Текст книги "Неизданный Федор Сологуб"

Автор книги: Маргарита Павлова

У АГАПОВЫХ. Падение с этажерки. Запеленать.

Первый проблеск сознания – в карете.

На даче. Оставлен на широкой скамье.

Прогулка с отцом около озера на даче. Он прячет от меня палку. Пирожное, громадное, с мою ладонь, – еле держал в руках. Упал на него и раздавил.

Иду с отцом по набережной. Шинель отца, большая, черная.

У МАТЕРИ. Комната, в два окна. Между ними на столе отец шьет. За перегородкой спальня.

Смерть отца. Лег на стулья и заплакал. 1867. Вывеска с ножницами на кресте [161]161
  Согласно данным Всеобщей адресной книги С.-Петербурга на 1867–1868 г. (СПб., 1868), семья Тютюнниковых в 1867 г. проживала по адресу: ул. Могилевская (ныне – Лермонтовский просп.), дом 19, кв. 14.


[Закрыть].

На квартире в доме Вагенгейма [162]162
  По-видимому, речь идет о доме Вагенгеймов в Минском переулке, дом 3 (от ул. Офицерской до ул. Торговой, ныне – ул. Союза Печатников).


[Закрыть]. Слишком чистый мальчик – немец. Мальчик Витя. Он сломал ноготь. Меня больно высекли.

Господа – не люди. Ночь. Луна. Зима. Снег. Я. Тетка Олимпиада. Еще кто-то.

Как Семен меня хоронил.

В Прачешном переулке [163]163
  Тетерниковы проживали по адресу: Прачешный пер., дом 10 (от наб. реки Мойки до ул. Офицерской), в доме А. С. Духовского.


[Закрыть]. Ударился затылком на льду. Портомойни [164]164
  Портомойни– плоты или мостки на реках и каналах для мытья и полоскания белья; прачечные.


[Закрыть]. Мое удальство, наскоки на кол<ени> Б<абушки>. Простота моя: раздача картинок.

Рукавички дал мальчику подержать. А тот их украл. Мать ходила меня искать. Потом порка.

Сады и розги в Прачешном переулке.

У АГАПОВЫХ. Дедушка (Агапов). Замасленный халат.

В доме Северова [165]165
  В начале 1870-х гг. семья Агаповых снимала квартиру в доме М. М. Северова в Климовом переулке, дом 5–7 (сведения из архива Ф. А. Витберга, ИРЛИ).


[Закрыть]. Первая прочитанная конфета без складов. Нашел на улице. Общий и мой восторг.

Розги в доме Северова дважды. Мое красное лицо. Розги в доме Духовского [166]166
  См. коммент. 3 (в файле – комментарий № 163 – прим. верст.).


[Закрыть], часто.

Бабушкин мундштук. Курит, и ходит по комнате. Пасьянс.

Тайная встреча Линушки с Витб<ергом> на улице [167]167
  См. в материалах О. Н. Черносвитовой (с. 235 наст. изд.) и коммент. 13 и 14 к ним (в файле – раздел «О. Н. Черносвитова. Материалы к биографии Ф. Сологуба» текст и комментарии № 143, 144 – прим. верст.).


[Закрыть]. Под предлогом, что пошли в лавку. Я несу бутылку с деревянным маслом, они воркуют. Я неосторожно высунулся из-за угла, – беда, бабушка увидит, надо идти домой.

Неудачное ношение письма к хромому мировому: М<ихаил> М<ихайлович> перехватил. Страх Тонюшин [168]168
  Антонина Михайловна Агапова, в замужестве – Бороздина.


[Закрыть]. Ее письмо к М<ихаилу> М<ихайловичу> – просит не говорить. А меня высекли.

Басни Крылова. Кухня. Чтение вслух.

Драка на улице. Не давай сдачи. Высекли.

Пирожное у Миш<и> в кармане. Апельсин в сортире.

Семья Стюартов. И противные мне громадные ногти.

Муки мои при учении грамоты. Крики бабушки. Колени. Мать меня уводит. Сечет.

