Текст книги "Роза алая, роза белая"
Автор книги: Марианн Уиллман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Десмонд, его кузен и первый помощник, подал сигнал, означающий, что из Тауэра выводят узника. Мгновение спустя гомонящее толкучее сборище успокоилось и умолкло. В воцарившейся тишине торжественно зазвучала барабанная дробь.
Ранульф стал проталкиваться сквозь толпу.
– Расступитесь, именем короля.
Два молодых ремесленника при виде выбитой золотом эмблемы на сине-белой куртке поспешно уступили дорогу и зашептались: сэр Ранульф из Оркни, северного ирландского рода, прозванный Датчанином. Золотой Рыцарь.
Солнечный луч сверкнул, отбитый пиками и алебардами стражников, и Ранульф увидел Моргану шагах в двадцати от того места, где стоял. Она была в скромном темно-коричневом плаще служанки, волосы тщательно спрятаны под капюшон. Пока ее никто не узнал, но это лишь дело времени. Моргане столь же трудно было скрыть гордую осанку и аристократическое лицо, как Ранульфу – широкие плечи и огромный рост.
Несмотря на кипевший гнев, Ранульф почувствовал невольное восхищение. Демонстративное неповиновение леди Морганы уже доставило ему достаточно неприятностей, и, вероятно, это только начало, однако что-то трогательное было в том, как эта маленькая женщина своим присутствием на казни мужа бросала вызов королевскому гневу.
Она стояла, высоко подняв голову, сжав нежные губы, не отрывая глаз от зловещей процессии, остановившейся перед плахой. Должно быть, она сильно любит своего мужа, если проявляет такую преданность, мелькнула у Ранульфа непрошеная мысль. Преданность он всегда ценил высоко. Но не безрассудство. И, мрачно подумал он, это не зрелище для благородной дамы.
– Расступитесь!
Он пробрался сквозь шумную компанию лавочников, закрывших свои лавки ради такого события, и оттолкнул локтем толстого купца в богатой одежде. Тот начал было возмущаться, но одного взгляда на огромного рыцаря хватило, чтобы придержать язык.
Моргана не заметила приближения Ранульфа. Ее взгляд был прикован к ужасной картине: стражники в полосатых куртках и начищенных до блеска шлемах, между ними Робин в алой одежде, освеженной кремовым атласом, видневшимся в прорезях рукавов; с бриллиантами, сверкающими в кружевном воротнике и кокарде щегольской шляпы. Зловещий контраст с черным капюшоном замершего в ожидании палача.
Бледное лицо Робина было спокойным, и в толпе поднялся шепот одобрения. Его пригожество и удалой вид завоевали симпатии собравшихся так же легко, как ранее собрали ему мятежную рать. По приказу капитана стражи Робин снял шляпу и передал слуге. Он шагнул к плахе – и в этот момент встретился взглядом с Морганой. Еле заметная улыбка тронула его губы, но в глазах не было прежней насмешки. Он и вправду приготовился умереть достойно.
Моргана чувствовала, что каждая страшная деталь останется с ней до конца ее жизни, но не могла отвернуться. Кровь кельтских королей текла в ее жилах, она унаследовала их гордость и упрямое мужество. Брак обернулся полной катастрофой, но она останется верной женой Робина до его последнего вздоха. Она не оставит его один на один со смертью.
Барабаны прервали свою жуткую дробь, к осужденному подошел священник и отпустил ему грехи. Обычно топор, полагавшийся за измену, знатным предателям заменяли на меч. Но эта милость не распространилась на Робина. Топор зловеще блеснул в руках палача, притянув взгляд Морганы.
Никогда впоследствии она не могла вспомнить, в каком порядке все произошло. Робин стал на колени и положил голову на плаху, палач высоко поднял топор. Лезвие как будто замерло на бесконечный миг, отразив пойманный луч, затем расплылось в движении, качнувшись вниз сверкающей дугой.
Прежде чем топор достиг конца своего рокового пути, мощные руки схватили и развернули ее, вжав лицо в расшитую куртку, слабо пахнущую сандаловым деревом. Она не могла видеть, но могла слышать. Топор с глухим стуком вонзился в деревянную плаху, и толпа вздохнула, как один человек. Моргану затошнило, голова у нее закружилась, колени подогнулись, и на мгновение она испытала чуть ли не благодарность за неожиданное нападение.
