Текст книги "Первая любовь (СИ)"

Автор книги: Мари Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9. Пикник

ДЕНИС

«С*ка!» – такая была первая моя мысль, когда я вошел в калитку Сорокиных. Гаденыш времени не теряет… А впрочем, чему удивляться? Я бы на его месте еще немного ускорился. Такие у этого маргинала козыри на руках, а он сиськи мнет… Ну ничего, я еще покажу ему мастер-класс по соблазнению невинных овечек…

– Привет! – крикнул я, как ни в чем не бывало, сам удивляясь собственной невозмутимости. Все-таки мой актерский талант налицо, к чему скромничать, игнорируя очевидное?

Во мне клокотала буря, но внешне я сохранял полнейшую невозмутимость. Откуда буря? Почему и зачем? Я сам не до конца осознавал все свои мотивы и вполне допускал, что меня просто бесит, что не мне отдают очевидное предпочтение, а этому отбросу. Глебушка Стрельников… Трудно найти менее подходящего кавалера для приличной городской барышни. А Маша явно весьма приличная барышня. Вся такая утонченная и правильная. Ну, и симпатичная, чего уж там. Я люблю таких: миниатюрных, ясноглазых, с изюминкой – как эта ее огненная шевелюра, например. Люблю не в смысле любви до гроба, конечно, а так, поиграться… но тут мне неожиданно перешел дорогу этот гр*баный друг детства в драных сланцах. Ничего, дайте срок – я с ним разделаюсь. Не мытьем, так катаньем, а Машку отберу. Еще не хватало отступать перед лицом такого никчемного соперника! Тем более, что козыри у меня тоже имелись. Были они, правда, обоюдоострыми и запросто могли заодно и меня вывести из игры, но на крайний случай – использую. Ничья лучше поражения.

Я часто повторял себе это при встрече со Стрельниковым, чтобы настроиться на боевой лад. Это помогало мне воспрять духом и чувствовать себя увереннее. И показывать зубы, пока только в буквальном смысле.

Глеб был смешон со своей мальчишеской влюбленностью, гордым видом и праведным гневом в мой адрес. Ну просто Д'Артаньян – такой же нищий и благородный – только тут тебе не кино и не сказки Дюма. Миром правят сильные, а значит обеспеченные и беспринципные. Конечно, я пока еще не достиг той социальной ступени, к которой стремлюсь, но я уже не в начале пути – преодолена примерно треть или даже половина. Сама трудная. А Стрельников еще не в начале. Слепой теленок, он даже не знает толком, куда ползти, чтобы ухватить мир за титьку и начать доить его.

– Ну что, Манюсь, погнали? – спросил я с воодушевлением, когда раздражающий маргинал наконец свалил со двора.

– Почему ты не позвонил? – внезапно возмутилась она. Вот они – женщины! Сама последовательность!

– Так ты не дала мне номер телефона…

– Тогда почему не написал?

– Ты ж сама хотела, как в старые добрые времена – вот я освободился и пришел.

После пробежки, турника, занятий с гантелями и душа. Тело нужно держать в порядке – девчонкам это нравится. А мне нравятся девчонки. Я постепенно приблизился к Маше вплотную и даже слегка навис над нею, смутно улавливая ее тонкий нежный аромат. Что-то такое сливочно-фруктовое… мм! Я был бы весьма не прочь попробовать это на вкус!

– Я смотрю, – прошептал ей почти на ушко, – тут раздают поцелуи друзьям… Я еще не заслужил этого статуса?

Манюня нахмурилась и возмущенно посмотрела мне в глаза. Я усмехнулся и поднял руки вверх:

– Шучу, шучу! Поехали! Покажу тебе одно классное место!

Маша убежала в дом, чтобы предупредить мать, и заодно напялила какую-то дурацкую кепку и рубаху с длинными рукавами.

– А это зачем? – усмехнулся я с иронией. – Холодно?

– Мне нужно защищаться от солнца! – скучливым тоном ответила девушка. Черт! Я банален. Мог бы и сам догадаться.

– У меня есть классный крем от загара! Хочешь, заедем ко мне, я тебя… – хотел сказать, намажу. Уже и фантазия разыгралась, но вовремя одернул себя: с Машей такие штучки не прокатят, тут совсем другая стратегия нужна. – Тебе дам.

