Текст книги "Шумеры. Забытый мир"

Автор книги: Мариан Белицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

ГЕРОИ ИЩУТ МЕТАЛЛЫ, СТРОИТЕЛЬНЫЙ КАМЕНЬ И ПР.

Таковы три поэмы, в которых фигурирует правитель Урука Энмеркар. Вполне возможно, что в этих произведениях отразились реальные события, имевшие место в период археологической культуры Урука (IV-III тысячелетия до н. э.). Это подчеркивает и весьма осторожный в выводах Хартмут Шмёкель. Вот что он пишет: «Может быть, это и в самом деле облеченный в форму легенды рассказ о каком-то из шумерских правителей эпохи Урук IV».

Героические сказания об Энмеркаре, несомненно, возникли в различные эпохи. Поэма «Энмеркар и правитель Аратты», по-видимому, древнейшая из них. Она наиболее строга по форме и менее других загружена сказочно-поэтическими образами, особенно по сравнению со второй поэмой, которая содержит мотив, известный по многим сказкам и мифам, созданным спустя многие тысячелетия, – мотив борьбы между злыми и добрыми волшебниками, которые сражаются друг с другом при помощи заколдованных зверей, птиц и т. д. Во всех трех поэмах повествуется о соперничестве между Уруком и Араттой. Об Аратте поэт рассказывает как о государстве, славящемся своими богатствами – всевозможными металлами и строительным камнем, но бедном продуктами сельского хозяйства. Известно, что в Двуречье не было ни строительного камня, ни месторождений металлов и шумерам приходилось все это привозить издалека. Поэтому естественно, что торговля являлась решающим фактором существования и развития отдельных городов-государств и всей страны. Археологические данные показывают, что торговый обмен осуществлялся уже на заре истории Шумера, в те времена, когда из каменных блоков возводились первые святилища.

Анализируя состояние шумерской экономики и проблему сырья, необходимого для ее развития, автор «The History of Маn» Карлтон Кун выдвинул предположение, что шумерам к моменту их появления в Месопотамии были уже известны такие металлы, как золото и серебро, и они уже открыли секрет выплавки бронзы. В нашем распоряжении имеется множество доказательств очень раннего использования шумерами металлов. По мнению Карлтона Куна, ввозившееся в Шумер олово скорее всего добывалось в горных районах Кавказа, в Северном или Восточном Иране. Сирию он исключает по следующим соображениям: если бы шумеры знали о существовании сирийских месторождений олова, это было бы известно и египтянам, в эпоху Древнего царства вывозившим из Сирии кедровое дерево. Итак, древнейшие торговые пути, по которым в древний Шумер поступали металл, строительный камень и ценные минералы, вели на север или восток. (Так, широко применявшийся в Шумере обсидиан ввозился из Армении, лазурит – из Ирана или Афганистана. Известняковые блоки доставлялись из Аравийской пустыни, с отрогов Заїра или из Луристана.)

Проблема сырья, и прежде всего материалов, необходимых для строительства и украшения храмов – «домов бога», была одной из центральных проблем, которые пришлось решать шумерам уже в первые годы формирования их государства. Это и нашло отражение в их первой эпической поэме. Ведь конфликт между Уруком и Араттой возник именно из-за того, что шумеры хотели получить у Аратты необходимые им строительный камень, драгоценные металлы и минералы. Если опустить в рассказе об Энмеркаре и правителе Аратты сказочную оболочку и естественные во всяком поэтическом произведении сюжетные напластования, то перед нами возникнет сухой и деловой отчет о переговорах, связанных с обменом товарами. Шумеры вывозили в далекий Луристан хлеб, а ввозили строительный и отделочный камень. Отношения между партнерами по торговле не всегда складывались благоприятно. Наверняка каждый из них пользовался случаем, чтобы надуть другого. Может быть, легенда закрепила как раз такую попытку мошенничества со стороны правителя Аратты, который, получив из Урука хлеб, отказался заплатить за него камнем, в связи с чем состоялся обмен угрозами? (Здесь, как и после других подобных догадок, опирающихся на тексты шумерских эпических сказаний, поставим знак вопроса.) Но разве подобает поэтам слагать стихи о поспоривших купцах? Это было бы недостойным занятием. Поэтому приходилось прозаическим событиям придавать поэтический, героический ореол.

