Текст книги "Барышня-певица, или наследство польской бабушки (СИ)"
Автор книги: Мари Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
«Мы ведь так мало знакомы, Гаяр...»
«Да. Давай встретимся завтра и станем чуть больше»
«Вряд ли получится... Но я о том, что не хочу быть причиной твоей ссоры с родителями»
«Почему не получится?»
«Мама не пускает меня никуда»
«Как же ты попадаешь в клуб?»
«Пришлось устроить целый спектакль со слезами»
«Ты умеешь плакать напоказ?»
«Нет, я по-настоящему расстроилась, что не увижусь с тобой...»
«Твои слова – бальзам на моё измученное сердце!»
Смущаюсь. «Молчу».
«Когда-нибудь твой домашний арест закончится?»
«Надеюсь, что да»
«Я могу тебе чем-нибудь в этом помочь?»
«Нет. Я сама. Всё будет хорошо. Может быть, в следующую субботу...»
Я рассудила, что за неделю смогу выудить из господина Газира несколько комплиментов своей воспитанности.
«Хорошо. Отложим счастье до субботы»
«Ты больше не придёшь в клуб?»
«Приду. Как же я проживу целых четыре дня без твоего пения?»
Розы в моей груди распускаются и благоухают.
«Где ты живёшь теперь?»
«Снимаю квартиру. Она такая крошечная, что моя прежняя комната в доме отца была в два раза больше»
В груди опять болит. Ну зачем он так?
«Мне очень стыдно!»
«Почему?»
«Это всё из-за меня...»
«Не только. И из-за меня тоже. Я давно хотел начать самостоятельную жизнь – это она и есть, моя принцесса! Я понимаю, что тебе такая будет не по вкусу, и я сделаю всё, чтобы изменить её к лучшему. Я добуду тебе всё, что нужно!»
О Господи, кажется, сердце сейчас разорвётся! Не понимаю, как я могла так влюбиться в незнакомого, по сути, молодого человека, но сейчас чувствую, что люблю его всё больше. Ещё больше с каждой минутой. И всё настоятельнее необходимость признаться ему, и всё страшнее это сделать...
«Это всё неважно, мой Гаяр. Мелочи жизни... Я только об одном беспокоюсь...»
«О чём, моя Лазиза?»
«Что ты во мне разочаруешься...»
Он долго не отвечал, а потом прислал длинное аудиосообщение, где в самых горячих и убедительных фразах доказывал, что это абсолютно невозможно. Что он лучше умрёт, чем откажется от меня. Что я – смысл его жизни. Я разрыдалась в полную силу – даже моя сестра Раиля, спавшая за стеной, услышала и прибежала утешать:
– Что с тобой, Лайла? Ты чего ревёшь?
– Потому что я дура, – ответила я безапелляционно.
Раиля на это хмыкнула, пожав плечами:
– Все женщины – дуры, кроме твоей мамы. Так она сама говорит.
Я тут же начала смеяться сквозь слёзы: о да, это так на неё похоже!
* * *
Во вторник занятие с господином Газиром прошло на положительной ноте. Я старалась изо всех сил, с утра зубрила материалы, а после успешных ответов на все вопросы предложила учителю снова послушать моё пение. Он промямлил в ответ что-то невнятное, навроде: «возможно, я не совсем уверен, что это будет уместно, однако...» – в общем, приняла решение сама и затянула «Unbreak my heart» Toni Braxton.
Господин Газир меня не подвёл. Не то чтобы разлился мёдом перед мамой, но похвалил уже более определённо:
– Девочка взялась за ум, госпожа Насгулл. Я вижу явные положительные сдвиги в обучении. Не переживайте, скоро всё совсем наладится!
За эту оценку мама разрешила мне увидеться с Марьям. На моей территории, разумеется. А подруга сразу приступила с допросом:
– Ну что там у вас?
– Всё сложно, – вздохнула я. – Очень сложно и запутанно.