– Спасибо, у меня есть.

– Такого точно нет.

– И все-таки не надо.

– Ну как хочешь. Поехали.

Первые метров тридцать Манюня проехала коряво, я даже запереживал, что не доедем до места, но потом она исправилась и дело пошло веселее. Конечно, мне приходилось постоянно нарочно тормозить себя, а то и ждать ее, но это ведь не катание ради катания, а катание ради съема.

Когда прибыли на место – обалденно красивую живописную полянку у излучины реки, окруженную лесом и кустарником – я стянул с плеч рюкзак и стал доставать атрибуты нашего романтического пикника. То есть, я хотел сказать, дружеского.

– Ого! – удивилась Маша. – Как много всего..!

– Вот что я называю «накрыть поляну»! – усмехнулся я, расстилая на траве небольшую скатерть и раскладывая на ней пирожки, фрукты, конфеты, печенье, напитки и все остальное.

– Мда, ты основательно подходишь к делу. Правда, я еще не голодна…

– Ну, еще и не вечер…

– Ты планируешь задержаться тут до вечера?

– А ты куда-то торопишься?

– Я сказала маме, что буду отсутствовать недолго – часа два, не больше.

– Но ты же не откажешься уважить бабушкины пирожки? Никто больше таких не печет, я готов побиться об заклад!

Маша пожала плечами:

– Ладно. Немножко только отдохну…

Она зашла в воду по щиколотки, набрала две пригоршни и умыла лицо.

– Жарко, да? – сказал я, рассматривая ее без стеснения. Гибкую стройную фигуру, обтянутую леггинсами крепкую попку, торчащий из кепки волнистый рыжий хвост. Красивые у нее волосы. Этакая драгоценность, навроде золота.

– Угу… – пробормотала Маша, заходя поглубже в реку.

– Давай искупаемся.

– Я не брала купальник.

– Ну и что? Можешь купаться в нижнем белье, тут нет посторонних.

– А ты?

– Я… надеюсь, уже не такой посторонний.

– Но ходить перед тобой в нижнем белье я не намерена. Я так ни перед кем не хожу, даже перед родителями.

Ничего, Машунь, какие твои годы! С такой-то симпотной мордахой и привлекательным телом… и волосы еще эти… Мне захотелось потрогать их, чтобы представить в деталях, каково это – намотать их на руку во время секса с ней. Возбуждение сразу взлетело и ударило в низ живота тяжелым болючим комком.

– Тогда купайся в одежде, – не сдавался я, вставая и медленно подходя к ней. – Высохнешь быстро на таком солнце…

Она обняла себя за плечи руками и замотала головой. Черт! Испугал. Пришлось отступить.

Я сел обратно на траву возле скатерти и налил в два пластиковых стаканчика апельсиновый сок. Подал один девушке:

– Без сахара! Пей, он вкусный.

Она поколебалась секунду, но взяла.

– За наше удачное велопутешествие! – произнес я тост, подняв стаканчик вверх. – И начало дружбы.

Маша поджала губы, но со мной чокнулась и отпила немного. Потом еще немного помедлила и прикончила остаток залпом:

– И правда очень вкусно!

– Ты просто пить хочешь после поездки. Давай налью еще.

Она протянула стакан.

– Как там твоя дружба с Диной? – спросил я, наливая сок. – Вы занимаетесь йогой?

– Угу. Сегодня первое занятие было.

– А где?

– Зачем тебе?

– Не бойся, подглядывать не стану.

– Ты хочешь присоединиться?

– Да нет… я не знаю. Просто мне интересно. Это секрет?

– На полянке возле леса, недалеко от ее дома.

Я кивнул:

– Знаю это место.

– Вы с Диной друзья?

Я пожал плечами:

– Трудно сказать. Мы редко видимся. Но общались иногда… раньше. Она умная, с ней интересно разговаривать. Знает разные прикольные штуки.

– Ты вырос в Филимоново?

– Нет, я в городе почти всю жизнь. Только на каникулы к бабушке приезжал, но регулярно. Мать отсюда родом, но еще в молодости в город переехала.

– И у меня так же, – улыбнулась Маша. – А папа…

– Городской! – подхватил я, а она кивнула. – Каждый устраивается как может. Вот, женщины из села, например, в город замуж выходят. У мужиков такие расклады не особо прокатывают, приходится грызть землю зубами…

– Мама не мужа искать поехала, а учиться! – оскорбилась Маша.

