Текст книги "Проклятие Синей Бороды (ЛП)"

Автор книги: Марго Риркерк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Но как горничной стать пианисткой? Выпрямив спину и глубоко вдохнув, я направилась в бальный зал. Возможно, я не разработала всех шагов для достижения цели, но знала, что все начинается с практики и упорства.

После быстрого разогрева мои пальцы начали играть мелодию Бетховена «Лунная Соната». Тяжесть и глубокая печаль произведения говорили со мной, но так же говорили спокойствие и четкая решимость, которые хранились в произведении Бетховена. Все остальное исчезло, когда я растворилась в музыке. Мои пальцы машинально скользили по клавишам, двигаясь инстинктивно, и я закрыла глаза, более не полагаясь на ноты, но скорее доверяя памяти своего тела. Когда я закончила, низкий голос произнес:

– Это было прекрасно.

Я не вздрогнула. Иррациональная часть меня надеялась, что Нолан придет послушать мою игру. Я посмотрела в его призрачные фиолетовые глаза, но не вернула ему улыбки.

– Ты не против, если я присоединюсь?

Я покачала головой.

– Извините. Но мне нужно побыть одной сейчас.

Его лицо помрачнело, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы вновь обрести голос.

– Конечно.

Когда он уходил, часть меня очень хотела протянуть ему руку и рассказать, что у меня на уме, но другая, более разумная часть, остановила меня. Так как раньше я не могла понять, как вести себя в случае непредвиденного общения с Ноланом, мне нужно было понять, чего я хочу. Я не хотела позволять ему решать, в каком направлении должна двигаться моя жизнь. Нет, я хотела поднять свой собственный парус. Мы могли бы находиться рядом в нашем совместном путешествии, но я бы не оставила свое путешествие ради его.

13. Делайла

Мои щеки болели, а пальцы на руках и ногах онемели от сильного Гамбургского ветра. Температура опустилась ниже нуля. Несмотря на дискомфорт, я не позволила себе войти внутрь. Вместо этого я продолжала скрываться в тени переулка, прислушиваясь к шуму города.

За два часа я узнала о помолвке, которая вписывалась в мою схему, и я решила сделать паузу и подождать, когда Нолан приедет стричься. Очень кстати: я наблюдала за ним в волшебном зеркале и узнала, что он сказал дяде, что в полдень собирается в парикмахерскую. Это давало мне отличный шанс нанести удар и собрать два оставшихся ингредиента – волосы Нолана и его кровь. То, что нужно было Манфреду для зелья с проклятьем.

– Перестань его так называть. Он не Синяя Борода. Он – Нолан. И, говорю тебе, он изменился. – Я оживилась, узнав высокий голос Терезы. Она с подругой прогуливались по главной улице.

– Он хочет, чтобы мы думали, что он изменился. Но так ли это?

Лицо подруги было напряжено, и я улыбнулась. Хорошее начало. Еще не произошло никаких убийств, а город уже подозрительно относился к Нолану.

– Я верю ему. Он докажет, что ты и остальная часть Гамбурга были неправы. Он уже не тот безрассудный ребенок, что уезжал пять лет назад. Он – ответственный человек, и он пообещал не пить в следующем месяце.

Тереза гордо выпятила грудь, будто это было ее обещанием.

Подруга вздохнула.

– Пожалуйста, будь осторожна. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Тереза махнула рукой, отклоняя беспокойство подруги.

– Насколько опасен он может быть? Он два года ухаживал за Мари.

– Это было до того, как его родители были убиты.

Тереза резко остановилась.

– Что ты сказала? Думаешь, он сломался после убийства родителей и причинил вред тем двум невинным девушкам?

Подруга пожала плечами.

– Не нахожу нормальным то, что Синяя Борода был последним, кто видел их перед тем, как они утонули.

Моя улыбка превратилась в оскал. Подруга высказывает свои опасения посреди оживленной улицы, где каждый мог услышать. Лучше и не придумаешь. Я думала, что мне придется тяжело поработать над распространением слухов, но оказывается, все, что мне нужно сделать – дать магии проклятья сотворить свое дело и позволить гамбургской знати доделать все остальное, чтобы свести брата с ума. Как только Гамбург поверит, что Нолан – убийца, будет намного легче убедить их, что он убил наших родителей и отправил в тюрьму маленькую невинную меня. После чего я смогу вернуть свой титул и управлять имением.