Когда слабость прошла, она попыталась вырваться, однако ее щека оказалась еще крепче прижатой к широкой груди. Теперь она почувствовала крепкие мускулы и тонкую металлическую кольчугу под курткой. Она снова попыталась вывернуться, но ее усилия были легко погашены неумолимой силой. Она знала, кто захватил ее в плен, еще до того, как увидела лицо этого человека: Ранульф Датчанин. Будь он проклят.
Неожиданно хватка ослабла, она отдернулась, но тут же была стиснута снова. Его движения были такими быстрыми, что она не успела отреагировать и потеряла равновесие. Надвинув ей на лицо капюшон плаща и обвив рукой ее талию, Ранульф то ли вынес, то ли вытолкал ее из толпы. Ее ноги едва касались земли. Разгневанная и испуганная, она вцепилась зубами в край ладони, сжимавшей ее рот.
Все сочувствие Ранульфа мигом испарилось.
– Ведьма!
Он поставил ее на землю спиной к стене и уставился на прокушенную руку. Кожа лопнула, и потекла кровь. Моргана откинула капюшон и с вызовом смотрела на него.
– Как вы смеете вмешиваться! Как вы смеете касаться меня!
– Успокойтесь, тогда, быть может, вам еще удастся выбраться из этой передряги с целой шкурой, моя госпожа!
Не успела она ответить, как Ранульф схватил ее и перебросил через широкое плечо, будто трофей. У нее пресеклось дыхание, она повисла головой вниз.
Когда ей удалось снова вздохнуть, она заколотила кулаками по его спине, разбивая руки о кольчугу под курткой.
– Отпустите! Немедленно поставьте меня на землю!
Ранульф не обращал внимания и не останавливался, пока они не очутились вдали от толпы. Тут он неожиданно рывком поставил ее на землю. Моргана оказалась в кольце из шестерых всадников с суровыми лицами. Ее охватили дурные предчувствия, и она забыла о смерти Робина. Король Эдуард не только отверг ее просьбу о посещении казни, но и строго-настрого возбранил ей это. Она со страхом смотрела на всадников. Хотя по одежде было не распознать, кому они служат, но это точно были воины. Люди Ранульфа, а, следовательно, люди короля.
Она узнала Десмонда Оркнейского, державшего уздечку черного жеребца, и повернулась к Ранульфу.
– В чем дело? У вас нет никакого права...
– Подумайте получше!
Ранульф поднял ее и швырнул на коня перед седлом, затем легко вскочил сам. Остальные всадники окружили их тесным кольцом, и отряд быстро помчался по улицам, а лондонцы, обычно столь любопытные, стоило им разок взглянуть на воинственную осанку и суровые лица всадников, отшатывались, уступая им дорогу. Люди короля, шептали они и спешили по своим делам.
Моргана чувствовала неподатливую сталь руки Ранульфа и понимала, что от него пощады не дождешься. Накануне он ясно дал понять, что не хочет брать ее в жены, но, несомненно, к ее богатству и землям он относится совершенно иначе. Теперь Эдуард, вероятно, отправит ее в монастырь, а владения конфискует и подарит сэру Ранульфу.
Всадники повернули к реке, и тревога Морганы усилилась, а когда они остановились в единственном тихом месте среди шумных причалов, ее охватил ужас. В сумятице и шуме никто не заметит маленькую женщину. Может быть, ее тело найдут в Темзе после отлива...
Ранульф спешился, стянул ее с коня и внес на ожидавшую барку. Моргана сразу поняла, что барка не торговая, а увеселительная: часть, отведенная для пассажиров, была устлана синими бархатными подушками и укрыта от нескромных взоров расшитыми золотом драпировками. Когда лодочник оттолкнулся шестом от пристани, Моргана в панике огляделась.
Ранульф возвышался над ней, закрывая проплывающий мимо берег.