– Выучилась?

– Нет, – она опустила глазки. – Потому что я появилась… Но это не значит…

– Маш, да я ни в чем твою маму не обвиняю. Это, ну… распространенный метод, но, конечно, не каждая сельская девушка им пользуется.

– А ты… – спросила она после некоторого молчания, – любишь здесь бывать?

– Да. Но недолго. Отдохнул дней 5–7 – и назад. Здесь классно расслабляться, по-своему, по-деревенски. Опять же, свежий воздух полезен для здоровья. Но я люблю действовать, и делать при этом что-то серьезное, большое. Или, по крайней мере, двигаться в этом направлении.

– А что, например? Программировать?

Я рассмеялся:

– Программировать что-то большое? Ну если только «Андроид», но он уже занят…

– Разве ты не собираешься посвятить жизнь программированию?

– Нет. Это все мелкота. Я просто поддался моде, выбирая профессию, но настоящая свобода – это бизнес. Нужны деньги, которые станут на меня работать, и тогда я смогу делать по-настоящему грандиозные вещи.

– Например?

– Ну не знаю, делать что-то полезное, менять мир, как Илон Маск, – вру напропалую и сам же вдохновляюсь. – Альтернативные источники энергии, экологически чистые технологии, будущее – сегодня, понимаешь?

Машкины колдовские глазки загорелись:

– О, как интересно! Правда, я совсем ничего в этом не понимаю… Нет, слышала, конечно, что на Земле назревает экологическая катастрофа, в связи с бешеным ростом количества мусора и вредных выбросов в атмосферу…

– Последнее, кстати, некоторые ученые ставят под сомнение. Есть такая теория, что в масштабах планеты наши машины и заводы – сущая мелочь. И тем не менее, электрокары сейчас в тренде. И вовсю идет разработка автопилотов для автомобилей – возможно, это решит проблему пробок и аварий.

Я выдавал ей тривиальную информацию, а она все шире распахивала глаза и смотрела на меня все с большим восхищением. «Ты такой умный!» – читалось в этом взгляде, и я внутренне посмеивался над ее наивностью.

МАША

Не стану скрывать, Денис произвел на меня впечатление этой пламенной речью о своих планах и мечтах. Хорошие планы, интересные и масштабные. И на пользу всем людям. Но меня не оставляло смутное ощущение, что он не до конца искренен со мной и разговаривает будто бы свысока. Словно я маленькая глупенькая девочка, а он взрослый и умный дяденька – это немного коробило. С Глебом у нас все было совсем иначе. Мне нравилось, что он со мной наравне, и хоть и считает маленькой и слабенькой физически, в прочих отношениях не ставит себя выше.

Помимо этой неприятной снисходительности, Денис пугал меня своими взглядами и некоторыми движениями, и в отличие от Глеба, рядом с ним я не чувствовала себя в безопасности. Даже когда мой лучший друг сминал меня в объятиях до потери дыхания, я не боялась – знала, что все его побуждения в отношении меня – добрые, деликатные, он никогда не станет делать мне плохо ради собственного удовольствия. А с Денисом такой уверенности не было. Я вообще не очень понимала, что он за человек. Когда говорит искренне, а когда – просто рисуется.

– Космос – тоже интересная тема, – продолжал Денис рассуждать о поле деятельности будущего. – Ты любишь смотреть на звезды, Марусь? Меня всегда завораживало величие Вселенной…

– Да, конечно, кто же не любит?

– Вот именно! – он щелкнул пальцами. – Но почему? У тебя есть объяснение этому факту? Мы же люди, жители планеты Земля. Все, что составляет наше существование, находится здесь. Почему же мы так любим заглядывать в это пустое безжизненное пространство?

– Может быть, потому, что оно сопровождало нас всю нашу историю и стало такой же частью существования, как бегущая вода и горящий огонь?

– Возможно, – согласился он без энтузиазма. – Но это скучное объяснение.

– А какое веселое?

– Например, что мы оттуда, – он сделал таинственное лицо и ткнул пальцем вверх.

Я улыбнулась:

– Ну да, я слышала такие теории. Или что наши создатели оттуда. Инопланетяне.

– Этому есть очень правдоподобные подтверждения.

