Текст книги "Проклятие Щелкунчика (ЛП)"

Автор книги: Марго Риркерк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Я ничего не могу поделать. Не мне разрушать проклятие.

Мне хотелось закричать на него и затопать ногами, но вместо этого я достала клинок Мышиного Короля и протянула его.

– Если вам нужен меч, вы поможете мне, – я вышла, надеясь, что мистер Дроссельмейер последует за мной. Увидев Филипа, он, несомненно, поймет, насколько ужасна ситуация, и поможет.

Мистер Дроссельмейер уставился на деревянную фигуру Филипа и повторил:

– Я не могу отменить проклятие. Я ничего не могу сделать.

Я покачала головой, отказываясь верить.

– Должно быть что-то, что вы можете сделать.

– Боюсь, что нет.

Я заткнула меч за пояс и скрестила руки на груди.

– Я не отдам вам меч, пока вы мне не поможете.

– Меч был платой за волшебный клубок пряжи, а не за какие-то будущие услуги.

Я уставилась на свои ноги, не в силах встретиться с ним взглядом. Он был прав; он уже заплатил за оружие. Без клубка пряжи я бы никогда не смогла найти Кракатук и разрушить проклятие. Но разве мистер Дроссельмейер не видит, как важен для меня Филип? Как он мог позволить невинному человеку страдать? Отсутствие сочувствия у мистера Дроссельмейера задело меня за живое, но это не давало мне права нарушить обещание.

Я неохотно протянула ему рукоятку меча.

– Пожалуйста, если вы что-нибудь знаете, скажите мне, – я повернулась к неподвижной фигуре Филипа. – Я не могу жить без тебя Филип. Я люблю тебя. Ты мне нужен. Ты мой друг, мой доверенный. Без тебя я не была бы такой, какая есть сегодня.

Воздух вокруг Филипа замерцал. Крошечные частицы золотой и серебряной пыли двигались в завораживающем танце. Постепенно глаза Филиппа приобрели глубину и ясность. Он несколько раз моргнул, словно проснувшись ото сна, а затем открыл рот. Сначала ничего не выходило, но потом он произнес:

– Я тоже люблю тебя, Клара.

Не успела я опомниться, как он спрыгнул с Эйса. Поднял меня за талию и закружил.

– Не понимаю, – всхлипнула я от радости.

– Только настоящая любовь может разрушить чары, – сказал Дроссельмейер. – Я не мог помочь тебе, Клара, потому что ты должна была сделать это сама.

Как только Филип опустил меня на землю, я посмотрела на мистера Дроссельмейера.

– Значит, вот оно что? Проклятие разрушено? – я вытащила Щелкунчика. – Он больше никогда не сможет причинить мне боль?

Мистер Дроссельмейер кивнул.

– Щелкунчик безвреден. Проклятие уничтожено раз и навсегда, но это не значит, что ваше путешествие закончилось. Понимаю, не многие знают о ваших отношениях с Филипом.

Мой восторг прошел. Отец никогда бы не позволил мне выйти замуж за Филипа. Впервые в жизни мне было все равно. Я вернусь в Шенбрунн, чтобы сообщить отцу, что я в безопасности, но я не останусь. Я устала чувствовать себя виноватой за то, кем была, и пытаться быть кем-то, кем не была. Я любила отца, но не могла пожертвовать собой и стать оболочкой самой себя, чтобы он гордился мной.

Я сжала руку Филиппа.

– Я отрекусь от своего титула, чтобы быть с тобой.

Его глаза наполнились слезами.

– Ты не можешь. Ты единственная наследница.

– Да, могу. Уверена, отец найдет кого-нибудь другого, чтобы взойти на трон. Я лучше буду счастливой кочевницей с тобой, чем несчастной императрицей с супругом, которую не люблю.

– Ситуация может быть не такой ужасной, как вы думаете, – сказал мистер Дроссельмейер.

Я вежливо улыбнулась ему, оценив его старания быть оптимистом, хотя и сомневалась в правоте, что меня вполне устраивало. Ради Филиппа я была готова пожертвовать своим титулом, королевством и домом. Для него я бы прекратила гоняться за одобрением отца и попыталась заполнить пустоту, вызванную смертью матери. Это было ужасно, что она умерла от родов, но я, наконец, поняла, что никакое самобичевание не вернет ее обратно. Что касается моего отца, я надеялась, что он примет меня такой, какая я есть, и будет гордиться мной настоящей, а не такой, какой он хотел меня видеть.

