Текст книги "Проклятие Синей Бороды (ЛП)"

Автор книги: Марго Риркерк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Я стояла на площади несколько минут, позволяя себе побыть среди слуг, бегающих по поручениям, солдат и дворян, собирающихся начать свой вечер с лагера, а так же дворянок, шепчущих друг другу последние сплетни во время вечерней прогулки. Мое дыхание и сердцебиение успокоились, как только я сфокусировалась на людях, ожидающих в пивоварне, вдыхая сладкий фруктовый аромат пива, запах дорогих масел, который, казалось, был слышен отовсюду, а так же шлейф цветочных духов, смешивающихся от проходящих мимо меня леди.

– Джоли, что ты здесь делаешь? Хочешь подхватить бронхит? Давай внутрь!

Голос Поля вырвал меня из пассивного состояния. Я ласково улыбнулась ему, говоря таким образом, что нет причин беспокоится обо мне. Поль был милым, но мне не хотелось, чтобы он беспокоил свою сестру Табету без причины. Табета служила садовником в поместье Хайнбергов. Так же она была сестрой Поля, и новости между этими двумя распространялись со скоростью света.

– Вообще-то, я пришла увидеть тебя, – сказала я, следуя за Полем в его магазинчик, заполненный цветными тканями и манекенами, одетыми в творения, демонстрирующие его умение. – Молодой граф Хайнберг вернулся, и завтра ему будут нужны твои услуги.

Я рассматривала великолепное детское шифоновое платье, которое Поль повесил в углу магазина. Несмотря на то, что в настоящее время именно он делал большую часть работы, бизнес по-прежнему назывался Шнайдер Фешн. Много лет назад, в возрасте шестидесяти с лишним лет, мистер Шнайдер, не имея своих детей, взял Поля в подмастерье.

Поль плотно закрыл дверь и выглянул на улицу, будто бы убеждаясь, что больше никто не сможет их услышать. Затем он прислонился к прилавку и спросил заговорщическим тоном.

– Итак, какой он, граф Синяя Борода?

Я сдвинула брови в замешательстве.

– По твоей реакции я могу предположить, что он лишился своей бороды? – продолжил Поль с ноткой нетерпения в голосе.

Я кивнула. Образ чисто выбритых острых скул и крепкого подбородка Нолана появился в моей голове.

– Почему Синяя Борода? – спросила я, пытаясь отвлечься от влечения, которое чувствовала.

Поль пожал плечами.

– До того, как он уехал, у него была густая черная борода, которая при определенном освещении приобретала синий оттенок.

Я медленно кивнула, вспоминая, что густые черные волосы Нолана имели голубоватый оттенок. Я взяла один из своих вороньих локонов и начала изучать его.

– Мои волосы тоже выглядят синими иногда?

Поль сжал губы.

– Нет, не выглядят. У вас ничего общего, – его раздраженный ответ убедил меня в том, что странное прозвище Нолану было дано не просто так.

– Скажи, почему он уехал на пять лет?

Поль занялся пришиванием золотых пуговиц к ярко-красной рубашке.

– Ты слышала, что случилось с его семьей? Из-за чего его сестру Делайлу отправили в тюрьму?

Дрожь охватила меня изнутри, хрипло крича: «опасность, опасность», и все же, я не могла прекратить разговор.

– Как полиция узнала о том, что она сделала?

Пол резко прекратил шитье.

– Потому что Синяя Борода обвинил ее в убийстве их родителей. Он утверждал, что обнаружил Делайлу, стоящую над окровавленным телом отца, и она призналась в том, что отравила мать. Но я не верю в это. Не похоже, чтобы такая юная девочка могла совершить подобное преступление. Думаю, Синяя Борода сам сделал это.

Я резко вдохнула. Никогда не считала нужным говорить об убийствах, и никто ни разу не обсуждал со мной детали, лишь говорили, что смерть пожилых графа и графини Хайнберг была насильственной. Многие годы мне удавалось не думать о том, как они умерли, но внутри все сжалось, и по телу пробежали мурашки, когда я представила, как граф Хайнберг истекал кровью, а внутренние органы графини прекратили функционировать.

