Текст книги "Проклятие Синей Бороды (ЛП)"
Автор книги: Марго Риркерк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Не ожидал увидеть тебя.
– Очевидно, – сказал я с притворной легкостью в голосе. – Ты очень занят подготовкой к свадьбе… – Слова, слетавшие с моих губ, казались чужими. – Или у тебя, все же, имеется время выпить чего-нибудь?
На мгновенье мне показалось, что Лиам собирается извиниться, от чего в груди все сжалось. Что происходит? Лиам знал, что я невиновен в смерти Анны и Берты. Он понимал, что мне пришлось уехать из Гамбурга, чтобы сохранить здравомыслие. Тогда почему он вел себя так, будто мы больше не были друзьями?
– Конечно, мы можем что-нибудь выпить на террасе. – Ведя меня через дом, Лиам подал знак проходившему рядом слуге. – Пожалуйста, принеси нам бутылку шнапса на улицу.
Я опустился на подушку, что лежала на стуле из кованого железа, и спросил:
– И так, ты и Мари?
Лицо Лиама исказилось, будто он попробовал что-то кислое.
– Ты же не думал, что она будет сидеть и ждать тебя вечно, не так ли?
Я отклонился и глубоко вздохнул, пытаясь уверить себя в том, что Лиам не зол, а просто еще в шоке из-за встречи со мной.
– Конечно, нет. Я рад, что это именно ты. Поздравляю.
– Ты не расстроен? – Лиам наклонил голову и осторожно изучал меня.
Слуга принес хрустальный графин и два стакана, налив порцию шнапса. Я сделал глоток напитка.
– Нет, конечно, – соврал я. Хотя я больше не любил Мари и не питал к ней сильных чувств, просто, когда твоя первая любовь выходит замуж, это ошеломляет. Тем более, когда я ничего не знал об этом. – Просто, удивлен, что ты не писал об этой чудесной новости.
Лиам опустошил половину своего стакана.
– Ты не говорил, что возвращаешься.
– Правда. Я думал, что не стоит, – согласился я, стремясь оставить это странное разногласие и напряжение позади.
Лиам задумчиво кивнул, не проявляя и малейшей улыбки на мою попытку поднять настроение.
– Как долго ты планируешь оставаться?
– Долго. Я не могу надеяться на то, что дядюшка будет постоянно присматривать за поместьем. – Я опустил стакан со шнапсом, пытаясь отвлечься от чувства, что будь на то воля Лиама, то мне бы никогда не суждено было вернуться. – Нужно будет чем-то заняться на этой неделе. Может, охотой.
Охота всегда была нашим любимым времяпровождением, но Лиам покачал головой.
– Извини, не могу. Нет свободного времени.
– Тогда, возможно, на следующей неделе?
В моем голосе прозвучал вызов, и я не пытался этого скрыть.
– Возможно.
Его холодный ответ разжег мое раздражение, и я встал.
– Что же, не хочу отвлекать тебя от твоих дел. Спасибо за выпивку.
Лиам открыл рот, и я надеялся, что он извиниться за свое странное поведение, но он лишь сказал:
– Увидимся позже.
Я подошел к конюшне и взобрался на коня. Если бы я был мудрым, то поехал бы домой и сражался с воображаемым партнером, сжигая каждую эмоцию внутри меня, до тех пор, пока не иссякло все, что накипело. Но мне надоело быть мудрым или поступать правильно. Я старался быть радушным с Полем и Лиамом, и оба отплатили мне пощечиной.
Как бы там ни было, я никогда не был тем, кто поступал правильно. Делайла была права, назвав меня бездеятельным трусом за ночь до того, как сорвалась. Возможно, я не был тем, кто бил ее и мать, но я должен был стараться изо всех сил остановить нездоровые вещи, творящиеся в нашем доме. Мне стоило не отступать со вторым полицейским рапортом, который я подал, даже после того, как первый был отклонен. Я должен был настаивать на том, чтобы мама не позволяла мужу избивать себя, даже если она и говорила, что с ней все в порядке. Мне нужно было забрать ее и сестру куда-подальше, даже если бы это значило, что мы потеряем все. Если бы только я сражался сильнее, если бы больше делал. Может, тогда бы отец изменился и стал лучше.