Что касается истоков шумерской эпической поэзии, возможны и другие толкования, одно из которых наиболее полно и четко изложено Крамером. В своих рассуждениях Крамер опирался на разработанную рядом ученых, и прежде всего английским исследователем М. Чадвиком, теорию так называемого «героического века». Согласно этой теории, эпические сказания о героях, созданные разными народами и в разные периоды, отнюдь не являлись лишь плодом воображения поэтов. В них отразились важнейшие общественно-политические процессы того времени. Создатели теории «героического века» на многочисленных примерах показывают, что в героическом эпосе находят отображение события, происходившие в эпоху переселений народов, нашествий нецивилизованных, варварских племен на высокоразвитые государства, создания новых обществ и государств на развалинах прежних, погибших. Наиболее известные примеры: вторжение ахейцев в Грецию, арийцев в Индию, завоевания германцев в Европе. Как ни далеки во времени и пространстве эти три «героических периода», они, как подчеркивает Чадвик, отличаются одними и теми же характерными особенностями: сходным общественным строем и политической организацией, аналогичными элементами культа антропоморфных божеств, тождественными эстетическими концепциями и т. д. Каждая из этих героических эпох рождала поэтические по форме героические сказания, которые восхваляли многочисленных правителей маленьких государств, воспевали необычайные подвиги героев. Эти поэмы, предназначавшиеся для пения или торжественной декламации во время пиров и застолий при княжеских и царских дворах, являлись достоянием всего народа. По прошествии веков они были записаны с изменениями, сокращениями и дополнениями и таким образом сохранились для последующих поколений. В древнейших прототипах, на столетия опередивших письменные версии, отразилось стремление прославить завоевателей, поставить варваров в один ряд с высокоцивилизованными народами, на которых они обрушили свою военную мощь.

Насколько справедлива эта теория и в какой мере она помогает понять и интерпретировать определенные исторические процессы – это вопрос, выходящий за рамки наших рассуждений. Мы заговорили о гипотезах Чадвика и других историков лишь потому, что Крамер, выдающийся исследователь, переводчик и интерпретатор шумерских эпических поэм, распространил концепцию «героического века» и на Шумер. Исходя из анализа эпических поэм, как описанных выше, так и тех, с которыми мы познакомимся в последующих главах, Крамер утверждает, что «героический век» Шумера совпал с эпохой переселения этого народа. При этом он исходит из предположения, о котором говорилось выше, что шумеры прибыли в Месопотамию, когда там уже существовало достаточно сильное государство, стоявшее на более высоком уровне цивилизации. Шумеры, поселившиеся на окраинах этого государства (согласно одной из теорий, часть шумеров прибыла морским путем, а другая – сухопутным; первая, по-видимому, осела в Южной Месопотамии, а вторая – на северных и северо-восточных границах Двуречья), стали служить наемниками. Когда пришельцы научились у местных жителей военному искусству, переняли некоторые достижения культуры, они вторглись в глубь их государства и, завоевав его, создали собственные небольшие города-государства, рвущиеся к обогащению, к захватам новой добычи и новых земель. Все это отразилось в поэтических сказаниях того времени, составивших шумерский героический эпос.

О чем бы ни говорили различные гипотезы, всех их объединяет одно – желание проникнуть в тайну происхождения шумеров и их появления в Месопотамии. Что же касается героической поэзии шумеров, то как в поэмах об Энмеркаре и Лугальбанде, так и в сказаниях о Гильгамеше нельзя не видеть отражения определенных исторических событий, среди которых ведущее место занимали торговля, дружеские связи и вооруженные столкновения шумеров с другими, подчас весьма отдаленными странами и народами. В этих поэмах содержится также немало сведений о жизни и обычаях древнего Шумера. Например, мы узнаем из них о зависимости всех политических мероприятий от ворожбы, предсказаний, о существовании такого института, как совет старейшин, – пережитка родового строя, о практическом использовании письма. (Вспомним, что в первой поэме об Энмеркаре содержится указание на то, что именно в связи с торговым конфликтом возникла необходимость записать очередное послание Энмеркара. Вспомним, кстати, и о дикорастущей пшенице, которую бог Ишкур принес правителю Аратты, – разве не звучит это как ироническое напоминание о том, что жители Аратты еще не умели обрабатывать землю, тогда как шумеры уже были превосходными земледельцами?)