Пришло время по-настоящему начать жить с Филипом. Я любила его. И он любил меня. Мы столько всего пережили вместе в этом путешествии, что наши чувства нельзя было изменить. Я буду сражаться за нас, чего бы это ни стоило.

33

. Клара

Я смотрела на широкий, трехэтажный, маслянисто-желтый дворец Шенбрунн, фонтаны и сады перед ним. Дворец был такого размера, как и всегда, и все же после моего путешествия он казался маленьким. Он был важный, но уже не центр моей вселенной, теперь, когда я знала, сколько всего было в мире.

Живот скрутило. Я была рада увидеть свой дом и броситься отцу на шею, сказать, что все в порядке, что проклятие снято. Но я ненавидела, что после счастливой новости мне придется разочаровать его своим решением о моем будущем. Но каким бы болезненным и жестким ни был этот разговор, он должен состояться. Я должна была оставаться верной себе и своей любви к Филипу. Я не могла выйти замуж ни за одного из четырех принцев, ни за кого-либо еще, кроме Филипа. Я больше не могла притворяться, что моя любознательная и предприимчивая натура была чем-то, чему меня можно было научить, или что со временем это пройдет. Это было то, кем я была, и пришло время отцу либо принять меня настоящую, либо отпустить.

Когда мы подъехали к входу, мое сердце забилось.

– Мы прибыли. Обратного пути нет, – мой голос дрожал, и Филип переплел свои пальцы с моими.

– Мы вместе. Что бы ни случилось, я не уйду, пока ты этого не захочешь.

– Не захочу, – я высвободила руку, не желая, чтобы охранники узнали, как изменились мои отношения с Филипом, прежде чем я расскажу отцу.

Бисквит остановилась, и я сняла капюшон. В тот момент, когда стража увидела мое лицо, глаза всех округлились от узнавания и шока.

– Я – принцесса Клара Австрийская, пропустите меня, – мое заявление было необычно сильным для старой меня, но соответствовало новой мне, которая выжила в четырех опасных магических измерениях.

Пробудившись от оцепенения, стражники открыли ворота, и один из них последовал за мной и Филипом внутрь.

Дамы и господа во дворе замерли. Они разинули рты, затем стали отвешивать реверансы и поклоны. Некоторые бросали на Филипа подозрительные взгляды, другие казались теплыми, вероятно, считая его моим спасителем. Интересно, что им сказали о моем исчезновении? Скорее всего, это рассматривалось формой восстания, и никто не знал, что я проклята.

Как только я спешилась, конюх забрал Бисквит и Эйса. К этому времени вокруг нас с Филипом уже стояли четверо стражников. Я долго, пристально смотрела на них, давая понять, что, хотя они могут сопровождать меня, я – главная.

Выпрямившись, уверенным шагом я пошла по мраморным полам замка, наслаждаясь красотой витражей, сладким запахом вишневого пирога и хихиканьем озорного двора. Успокаивающее чувство дома обернулось вокруг моих плеч, как мягкое одеяло. Как по всему этому я скучала.

Не спрашивая стражников, где император, я направилась в кабинет отца, уверенная, что найду его там. Двое охранников бросились передо мной, постучали в дверь и объявили:

– Принцесса Клара вернулась, Ваше Величество.

Наступила пауза, а затем низкий голос отца произнес:

– Входите.

Двойные двери распахнулись, и я встретила строгий взгляд отца, который смягчился, когда он пришел к выводу, что это действительно я.

– Отец! – я подбежала к нему и бросилась на шею.

– Ты жива! Слава Богу, ты жива, Клара! Ты заставила меня так волноваться! Почему ты убежала? – взгляд стальных глаз моего отца был прикован ко мне.

– Я разрушила проклятие. Я не могла просто сидеть и позволять принцам или страже сражаться в моей битве. Это была моя миссия, моя проблема.

– Как ты могла подвергнуть себя такой опасности? – отец медленно покачал головой, оглядывая меня. – Разрушила? Полностью?

В этот момент раздался стук, и дверь открылась, человек не ожидал, что его позовут. Когда в поле зрения появились белые кудри и голубой плащ, я ничуть не удивилась. Только у моей крестной хватило наглости ворваться в кабинет императора.

Я обняла ее, и она прошептала мне на ухо:

– Я знала, что ты сможешь это сделать.