– Милая моя! Ты не знаешь, что такое сложно! Это когда ты влюблена без взаимности долгие годы, и без всякой надежды!
В её словах звучала такая боль, что я пришла в замешательство:
– Ты это сейчас о чём?
– Да так, не бери в голову, – отмахнулась она. – Ну, что там у вас сложно?
– Гаяр в меня влюблён.
– А ты?
– И я... возможно, тоже.
– Возможно или точно?
– Наверное... точно.
Марьям хохотнула, а потом покачала головой:
– Ну ты даёшь, подруга.
– Да. В общем, мы влюблены друг в друга.
– И помолвлены.
– Уже нет. Гаяр разорвал помолвку. Точнее, её и не было... И уже не будет.
– Будет! Если ты скажешь ему правду.
– Нет. Во-первых, мама сказала, что назад его не примет. А во-вторых, ну сама подумай, я же ему не понравилась, когда он увидел меня без никаба!
Марьям хлопнула себя ладошкой по лбу:
– Да как ты могла ему понравиться, если больше напоминала актрису из театра кабуки, чем саму себя? И слова ему не сказала... К тому же, держу пари, он и не смотрел на тебя толком, потому что влюблён в «другую», – она показала пальчиками воздушные кавычки. – И ещё... знаешь, мне кажется, внешность в вопросах влюблённости не так уж важна, иначе все симпатичные люди были бы счастливы в любви.
– А разве так не происходит? Посмотри на моего брата Дахи и его жену. На Еву, в конце концов...
– А я? Лайла, скажи честно, я симпатичная?
– О, Господи, Марьям, ну конечно! Ты очень красивая! Намного красивее меня! А ты... несчастна? Скажи, кто посмел тебя отвергнуть?!
– Нет... нет, всё нормально, никто меня не отвергал...
– Ты говоришь загадками.
– Да что мы всё обо мне да обо мне? Ты что планируешь делать?
– Ну... наверное, надо всё рассказать Гаяру...
– Однозначно – надо. Или ты планируешь идти с ним под венец в никабе, так и не показав лицо? И только после первой брачной ночи, когда он уже не сможет отказаться... – Марьям так развеселилась от своей фантазии, что даже не смогла договорить.
А мне было не до смеха.
– Марьям, я боюсь до дрожи! Не представляю его реакцию... Точнее, представляю – и пугаюсь ещё больше.
– Ну как, по твоему, может отреагировать влюблённый молодой человек?
– Рассердиться, обидеться или ещё хуже – разочароваться. Что я не такая, как он навоображал...
– Так и зачем он тогда нужен?
– Легко тебе говорить, а я, может, умру с горя...
Марьям всплеснула руками и закатила глаза. Она не такая трусливая и нерешительная, как я. Марьям – смелая, уверенная. Она делает то, что хочет, никого не спросив. Вот бы мне малую толику её храбрости! Скольких бед мы с Гаяром могли бы избежать...
– Ладно, не дрейфь, подруга, – говорит она. – Выпутаетесь как-нибудь, если действительно любите друг друга. А судя по тому, сколько дров вы уже наломали, это так и есть.
Гаяр пишет мне по вечерам – днём работает, так он сказал.
«Хочу подарить тебе завтра кое-что, моя Лазиза. Пообещай, что примешь»
«Как я могу пообещать, если не видела подарок?»
«Просто доверься мне. Пообещай»
«Хорошо, обещаю. А что это будет?»
«Сюрприз. Увидел его сегодня в городе и не смог не купить»
«Как ты поживаешь в своей крошечной квартире?»
«Хорошо живу. Тут есть всё необходимое. Только надо научиться готовить – покупать готовую еду дорого. Вот, сегодня уже тренировался жарить яичницу...»
«И как?»
«Не очень-то. Низ прилип к сковороде, а верх остался сырым. В итоге получилась яичная каша. Но на питательность это, к счастью, не влияет. А, ещё посолить забыл. Вообще, не умею это делать: то пересаливаю, то недосаливаю. А ты умеешь готовить?»
