посовещалось и решило присудить победу упырю по фамилии Альбинос.

Наступила гробовая тишина, а потом существа заголосили все разом: "Это возмутительно! Несправедливо! Хищник всех перекусал! В тюрьму его! Судью на мыло! Пусть придет Верховная! Верховную сюда!

– Верховная не может сейчас придти, она очень занята, – сказал Старый Пень.

Толпа медленно стягивалась в кольцо, окружая членов жюри. Глядя на все это, Альбинос не спешил слезать с дерева, сидел себе на ветке и зудел, как ни в чем ни бывало.

Вперед вышел Дрындель в сопровождении Липы. Ясень, прихрамывая, тоже спешил к ним.

– Здесь командую я, – громко сказал Дрындель. – И говорить я буду только с Верховной. А если вы тут все сговорились, то вы еще об этом пожалеете!

– Много на себя берешь, трухлявая деревяшка! – с этими словами Ясень набросился на Пня. Завязалась драка. Пень уворачивался, хлестал Ясеня по лицу острыми обрубками сучьев, бил длинными цепкими корнями, но и Ясень драться умел. Противники друг друга стоили. Вокруг столпились зеваки, задние ряды напирали на тех, кто стоял впереди – тоже хотели посмотреть.

Судьи заспорили между собой на непонятном языке, и вдруг перед столом жюри как из воздуха возник черный злыдень с белыми татуировками. Злыдень медленно поднял руку с черной волшебной палочкой.

– Смотри, это же директор универмага! – шепнула Ада на ухо Вилли.

Вилли прыснул от смеха.

– Ты что, Ада, какой же он директор? Это же самый главный злыдень! Король, или президент, или премьер-министр. Что-то в этом роде.

Черный злыдень обвел толпу холодным взглядом и произнес: "Если через пять секунд безобразие не прекратится, все здесь присутствующие будут превращены в лягушек. Время пошло. – И он начал медленно считать: Пять, четыре, три…

Впрочем, продолжать не было смысла: все и так успокоились уже на счете четыре.

– Я, магистр черной магии, недоволен судейством, – сказал злыдень, когда над лесом нависла тишина. – Я лишаю жюри полномочий и объявляю победительницей бяку Василису. Колдомаска принадлежит ей по праву. Забрать ее она сможет в "Магии для всех" когда выздоровеет.

И вдруг над поляной прозвучал звонкий голос Ады:

– Я ее лучшая подруга и могу получить за нее колдо-маску прямо сейчас. А пока Василиса не поправится, я буду за ней ухаживать.

Черный злыдень вперил в Аду проницательный взгляд. Существа в страхе молчали.

– Кто ты такая? – спросил наконец злыдень.

– Я бяка Ада, меня многие знают! – выпалила бяка.

И тут из толпы вылезла фефела Тамара. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

У Ады все похолодело внутри. "Ну вот и все, – обреченно подумала Ада. – Допрыгалась. Доскакалась на травке. Сейчас злыдни посадят меня на колдо-птицу и утащат на Холмы. В тюрьму. Навечно. Прощай, Вилли". – Ноги бяки подкосились, колени задрожали, хвост безжизненно упал на землю.

– Эта бяка врет, – заявила Тамара, завязывая развязавшийся бант.

– Почему ты так считаешь? – ровным голосом спросил злыдень.

– Позавчера на празднике эта бяка сказала, что ее зовут Агата! Мы еще подумали: что за дурацкое имя! Правда, Тереза?

К Тамаре подскочила фефела Тереза.

– Правда, Тамарочка, – затараторила она. – Если бы ее звали хотя бы Гертруда или Жозефина, то это еще куда ни шло. Но она ведь сказала, что ее зовут Аглая!

В толпе послышались смешки. Черный злыдень нахмурился – на его переносице появилось несколько морщин, как на сдувшемся воздушном шарике.

– Агата. Терезочка. Эта бяка сказала, что ее зовут Агата, – поправила ее Тамара.

– Ну Агата. Какая разница. Агата – Аглая. Все равно дурацкое имя, правда, Тамарочка?

Злыдень из черного стал вдруг бордовым.