Но вернемся к «Царскому списку». После Энмеркара и Лугальбанды (о последнем говорится, что он царствовал 1200 лет) к власти пришел «божественный Думузи», с которым мы познакомимся ближе, когда перейдем к анализу религии шумеров (с именем этого правителя связан культ умирающего и воскресающего бога, принятый во многих религиях).

Когда Думузи после 100 лет царствования был низвергнут своей божественной супругой Инанной в шумерский Аид – Кур, «страну без возврата», правителем Урука стал Гильгамеш – отец которого был демоном-лиллу – верховный жрец «Куллабы», царствовавший 126 лет.

О Гильгамеше мы еще не раз будем говорить. Сейчас остановимся лишь на его необычном происхождении: его отцом был демон, стоящий высоко в иерархии этого рода сверхъестественных существ. Согласно шумерским верованиям, подобные демоны могли являться к женщинам и тайно

их оплодотворять. Матерью Гильгамеша, по-видимому, была почитавшаяся в Куллабе богиня Нинсун. Об этом говорится в некоторых источниках, в частности в надписи царя Утухенгаля.

Сын Гильгамеша царствовал уже только 30 лет. Время правления остальных шести представителей первой династии Урука тоже укладывается в нормальные временные рамки (от 6 до 36 лет). Ученые предполагают, что подобная резкая перемена объясняется тем, что события и люди этого периода, не столь отдаленного для авторов первых династических списков, были им лучше известны. Шумеры, которые не имели представления об истории, не говоря уже о доистории (в нашем понимании), тем не менее понимали различие между древнейшими полулегендарными правителями и их позднейшими преемниками.

ОШИБКИ КОПИРОВАЛЬЩИКОВ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ОТКРЫТИЯ УЧЕНЫХ

Здесь мы еще раз прервем изучение «Царского списка» и познакомимся с одним из наиболее ярких эпизодов в истории изучения Шумера. Долгое время все перечисленные в «Царском списке» династии считались легендарными. Исследователи не допускали и мысли о том, что хоть один из названных в «Списке» правителей – даже если годы его царствования умещались в рамки человеческой жизни – мог существовать на самом деле. Смельчаков, которые решались высказывать подобные предположения, считали чудаками или безумцами. Месанепада, разумеется, тоже причислялся к категории мифических царей. И вот во время одной из археологических экспедиций при раскопках в Телль-эль-Обейде Леонард Вулли обнаруживает храм богини-матери Нинхурсаг. Храм вызывает восхищение. Все в нем величественно и прекрасно: и широкие лестницы, ведущие на террасу, и великолепный портик, открывающий вход во внутренние помещения, и деревянные, обшитые листовой медью колонны, и стены, украшенные мозаикой, рельефами и барельефами, изображающими сцены охоты и культовые обряды. В щебне, скопившемся за тысячелетия во внутренних помещениях храма, обнаружены прекрасные произведения шумерского искусства: фигурки, статуэтки, украшения, среди которых оказалась небольшая бусинка с выгравированным на ней никому не известным именем «Аанепада». Кем был этот таинственный даритель, не забывший увековечить на бусине свое имя? Не он ли основал храм? Подобное предположение казалось заманчивым, но не было ли оно слишком смелым? Упорные поиски привели к результатам, которые потрясли даже привыкшего к сенсационным открытиям Вулли. Вскоре после находки бусины археологи раскопали табличку из известняка с надписью, заставившей ученых пересмотреть свои представления о том, что следует считать «легендарным» и что достоверным в истории Шумера.

Аанепада, царь Ура, сын Месанепады, царя Ура,

воздвиг сие для своей владычицы Нинхурсаг.

Поскольку имя Аанепады не значилось в царских списках, ученые заключили, что копировальщик, пользовавшийся династическим списком Ура, составляя свою компиляцию, имел перед глазами табличку с неясным текстом. Не будучи в состоянии прочитать, кто был преемником Месанепады, он приписал этому царю 80 лет правления, а внука его сделал сыном. Первоначально этот отрывок должен был выглядеть так:

…и царствовал 80 – х лет

Аанепада,

сын Месанепады,

царствовал х лет.

Эта находка не только показала, что в Шумере действительно жил и царствовал правитель по имени Месанепада, но и что в тексте «Царского списка» имеются пропуски. Вероятно, не в одном этом случае копировальщики конца III тысячелетия пользовались испорченными оригиналами или не могли прочитать более старый вариант клинописи.

