Текст книги "Новые забавы и веселые разговоры"
Автор книги: Маргарита Наваррская
Соавторы: Бонавантюр Деперье,Никола де Труа,Франсуа де Бельфоре,Ноэль дю Файль,Филипп де Виньёль,Франсуа де Россе,Сеньор де Шольер,Жак Ивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц)
Три справедливых решения
Новелла CXVI:[94]94
Сходный сюжет есть среди «примеров» из «Наставления клирику» Петра Альфонси, латинского дидактического сочинения первой половины XII в., и в его различных французских Средневековых переводах и переработках.
[Закрыть] об одном судье из Труа, что в Шампани, который разбирал дела по всей справедливости и выносил мудрые решения.Рассказано Жеаном Испанцем.[95]95
Жеан Испанец – какой-то современник автора.
[Закрыть]
Случилось некогда так, что жил в городе Труа один судья, в высшей степени мудрый и справедливый, который всегда вершил праведный суд по тем делам, что доставалось ему рассматривать, и никогда при этом не грабил и не обижал бедняков. И вот вышло так, что проживал в том городе один богатый ростовщик, а по соседству с ним ютился в ветхом домишке бедняк, и домишко его как раз примыкал к дому богача. Каковой богач множество раз торговал у бедняка его дом, но тот ни в какую не желал продавать. И тогда замыслил богач затеять с несговорчивым соседом судебную тяжбу, каковая и съест его дом, ежели удастся ему устроить так, как он задумал. Вот пришел он к бедняку и уговорил его сдать внаем погреб. И, заполучив этот самый погреб, богач поставил там десять бочек масла, из которых половина налита была лишь до середины. Спустя какое-то время богач явился за своим маслом в погреб и обнаружил, что пять бочек из десяти наполовину пусты (он-то хорошо знал, отчего оно так). И подал в суд на бедняка, объявив, что тот украл у него масло, которое поставлено было в его погреб.
Судья ознакомился с делом и допросил бедняка, который поклялся ему в том, что не притронулся к чужому маслу. Тогда судья, уразумев подоплеку тяжбы, велел вылить масло из одной бочки, полной доверху, и из другой, налитой до половины, дабы посмотреть, в какой из них больше осадка, и увидел, что в полной бочке осадка осталось вдвое больше, нежели в другой. Таким манером он и докопался до истины, состоявшей в том, что пять бочек поставлены были в погреб уже наполовину пустыми, почему и приговорил богача ростовщика к уплате всех судебных издержек, штрафу и возмещению убытков потерпевшему. Ах, кабы все судьи были столь же справедливы!
А вот и другой случай с тем же богачом, о коем было уже рассказано: сей криводушный хитрец изображал из себя святошу и честного человека и распустил о себе слух, что ежели ему оставляют на хранение деньги или другие сокровища, то он все возвращает целиком и полностью. Вот однажды некто доверил ему сто экю, сам же отбыл в чужие страны, где и пробыл довольно долго. А возвратясь, пришел в дом к нашему богачу с тем, чтобы забрать назад свои деньги, в коих ему была нужда. Но богач, увидав его, объявил, что не признает этого человека и отродясь незнаком с ним, чем бедняга был безмерно поражен и бит, ибо весьма нуждался в своих деньгах. Тогда один добросердечный человек посоветовал ему пойти к вышеописанному судье, и тот научил его, как добыть назад свои деньги, И вот послал он к богачу одного молодого человека, которому всецело доверял и которого научил он, что и как должно говорить, Тот явился к богачу и, представившись ему мажордомом одного знатного сеньора, сказал, что желает оставить на хранение десять тысяч экю, чему богач безмерно обрадовался и оказал пришедшему самый радушный прием. Тогда, как и было задумано меж ними двоими, этот человек вновь явился к нему в сопровождении своего молодого приятеля и в его присутствии опять потребовал вернуть ему сто экю. И богач бросился его обнимать, приговаривая, что добро, мол, пожаловать: и тут же вынес ему деньги и отдал: гак вот и вернул бедняга, благодаря совету судьи, свои сто экю, Ибо жадный ростовщик не посмел отказать ему в присутствии того, другого, из страха, что тот побоится отдавать ему на хранение десять тысяч экю, – невдомек ему, что то была хитрость, и никто ему своих денег доверять больше не собирался.
