Текст книги "Под парусом «Фортуны» (СИ)"
Автор книги: Маргарита Полякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Глава 6
Мы успели. Жители Маракайбо не знали о готовящемся нападении. Красивый прибрежный город жил своей жизнью. А мне, в последние минуты перед боем, лезли в голову разные дурацкие мысли. Например, меня мучил вопрос о том, как некоторым писателям удавалось создавать из пиратов благородных разбойников. Подняв «Веселого Роджера» нельзя оставить руки чистыми. Я не горел желанием становиться пиратом именно потому, что прекрасно понимал – мне придется убивать не только солдат.
Я бы, наверное, выбрал более миролюбивую профессию. Но как быстро подняться в 17 веке? Я оказался в другом мире и в другом времени. Да и плюшек мне никаких не обломилось, если не учитывать помолодевшего на 16 лет тела. Побег из рабства и так был редкостной удачей. Но нельзя вечно полагаться на Фортуну. Нужно и самому шевелиться, чтобы чего-то достичь. Так что стезя пирата показалась мне не самым плохим выбором.
Опасение было одно – не увлечься бы и не превратиться бы из человека в монстра. Кровь, война и победы сильно опьяняют. Так что я старался поддерживать на своих кораблях железную дисциплину и избегать ненужной жестокости. Это, кстати, принесло совершенно неожиданные плоды. Некоторые испанские корабли сдавались мне практически без боя, под мое слово, что я оставлю команде жизнь.
Жаль, что с городом такой номер не пройдет. Олоне никто не удержит, да и пытаться не будет. Его бандитов тоже. Так что еще несколько минут, и на Маракайбо обрушатся огонь, кровь и смерть. И оправдывать себя какими-либо возвышенными материями (типа я-то не виноват) было бы отвратительным лицемерием. Я знал, на что шел, когда соглашался на этот поход. И какие будут последствия у данной авантюры – знал тоже.
Готовясь к походу, мы потратили довольно много времени прежде, чем нашли тех, кто знает этот район. Бывшие пленники испанцев питали к хозяевам, от которых сбежали, такую ненависть, что готовы были их зубами грызть. И уж тем более были рады указать на самые богатые дома. Ну да. Жестокий век жесток для всех. Испанцы ничуть не уступали пиратам в кровожадности. Да и солдаты других стран вряд ли были милосерднее. Мне д'Артиньи как-то за бокалом вина поведал о своих прошлых подвигах. Что творилось на европейских полях сражений – ни в одном самом кровавом триллере не увидишь. И мирное население попадало под раздачу как своим, так и чужим.
Дружный пушечный залп спугнул множество птиц и дал сигнал к атаке. Река пиратов хлынула на город, сметая все со своего пути. Испанцы отчаянно сопротивлялись, но удача оказалась на нашей стороне. Не иначе, как чудом, потому что если подконтрольная нам с д'Артиньи часть пиратов делала то, что запланировано – захватывали пленников, перекрывали выходы из города и уничтожали всех, кто оказывал сопротивление, то ребята Олоне сразу потеряли берега.
Тупые ослы! Нам же лучше. Я сразу сориентировал своих ребят на самые «рыбные» места, и грабеж шел по отработанной схеме. Выносилось все, что представляло хоть какую-то ценность. И знатных пленников удалось немало захватить. В моих руках, например, оказался сам вице-губернатор, дон Фернандес. Даже по самым приблизительным прикидкам добыча была настолько большой, что я засомневался, влезет ли в трюмы все, что пираты хотели вывезти. Богатая одежда, дорогая посуда, ковры, зеркала… Господа флибустьеры развернулись во всю ширь своей души. Надо сказать, что некоторые местные рабы с удовольствием присоединились к процессу грабежа. Видимо, «добрые» хозяева достали их до печенок.