Наклейка почтовой марки на письмо, которое я сам же снес Витбергу. Купил его в мелочной лавке. Сначала смеялись, потом высекли.

Дом Духовского. Бурная сцена изгнания Витберга.

Елена Ивановна привела меня в школу [169]169
  Ошибка; имеется в виду Галина Ивановна Агапова. Речь идет о двухклассном Никольском приходском училище (Никольская пл., 6), которое Сологуб посещал в 1873/74, 1874/75 учебные года.


[Закрыть]. Дома вечером для острастки порка.

Приходское училище. Попов Ив<ан> Ив<анович> [170]170
  Иван Иванович Попов (1862–1942) – народник, сибирский журналист, краевед; соученик Сологуба по Никольскому приходскому училищу и Учительскому институту. См. его кн.: Минувшее и пережитое: Воспоминания за 50 лет. Л.: Колос, 1924. С. 16–17, 66–67.


[Закрыть]. Штатный смотритель, толстый, маленький, в вицмундире. Визгливо кричит на шалунов: – Всех высеку!

Осколки леденца. Подарок их Власову. Чахоточный и добрый.

Первый класс уездного училища. Галанин [171]171
  Андрей Дмитриевич Галанин (1825–1884) – учитель русского языка, инспектор. Попов вспоминал: «Учителя по большей части ничего не объясняли, а задавали уроки „отселе доселе“. Исключение между учителями был инспектор Д. Д. Галанин (имеется в виду А. Д. Галанин. – М.П.). Он также любил выпить, но в класс являлся трезвым, всегда объяснял уроки и не дрался. Он заступался перед учителями за учеников, выгораживая их, а не редко и разносил учителей» (Указ. соч. С. 16).


[Закрыть]. Хрюкающий голос. Красный нос. Бьет по щекам. 20 коп. за чтение книги из уч<ительской> библ<иотеки>.

Законоучитель сам пришел наниматься. Дезидориев [172]172
  Законоучитель Никольского училища; в бумагах Сологуба упоминается в записи «Особые словечки», в которой он отмечал (уже в более поздние годы) наиболее характерные слова и выражения своих знакомых, в том числе и бывших учителей, например: «Бальзаминов: ша! Киндер-ша!» или « Дезидориев:духи малиновые» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 1. № 539. Л. 310).


[Закрыть]. Духи малиновые. Петр П. Чистяков.

При первом случае шалости или лени звали родителей, секли и просили и впредь поступать так же. Тогда уже секли без долгих справок. Так было и со мною. Секли часто, за шалости, иногда за неприготовленный урок, за грам<матические> ошибки, кляксы и пр.

Шалость на улице. Галанин. Наказание розгами в шинельной, меня и Табунова.

Табунов. То ты, то вы. Пощечины. Мороженое. Шоколад. Подхалимство к владимирским [173]173
  По-видимому, речь идет об учащихся Владимирского уездного училища, которое Сологуб посещал в 1876/77 г., о чем сохранилось свидетельство (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 1. Л. 4–5).


[Закрыть]: запанибрата.

Кофе вместо обеда. Припрятанная папироса.

Гатчина. Сад у дворца. Распрыгался с мальчиками.

Гатчина. Неисполненное обещание купить яблоков.

Гатчина. – А помните, Ф<едор> Александрович>, как вас от нас выгнали. Во время стрижки волос.

Гатчина. – Это ваш воспитанник. – Разве мы стали бы так водить воспитанника. Босоногий мальчишка, сын служанки какой-то. Витберги зашли купить ему что-то.

Гатчина. – Значит, и вы – дура.

Гатчина. – Прощай, Наташа, твоя нянька уезжает. Витберги переглядываются.

Я разбил термометр. Ругань ночью, при гостях, – М<ихаила> М<ихайловича>.

Еще раньше ругань бабушки. Жестокая порка.

В доме Гудимы [174]174
  Адрес не установлен. Возможно, в это время Агаповы жили в одном из домов в Матятином переулке (до 1871 г. – Глухой, ныне – Батайский). См. рисунки М. В. Добужинского наст. изд. (в файле – раздел «Приложение. Фотографии» – прим. верст.).