Однажды тот же самый богач отправился куда-то по своим делом. В рукаве у него был запрятан кошель с пятьюстами экю, и вот он потерял этот самый кошель, А нашел его один бедняк из того же города. Ну а богач нанял глашатая, который, протрубив в трубу, объявил, что потерян кошель, полный денег, и тому, кто вернет его, хозяин подарит сто экю за труды. И бедняк услыхал это объявление насчет кошелька, в котором лежало пятьсот экю; он сосчитал деньги, взял себе из них сто экю, а остальное принес богачу, сказавши ему, что согласно обещанию удержал из найденного положенную долю. Но богач не согласился с ним, утверждая, что в потерянном кошеле было не пять, а шесть сотен экю, почему и потащил нашедшего к судье, пред которым они оба и предстали. Когда судья выслушал их, он сразу понял, что один из них лжет. Вот он отвел бедняка в сторону и заставил его поднять руку и поклясться говорить правду. А потом сказал ему:
– Итак, друг мой, ты обещал мне говорить одну только правду.
– Истинно так, господин мой, – говорит бедняк.
– Сколько же денег было в том кошельке, что ты нашел?
– Монсеньор, – отвечает тот, – клянусь вам, что там было только пятьсот экю.
– Я тебе верю, – говорит судья, – а теперь отойди в сторону и подожди немного.
Тут велел он подвести к себе богача и также заставил его принести клятву в том, что он не солжет.
– Итак, сеньор, – говорит судья, – клянетесь ли вы говорить только правду?
– Клянусь, господин судья, – отвечает богач.
– Так сколько же денег было в кошельке, что вы потеряли?
– Господин мой, – говорит тот, – клянусь, чем хотите, что было в нем шестьсот экю.
. – И на сем вы настаиваете? – спрашивает судья.
– Да! – отвечает богач.
Тогда подозвал судья бедняка, нашедшего кошель, и спрашивает его в присутствии богача и многих других людей:
– Итак, добрый человек, вы клянетесь, что в найденном вами кошеле было всего пятьсот экю?
– Клянусь, господин мой, – подтверждает бедняк.
– А вы, – говорит судья богачу, – клянетесь, что в потерянном вами кошеле было шестьсот экю?
– Клянусь, монсеньор, – подтверждает богач.
– Ну что ж, – заключает судья, – я полагаю, что ни вы, ни этот бедняк не станете преступать клятву, ибо оба вы люди порядочные.
С этими словами вручает он кошель бедняку и велит держать его покамест у себя. Богачу же советует опять нанять глашатая с тем, чтобы объявить о потере, ибо найденный кошель принадлежит не ему, если только один из них не клятвопреступник. И когда богач увидал, как обвели его вокруг пальца, он совсем потерял голову от изумления и бросился на колени перед судьею, прося у него милости и признавая, что это точно его кошель и что он дал ложную клятву, а теперь просит и молит вернуть ему его деньги. Тогда судья вернул ему кошель назад, но прежде опозорил и осудил пред всем светом, каковой позор жадный богач заслужил в полной мере.
Вот как поступил честный судья, не в пример многим другим своим собратьям, кои сперва прикарманили бы чужой кошель, а уж после принялись разбирать дело.
Наука невесте
Случилось так, что в провинции Шампань-ле-Труа, в местечке, называемом Бреен, проживал трактирщик – почтенный человек, державший таверну и хороший постоялый двор, И была у него молодая красивая служанка, весьма здоровая и расторопная, которая заправляла всем домом, а звалась она Николь. Что вино, что хлеб – все проходило через ее руки. И надо вам знать, что было в доме еще несколько слуг, – каждый приставлен к своему делу, – и слугам этим не часто доводилось пробовать винца, если только они к нему тайком от хозяев не прикладывались, так как не принято в той местности, чтобы слуги пили вино.