– Фефелы, вы свободны, – сказал он, меняя цвет на оранжевый. – Вы очень помогли.

Злыдень вновь перевел на Аду полный недоверия взгляд.

– Ух, я могу подтвердить, что это Ада, – сказал вдруг Вилли.

– Это Ада! – пискнул задохлик Лем, прячась за спинами других существ. Колд-очки "антистрах" он прятал в сумке.

– Ада, Ада, это точно она, – поддержал его хор задохликов.

Злыдень повернулся к Старому Пню. Вид у того был жалкий: пень пытался привести себя в порядок после драки с Ясенем. Он старательно стряхивал с себя клочья пыли, старые листья и сломанные ветки.

– А ты знаешь эту бяку, Пень? – спросил злыдень.

– Знаю, – сердито проворчал Старый Пень. – Это бяка Ада. Пусть забирает колдомаску и уматывает. Вместе с Вилли и с этой рыжей нахалкой Васькой. А я обо всем доложу Верховной, – добавил он.

Черный злыдень недобро усмехнулся.

– Хорошо, – медленно произнес он. – Да будет так. – Злыдень щелкнул пальцами, и, откуда ни возьмись, в воздухе появилась ярко-синяя блестящая маска. Она опускалась вниз так, как лист падает с дерева. Поравнявшись с головой Ады, маска помедлила, словно раздумывая, а затем накрыла лицо бяки, да там и осталась. Прорези для глаз пришлись как раз по месту, а для носа и рта прорезей не было. Шелковые тесемки сами собой завязались у Ады на затылке. Над лесом зазвучала странная музыка, что-то вроде марша, потом все стихло. Существа, свидетели этого странного награждения, постепенно пришли в себя и дали волю чувствам.

– Ех-хо! Бяка победила! Впервые в истории в полетов победила бяка! – ликовали бяки.

– Упырь остался с носом, Старого Пня побили! – доносилось отовсюду. Многие существа подходили к Аде, чтобы пожать ей руку и поздравить с победой, совсем позабыв, что победила-то вовсе не она. Но Ада с радостью принимала поздравления: ей казалось, что на месте Васьки она бы справилась ничуть не хуже.

На просеке царили неразбериха и оживление. Существа не хотели расходиться, они оживленно спорили, размахивали лапами, смеялись и бухтели. Злыдни оказывали первую медицинскую помощь колдо-птицам, чинили сбруи. Гонка оказалась по-настоящему интересной, одной из лучших за последние годы.

Ада перевернула маску на спину, теперь она болталась у нее за плечами как соломенная шляпа.

Через некоторое время злыдни поблагодарили всех за участие, оседлали своих колдоптиц и улетели.

Бяка смотрела вслед удаляющимся черным силуэтам, пока те не растворились на фоне Черных Холмов, а потом задумчиво произнесла: "Может быть, злыдни не такие уж и плохие?"

– Ух, когда спят, – сказал Вилли.

– Они никогда не спят, у них даже век нету, чтобы глаза закрыть, – тихо пискнул какой-то задохлик.

– Ух, ладно, давай заберем отсюда Ваську, – сказал Вилли. А ты, Ада, – молодец, и как только у тебя смелости хватает…

– Сама удивляюсь. Взяла бы, да промолчала, так нет же, как будто меня за хвост кто-то дернул, – сказала Ада. – Теперь-то меня уж точно весь лес знает. И Старый Пень мне все еще припомнит.

– Зато у нас теперь есть водолазная колдомаска! – радостно напомнил Вилли.

– Ума не приложу, что с ней делать? Какой из меня водолаз? – Сейчас, когда маска висела у Ады за спиной, она казалась бяке совсем бесполезной.

– Ух, Добрыдень ведь сказал, что маска нам понадобится? Значит, понадобится, – с уверенностью сказал Вилли.

– Все-то он знает, твой Добрыдень, – проворчала Ада. – Он, наверное, думает, что я в заплывах буду участвовать. И не подумаю. Я плавать не умею и воды боюсь.