[Закрыть]меня считают переодетой девочкой [175]175
  И. И. Попов вспоминает о Сологубе в «Минувшем и пережитом»: «Это был красивый мальчик, всегда чисто и изящно одетый, с вьющимися белокурыми кудрями, в бархатной курточке с белым широким воротником. Федя Тетерников учился хорошо. Он не принимал участия в наших шалостях, был застенчив, часто краснел, и мы звали его „девчонкой“» (с. 17). Сашу Пыльникова («Мелкий бес») также принимают за переодетую девочку.


[Закрыть].

Споры из-за Засулич и пр. [176]176
  См. в материалах О. Н. Черносвитовой – с. 239 наст. изд. и коммент. 23, 24 к ним (в файле – раздел «О. Н. Черносвитова. Материалы к биографии Ф. Сологуба» текст и комментарии № 153, 154 – прим. верст.).


[Закрыть]Бурные сцены. Розги и дома и в дворницкой, а иногда и в участке.

ИНСТИТУТ [177]177
  Санкт-Петербургский Учительский институт находился на Васильевском острове (13-я линия, дом 28); в учебное заведение принимались прошедшие проверочные испытания лица всех званий и состояний в возрасте от 16 лет; институт готовил учителей для народных школ и городских училищ.


[Закрыть]. Приемный экзамен в институт. Простая обстановка. Кто-то поднял руку, просится выйти – и это насмешило. Медицинский осмотр. Очень неловко – следы от недавних розог. Впрочем, видел только доктор и очень тактично промолчал.

Первый вечер в институте. Музыка и грусть. Уверенность, что дадут белье, – и пришлось спать в крахм<альной> рубашке.

Максимов, Петр Парамонович. Как мы с ним целый год не говорили.

Мать и бабушка у Сент-Илера [178]178
  Карл Карлович Сент-Илер (1834–1901) – педагог, зоолог, директор Учительского института, читал курс педагогики и религиозного воспитания. В черновых бумагах Сологуба имеется характеристика Сент-Илера: «Поседел, но бодр, сановит, важен и очень добродушен. Любит тонкую лесть, такую, про которую нельзя сказать: „льстит“, а можно сказать: „воздает должное“. Кажется, похож не столько на француза, сколько на обрусевшего немца, немножко даже на колбасника смахивает. – Вот уж это у нас не полагается!» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 1. № 539. Л. 264). См. также коммент. 13 на с. 180 наст. изд. (в файле – комментарий № 23 – прим. верст.).


[Закрыть]. Просят сечь. Позвали и меня. Назидание Сент-Илера.

Снимание мерки в институте. Столовая. Портной. Толпа. У окна. Шестова отталкивают: Щедров. Он молчком добивается своего права, захватывая карандаш. Насмешки: – поэт [179]179
  Ср. свидетельства И. И. Попова «Тетерников любил уединяться или ходить по залу, устремивши глаза в потолок, что-то обдумывая, а потом остановится у окна и начнет заносить пометки в записную книжку, отрываясь от нее и опять что-то обдумывая. – Не иначе, как стихи пишет, шутил П. И. Скворцов» (Указ. соч. С. 66–67).


[Закрыть]и т. д.

– Читает Шекспира: прочтет и подражает.

Скрипач Бельдюгин. Масляные глазки. Глухой голос.

Кража сахара из учительской. Поцелуев. Учителя не поверили. Кража часов. Совещание.

Герасименко. Цветков – гусь. Лопачев [180]180
  Михаил Васильевич Лопачев (1862-?). «Он держался несколько отдельно и уже к последнему курсу сблизился с самым младшим из нас, Лопачевым. Они ходили и беседовали вместе. <…> Тетерников не посвящал нас в свои размышления, хотя, кажется, читал что-то М. В. Лопачеву; но тот молчал и хранил тайну Феди» ( Попов И. И.Указ. соч. С. 66).


[Закрыть].