– И что, ты хочешь заняться разгадкой этого феномена?

– Было бы интересно, но думаю, это опасно.

– Потому что космос опасен?

– До космоса еще добраться надо. Прорваться сквозь земные спецслужбы. Все, что связано с инопланетными цивилизациями, держат в строгом секрете, это известный факт.

– Может быть, это к лучшему?

Денис фыркнул:

– Ты веришь в заботу сильных мира сего о нас?

– Верю или нет – это ничего не меняет в самом факте. Поэтому лучше верить – так спокойнее жить и заниматься тем, за что я лично несу ответственность.

– Какая ты ответственная, Маруся! – он рассмеялся и, поймав мою ладошку, легонько пожал ее.

– Так дядя Сергей говорит, и я склонна верить ему, потому что он очень разумный и практичный человек.

– Как ты это определяешь?

– Мы живем, ни в чем не зная нужды, благодаря ему. Хотя у него есть и другие дети и им он тоже помогает материально.

– Ну да, ну да… – пробормотал Денис задумчиво. – Он молодец. Ты считаешь, это в порядке вещей – что мужчина содержит жену и детей, а она сидит дома?

– Пока дети маленькие – конечно, – кивнула я. – А как еще? В детдом их, что ли, сдать?

Лицо молодого человека неожиданно скривилось на мгновение при этих моих словах. Я еле успела поймать это выражение затаенной боли, но спрашивать у него ничего не стала – если он захочет, сам расскажет.

Я присела на траву в том месте, где ветви кустов создавали легкую тень, и взяла один расхваленный Денисом пирожок. Он в самом деле оказался очень вкусным.

– А что это? – изумленно спросила я, рассматривая оранжево-желтую начинку. – Неужели персик?

– Почти. Тыква, но сначала закатанная в сахарный компот.

– Обалдеть! Как говорит моя двоюродная сестра, «ум отъешь»!

– Ну да, – хмыкнул Денис. – Или язык проглотишь. Бабушка у меня знатный кулинар. Можно, я приглашу тебя как-нибудь к нам на обед? Или на ужин? Я-то у вас уже обедал… теперь моя очередь оказывать гостеприимство.

– А этот пикник не считается ответным гостеприимством?

– Ни в коем случае. Это так, перекус на нейтральной территории, а то – личное пространство.

– Ладно. Возможно. Если мама разрешит.

– Ты такая правильная! Это даже забавно. Тебе еще нет восемнадцати?

– Есть. Ну и что? Я же полностью на иждивении. Странно требовать право на свободу действий, сидя у кого-то на шее.

– Тоже верно. А ты хотела бы слезть с шеи дяди Сергея?

– Конечно. У него там столько народу, да и вообще, это мне не по душе – быть обузой для кого-либо… но как я слезу? Мне же учиться надо, я на очном…

– Почему ты думаешь, что нельзя совмещать очку с работой?

– А можно?

– Конечно! Я могу подкинуть тебе пару ненапряжных вариантов.

– Чтобы я пришла к вам на ужин? – разгадала я его коварный замысел.

– Не без этого! – он улыбнулся.

Красивая у него улыбка. Когда вот такая искренняя, а не оскал, какие он дарит Глебу.

Я выпила еще немного апельсинового сока и съела одну сливу – не от голода, а чтобы не расстраивать Дениса, притащившего сюда столько еды – и сказала:

– Ну все, поехали обратно. Меня дома ждут. Надо маме помогать с мелким.

Он не стал спорить, собрал продукты и скатерть, погрузил их в рюкзак, и мы поехали. Мне очень нравилась эта прогулка. Велосипед с аммортизацией, скоростями и хорошими тормозами. Живописные пейзажи по сторонам. И даже Денис в качестве спутника. Он оказался не таким уж страшным и опасным, как говорил Глеб. Я чувствовала его потребность в нашем общении и видела, что он немного расслабляется, снимая свои маски и зажимы, которые привык носить в обычной жизни.

– Денис, а чей это велик? – спросила я его, когда мы ехали рядом по относительно ровной грунтовой дороге через поле.

– Одной хорошей знакомой, а что?

– А можно мне его… – я запнулась.

– Брать, чтобы покататься с Глебом? – закончил за меня молодой человек и усмехнулся. – Ладно, бери. Мне для тебя ничего не жалко. Скажи, когда понадобится.