«Немножко. Яичницу – умею»
«Ну, значит, уже не пропадём»
Краска бросается мне в лицо. Опять он намекает на совместное житьё...
«Или ты согласишься переселиться ко мне не раньше, чем я смогу нанять кухарку?»
Каков хитрец! Так ставит вопрос, будто наша свадьба – дело решённое, осталось только дату назначить...
«Кухарка тут совершенно ни при чём»
«А кто при чём?»
«Например, родители»
«Ты не выйдешь за меня без их согласия?»
«Ты задаёшь слишком сложные вопросы. К тому же, преждевременные»
«А я давно об этом думаю. Мне очень хочется обнимать и целовать тебя. И как честный человек, я должен для этого на тебе жениться...»
Моему сердцу даже больно стало – так яростно оно забилось. Целовать... Он хочет меня целовать! Боже, меня ведь ещё никто никогда не целовал... Но судя по моей реакции на его объятия... я тоже этого хочу, да ещё как...
Я отбросила телефон и закрыла пылающее лицо ладошками. Стыдно, как стыдно и сладко об этом думать!
Гаяр забеспокоился:
«Ты сердишься на меня за эти слова?»
«Почему я должна на них сердиться?»
«Не отвечаешь ведь... Ты такая нежная и... скромная. Мне это нравится. Но целоваться всё равно хочется)))»
«Нет, я не сержусь»
«А поцеловать разрешишь?»
«Для этого ведь надо открыть лицо...»
«Необязательно. Можем целоваться в темноте»
«А ты не сердишься, что я до сих пор прячусь от тебя?»
«Нет, я бы скорее назвал это недоумением. Но, наверное, у тебя есть причины. Я дождусь, когда ты сама захочешь открыть мне своё лицо»
«Спасибо»
«Так что насчёт поцелуя?»
«Я не знаю... Я не умею целоваться...»
«Я тебя научу»
О, Господи, ну что же он так напирает? Гаяр будто почувствовал моё напряжение:
«Не бойся, заставлять не стану. Всему своё время. Я дождусь»
* * *
В букете, который Гаяр подарил мне на следующий вечер, оказалась маленькая узкая коробочка из плотного атласного белого картона. А в ней на бархатной подушечке лежал золотой кулон на цепочке, в виде птички. Её глазки были сделаны из крошечных изумрудов. На внутренней стороне крышечки было написано:
«Помни, ты обещала принять!» – и очень вовремя. Потому что я была возмущена до глубины души таким расточительством. Он ведь, возможно, недоедал, чтобы купить эту побрякушку! А с другой стороны, неизвестно, чем кончится наша запутанная история. Пусть хоть что-то останется мне на память...
«Тебе понравилось, моя птичка?» – прилетело сообщение на телефон.
«Да. Очень. Спасибо. Я буду носить его на груди, под одеждой, только, пожалуйста, не траться так больше... пока не заработаешь много-много денег. Не хочу, чтобы ты нуждался в чём-то из-за желания меня порадовать»
«Это и есть моя самая главная потребность – радовать тебя. Если она не удовлетворена, всё остальное теряет смысл»
Он неисправим. Он прекрасен. Он слишком хороший... Мне не по себе от того, что он возвёл меня на такой высокий пьедестал...
Глава 9. Криминальные приключения
ГАЯР
Я радовался, как ребёнок, когда увидел это маленькое, но такое подходящее для моей Лазизы украшение. И у меня как раз хватало денег на него. Правда, это были почти все мои деньги, но завтра я должен был получить ещё. И не мог думать ни о чём, кроме удовольствия увидеть свой подарок у неё на груди. В субботу. Может быть, к тому времени она уже смилуется надо мной и разрешит увидеть её личико. Я был готов ко всему, даже к орлиному носу или шраму на щеке. Это всё ерунда, не в том ведь дело... Нет, это меня не отпугнёт. Я уже люблю её, любую. И я знаю, что у неё красивые глаза – большие, задумчивые, с длинными тёмными ресницами... Что бы там ни было под платком, в субботу я добьюсь хотя бы одного поцелуя...