Между этими слугами был один молотильщик зерна, балагур и весельчак по имени Жакино, и вина ему доставалось не больше, чем всем прочим. Этот Жакино был со всем домом на короткой ноге, а заодно слегка приударял за красоткой служанкой Николь, что была, как вам уже известно, домоправительницей. И среди многих ее воздыхателей был еще один, который влюбился в нее без памяти, так что ее родители и друзья с ним ее сговорили. И так у них быстро пошло дело, что вскорости они и обручились. И этим наш молотильщик Жакино был весьма опечален, – еще бы, его милая обручилась с другим! – да что тут поделаешь!
Спустя некоторое время после помолвки этот молотильщик зерна Жакино и служанка Николь болтали, повстречавшись, о разных делах. И тут давай Жакино над Николь причитать:
– Ах, Николь, бедняжка Николь, и сдуру же ты замуж идешь! Не сказать, как я опечален твоей бедой! Ну, как ты с мужем-то будешь жить, несчастная, – ведь замучаешься да замаешься ты с ним вконец. Ну, сама посуди, – полюбил ли бы он тебя, знай он твою дурость? Да начать с того, что ты ничегошеньки не знаешь, не ведаешь, – ведь ты с мужчиной-то никогда не спала! Тебе небось и невдомек, чем занимаются жены с мужьями, а тебя замуж несет! Да он тебя что ни день будет так колотить, что никакого терпения не станет, – и помрешь ты от этого раньше срока. Я тебе так скажу! тот, кто тебя замуж толкал, видать, совсем сбрендил, а мне вот тебя страсть как жалко, потому что я тебя знаю давно, и люблю, и счастья желаю, как самому себе.
когда девица Николь все это выслушала, стала она его упрашивать:
– Жакино, миленький, если ты что-то» наешь, что я должна с моим мужем делать, расскажи мне, прошу тебя, – я ведь вижу, что ты мне добра и счастья желаешь. Так посоветуй же мне, дружок, как мне с ним лучше поладить!
Тут Жакино ее спрашивает:
– Ну, вот, к примеру, голубушка Николь, что ты сделаешь, когда ляжешь с мужем в первую ночь, с чего ты начнешь, чтобы с ним слюбиться?
– Ах, батюшки, – отвечает она, – да я не знаю.
– Вот то-то и штука, – говорит он, – оттого и пробежит меж вами черная кошка – тут и начнется тебе колотежка!
– Так как же мне быть? – спрашивает Николь. – Как заслужить его любовь?
– Святой Жеан! – говорит Жакино. – Я бы тебе показал, что да как, а тебе надо бы покрепче мой урок запомнить.
– Ну, так покажи, – просит Николь, – дай мне урок-то! А уж я тебе за это каждый день буду ставить стаканчик!
– Черт подери! – это Жакино ей. – Без монет и науки нет! Ишь ты – покажи ей да расскажи! Думаешь, я этому выучился за пятак да за так?! Нет, вот ты мне приплати – будет тебе и наука и обучение, все честь по чести!
– Ах ты, господи! – закручинилась девушка. – Жакино, голубчик, много-то я заплатить не смогу, но все, что есть у меня, я тебе отдам, лишь бы ты научил меня хорошенько, как мне поладить с моим муженьком!
– Ну, ладно, – говорит Жакино, – сколько там у тебя в кошельке?
– Да у меня есть сто су, – отвечает она, – а больше нет, но эти сто су будут твои, а еще я тебе обещаю, что всякий раз к завтраку, обеду, полднику и ужину я буду тебе выставлять полный стакан самого лучшего вина за твою мне услугу.
Тут Жакино понял, что девица на все готова, и, поломавшись еще немного, согласился и взял у нее сто су. После чего сказал:
– Ну, вот что, Николь! Чтобы хорошенько усвоить тебе мою науку, надо бы нам спрятаться вдвоем, – в таком деле, знаешь ли, лишний глаз – не для нас, а потому давай-ка пойдем на чердак, там и сено есть, там я тебя и обучу всему, что тебе требуется.
И отправились они вдвоем на чердак. Тут и давай Жакино показывать Николь, что да как нужно делать, да так уж старался, что и сам разнежился и сладким голосом ей нашептывал:
– Послушай, Николь, я тебе поддам разок, а ты мне вдвойне, дружок, и не ленись, а шевелись скоро да споро. А теперь так вывернись, чтобы у тебя под мягким местом отборный заяц смог пробежать. Вот так и постигнешь мою науку.