Но я не сделал ничего из это. Мои родите покинули нас, а сестра оказалась в тюрьме. Я подвел семью и оказался плохим человеком. Я ненавидел себя, ненавидел голос правды в голове, говорящий мне, что я бы никогда ничего не достиг. Я верил, что построил свой купеческий бизнес тяжелым трудом, но что, если это всего лишь обычное везение? Что, если мои партнеры отвернутся от меня, как элита Гамбурга? Что, если отец и Делайла были правы на мой счет, и я на самом деле был бесполезен?
Не в силах больше терпеть свои жалкие мысли, я направился в винный погреб в центре Гамбурга, чтобы насладиться бутылкой красного. Если деньги – все, что у меня осталось, то я собирался использовать их для временного облегчения.
7. Джоли
В коридоре я огляделась по сторонам. Убедившись в том, что никого нет, я поспешила в бальный зал. Было десять вечера. Я недавно закончила свою работу и потратила час на ожидаемое общение на кухне с другими сотрудниками. Я не делала ничего такого, тем более, что Грег Хайнберг открыто дал мне свое разрешение, но все же, вина всегда закрадывалась в груди, когда я тайком пробиралась на свой ночной ритуал.
Если вкратце, то мне было интересно, будет ли молодой лорд Хайнберг против моей причуды. Если повезет, то он даже не заметит, учитывая то, как тихо я играю.
Еще раз взглянув через плечо, я пробралась в бальный зал и открыла великолепное черное пианино. Перед тем, как начать играть «Für Elise» Бетховена, я разминала пальцы, быстро скользя по клавишам из слоновой кости. Идеальное сочетание надежды и грусти в данной композиции трогало мою душу, выпуская наружу настоящую меня, которую я должна была скрывать в течение дня.
Погрузившись в музыку, я почувствовала, что больше не одна в комнате, только когда проиграла последнюю ноту. Я медленно обернулась и обнаружила Нолана, уставившегося на меня стеклянными глазами. Его рубашка была не заправлена, а первые три пуговицы расстегнуты. У меня перехватило дыхание из-за красных капель на его груди. Была ли это кровь? Я поднялась со скамейки и бросилась к нему, пытаясь понять, не ранен ли он. Но когда я приблизилась, меня встретил резкий горьковато-сладкий запах алкоголя, и я поняла, что брызги должны были быть пятнами от вина.
Смущенная своим волнением, я низко присела в реверансе, пытаясь скрыть пылающее лицо.
– Могу ли я вам чем-то помочь, лорд Хайнберг?
Его покачивало.
– Сыграй еще раз. Я пропустил начало.
Я не была уверена, как стоило реагировать на просьбу сыграть для него, но было бы грубо отклонить ее. Тем более, пианино принадлежало ему, и мне не хотелось терять возможность практиковаться. Поэтому я вернулась на банкетку и начала мелодию сначала. Когда я закончила, Нолан стоял, облокотившись на дверь. Его глаза были закрыты.
– Еще раз.
Я проиграла композицию еще три раза. На тритий раз Нолан сел рядом со мной. Я отодвинулась, оставляя больше места ему. Мое сердце бешено колотилось. Что он делал? Почему я была напугана и ликовала одновременно?
– Где ты научилась играть?
Его голос был ниже, чем обычно. Вероятно, из-за алкоголя. Его налитые кровью глаза смотрели на меня. Все же, он оставался красивым, даже в состоянии алкогольного опьянения.
– Много лет назад меня учил друг семьи. Я влюбилась в пианино с первых нот. – Я прикусила губу, удивляясь тому, как много себе позволяю.
– Моя сестра играла на пианино, но ее игра никогда не звучала так, как твоя.
Я сжала пальцы, чтобы не заерзать.
– Уверена, она была куда более опытным пианистом, чем я когда-либо смогу стать.
– Совсем наоборот. У нее был талант, но она играла лишь с одной эмоцией… злостью.