Подкупить парикмахера было легко. Понадобилось всего несколько золотых монет, чтобы добыть волосы Нолана и несколько капель его крови.

Пока я пряталась на улице, мой ничего не подозревающий брат сидел в кресле с полотенцем, накинутым на плечи. Я затаила дыхание, когда лезвие парикмахера резко вонзилось в щетину Нолана, поранив его при этом. Лицо брата исказилось от боли, а губы парикмахера быстро зашевелились в извинениях. Он собрал выступившие капли крови полотенцем, которое бросил в чашу, добавив туда же и волосы Нолана. Через полчаса мой родной брат шел домой с глуповато довольным видом, который я планировала скоро стереть с его лица. Я не могла понять, как он не замечал моего присутствия. Даже тупая служанка заметила меня вчера, когда я следила за ней. А она не имела ко мне никакого отношения. Невнимательность брата убедила меня в том, что я и так уже знала… он был ничтожеством, предавшим сестру и забывшим о том, что она гнила в тюрьме. Он заслуживал мучения.

Обменяв золото на чашу парикмахера, я взяла карету и отправилась на окраины Гамбурга. Кучер высадил меня на главной улице. Я поспешил по узкой улочке в сторону облезлого двухэтажного дома кремового цвета, в котором жил Манфред, и спустилась по лестнице, пока не оказалась перед тяжелой железной дверью. Я быстро нашла выпуклость и толкнула ее. Под ней был серебряный ключ. В этот раз, открыв дверь и шагнув в подвал Манфреда, я не стала хвататься за клинок.

– Я достала ингредиенты. – Я швырнула чашу на его рабочее место и достала из сумочки пропитанный потом Нолана носовой платок, а также бокал с остатками напитка, в котором содержалась его слюна. – Создай такое сильное заклинание, какое только возможно. Я хочу полностью уничтожить Нолана.

Прозрачные глаза Манфреда встретились с моими.

– Ты уверена, что хочешь этого? Я все еще могу освободить тебя от контракта, но как только я начну работать над варевом…

– Уверена, – прервала я, пытаясь не слишком думать о пятнадцати годах жизни, которыми мне придется заплатить за проклятье.

– Очень хорошо.

Цветные браслеты Манфреда лязгнули, и он добавил ингредиенты, которые я принесла, в кипящий котел, наполненный чернильной смолистой жидкостью.

– Мне так же понадобиться зелье для отключки. – В прошлый раз мой кинжал на удивление хорошо справился со своей задачей, но я не могла рассчитывать на то, что каждый будущий противник будет атаковать в одиночку и позволит мне подойти к нему так же близко, как это сделал тот извращенец. – И зелье, что сделает меня неузнаваемой. – Мне нужно было влиться в элиту Гамбурга, но так, чтобы никто не узнал, что я вернулась, пока я не буду готова раскрыть себя.

Манфред потер пальцы, как универсальный знак того, что мне придется заплатить.

– Ты шутишь? Я и так отдала тебе пятнадцать лет своей жизни, и ты так же знаешь, что у меня нет никаких денег сейчас. – Конечно, я могла бы кое-что своровать, но это не будет та сумма, которую Манфред хочет за свои заклинания. – Я заплачу тебе как только стану во главе своего имения.

– Нет платы – нет зелья. – Манфред пожал плечами, но его зрачки расширились от волнения. – Я буду рад дать тебе два зелья для отключки и два волшебных зелья. Одно волшебное зелье помешает узнать тебя тем, кто будет близко смотреть на тебя, а другое позволит тебе превратиться в любого, чьи волосы ты туда добавишь.

Я прищурилась.

– И какова цена? Остаток моей жизни?

Звонкий девичий смех слетел с губ Манфреда.

– Волшебное зеркало.

– Чего? – Я инстинктивно сжала зеркало в кармане, пытаясь его защитить. – Не могу отдать тебе зеркало. Оно мне нужно.