Планируя набег на Маракайбо, мы изначально задумались о том, как в горячке боя не перепутать своих и чужих. Под нашим началом оказалось почти 700 человек, и понятное дело, они знали в лицо далеко не всех своих соратников. А довольно большая часть пиратов еще и была облачена в испанские кирасы и шлемы, что было вполне логично – кого грабили, с того и снимали все ценное. Так что (после долгих споров) сошлись на ярких красных платках, которые будут красоваться на пиратах либо в виде шарфа, либо в виде головного убора. Идея оказалась удачной, поскольку сразу стало видно, кто «за нас». Хотя, конечно, и отдельные испанцы пытались воспользоваться такой яркой приметой, чтобы сойти за своих и ударить пиратов в спину.
Однако сопротивление жестоко подавлялось, да и самоуправство рабов довольно быстро закончилось. Пираты не желали терпеть конкурентов и терять возможную прибыль, так что вскоре пошел увлекательный процесс под названием «грабь награбленное».
Поскольку именно я взял в плен вице-губернатора, его дворец достался мне под резиденцию. Впрочем, и Олоне, и д'Артиньи, и другие капитаны устроились не хуже, поскольку местные олигархи жили на очень широкую ногу. И их особняки ничуть не уступали вице-губернаторскому. Обследовав помещение, я нашел много чего интересного. Мои ребята деловито собирали ковры, картины и мелкие безделушки, а я с удовольствием грабил библиотеку и кабинет хозяина. Там один только письменный набор чего только стоил!
Я с интересом рассмотрел подробную карту американского побережья, полюбовался великолепными навигационными приборами и уже добрался до документов, когда неожиданно услышал выстрел. Это что еще за ерунда такая? Оказалось, что Эстель пристрелила какого-то придурка из команды Олоне, который к ней клеился. Ведь знают же, что она моя женщина, чего лезут? Хотят меня спровоцировать? Или доказать, что женщине среди пиратов не место?
А то я сам не знаю, что не место! Но если бы я оставил Эстель на Тортуге, она сбежала бы. А я не готов был с ней расстаться. Наплевав на все условности и на собственную легенду, я не раз и не два предлагал ей выйти за меня замуж. И каждый раз получал отказ, переживая это довольно болезненно. Любовь, на самом деле, это страшная вещь, которая нас ломает и меняет. И как я ни уговаривал себя, что не стоит привязываться к Эстель, что ничем путным наши отношения не закончатся, убедить собственное сердце не удалось. Я не просто влюбился в эту женщину, я буквально пророс в нее, с каждым днем находя в ней все больше и больше достоинств. Вот только откровенность, увы, среди них не присутствовала.
Эстель не хотела рассказывать о себе. Ни о том, почему не хочет выходить замуж, ни о том, как видит собственное будущее. Был бы я действительно пиратом – запер бы ее где-нибудь в трюме. И никуда не отпустил бы. А то и приплатил бы священнику, чтобы тот повенчал нас без согласия невесты. Но удерживать женщин силой – не в моих правилах. Да и не получится из этого ничего путного. Разумеется, мне будет больно, когда Эстель уйдет. Но, по крайней мере, не будет тошнить от себя самого. Ну, а для того, чтобы забыться, я закапывался в дела. Ничто так не отвлекает от личных проблем, как чудовищная кипа бумаг, которые нужно прочесть и сверить.
Эстель
То, что Серж взял ее с собой в поход на Маракайбо, стало последней каплей. Это давало понять, что де Боленс не отступится, и будет со свойственным ему упорством осаждать ее сердце так же, как он осаждал города. И Эстель не была уверена в том, что сумеет устоять. Она даже не была уверена, что хочет это делать. Глупое сердце рвалось на части, словно мало было того, что она уже пережила. Зачем, ну зачем ей новые проблемы? У Эстель была цель. И брак с пиратом совершенно не подходил для ее достижения.
Да, Серж отличался от остальных джентльменов удачи. Сильно отличался. И дело даже не в его любви к чистоте или страсти коллекционировать разные вещи (вроде индейских безделушек, часть из которых даже выглядела отвратительно). Дело было даже не в его образованности, чувстве вкуса и умении управлять людьми. Де Боленс сам по себе был совершенно необычной личностью. Его весьма оригинальный взгляд на мир, неприятие излишней жестокости, чувство собственного достоинства, не переходящее в заносчивую гордыню – все это выделяло Сержа из толпы.