Тем временем они пробрались сквозь толпу к лежащей на земле Василисе. Кто-то заботливо подложил ей под голову подушку, а в спутанных волосах, пламенеющих в лучах заходящего солнца, красовался венок из полевых цветов.

– Ну наконец-то, – проскрипел сидящий рядом с Васькой Старый Пень. – Я уж думал, вы не придете. Ну давай, Ада, забирай скорее свою любимую подругу. Тащи ее домой, корми получше, подгузники меняй и все такое, а я прослежу. Мы с Верховной проследим… – Пень зло фыркнул, чихнул и исчез.

Друзья молча уставились на толстое безжизненное существо, неподвижно лежащее на траве. Поднять, или хотя бы сдвинуть Ваську с места казалось задачей совершенно невыполнимой.

Первым очнулся Вилли:

– Что нам с ней делать?

– Жаль, что нет Мишеля, – сказала Ада. – У меня отличная идея. Я где-то когда-то слышала историю про то, как одна мышь позвала тысячу других мышей, они сплели сетку и вытащили кого-то с макового поля.

– Ух, он же не обычная мышь, он волшебник…

– Ну тогда наколдовал бы хоть какую-нибудь тележку, что-ли. Мы бы ее положили туда и повезли. А то как же мы такую тушу по земле потащим?

И тут они увидели, как к ним быстрым шагом приближается стайка задохликов. Не говоря ни слова, задохлики обступили Ваську со всех сторон, присели, подсунули под нее мизинцы и подняли, словно пушинку. Лем стоял рядом и наблюдал.

Куда нести? – он повернулся к Аде.

Ада застыла в изумлении, впрочем, как и Вилли. Наконец бяка махнула рукой в сторону виллиной норы.

– Вот это да, чудеса… – выдохнула Ада.

– Ничего удивительного, – сказал Лем. Несколько задохликов могут поднять даже слона на мизинцах. Главное – их действия должны быть согласованными, а желания – общими. Тогда они горы свернут. Разве ты не знала? Это же первый закон Задохлика из раздела колдо-физики.

Ада промолчала: она, конечно, не слышала о таком законе, но признаваться в этом не собиралась.

– Ада, погляди! – вскрикнул вдруг Вилли и указал аккуратным розовым пальцем на лицо Васьки. Ада и Лем поспешили к нему. То, что они увидели, действительно казалось не совсем обычным: Васька словно улыбалась во сне, и лицо ее уже не было таким мертвенно бледным.

– Что-то рановато она очухивается, – Вилли покачал головой. – Обычно самый слабый укус Альбиноса парализует на неделю.

– От нее чего угодно можно ожидать, – сказала Ада. – Уж я-то ее знаю.

– Ух, чем раньше очнется, тем лучше, – подытожил Вилли.

Вскоре они подошли к норе и осторожно втащили Ваську внутрь.

– Пообедаете с нами? – предложил Вилли задохликам.

– Что-то аппетита нет, – ответил за всех Лем. – К тому же мы никогда не едим днем, а то мы сразу после еды засыпаем.

Лем повернулся, чтобы уйти, но тут Ада схватила его за руку.

– Лем, скажи честно, – шепнула она на ухо задохлику, – почему вы нам помогаете? Это все из-за тех очков в универмаге?

Лем посмотрел на бяку очень умными и какими-то совсем не задохличьими глазами.

– Очки – это ерунда, – сказал он. – Просто вещь. Все гораздо серьезнее, но сейчас я не могу тебе ничего сказать. Может быть, ты все узнаешь. Позже. А может, и нет.

Когда задохлики ушли, Ада с Вилли склонились над Васькой.

Васька лежала растрепанная, грязная, лохматая, но вид у нее был при этом чрезвычайно довольный. Веки как-то странно подрагивали, и даже казалось, что глаза под ними бегают.

– Ух, а она точно спит?

– Не знаю. Но даже если спит, то что-то затевает во сне…

Ада вильнула хвостом.

– Послушай, Вилли…

– Ух, слушаю.

– А что, если я поживу у тебя немного, хотя бы до тех пор, пока Васька поправится? Помогу тебе за ней ухаживать.