– А теперь, леди Моргана... – Его шершавые ладони легли ей на плечи, затем медленно скользнули к белой шее. Дрожа, она все же схватила его руки и попыталась отбросить их прочь. Ранульф недовольно спросил: – Вы можете постоять спокойно, женщина?
Она вывернулась из его рук.
– И позволить вам удушить меня на месте? Ранульф был так близко, что она чувствовала жар его тела.
– Черт возьми, мысль соблазнительная! Из всех женщин, каких я имел несчастье знать, вы самая строптивая.
Ветер откинул белокурые волосы с его лица, и Моргана молча уставилась на него. Она никогда не думала, что глаза могут быть такими синими и такими грозными. Его рука снова поднялась, и она невольно сжалась.
Одним быстрым движением он развязал тесемки плаща, сорвал его и швырнул за борт. Плащ недолго качался на мелких волнах, затем пошел ко дну, как осенний лист. Моргана, оставшись в раздуваемом ветром зеленом платье, гордо распрямилась.
– Как вы смеете, сэр! Это был плащ моей горничной.
– Я подарю ей другой. Послушайте меня! У нас мало времени. Когда мы приплывем во дворец, вы должны во всем меня слушаться. Вы скажете, что мы провели на реке все утро, чтобы... э... лучше познакомиться.
– Никто из тех, кто видел нас вчера на королевском пиру, не поверит этому.
– Неужели? – Ранульф медленно улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. Он схватил ее в объятия, и, не успев опомниться, она уже лежала на бархатных подушках, прижатая его телом. Ранульф выдернул заколки, и ее волосы рассыпались по синему бархату.
– Перестаньте! Что... О!
Она боролась, но он безжалостно сжимал ее.
– Миледи, вы не понимаете грозящей вам опасности. Король разгневался, когда ему доложили о вашем отсутствии. Если вы хотите пережить последствия этой безрассудной выходки, Эдуард должен поверить, что все утро вы провели в моей компании, а не на Тауэрском холме.
Пока Моргана переваривала его слова, Ранульф занялся ее платьем. Он собирался лишь слегка раздвинуть вышитую оборку, но не рассчитал свою силу. Со звуком, похожим на вздох, центральные швы разошлись до самой талии, обнажив ослепительной белизны груди, округлые и крепкие, с розовыми сосками. Ранульф шумно выдохнул.
Моргана отшатнулась, ее щеки вспыхнули. Одной рукой она вцепилась в разорванное платье, другой – в щеку Ранульфа.
– Скотина! Распутный варвар!
Он откатился ошеломленный, подавленный, пылающий, почти не чувствуя, как ее ногти оставляют кровавые следы на его щеке. Никогда он не был насильником и никогда прежде не видел такой ненависти на женском лице.
– Леди Моргана... Я не... – от досады у него заплетался язык.
Он потянулся, чтобы помочь ей прикрыться, но коснулся обнаженной кожи. Волна желания накрыла его и лишила дара речи. Он окаменел, и его ладонь осталась на ее груди. Она отбросила его руку, и ее корсаж снова широко раскрылся, обнажив еще больше тела, чем раньше. Теперь лицо Ранульфа горело так же, как ее собственное.
Чуть не плача, Моргана скрестила руки на груди и постаралась отодвинуться от него подальше, оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь оружия. Она была уверена в том, что он хочет насильно овладеть ею, а за такое оскорбление ему полагалась смерть от ее руки.
Ранульф смотрел на Моргану, не шевелясь, раскрасневшись от смущения и внезапного взрыва желания, захватившего его врасплох. Он поспешно отвернулся, но ее полуобнаженное тело осталось перед его мысленным взором. Пораженный ее соблазнительной красотой, он мужественно пытался привести мысли в порядок, так как барка уже приближалась ко дворцу и на пристани собралась толпа встречающих. Опасность вернула ему способность соображать.
Он сорвал свой синий шелковый плащ на белой подкладке и подал его Моргане:
– Быстрее, наденьте это.
Моргана закуталась в плащ, спрятав порванное платье, но невозможно было скрыть ее растрепанные волосы и кровавые царапины на щеке Ранульфа. Еще до того, как барка пристала к берегу, она услышала язвительные замечания и смех.