Хотя, если бы спросили саму Эстель, она в первую очередь выделила бы его отношение к женщинам. Не экзальтированная рыцарственность, не потребительское презрение, а спокойное восприятие женщины, как равного существа. Другого, отличного от мужчин, но равного. Ей не позволяли выполнять слишком тяжелую работу, но на тренировках Эстель не отставала. А кое-кого даже превосходила.
Де Боленс прислушивался к ее мнению, с удовольствием обсуждал с ней прочитанные книги и был весьма щедр как любовник. И в постели, и за ее пределами. Щедрым на ласку, на внимание и на подарки. При желании, Эстель могла бы носить самые модные наряды, выписанные прямиком из Франции, и обвешаться драгоценностями. Она могла бы стать самой модной дамой Тортуги, заставляя бледнеть от зависти жену губернатора. Но чувство вкуса и нелюбовь к эпатажу ее сдерживали.
Порой Эстель начинала думать, что все ее планы – это просто несбыточные мечты. И что от сомнительного будущего стоит отказаться ради того, что уже есть. Ради Сержа. Кто знает, удастся ли авантюра, которую Эстель задумала? На кон поставлено слишком много, а в случае неудачи можно потерять все. В том числе, и свою жизнь. Так не лучше ли махнуть рукой на туманные перспективы и остаться с де Боленсом? Он мог стать великолепным мужем. Таким, что многие позавидовали бы.
Да и мало ли было желающих захомутать Сержа? Одна только трактирщица Абигейл чего только стоила! Разумеется, Эстель давно уже донесли, кто был любовницей де Боленса. И у него это был не одноразовый, проходной роман. Эстель даже побывала в «Веселом висельнике», чтобы посмотреть на Абигейл, но ничего особенного не увидела. Трактирщица как трактирщица. А вот Серж на нее рассердился. Сказал, что ему тяжело дался разговор с бывшей любовницей, и что не нужно расстраивать женщину, которая когда-то была ему близка.
Такое отношение к прошлой пассии было необычным, но в этом был весь де Боленс. Он относился серьезно ко всему, в том числе и к личным отношениям. И, чего греха таить, Эстель было приятно знание, что Серж ей верен, и даже не смотрит на других дам. А вот дамы на него – очень даже. Ну, неудивительно. Высокий, смуглый брюнет с яркими синими глазами был действительно хорош собой. Худощавый, но сильный и гибкий, как змея, он умел себя подать. Ходили слухи, что Серж высокого происхождения. Сам он об этом говорить не любил, но порода действительно чувствовалась.
Де Боленс уместно выглядел и в дорогом, украшенном вышивкой и кружевом камзоле, и в пиратском наряде. Вопреки моде, он коротко стриг волосы, смеясь, что их все равно никто не видит – на официальные мероприятия положено носить парик, а на корабле его голову украшает платок, завязанный сзади на простой узел. Серж ценил красивые, дорогие вещи, но не был их рабом. А еще очень любил книги.
Впрочем, Эстель и сама отличалась от окружающих. Не положено было приличной девушке ходить в штанах, стрелять из пистолета, махать шпагой и уж тем более путешествовать с пиратами. Но что, если так сложилась жизнь? Эстель не желала рассказывать свою историю Сержу не потому, что там было что-то слишком секретное, и уж тем более не потому, что она не доверяла де Боленсу. На него, как раз, можно было положиться. Просто… она не готова была откровенничать. Правда была не слишком приглядной.
…Все началось почти четверть века назад, во французской провинции Анжу, когда опытная куртизанка закружила голову молодому, богатому дворянину, который приехал в Анже по делам. Любовница получила дом, неплохое содержание, но ей показалось этого мало. Прекрасная Алэйна решила воспользоваться нежной привязанностью молодого человека, потерявшего голову, уговорила его на брак и родила ему дочь.