Нолану было около двадцати. Поскольку его сестра моложе, она, должно быть, была подростком на момент преступления.

– Сколько было Делайле?

Поль триумфально разрезал воздух кулаком, будто я сказала ему, что его выбрали лучшим портным Гамбурга.

– В том то и дело! Ей было всего тринадцать. Я знал ее. Я шил платья для нее. Да, она была спортивной, но не значит, что была сильной. Нолану же было восемнадцать. Он занимался охотой, и кто знает, чем еще.

Я сделала шаг назад, шокированная убежденностью Поля в том, что именно Нолан совершил те преступления.

– Ты веришь в то, что Нолан подставил Делайлу.

Поль прислонился к стене и запустил пальцы во вьющиеся волосы пепельного цвета, такие же, как и у его сестры.

– Это было бы более логичным, не думаешь? Плюс, это объяснило бы смерть двух других девушек.

Я нахмурилась, вспомнив разговор, который у меня был с Грегом ранее.

– Что именно произошло?

Пол удержался, чтобы не ухмыльнуться, но его глаза отражали удовлетворение.

– Нолан не сразу покинул Гамбург, «следуя за своими родителями», их смертью, и арестом его сестры. Он еще был здесь, появлялся на каждом кутеже, выпивая хорошее вино и угощая себя изысканными блюдами после того, как вся его семья была уничтожена.

Я покачала головой, не желая верить намекам Поля. Возможно, Нолан пытался вернуться к обычному состоянию, гуляя со своими друзьями. Возможно, он цеплялся за них, потому что потерял всех остальных. Я не могла представить себе, что он продолжал наслаждаться жизнью, потому что его семья не имела для него значения.

– Однажды ночью Нолан покинул вечеринку с двумя красивыми девушками, – продолжал Поль. – Они были лучшими подругами и прекраснейшими незамужними девушками в Гамбурге. Каждый холостяк мечтал жениться на них, но Нолан наложил на них проклятье, заставляющее их соревноваться за его внимание. Той ночью они ушли с ним… – Поль замолчал, но его глаза практически умоляли меня спросить, что же случилось дальше.

– А дальше? – прошептала я с ужасом, понимая, что он собирается сказать.

– Они утонули в Эльбе.

– Нет, – произнесла я так решительно, будто произнесение данного слова сделало бы эту ужасную информацию неправдивой.

– Нолан утверждал, что позже их пути разошлись, и он вернулся домой. Очень удобно, особенно то, что он не мог вспомнить, как или в какое время добрался до дома, и использовал количество выпитого в качестве оправдания.

– Было ли ему выдвинуто обвинение?

Поль цокнул языком. Отвращение выступило на его лице.

– Не было. Кто-то утверждал, что этих доказательств не достаточно, но думаю, полиция просто решила проигнорировать, из-за того, что он граф.

– Невероятно.

Грег никогда бы не допустил подобного. После нескольких лет работы с ним, я знала, что его сердце было чистым.

Поль вздохнул.

– Не позволяй горничной руководить в своей голове. Лишь потому, что ты провела с дворянами больше времени, чем кто-либо из нас, и прислуживала им во время торжеств, не значит, что ты одна из них. Даже если ты не вытираешь грязь на кухне и не стираешь простыни, забрызганные мочой, ты остаешься одной из нас.

Каждое слово, как острый клюв, вырывало из меня кусок за куском. Слезы навернулись на глаза, и я отвернулась. Почему Поль говорил все это? Мы были друзьями. Как мог он обвинить меня в надменности? Он ведь знал, как признательна я была за свое трудоустройство и за их с Табетой дружбу.

Я сразу поняла, что он не одобрит моих планов. Поль хотел, чтобы я оставалась горничной всю свою жизнь. Даже если бы высказала желание стать пианистом, он обвинил бы меня в том, что я лезу вверх по социальной лестнице. Неважно, сколько бы я пыталась ему объяснить, он никогда бы не поверил, что мне хотелось играть на пианино, потому что мне действительно это нравилось, а не потому что добивалась повышения заработной платы или более высокого социального положения. Мое сердце сжалось. Если я не могла сказать это Полю, то тем более, не могла сказать Табете. Я должна была осуществить свою мечту без поддержки друзей. Я должна сделать это своими силами, и, надеюсь, однажды они поймут.