– Спасибо!

Мы доехали до Филимоново, и повернули сразу к дому бабушки Дениса, чтобы оставить там велики.

– Зайди на секунду, – попросил он. – Я умоюсь и провожу тебя.

– Не нужно, – покачала я головой. – Спасибо, я сама дойду.

– Маш, – он схватил меня за руку, посмотрел в глаза почти умоляюще. – Ну не будь такой. Я хочу тебя проводить. Пожалуйста. Всего одна секунда…

Я вздохнула и пошла за ним в дом. В прихожей нас встретила Клавдия Ивановна – крупная пожилая женщина с седыми волосами, собранными в большой пучок на макушке, и в длинном желтом платье с коротким рукавом.

– Ба, это Маша Сорокина, тети Вали дочка, – представил меня Денис.

Я не стала его поправлять, что не Сорокина, а Крайнова, по папе. Это мама вышла за Сорокина и сменила фамилию, а я осталась с прежней.

– Знаю-знаю, – улыбнулась мне Клавдия Ивановна. – Слыхала. Проходи, дочка, чаю выпей…

– Нет-нет, спасибо, меня дома ждут…

– Манюсь, не вредничай, – прошептал мне Денис, положив горячую руку на талию. – Это одна минута.

– Только что секунда была! – ответила я ему в тон.

– То была моя секунда, а теперь бабулина минута. Обещаю от себя не добавлять.

– Ты коварный хитрец!

– Угуммм, – он улыбнулся так, как я люблю. Широко и радостно. Пришлось сдаться. Горячая мужская рука прошлась по моей спине на прощанье, а колючие мурашки разбежались по всему телу.

Мы вошли в просторную кухню-столовую. Там было все добротно: тяжелая деревянная мебель, скатерти, салфеточки, красивый сервиз, которым явно пользовались.

– Это мне Денечка подарил, – с гордостью поведала Клавдия Ивановна. – Я бы в сервант поставила – любоваться – но он строго-настрого наказал пользоваться. Так что едим-пьем с дедом по-царски. А уж как приятно, когда гости приходят! Ты почаще заходи, дочка, мы любим молодежь…

На столе моментально возникло опять какое-то неуместное изобилие. Денис достал кое-что из рюкзака, его бабушка добавила домашнего: блинов, варенья, каких-то ватрушек, шанежек, крендельков… Господи, зачем столько печь?

– Ты хочешь, чтобы я растолстела? – прищурилась я, глядя на молодого человека, расслабленно развалившегося на укрытой домотканным ковром лавке.

– Ничуть! – усмехнулся он. – Но тебе это не грозит.

– Может, просто я еще не сталкивалась с таким талантливым кулинаром, как твоя бабушка!

Он рукой отодвинул от меня блюдо с ватрушками:

– Тогда только чай! Мне нравится твоя фигура, Масяня.

Я засмеялась и быстрым движением ловко ухватила одну ватрушку, но откусить не смогла – Денис принялся отбирать ее. Я защищалась как могла – махала руками в стороны и вверх, перекладывала булку из одной в другую, но все тщетно: Денис был выше меня, а его руки – длиннее моих. Поэтому он почти победил. Почти – потому что кончилось все тем, что повидло из ватрушки перекочевало на мое лицо, футболку и леггинсы.

– Ну ты растяпа, Манюсь! – со смехом стал отчитывать меня молодой человек. Схватил полотенце со стола и принялся оттирать мой лоб, щеку и одежду. А потом вдруг неожиданно резко наклонился и лизнул подбородок. Я отшатнулась и захлопала глазами:

– Ты что творишь?!

– Там… – он внезапно покраснел. Ну надо же! Денис Уваров, оказывается, умеет краснеть! – Повидло… – он потянулся туда уже полотенцем, но я перехватила его и вытерла мужскую слюну сама.

Вскочила с лавки и побежала в сени обуваться.

– Маш! – Денис сорвался за мной. – Ну прости, это случайно получилось! Я не хотел тебя… блин, да что я такого сделал-то?

Я посмотрела на него гневно:

– Не знаешь, что такого? Не приходи ко мне больше, пожалуйста.

– Чего?! Маш, что за дикая реакция? Капец…

Я уже топала по улице, а он бежал следом. Догнал, конечно, схватил за руку:

– Ну прости! Такого не повторится. Я знаю, так нелья. Мы же друзья и все такое. Я просто дурачился, но прекрасно понял, что тебе такое дурачество не по душе. Больше не буду.