Какое-то время они скрывали свои отношения, но ничто не может длиться вечно. И, когда история с браком всплыла, разгорелся даже не скандал, – скандалище. Благородное семейство дю Белле (да, да, родственники тем самым дю Белле, пусть и дальние) не могли позволить, чтобы единственный наследник связал свою жизнь с безродной куртизанкой, да еще и старше его. Однако официальный брак, да еще и завершившийся рождением ребенка, расторгнуть не просто.
И неизвестно, чем бы закончилась эта история. Возможно, глава семьи добился бы развода. Но тут наследника понесло. Защищая свою любовь, он бросал вызовы на дуэль направо и налево. И наткнувшись, в конце концов, на профессионального бретера, был смертельно ранен. Надо ли говорить, что его жена и дочь оказались совершенно незащищенными? И не нашли нигде поддержки?
Эстель и сама понимала, что в этом не было ничего удивительного. Одно дело, когда светская львица не самого тяжелого поведения открывает литературный салон или устраивает по вечерам фривольные театральные представления, и совсем другое – когда она смеет выйти замуж за богатого дворянина.
Приставленная к маленькой Эстель служанка оказалась единственной, кто сохранил верность. Когда-то Алэйна помогла бедной девушке, и та оказалась благодарной. Сумела спрятать ребенка, пока шло судебное разбирательство. Разумеется, Алэйну признали виновной во всех грехах. Обвинили чуть ли не в том, что она подлила своему супругу приворотное зелье. И неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы в Анже не прибыл представитель короля.
Оказывается, его величество как раз озаботился, что в колониях мало женщин. А вот во Франции их был даже избыток – слишком много мужчин оставалось лежать на многочисленных полях сражений. Так что Алэйна, ожидавшая, что ее казнят, была счастлива, отделавшись только клеймом в форме лилии и высылкой в колонии. Девиц туда, правда, набирали молодых и бездетных, но представитель короля не смог отказать дю Белле. И Алэйна с дочерью оказались на Тортуге в компании еще четырех сотен французов.
Как оказалось, женщин в колониях действительно не хватало, и за них устроили настоящий аукцион. Алэйна тоже довольно быстро нашла себе мужа – Джеймса Пройдоху. И наличие ребенка пирата не смутило. Впрочем, мужчины, с нетерпением ожидавшие прибытия на Тортугу когорты дам, не рассчитывали увидеть застенчивых, невинных особ: они и сами не были мальчиками из церковного хора. Джеймс, как оказалось, был на Тортуге по делам, и просто не смог пропустить такого развлечения. Он пиратствовал в Карибском море, под патронажем своих соотечественников англичан, осел на Барбадосе, и увез туда Алэйну с дочерью. На долгие годы Бриджтаун стал их домом.
Эстель не могла сказать про своего отчима ничего плохого. Джеймс был безбашенным, как и все пираты, любил закладывать за воротник и промышлял не только морским разбоем, но и контрабандой. Но он заботился и о жене, и о приемной дочери. Они не голодали, были прилично одеты, и прошлое забылось, как страшный сон. Правда, Джеймс мечтал о сыне, а потому воспитывал девчонку, как пацана, но Алэйна не вмешивалась.
Деньги в доме водились. Алэйна, оказавшись на краю земли, поумерила свои амбиции и оказалась рачительной хозяйкой. Однако мысль о том, что ее дочь – девица благородного происхождения, и что рано или поздно можно будет заявить права на наследство, не давала ей спокойно спать. И если отчим учил Эстель стрелять и владеть ножом, то мать пыталась вбить ей хорошие манеры. Особенно чудовищным испытанием стал корсет, который должен был выработать идеальную осанку.
Джеймс не мешал жене развлекаться. У него своих дел было по горло. Несколько удачных авантюр привели к тому, что под его началом оказалась небольшая банда. И вот тогда отчим обратил самое пристальное внимание на образование Эстель. На Барбадосе банда Джеймса вела себя прилично (никто не гадит там, где ест), но всегда были другие острова, где можно было пощипать богатеев. А для того, чтобы налет был удачным, идеальным вариантом было заслать в нужный дом лазутчика, чтобы тот разведал все, что нужно.