Видимо, Поль заметил, что слезы собрались у меня на глазах, потому что протянул мне носовой платок.

– Я не пытаюсь быть жестким с тобой, Джоли. Я лишь пытаюсь защитить тебя.

Я проглотила слезы и оттолкнула его платок.

– Увидимся завтра в десять.

Я вышла из магазина, не оглядываясь назад. Снаружи уже село солнце, и температура опустилась на несколько градусов. Прогулка к особняку была холодной и темной, и я пыталась не слишком думать о том, что кто-то может воспользоваться моментом в столь позднее время, когда я одна. Я знала, что Поль с удовольствием бы сопровождал меня. Единственной причиной, по которой он не предложил этого, было то, что мой внезапный уход не дал ему никакого шанса это сделать. Но, несмотря на страх, я все же предпочитала сейчас оставаться наедине с собой. Тем более, что ничего не происходило со мной на этом пути ранее. Все же, мне было тяжело дышать, а сама я расслабилась только тогда, когда достигла ворот особняка.

– Тебе не стоит гулять одной в столь позднее время.

Я вздрогнула и повернулась, обнаружив Нолана, стоящего в тени.

– Поручения, данные мне, заняли больше времени, чем ожидалось, – сообщила я.

– Тебе нужно заботиться о себе. Никто другой не будет.

На этой резкой ноте Нолан развернулся и направился к конюшням. Растущий полумесяц окрасил его черные волосы в синий цвет.

5. Делайла

Мое путешествие со Змеиного Острова в Германию было долгим, утомительным, и тем, чего бы мне никогда не хотелось повторять. Во-первых, мне пришлось пересечь Черное море. Затем плыть по Дунаю в Вену, где я взяла карету до Гамбурга. Поскольку Змеиный Остров был малонаселенным, а жители бедными, мне не везло с кражей кошельков или сумок для монет. Не имея денег, мне пришлось работать посудомойкой на первом корабле, чтобы оплатить свой билет. К счастью, в Румынии дела пошли в гору, и мне удалось украсть несколько денежных сумок, что позволило купить билет на рейс по реке. В Вене я занималась карманными кражами, которые обеспечили мне приличный транспорт до Гамбурга.

Я была взволнована тем, что должна была ступить в свой город, поэтому попросила кучера высадить меня на окраине Гамбурга, вдали от оперы и театра, моих любимых детских мест. Перед тем, как возвратиться и вернуть усадьбу Хайнбергов, мне нужно увидеться с Манфредом и получить черную магию, которая поможет уничтожить моего дорого братца.

Я поспешила по узкой улице. Зловоние человеческих экскрементов становилось все сильнее. Несмотря на то, что я была здесь всего лишь раз, но вспомнила путь к дому колдуна так, будто была здесь только вчера.

Я знала, что, если не буду осторожной, то могу пропустить дом Манфреда и провести несколько часов, бродя по той же улице. Я считала дома, пока не оказалась перед двухэтажным зданием масляного цвета. Краска отпадала, а дверная ручка поржавела. Глубоко вздохнув, я сжала кухонный нож, который украла во время путешествия, в одной руке, а другой нажала на дверную ручку. Переступив порог, я обнаружила крошечный темный коридор с одной лестницей, ведущей вверх и вниз. Я пошла вниз, пытаясь не дрожать, когда мой мозг воспроизводил образы охранников, спускающих меня по лестнице и бросающих в тюремную камеру. Я оттолкнула воспоминания.

Часть моей жизни осталась позади. Я была свободна и запретила своему прошлому запугивать меня.

В конце лестницы была тяжелая металлическая дверь. Руками я пыталась нащупать отверстие для ключа. Простучав каждый дюйм металла, я наконец-то нашла часть двери, которая отклонилась во время моего касания, и я вставила серебряный ключ.

Мое сердце забилось быстрее, и я сильнее сжала нож, когда дверь в подвал открылась.