У Бельдюгина украли часы. У хохла – деньги. <У> Шаталова по несколько копеек. Из карманов и гардеробной деньги, особенно всегда в начале уч<ебного> года.

Безобразия в столовой. Набрасыванье на блюда, чтобы себе побольше захватить.

Ив<ан> Ив<анович> Попов проткнул палкой руку лакею, подававшему котлеты: заторопился побольше хватить. Уже и тогда проявлял аппетит рвача.

Шестов из Института шел домой босиком. Около Мариинского двора встреча с Вембером. Шестов к нему. – Вембер отвернулся и прошел.

Офицеров и пышки. Его дежурство. Тайно съел и потребовал других. Его уличили. Потом поставил ему это на вид Вембер.

Афанасьев. Улыбается, розовый, молоденький. Чахоточный учитель рис<ования> Каробанов.

Несколько раз р<озги> у Сент-Илера. Все три года по несколько раз С<ент>-Ил<ер> призывал к себе, и меня секли [181]181
  В дневниках Учительского института за 1879/80, 1880/81 учебные годы записи о наказаниях розгами отсутствуют; в графе «Неисправности воспитанников и наказания» фамилия Тетерникова упоминается в 1880 г. 13 февраля («Тетерников на уроке русского языка обнаружил крайнюю небрежность по этому предмету»), в 1881 г. 14 февраля («Попов, Скворцов, Вембер, Тетерников не были на уроке пения»), 21 февраля («Тетерников самовольно уклонился от урока гимнастики и лежал в это время в спальне»), 30 марта («Тетерников не был на утренней молитве») // РГИА. Ф. 412. Оп. 1. № 218 и № 247.


[Закрыть].

Торжественная ругань Вембера с Оф<ицеровым> в конце полугодия.

Учитель рисования и чистописания Лосев [182]182
  Андрей Дмитриевич Лосев (1835–1891) – учитель рисования и чистописания.


[Закрыть].

– Так как вы уже не маленькие, то напишем букву «О». Толстенький, маленький, бритый.

Выборы заведовавшего табачной кассой. Просят Вембера, – и его же забаллотировали.

Ксентицкий рассказывает, как он дома ходил босой, чтобы ноги не потели.

1 м<а>р<та 18>81 года. Сент-Илер собирает учеников:

– Вот уже у нас случилось такое событие [183]183
  1 марта 1881 г. был убит Александр II.


[Закрыть], такое событие… (чешет затылок), о котором и говорить не стоит.

Мороженое. Водка. Обыски в шкапиках.

Учитель гимнастики Мартынов [184]184
  Федот Васильевич Мартынов – преподаватель гимнастики Учительского института.


[Закрыть]. Трепет перед директором: навытяжку. Пухленькие щечки. На перемене боится идти в учительскую.

– Яков Гуревич [185]185
  Яков Григорьевич Гуревич (1843–1906) – педагог, владелец и директор частной гимназии, редактор-издатель журнала «Русская школа»; в Учительском институте преподавал историю и географию.


[Закрыть]. – Или Як. Грич, или просто Гуревич.

Лопачев рассказывает, как его дома летом три раза секли (из 2<го> перешел в 3-й).

Пьяный Лопачев в публ<ичном> доме. Красная рубаха. Дикие глаза. Сам еще мальчик, – вид дикий. Выскакивает на улицу и кричит, размахивая кулаками. Ночью. Чувство отвращения к нему.

В публ<ичном> доме. Гусь – Цветков, бормотун, в очках. Пьяно и нагло, и бедно. Тесные коморочки. Образ. Высокая кровать. Цинизм речей проститутки.

Шаталов просится учителем в институт. С<ент>-Илер зачеркивает его прошение.

Последняя порка в Институте после окончания, за пьянство [186]186
  Ср. свидетельства И. И. Попова о Сологубе: «Ни вина, ни пива не пил, рестораны и портерные не посещал. Даже в день институтского праздника держался отдельно и не принимал участия в танцах и попойке» (Указ. соч. С. 66).


[Закрыть].