Между нами возникла тишина. Я знала, что должна заполнить ее, но не могла начать разговор. Так сильно хотелось спросить его, скучает ли он по сестре и родителям. Но это был бы совершенно неуместный вопрос.
– Ты играешь каждый вечер?
Я улыбнулась.
– Если есть возможность.
Он кивнул.
– Мне бы хотелось приходить иногда и слушать, если ты не возражаешь.
Я почувствовала, что моя улыбка исчезает, но ответила:
– Конечно.
Он взял локон моих волос, который выбился из пучка, и убрал мне за ухо. Движение было таким неожиданным, что я вздрогнула, и сразу же пожалела об этом, увидев искреннюю муку в его фиолетовых глазах.
– Ты боишься меня?
Боялась ли я? Не думаю, но меня приводило в ужас то, какой эффект он на меня производил… заставлял чувствовать себя легкой как перышко, давал мне ощущение плавания по воде.
– Я не стану винить тебя за это, – продолжал он. – Все боятся. Даже Лиам, который знает меня с пеленок.
Я забыла о манерах приличия перед своим желанием утешить Нолана, который так заметно страдал. Персоналу не подобало общаться с работодателем, но было жестоко игнорировать чью-то боль, и я всегда ставила доброту выше манер.
– Я не боюсь, – честно сказала я. – Просто слуге не подобает получать столько внимания о кого-то вашего ранга.
Он скривился и встал.
– Может, у меня есть деньги и титул, но у меня больше нет высокого положения в обществе.
Он был на полпути к двери, когда я вспомнила, что должна была передать ему сообщение.
– Ваш дядя был разочарован тем, что вы не смогли поужинать с ним сегодня.
Нолан застонал и обернулся.
– Он был очень зол?
Не желая зарывать себя еще глубже, я придерживалась фактов.
– Он в библиотеке, и с удовольствием пообщается с вами.
Снова издав стон, Нолан залез в карман и достал золотые часы, которые сорвались с его пальцев. Поднимая их с пола, он произнес:
– Я присоединюсь к нему завтра за завтраком. Сегодня уже слишком поздно. Не волнуйся о том, чтобы передать мой ответ. Останься и поиграй еще немного.
Он ушел, и я опустила плечи. Я была рада, что завтра он поговорит с Грегом уже будучи трезвым. Как бы там ни было, после встречи с ним, я слишком дрожала, чтобы играть. Поэтому я решила пойти спать. Моя интуиция подсказывала, что завтра будет долгий день.
Следующим утром я загрузила поднос овсяными круасанами с масляным кремом, яйцами вкрутую и сладко-пахнущими джемами и направилась к кабинету, откуда доносились повышенные голоса.
– Это так ты хочешь начать свое возвращение в Гамбург? Напиваясь?
Разъяренный голос Грега заставил меня съежится. До этого я никогда не слышала его таким расстроенным.
– Расслабься. Я ничего не сделал. Лишь выпил бутылку вина, – со скукой в голосе ответил Нолан.
– И каждый знает об этом. Сегодня, когда я приехал в город, все говорили о том, что ты пил в одиночку. Говорили, что за пять лет ты так и не изменился.
– Пусть говорят, что хотят! Кому какое дело?
– Тебе, тебе должно быть не все равно. Ты хочешь быть частью общества. Тебе нужно найти способ жениться. Тебе стоит понять, что ни один отец в Гамбурге не захочет выдать свою дочь за пьяницу. Тем более, беря во внимание историю твоей семьи.
– Ты хотел сказать, из-за истории моей семьи! Большинство моих сверстников пьют намного больше, чем я, и никто не строит из себя невинность. Поскольку у моей семьи имеются пагубные наклонности, я придерживаюсь других стандартов. Никто не переживает из-за моих пьянок. Они боятся, что мне передастся безумие семьи.
В сердце защемило из-за Нолана. Кажется, даже Грег понял, сколько боли было в его племяннике, так как он не ответил, и наступила тишина. Я расценила это, как свой шанс, и постучала.
– Войдите, – отозвался Грег уже спокойным голосом.
Я присела в реверансе и поставила поднос на стол.
– Ваш завтрак. Надеюсь, вам понравится. Пожалуйста, дайте знать, если я могу принести что-либо еще.