Манфред сидел, согнувшись над толстой книгой. Его молочные глаза скользнули вверх и впились в меня. Не смотря на юный возраст, у него были белые волосы, спадающие на плечи. Его длинное тело было закутано в длинное платье персикового цвета, не подходящее такому могущественному колдуну, как он. Он убрал прядь волос за ухо, от чего бесчисленные браслеты на запястье зазвенели.

– Чем могу помочь?

Я оскалила зубы в улыбке, позволяя проявиться гневу, затаившемуся внутри. Я хотела, чтобы он боялся. Чем страшнее было бы ему, тем лучше сделку я смогла бы заключить.

– Скажи мне, ты обманываешь всех своих клиентов или только меня?

Его взгляд скользнул к ножу в моей руке и он спокойно произнес:

– Опусти его.

Широко улыбаясь, я повернула лезвие в руке.

– Почему? – Я подошла ближе и указала на его пальцы. – Пять лет на Змеином Острове. Они стоят, как минимум, пяти пальцев.

Мгновение он был безоружен, но в следующий момент – желтая откупоренная бутылка оказалась у него в руке.

– Опусти лезвие, или я тебя вырублю.

Я не знала, блефовал ли он, но была уверена, что у него были зелья, которые могли выбить меня из колеи, расплавить мне лицо и вызвать разные болезни. Все же, я решила не пробовать на вкус отраву, которая находилась у него в руке.

Я медленно опустила лезвие на пол возле двери, уверенная в том, что смогу схватить его, если разговор обострится.

Довольный тем, что я уступила, Манфред сказал:

– И так, мои услуги оказались не такими, как ты ожидала? Полагаю, ты приходила ко мне пять лет назад? Это немалое время, поэтому, боюсь, тебе придется освежить мою память.

Я сдержалась, чтобы не закатить глаза, уверенная, что это лишь фарс, дабы выиграть время и придумать себе оправдание. Он должен был помнить меня. Как много тринадцатилетних девочек приходило к нему?

– Я попросила у тебя проклятие, которое заставило бы всех поверить, что проклятый совершил два убийства.

– И?

Я скрипнула зубами.

– Очевидно же, что оно не сработало. Я отправилась в тюрьму на пять лет.

– Понятно. Ты уверена, что дала мне волос проклятого, а не кого-то другого с таким же цветом волос?

В горле нарастал крик, и я не была уверена, как долго еще смогу продолжать данный разговор, чтобы не сорваться.

– Уверена. Я выдернула волос из головы брата, когда он спал.

Манфред задумчиво кивнул.

– И твоей брат не был причастен ни к одной из смертей?

Я вскинула руки вверх.

– Ты вообще слушаешь? Он обвинил меня в двух убийствах и все поверили ему.

– Чем он занимался, пока ты находилась в тюрьме?

Я закатила глаза.

– Он уехал из Гамбурга на пять лет и работал в отрасли импорта.

– Он оставил дом и друзей на пять лет, и ты думаешь, что ничего не случилось?

Я глядела на стену, мое раздражение усиливалось. Я ответила:

– До того, как он уехал, в Гамбурге утонули две девушки, после того, как покинули вечеринку вместе с ним.

– Значит, мое проклятье сработало.

Манфред злорадствовал, и мне хотелось сорвать самодовольное выражение с его лица.

– Я не хотела, чтобы он был случайно связан с убийствами. Мне было нужно, чтобы его осудили за убийство наших родителей!

Манфред скрестил руки.

– Ты уточняла это?

Я сглотнула, но сохраняла нейтральное выражение лица, не желая признавать, что это была моя ошибка. Черт! Я предположила, что Нолан будет связан со смертью родителей. Но не предвидела, что он может быть связан с другими убийствами. Мой юный эгоизм был небрежным и импульсивным. Я не повторю те же ошибки опять.

– Почему ты хотела подставить брата? – спросил Манфред. Не смотря на то, что я ненавидела себя за это, я не могла остановить чувство благодарности, накрывшее меня. Манфред не собирался втирать мне, что я допустила ошибку, и что моя оплошность стоила мне пяти лет жизни.