Прошло несколько лет, и в Уре были найдены новые доказательства царствования Месанепады. Теперь на основании ряда надписей мы знаем, что у него была жена по имени Нинтур. Существует предположение, что сын Месанепады, Мескиагнуна (царствовавший 36 лет), имя которого в «Царском списке» следовало непосредственно за именем отца, в действительности был его вторым сыном и преемником своего старшего брата.

Итак, мы оказались в Уре, в третьей после потопа столице Шумера, городе, который принес исследователям необычайно богатый исторический материал, открывший перед нами одну из интереснейших страниц истории этого государства. Позднее мы будем говорить о величии и роскоши этого города, о его царях и простых гражданах.

Нам уже известно, что отдельные династии («Царскому списку» в этом смысле нельзя доверять) царствовали в одно или приблизительно в одно и то же время, что каждая из них правила каким-либо одним городом-государством. Попытки захватить господство над всем Шумером, несомненно, предпринимались, но ни разу не увенчались успехом. Установить абсолютную и относительную хронологию Шумера, в особенности для первой половины III тысячелетия до н. э., неимоверно трудно. На помощь приходит шумерская литература. Исследуя тексты героических поэм и сопоставляя полученные выводы с династическими списками, шу-мерологи устанавливают, какие именно правители царствовали одновременно. Чрезвычайно интересной в этом смысле оказалась поэма, известная под названием «Гильгамеш и Ака из Киша».

В результате анализа этого произведения стала очевидной синхронность Гильгамеш – Ака, а это значит, что время правления первой династии Киша и первой династии Урука отчасти совпадает.

ПОЭМА О ГИЛЬГАМЕШЕ, ТАБЛИЧКА ИЗ ТУММАЛЯ И ХРОНОЛОГИЯ

Прежде чем решать сложные историко-хронологические ребусы, разберемся в содержании поэмы «Гильгамеш и Ака», познакомимся с ее героями – Акой, последним правителем первой династии Киша, и Гильгамешем, пятым царем первой династии Урука. Сам факт, что оба героя стоят рядом в поэме, наводит на мысль, что они и жили одновременно, а не с интервалом в две тысячи лет, как сказано в «Царском списке». Вначале, однако, не это привлекло внимание исследователей к поэме, самой короткой в шумерской литературе (она насчитывает всего 115 строк). Восстановленная по одиннадцати табличкам, большинство из которых найдено при раскопках в Ниппуре, и записанная, как и другие тексты, в начале II тысячелетия до н. э., эта поэма, несомненно, была известна шумерам значительно раньше.

Послы Акки, сына Энмебарагеси,

Из Киша к Гильгамешу в Урук явились.

Гильгамеш перед старейшинами своего города

слово положил, речь держит.

(Пер. И. Т. Каневой)

Так начинается поэма. Требования Аки, опущенные поэтом, по-видимому, носили характер ультиматума: Урук должен подчиниться власти Киша. Претензии Аки возмутили Гильгамеша. Произнеся какую-то речь, точно перевести которую не удалось, он созывает старейшин города и обращается к ним с речью:

«…дому Киша пусть мы не покоримся, оружие[м] да поразим!»

Собрание старейшин его города Гильгамешу отвечает:

«Дому Киша пусть мы покоримся, оружие[м] не поразим!»

Гильгамеш, верховный жрец Куллабы,

совершающий геройские подвиги для Инанны,

слова старейшин своего города к сердцу не принял.

Во второй раз Гильгамеш, верховный жрец Куллаба,

перед гражданами своего города слово положил, речь держит:

«Дому Киша пусть вы не покоритесь, оружием да поразим!»

Собрание граждан его города Гильгамешу отвечает: «О стоящие, о сидящие,

вместе с сыном военного вождя сражающиеся,

отправляющиеся в поход верхом на ослах, [все], кто имеет для этого силу,

к дому Киша пусть вы не склонитесь, оружие[м] да поразим!»

Урук, создание богов великих, Эанну, храм, спустившийся с неба,

части которого сделали великие боги,

великую стену, касающуюся тучи, величественный покой, установленный Аном,

ты охранял, ты – военный вождь, герой.

Завоеватель, князь, возлюбленный Аном,

его [Аки] выхода как он может испугаться?

Войско их мало, задние ряды его рассеиваются. Эти люди не подумали [?]