Нолан смотрел в окно, а Грег положил в кофе сливки и сахар. Не желая больше беспокоить их, я медленно направилась назад к двери.
– Подожди.
Грег долго смотрел на меня, и я побоялась, что он заговорит о моем вчерашнем столкновении с Ноланом возле пианино. И, хотя, я не сделала ничего, чтобы заставило юного лорда Хайнберга провести со мной время, вина травила мою душу.
– Джоли, я хочу, чтобы ты научила Нолана манерам.
Моя челюсть отвисла, а Нолан наклонился вперед и замер.
– Извините, – сказала я в тот же момент, когда Нолан произнес:
– Что? Мне не нужна гувернантка.
– Верно, – спокойно ответил Грег. – Уже поздно нанимать для тебя гувернантку, но жизнь на море заставила тебя забыть о светском поведении, которое от тебя ожидают. Нужно освежить память и напомнить, как нужно ухаживать за молодыми девушками. Так же тебе нужно узнать о последней моде и о танцах. Джоли – идеальный кандидат. Она научит тебя всему.
Нолан уставился на меня взглядом, который я не могла расшифровать. Он не казался злым. Казалось, будто ему все равно. Это была безумная идея, но в глубине души я знала, что хочу этого. Я сошла с ума? Искала ли я неприятностей? Или просто была авантюристкой?
– Это для твоего же блага, – сказал Грег.
– Как часто мне придется заниматься с мисс Джоли? – спросил Нолан мрачным тоном и подмигнул мне. Как человек может одновременно казаться раздраженным и довольным? Был ли этот мужчина всегда таким трудным для понимания?
– Думаю, каждый день в течении часа или двух должно быть достаточно. – Грег анализировал меня. – Ты в порядке, Джоли?
– Да.
Я позволила счастью проступить на своем лице. Я на самом деле хотела помочь Нолану, и это была обнадеживающая возможность попробовать что-то новое и доказать себе, что я не останусь горничной до самой смерти.
Я покинула комнату. Все, о чем я могла думать было то, что мне придется проводить с Ноланом больше времени, а значит, нужно подтянуть свои знания. Постоянно обновляя знания Нолана, мне пришлось читать последние выпуски книг и журналов, изучать политику, экономику и общественные тенденции. У меня не было чувства вины за то, что я занималась этим.
«Просто помни, что тебе никогда не стать частью дворянства. Ты будешь заниматься этим лишь какое-то время. Как только Нолан будет помолвлен или женится, в тебе уже не будет нужды,» – предупреждал голос в моей голове.
«Я разберусь с этим, когда этот момент настанет,» – отвечала я. Никто не может управлять будущим. Все, что у меня было – это настоящее, и я была в полной решимости использовать его по максимуму.
8. Джоли
Я не могла поверить насколько тяжелым оказался денежный мешок, который Грег дал мне.
– Купи все, что нужно. В том числе и обувь для танцев, а так же другие вещи для обучения Нолана танцам, – сказал он мне, и я выплыла из дому на облаке восторга.
– Что с тобой? – Табета опустила лопату и прекратила посадку весенних луковиц. – Ты сияешь. Тебе подняли зарплату?
– Нет, я просто бегу в город по поручению.
Она провела рукой по своим густым пепельно-коричневым волосам.
– Какого рода поручению?
– Просто купить кое-что для юного лорда Хайнберга.
– Понятно.
Она плотно сжала губы, а я была рада, что ничего не пришлось прояснять. Хотя Табета и я были друзьями, она не разделила бы мой восторг от обучения Нолана танцам.
Не давая ей шанс продолжить допрос, я помахала на прощанье рукой.
– Увидимся позже.
– Будь осторожна, – крикнула она мне в то время, как я уже плыла навстречу своему будущему.