Я помолчала немного, борясь с собой. Точнее, не зная, что тут было бы правильно. С одной стороны, он прав: ничего сверхъестественного не произошло. Ну лизнул… нет, это, конечно, недопустимо – это слишком интимный жест для друга. А мы даже еще не такие уж и друзья. А с другой – казнить его тоже жестоко… может, он и впрямь ничего такого не имел в виду. Просто дурачился…

– Ладно, – тихо ответила я. – Прощаю. Но больше так не делай.

Он кивнул с очень серьезным выражением лица. Шагнул вперед, чтобы продолжить провожать меня, но я его остановила:

– Я сейчас одна хочу пойти домой.

Плечи Дениса упали:

– Ладно. Извини. Не сердись на меня, пожалуйста.

Я не стала ничего отвечать. Просто ушла.

Глава 10. Друзья и подруги

МАМА ВАЛЯ

– Ну что, Валюш, Маруся наша нарасхват тут, да? Выросла совсем…

Сережа присел на край застеленной кровати, сгорбился и, захватив задний край горловины, стянул с себя футболку. Обнажилась его крепкая широкая грудь, уже не такая гладкая и упругая, как восемь лет назад, но все равно безмерно симпатичная мне. Я подошла к нему и провела ладонью по его плечам, слегка помассировала усталую шею мужа. Он хрипло вздохнул и чуть поводил головой из стороны в сторону. Сережа очень любит мои прикосновения, и это всякий раз наполняет меня гордостью – наверное, оттого, что он так суров с виду и никто больше не смеет приблизиться к нему настолько. Это только мое, только для меня…

– Не знаю, Сереж, – пробормотала я задумчиво, – делает ли это ее счастливой. Сегодня она вернулась с этой прогулки на велосипедах, как в воду опущенная.

Муж провел руками по моим бедрам так, как только он умеет – нежно, горячо и без развратного подтекста, но именно это, вопреки логике, меня возбуждает. А может и вполне логично…

– Как же ты хотела? Чтоб она повзрослела без разочарований? Так не бывает.

Меня поражало то, как он безоговорочно признал мою дочь своей – нашей. И вел себя соответственно. Не ласково, конечно – так он не умеет. Сережа способен дарить нежность только своей женщине, прочее для него – табу, бессмысленно требовать от него другого. Но как к своей родной. Заботился и беспокоился о ней не меньше моего. Оберегал.

Он усадил меня к себе на колени и обнял, уткнувшись носом в грудь и поглаживая большой мозолистой ладонью по спине.

– Жалко девочку… – пробормотала я, млея от этих ласк. – Ребенок она у меня еще…

– Это потому что бережешь слишком. Человек только от испытаний взрослеет, само по себе это не происходит со временем.

Я продолжила делать ему легкий массаж:

– Что ж, отпустить ее совсем на свободу?

– Нет, конечно, но поводок надо ослаблять. Пусть набьет шишки, получит опыт. Воспитала ты ее правильно, вряд ли она сразу в омут с головой кинется.

Словно в противовес своим словам, он опрокинул меня. На кровать.

– Какой ты сильный! – засмеялась я. – Крутишь меня, такую… немаленькую, как куклу…

– Не говори глупости! – поцелуй. – Ты у меня настоящая куколка, Валюш. Сладкая такая…

Он наклонился к моей шее и вдохнул ее запах. Пробормотал хрипло:

– Чудо ты мое… Сколько лет женаты, а все хочу тебя, как пацан… Да и до женитьбы тоже… Два года от меня бегала, зараза такая, извела мужика…

– Тебя, пожалуй, изведешь… – хихикнула я, уже тоже возбужденная его словами по последней степени.

Он рыкнул и впился губами в мои…

***

– А сосед-то получше будет, – пробормотал Сережа умиротворенным тоном, разместившись с удобством на кровати и уместив мою голову у себя на плече. – Чем этот… как его?

– Денис Уваров.

– Во-во, мутный тип. Лицо такое… прощелыги.

– Мне тоже кажется, что Глеб ей для дружбы больше подходит. К тому же он рядом, на виду. И семья хорошая. У Дениса я только бабушку знаю – достойная женщина – но с родителями не знакома. Но разве девчачье сердце слушает разумные доводы?