После концерта официант опять позвал меня во внутренние помещения. Я напрягся – не хотелось втягиваться в это грязное дело, но идти пришлось: надо прямо объясниться с Хасаном.
– Гаяр, мальчик мой! – поприветствовал он меня с широкой улыбкой, вставая и обнимая за плечи. – Присаживайся, сыграем партию!
– Нет, спасибо, я не могу. Надо ехать домой...
– Ладно, мне можешь не рассказывать, я знаю, что тебя там никто не ждёт!
Неприятное замечание, но я виду не подал:
– Надо работать.
– Гаяр, не упрямься, всего один кон!
– Простите, не могу.
Улыбка сошла с его хитрого лица, и тон изменился:
– А вот это уже некрасиво. Ты в прошлый раз ушёл с хорошим выигрышем, хоть и играл впервые. Дай же возможность другим отыграться.
Я окинул взглядом сидевших за столом. Их хмурые лица не предвещали ничего хорошего. Конечно, не нужно ввязываться, но мне явно не оставили выбора. Со вздохом я опустился на принесённый слугой стул.
И проиграл почти все заработанные деньги. Спрятал во внутреннем кармане джинсовки немного купюр – на такси и еду завтра.
– Всё, я пуст, – встал и для убедительности вывернул карманы штанов.
– Ничего страшного, мы тебе одолжим, ты отыграешься и останешься в плюсе. Точно тебе говорю! Я чувствую, сегодня твой вечер!
Я покачал головой:
– В долг не играю.
– Позавчера ведь играл!
– Потому что должен был вот-вот получить деньги за работу. А сейчас пока неизвестно, когда ближайшие придут.
– Поэтому-то тебе и пригодится выигрыш! А если проиграешь – вернёшь, как сможешь!
– Спасибо, Хасан. Я правда очень ценю твою заботу, но – не могу.
Он окинул меня медленным оценивающим взглядом и презрительно хмыкнул:
– Что ж, если ты трус...
– Да, возможно, немного.
– Тогда тебе нечего больше делать в моём клубе.
Я замер, глядя ему в глаза, а потом протяжно выдохнул:
– Хорошо. Как скажешь.
В тот вечер я был полон планов и надежд, а потому легко согласился с собственным изгнанием из клуба. Только Лазиза пока ничего не стал говорить. Впереди меня ждала суббота, и я предвкушал сладостное свидание со своей птичкой наедине. Ну, то есть, понятно, что оно, скорее всего, будет проходить так же, как и в прошлый раз, в общественном месте, но всё же лавочка в дальнем конце парка и сцена в клубе – это совершенно разные вещи. В крайнем случае, с лавочки всегда можно уйти вместе и через несколько шагов оказаться в густых кустах, уже совсем наедине. Я прекрасно помнил обещание не форсировать события и не собирался принуждать свою принцессу к поцелуям, но меня не оставляла надежда на то, что она и сама их хочет.
В пятницу я не стал говорить Лазизе о своём конфликте с Хасаном – зачем её беспокоить? – и сослался на дела, якобы не позволяющие мне приехать в клуб.
Но субботнее утро принесло мне настоящее разочарование: мою возлюбленную не отпустила мама. Это меня почти убило. То есть, всё это зря? Конфликт с родителями, нищая жизнь в конуре, участие в незаконных делах Хасана и так далее и тому подобное... Нет, я не жалел – я был в ярости. И, как любой разгневанный человек, отчаянно желал переломить ситауцию.
– И что тут можно сделать? – деловито осведомился Фарид, которого я выбрал своим наперстником в этом несчастье.