На самом-то деле Ада вовсе и не собиралась ухаживать за Васькой. По правде говоря, ей было просто немного страшно, уж слишком много всего необычного произошло за последнее время.

– Конечно, живи! – обрадовался Вилли. – Я и сам хотел тебе предложить.

– Ех-хо! Ну вот и чудненько. А что у нас на ужин?

– Квашеная верба и сладкая плесень, – и Вилли начал накрывать на стол.

Глава 12. В гостях у Лешего

Они уже крепко спали, когда раздался громкий стук по трубе.

– Что случилось?! – Если бы Ада лежала на кровати, она бы с нее свалилась. Но бяка, к счастью, спала на полу, потому что единственную кровать в норе теперь занимала Васька.

Стук повторился. Звонкий, неприятный и настойчивый.

– Ух, уходите, уже поздно, – крикнул Вилли.

Но кто бы там ни был, уходить он не собирался. Вилли сунул лапы в тапочки, нащупал в темноте лестницу, поднялся по ней, пошатываясь спросонья, и с опаской выглянул наружу. Поначалу он ничего не увидел, ослепленный лунным светом, но потом глаза различили черный силуэт огромной птицы. Птица повернула к нему голову и вновь ударила клювом по трубе, да так, что та чуть не отвалилась.

– Ух… – Вилли просто лишился дара речи.

– Кто там? – донесся из норы приглушенный голос Ады.

– Похоже на Великое Каркало, – выдавил из себя Вилли.

– Карр! – произнесла птица.

– Ты на что намекаешь? – отозвалась снизу Ада, – разве сейчас час ночи?

– Ада, помнишь, Леший сказал, что пришлет за нами колдоптицу? Может, это она и есть?

Ада высунула голову из норы:

– Сейчас проверим.

Она подбежала к огромной птице и вскарабкалась ей на спину. Вилли последовал примеру бяки. Оказалось, что птица стоит на коленях, как верблюд, а на спине у нее самое настоящее седло. Не успели они устроиться поудобнее, как птица встала с колен, выпрямилась во весь рост, расправила огромные черные крылья…

– А-а-а!

– Ух, – А-а-а!

Колдоптица подпрыгнула пару раз и взмыла в небо. Две минуты смертельного страха, ветки, хлещущие по бокам и лапам, и вот… под ними простирается огромный, без конца и края непроглядный лес, смутные очертания Черных Холмов. Лишь кое-где виднеются тусклые огоньки. Что это – костры заблудившихся людей, или зловещие колд-огни?

– Ух, как страшно, и здорово. Здорово страшно.

– Страшно здорово.

Они наконец заметили, что лежат в седле, вцепившись мертвой хваткой в бока птицы и друг в друга.

– Вилли, а вдруг Каркало сейчас упадет?

– Ух, почему оно вдруг должно упасть?

– Ну, например, забудет, как летать…

– Ух, Ада, если ты сейчас же не прекратишь, я начну тебя щекотать.

Они на некоторое время замолчали. Далеко внизу проплывали верхушки деревьев, встречный ветер дул в лицо, трепал шерсть.

Вот под ними показалось озеро. Тишайшая гладь воды словно зеркало поблескивала в свете луны. Пролетая над озером, они даже увидели в нем свое отражение, вернее, не свое, а огромной косматой колдо-птицы.

– Интересно, что там, на дне? – Ада вгляделась в черную глубину, и ей показалось, что она видит под водой замок со множеством башен, балконов, стрельчатых окон и террас.

– Ты видел замок? – прошептала Ада.

– Нет, – отозвался Вилли. – Я вниз не смотрю. Говорят, в этом озере живет Водяной, и его замок – самый прекрасный в мире.

– Карр! Карр! – закричала вдруг птица. Друзья даже подпрыгнули от неожиданности.

– Два часа ночи, – прошептала Ада, едва придя в себя. – Уже целый час летим.

По другую сторону озера лес выглядел совсем иначе. Не мрачным и пугающим, а скорее праздничным и нарядным. Огней было значительно больше, словно внизу раскинулся большой спящий город. И вдруг огоньки на глазах у Ады начали беспорядочно двигаться, создавать непонятные фигуры… Когда вновь все замерло, взгляду Ады предстала удивительная, волшебная картина: темный лес внизу, точно черный кусок материи, были пронизан четкими золотыми нитями.