Ранульф вытащил ее из-за драпировок.
– Идемте. Если хотите избежать последствий своего безумного поступка, мы должны вести себя как любовники.
Барка мягко ткнулась в пристань, и Ранульф обнял Моргану и поцеловал прямо в губы. Моргана остолбенела от гнева и унижения: сначала Эдуард выдал ее замуж за изменника, а теперь собирается обвенчать с дикарем, который выставляет ее перед придворными в неприглядном свете. И все потому, что она женщина. С мужчиной не обращались бы как с вещью!
Ранульф повернулся, чтобы помочь Моргане сойти с барки, но она вильнула в сторону и споткнулась о подол его плаща. Он успел поймать ее и поставить на пристань и еще держал в руках, когда встречающие расступились перед высоким белокурым мужчиной.
Моргана испуганно вздохнула и почувствовала, как руки Ранульфа сжали ее еще сильнее. Эдуард. В неловком молчании король обвел их внимательным суровым взглядом. Моргана поняла, что Ранульф не преувеличивал опасности: ей показалось, что тень Тауэра нависла над ней, и она вздрогнула. Придворные поклонились, и король прошел к барке, не сводя с «любовников» мрачного взгляда.
– Ну?
Ранульф, опустивший Моргану на землю, стоял так близко, что она чувствовала, как он напряжен.
– Ваше величество, – Моргана потупила глаза и замерла в реверансе, чувствуя, что краснеет.
– Мой король, – поклонился Ранульф, положив руку на плечо Морганы, и она неожиданно почувствовала себя уверенней. Они должны вместе развеять подозрения Эдуарда или встретить его ярость. Рыцарь улыбнулся королю одновременно простодушно и заговорщически.
Эдуард слегка распрямился.
– Нам кажется, что вы приятно провели время на реке.
– Вчера ваше величество посоветовали мне получше узнать леди Моргану. Как послушный солдат, я все утро следовал вашим приказам.
Ожидающие развязки разыгрывающейся у них на глазах драмы придворные нервно рассмеялись. Эдуард оглядел кровавые царапины на щеке друга, растрепанные волосы Морганы. Его лицо слегка просветлело.
– Сэр Ранульф, вам придется научить эту леди кротости и послушанию, а самому научиться ухаживать более нежно. – Король лукаво улыбнулся. – Прекрасное занятие! И вас ожидают сладкие летние ночи.
Эдуард увлек Ранульфа от толпы зрителей. Моргана смущенно стояла одна, пока Бронуин, юная уэльская дама, ее подопечная и камеристка, не появилась рядом с ней.
– Идемте в сад, миледи, я причешу вас. Вскоре женщины нашли каменную скамью среди клумб, где росли ароматная лаванда, петрушка, огуречник и тимьян, но взволнованная Моргана не замечала ничего вокруг. Вдруг ее острый слух различил звук приближающихся шагов, и через мгновение раздался голос короля:
– Да, Ранульф, не спорю: леди Моргана – уэльская смутьянка, но многие не отказались бы погреться в ее постели. С вашей стороны было бы мудро наградить ее ребенком и тем самым закрепить за собой новые владения еще до бракосочетания.
Моргана знаком приказала Бронуин молчать. Теперь в просвет живой изгороди она видела Ранульфа.
– Мой король, я никогда не притворялся мудрецом. Я всего лишь простой солдат без особых склонностей к семейной жизни и предпочел бы предъявить права на жену после обмена супружескими клятвами, – он усмехнулся, дотронувшись указательным пальцем до глубоких царапин на щеке, – и после того, как затянутся мои раны.
Эдуард рассмеялся, и мужчины исчезли за углом изгороди. Как только они отошли достаточно далеко, Моргана вскочила и пробормотала:
– Да. Когда затянутся твои раны. И когда все пламя ада превратится в лед!
Поплотнее завернувшись в плащ Ранульфа, она побежала по дорожке к дворцу, в свою комнату. Бронуин озабоченно поспешила за ней. Леди Моргана – добрая госпожа, но, когда вспылит, что угодно может случиться.