Он приехал ко мне почти по первому зову, чем в очередной раз подтвердил звание лучшего друга и вызвал прилив тёплых чувств. Хоть кто-то меня не подводит!
– Она ведь будет в понедельник выступать в клубе... Я хочу её увидеть.
– Но тебе туда нельзя, – напомнил Фарид. Будто я сам не знаю!
– Да, но тебе – можно.
– И? Я накину ей мешок на голову прямо на сцене и вытащу к тебе на улицу?
Качаю головой. Нет, так не пойдёт...
– Подкупить охрану? – предлагает друг.
Тоже нет. Однажды мне удалось провернуть это с официантом – так я и попал в гримёрку Лазизы – но то было до запрета Хасана мне появляться в его заведении. На подобную дерзость они точно не решатся.
Вдруг Фарид подскакивает на месте:
– А что, если ты не сможешь увидеть, но тебе удастся её пощупать? Всё одно, лицо закрыто...
– Это ты о чём? – почти злюсь на грязные намёки друга. Никому не позволено «щупать» мою девушку! Даже мне...
– Ну, я имею в виду, что видимость будет ограничена.
– Каким образом?
– Да вырубим свет – и всего делов!
Очень похоже на хулиганство, и если нас поймают, вполне могут упечь в тюрьму на недельку-другую... Но мне нравится идея Фарида. В груди зажигается огонь воодушевления и предвкушения.
– А как мы доберёмся до места, где можно его вырубить?
– Предоставь это мне! – важно заявляет друг и улыбается так же широко, как и я.
Мальчишками мы очень любили пошалить, и хотя с возрастом почти перестали это делать, ностальгия время от времени даёт о себе знать. Мы с Фаридом ударили по рукам и разошлись готовиться к понедельничной акции, условившись встретиться недалеко от клуба в семь часов.
ЛАЙЛА
Я чувствовала, что Гаяр очень расстроен, а то и рассержен моим отказом в свидании. Но что я могла поделать, если мама всё ещё не переборола своего разочарования во мне и моих манерах?
Ничего, в понедельник мы увидимся в клубе, и может быть, даже получится немного поговорить в перерыве. Я постараюсь утешить его, подбодрить. Я уже знаю, что прикосновения умеют творить чудеса...
Но к началу моего выступления Гаяр почему-то опять не пришёл. Я заволновалась – даже голос слегка задрожал – но поддаваться панике себе не разрешала: в прошлый понедельник ведь он тоже опоздал. У моего Гаяра теперь трудная жизнь, в ней много забот... И всё моими стараниями!
Всё шло как обычно, только третий от сцены столик почему-то заняла незнакомая мне компания, но ведь Гаяр может сесть за любой другой...
И вдруг – свет во всём помещении погас. Музыка стихла. Остался невнятный гул голосов посетителей, из которого стали прорезаться отдельные резкие крики. Тут меня обхватила за талию чья-то сильная рука, смахнула со сцены и потащила в неизвестном направлении.
Стояла кромешная тьма, в которой только на звук определялись суматоха и хаос. Я потеряла ощущение верха и низа и страшно перепугалась. Но через несколько бесконечно долгих секунд меня снова поставили ногами на пол. В то же мгновение я почувствовала до сладкой боли знакомый и любимый запах мужского парфюма и услышала дорогой мне мягкий голос:
– Здравствуй, моя принцесса.
А потом моё лицо опалила прохлада. Он сорвал платок! Обхватил мои щёки руками. И... прижался губами к моим губам.
Я хотела ахнуть, но не смогла даже вдохнуть. И не потому, что Гаяр перекрыл мне доступ кислорода – это грудь так сдавило от волнения и восторга. Я знать не знала, как это – целоваться с мужчинами, но в эту конкретную секунду просто умирала от счастья в руках любимого.
Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой – просто замерла в оцепенении и лишь послушно позволяла ему терзать мои губы, не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Гаяр же, напротив, был подвижен как никогда: гладил своими большими горячими ладонями моё лицо, голову, плечи, спину. Он дышал будто бы за нас двоих: тяжело, рвано, учащённо. А я ловила губами его вздохи, даже не совсем уверенная, что всё это происходит на самом деле, а не снится мне.
Под дверью моей каморки вспыхнула полоса света. Гаяр прижался пылающим лбом к моему взмокшему лбу и прошептал горячо:
– Для первого урока совсем неплохо, любовь моя! – поцеловал ещё разок, совсем коротко, а потом резко отпустил меня, развернулся и не оборачиваясь побежал прочь.
Хулиган! Шалопай. Мальчишка... Но какой же милый и трогательный! Он ведь так и не подсмотрел моё лицо! Специально спрятался вместе со мной в том месте, где свет не вспыхнет без моего на то согласия. А вот на поцелуй разрешения не спросил... но я покривлю душой, если скажу, что это меня рассердило. То ли мне нравятся хулиганы, то ли я совсем потеряла голову от этого молодого человека...
Прикрыв ладошкой лицо, я вздохнула, заперла дверь и стала приводить себя в порядок, но тут из коридора до меня донеслись новые крики, и среди них почудился голос Гаяра. Не помня себя от волнения, я быстро поправила никаб и бросилась ему на помощь.
Бог мой, во внутренних помещениях разворачивалась настоящая драма! Вырывающегося Гаяра держали двое огромных буйволоподобных охранников, его пытались отбить ещё какие-то молодые люди, но их оттаскивали, а рядом стоял Хасан с очень неприятной победной ухмылкой и скрещенными на груди руками.
– Ну вот ты и попался! – провозгласил мой работодатель. – Недостойный сын шайтана!
– Дядя Хасан..! – жалобным, дрожащим голосом, в котором звенели слёзы, позвала его я, но он только непримиримо сверкнул грозными очами и рыкнул:
– Лазиза, иди к себе! Немедленно!
Я не посмела ослушаться. Вернулась в каморку, сгорая от беспокойства. О том, чтобы петь, не могло идти и речи. Шум, долетавший из коридора, то уменьшался, то опять усиливался, но едва он стих окончательно, я снова вышла туда. Постучала в дверь кабинета Хасана.
– Да! – недовольно откликнулся он.
Я вошла.
– Скажите мне, умоляю, что случилось!
– Твой поклонник организовал ограбление моего клуба!
– Нет! – выдохнула придушенно.
– Да-да! Мы-то всё думали, что он искусством наслаждаться приходит, а он просто разведку на местности проводил. Сегодня они с подельниками организовали отключение света – и ограбили кассу на более, чем сотню тысяч!
Это была явная ложь. Образ Гаяра в моей голове никак не сочетался с таким низким делом, как воровство.
– Это неправда! – воскликнула я с истеричными нотками в голосе.
– Просто он запудрил тебе мозги. Ты думала, что он... хех... влюблён в тебя, но на деле он жалкий мошенник.
– О чём вы говорите? Он из богатой семьи, вы же сами недавно об этом сказали!
– Так ведь его выгнали из семьи! Ходят слухи, это как раз из-за дурных наклонностей. Хорошо, что мы успели его поймать. Теперь, возможно, полиции удастся вправить мозги этому обнаглевшему засранцу!
Комок подступил к моему горлу. Он нарочно оклеветал Гаяра, и уж конечно, не признается мне в этом. Я должна спасти любимого сама!
Марьям и её охранник поехали в участок вместе со мной: отпускать меня одну подруга категорически отказалась.
Общением с полицейским занимался Азиз – он умеет проводить подобные переговоры – но никакого эффекта они не дали:
– Молодой человек нарушил закон, – терпеливо объяснял нам офицер лет пятидесяти на вид, всклокоченный и усталый. – Он проник на частную территорию, куда ему проникать было запрещено, и, по словам заявителя, выкрал из кассы заведения крупную сумму денег.