– Вилли, ты только посмотри на это! – закричала Ада.

Вилли не выдержал и посмотрел вниз.

– Ух, – выдохнул он. – Как будто бы самый сильный на свете маг набросил на этот лес золотую паутину.

– Какая красота… – у Ады даже дух захватило. – Что это за огоньки? Может, электрические фонарики?

– Ух, а может это эльфы?

– Вилли, какой же ты смешной! – захихикала Ада. – Эльфов в жизни не бывает. Эльфы – это сказочные существа. Только дети в них верят.

– Ух, я знаю. Но когда летишь ночью на колдо-птице над лесом, всякая чушь в голову лезет.

Тут Каркало как-то странно накренилось и пошло на посадку. Друзья увидели небольшой темный бревенчатый дом, из-под запертых ставень струился желтый свет.

Птица коснулась земли сильными лапами и резко затормозила. От толчка Аду и Вилли подбросило вверх, натолкнувшись на крыло птицы, они кубарем покатились по траве.

В это же мгновение в избушке со скрипом распахнулась дверь, и на крыльце в длинной белой ночной рубашке показался старичок Добрыдень. Он протирал глаза и подслеповато всматривался в темноту.

– Ада, Вилли, это вы? Прилетели, деточки?

Друзья поднялись на ноги, потирая ушибленные бока.

Добрыдень запричитал:

– Каркуша, ты опять за свое? Ну что за вредная птичка! Сколько раз мы с тобой про мягкую посадку разговор вели! А если бы ребята насмерть поубивались! Ай-яй-яй!

Колдоптица нехотя повернула голову к Добрыдню, окинула его ничего не выражающим взглядом, взмахнула крыльями и улетела.

– "Вредная птичка", – передразнила Ада. – Да из нее бульон сварить надо!

Вилли и Ада, прихрамывая, поднялись на крыльцо и вошли в дом.

***

– Проходите, деточки, – Добрыдень пропустил гостей вперед. Оказавшись в полумраке сеней, Ада и Вилли одновременно вскрикнули: на стене прямо напротив входной двери висела картина с изображением отвратительного страшилища.

Портрет был огромным: от пола и до самого потолка. Маленькие карие глазки горбуна буровили каждого входящего пронзительным, изучающим взглядом, полным ненависти.

– Не волнуйтесь, – спохватился Добрыдень. – Это не бякобук, а обычный портрет. Он нарисован масляными красками. Обратите внимание, он даже не шевелится. Просто нарисовано так хорошо, что чудовище кажется живым. Как будто бы двигается и смотрит на вас. Чтобы успокоить друзей, Добрыдень взял из угла веник и стукнул горбуна по крючковатому носу. Чудовище не шелохнулось, только Аде показалось, что взгляд его стал еще злее.

– Ух, кто это? – шепотом спросил Вилли.

– Это Леший, – просто сказал Добрыдень. – То есть он был таким, пока не попал в Тридесятое цар… Пусть лучше он сам вам обо всем расскажет, – спохватился старичок. Он провел гостей в кухню и усадил за дощатый стол, накрытый светлой клеенкой в цветочек. На столе стояла большая тарелка с пирожками. Рука Ады сама по себе потянулась за пирожком, но тут в коридоре послышались шаги, и в кухню уверенной поступью вошел Леший. Красавец мужчина в расцвете сил, совсем не похожий на свой портрет. Как и вчера в бякобуке, он был в синих джинсах и футболке.

Леший широко улыбнулся.

– Всегда рад гостям, а вам – особенно. Угощайтесь.

Ада тут же схватила в каждую руку по пирожку.

– А где Мишель? – спросила бяка с набитым ртом. – Или он с вами не живет? Или вы вообще не знакомы с Мишелем? – Она усмехнулась.