Ранульфу тоже было не по себе. Он только что повторил просьбу отправиться на север с патрулями.
– Придворная жизнь приятна, но я слишком разленился в праздности. Несколько месяцев на севере стряхнут с меня паутину.
Эдуард нетерпеливо взглянул на него.
– Вы неблагодарны, сэр Ранульф. Мы уже подарили вам очаровательную уэльскую кобылку. Несколько ночей в постели леди Морганы излечат ваше беспокойство.
Ранульф умолк, а Эдуард задумался. Вдруг он повернулся к приятелю:
– Есть одно аббатство, Ранульф, – довольно богатое аббатство, которое частично получает доходы от защиты владений леди Морганы...
Ранульф из деликатности не стал пояснять, что его абсолютно не волнует леди Моргана и ее владения. Если Эдуард думает, что его тактика поможет Ранульфу смириться с этим браком, он зря тратит время.
Король не мог прочитать мысли друга.
– Архиепископ должен сегодня привезти нам прошение. Я думаю, с ним можно обменяться любезностями. А ваше мнение?
Ранульф неловко пожал огромными плечами.
– Я не понимаю, какое отношение архиепископы имеют к такому простому рыцарю, как я, монсеньор.
– Уэльсцы – народ непостоянный и склонный к мятежам. Их надо поставить под крепкую руку. Мы полагаем, что следует уладить ваш брак поскорее.
Легкое беспокойство Ранульфа стало перерастать в нечто более осязаемое. Стоит Эдуарду закусить удила, его уже невозможно остановить.
– До истечения года траура?
Король обнял Ранульфа и ослепительно улыбнулся.
– Да, мой старый и верный друг. Задолго до этого. Если архиепископ сделает исключение, у вас будет жена еще до захода солнца.
Бракосочетание состоялось в дворцовой часовне. Невесту вел к алтарю сам король. Бронуин сопровождала ее. Лорд Хастингс и лорд Риверс выступали официальными свидетелями, а венчальный обряд совершал архиепископ. Жених, одетый в темно-красный бархат, отделанный белым атласом, был очень красив, хотя несколько мрачноват. Невеста, воздушно-прекрасная, казалась бледнее подвенечного платья из светло-кремовой парчи. Оба стояли скованно, как деревянные марионетки, в свете свечей и аромате ладана, вслушиваясь в торжественные слова:
– ...собрались здесь перед лицом Господа... Под тихое бормотание архиепископа Ранульф взглянул на Моргану впервые с начала церемонии, и у него перехватило дыхание. Как же она прекрасна!
– ...соединить в священном браке... Теперь, когда неотвратимый момент настал, Ранульф находил всю затею не такой ужасной. Если мужчина должен жениться, так уж лучше жениться на красивой женщине, а леди Моргана, несомненно, соблазнительна, особенно в этом роскошном платье, расшитом по подолу, манжетам и низкому вырезу аметистами и жемчугом.
На фоне нежных пастельных тонов, подобающих новобрачной, волосы ее пламенели, волнами спускаясь на спину. Он никогда не видел таких роскошных волос. Они, должно быть, струятся сквозь пальцы, как тончайший шелк.
– ...с сего дня...
Архиепископ выжидающе умолк, и Ранульф понял, что пропустил свою реплику.
– Да, – автоматически ответил он.
– Леди Моргана, берете ли вы в мужья... Этого не может быть, думала Моргана. Мне это снится. Но это был не сон. Мысль выказать неповиновение мелькнула, и тут же была отвергнута. Такую роскошь она не может себе позволить. Как хозяйка замка Гриффин, она имеет не только привилегии, но и обязанности. Земли жены изменника могли быть конфискованы в пользу короны, и Эдуард проявил небывалое великодушие. Если она прогневит его, еще не поздно конфисковать ее земли по Биллю о лишении гражданских и имущественных прав приговоренного к смерти изменника. Какими бы ни были ее личные чувства, своих людей она предать не могла. Моргана послушно повторила за священником слова клятвы, как будто они не имели к ней никакого отношения:
– ...пока смерть не разлучит нас.