Ну и кто подходит для этой роли больше, чем хорошенькая маленькая девочка с идеальными манерами и в дорогом платье? Эстель разыгрывала из себя потеряшку или жертву нападения, попадала в дом, и впускала туда подельников. А иногда и выносила что-нибудь особо ценное. Шкатулка с компрометирующими письмами заставила одного из чиновников раскошелиться так, что Джеймс смог нанять для своей падчерицы учителя.
Провинциальный дворянин, прибывший покорять столицу Англии и спустивший доставшееся ему состояние, отправился ловить счастья в колонии. Однако удача Эдварда не баловала, а потому он периодически находился на мели. Получив приглашение от самого Джеймса Пройдохи, Эдвард даже не стал долго раздумывать, и влился в банду. Пират из него оказался так себе, а вот учитель получился неплохой. Все-таки, куртизанка не знала многих тонкостей, доступных только тем, кто с рождения получал соответствующее образование и воспитание.
Эстель исполнилось 11, когда мать открыла ей тайну ее происхождения. Алэйна умудрилась сохранить документы и поделилась своей мечтой – вернуться и отомстить, урвав положенное наследство. Но одно дело, когда за деньги будет бороться куртизанка, да еще и клейменная лилией, и совсем другое – если на сцене появится прекрасная, хорошо воспитанная девушка, за спиной которой будет стоять покровитель. Дю Белле, как и все аристократы, имеют не только союзников, но и врагов.
Глупая 11-летняя девчонка впечатлилась, почувствовав себя благородной особой, и начала учиться еще активнее. Ее захватила мечта матери вернуться на материк и предъявить права на наследство. Однако для этого требовались деньги. Большие деньги. А Джеймс, хоть и был удачливым авантюристом, таких богатств не имел.
Эстель начала активнее участвовать во всяческих авантюрах. Она гримировалась, меняла наряды и парики, научилась ездить верхом и вести светскую беседу ни о чем, но деньги копились плохо. Сначала слегла мать, на лечение которой уходило довольно много средств, ну а потом, в самый неподходящий момент, у Эстель случилась первая любовь. Томный ловелас с интересной внешностью красиво рассказывал о своих чувствах, и мозги девушки отключились. Напрочь. Чувство Эстель было ярким, сильным, но коротким. Счастье продлилось ровно до тех пор, пока отчим не пристрелил ловеласа, который пытался сдать его банду властям.
Тогда, в первый и единственный раз в своей жизни, Эстель сорвалась. Она ввязывалась в смертельно опасные авантюры, меняла мужчин как перчатки и пыталась хоть как-то заглушить горечь предательства и потери. Прошло почти два года прежде, чем Эстель сумела остановиться. Прийти в себя ей помогла смерть матери и тяжелое ранение отчима. С глупостями пора было завязывать. Нужно было искать прибыльное дело и надежного покровителя.
К сожалению, ранение Джеймса оказалось серьезным, и он просил свою падчерицу уехать, поскольку защитить ее уже не сможет. Слава богу, у отчима остались связи, а потому Эстель отправилась на Эспаньолу и вскоре предстала перед довольно известным в этих краях пиратом Пьером Одноглазым, который собирался присоединиться к походу Ван Хоома на Пуэрто-Бельо. Ему нужен был лазутчик в городе, который разведает, где стоят самые богатые дома, где прячутся жители в случае опасности, какой доход в среднем имеет губернатор и насколько серьезно защищен форт, и главное – где хранят готовящиеся к отправке в Испанию сокровища.
Словом, Эстель могла снова сыграть свою привычную роль дамы, попавшей в трудную ситуацию. Но кто бы мог подумать, что Ван Хоом окажется не единственным, планирующим налет на Пуэрте-Бельо. Не успела Эстель выполнить свою миссию до конца, (пребывание в тюрьме это несерьезная помеха, очарованный губернатор, наверняка, уже на утро прибежал бы ее освобождать), как город захватили пираты. И все бы ничего, она уже узнала, где хранятся главные ценности, вот только встретиться с Пьером Одноглазым и сообщить ему об этом не удалось. Де Боленс успел к сокровищам первым.