В глубине души бяка все-таки надеялась, что Мишель – самозванец, а никакой не помощник Лешего, но, как ни странно, Леший ответил:

– Он сейчас на задании. Я могу вызвать его в любой момент, дунув в этот свисток – он всегда при мне. – И Леший взял в руки белый свисток, который висел у него на шее на шнурке. – Я очень за него волнуюсь. Он ведь мне как сын, хоть и мышь.

– Да что за него волноваться, он ведь хвастун и грубиян! – воскликнула Ада.

Добрыдень укоризненно покачал головой, а Вилли от стыда за Аду покраснел, как рак.

Леший молча вертел в руках свисток.

– Мишель еще ученик, к тому же он очень неуверен в себе, в своей колдовской силе, – проговорил наконец Леший. – Будьте с ним добрее, терпимее. Попробуйте полюбить его. Мышонок путает заклинания, иногда грубит, поучает, задирается, но все это из-за смущения и робости. А в целом…

– В целом он просто зануда – вам Мишель! – подытожила Ада.

Леший вздохнул.

– Ладно, не будем спорить, времени у нас почти не осталось.

– Ух, а можно спросить, – подал голос Вилли. – А что вообще происходит? И почему мы здесь?

– Какой хороший вопрос…

Леший долго собирался с мыслями, прежде чем ответить. В конце концов он тяжело вздохнул, сложил на столе огромные руки, как ученик на парте и начал рассказ:

– Я – волшебник. Я иногда предвижу будущее, что-то чувствую… это трудно объяснить. В общем, надвигается страшная беда… Пещерный дух нашептал Верховной про Тридесятое царство, он сказал, что у меня хранится ключ от него… Дух молчал тысячу лет, и проболтался только пару дней назад. Но когда-то это должно было случиться, ведь все тайны рано или поздно раскрываются. Жаль, что это произошло именно сейчас, но ведь беда всегда приходит не вовремя…

– А что там, в этом царстве? – спросила Ада. дожевывая пирожок с капустой.

– Каждый находит в Царстве то, что ему по душе, – задумчиво произнес Леший. – Кто-то – малиновый сироп, а кто-то – безграничную власть. Тихо! – Леший вдруг насторожился. Он напряженно вглядывался в темноту, ловя мягкими маленькими ушами каждый звук в сенях, за окнами и в сотне километров от избушки. Шуршали крылья летучих мышей, сова терзала белку, на холмах шептали заклинания злыдни, в людском городе катился по рельсам запоздалый трамвай… А на стене прямо над их столом рыжий домашний муравей Сюстик шевелил усами.

– Сюстик!

– Что с Сюстиком? – испугался Добрыдень.

– А что, если он расскажет про Царство своей знакомой бабочке, а та уж растрезвонит по всему свету! – зашептал Леший.

– Не надо так плохо думать о Сюстике, он ведь живет с нами в одном доме! – обиделся старичок. – Да и нет у него никаких знакомых бабочек.

А тем времем рыжий муравей на стене загадочно улыбался. "Знакомые бабочки у меня, конечно, есть, – думал он. – Но рассказывать я им ничего не буду, ведь я очень люблю дядю Лешего – от него остается так много хлебных крошек…"

– Ой, Адочка, чуть не забыл, – запричитал Добрыдень, – я же малиновый сироп для тебя припас.

Старичок наполнил до краев две берестяные кружки и поставил перед Адой и Вилли. К ухарю он еще пододвинул блюдечко с большим сморщенным жуком.

– Сам приготовил. Кушай, деточка, пока есть возможность, – шепнул он на ухо Вилли.

Леший продолжал:

– Верховная ненавидит злыдней, завидует их колдовской силе. Но людей она ненавидит еще больше. Верховная наслушалась сказок своих приятелей домовых про большие человеческие города и машины, она чуть не лопается от зависти. А больше всего ей хочется попробовать сладкой воды с запахом земляники и пузырьками. Ради этого самого лимонада она готова уничтожить половину земного шара!

– Знаешь, Леша, у меня, кажется, созрел план, как спасти мир, – сказал вдруг Добрыдень. – Ты подкрадись к Верховной сзади и… бац! Стукни ее по голове изо всех сил, – посоветовал старичок. – Тут добро и восторжествует.

Леший усмехнулся.