Ее руки утонули в огромных ладонях Ранульфа, когда он надевал ей на палец кольцо: огромный сапфир, окруженный жемчужинами, – тяжесть которого вернула ее к действительности.
– Властью, данною мне от Бога, объявляю вас мужем и женой.
Все. Моргана подняла взгляд на лицо мужа – умное, резко очерченное лицо с орлиным носом и большим ртом. Он улыбнулся, затем медленно поднял ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев. Мурашки пробежали вверх по ее руке, оживляя все нервные окончания. Она почувствовала смутное удовольствие и тревогу, но где-то в глубине души зародилось сознание опасности, таящейся в его улыбке и горящих синих глазах.
Бронуин склонилась над Морганой.
– Сидите спокойно, миледи. Вы так вертитесь, что я не могу причесать вас.
Однако вместо того, чтобы успокоиться, Моргана вскочила и сердито зашагала по комнате. Пламя свечей вспыхивало красными и золотыми искрами в распущенных летящих волосах, и ее тень металась по обшитым деревом стенам.
– Это варварство! Сделать меня вдовой и снова выдать замуж между восходом и закатом!
– Успокойтесь, миледи! Они скоро придут. Моргана в сотый раз за последние полчаса взглянула на высокую кровать под балдахином, на бледно-зеленые атласные простыни, отражающие неровный свет, и судорожно сплела пальцы. Сегодня ночью, в первый раз за три года, она будет спать не одна. Дальше этого факта ее мысли не двигались.
Вдруг в коридоре послышался шум. Смех, пение и хриплые крики приближались. Это пирующие вели новобрачного к молодой жене. Моргана вытянула руку и уставилась на кольцо, которое Ранульф надел на ее палец пару часов назад. Несколько слов, кольцо, пирушка – и от нее ждут, что она раскроет самые интимные тайны своего тела почти незнакомому мужчине. Правда, судя по приближающемуся веселью, она скоро узнает, сладострастен он или холоден, жесток или равнодушен, и не только это. Перед ее запертой дверью фальшиво просигналил рожок. Затем раздались крики, смех, дверь под тяжелыми ударами задрожала и чуть не вылетела из рамы.
– Откройте, ибо супруг пришел предъявить законные права на прекрасную новобрачную.
Моргана смертельно побледнела и выскользнула из халата, оставшись в вышитой сорочке из тонкого льна. Бронуин, почти такая же бледная, помогла госпоже лечь в постель и укрыла ее покрывалом.
Дверь трещала под непрекращающимися ударами. Бронуин сжала пальцы Морганы.
– Только прикажите, миледи, и я скажу им, что вы больны.
Выражение лица Морганы смягчилось, она потянулась и поцеловала девушку в щеку.
– Не бойся, Бронуин. Впусти их. Девушка присела в реверансе и подошла к двери. Когда она отодвинула засов, дверь распахнулась с такой силой, что вжала ее в стену. Свет факела разогнал тени, и шумная толпа музыкантов и придворных растеклась по комнате, заполнив все уголки шуршанием шелка, атласа, беззаботным смехом. Даже обычно степенная леди Саутли, захваченная общим праздничным безумием, ворвалась в спальню в съехавшем на ухо элегантном головном уборе. Марго де Морэ тоже хихикала, но не могла скрыть ревнивую злобу.
Дикий шум: обрывки песен, грубые шутки, пьяное улюлюканье и подбадривающие возгласы – оглушил Моргану.
Снова громко зазвучали рожки, на этот раз достаточно мелодично, и шум стих до более-менее выносимого уровня. Благословенная тишина воцарилась, лишь когда вошел король под руку с новобрачным, увешанным гирляндами цветов. Глаза Ранульфа сверкали, лицо раскраснелось. Он отвечал на какое-то замечание короля, но умолк на полуслове, увидев новобрачную.
Моргана сидела в постели, опершись на подушки и натянув бледно-зеленое атласное покрывало до плеч, великолепные волосы сверкали в свете факела. Ранульф смотрел на свою жену, и она казалась ему розой в зеленой траве. Может, в конце концов, этот поспешный брак не такая уж плохая идея?.. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы все ушли, чтобы он мог коснуться губами этой нежной шеи, продолжить сладкое исследование до высокой груди. У него закружилась голова. От вина ли, которым его усиленно потчевал Эдуард, или от желания, он не знал.