– А что, влюбилась уже?

Я пожала плечами:

– Да кто ж ее знает?

– Вот и узнай. А если надо запретить чего, я свое веское слово скажу.

Мы повалялись в объятиях друг друга еще некоторое время, а потом я оделась и вышла на кухню – проверить, все ли в порядке. Действительно, Маша уже вымыла посуду после ужина и вытерла стол. Киря сидел на полу в гостиной и играл с солдатиками, дочка отсутствовала. Я осторожно отодвинула край занавески и выглянула краем глаза во двор. Так и есть, стоят там с Глебом, разговаривают. На мальчика аж неловко смотреть – так горит весь, глядя на мою огненно-рыжую принцессу. Мне это странно, конечно: для меня-то она еще девчонка, дитя, а он уже по ней по-взрослому страдает. Хотя нет, не совсем верно. Взрослые так не страдают – это только юность умеет в омут не только с головой, но и с ногами, и со всей душой.

Однако же ясно, что он молчит, ничего не говорит о своих чувствах, и она не видит, не понимает. Козявка! Глупые оба, стОят друг друга.

Но вот Глеб протянул руки и дернулся к Машке. Дальше я смотреть не стала – неловко. Интересно, а как она воспринимает эти его нежности, если они не проговорили ничего вслух? Неужели и такие сигналы можно успешно игнорировать? Однако практика показывала: можно. Было бы желание. А она, видимо, пока не хочет ничего понимать.

Еще минут через пять дочь вошла в дом и присоединилась к нам с Кирей, потягиваясь и зевая. Но щеки красные и глазки блестят. Как по мне, я б сказала, что чувства Глеба взаимны. Но это неточно: пока у них столько гормонов, что они могут включаться и просто от близости противоположного пола, не обязательно любимого.

– Как спать охота! – протянула Машуля. – Кирь, пойдем бай-бай. У Мани завтра рано утром йога…

– Маня… – промямлил сын, и у меня горячий мед по сердцу растекся.

– Вы каждый день будете заниматься? – спросила я дочку.

Она пожала плечами:

– Не знаю. Но думаю, да, по возможности.

– Манюсь.

– М?

Я глянула на Кирю и вздохнула:

– Ну пойдем, там поговорим.

– О чем? – спросила Маша, заходя в комнату.

– Да так, просто. Тебя нынче не поймаешь, все где-то бегаешь с друзьями…

– Разве? Я сегодня всю вторую половину дня дома просидела…

Я переодела Кирю в пижаму, поцеловала его в макушку и помогла ему залезть на кровать, а Манюня прилегла рядом, поглаживая его по пушистой головке. Мы с ней перешли на пониженный тон.

– Ну что, как вы покатались с Денисом? – спросила я тихо.

Машуня нахмурилась, но соврала:

– Нормально.

– Он тебя не обижал?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Ты какая-то грустная вернулась.

– Все в порядке, мам.

– Я просто хочу тебе сказать, что если кто-то делает что-то неподобающее, ты не обязана это терпеть, несмотря ни на какие, там, знаки внимания и услуги с его стороны.

– Какие еще услуги?

– Ну, вот, кататься он тебя возил…

– Аа, понятно. Я знаю, мам, и не терплю.

– А Глеб… как смотрит на твою дружбу с Денисом?

– Странно, что ты спросила.

– Ничего странного. Они же мальчики, у них всегда, чуть что, соперничество включается.

– Ну да, есть немного.

– Немного?

– Пока не дрались, – улыбнулась Машка.

– Ах ты, кокетка! А ты и рада, что они из-за тебя соперничают?

– Да нет, мам, я не такая…

– А кто из них тебе больше нравится?

– В каком смысле?

– Ну вообще.

– Да не знаю я, мам. Они очень разные, как их сравнивать?

– Ладно, не сравнивай. Но я хочу тебе дать совет. Разрешишь?

– Конечно, приму с радостью.

– Слушай. Глеб – хороший мальчик, а этот Денис – он… хм… ну, более хулиганистый, что ли. Понимаешь?

– Понимаю. Тебе кажется, что он плохой мальчик.

– Ну не без этого.

– Мне кажется, ты не совсем права. Он наглый немножко и, как бы сказать, любит повыделываться, шокировать окружающих, но я не думаю, что он плохой человек.