(Пер. И. Т. Каневой)

Эти слова порадовали сердце Гильгамеша, придали ему отваги. Призвав своего друга и слугу Энкиду (с последним мы познакомимся ближе по другой поэме о Гильгамеше), он говорит ему:

Теперь мотыгу (?) сила битвы пусть заменит,

оружие битвы на бок твой пусть вернется,

блеск славы пусть оно создает!…

(Пер. И. Т. Каневой)

Гильгамеш уверен, что, охваченный страхом, враг будет побежден, его мечты развеются и планы рухнут.

Не прошло пяти дней, не прошло десяти дней,

[воины] Аки, сына Энмебарагеси,

Урук окружили; разум Урука смешался.

(Пер. И. Т. Каневой)

Тогда Гильгамеш обращается к воинам Урука, прося их выбрать героя, который вступит в единоборство с Акой. На призыв царя откликается воин по имени Бирхуртур: он готов отправиться к Аке, чтобы помешать его намерениям. Не успел Бирхуртур выйти за городские ворота Урука, как его схватили воины Аки. Они избили героя и лишь после этого привели к своему правителю. Далее следует несколько чрезвычайно запутанных и стилистически сложных фраз, перевод и интерпретация которых очень трудны, а они как раз и содержат ключ к пониманию дальнейших событий, в частности, почему Ака снял осаду. Наконец на городской стене появляется сам Гильгамеш. В своей речи, обращенной к врагу, он превозносит величие и славу Урука, отдавая вместе с тем дань уважения Аке. Заканчивается поэма восхвалением Гильгамеша.

Поэма «Гильгамеш и Ака» привлекла внимание ученых прежде всего тем, что в отличие от других шумерских произведений такого рода в ней говорится только о людях и полностью отсутствуют какие-либо сверхъестественные существа. Содержание ее реалистично, почти без фантастического элемента. Исследователь находит в этом историко-героическом эпосе немало ценнейшей информации о шумерском обществе; например, уже в глубочайшей древности правитель города-государства обсуждал некоторые вопросы не только с советом старейшин, но и с «советом мужей города», т. е. с воинами. С. Н. Крамер придает этому факту огромное значение. Он считает, что здесь мы сталкиваемся с древнейшей в истории человечества «парламентарной демократией». По мнению Крамера, совет старейшин может быть приравнен к сенату, а «совет мужей» – к нижней палате парламента. В «совете мужей» заседали представители различных социальных слоев общества («стоящие», «сидящие» и пр.), способные носить оружие. Как полагает Крамер, рассказ о шумерском парламенте нельзя считать анахронизмом, т. е. перенесением известных автору из личного опыта учреждений, понятий, институтов в эпоху, о которой говорится в поэме, поскольку в то время, когда она записывалась, подобных учреждений не было. Этот «двухпалатный парламент» имел своеобразную структуру: правитель, недовольный решением совета старейшин, мог обратиться к «совету мужей». По-видимому, совет старейшин, унаследованный от родо-племенного строя, имел меньше прав, чем «совет мужей», на который опирался и с чьей помощью создавал свое могущество правитель государства.

В поэме представляет интерес упоминание о городских стенах. То были, как мы видим, беспокойные времена. Отдельные небольшие шумерские княжества вели себя по отношению друг к другу в высшей степени агрессивно, и их правителям приходилось думать не только о нападении на соседей, но и о защите своих владений. Они старались сделать как можно более затруднительным доступ неприятеля к городу – сердцу маленького государства. Вот почему при раскопках археологи обнаруживают остатки оборонительных стен почти во всех шумерских городах. Правда, в большинстве случаев эти стены были воздвигнуты позже. Содержащийся в вавилонской, т. е. в гораздо более поздней, версии «Эпоса о Гильгамеше» рассказ о строительстве в Уруке городских стен в годы царствования Гильгамеша долгое время считался легендарным, тем более что сам Гильгамеш представлен в этом произведении полубогом-получеловеком. Между тем в 1934-1935 гг. в Уруке вела раскопки немецкая археологическая экспедиция. Археологам повезло: они увидели остатки давно разрушенных городских стен. Это были те самые городские стены, которые в 1849 г. так удивили и восхитили Лофтуса, не предполагавшего, что перед ним древнейшее оборонительное сооружение Месопотамии. Немецким ученым удалось сфотографировать то, что они увидели, и точно определить, как именно располагались городские укрепления. Это было весьма внушительное сооружение: двойная стена, окружавшая не только храм и жилые постройки, но и сады, поля, луга, тянулась на 9,5 км. В северной и южной ее частях имелись ворота шириной 3,5 м с прямоугольными башнями. 800 полукруглых оборонительных башен, отстоявших друг от друга на 10 м, делали стену толщиной в 5 м почти неприступной. Последующие поколения поражались грандиозности этих сооружений, которые, в их представлении, мог построить бог или полубог. Трудно сказать, только ли при Гильгамеше проводилась эта гигантская работа, на которую, несомненно, были брошены все силы государства, или укрепления возводились и при других правителях. Важно то, что они были построены в XXVII в. до н. э., т. е. в то время, когда Гильгамеш, согласно эпосам, мог жить и царствовать в этом городе. Следовательно, не одни лишь речи отважного Бирхуртура заставили Аку снять осаду: неприступные стены, которые не могли не произвести на Аку известного впечатления, сыграли здесь не последнюю роль.