Повернувшись к отцу, я сказала:

– Позволь мне рассказать тебе, что произошло, – я рассказала, как нашла и вошла в деревню Гумпольдскирхен, как мистер Дроссельмейер помог мне, про Четыре Королевства, и как четыре принца иногда намеренно, а иногда и случайно саботировали мое путешествие. Я также подчеркнула роль Филипа во всем этом.

Мой рассказ о событиях в Перевернутом Королевстве заставил отца покраснеть.

– Я найду Гризельду и позабочусь о том, чтобы ее тюремное заключение на Змеином Острове выглядело отдыхом по сравнению с тем, что с ней произойдет.

– Она изменилась. Она запуталась, – сказала я, защищая сводную сестру. – Если бы не она, я была бы мертва.

– Это правда, – вмешался Филип, впервые заговорив во время разговора. – Гризельда помогла нам победить Мышиного Короля. Если бы не она, я бы не сделал семь шагов назад, чтобы снять проклятие. Когда я был бесполезной деревянной статуей, она помогла Кларе покинуть Перевернутое Королевство.

Лицо отца потеряло часть гнева, но я могла сказать, что он все еще думал о наказании Гризельды. Мне нужно было повлиять на его мысли, поэтому я сказала:

– Пожалуйста, отец, оставь ее. Ради меня. Все началось с того, что Гризельда случайно изменилась. Только подумай, если бы все было иначе десять лет назад, я бы никогда не была проклята. Мы должны отпустить это. Мы не можем продолжать эту бессмысленную борьбу. Это должно прекратиться. Гризельда уже протянула оливковую ветвь. Она мне очень помогла. И она достаточно настрадалась. Она потеряла десять лет своей жизни и мать, единственную семью, которая у нее была.

Отец долго не отвечал. Наконец, кивнул. Зная, что это все, что я от него получу, и что я не могу ожидать, что он будет доволен моим решением, я крепко обняла его, прежде чем перейти к следующей теме.

– Нам нужно еще кое-что обсудить, – мои пальцы покалывало, и рой пчел уютно устроился в моем животе. Я знала, что приняла правильное решение, и что не могу выйти замуж ни за кого, кроме Филипа, но я боялась отказа отца. Это пронзило бы меня насквозь. Это оставит меня без родителя. И все же, как бы это ни было больно, я не могла отложить это. Я сделала глубокий вдох. – Четыре принца, – начала я, – я не могу выйти замуж ни за одного из них.

Отец натянуто улыбнулся.

– Конечно, нет. Я бы никогда не пригласил их к себе, если бы знал, какие у них гнилые характеры, – он потер лоб. – Я позабочусь, чтобы за тобой ухаживали разные принцы, – я открыла рот, но он прервал меня. – Естественно, я не буду делать этого сразу. Я дам тебе несколько месяцев, даже год, если ты захочешь оправиться от всего, – он добавил более строгим тоном, – но ты должна понять, Клара, тебе нужен супруг. Однажды меня не станет, и я не могу смириться с мыслью оставить тебя одну править королевством.

Я сглотнула и собралась с духом. Вот и все. Это был момент, которого я так боялась и ждала.

– Я не одна. Я уже кое-кого нашла.

Отец от удивления поднял брови. Очевидно, он понятия не имел, о ком я говорила.

Набравшись смелости, я взяла Филипа за руку.

– Филип всегда был моим близким другом, но когда мы отправились в это путешествие, наши чувства друг к другу изменились и углубились. Они уже не просто дружеские, – мой голос дрожал, но я продолжала: – Я знаю, что он не принц и даже не придворный, но мне невыносима мысль быть с кем-то еще, кроме него. Пожалуйста, отец, позволь мне быть с Филипом. Я обещаю, что больше никогда ничего у тебя не попрошу. И если ты хочешь, чтобы я отреклась от титула, я откажусь. Я понимаю, что брак с ним все меняет.

Крестная обняла меня.

– Ну-ну, дитя мое, не торопись с самым серьезным решением.

Отец оглядел меня, будто у меня выросли крылья или хвост, потом бросил на Филипа оценивающий взгляд.

– Тебя должен проверить врач, Клара, – отец позвонил в звонок на своем столе. – Я подумаю о том, что ты мне рассказала, и дам ответ через три дня.

В комнату ворвалась моя горничная. Ее щеки светились розоватым светом, а широкая улыбка превращала лицо в чистое солнце.

– Я так рада, что вы вернулись, Ваше Высочество, – Айрис поклонилась, прежде чем положить руку мне на спину и увести прочь.