– Нолан никогда не останавливал родителей. Он был счастлив наблюдать за моими страданиями. Дома я могла лишь отравить их. Это бы значительно сузило круг подозреваемых, – ответила я.

– Думаешь, полиция и вправду бы решила, что это он отравил их?

– Да. И это почти сошло мне с рук. Даже то, что отец медленно выпил свой яд. – Я улыбнулась. – Мой клинок завершил работу.

– Яд – оружие змей, а Нолан Хайнберг не похож на змея.

Его слова окатили меня, как ведро со льдом. Но так как я нуждалась в его помощи, я отмахнулся от оскорблений и сосредоточилась на важной информации.

– Значит, ты знаешь кто я.

– Конечно, Делайла.

– Тогда, почему ты…

– Хотел убедиться, – прервал он, – кто угодно, использующий чары, мог притвориться тобой.

Я сохранила эту новую информацию, задаваясь вопросом, сколько нужно чар, и стоило ли это дополнительных затрат.

– И так, – продолжил Манфред, – ты хотела, чтобы брат был причастен к двум убийствам, и он был. Ты никогда не уточняла к каким именно убийствам. Это было твоей ошибкой. Другой твоей ошибкой…

– Я не допустила никаких ошибок. Я не знала, что нужно уточнять…

– Кто-нибудь видел тебя с умершими?

– Нолан, – прошипела я, не желая признавать свое поражение, и все же, испытывая непреодолимое желание рассказать или объяснить кому-то, что произошло. – Я думала, что успею улизнуть из дома до того, как он вернется с охоты. Не получилось. Он нашел меня склонившейся над телом отца. И когда я убегала, то пронеслась мимо его друга Лиама.

– Ты была безрассудной.

Я вздрогнула, но затем выпрямилась и посмотрела на него. Я пришла не за тем, чтобы меня ругали. Я пришла за черной магией. Прошлое осталось в прошлом. На этот раз у меня все получится.

– Создай для меня новое проклятье.

– Планируешь кого-то убить и снова повесить это на Нолана? Или хочешь, чтобы он умер?

– Нет. Я хочу видеть, как мой брат страдает. Смерть была бы слишком быстрой и легкой карой. Я была несчастна на протяжении пяти лет. Не так. Я была несчастна всю свою жизнь. Хочу, чтобы он страдал, как и я.

– Ты придумала что-то особенное?

– Я хочу, чтобы он сошел с ума. Хочу, чтобы смерть окружала его везде, куда бы он не пошел. Добавь это к проклятью, которое сделал раньше.

– Всего лишь? – Манфренд наклонился вперед. Его длинные серьги задребезжали. – И как ты собираешься платить? Прошлый раз у тебя были деньги семьи. Не думаю, что у тебя сохранилось хоть немного золота после того, как ты попала в тюрьму.

Я сжала кулаки, не позволяя ему запугать себя. Если бы я показала ему, как отчаянно мне это нужно, он бы только поднял цену. Я произнесла спокойным голосом:

– Я отдам тебе год своей жизни.

Он засмеялся.

– Магия крови – очень мощная вещь. Года хватит лишь на одно маленькое проклятье, и то, от человека с чистым сердцем. Твое – не чисто, поэтому цена будет вдвое больше.

Я с силой сжала челюсти. Удивительно, как я еще не сломала зубы.

Манфред продолжал:

– Чтобы максимально эффективно свести твоего брата с ума, советую выбрать сильное магическое число – количество смертей, с которыми он будет связан. Так как два уже есть, ты могла бы купить еще одно, чтобы в сумме вышло три. Три смерти, связанные с ним.

– Этого недостаточно. – Мне было все равно, сколько лет жизни мне придется заплатить. Я хотела покарать Нолана как следует. – Какое следующее магическое число?

Манфред злорадно улыбнулся, выставив напоказ два золотых зубах. Я знала, какое число будет намного сильнее. И он произнес:

– Семь.

Слабый голос в моей голове сказал, что десять лет – это слишком большая цена, но я заткнула его.

– По рукам. Я отдам тебе десять лет жизни взамен на еще пять смертей, повешенных на моего брата.

Манфред поднял руку, останавливая меня.