Хотя я и была возбуждена из-за своей первой пары обуви, сначала я зашла в музыкальный магазин и купила несколько нотных листов с вальсом и полькой для игры на пианино. Двумя самыми популярными танцами. Затем я купила самую объемную газету, которая освещала все, что происходило в Гамбурге, и на которую я смотрела с тоской каждый раз, когда проходила мимо кофейни и замечала, что леди читают и обсуждают ее. В книжной лавке я купила одно издание по современной экономике и одно по этикету. И хотя, я сомневалась, что Нолан оценит последнее, я хотела показать дяде, что отношусь к этому серьезно. Я не могла заставить Нолана читать что-либо, но я хотела быть уверенной, что у него будет доступ к книге, которая поможет сделать вход в общество Гамбурга как можно более гладким.
Наконец-то я отправилась к обувщику, осознав, что весь день боялась туда идти из-за того, что он находился рядом с ателье Поля.
«Я не избегаю Поля», – говорила я себе. – «Я лишь хочу, чтобы он остыл.» А если бы он увидел, что я покупаю обувь для танцев, уже ничего не смогло бы убедить его в том, что я не пытаюсь выплыть из своего социального окружения.
Поэтому, когда мне удалось незаметно проскользнуть в обувную мастерскую, то захотелось себя похвалить.
– Мисс Джоли, какой чудесный сюрприз! Чем могу вам помочь? – спросила меня Надин, дочь Франча. Здоровье ее отца недавно ухудшилось, и так как у него больше не было детей, то лишь от Надин зависело, сможет ли бизнес остаться на плаву.
– Я ищу бальные туфли. Что-то простое и не очень дорогое.
Глаза Надин расширились и она сделала паузу, будто бы давая мне возможность объясниться. Когда я не сделала этого, она отвела меня к секции с бежевыми кожаными балетками и кремовыми атласными тапочками без вышивки. Достала пару.
– Молодые мужчины дарят такие в знак внимания леди, за которыми начинают ухаживать. Но, не такие, какие подарил бы жених.
Я хихикнула, когда поняла, что, по ее мнению, покупаю обувь, чтобы один из Хайнбергов мог подарить ее девушке. Думала ли она, что Грег Хайнберг начал ухаживать за кем-то после пяти лет одиночества? Или она верила, что Нолан может найти кого-то, проведя всего две ночи в Гамбурге?
– Мой выбор позабавил тебя? – спросила Надин, подняв пепельную бровь. – Я была бы рада показать тебе более интересную обувь, но ты сказала, что ищешь что-то доступное.
Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки.
– Бальные туфли не обязательно должны быть красивыми. Мне нужно лишь, чтобы они были крепкими и долговечными. – Она вопросительно посмотрела на меня, и я уступила, потому что, так или иначе, а я не смогу купить обувь не замерив свой размер. Рано или поздно мой секрет станет известен. – Они для меня. Не обязательно, чтобы они были модными, просто долгоноскими.
Она кратко кивнула, положив балетную туфлю обратно на полку и скрывая от меня свои впечатления.
– Почему бы тебе не снять свою обувь, чтобы я смогла замерить твой размер ноги?
Я сделала так, как она мне сказала, молясь о том, чтобы она держала свой рот на замке о моем приходе и обслуживала меня так, как и любого другого платежеспособного клиента, сделавшего свой вклад в покупку лекарств для сердца, в которых нуждался ее отец.
Надин записывала ширину моих ног, когда зазвенел дверной колокольчик и вошел Поль.
– Мне показалось, что я видел как ты пробегала мимо окна, – произнес он вместо приветствия. В глазах возникло удивление, когда он увидел мои босые ноги, и снова посмотрев мне в глаза, поднял бровь. – Ты покупаешь обувь? Здесь? – То, что он действительно хотел спросил, было то, как я могла позволить себе магазин, который часто посещался дворянством Гамбурга.
– Она покупает балетки для танцев, – сказала Надин. Я не знала, пыталась ли она помочь или добавляла масла в огонь, но потемневшее лицо Поля точно передало, что он думал о моей покупке.
– Зачем они тебе? – спросил он резким тоном.
– Старый лорд Хайнберг попросил научить юного лорда современным популярным танцам. – Я не очень-то хотела раскрывать эту информацию перед Надин, но если бы я ничего не сказала, они бы предположили что-то похуже. Например то, что я стала любовницей богатого мужчины.
– Тебя?