Я бросила обеспокоенный взгляд на Филипа, боясь, что его бросят в темницу, пока отец обдумывает свое решение.

Будто прочитав мои мысли, крестная сказала:

– Не волнуйся, я позабочусь о нем.

***

Прошло три дня. За это время я не разговаривала с Филипом, но он написал мне, что не сможет увидеть меня до бала, чтобы отпраздновать мое благополучное возвращение. Бал был назначен на сегодня, и от этого с моем животе порхали колибри. Что если отец проигнорировал бы мои желания и пригласил бы еще больше принцев на этот бал? Что если он надеялся, что в разгар праздника мои чувства к Филипу угаснут?

А что насчет двора? Они будут засыпать меня вопросами о путешествии? Я сомневалась, что они поверят ответам или оценят неженственное поведение, но я не хотела лгать.

Пока все эти мысли проносились в моей голове, Айрис втиснула меня в золотое платье с корсетом и большой пышной юбкой. Изысканный наряд был украшен крошечными кристаллами и отличался низкими рукавами-колпачками, обнажающими ключицы. Я была в белых перчатках до локтя, волосы уложены в прическу, в которой блестели золотистые кристаллы цитрина. Увидев свое отражение, я улыбнулась, прежде чем печаль охватила меня. Я действительно хотела быть с Филипом, но мне не хотелось отказываться от отношений с отцом, от дома и от жизни, какой я ее знала… приспособиться будет трудным, особенно в начале. Тем не менее, я была уверена, что это правильное решение, и я на сто процентов готова пройти через это.

Когда я вошла в бальный зал, заиграла прекрасная мелодия арфы. Воздух наполнился сладким ароматом роз, и море дорогих платьев и драгоценных камней приветствовало меня. Но все мое внимание было направлено только на одного человека.

Рядом с отцом стоял Филипп в красивом темно-синем костюме с золотыми нитями. Я не знала, что это значит, что Филип был рядом с отцом, но, судя по их расслабленным позам, большую часть последних трех дней, проведенных в одиночестве в моей комнате, они провели много времени, разговаривая друг с другом. Как только я добралась до них, отец обнял меня и прошептал:

– Ты сделала хороший выбор.

Прежде чем я успела спросить, что он имел в виду, Филип поцеловал мне руку. Я присела, потерявшись в его глубоких зеленых глазах. Как же мне их не хватало. Как я была напугана, когда проклятие обрушилось на них.

– Я задам тебе вопрос, – сказал Филип, достаточно громко, чтобы я его услышала. – Надеюсь, что все в порядке.

Зазвучали трубы, музыка арфы и танцы прекратились. Внимание всего двора привлекли я, отец и Филип, и тяжелое ожидание наполнило комнату.

– Вас позвали сюда, чтобы отпраздновать успешное возвращение моей дочери, принцессы Клары, – начал отец. – Но это еще не все, что можно отпраздновать. Филип Хертцхаем был чудесным охранником, с того момента, когда присоединился к нам. Он вышел за рамки своих обязанностей, и он сохранил мою дочь в безопасности во время ее путешествия. Без него мой единственный ребенок был бы мертв.

Отец замолчал, и по комнате прошелся шепот, когда двор попытался понять, что же его ждет. Я была в таком же незнании, как и они.

– Поэтому я дал Филипу свое благословение жениться на моей дочери, принцессе Кларе Австрийской, – это заявление было встречено коллективным вздохом.

Я была слишком поражена, чтобы ахнуть или что-то сделать. Филип опустился на одно колено и спросил:

– Принцесса Клара, окажете ли вы мне честь стать моей женой?

– Да, да, да! – слезы затуманили зрение, огромная волна радости захлестнула меня.

Филип надел на палец кольцо с бриллиантом грушевидной формы, которое было обручальным кольцом моей матери, и поцеловал меня.

Зал разразился оглушительными аплодисментами, и арфы возобновили музыку.

– Благодарю тебя, отец, – я крепко обняла его, слезы счастья катились по моим щекам.

Отец обнял меня в ответ.

– Филип будет хорошим мужем. Он продемонстрировал свою любовь и заботу в вашем путешествии. Он также продемонстрировал изобретательность, быстрое мышление и настойчивость, все навыки, которые нужны монарху.

– Спасибо, – повторила я сквозь слезы.

– А ты, Клара, проявила бесстрашие, изобретательность и сообразительность. Однажды ты станешь великой императрицей.

Более счастливые слезы навернулись за глаза. Отец не просто признал, что я хочу выйти замуж за Филипа, он, наконец, принял меня такой, какая я есть.