Манфред поднял брови.

– Серьезно? Теперь ты в Гамбурге и все равно нуждаешься в зеркале, чтобы шпионить за братом? Ты совсем плоха? Как же ты планировала подставить, если даже не можешь незаметно за ним следить?

– Я могу незаметно следить за ним!

Как Манфред поспел задать мне такой вопрос? Ярость поглотила меня, и я зашагала по комнате взад и вперед, понимая, что не могу высвободить ярость на Манфреда, так как нуждаюсь в его помощи. Чем дольше я размышляла о его предложении, тем больше соглашалась с тем, что два волшебных зелья и зелья для отключки будут мне куда более полезны, чем волшебное зеркало. Тем не менее, я не была готова отдать зеркало, пока не пойму, почему Манфред хотел его.

– Что ты хочешь проверить?

Манфред ответил не сразу. Он помешал варево пять раз по часовой стрелке, а затем пять раз против часовой стрелки, за те пять смертей, что он мне пообещал, и забормотал себе под нос заклинание на латыни. Когда он закончил, то сказал:

– Волшебное зеркало не для меня. У меня есть клиент, которому оно нужно, и он хорошо за него заплатит. Это всего лишь бизнес.

Как бы интересно мне не было узнать, кем являлся его клиент, я все же не спросила, а Манфред, конечно же, не сказал. Ну, и не важно. Что было важно, так это то, насколько полезными будут дополнительные зелья, по сравнению с зеркалом.

– Эффект действия зельев испарится, или я смогу использовать их на протяжении многих лет?

Манфред улыбнулся, показывая свои кривые зубы.

– Так как ты – постоянный клиент, я добавлю к ним десятилетнее заклинание бесплатно.

Я удовлетворенно кивнула.

– Так что, по рукам?

Вместо ответа я достала серебряное зеркало и положила его на стол.

Пока зелье с проклятьем продолжало вариться, Манфред ушел, чтобы взять для меня другие зелья. Когда он вернулся, то отдал мне два желтых флакона с зельем для отключки, непрозрачное зелье, которое меняло на свету цвет, и белое зелье.

– Белое зелье выпей сейчас. Непрозрачное используешь, когда будешь знать в кого хочешь превратиться.

Я сделала, как сказал Манфред, пока он выливал черное смоляное зелье с помощью ковша в две металлические колбы, одна из которых содержала три унции, а другая – одну унцию.

– Помни, твоему брату придется выпить проклятье, чтобы оно пустило корни.

Я уставилась на колбу размером в три унции.

– Все это?

– Да. Меньшая колба для жертв. Капли будет достаточно, чтобы проклятье сработало. Можешь добавить в напиток или еду.

Я сжала зубы, ненавидя это состояние. Все же, мне всего лишь нужно добавиться каплю в напиток девушкам, а не давать им весь флакон, как Нолану.

– Как ты предлагаешь, мой брат должен выпить эту противную жижу?

Манфред играл со своей сережкой.

– Будь креативной. Найди способ.

Из-за его бесцеремонного отношения я сжала кулаки, желая что-нибудь разбить. Вместо этого, я аккуратно положила зелья в сумку.

– Мы закончили? Или есть что-то еще, что мне нужно знать?

Манфред улыбнулся.

– Нет, это все. – Я была у двери, когда он окликнул меня. – Надеюсь, это стоит пятнадцати лет твоей жизни.

– Именно.

Ненависть к моему брату годами поглощала меня, и только его страдания освободят меня, и я смогу зажить той жизнью, которую заслуживала.

14. Нолан

Я зевнул, читая гамбургскую газету, которая, казалось, изменилась к худшему в мое отсутствие. Она была менее ориентирована на информирование жителей города и больше сосредоточена на скандалах и сплетнях. Дядя Грег был занят чисткой трубки и, если он и заметил мой зевок за завтраком, то воздержался от комментариев по этому поводу, или по поводу черных кругов у меня под глазами. Последнее было побочным эффектом того, что я больше не употреблял алкоголь для того, чтобы заставить мой взволнованный мозг заснуть.