КРЕСТЦЫ. Дорога из С<анкт->П<етер>б<урга> в Крестцы. Николаевский вокзал. Агаповы. Васильев. Его пожелания.

1882. Остановка в Новгороде. Гостиница. Грязь и слякоть.

В Новг<ороде> с мамою у директ<ора>. Земн<ой> покл<он>. Просьбы, чтобы секли. Письмо дир<ектора> к Бальз<аминову> [187]187
  Александр Николаевич Бальзаминов – учитель-инспектор Крестецкого народного училища Новгородской губернии. Характеристика Бальзаминова, данная Сологубом: «Был штатным смотрит<елем> уездн<ых> уч<илищ> в Борисове. Сочинил какой-то учебник, напечатанный, но почти непроданный <…>; эту арифметику предлагал мне обработать и потом напечатать совокупно. <…> К сечению учеников относился с добродушной похотливостью, но обнаруживать это остерегался: не сразу позволил Цареву высечь сына в училище, и позволил только внизу, не при товарищах. Зато отправлял иногда учеников домой со сторожем и с приказчиком – сечь, причем назначалось и число ударов…» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 1. № 539. Л. 239). Бальзаминов нередко упоминается Сологубом в стихотворениях на тему телесных наказаний, см.: «Бальзаминов собирал…», «Вот четыре мальчугана…», «В переплетной мастерской…», «Я – учитель, ну так что же!..»: Сологуб Ф.Цикл «Из дневника»: (Неизданные стихотворения) (Публикация М. М. Павловой) // Ежегодник на 1990 год.С. 114–115, 119, 125).


[Закрыть]: ходить босиком; за проступки сечь.

1882 авг<уст>. Из Новг<орода> в Крестцы. Живописная дорога. Ночевка. Возчик, мальчик, пришел босой просить на чай.

1882 авг<уст>. Первые дни в Крестцах.

Быстрая походка Киндер Бальзама. Его тулупчик. Синие очки.

Пришла бумага от дир<ектора> – разрешено мне на уроках быть босым. Бальз<аминов> распоряжается: – Завтра без сапог. В первые дни было очень стыдно.

Мастерская. Розги в кабинете Бальз<аминова>. На его коленях. Вошел Венедиктов. Когда я вернулся в мастер<скую>, уже знали. Стыдно.

КРЕСТЦЫ. Секли учеников очень часто.

Бальзаминов. Бил по щекам. Сек розгами. Ставил на голые колени. Брань.

Скоро – на голые кол<ени> в классе. Потом и розги и очень часто, то в классе, то в мастерской. Иногда присылались на дом 4 ученика сечь.

Кража яблок с мальчишками. Сходило благополучно. Раз поймали, меня, Чернявского и Филиппова. Провели в дом. Мальчишкам дали по 50 р<озог>. – А вам, как учителю, надо сделать уважение. Целую сотню получите.

Во все три осени с мальчишками кража яблок [188]188
  Ср. стихотворение Сологуба 1883 г.:
      Вчера меня в чужом садуЗа кражу яблок розгами пороли,      А ныне красть опять пойду.Коли поймают, – что ж бояться боли!      На пять удачливых ночейОдна порой достанется мне порка,      Зато в подполице моейПлодов румяных вырастает горка.      Учитель я, но мал почет, —В училище хожу я босоногий,      И мама розгами сечет,Сечет и в школе наш инспектор строгий.      От розог мне не убежать, —За яблоки приму охотно муку,      И весело мне изучатьПолночных краж опасную науку.См.: Сологуб Ф. Цикл «Из дневника». С. 121.

[Закрыть]. Каждую осень несколько раз попадался, и тогда тут же секли.

Шестов не любил, чтоб сторожа давали ему пальто. За это его сторожа презирают.

Водка у Гр<игорьева> и др. Кары дома и в уч<ительской>.

Рябов дал попам алтын в Рожд<ество>. С тех пор к нему не ходили.

Исправник Гречев порет сына в полиции. Тот – бродяга и негодяй. Исправник – старичок архаровского вида.