– Ты понимаешь, что это только за смерти, правильно? Случайные, которые потрясут его. Но не думаю, что этого будет достаточно, чтобы сломить его.

– Что ты предлагаешь?

Манфред ухмыльнулся.

– Он уже потерял родителей. Обычно, я советую подбираться к родственникам, но в этом случае, я бы посоветовал подбираться к другим дорогим ему людям.

– Что ты имеешь в виду?

– Он – двадцатилетний мужчина с хорошим имуществом. Уверен, даже несмотря на трагическую историю его семьи, женщины выстроятся в очередь, чтобы выйти за него замуж. Можешь быть уверена, что следующие, приблизившиеся к нему пять девушек, умрут. Это закрепит за ним репутацию убийцы дев. И нет ничего хуже, чем мужчина, который забирает жизни красивых и невинных девиц.

Я потерла руки. Волна возбуждения прошла сквозь меня. Манфред был гением.

– Давай сделаем это.

Он покачал пальцем.

– Не так быстро. Если хочешь иметь возможность самой выбирать жертвы, то нужно будет доплатить. – Я открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку. – И могу посоветовать сперва дать проклятию поработать над смертями. Если позже будет недостаточно того, что жертвы Нолана пали замертво, и тебе захочется больше драмы, ты сможешь добить их своим ударом или придумать что-то еще. Но будь осторожна. Не оставляй за собой следов.

Я утвердительно кивнула. Не уж то Манфред считал меня некомпетентной дурой, которая не учится на своих ошибках? Никто, даже колдун, не имеет права отчитывать меня, как ребенка. Как только я больше не буду в нем нуждаться, я заставлю его заплатить за его наглость и за участие в том, что меня отправили в тюрьму. Сдерживая желание отомстить, я сказала:

– Поняла. Сколько нужно доплатить?

– Еще пять лет своей жизни.

Я так сильно дернула один из своих локонов, что обожгла кожу. Пять лет было слишком много, но какой выбор у меня был? Я не останавливалась на полпути. Если бы я была не при делах, то сидела бы тихо и оставалась никем.

– По рукам.

Манфред схватил новый свиток и погрузил перо ворона в бутылку с чернилами.

– Так как это сложное заклинание, то в этот раз мне нужно будет больше, чем просто волос твоего брата. – Он поднял глаза, и я понимающе кивнула. – Кроме волос мне будут нужны его слюна, пот и кровь.

У меня пересохло в горле. Будет нелегко приблизиться к брату настолько, чтобы добыть хоть одну вещь, не то, что все четыре. Но я найду способ.

– Это все? – Высокомерно спросила я, не желая, чтобы Манфред увидел мое волнение.

– Чтобы отобрать девиц, нужно будет добавить каплю проклятия в их напитки. И еще, Нолан тоже должен будет выпить напиток с проклятьем, до того, как кто-нибудь из них умрет.

– Что? – Мои брови поползли вверх. – В прошлый раз ему не нужно было ничего пить.

– Легко навести проклятье на человека в первый раз. Тяжелее сделать это во второй. Для достижения максимальных результатов, для причинения максимальной боли, ему нужно проглотить проклятие.

Я покачала головой.

– Может, я просто уйду и отравлю их всех сама.

Манфред звонко рассмеялся.

– И рисковать тем, что они умрут, пока твоего брата не будет? Кого-то другого обвинят в их смертях, или, еще хуже, они умрут естественным путем. Конечно, возможно, твой брат будет чувствовать себя виноватым в том, что несколько девушек умерли, но сомневаюсь, что это сломит его.

Внутри все сжалось. Манфред был прав.

– Хорошо. Сделаем по-твоему.

Манфред схватил меня за запястье. Его худые руки были сильнее, чем казались. Он провел кинжалом, украшенным драгоценными камнями, по моему запястью. Пятнадцать капель крови упали на свиток, и каждая символизировала год жизни, который мне придется отдать. Как только капель стало пятнадцать, он ткнул пером в мою рану, и я подписала контракт своей кровью.

Удовлетворенный, он сказал:

– Я начну делать варево сразу же, как ты принесешь мне ингредиенты.