Я перестал пить три дня назад. С тех пор я вздрагивал и ворочался по ночам. И это после того, как я посвящал целые дни налаживанию бизнеса и работе с бездомными. Заниматься благотворительностью, определенно, было непросто. Для этого требовалось много документов и подготовки.

Когда я, наконец, засыпал, лицо Делайлы преследовало меня. Ее янтарные глаза насмехались надо мной, а светлые кудри кружили вокруг, когда она танцевала в крови отца и говорила мне, как наслаждалась тем, что отравила мать.

– Надеюсь, вам понравился завтрак. Скажите, если вам понадобиться что-то еще.

Нежный голос Джоли добрался ко мне сквозь темные мысли.

На мгновенье наши глаза встретились, когда она ставила поднос, но быстро отвела взгляд. Последние несколько дней Джоли капризничала, сокращая наши уроки танцев и жалуясь на усталость. Я принимал ее извинения, но не верил ей. Уверен, она избегала меня. Я не знал почему и не осмеливался спросить. Не сейчас, когда я еще не готов услышать правду. И снова же, если она не хочет быть моим другом, зачем утруждалась и принесла суп вчера в мою комнату, когда я не пришел на ланч, потому что был занят составлением заявки на благотворительность.

– Спасибо за суп, – сказал я, – было очень вкусно.

Джоли неловко посмотрела на меня, затем повернулась к дядюшке.

– Лорд Хайнберг, если это все, то я пошла в дом Лорда Вебера. Обещаю вернуться задолго до своих обеденных обязанностей.

Я напрягся. Лорд Вебер был Лиамом. Что понадобилось Джоли в доме этого человека, который был моим лучшим другом, а теперь относился ко мне, как к преступнику? Очевидно, дядя не разделял моих опасений, потому что кивнул и сказал:

– Конечно. Удачи.

Так как никто не собирался объяснить мне, что происходит, я спросил:

– Что тебе нужно в доме Лиама?

Были ли Лиам и Джоли друзьями? Рассказал ли мой друг детства ей что-то, что изменило ее мнение обо мне?

– У них будет прием по поводу свадьбы, и ваш дядюшка любезно предоставил мне возможность развлечь гостей, – видя мое озадаченное выражение лица, Джоли добавила, – я буду играть на пианино.

Я почувствовал как отвисла челюсть, но быстро пришел в себя.

– Не знал, что ты играешь на пианино на публике.

Джоли прикусила губу.

– Я не хочу оставаться горничной всю свою жизнь. Однажды, я хочу стать профессиональным пианистом.

Я тяжело сглотнул, ошеломленный ее честностью и попыткой защититься. Я не хотел сказать ничего, что могло бы ее оскорбить.

Жевание круасана моим дядюшкой разрезало тишину.

– Не беспокойся, Нолан. Джоли уверила меня, что будет приходить навещать нас, когда станет знаменитой. – Дядя подмигнул Джоли. – И она обучит свою замену перед тем, как покинуть нас.

– Даже если это удастся, мне, вероятно, потребуется год, – сказала Джоли.

Я слабо улыбнулся. Мое сердце мучительно сжалось от того, что Джоли предстоит уйти. Каким же дураком я был. Я думал, что Джоли есть дело до меня, а на самом деле она лишь преследовала свои цели. Хоть я и не был эгоистичен настолько, чтобы не желать, чтобы у нее были мечты связанные с уходом из особняка или от меня, мне все же было больно от того, что она доверила свои мечты Грегу, а не мне. Опять же, она знает моего дядю намного дольше, так как я мог просить ее открыться мне, если сам не желал этого делать? Это было нечестно, но я тоже не буду обременять ее своими мрачными мыслями. Потому что, пока Джоли была наполнена видением чудесного будущего, у меня были проблемы из-за прошлого. Каждую мои чувства кричали о том, что я так и не сбежал от ужасного семейного прошлого, и что самое худшее еще впереди. Я не знал как или почему предчувствие заверяло меня в том, что я в опасности. Но я точно знал, что не заслуживаю запятнать собой сердце такой беззаботной девушки, как Джоли или Тереза, пока не изгоню тьму из себя.