Отец отпустил меня.

– А теперь иди, наслаждайся своим первым танцем в качестве невесты.

34

. Гризельда

Три месяца спустя

Рыжая сова семь раз покружила над лабиринтом, прежде чем спуститься, и уронила мне в руки долгожданный свиток с печатью замка Шенбрунн. При ближайшем рассмотрении я поняла, что внутри был второй свиток. Я развернула его, чтобы найти великолепную картину Клары в ее свадебном платье с V-образным вырезом, который был украшен крошечными бриллиантами. Замысловатая и ослепительная корона красовалась у нее на голове, но даже без нее, любой, кто смотрел на картину, сразу бы понял, что она принцесса, просто по тому, как она сияла. Филип был изображен в профиль, его внимание было полностью сосредоточено на Кларе, чистое обожание читалось в его взгляде. Позади радостной пары стояли Бисквит и Эйс, склонив головы друг к другу, будто они тоже были влюблены.

Оторвав взгляд от картины, я прочла письмо.

«Дорогая Гризельда,

Надеюсь, ты в порядке и ремонт замка в Перевернутом Королевстве идет полным ходом.

Прикладываю картину нашей свадьбы с Филипом. Он был просто идеальным и по-настоящему самый счастливый день в моей жизни. Я очень рада, что мне довелось проживать остаток жизни рядом с этим замечательным человеком.

Но хватит обо мне, что нового у тебя? В прошлый раз ты упомянула, что планировала устроить мероприятие для мышиных перевертышей в Перевернутом Королевстве. Как продвигаются приготовления? И как проходят твои уроки танцев с балеринами?

Надеюсь, с тобой все в порядке, и когда Перевернутое Королевство станет более стабильным, ты сможешь улизнуть и навестить нас. После моего исчезновения, я не смогу покинуть свое королевство в ближайшее время, но я надеюсь навестить тебя через год.

С теплыми пожеланиями,

Клара.»

Я свернула оба свитка и засунула их в карман атласных штанов. Как оказалось, я предпочитала брюки платьям, а природу большому двору. Я бы никогда не вписалась в традиционную роль императрицы, которую моя мать желала для меня.

Закончив сажать амариллис, направилась в репетиционный зал балерин. Я осталась у двери, не желая их беспокоить, так как они репетировали новую хореографию, сочетание знакомого им классического балета и польки, которую Клара описала в своем предыдущем письме, что было модно в Вене.

Несмотря на все усилия, мое прибытие не осталось незамеченным, и вскоре несколько девушек помахали мне, и я помахала в ответ, улыбаясь. С тех пор, как умер Мышиный Король, тьма, нависшая над Перевернутым Королевством, рассеялась. Это заняло несколько дней, но, в конце концов, балерины-марионетки превратились в людей, как и игрушечные солдатики. Вода больше не пузырилась, и огненный вход исчез. Лабиринт превратился в веселое место, а не в смертельное. Даже сырой, полуразрушенный тронный зал теперь был наполнен сладким запахом гиацинтов и ослепительным солнечным светом. Потребовались дни, чтобы смыть всю кровь, грязь, паутину и обработать плесень, но это того стоило.

И это было только начало. Я планировала не только сделать Перевернутое Королевство своим домом, но и домом для всех мышиных перевертышей в Европе. Я хотела создать место, где они могли бы собраться вместе, безопасное убежище.

Оставив балерин заниматься, я вышла на улицу и пошла вдоль берега, довольная собой. Наконец-то я стала сама собой. Я была готова жить своей жизнью, готова следовать за мечтами, готова быть счастливой. Я больше не жила в тени своей матери. Я освободилась от ненависти к Кларе и ко всему миру. Я наконец-то была целой и спокойной.

Мой взгляд упал на озеро, оно было таким спокойным и ясным, что отражало мое состояние.

Я вздрогнула, вспомнив волшебное зеркало, которое оставила на Змеином Острове с Делайлой. В разгар всего, я забыла об этом, но теперь, я гадала, сколько вреда оно могло причинить в нетерпеливых руках Делайлы. Будет ли она использовать его, чтобы навредить своему брату? Она уже сделала это?

С трудом сглотнув, я решила послать свой ответ Кларе той же ночью и предупредить ее о волшебном зеркале. Я сжала руки и безмолвно помолилась, чтобы зеркало забрали у Делайлы до того, как кто-нибудь пострадает.

КОНЕЦ