6. Нолан

Поль, которого я изучал, был братом моей садовницы Табеты. Он снимал с меня мерки и прикладывал к моей груди разную одежду, затем царапал заметки, в стиле «подчеркивает глаза» или «не подходит к тону кожи».

– Какие ткани вам нравятся?

Поль вручил мне несколько образцов, не объяснив, что они из себя представляют, их преимущества и недостатки. Он был зажатым с самого начала встречи. Не обращая внимания на его образцы, я открыл один из сундуков с тканями, которые привез из-за границы, и выбрал наименее плотные. Несмотря на то, что мне нравилось покупать редкие ткани, сам я не интересовался модой. Жизнь на море касалась практичности, а не последних тенденций или создания правильного впечатления. Мне пришлось определиться со стилем для Гамбурга, но я не собирался одеваться как кто-то, кем я не являлся.

– Как долго ты работаешь портным? – спросил я, пытаясь избегать неловкого молчания, когда Поль начал снимать дополнительные мерки. Обычно, я был не против тишины, но в этой чувствовалась враждебность.

– Чуть больше пяти лет.

Я тяжело сглотнул. Учитывая его возраст, я думал, что он в Гамбурге не так давно. Знал ли он нюансы, касающиеся смерти моих родителей и тех двух девушек, утонувших после того, как ушли со мной? Его ответ ничего не прояснил, и, тем не менее, судя по его холодному отношению, я был уверен, что он либо был свидетелем отвратительной трагедии моей семьи, либо слышал сплетни о ней. Был ли он одним из тех, кто обвинял меня в смерти Анны и Берты? Думал ли он, что я мог бы не дать им утонуть, если бы был трезвым? Мои мысли скользили вниз по темной дорожке, и я был благодарен за стук в дверь, который спас меня от себя самого.

– Войдите, – сказал я, надеясь, что пришедший рассеет напряжение между мной и Полем.

Но взгляд, карих глаз, встретившихся с моими, лишь усилил напряжение, а мое сердце забилось сильнее.

– Я принесла закуски.

Джоли подошла к кофейному столику и поставила поднос с кофе, канапе и бисквитом.

– Спасибо.

Я хотел сказать больше, но не знал что.

– Ваш дядюшка хотел бы поужинать с вами сегодня здесь в шесть часов. Он сказал, что хочет многое с вами обсудить.

Ее бледные щеки порозовели, и я задался вопросом, было ли это из-за той информации, которую ей пришлось передать лично, или из-за чего-то еще.

– Буду иметь в виду.

Она сделала реверанс и ушла. Я остался стоять и смотреть ей вслед, не озвучив вопросы, которые хотел задать. Например, как она получила работу, нравилась ли она ей, какие у нее надежды и мечты. Пытаясь убежать от своего любопытства, я вжал шею в плечи, получив от Поля укол иглой. Я не жаловался, но и не желал признавать, что я был испорченным дворянином. Тем, кем Поль несомненно меня считал.

Через несколько минут моя пытливость взяла верх над моей гордостью, и я спросил:

– А Джоли? Как долго она в Гамбурге?

Пол нахмурился, и на мгновение показалось, будто он собирается в чем-то меня обвинить, но все, что он сказал, было:

– Около трех лет. Она очень хорошо справляется со своей работой.

Слова были простыми, но резкий тон, которым он их произнес, был явным предупреждением, что пора отступить. Во времена моих родителей слуги не посмели бы так разговаривать с дворянами. Может, они и смели, и Поль вел себя грубо потому, что не считал меня настоящим дворянином. Как я мог считаться дворянином, будучи причастен к четырем смертям, имея близкого родственника в тюрьме, и после того, как покинул свой собственный дом на пять долгих лет? Тем не менее, как бы ни была ужасна моя история, в том не было моей вины, и я не должен позволять кому бы то ни было использовать ошибки моей семьи против меня.

– Почему ты так защищаешь Джоли? – вызывающе добавил я. – Она тебе нравится?