Почтмейстер получил орд<ен> Стан<ислава> 3-ей степени – старик. По этому поводу горожане подносят ему серебр<яный> портсигар. Он тронут. Делает визиты всем подписавшим. Подписка на подарок: Григорьев [189]189
  А. П. Григорьев – сокурсник Сологуба по Учительскому институту, учитель 3-го класса Крестецкого народного училища; послужил прототипом Молина в романе Сологуба «Тяжелые сны», подробнее о судьбе Григорьева см. в письме Сологуба к В. А. Латышеву от 1884 г. из Крестцов (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 30. Л. 64) и в письме к И. Л. Шаталову от 1883 г. (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 42).


[Закрыть]непременно хотел больше, чем я.

Игра в бабки. Я и мальчишки. Подшиб биткой нечаянно ногу девчонке. Высекли тут же на улице.

Молин в лавке Оглоблиной. Там Машенька одна. Мол<ин> пьян. Садится на прилавок.

Маша поет Ш<естов>у: – Ты кривая рожа и т. д. При этом скалит зубы и тянется рожей к лицу Шестова. И еще поет: – Не будет ли чужое пиво пить. Не пора ль свое варить?

Галдеющее собрание по поводу учреждения (неудачного) клуба в Кр<естцах>. В частной квартире. Все говорят вразброд. Я в сторонке.

Шестов подписывает на портсигар почтмейстеру столько же, как и Молин. Тот прибавляет, чтобы быть выше. С угрюмым и злым видом.

Сторож пьяный привязывается извиняться. Потом переходит в грубый тон, – мол, и господа пьют больше нашего.

Пьяный и босой Яшка лезет на улице христосоваться с Шест<овым>.

Шестову хочется поцеловать руку Маш<е> Оглоблиной, – и не решается попросить. Долго ведет разговор, так и уходит.

Яшка декламирует Петровичу какому-то «Люблю тебя, Петра творенье» и т. д. Ему дают, чтоб отвязаться.

Угрюмые, широкобровые сынки кр<естецкого>почтмейстера. Молчаливые.

1882-<188>4 Крестцы. Весной и осенью ученики в школе босые. То же в жен<ской>.

Барыня Марфа. Перчатка на правой руке. Массивная. Всю комнату занимает своими юбками. Ее любовный пыл.

У Кетиньки у стола стул бочкой. Борода длинная, темно-рыжая. Держится немного сгорбившись, бороду выправляет рукой снизу. Сыновья постоянно босые.

Ночь. Октябрь. Большая дорога. На улице луна. Морозец. Совет кончился. Поп и Мотовилов. Поп его провожает. Они разнесли Шестова за Молина. Теперь смеются. А Шестов идет за ними. Чувство одиночества и оскорбления.

Гомзин подпоил Шестова и вынудил у него расписку в невиновности Молина. Пили всю ночь у Гомз<ина>.

У Шестова на акте отняли стул для дьякона, а двое (Кетинька и Обоев) потеснились двое на 1 стул, а Ш<естову> уступили свой.

Шестов и Гомзин идут по улице (после окончания дела М<олина>) и мирно беседуют. О чем-то заспорили: – Честное слово, – говорит Ш<естов>. «Чести-то у вас и нет». Ш<естов> молча повернулся и пошел назад, а Г<омзин> продолжал свой путь. Это было против дома Мотовилова.

Великие Луки. Клавдия Белоусова дразнят дюшкой (свиньей) [190]190
  Ср. в «Мелком бесе»: Варвара и Передонов дразнят свою прислугу Клавдию «дюшкой».


[Закрыть]. Он до слез сердится. Силуанов – шаман, шаманюга.

В<еликие> Л<уки>. Учеников секли часто во всех классах.

Сосулькина индюшка.

Сосулька [191]191
  Сосулька – прозвище сослуживца Сологуба, старшего по званию, по великолукскому городскому училищу, в котором Сологуб преподавал в 1885–1889 гг. Упоминается в стихотворениях на тему телесных наказаний: «Я проснулся ночью. Вспомни!..», «Утро. В классах шум. Тоскливо…». См.: Сологуб Ф.Цикл «Из дневника». С. 157, 149.