Через полчаса я был в конюшне, седлая жеребца. Передо мной появилась широкая юбка. Я поднял взгляд и встретился с карими глазами Терезы.

– Тереза, как дела?

Я пытался скрыть удивление в то время, как разум судорожно соображал, договаривались ли мы сегодня о встрече.

Видимо, у меня плохо это получалось, так как она со смехом произнесла:

– Ты забыл! Не волнуйся, Нолан. Я с радостью встряхну твою память. Мы собирались в дом Лиама. У него сегодня прием.

Я покачал головой, не веря услышанному. Тереза говорила, что собиралась на прием, но не упоминала о месте. Если бы неделю назад мне сказали, что в дом лучшего друга меня пригласит девушка, которую я только встретил, а не лучший друг, я бы не поверил. Но такова была моя новая реальность.

– Я не получал приглашения от Лиама. Сомневаюсь, что он хочет видеть меня там.

Улыбка Терезы замерла на лице, но мгновение спустя она махнула рукой, чтобы рассеять беспокойство.

– Ерунда. Мари рассчитывает на то, что я приду, и будет неподобающе, если я приду одна. Правда, ты окажешь мне услугу не оставив меня в одиночестве. И, если хочешь начать заниматься благотворительностью, тебе нужно строить связи.

Про себя я подумал, что она права. Благотворительность должна быть впереди моих страхов и, если быть честным с собой, часть меня хотела снова увидеть Лиама. Я не мог поставить крест на нашей дружбе лишь из-за его холодного приветствия. Так же, Джоли будет там впервые играть на публике. Я хотел увидеть ее игру. Хотел узнать, что будет происходить. Хотел быть там для нее. Я покачал головой в след за своими напряженными мыслями. Что именно в этой девушке делало меня таким уязвимым?

– Отлично. Тогда пошли, – услышал я свои слова. Мозг кричал, что это была не лучшая идея, но сердце взяло ответственность на себя.

Тереза захлопала в ладоши и взяла меня за руку.

– Мы можем взять мой экипаж.

Я последовал за ее рывком, прекрасно осознавая, что ее рука все еще сжимает мою. Она не просто пыталась быть другом, она хотела романтических отношений. Как ранее заметил дядя, у меня не было причин сказать «нет». Даже, если я позволил бы себе выбирать, у меня бы не было причин не рассматривать Терезу. Она была милой, умной и красивой. Но она не была Джоли. Эта мысль всколыхнула, когда я вспомнил, каково было держать ее в своих руках во время наших танцев. От прикосновений Джоли ток проходил по телу. Я не чувствовал того же с Терезой. Тереза ничем не выделялась в море знатных девушек. Джоли же была особенной. Она двигалась к целям, не обращая внимание на социальное положение или на страхи. Она была храбрее, чем кто-либо кого я знал. Вместо того, чтобы принадлежать к тому сословию, в котором она родилась, Джоли прокладывала свой собственный путь.

Поездка в карете, казалось, закончилась за считанные секунды, хотя по опыту я знал, что от моего поместья до Лиама около двадцати минут. Как только я ступил в его особняк, то понял, что это был не просто вечерний прием, это была предсвадебная вечеринка. Мари и Лиам сидели в центре длинного стола с бесчисленными блюдами и напитками. Сбоку стоял стюард, принимающий подарки. Тереза попыталась направить меня в сторону свободных мест, но мои ноги приросли к полу. Когда шок прошел, я позволил разочарованию, которое чувствовал, появиться в голосе.

– Почему ты не сказала, что это предсвадебная вечеринка? Я не принес подарка.

Тереза достала маленькую деревянную коробочку из своей сумочки.

– Это будет от нас двоих.

Она открыла коробочку, показывая серьги, похожие на слезы. Они были красивым и стоящим подарком, но это не ослабило мое раздражение.

– Почему ты не сказала мне? Ты солгала!

На секунду она запнулась, но потому гордо вздернула подбородок.

– Ты бы не пришел, если бы я сказала.

– Чертова простота. Потому что Лиам и Мари не хотели, чтобы я был здесь.

– Ты вернулся. Как граф ты являешься частью гамбургской знати. У тебя есть право находиться здесь.