Моргана заметила, как изменилось выражение лица Ранульфа, как темный румянец окрасил его щеки, и снова холодок пробежал по ее шее и рукам. Она не поняла своего волнения и ошибочно приняла его за страх. Когда Ранульфа подвели к постели, она отодвинулась к противоположному краю кровати. Ранульф быстро разделся и скользнул под покрывало, но не раньше, чем зрители засвидетельствовали его готовность.
Моргана отвернулась, когда перина прогнулась под тяжестью Ранульфа, пытаясь не замечать смеха и шуток. Новый муж гораздо выше и тяжелее Робина, и наверняка обнаружатся и другие физические различия. У нее пересохло во рту, а ладони взмокли от пота.
Секунды ритуала свидетельства – Ранульф прижал свою голую ногу к ее ноге под ободряющие крики зрителей – показались ей часами.
И вдруг все сникли так же неожиданно, как появились, отправившись продолжать пир в Большой зал. Бронуин дрожащими пальцами закрыла дверь на засов. Подав новобрачным кубки с терпким вином, она сделала реверанс и удалилась в маленькую смежную комнатку.
Ранульф залпом выпил свое вино и повернулся к Моргане. Наконец они остались одни. В постели. Вместе. И она прекрасна. А эти огненные волосы...
Он протянул руку.
– Идите ко мне, жена.
Моргана поставила серебряный кубок на столик с подсвечником, но не сдвинулась с места. Она помнила, как он нес ее в барку, помнила ощущение его могучей груди, крепких рук. Он необычайно силен, и не ей, слабой женщине, соперничать с ним.
Он придвинулся ближе, и она скользнула к нему по прогнувшейся под его тяжестью перине. Пальцы Ранульфа погрузились в ее волосы, намотали сверкающие пряди на руку. Ее лицо утонуло в другой его ладони. Она приоткрыла рот и часто задышала. Он медленно опустил голову и впился в ее рот своими твердыми и теплыми губами. Моргана обвила его шею руками. Ранульф застонал, и его поцелуй стал более страстным.
Он оказался пылким и опытным любовником. Знал, как разжечь женщину. Этого Моргана не ожидала и была ошеломлена. К тому же слишком долго жила она в одиночестве. Его объятия взволновали ее, она почувствовала пробуждение страсти. Жар зародился в глубине ее тела, медом разливаясь по венам. На мгновение ее решимость заколебалась.
Ее тело таяло, сдаваясь ему, и она снова ощутила страх. Его сила, его мощь, жар его тела подавляли, поглощали ее. Он развязал ее сорочку, и его большая рука, скользнув внутрь, охватила ее грудь ладонью, лаская кончиком большого пальца твердеющий и пульсирующий от его прикосновений сосок. Страсть и желание поднимались в ней, путая мысли. Когда он раздвинул ворот сорочки и наклонил голову, чтобы поцеловать ее грудь, она задохнулась и отпрянула.
Ранульф изумленно замер, и Моргана успела выскочить из постели. Он откинул простыни и бросился за ней, не обращая внимания на свою наготу.
– Что за шутки, женщина? – проревел он.
Она задрожала от силы его гнева и отвела взгляд от мужественного тела, покрытого шрамами сражений. Ее голос прозвучал хрипло, но ей удалось притвориться спокойной:
– Мой господин, безусловно, вы имеете право делать со мной, что вам угодно, но... но... я только сегодня утром была женой другого мужчины.
Моргана бросилась перед ним на колени, огненные волосы накрыли ее фигуру мерцающим плащом.
– Пожалуйста, мой господин... я даже не успела оплакать его. Помолиться. Я умоляю вас, дайте мне только эту ночь, чтобы помолиться за душу Робина, и Господь вознаградит вас. Только до рассвета, мой господин.
Она подняла на него потемневшие аквамариновые глаза. Слезинки запутались в темных ресницах, как роса, сверкая в колеблющемся свете свечей. Ранульф боролся с желанием. Никогда раньше его не останавливали даже потоки слез, но просьба Морганы поколебала его решимость. Он желал ее, в этом не было никакого сомнения. Но она права и не так уж много просит, да и ночь почти уже прошла.