[Закрыть]сек медлительно и с издевочками. Велит раздеться, лечь на пол, несколько раз перелечь, как удобнее. Иногда сам уйдет, – лежи и жди.

В<еликие> Л<уки>, гор<одское> уч<илище>. Больнее всех сек Алексей Летонов. Стремительные удары. Неторопливо, равномерно, но каждый удар как с неба падал и обжигал.

М. Крынин заворачивает конец носа кверху. Смуглый.

Пошел к отцу Угл<ичинину> поговорить о его сыне. Через вал. Шел задумавшись. Спустился. Старик Угл<ичинин> у ворот. Я споткнулся, и тут только заметил, что иду босой, – забыл обуться. Поздно возвращаться.

Разговоры. Дерка.

Петрушка хвастает. Я тоже могу шапку с кокардой надеть – у меня тоже казенная служба.

Усасов хвастает: сделаюсь инспектор, и тебя вытащу [192]192
  Я тоже могу шапку с кокардой надеть…; Усасов хвастается: сделаюсь инспектор, и тебя вытащу.Бытовые зарисовки, использованные Сологубом в «Мелком бесе» (см. главы 21 и 22).


[Закрыть].

Шестов и Петрушка. Швырянье камней на лед канавки. Бегут унимать. Хозяин пожаловался. Дома Шестова выдрали розгами.

Забава на бульваре у Мглы. Идут двое юношей сзади кого-нибудь и называют друг друга именами тех, кто идет впереди, – громко, развязно. Или они же пронзаются боком, при помощи палок, между двух гуляющих.

Угличинин: – Преотличную порку зададут. С улыбочкой: – Розог 200 дали.

Сосулька и Шестов пришли в какую-то зальцу, где объявлено представление. Танцовщица пляшет. А третьего дня она родила.

Привез поросенка Максимову.

ВЫТЕГРА. Бечевник. Бурлаки. Их труд. Есть совсем малыши.

Пьяные бурлаки возвращаются домой. Под окнами крайних домов располагаются и галдят. Рваные, босые.

Среди путинных попадаются совсем еще мальчики.

Смешной дом в Вытегре над ручьем: стены поставят, как угодно. Один сарай, а хозяин насчитал комнат много.

Смотр вольных пожарных в В<ытегре>. Церемониальн<ый> марш. Машут руками. Ждут в<еликого> кн<язя>.

В Вытегре канатоходец. На площади. Толпа. Сбор в антрактах. Трико канатоходца.

Следователь Линевич и пьяные бурлаки. Он показывает свою кокарду. А они его столкнули с тротуара, и сами убежали. Городовые явились поздно.

Заседания учредителей под председат<ельством> Моховикова. Дамы обижены, зачем от него пахнет водкой.

Седой и пьяный купчик, говорящий рифмами [193]193
  Прототип купца Тишкова в «Мелком бесе» (глава 8).


[Закрыть]. Что больше пьет, то бойчей рифмует. У Веретенникова.

Дежурства в семинарии. Вечером я был там всегда босиком, как и большинство семинаристов.

Маскарад, как средство осмеяния: на шляпах фигуры. – Матафник из окон лечит холерного. Грим Моховиковым, и на шляпе башмак, – под башмаком.

Воздв<иженское> гор<одское> уч<илище> [194]194
  В Формулярном списке Сологуба записи о службе в Воздвиженском городском училище отсутствуют; см.: ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 1. Л. 13–20.


[Закрыть]. 1892. Сентябрь. Жалоба. Вызов. С мат<ерью> в град. Полковник. – Мать жалуется. Вас дома секут? – Да. – Придется и здесь пробрать хорошенько. Сотенки полторы. – Ваше…

– Молчать! Не мы наказываем, мать. Раздеться догола! Врач. Осмотр. Порка.

1892—<189>4. Дома. Дворницкая. Участок.

Рожд<ественское> гор<одское>уч<илище> [195]195
  В Рождественском городском училище (ул. Слоновая, 16; ныне – Суворовский просп.) Сологуб преподавал в 1893–1899 гг. (Формулярный список).