Поль открыл и закрыл рот, давая мне ответ, который я ожидал. Они не виделись, он не был ее ухажером, но она его интересовала. Не знаю, он ничего не предпринимал, потому что боялся отказа или потому, что его интересовали другие девушки. Но я планировал это выяснить, так как хотел узнать больше о самой Джоли. В ней что-то было: искренность и правдивость, которых я не мог отрицать, так же, я почувствовал в ней искру, пылавшую так же ярко, как лесной пожар. Она была похоронена под грудой вежливости и правильного поведения, но я найду ее и заставлю себя проявить. Возможно, если бы она была сама собой находясь рядом со мной, то и я смог бы восстановить свою истинную суть. Человеком, которым я был до того, как мои родители начали драться, а сестра стала злобной и подлой.

Когда Поль закончил снимать мерки и сделал первую примерку, было уже далеко за полдень. Я съел канапе, которые Джоли принесла в мой кабинет, и больше не чувствовал голода. Тем не менее, я чувствовал тревогу. Нужно было уйти из дома. Мне хотелось поехать в центр города и увидеть произошедшие там перемены. Увидеть, какие места еще сохранились, а какие больше не использовались. Возможно, даже, я смогу увидеть нескольких своих друзей с расстояния. Но я понимал, если поступлю так, то мой лучший друг Лиам не простит меня. Сначала, нужно было навестить Лиама.

Я поддерживал связь с Лиамом в течение последних пяти лет, хотя наши скудные и нечастые переписки оставляли желать лучшего. В основном, мы писали об обычных вещах, которые имели место в нашей жизни: погода, бизнес и охота. Я был благодарен за то, что он не поднимал тему о дворянстве Гамбурга и том, что они говорили обо мне.

Я оседлал жеребца и пустил его галопом. Пробиваясь сквозь лес, я прибыл в особняк Лиама менее, чем за четверть часа. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы сначала послал уведомительное письмо о визите. Но это был мой друг детства. И, хотя я не видел его пять лет, писать ему письмо, чтобы увидеться, казалось нелепым.

– Лорд Хайнберг, не знал, что вас ждут, – сказал конюх, работавший на семью Лиама более десяти лет, когда я передал ему поводья своей лошади.

– Это сюрприз. – Я улыбнулся, но он не вернул мне улыбку. Я был на полпути ко входу, когда дверь открылась и появились элегантная леди и джентльмен. В высоком мужчине с узким носом я сразу же узнал Лиама. Этот Лиам был старше и менее озорной, чем тот, которого я помнил. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, а его одежда, казалось, была недавно выглажена.

Мне понадобилось немного больше времени, чтобы понять кто рядом с ним. Но когда темноволосая красавица повернулась, и я встретился с ней взглядом, то понял, что это Мари.

– Мари, – ее имя слетело с моих уст, и я поспешил им навстречу.

– Нолан? – Ее глаза расширились, будто она увидела призрака. – Не знала, что ты вернулся.

Она вопросительно посмотрела на Лиама, и он сказал:

– Я – тем более.

Это не было тем теплым приветствием, которое я рассчитывал получить от своего лучшего друга и от девушки, за которой ухаживал перед тем, как вся моя жизнь превратилась в ад. Придя в себя после холодной реакции, я ответил:

– Я прибыл только вчера и подумал, что приехать без предупреждения будет приятным сюрпризом. Прошу прощения, если чему-то помешал.

Мари слегка покачала головой.

– Мы только закончили с подготовкой к свадьбе. Мне нужно к флористу. Если извинишь.

С этими словами она пошла к карете, ожидавшей ее. Я уставился ей в след. Я не ждал, что она будет рада меня видеть. Не после того, как я игнорировал ее и вел себя как пьяница после трагедии моей семьи, но надеялся увидеть хоть какой-то интерес к моему возвращению с ее стороны. Может, вопрос или два о моих путешествиях. И что она имела в виду, говоря о свадебной подготовке? Она собиралась выйти за Лиама? Нет. Этого не могло быть. Или, все таки, могло? Да. Мари была обручена с Лиамом.

Внезапно, реальность ударила меня по лицу, и я чуть не покачнулся. Отойдя от этой новости, я посмотрел на Лиама и обнял его.

– Приятно снова тебя видеть.

Лиам напрягся в моих объятиях, и я быстро отступил.