– Ничего себе, а еще Добрыднем называется! Не могу я так. Я ведь теперь хороший. Нельзя победить зло его же методами.

– А люди говорят, что добро должно быть с кулаками, – возразил Добрыдень.

Леший застенчиво поднял огромные кулаки – каждый с лисью голову.

– Кулаки-то у меня есть, – сказал он. – Только ударить я не могу. Они у меня так… для красотищи. Как цветы на картошке.

Леший придвинулся поближе к Аде и забормотал скороговоркой:

– Если обидеть Верховную, за нее вступятся лесные существа, а на мою сторону встанут звери и птицы. Начнется большая война. Погибнут детеныши… Я не могу этого допустить.

– А если попросить о помощи злыдней? – предложила Ада. Мне показалось, они не такие уж плохие.

Леший отрицательно покачал головой.

– Ты их совсем не знаешь. Еще неизвестно, на чью сторону они встанут. Злыдни предпочитают не вмешиваться, потому что у них свой мир, своя жизнь. Как и у людей. Нет, нам некого просить о помощи. Это наш лес, наша Бякандия и наша собственная беда. С ней мы должны справиться сами, своими силами. Силами существ.

– Какой ужас! Какая дичь! – Добрыдень снова покачал головой. В последнее время голова у него так часто качалась, что, казалось, вот-вот открутится, как крышечка от флакона.

– Выходит, если Верховная проберется в Царство, она станет всемогущей? – спросила Ада.

– Возможно, но это совсем необязательно.

– Как это, необязательно?

– Некоторые по возвращении из Царства ничегошеньки не помнят, да и сами ничуть не меняются. Другим это идет на пользу: вот мне, например. Вы видели портрет в сенях?

– Ух, дда… – сказал Вилли.

– Так я выглядел каких-то тысячу лет назад. Я нарочно нарисовал этот портрет и повесил его на самом видном месте, чтобы всегда помнить о своем прошлом, и не повторять старых ошибок. Сейчас я часто гуляю по Тридесятому царству, я черпаю там свою мудрость. Каждый раз, когда я возвращаюсь оттуда, я смотрю на этот мир новыми глазами, радуюсь жизни, как ребенок.

Вполне вероятно, что и Верховная исправится, и добро возьмет в ней верх. А если наоборот? Если она разбудит в Царстве силы зла, то недалеко и до конца света…

– Лешенька, а когда, по твоим подсчетам, конец света? – поинтересовался Добрыдень.

Леший долго молчал, загибая большие сильные пальцы.

– Точно сказать не могу, но самое раннее – послезавтра… – ответил он наконец.

– Так это же замечательно! – воскликнул Добрыдень.

– Почему? – удивился Леший.

– Так у нас целый день в запасе! Представляешь, сколько еще зверей ты успеешь сегодня вылечить! А сколько стихов написать! А я, пожалуй, блинков с медом напеку.

Старичок сладко потянулся.

Леший уставился на Добрыдня с таким интересом, как будто на его широком лбу, плавно переходящем в лысину, были начертаны древние письмена.

"А ведь он, пожалуй, прав", – подумал Леший. – Мужчине не к лицу переживания. Какой пример я подаю этим существам? Они же такие маленькие, а сколько в них мужества! Еще не хватало, чтобы они приняли меня за нытика.

– Я только одного не понимаю, – вслух произнес Леший. – Почему Верховная обратилась к существам с просьбой отобрать у меня ключ? Почему Верховная сама не придет сюда? Она ведь тоже волшебница… Когда-то она бывала в этом доме, и перенестись через озеро не составляло для нее особенного труда. Тебе, Ада, ничего об этом неизвестно? Ты не замечала в последнее время каких-нибудь странностей в ее поведении? Ты ведь тоже бяка…

Ада задумалась.

– Да нет, пожалуй, все как всегда… Вообще-то я с ней мало общаюсь. Вот если бы у Васьки спросить… Но она сейчас спит.

– Да, я знаю, – ответил Леший. – Тогда остается одно: поговорить начистоту с самой Верховной. Я не хочу больше блуждать в потьмах. Я должен знать точно, что грозит моей стране.