Поль смотрел на меня так, будто ожидал, что я скажу, что пошутила. Когда я не ответила, он покачал головой и с отвращением поморщился.
Во мне что-то сломалось. С меня было достаточно его осуждений. Конечно, он имел право на свое мнение, но я не сделала ничего, что оправдывало бы его отвращение.
– Да, меня. Что не так с тем, что я могу учить кого-то танцевать?
Он посмотрел на меня, смягчив свой прищуренный взгляд. Его снисходительность была неприятной, но жалость была еще хуже.
– Джоли…
Я повернулась к Надин, не желая слышать то, что он скажет.
– Когда я могу придти за балетками?
– Завтра, – ответила она. Я кивнула и без слов оставила предоплату на прилавке, чтобы она знала, что я могу заплатить. Затем я вышла под моросящий дождь, даже не попрощавшись.
Я открыла зонт и пошла, смотря под ноги, чтобы не вступать в лужи. В меня врезался человек, и я чуть не отлетела назад.
– Извините. Я вас не заметила, – быстро сказала я.
Женщина свела брови. У нее имелись явные черты аристократки. Ее толстый шерстяной капюшон скрывал большую часть волос, но из под него выбивался вьющийся светлый локон. На мгновение показалось, что она ответит недоброжелательно, но она произнесла:
– Не волнуйтесь. – Ее взгляд оценивающе изучал меня. – Вы случайно не знаете, какое-нибудь хорошее место, где можно перекусить и выпить? Какое-нибудь общественное.
Я ответила не раздумывая.
– Пивной сад. – Я повернулась и указала направление. Он находился всего лишь через несколько домов. – Если вы в настроении для сладкого, тогда вам стоит там попробовать гуляш или маковые пельмени.
– Благодарю.
Девушка поспешила прочь, прежде чем я успела сказать что-либо еще, и мне стало интересно, откуда она взялась. У нее не было с собой никаких вещей, и она путешествовала одна, что заставило меня предположить, что она приехала в Гамбург в поисках работы. Приблизительно моего возраста. Ее родители, вероятно, больше не могли позволить себе прокормить ее. Возможно, в ее родном городе наступили неблагоприятные времена, и она приехала найти место работы здесь, в Гамбурге. Надеюсь, она что-то нашла. Я все еще помнила, как по моей спине струился пот, а руки дрожали, когда я впервые прибыла в усадьбу Хайнбергов. И это, не смотря на то, что у меня в руках было рекомендательное письмо. Первые несколько месяцев я боялась чихнуть слишком громко или что-то сломать, переживая, что малейшей ошибки будет достаточно для того, чтобы меня уволили.
Я даже не могла представить, как тяжело приехать в город, где у тебя нет никаких связей. Бедной девушке, вероятно, придется пройти через бесчисленные собеседования и ездить из одного конца города в другой в поисках работы.
Я подумала о том, чтобы пойти за блондинкой и рассказать ей, в каких местах нанимают работников, а какие нужно избегать, поскольку там управляют жестокие и скупые владельцы. Как бы там ни было, она уже исчезла с улиц и пустился дождь. Поскольку было почти время ужина, мне нужно было возвращаться в усадьбу Хайнбергов для выполнения своих вечерних обязанностей. У меня не было времени сожалеть, так что я пообещала себе что, если снова увижу блондинку, то поговорю с ней и помогу всем, чем смогу.
Приготовления к ужину заняли меньше времени, чем обычно, так как Грег ужинал один и попросил принести ему еду в кабинет на подносе, что значительно упрощало уборку. Нолана не было, так что персоналу разрешили уйти пораньше, чтобы отпраздновать выходные.
Почти пустой особняк был жутко темным и наполненным шумом дождя, стучащего по крыше. Волна одиночества окутала меня. Обычно мне нравилось проводить время одной – мой разум всегда был полон идей и мыслей, которые меня развлекали. Но сегодня я чувствовала себя потерянной, отрезанной от мира, и мне хотелось, чтобы моя семья оказалась рядом со мной.