Я был готов повыдергивать волосы и сказать Терезе, что мне не нравиться то, что она принимает решения за меня, но ее друзья обнаружили нас и потащили к столу.

– Поторопитесь! Лиам сейчас произнесет тост, – пропели они в унисон.

Я думал о том, как убежать, но в этот момент Лиам поднял голову, его взгляд был прикован ко мне. По нахмуренным бровям я понял, что он не хочет, чтобы я находился здесь, но я вряд ли мог уйти сейчас, когда все меня увидели. Поэтому, я сел возле Терезы, которая усадила меня по диагонали напротив Лиама и Мари.

– Благодарю всех за то, что пришли отпраздновать нашу предстоящую свадьбу, – начал Лиам. Дамы хихикали и обмахивались веерами, а джентльмены кивали в знак одобрения.

– Слова не могут выразить того, как я счастлив жениться на любви всей своей жизни, – продолжал Лиам, и я крепко сжал стакан для воды. – Мари – моя родственная душа.

Я опустошил стакан для воды и крепко сплел руки. Тост Лиама был длинным признанием любви к Мари, и с каждым нежным словом мне становилось все тяжелей и тяжелей не дотягиваться до бокала с шампанским. До того, как Лиам поцеловал Мари, и стол сорвался в оглушительных аплодисментах, я бы отдал все за возможность уйти. Это не было желанием Мари для себя, но было мучительно наблюдать как безмятежно счастливы могут быть другие, и знать, что меня нарочно исключили из их радости.

Мои пальцы подергивались, а разум говорил опустошить содержимое хрустального фужера.

Один напиток не причинит особого вреда, верно? Мои пальцы сжались вокруг ножки фужера, когда первые ноты нежной мелодии наполнили комнату. Я замер и огляделся вокруг. Джоли сидела за пианино в углу комнаты. Ее пальцы плясали по клавишам, а тело двигалось из бока в бок, взад и вперед, как цветок в летнем бризе. Дрожь пронзила меня. Я не мог пить. Я дал обещание и должен его уважать. Я хотел стать лучше, не только для себя, но и для Джоли.

Не обращая внимания на дрожь в руке и скопившуюся во рту слюну, я оттолкнул бокал и глубоко вздохнул. Джоли только что спасла меня, сама этого не подозревая.

15. Джоли

Я не решалась поднять голову ни после окончания первой части, ни после второй, ни после третьей. Я сделала это только, когда закончила играть весь репертуар, и у меня не было другого выбора, как поднять голову. Когда я стала фоновой частью приема и большинство присутствующих смотрели на меня, я не ожидала больших аплодисментов, но надеялась, что гостям понравится моя игра, и они не расценят ее как раздражающее отвлечение от их общения. Я взглянула на окружающих и вздохнула с облегчением, когда несколько лордов и дам посмотрели в мою сторону, улыбнулись и одобрительно кивнули. Надин, которая каким-то образом отхватила приглашение на помолвку, плескала в ладоши и кричала:

– Браво!

Ее щеки были розовыми, а зрачки – расширеными.

Не зная, стоит ли повторять репертуар снова, так как лорд Вебер не говорил мне останавливать или продолжать игру, я встала со скамьи и направилась к нему, надеясь, что смогу спросить об этом. Ужасная застенчивость, которую я ощущала, была чем-то, от чего думала, избавилась уже давным давно. Прошел уже не один год с тех пор, как я приехала в Гамбург и приняла этот город ветров, как свой дом. Получив приличное образование, я чувствовала себя уверенно в окружении дам и лордов и была открыта для предложений, касающихся работы горничной. Все же, игра на пианино отличалась. Она была чет-то личным, делающим меня уязвимой. И это был первый раз, когда я играла перед аудиторией. Возможность того, что лорд Вебер мог сказать, что игра была ужасна, заставило меня напрячься.

– Извините, лорд Вебер. – Мой голос предательски дрожал. – Я закончила.

Мари опустил фужер и улыбнулась.

– Спасибо, Джоли. Это было чудесно. Будешь ли ты свободна через две недели, чтобы сыграть на нашей свадьбе?

– Конечно! Вы уверены, что хотите этого?

Внутри меня все перевернулось.