А теперь вернемся к вопросам хронологии. На основании текста описанной выше поэмы ученые пришли к выводу, что Гильгамеш и Ака, т. е. пятый правитель первой династии Урука и последний представитель первой династии Киша, жили в одно и то же время. (Мы не будем считать этих героев целиком вымышленными.) Что же касается первой династии Ура, то большинство исследователей на основании анализа археологических материалов (табличек, предметов, обнаруженных в различных культурных слоях, и пр.) пришли к выводу, что Гильгамеш лет на сто опередил Месаненаду. По мнению других, в частности Крамера, опиравшегося на теорию «героического века», Гильгамеш был старше Месанепады на 300-400 лет. Особую позицию в этом вопросе занял Якобсен, к мнению которого тогда никто всерьез не прислушался. Якобсен был убежден, что цари первой династии Ура – современники поздних правителей первой династии Урука (по мнению ученого, Гильгамеш опередил Месанепаду всего на одно поколение). И вот совсем недавно был опубликован материал, подорвавший все существовавшие до сих пор концепции. Небольшая табличка с тремя десятками строк клинописного текста, по-видимому, заставит пересмотреть всю столь тщательно разработанную хронологию древнейшей истории Шумера.

Эта табличка, которая названа «Надписью из Туммаля», частично стала известна в 1914 г., когда Арно Пёбель опубликовал перевод обнаруженного к тому времени фрагмента. Туммаль – это район Ниппура, посвященный богине Нинлиль, супруге бога Энлиля, занимавшего главенствующее положение в иерархии шумерских богов. Энлилю принадлежал Ниппур, этот второй после Эреду священный шумерский город. В Туммале находился главный храм Нинлиль.

Поскольку значение туммальского документа огромно, в чем исследователям еще не раз предстоит убедиться, и связанные с ним рассуждения историков показывают, сколь сложна методика и как велики трудности установления хронологии тех отдаленных эпох, рассмотрим текст найденного в Ниппуре документа в той последовательности, в какой с ним знакомились ученые.

Эта надпись, составленная в I столетии II тысячелетия до н. э., была сделана при основателе первой, уже послешумерской династии Иссина царе Ишби-Эрре (2017-1985 гг. до н. э.). Судя по содержанию надписи, Ишби-Эрра решил подвести итог всему тому, что было построено на протяжении прошедших столетий в ансамбле храмов Энлиля, и в особенности рассказать об истории многократно восстановленного Туммаля, принадлежащего богине Нинлиль.

Публикуя свой перевод, Пёбель еще не знал точного количества строк, недостающих в начале (сейчас эта цифра известна – десять).

Вот переведенный Пёбелем текст:

11. Второй раз Туммаль был разрушен,

12. Гильгамеш построил Нумунбурра Дома Энлиля.

13. Урлугаль, сын Гильгамеша,

14. Сделал Туммаль величественным,

15. Ввел Нинлиль в Туммаль.

16. Третий раз Туммаль был разрушен,

17. Нанне построил «Высокий Парк» Дома Энлиля,

18. Мескиагнуна, сын Нанне,

19. Сделал Туммаль величественным,

20. Ввел Нинлиль в Туммаль.

21. Четвертый раз Туммаль был разрушен,

22. Ур-Намму построил Экур,

23. Шульги, сын Ур-Намму,

24. Сделал Туммаль величественным,

25. Ввел Нинлиль в Туммаль.