Добрыдень, включи, пожалуйста, бякобук и соединись с Верховной.

***

Старичок достал из серванта блестящий желтый шарик, сжал его в руке, и… одна из стен кухни засветилась. Сначала она стала голубой, потом зеленой, а потом вдруг пошла рябь.

– У Верховной включена защита, мы не можем сейчас связаться с ней, – Леший вздохнул.

– Ух, а я бы хотел сейчас увидеть свою родную нору, – Вилли пошевелил усами. Интересно, как там Васька?

В этот момент на стене-экране начали проступать очертания предметов.

– Ой, – спохватился Добрыдень, – я на шарик нажал случайно, а Вилли как раз адрес сказал в это время. Выходит, мы сейчас вашу нору увидим. Вы, деточки, забыли дома бякобук выключить.

– Это ты забыл! – накинулась на Вилли Ада.

– Ух, нет ты…

Но то, что они увидели на экране, отбило у друзей всякую охоту ссориться. Глаза у них полезли на лоб.

На кровати неподвижно лежала Васька, лапа ее свисала вниз до самого пола. И вдруг указательный палец бяки пошевелился. Потом Васька повернулась к ним лицом и уставилась на Аду мутным, невидящим взором. Спустив на пол одну лапу за другой, она встала, пошатнулась и зашагала прямо к лестнице. Через минуту все услышали, как захлопнулся люк в норе. Васька ушла.

– Ух, как это у нее получилось? – удивился Вилли. – Я думал, что она еще недели две проболеет.

– Кто-то ее позвал, – сказал Леший. – Тот, чья магия сильна. По-моему, она так до сих пор и не пришла в себя.

– Да, она шла, как деревянная, – заметила Ада. – Обычно Васька такая верткая, хоть и толстая…

– Ух, нам, наверное, пора домой, – засобирался Вилли. – Там бякобук не выключен, зомби всякие бродят… Не обижайтесь, господин Леший, мне здесь очень нравится, но я должен охранять свою нору.

Леший понимающе кивнул.

– А что это за огоньки мы видели, когда над лесом летели? – вспомнила вдруг Ада. Красотища… Сначала огоньки врассыпную были, а потом выстроились в линии как по команде. Это колдовство?

Леший улыбнулся.

– Нет здесь никакого колдовства, это обыкновенные светлячки. Просто я их попросил, чтобы они по десять минут в начале каждого часа вдоль тропинок летали. Услышат, как Каркало каркает – и на тропинки. Как забава. На всю ночь-то мне их просить неудобно: у них ведь тоже своя жизнь – любовь, семья. Зато когда тропинки освещены – люди заблудившиеся дорогу домой находят, зверям это для безопасности, а существам – просто весело.

– Здорово. А змейку тоже ты за мной послал? – спросила Ада.

– Какую еще змейку? – удивился Леший.

– Золотую змейку. Она увела меня с тропинки в пещеру, когда мы с Вилли шли на праздник.

Леший улыбнулся:

– Я увидел тебя впервые по бякобуку, когда ты подсматривала в пещере за Большим Советом: в пещере ведь повсюду колдо-камеры. Конечно, подключиться к ним нелегко – это сверхсекретно, пароль знает только одна Верховная. Но я ведь, все-таки, колдун, – Леший усмехнулся. – Я понял, что ты попала в беду, и тут же отправил к тебе на помощь Мишеля. Но я не посылал никакой змейки.

– А кто же тогда ее послал?

– Наверно, это была твоя судьба. А как выглядела эта змейка?

– Золотистая, очень яркая, блестящая, с каким-то магическим узором на спине.

– Это хорошо. Плохо, если бы она была черной, или темнозеленой. Мне кажется, Ада, я в тебе не ошибся. Только ты можешь нас спасти. Змейка попадается на пути не каждому, а только избранным.

– Вот видишь, Вилли, я же тебе говорила, что я не такая, как все, а ты не верил! – затараторила Ада.

– Ух, мне кажется, все это очень опасно для Ады, – сказал Вилли. – А вдруг с ней что-нибудь случится, а я не смогу помочь?