– Уверена, – улыбнулась Мари.

Лиам кивнул в знак подтверждения. Он был более сдержан, но его глаза блестели счастьем.

– Скажи, где тебя прятали? Никогда ранее не слышал твоей игры на пианино.

Я тяжело сглотнула, боясь, что они не захотят, чтобы я игралп у них на свадьбе, если узнают, что я – новичок.

К счастью, Мари пришла мне на помощь.

– Джоли только начала. Грег Хайнберг порекомендовал ее. Я столкнулась с ним на днях.

Лиам нахмурился.

– А как он узнал…

– Джоли работает на нас.

Низкий голос вмешался в разговор, и мое сердцебиение ускорилось, когда я встретилась взглядом с Ноланом. Снова, я была так увлечена игрой, что не заметила его. Или, возможно, не хотела замечать. Потому что перед тем, как начать, я почувствовала дрожь, что случалось, когда он был рядом. Тогда я не осмелилась искать его, но сейчас я не видела ничего, кроме него.

На мгновение лицо Лиама побледнело, будто Нолан был призраком, когда он пришел в себя, то спросил:

– У вас есть пианист?

Нолан покачал головой, и мои ладошки вспотели в ожидании того, что он собирался сказать.

– Джоли – очень талантливая личность. Она ежедневно учиться играть в свободное время. Но в нашем доме она не пианистка. Она – наша горничная и самый лучший учитель танцев, которого только можно пожелать.

Лиам удивленно поднял брови, а Мари подмигнула мне. Не понимая, что это должно означать, я осторожно улыбнулась в ответ.

– Оба графа Хайнберга очень добры ко мне. Они позволяют мне практиковаться в свободное время и разрешили играть для вас. Желаете ли вы, чтобы я повторила репертуар?

Мари отрицательно покачала головой.

– Сейчас мы идем в бальный зал. Там будет играть струнный квартет. Хочу убедиться, что они смогут достойно играть на свадьбе.

Она вручила мне мешочек со шнурком.

Это было куда труднее, чем я думала, и, будучи удивлена, я резко вздохнула.

– Благодарю.

– Не за что. Я пришлю тебе письмо с деталями о свадебной программе.

Не в силах больше сдерживать радость, я еще раз поблагодарила ее и позволила губам расплыться в широкой улыбке.

– Почему бы тебе не остаться и не выпить чего-нибудь?

Мои глаза широко раскрылись после приглашения Мари, и я была готова отказаться, но Нолан произнес:

– Останься.

Мари и Лиам ушли с друзьями, и перед тем как я поняла, Нолан взял меня под руку и подтолкнул в сторону бального зала.

– Тебе стоит попробовать их яблочный сок. Он очень вкусный, – сказал он небрежно, будто в том, что граф прохаживается под руку с горничной нет ничего особенного.

– Что вы делаете?

Я хотела, чтобы мой голос звучал сердито, но он прозвучал хрипло.

– Хочу удостовериться, что не опозорюсь со своим первым танцем на публике после возвращения.

Каким бы сладким не был его ответ, это лишь усилило мое возмущение

– Вы говорите, что хотите танцевать со мной? Здесь?

– Да, – спокойно ответил Нолан. – Таким образом ты сможешь шепотом подсказывать мне правильные движения и убедиться в том, что я не выставлю себя дураком.

– Но… – Я оглянулась вокруг и нашла человека, которого искала. – Разве вы здесь не с Терезой?

Нолан пожал плечами.

– Это не преступление, танцевать с кем-то другим, а не с тем, с кем пришел.

Я расслабилась, узнав, что они не встречаются. Это было глупое самоутешение, но я не могла ничего с этим поделать.

– Она будет очень злиться. Особенно из-за того, что я всего лишь горничная, – пыталась я вразумить графа.

Нолан резко развернулся и стал напротив меня. Его лицо находилось в дюйме от моего, а сам он дрожал от возмущения.

– Никогда снова не говори мне что-либо подобное. Ты не менее значимый человек лишь потому, что у тебя другой социальный статус, чем у большинства здесь.

Перед тем, как я смогла ответить, он взял меня за руку и повел в сторону струнного квартета.