Жаль, что Серж усомнился в придуманной ей истории. Очень жаль. А ведь Эстель сама верила в то, что говорила! Она так давно меняла имена, личины и религии, что сама уже почти забыла правду. Как и свою давнюю мечту вернуться на материк. Впрочем, эта мечта вскоре вновь расправила крылья при одном только взгляде на количество добра, награбленного в Маракайбо. Если правильно разыграть карты, можно повернуть дело в свою пользу.
К несчастью, возвращаться на Барбадос было не к кому. Окольными путями Эстель выяснила, что отчим все-таки умер от ран. Ну а Серж… Серж оказался в нужном месте и в нужное время. Эстель ни разу не пожалела, что решила с ним остаться. Он заботился, баловал ее и, кажется, надеялся, что она забеременеет. Ну да, конечно! Можно подумать, это не ее мать была известной куртизанкой, которая сама варила отвары по старым рецептам, чтобы избежать нежелательной беременности.
Эстель сердилась на себя, но окончательного решения принять не могла. Она училась, тренировалась, и влезала в отношения с де Боленсом все глубже и глубже. Рядом с Сержем ей было уютно и удобно, и это пугало гораздо больше, чем огонь неистовой подростковой страсти. Нет уж. Если она решила уходить, нужно уходить сейчас. Пока она не привыкла к де Боленсу окончательно.
Сергей Оболин
Гостили мы на Маракайбо почти две недели, после чего я решил, что хорошего помаленьку и пора выруливать отсюда. Однако Олоне вошел во вкус и предлагал навестить еще и Гибралтар[7]7
Гибралтар – небольшой город на берегу озера Маракайбо (Венесуэла).
[Закрыть]. В гавани Маракайбо стояло несколько кораблей, и как минимум два мы могли включить в нашу эскадру. Получится примерно по 80 человек на корабль. Дополнительные корабли означают дополнительные трюмы, которые тоже можно доверху забить добром.
– Не думаю, что это удачная идея, – вздохнул я, когда на собрании капитанов Олоне поделился с нами своими планами. – Мы уже довольно долго сидим в Маракайбо. За это время, наверняка, жителей Гибралтара уже предупредили о нас.
– Ну и что?
– Думаю, все самое ценное уже могли вывезти, а нас ожидает усиленный гарнизон, готовый сопротивляться. Не удивлюсь, если на помощь Гибралтару прибыл с подкреплением губернатор Мериды.
– А я думаю, что испанцы трусливо сбегут, – горячился Олоне. – Так же, как они сбежали в Маракайбо. Даже если жители унесут самое ценное, в Гибралтаре все равно найдется, чем поживиться. Я хочу взять такую же добычу, какую еще никто не брал.
Чтобы решить, идти на Гибралтар или возвращаться домой, мы решили пообщаться со своими командами. Впрочем, разговоры эти долго не продлились. Как выяснилось, колебался только я, а остальные готовы были вот прямо сейчас отправляться грабить испанцев дальше. Но если вице-губернатор Маракайбо думал, что на этом злоключения всего города и его лично закончились, то я быстро доказал ему, что он ошибается. Пригласив дона Фернандеса, я сообщил, что мы обязательно вернемся через пару недель. И будет лучше, если к тому времени жители успеют собрать нужную нам сумму в качестве выкупа. Иначе город будет долго и весело полыхать. Ну и конечно, мы не забудем взять в плен представителей самых богатых и знатных семей. В том числе и сына вице-губернатора. Ну, чтобы некоторым глупые мысли в головы не лезли. А вот на обратном пути, если дон Фернандес нас порадует выкупом, мы вернем их живыми и невредимыми. Даю слово, которое, как известно, я держать умею.
– И кто сдержит это слово, если вас убьют в бою? – саркастично поинтересовался вице-губернатор.
– Скорее всего, никто, – хмыкнул я. – Поэтому молитесь, чтобы я выжил.