Я подумала возвратиться в центр города, но шел дождь, и ветер был беспощаден. Если бы я сейчас вышла на улицу, то подхватила бы воспаление легких. К тому же, мое меланхолическое настроение говорило, что не лучшая идея встретиться с Табетой и другими девушками, дабы выпить и потанцевать. То, чего мне хотелось – это спокойного вечера, в который я и Табета делились бы секретами. Не то, что бы я могла рассказать ей свои. Я не рискнула бы рассказать ей, как я иногда представляла себя играющей на пианино в оперном театре, или как я была взволнована из-за того, что мне предстоит провести время с Ноланом. Она бы не одобрила ничего из этого. Хуже того, она посчитает обязательным рассказать все своему брату Полю, который, в свою очередь, будет чувствовать себя обязанным разъяснить мне, какие рамки в жизни мне переступать нельзя.
Возможно, они были правы. Возможно, я играю с огнем, но какая у меня альтернатива? Всегда поступать правильно? Для чего? Мне хотелось жить, а не проводить жизнь в страхе. Если истинная жизнь влечет за собой боль, пусть будет так. Мои сердце и душа болезненно желали испытать больше, чем позволял мой социальной статус, и я была полна решимости удовлетворить свои желания, чтобы, когда пришло время попрощаться с этой земной жизнью, я ни о чем не сожалела.
9. Делайла
С тех пор, как меня заставили уехать из Гамбурга в возрасте тринадцати лет, я никогда не была в пивном саду. Все же, я слышала о нем. Каждый слышал. Это было место для тусовок. Одно из немногих мест, которые любили богатые и слуги. Это было шумное место, где обменивались неуместными поцелуями, давались обещания, которые никогда не могли быть выполнены, а так же это была фабрика сплетен. Когда девушка-слуга подтвердила, что это место еще есть, я поняла, что сегодня отправляюсь именно туда.
Я вошла через двойные деревянные двери и прошла открытую площадку мокрую от дождя. Внутренняя часть была украшена безвкусными клетчатыми скатертями и дешевыми цветами. Барная стойка была сделана из длинного светлого куска дерева. Кто бы не был дизайнером, он был лентяем с отсутствием воображения. Сев на тяжелый деревянный барный стул, я заказала лагер. Вкус был таким отвратительным, как я и ожидала. Я ненавидела чувство тепла и бесконтрольного поведения, которое вызывал алкоголь, но большой стакан пива был необходим, чтобы сливаться с посетителями и не привлекать лишнего внимания. Я сделала маленький глоток напитка и приняла хлеб с маслом, который бармен поставил передо мной. И, хотя, я не любила хлеб, особенно белый, я была не против поесть его сейчас. Заполнение моего желудка и сохранение ясной головы было более приоритетным, чем возможность набрать фунт или два.
Подслушивая разговоры вокруг себя, мне стало интересно, каким способом будет лучше узнать имена сотрудников, которые работали в поместье Хайнбергов. Я была уверена, что весь старый персонал был заменен. Все же, моя осторожность погасила любопытство, и я не посмела задавать какие-либо вопросы и таким образом привлекать ненужное внимание.
После того, как я съела два ломтика хлеба и выпила лагера достаточно для того, чтобы не шататься во время ходьбы, я встала и сделала круг, крадучись от одного стола к другому и подслушивая разговоры в пабе. Несколько посетителей бросили на меня любопытные взгляды, поэтому я быстро прошла мимо них, прищурившись так, будто ищу своих друзей. Все же, большинство посетителей не заметили меня вообще, слишком поглощенные флиртом. Важничая, мужчины хвастались своими достижениями, а женщины обсуждали моду и перспективы брака. Пивной сад был местом, где разные прослойки общества собирались вместе, но даже будучи здесь, женщины не забывали, что должны будут выйти замуж, а мужчины знали, что уверенное поведение может помочь им в делах бизнеса и в личной жизни.
Никто из посетителей не говорил о моем брате, и я начала волноваться, что пришла слишком рано. Я пошла в дамскую комнату и достала волшебное зеркало.
– Покажи мне Нолана.