И так уж усердствовала Николь, что Жакино остался весьма доволен ученицей, а затем после этого первого урока они расстались. И надо вам сказать, что Николь сдержала слово и наливала Жакино винца к каждой трапезе, да и он, со своей стороны, обучал ее на совесть. И дабы получше усвоить его науку, наша девица желала обучаться как можно чаще, так что Жакино начал уже призадумываться. И не без причины, потому что она то и дело норовит улучить минутку, когда никого нет, и просит поучить ее еще и еще.
Так вот и шло у них обучение, покуда не подошел срок свадьбы, и назавтра Николь должна была венчаться. А с того дня, как она взялась за науку, до свадьбы прошло добрых семь месяцев, так что, уж поверьте, она стала мастерицей в своем деле, – и то сказать, повторенье – мать ученья! Итак, в самый канун свадьбы, Николь и говорит Жакино, что надо бы еще подучиться, а то как бы к завтрему не забыть науку и перед мужем не осрамиться.
– Господи, – взмолился Жакино, – да что мне, делать больше нечего?! Ох, помилуй, Николь, ведь сил моих уже нет!
– Клянусь святым Лу,[97]97
Святой Лу – католический святой, епископ Труа (ум. в 479 г.).
[Закрыть] – рассердилась Николь, – что ты мне дашь урок, и дашь сию же минуту! За что же, как не за это, я выплатила сто су и поила тебя столько времени вином?!
– Ах, дьявольщина! – говорит он. – Ты что же думаешь, – как тебе нужен урок, так я тут же и лег?! Да от такой жизни и жеребец мерином станет!
Но все же и на этот раз он ее ублажил. Вот пришел день свадьбы, и едва оттанцевали и стали готовиться к ужину, Николь разыскала Жакино и отвела его в сторонку:
– Ну, Жакино, дружок, – говорит она, – вот и пришло нам времечко расставаться. Я тебя прошу, поучи меня сейчас, напоследок, да хорошенько, чтобы я крепко помнила твой урок, когда лягу с мужем. Уж ты не поленись в честь нашего расставания и в память о моем обучении!
Тогда Жакино ей хорошенько еще раз втолковал урок, да так ее усладил, что Николь осталась предовольна. После свадебного ужина и танцев повели молодую укладывать спать, и не обошлось без смеха и крепких словечек. Каждый наставлял невесту, когда и что ей следует делать, но она, как ни странно, знала это получше, чем вся компания. Потом пришел и молодой муж, и прилегши весьма плотно к своей жене, без лишних проволочек принялся за дело. И как уж он сверху старался, да его половина снизу так наяривала, что ему за ней и не поспеть было, чему новобрачный весьма удивился, видя, какая умелица его жена, – да и кто бы на его месте остался спокоен! Она изворачивалась то так, то эдак, и все столь ловко, что не успел он опомниться, а уж проскакал первую версту. Совершив это, он от нее отодвинулся и стал спрашивать.
– Эй, голубушка, вы так дьявольски ловки в этом деле, как будто вас кто-то обучал?!
– Да, черт возьми, я этому выучилась не за так да не за пятак. Мне обучение в целых сто су обошлось!
И давай ему рассказывать по порядку все любовные уроки, как у них шло да как она обучалась, чтобы ему угодить и чтобы он любил ее крепче и никогда не колотил. И рассказала ему, что Жакино с нею проделывал, какие выверты показывал, с чего начинал и чем кончал. Ох и ошарашила же она своего супруга, – бедняга как откатился на самый краешек кровати, так больше к своей жене и не притронулся, да с тем и заснул.
Когда наступило утро, встал молодой в большой печали и смущении и пошел рассказывать все отцу и матери новобрачной, которые также пришли в великую печаль и отчаяние, узнав, как обработали их дочь. Позвали Жакино, который пришел, ничего не подозревая, и начали у него допытываться, что это он сделал с их дочерью, и стали бить его нещадно. Но он сумел вывернуться и удрать. И в дом возвращаться не захотел.
Об этом происшествии узнала вся деревня, так что даже до ушей графа Де Бреен дошли слухи об обучении невесты, над каковым он весьма смеялся. Затем он послал отыскать этого Жакино, чтобы поговорить с ним и узнать правду, и тот, придя, рассказал ему все, и даже больше того.