Дон Фернандес
Вице-губернатор Маракайбо и так молился. Молился всем святым, чтобы возмездие настигло пиратов как можно скорее. Это же надо, обмануть коменданта крепости, представиться благородным испанцем и обманом захватить город! И было унизительно думать, что своей жизнью дон Фернандес обязан де Боленсу. Так же, как и многие другие горожане.
Он же видел, что творил Олоне! И слухи об этом жестоком пирате ходили один страшнее другого. А вот о де Боленсе отзывались как о человеке, с которым можно договариваться. И который держит слово. И если раньше дон Фернандес не верил слухам о высоком происхождении де Боленса, то при встрече поменял свое мнение. Тот выглядел, вел себя и разговаривал, как благородный испанец. Акцента почти не было слышно.
Пожалуй, коменданта крепости можно понять. Вице-губернатор и сам мог бы принять де Боленса за высокородного вельможу. И не удивился бы, встретив его при мадридском дворе. Хм… а может, они встречались? Слишком уж лицо этого де Боленса кажется знакомым. Да нет, не может быть. У дона Фернандеса была прекрасная память на лица. И если бы он встретился где-то с де Боленсом, то уж точно бы не забыл. Тем более, если бы эта встреча произошла во дворце. Но почему же это лицо кажется таким знакомым?
– Дон Фернандес, мы определились с перечнем заложников. Прошу вас, – де Боленс протянул ему свиток.
Вице-губернатору оставалось только вздохнуть. Понятно, зачем пиратам нужны заложники. Чтобы обеспечить хорошее поведение самого дона Фернандеса, пока он будет собирать выкуп за город. И наверняка, пираты прикроются ими, как щитом, чтобы покинуть Маракайбо. Однако выбора ему не оставили. Так что остается молиться, чтобы проклятых пиратов разбили у Гибралтара. И чтобы все заложники остались живы.
И все-таки… где же он видел этого де Боленса?
Сергей Оболин
Первое, зачем понадобились заложники – так это для того, чтобы вести переговоры с жителями Гибралтара. Надо же предложить им сдать город по-хорошему, а своими людьми ради этого я рисковать не хочу. Сомневаюсь, конечно, что нам откроют ворота без всякого сопротивления, но чем черт не шутит?
К сожалению, сдаваться никто не захотел. А первая попытка Олоне взять Гибралтар нахрапом окончилась неудачей. А я говорил этому долбодятлу! Испанцы далеко не дураки, и сражаться умеют. Это Маракайбо мы взяли на одной наглости, поскольку жителей предупредить не успели. А здесь нас уже ждут. Не удивлюсь, если губернатор Мериды уже прибыл в город с хорошо вооруженным отрядом человек в четыреста, и сейчас вооружает жителей.
Как потом выяснилось, нам противостоял настоящий профессионал. Полковник, долгое время служивший во Фландрии, умел защищать города. Он распорядился поставить на берегу батарею в двадцать два орудия и прикрыть ее турами, а также соорудить редут с восьмью пушками. Губернатор приказал завалить шедшую прямо от берега широкую просеку, и вместо нее сделать другую, ведущую в болото. Д'Артиньи сразу почувствовал, что здесь что-то не то, но Олоне пер, как баран.
Пока его пираты рубили саблями сучья, пытаясь пробиться через завал, испанцы начали стрелять по ним из пушек. Перестрелка длилась довольно долго, ни одна, ни другая сторона сдаваться не собирались. Я сразу категорично сказал д'Артиньи, что своих людей на убой не поведу. И он, кстати, согласился. Вот только Олоне так и не удалось отговорить от самоубийственной атаки. И теперь мы, переживая, смотрели, как он гробит людей. Наконец, д'Артиньи не выдержал.
– Отходите! Отходите, я сказал! Это приказ!
Похоже, какое-то чувство самосохранения у пиратов все-таки было, поскольку они (в кои-то веки) послушались и отступили. И тут, защищавший Гибралтар губернатор Мериды, совершил свою самую большую ошибку. Заметив, что пираты отходят, испанцы вышли за туры и погнались за врагами. Вот это они зря сделали. Потому что даже такой невеликий полководец, как я, понял, что нужно делать. И уж тем более это понял д'Артиньи.