– Но это неправда! – горячилась я. – Гаяр – постоянный посетитель клуба, никто никогда не запрещал ему туда приходить.
– Вы уверены в этом или можете просто не знать об этом факте?
– Могу, – вздохнула я опечаленно. – Но зачем Гаяру молчать об этом?
– Мало ли, какие у него были мотивы. Факт остаётся фактом: он проник на частную территорию. Что было дальше, мы пока точно не знаем. Ведётся следствие.
Я вздохнула ещё тяжелее и выпалила на выдохе:
– Я знаю, что было дальше!
– Откуда? – нахмурился офицер.
– Была непосредственной участницей событий.
Марьям и Азиз, как по команде, обернулись на меня и посмотрели так, будто видели в первый раз.
– И что же было?
Моё горло сдавило, было тяжело говорить, но ради него я готова пожертвовать собственной честью и репутацией.
– Гаяр... забрал меня со сцены, привёл в гримерку... и...
– Больше ни слова! – вскричал красный, как рак, офицер.
– Да мы просто...
Но он опять перебил:
– Сударыня, вы понимаете, какую ответственность на себя берёте? Чтобы взять у вас эти показания, я обязан внести в протокол ваши имя, фамилию, место жительства, сообщить вашим родителям... или мужу... кто там за вас несёт ответственность..?
– Но ведь я совершеннолетняя..!
– Это неважно. По закону, я обязан сообщить во все возможные инстанции...
Я закрыла ладошками лицо и мучительно скривилась, стараясь не разреветься. Нет, так я поступить не могу... Тогда меня точно запрут дома,отберут телефон, и мы с Гаяром больше никогда не увидимся...
– Да это и есть её будущий муж! – нервно вступила в диалог с офицером Марьям. Азиз уставился на неё с удивлением, а я густо покраснела.
Полицейский коротко усмехнулся:
– В таком случае, я могу вызвать ваших родителей, и они не станут возражать против того, чтобы вы на суде подтвердили при всех, что запирались с господином Гаяром Рабахом наедине в... подсобке?
Если бы только можно было покраснеть ещё сильнее, клянусь, я сделала бы это! Удивляюсь, как только не испарилась облачком от стыда...
– Нет-нет! – резво ответила Марьям, видя, что я сейчас не в состоянии ни говорить, ни даже думать. – Не стоит. Давайте сначала успокоимся и позвоним родителям Гаяра. Наверняка они смогут помочь ему...
– Я уже звонил, – спокойно заявил офицер. – Господин Рабах-старший ответил, что данный молодой человек добровольно отказался от звания его сына и пожелал все свои проблемы решать самостоятельно.
У меня подкосились ноги, и если бы Азиз не подхватил, я точно упала бы прямо на пол перед столом полицейского. Будто не заметив моего полуобморочного состояния, Марьям деловито осведомилась:
– Скажите, возможно ли прекращение дела и освобождение Гаяра из-под стражи, и при каких условиях?
– Если хозяин заберёт заявление. Также возможно освобождение под залог с подпиской о невыезде, до суда.
– Сколько залога?
– Тридцать тысяч.
– Понятно! Благодарю! – Марьям схватила меня за руку и потащила на выход.
– Я не могу, не могу уйти! – блеяла я, глотая слёзы. – Не могу его здесь оставить, Марьям! Это ведь всё из-за меня, понимаешь?
– Я всё понимаю, Лайла, но и здесь ты оставаться не можешь. Гаяру всё равно сейчас никак не помочь, а подумай, что будет, если твои родители всё узнают!
– А залог?
– У тебя есть с собой тридцать тысяч?
– Нет, но я могу у кого-нибудь занять... Я позвоню Дахи, и он переведёт мне на карту... У него наверняка есть деньги!
– Во-первых, если помнишь, Дахи очень далеко, в другой стране. Там сейчас глубокая ночь. Неизвестно, можно ли сделать такой перевод, да ещё межвалютный. И во-вторых, представь, чего он навоображает, если ты позвонишь и устроишь переполох! И кому он сообщит...