Когда мое изображение в зеркале исчезло, появилось лицо Нолана. Оно было темным, мрачным, а в глазах отражалась жгучая мука. Мог ли он страдать, как я страдала? Жалел ли он о сделанных ошибках? Нет. Откуда взялась эта сентиментальная чушь? Я не могла стать такой слабой. Если бы Нолан сожалел о том, что отправил меня в тюрьму, то появился бы и освободил меня. Но он не сделал этого. За пять лет, что я провела в тюрьме, он даже ни разу не написал мне.
Сцена в зеркале изменилась, и оно показало мне объект интересов Нолана. Горничную. Небольшое разочарование во мне было смыто волной ярости. Горничная убирала чайные принадлежности и одаривала Нолана неуверенной улыбкой. Значит, это то, чем занимался мой брат… пытался затащить в постель чертову горничную. Чувствуя отвращение, я была готова убрать зеркало, но потом я присмотрелась к девушке и узнала ее. Она была той, в кого я врезалась ранее. Девушка работала в поместье Хайнбергов. Она могла бы стать моим проходным билетом. Возможно, мне стоило тщательнее взвесить все за и против. Пока я решила остаться в пивном саду и собрать побольше информации.
Не прошло и секунды, как в двери залетела грудастая женщина. Ее волосы были на тон светлее моих. Оттенок был кричащим и соответствовал ее дешевому платью цвета фуксии, из которого вываливалась ее грудь.
Моим изначальным предположением было то, что она шлюха, которая должна начать свою смену. Но я ошиблась, потому что все женщины в пабе тепло поприветствовали ее. Некоторые даже приподняли свои платья, выставляя напоказ ступни. Нет, не ступни – обувь.
Лишь потом я сообразила, кем была эта вульгарная женщина – Надин, дочь обувщика. Пять лет назад она была еще ребенком. Она была вдвое меньше, чем сейчас. Наблюдая за ее общением с другими, я быстро узнала, что она присоединилась к бизнесу своего отца, и что ее любовь к сплетням ничуть не уменьшилась. Она расхаживала от стола к столу, обмениваясь приветствиями и заливаясь смехом так часто, что казалось, будто таким образом она пытается проложить себе путь к бару. Бармен помахал ей, и я решила, что это лучший способ узнать все, что происходит, включая то, как люди восприняли приезд Нолана. Конечно, я наблюдала за ним через волшебное зеркало, видела, как его лучший друг Лиам оттолкнул его, и видела, что девушка, которую он ранее любил, Мари, теперь была помолвлена с Лиамом. Было очевидно, что жители Гамбурга не были в восторге от его прибытия, но мне нужно было понять, как далеко заходила их неприязнь к нему.
Я вернулась к барной стойке и облокатилась на нее, делая вид, что осматриваю зал.
– Как дела, Надин?
Бармен поприветствовал дочь обувщика и поставил кувшин с пенистым пшеничным пивом напротив нее.
Она сделала хороший глоток, не удосужившись вытереть пенные усы над верхней губой. Вместо этого, она наклонилась и игриво прошептала:
– Ты не поверишь, что случилось со мной сегодня.
Бармен так же наклонился вперед, и я сильнее напрягла слух.
– Угадай, кто заходил сегодня в мой магазин, чтобы заказать для себя танцевальные балетки? – продолжала Надин.
Бармен вскинул руки.
– Откуда я могу знать? И что такого скандального в том, чтобы купить балетки? Дворяне постоянно посещают танцевальные вечера и всегда заказывают у тебя обувь.
– Именно. Так делают дворяне.
Бармен резко зажал рот ладонью.
– Хочешь сказать, кто-то из слуг хотел воспользоваться твоими услугами для себя?
Надин нетерпеливо кивнула, готовая взорваться от информации, которую держала в себе.
– И не просто кто-то. А Джоли. Горничная из поместья Хайнбергов.
Бармен почесал нос.
– Она та еще штучка. Не думал, что она найдет себе богатого любовника. Но, думаю, она из тех тихонь, за которыми нужно присматривать.
Надин покачала головой. Ее глаза блестели озорством, а затем она согнула палец, как бы говоря «иди сюда».
– У нее нет любовника, но угадай, кого она будет обучать танцам?