– Ох, монсеньор, – говорил он, – вы не поверите, – ну никак я не мог ее ублажить, – так она и бегала, так и бегала за мной, прося поучить ее еще; однажды мне пришлось обучать ее восемь раз кряду – вот до чего дошло! Ей-ей, зря они устроили переполох, – мне кажется, раз уж она с моей помощью постигла это ремесло, не из чего ее муженьку так беситься, – ему же было легче ломиться в открытую дверь!
И монсеньор граф, слушая его, хохотал до слез и отпустил Жакино, сказав, что он парень хват. А новобрачному пришлось примириться со своей слишком уж хорошо обученной женой, но он, слава тебе господи, не держал на нее зла, так как бедняжка затеяла все это лишь для того, чтобы угодить ему и лучше его ублажать. Хотя, уж конечно, он был не очень-то этим доволен, да делать нечего – бери, что есть. И я вас уверяю, что эта история истинна и правдива, а случилась она в местечке Бреен года тысяча пятьсот тридцать шестого в мае месяце.
Супружеские злоключения
Новелла CLXXVIII: о двух вышивальщиках, из коих один поколотил свою жену, отчего она, убежав, пошла спать в дом к другому, а ночью прилегла к этому другому в постель и ублаготворила его два раза подряд, но на второй раз пробудилась его собственная жена, которая, вставши в постели, схватила ночной горшок да и разбила его о голову соперницы.
Рассказано Жеаном де Куси.[98]98
Жеан де Куси – современник и земляк Никола де Труа, упоминается в ряде документов эпохи.
[Закрыть]
Дабы умножить и разнообразить число наших новелл, какие обещал я рассказать и поведать, ознакомлю вас нынче с одной из самых свежих.
Случилась история сия не так давно в провинции Турень, где проживали два вышивальщика, близкие соседи и вдобавок добрые друзья, как и должно быть меж людьми. И вот приходилось им частенько работать у одного хозяина – мастера по их же ремеслу – и просиживать у него целыми днями. Надо вам также знать, что один из них носил имя Жеан, второго же звали Гийомом.
И вот случилось однажды вечером так, что Жеан, собираясь уже ложиться спать, что-то вкривь сказал своей жене, каковое слово ей не понравилось, и разгорелась меж ними ссора, а за нею посыпались на бедную Жеанову половину тумаки да затрещины. Она и давай вопить:
– Ах ты, висельник! Ах, злодей! Беда с тобой, да и только: как придешь домой от своих девок да шлюх, так на меня с кулаками лезешь, изверг ты эдакий, мерин никчемный!
Когда Жеан услыхал, как жена честит да бранит на все корки его доблести, схватил он палку длиною аршина в два с половиною, которую завел еще раньше для той же надобности, и давай лупцевать ею свою половину, а та бегом от разгневанного мужа и долой из дому. И прибежала к соседу своему – Гийому-вышивальщику, коему и поведала Свои горести как можно жалостнее, прося приютить ее у себя на эту ночь до утра, пока не поостынет, как она надеялась, мужнин гнев. На что Гийом и жена его согласились, приняв ее как только могли радушно.
Но надобно вам знать, что Гийом был далеко не богач, и в доме его имелась лишь одна кровать, почему и приходилось им уместиться на ней втроем. Что они и сделали, причем Гийом улегся с краю, жена его посередине, а злосчастной Жеановой половине, которую приютили они из божеского милосердия, досталось спать у стенки. Так и провели они часть ночи, примерно до полуночи или около того, однако жене Жеана, лежавшей в постели так, как уже было сказано, не спалось: она хорошо приметила, где расположился Гийом, и вот, встав со своего места, потихоньку прилегла подле него. И давай пощипывать да поглаживать его, так что Гийом пробудился от сна и, повернувшись к ней, тоже стал щупать ее сверху донизу, а когда понял, что это вовсе не его жена, то пришло ему на ум испробовать, не лучше ли она его собственной половины. Ну а поскольку сверху виднее, то он и взгромоздился на нее да и задал ей жару, но жена его ничего не почуяла, ибо спала крепким сном. Ну а Гийом, решив, что он достаточно потрудился, решил вздремнуть чуток для отдыха. Немного спустя, часа через два после полуночи, опять Жеанова супруга принялась за Гийома. И вновь он оседлал ее, но на сей раз так рьяно взялся за дело, что жена его заслышала шум, проснулась и, поведя вокруг себя руками, нащупала своего муженька, который как раз нанизал на свой вертел ее соседку.