Я вырвалась из заботливых лап Азиза и привалилась к серой стене.
– О Господи, Марьям, что же мне делать?!
Она стала загибать пальцы:
– Успокоиться. Поехать домой. Поспать. Все вопросы решать завтра. Ты боишься, что Гаяр не переживёт даже одну ночь в тюрьме? Невысокого же ты о нём мнения...
В отчаянии я повернулась к Азизу – и он невозмутимо кивнул в подтверждение слов своей госпожи.
– Ты... когда-нибудь бывал в тюрьме? – спросила я его.
– В тюрьме – нет. В участке, в камере предварительного заключения – конечно.
– И... как?
– Ничего страшного. То есть, конечно, вас или... Марьям я бы в таком месте не оставил. Но мужчина вполне способен пережить этот опыт.
Я снова тяжко вздохнула и поплелась за ними в машину.
* * *
Мама была ужасно недовольна: разумеется, я нарушила все мыслимые сроки. Мой охранник пытался провести обыск в доме Марьям, но прислуга его не пустила.
– Хватит с меня этих непонятных уроков! – гневно заявила матушка. – Приглашайте учителя к нам или вовсе прекращайте! Это не лезет ни в какие ворота!
Я была так расстроена злоключениями Гаяра, что даже забыла изобразить возмущение. Да и вообще, было уже всё равно: без него этот клуб и карьера певицы стали мне неинтересны. Нечего и говорить о Хасане, который поступил так низко и вероломно, что я больше не стану на него работать даже под дулом пистолета!
Утром я первым делом позвонила Марьям – она пообещала поговорить с Хасаном. Всё-таки они родственники! Должен же он хоть немного прислушаться к ней...
МАРЬЯМ
– Не понимаю, отчего ты так на него взъелся? – спросила я дядю Хасана.
Мы сидели в его кабинете всего пятнадцать минут, а я уже начинала уставать от его спеси и неуместной гневливости. К тому же, чувствовала себя не так уверенно и смело, как рядом с Азизом. Он остался снаружи – мы вместе рассудили, что без свидетелей Хасан станет чувствовать себя спокойнее, а значит с ним будет легче договориться.
Странное дело! Даже когда я ругалась с Азизом, всё равно как будто чувствовала его поддержку. Знала, что он никогда не ответит мне злом на зло. Всё примет, защитит и утешит. Мой Азиз...
– У меня с ним личные счёты, дорогая.
– Но Лайла... Она больше не сможет у тебя петь из-за этой дурацкой истории с ограблением...
– Уже не сможет, так что ж зря беспокоиться? Время не повернёшь вспять. Что сделано – то сделано. Я знал, что она не задержится надолго. Слишком «чистенькая» для моего заведения.
– Дядя, послушай, ну давай смотреть правде в глаза. Этот мальчик – Гаяр – ну не мог он такое сделать. Он же... как ребёнок.
– Вот такие испорченные дети и творят бесчинства. Им всё сходит с рук.
– Но зачем ему тебя грабить? Он из богатой семьи...
– Уже нет.
– Но он сам оттуда ушёл.
– Сам? Зачем?
– Из-за родительской тирании.
– Но на свободе оказалось несладко. Вот и решил получить немного «лёгких» денег.
Фыркаю:
– Это уж точно не про него!
– А ты-то откуда его знаешь?
– Через знакомых...
– Это Лайла тебе про него наплела. Она, дурёха, влюбилась: клюнула на красивые ухаживания и поплыла. А он совсем не тот, кем кажется.
Я поняла, что толку мне от него не добиться. Старый мошенник что-то там себе придумал и будет гнуть свою линию до последнего.
Я черкнула Лайле пару слов, что пока результатов нет, но надежду не теряем. А потом мы с Азизом поехали в участок навестить Гаяра. И как же были удивлены, что его там уже нет!