– Вперед! Круши их!
Услышав такой приказ, пираты неожиданно повернули, дали залп, а затем схватились за палаши и набросились на испанцев, сразу же перебив большинство из них. К ним присоединились остальные. Перепрыгнув через туры, пираты тут же овладели укреплениями, оттеснили испанцев к зарослям и перебили всех до одного. И каково же было их расстройство, когда выяснилось, что ломились они в пустой город. Видимо, испанцы слишком хорошо представляли себе, что с ними сделают пираты, а потому в Гибралтаре практически никого не осталось. И ладно жители, но выяснилось, что испанцы заклепали пушки, увезли с собой порох и соорудили несколько засад на дороге, по которой уходили.
Да уж. Умеют они воевать. Мало того, что дали нам хороший отпор, так еще и закладку оставили. Мы все чуть не отдали богу души! Надеясь все-таки обнаружить порох, который испанцы вывезти не успели, пираты заглянули в один из подвалов крепости, и таки нашли, что искали. Вот только огонь от зажженных фитилей уже подбирался по пороховым дорожкам и горел на расстоянии дюйма от большой кучи пороха. Еще бы несколько секунд, и мы бы взлетели на воздух вместе с крепостью.
Как вы понимаете, такое положение дел настроения пиратам не прибавило. К тому же, и добычи было гораздо меньше, чем они ожидали. Еще бы, мы столько времени сидели в Маракайбо! За такой срок жители сто раз могли бы сныкаться сами и спрятать самое ценное. Тем более, что мы не первые такие умные, пришедшие их грабить. У испанцев уже есть печальный опыт.
Впрочем, пираты не собирались сдаваться и довольствоваться малой добычей. Несколько отрядов начали прочесывать окрестности в поисках людей. Как бы испанцы ни запасались, но должны же они периодически вылезать из своих нор! За водой там, или за свежими фруктами. И, в конце концов, пираты Олоне выловили негра, которого мы тут же взяли в оборот. Ему предложили хорошие деньги, красивую одежду и пообещали взять его с собой на Тортугу, если он приведет нас туда, где скрываются испанцы. Негр запираться не стал, быстро согласился сотрудничать и действительно привел нас туда, куда нужно.
Дальше дело пошло быстрее. Захваченные пленники под угрозой жизни довольно много выбалтывали, и мы почти неделю потрошили разные испанские заначки. Надо сказать, жители Гибралтара умудрились вывезти с собой действительно множество ценностей. Награбленное добро пришлось везти на мулах, а пленников захватили столько, что я не представлял, куда их девать. Ограбили мы Гибралтар подчистую. Я даже не ожидал, что нам удастся захватить столько добра. Часть пиратов, отличавшаяся повышенной религиозностью, даже решила помолиться, чтобы отблагодарить за удачу. Они нашли священника, который согласился провести службу, и довольно приличное количество флибустьеров присоединилось к молящимся.
Не имею понятия, сколько бы еще времени мы торчали в Гибралтаре, если бы мои разведчики не донесли, что испанцы тихой сапой восстанавливают форт и уже послали за помощью. Оказаться запертыми в озере, как в ловушке, никому не хотелось. Тем более, если учесть, сколько ценностей мы награбили. Следовало возвращаться подобру-поздорову. Заглянуть в Маракайбо, обменять пленников на выкуп, захватить других пленников и спокойно пройти мимо форта прикрываясь ими, как щитом.
Мы спокойно минуем узкий пролив, а когда окажемся вне зоны досягаемости пушек, отпустим знатных заложников восвояси. Даже лодку выдадим, чтобы им не пришлось добираться вплавь. Олоне, конечно, рвался всех порубить и повесить, но тут его порывов не поняли даже его союзники. Награблено было слишком много, чтобы можно было рисковать. И всем хотелось как можно быстрее добраться до Тортуги, чтобы весело потратить свою добычу.