– Ах, черти бы вас забрали! Так-то вы меня обошли! – закричала она. – Ну нет, не бывать по-вашему!
Тут вскочила она с постели и проворно зажгла свечу) когда бедняга Гийом увидел свет, он также вскочил с постели, а Жеанова супруга так и осталась лежать, не зная, что сказать или сделать, столь она была поражена. Жена Гийома, которая сперва никак не могла решить, чем поколотить изменницу, схватила наконец ночной горшок, отнюдь не пустой, да и давай колошматить ее этим горшком, залив ей лицо мочою, а поскольку горшок был глиняный, то он и разбился на куски от ударов. Тогда жена ручкой от горшка еще исполосовала лицо сопернице, приговаривая при этом:
– На, получай, шлюха проклятая! Я тебя приютила и от побоев мужниных уберегла, а ты вон как мне отплатила!
И давай опять колотить ее ручкою от горшка, так что беднягу Гийома жалость взяла и он осмелился вступиться и разнять женщин, успокаивая их, как мог, и говоря:
– Голубушка, да не гневайся же так, клянусь душою, я ведь думал, что это ты, так что не держи на меня зла!
Тут Гийомова жена, выслушав мужа, поостыла немного, но еще не вовсе унялась и опять обратилась к жене Жеана:
– А зачем это ты, шлюха подлая, перебралась на ту сторону постели и взялась за моего мужа?
На что та принялась просить у ней прощения, говоря, будто поступила такие подумавши, забыв, что она не у себя дома, и полагая, что это своего мужа она эдак урабатывает, дабы получить от него еще разок удовольствие себе. Делать нечего, пришлось Гийомовой жене поверить ей на слово, и кое-как помирившись, провели они вместе остаток ночи.
Утром, в привычный час, Гийом отправился работать к хозяину, где и всегда он трудился, а там встретил Жеана, который сидел уже за работою. Надо вам знать, что жена последнего, когда совсем рассвело, распрощалась с хозяйкой дома, кротко поблагодарила ее за гостеприимство и, дрожа от страха, что все откроется, вернулась к себе в дом, весьма удрученная расцарапанной своей физиономией, на которую и в зеркало-то взглянуть было страшно. Вот выходит она из дому и отправляется туда, где работал ее муж. И тот, увидя, как она вся ободрана, весьма пораженный, спрашивает ее:
– Эй, жена, кто учинил вам эдакое? Ввечеру, когда я собрался вас отлупить, ничего такого не было.
– Клянусь святым Жеаном, – говорит она в ответ, – это жена злодея Гийома, – того, что подле вас сидит, – меня эдак разукрасила.
– Ну и ну! – говорит Жеан Гийому, – а ведь это не дело!
– И это еще не все, мой дружочек, – продолжает жена, – есть кое-что похуже, черт бы побрал нашего соседа.
– А что же он такого содеял? – спрашивает Жеан.
– А вот что, – говорит она. – Этот злодей Гийом два раза мною попользовался, пока я спала вместе с ними в их постели.
– Ах, дьявол тебя подери! – говорит Жеан, – а ведь это совсем не дело!
– Да, ей-богу, – кричит Гийом, – все вы тут наврали бесстыдно, ибо вовсе не спали тогда, и уж коли до того дошло, так я скажу всю правду вашему мужу. Сперва-то вы лежали за моею женой, у стенки, а после встали да ко мне под бочок и давай месить мне живот и кое-что пониже. Вот я и оседлал вас, думая, что имею дело со своей женой, так оно все и вышло, – заключил Гийом.
Жеана эти слова совсем ошарашили, – что обухом по голове, и он вскочил с места, желая опять поколотить жену, но та убежала; тогда двое мужей помирились и пошли выпить, дабы скрепить свое примирение, ибо худой мир все лучше доброй ссоры, ну а уж добрый мир куда лучше смертельного побоища.