Нолан лгал. Он не нуждался в моей помощи. Он отлично чувствовал ритм и вел меня в танце, как джентльмен. Его руки легли на мое тело, и я облизала губы, в попытке представить, каким бы был на вкус его поцелуй. Я знала, какими неправильными были мои мысли, но, окруженная струнным квартетом и находясь близко к Нолану, я не могла убежать от них. Все, в чем я могла себя убеждать, так как Нолан был привлекательным, то большая часть этого притяжения была вызвана романтической атмосферой свадебного торжества. Я говорила себе, что то, что чувствую, мимолетно и не является правдой.

Не смотря на то, что музыка остановилась, Нолан, казалось, не собирался меня отпускать.

Я вырвала свою руку из его.

– Я не могу станцевать еще один танец.

– Почему нет?

Выражение его лица было полным искренности, будто он действительно не понимал неуместности того, что мы делали. Опять же, он не из тех, кто будет нести ответственность за последствия. Осознание этого опустошило меня. Не говоря ни слова, я просто указала рукой в сторону Терезы, которая стояла наблюдая за нами.

– Увидимся с вами позже, – сказала я и, подобрав юбки, поспешила с танцевальной площадки. Я надеялась, что не очень много людей заметили, как мы с Ноланом танцевали, и они не будут видеть в этом скрытого смысла. Последнее, чего бы мне хотелось во время становления своей репутации пианиста, чтобы знать думала, что мое влечение основывалось на деньгах.

В спешке покинуть комнату я врезалась в спину официантки и отправила ее поднос с шампанским в полет.

– Ох, любезная! Я извиняюсь!

Чем больше я хотела покинуть комнату и не привлекать к себе внимания, тем больше понимала, что мне это не удастся. Я опустилась на колени и вытащила носовой платок, чтобы собрать осколки, пока официантка доставала тряпку из фартука, чтобы вытереть пролитое.

Я думала, она посмотрит на меня или поблагодарит за помощь. Но она не проявила благодарности ни словом ни взглядом. Она полностью сосредоточилась на вытирании пола.

Лишь когда я осторожно прикоснулась к ее плечу, она подняла голову и посмотрела на меня своими круглыми янтарными глазами, которые создавали очень красивый экзотический контраст с ее гривой светлых кудрей. И тут я узнала ее.

– Ты та, кто спрашивала меня о пивном баре. Я думала, ты решила остаться в Гамбурге. Это твой первый день на работе?

Она медленно кивнула. Ее лицо ничего не выражало.

– Третий день, если быть точной.

Я тепло улыбнулась ей, чувствуя вину за то, что отправила ее поднос в полет. Бедняжка, скорее всего, весьма нервничала и без моего участия. Желая помочь ей, я подняла поднос с осколками стекла и спросила:

– Где тут кухня?

Девушка покачала головой.

– Я сама.

Она взяла у меня поднос, а я не пыталась с ней спорить, боясь создать еще больший беспорядок. Все же, я не была готова оставить ее.

– Хочешь, чтобы я сказала управляющему, что это я в тебя врезалась?

Она энергично покачала головой.

– Не нужно. Со мной все будет хорошо.

Я опешила от ее отказа принять мою помощь, но сказала себе, что некоторым людям нужно больше времени стать теплее к другим. Возможно, мне стоило бы оставить ее в покое, но если она решила остаться в Гамбурге, то нам придется часто пересекаться, и я хотела начать с правильных шагов.

– Я – Джоли. Работаю в поместье Хайнбергов, – с улыбкой произнесла я. – Сегодня я играла на пианино для лорда Вебера.

Она кивнула, но не ответила. Ее взгляд остановился на ком-то позади меня.

– Как тебя зовут?

Я не собиралась легко сдаваться.

Мой вопрос привлек ее внимание, и она прищурилась, глядя на меня.

– Дезире, – с вызовом в голосе ответила она.

– Очень красивое имя.

Может, она не хотела говорить мне свое имя, боясь, что я буду сплетничать о ее оплошности, не смотря на то, что это была моя вина? Прежде, чем я смогла осмыслить это, раздался глухой стук, а затем начался крик.