26. Пятый раз Туммаль был разрушен

27. С года Амар-Зуэна

28. До [года когда] Ибби-Суэн, царь,

29. Энамгалланну в качестве еп Инанны из Урука

30. Избрал,

31. Нинлиль была введена в Туммаль.

32. По слову Луинанны, ашгаб-галя Энлиля,

33. Ишби-Эрра построил Экурраигигаллу,

34. Амбар Энлиля.

Как мы видим, эта надпись, текст которой кажется нам несколько монотонным, носит явно исторический характер. Как должны были звучать отсутствующие начальные строки? В то время полагали, что их было пять и что содержание их таково:

Впервые Туммаль был разрушен,

X построил здание У Дома Энлиля,

Z, сын X,

Сделал Туммаль величественным,

Ввел Нинлиль в Туммаль.

Какие имена кроются за X и Z и найдут ли ученые утраченный фрагмент таблички, насчитывающий почти четыре тысячелетия? Представьте себе – нашли! Изучая в 1955 г. материалы из коллекции Гильпрехта, хранящейся в музее Йенского университета им. Фридриха Шиллера, Крамер, чьи размышления на эту тему мы недавно цитировали, наткнулся на две таблички, содержащие тот же самый текст, касающийся Туммаля. Таблички изрядно поврежденные, но они настолько хорошо дополняли друг друга, что в итоге не осталось ни одного непрочитанного знака. Оказалось, что в опубликованном Пёбелем тексте не хватает десяти строк. Вот они:

1. Энмебарагеси, царь,

2. В этом месте [т. е. в Ниппуре] построил Дом Энлиля;

3. Ака, сын Энмебарагеси,

4. Сделал Туммаль величественным,

5. Ввел Нинлиль в Туммаль.

6. Первый раз Туммаль был разрушен,

7. Месанепада построил Буршушна Дома Энлиля,

8. Мескиагнуна, сын Месанепады,

9. Сделал Туммаль величественным,

10. Ввел Нинлиль в Туммаль.

Теперь, когда у нас имеется приведенный выше отрывок текста, можно утверждать, что все ученые, включая Крамера, признавшего себя «великим грешником», ошибались. Ближе всех к истине оказался Торкильд Якобсен, настаивавший на том, что все три первые династии после потопа принадлежали к одному времени. Если мы отнесемся к «Надписи из Туммаля» как к заслуживающему доверие историческому документу, нам придется именно так передвинуть хронологию. Согласно тексту «Надписи из Туммаля», правители Ура осуществляли контроль над священным городом Ниппуром до тех пор, пока эта функция не перешла к Гильгамешу.

А как быть с Акой, который в «Надписи из Туммаля» выступает в качестве предшественника Гильгамеша, а по нашим представлениям, является его современником?

Пересмотрев свою прежнюю точку зрения, Крамер пришел к выводу, что первые правители Ура были современниками как Гильгамеша, так и его противников из Киша. Крамер предложил следующую схему событий этого бурного периода в истории Шумера.

В борьбе за господство над всей страной, которую вели между собой правящие династии отдельных городов-государств, первый из царей Ура, Месанепада, победил последнего представителя первой династии Киша, Аку, и тем самым приобрел контроль над городом Ниппуром. По-видимому, Месанепада напал на Киш, овладел городом и сверг Аку. Подобное понимание событий позволяет прояснить и загадку печати Месанепады, который именует себя не царем Ура, а царем Киша, подчеркивая тем самым свое величие и заслуги перед всем Шумером. Это было важно сделать, так как, во-первых, он победил династию «с традициями», а во-вторых, укрепил могущество своего государства. По-видимому, это произошло, когда Месанепада был уже далеко не молодым человеком: ему хватило времени лишь на то, чтобы построить одно новое здание – Буршушна – в ансамбле храмов Энлиля. Строительство Туммаля довел до конца лишь сын Месанепады – Мескиагнуна. Тут-то и поднял оружие против «узурпаторов» из Ура правитель Урука Гильгамеш. Гильгамеш победил Мескиагнуну и захватил власть над Шумером. Символом этой власти являлся контроль над Ниппуром. В молодые годы Гильгамеш, подобно Мескиагнуне, боролся с Акой из Киша за гегемонию над Шумером. Но своей цели, как и Мескиагнуна, он достиг лишь в преклонном возрасте, потому что уже не он, а его сын Урлугаль смог восстановить Туммаль.