– Однако ты помни, что он к тебе сейчас своими лучшими сторонами поворачивается, потому что хочет понравиться.

Маша пожала плечом:

– Пусть так. Я в любом случае далека от того, чтобы увлечься им.

Это меня обрадовало, но не стоит полностью доверять юным девицам – они и сами часто не знают, что у них на душе.

– Хорошо. И все-таки я тебя предостерегу. Вот эта мужская наглость – она часто кажется женщинам привлекательной. Знаешь, почему?

– Почему?

– Это как бы признак смелости, решимости, умения проявлять агрессию в нужный момент. Но такие вещи часто обманчивы. Потому что такой человек может свою агрессию и эгоизм и на тебя направить запросто – ты не угадаешь.

– Поэтому лучше дружить с хорошими мальчиками, – закончила за меня Манюня. – Так?

Я вздохнула:

– Не убедила?

– Ты думаешь, Глебу не свойственна агрессия?

– А ты видела его таким?

– Да, они с Денисом постоянно вздорят.

– Вряд ли Глеб когда-нибудь направит свою агрессию на тебя.

Он в тебе души не чает…

– Я поняла твою мысль. Но хочу сказать, я с ними обоими только дружу.

– Это хорошо. Но придет время – ты влюбишься. Помни и тогда мои предостережения.

МАША

Я пришла от Дениса домой задумчивая и грустная. Разумеется, тщательно умылась, но ощущение испачканности не проходило – видимо, оно не физическое.

Денис, конечно, не удовольствовался моим номинальным прощением и уже через полчаса прислал сообщение с анимированным и озвученным Винни-Пухом, висящим на голубом шаре и окруженным пчелами:

– Я думал-думал, я все понял! – вещал мультяшный мишка на повторе.

И ниже текст:

«Я просто разучился дружить с девочками. А может, и не умел никогда. Это как-то не принято…»

«Но я буду учиться! И стараться!»

Я не стала ему отвечать. Сейчас опять заговорит мне зубы и подпишет на какую-нибудь авантюру! Плавали, знаем.

Денис выждал еще минут пятнадцать и взялся за запрещенные приемы:

«Что, скажешь, твой Глебушка – идеальный просто-друг?»

Черт, надо его осадить, пусть даже ценой потери гордого молчания:

«Еще одно слово про него скажи – и больше я никогда никуда с тобой не поеду!»

«Прости, Марусь. Слушаюсь и повинуюсь! Молчу!»

Остаток дня я ходила по дому, как привидение, и все думала-думала. Но это было бессодержательное блуждание мыслей – я не могла принять никакого толкового решения. То ли мозгов не хватало, то ли информации. Что я знаю про Дениса? Да почти ничего… И тогда я решила обратиться за советом к тому, с кем, по его собственному утверждению, он хоть сколько-нибудь общался. К Дине. Возможно, она сумеет подсказать мне что-то толковое.

Вечером, когда родители уже ушли к себе, а я прибрала на кухне, явился Глеб. И странное дело: мое подспудное необоснованное чувство вины, которое я испытывала после эпизода с повидлом, мешало мне радоваться встрече с другом. Отравляло ее и вызывало глупое раздражение, которое надо бы направить на Уварова, а оно льется из меня совершенно не туда…

– Привет! – Глеб тоже был не особенно весел. Устал, наверное.

Я не захотела ни обнять, ни поцеловать его при встрече – все из-за того же ощущения грязи на моем лице. Не пожелала пачкать еще и его.

– Как твои велогонки? – конечно же, спросил он.

Я дернула плечами:

– Ничего особенного. Покатались – да и все.

Я чувствовала, как лицо предательски заливается краской, и не могла поднять глаз. Ужасно! Ужасно! Не надо было никуда ездить с Денисом! Я теперь, будто предательница какая, вру и краснею, и сама же страдаю от всего этого. И его заставляю страдать. Голос Глеба становился все глуше:

– А завтра моя очередь, помнишь?

Нет, я забыла! Но теперь немного воспряла духом и подняла на него взгляд:

– Конечно! Куда поедем?

– Это сюрприз.

– А на чем?

– Тоже сюрприз.

– Сколько сюрпризов!

– Ты же их любишь?

– Приятные – да. Очень!