Ранульф собрал свою разбросанную одежду. Что ж, можно потерпеть еще несколько часов. Пусть помолится. Зато позднее она не сможет упрекнуть его в том, что он затащил ее в постель прямо с могилы первого мужа.
– Хорошо. Позовите вашу служанку. Я проведу ночь в ее комнате.
Вскоре Ранульф лежал на узкой кровати в спаленке Бронуин, пытаясь затушить огонь желания сознанием собственного благородства. Но утешение оказалось слабым. Боль в чреслах при воспоминании об обнаженном теле Морганы из сладкой пытки превратилась в агонию неудовлетворенной страсти. Он думал о ее мерцающих волосах, полных губах, белой нежной груди. Он хотел коснуться Морганы, узнать все тайны ее прекрасного тела.
Несмотря на испытываемые им муки, выпитое вино брало свое. Напряжение ослабло – правда, лишь после того, как он вытеснил образ Морганы мысленными военными упражнениями. Его сознание затуманилось, и, наконец, он заснул.
Его разбудил солнечный свет, падавший из незашторенного окна. Мгновение Ранульф не мог понять, где находится, затем память постепенно вернулась к нему. В висках стучало, во рту пересохло и отдавало мокрой шерстью. Значит, дрянное было вино. Отбросив простыни, Ранульф, шатаясь, подошел к окну. Давно рассвело. Несмотря на страшную головную боль, он был полон решимости уладить незавершенное дело со своей новобрачной. Даже самая благочестивая женщина уже должна покончить с молитвами. Из спальни не доносилось ни звука. Ранульф дважды постучал, но не получил ответа. Открыв дверь, он ступил в полумрак.
Шторы на окнах были опущены, драпировки балдахина, защищавшие от предательских ночных сквозняков, еще не раздвинуты. Изумрудно-зеленый халат лежал свернутый на скамье, на резном деревянном комоде разместились баночки с помадами и щетка для волос из слоновой кости. Все казалось обычным, но инстинкт воина заставил его насторожиться.
Он быстро подошел к кровати, вглядываясь в очертания фигуры под покрывалом.
– Какая же вы любительница поваляться в постели! А я думал, что вы все еще молитесь. Негоже так приветствовать мужа в первое утро совместной жизни; ну, не беда, сейчас вы у меня мигом проснетесь.
Фигура не пошевелилась. Ранульф почуял неладное и сдернул покрывало. Его взгляду открылась искусно сложенная в форме спящего тела одежда. Он бросился к окну и отдернул шторы. Окно было распахнуто, и связанные простыни предательски болтались над узким балкончиком внизу. Его красавица жена, которой полагалось стоять на коленях и скорбно молиться, пустилась в бега.
С болью в чреслах и яростью в сердце, Ранульф разразился ругательствами на всех доступных ему языках.
Глава третья
– Расступись! Расступись!
Двенадцать тяжело вооруженных всадников по двое в ряд мчались по дороге на запад со скоростью устремленной к добыче волчьей стаи. Лондон вместе с полудюжиной деревушек остался далеко позади. Неутомимую кавалькаду возглавлял Ранульф на могучем черном жеребце, подгоняемом нетерпеливым хозяином. Десмонд Оркнейский пришпорил своего серого и наконец поравнялся с кузеном.
– Черт побери, Ранульф, умерь свой пыл. Лошади выдохнутся к полудню... если не свалятся раньше.
Ранульф нахмурился, зорко оглядывая дорогу, но перевел жеребца в более легкий галоп.
– Надо нагнать ее как можно скорее. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
– Двух одиноких женщин легко выследить, эти слабые создания далеко от нас не ускачут. – Десмонд лукаво усмехнулся. – Не волнуйся, Ранульф. До захода солнца мы вернем твою милую женушку.
– Осиное гнездо милее этой уэльской кошки! Ранульф бросился вперед, как будто за ним гнался дьявол в канун Дня всех святых, и Десмонду оставалось винить за это лишь самого себя.