[Закрыть]. Дразнят школьники в Рожд<ественском> гор<одском> уч<илище>. Головастик (Иванова). Трехглазый (Калмыкова).

Пьяный Квашнин-Самарин [196]196
  Возможно, Дмитрий Константинович Квашнин-Самарин (1876–1898, убит на дуэли); посещал Сологуба в 1895–1897 гг., о чем сохранились пометы в тетради с записями Сологуба о визитах к нему разных лиц (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 81).


[Закрыть]хвастает: – Иду я в Алек<сандровский> дворец – и часовой мне не посторонился. Я крикнул: знаешь ли с кем ты говоришь? Я – К<вашнин>-С<амарин>. И он отступил с уважением.

1895. Панов [197]197
  Вероятно, Александр Федорович Панов (1876–19??) – драматический актер, поэт, прозаик, переводчик; автор нескольких рецензий в газете «Новое время».


[Закрыть]в редакции «Нового Времени» обругал Буренина [198]198
  Виктор Петрович Буренин (1841–1926) – литературный и театральный критик, поэт, с 1876 г. сотрудник «Нового времени».


[Закрыть]за рецензию. Его столкновение с Федоровым [199]199
  Александр Митрофанович Федоров (1868–1949) – поэт, прозаик, переводчик, драматург; в 1890-е гг. систематически бывал у Сологуба (впервые в ноябре 1894 г.) и на его литературных вечерах, о чем имеются пометы в тетради посещений. Сохранилась портретная зарисовка, сделанная Сологубом: «Федоров Александр Митрофанович. Манеры и ухватки приказчика. Жилы, которые надуваются на лбу. Смуглый. Светло-розовый галстук. Самомнение. „У меня тонкое чутье. Меня Майков… Я тоже пишу стихи с тонкими душевными движениями“. Обижается, когда с ним спорят. Сам признается, что у него рабский страх перед городовыми, дворниками, начальством, ибо происхождения крестьянского. „Вот что значит быть знаменитостью!“» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 1. № 539. Л. 230).


[Закрыть]:

– Я вам морду набью. – Подозревает его в сплетне через кого-то, повредившей ему, и будто бы сплетня через Фед<орова> и через четвертые руки попала Буренину. Грязь.

1894–1907. Сестра. Секла дома, в дворницкой, в участке [200]200
  Подробнее см. в нашей статье: «Из творческой предыстории „Мелкого беса“ (Алголагнический роман Федора Сологуба)» (De Visu. 1993. № 9. С. 37–38).


[Закрыть], с согл<асия> дир<ектора> и град<оначальника> в Андр<еевском> [201]201
  В 1899–1907 гг. Сологуб служил учителем-инспектором в Андреевском городском училище, которое находилось на Васильевском острове (7-я линия, дом 20).


[Закрыть]нередко сторожа, чаше всего Василий, иногда с сыном Николаем.

Андр<еевское> уч<илище>.Дома по-прежнему босиком. На даче постоянно.

ШИРОКАЯ [202]202
  В 1907 г. Сологуб был уволен в отставку за выслугой 25-летнего стажа и переехал из казенной квартиры при Андреевском училище на новую квартиру по адресу: ул. Широкая (ныне – ул. Ленина), дом 19, кв. 4.


[Закрыть]. Дарья Ив<ановна>. Сначала стеснялась. Потом разошлась вовсю.

Федор Сологуб в Вытегре
(Записи В. П. Абрамовой-Калицой)

В истории русской литературы Вытегра прочно утвердилась как родина поэта Николая Клюева. Действительно: раннее детство, отрочество и зрелые годы Клюева (до переезда его в Петроград в 1923 г.) неразрывно связаны с вытегорской землей… Менее известен другой историко-литературный факт: Вытегра, ее улицы, пейзажи, окрестности нашли отражение и в творчестве Федора Сологуба, прожившего в этом городе несколько лет.

Окончив в 1882 г. Петербургский Учительский институт, будущий писатель отправляется служить в провинцию. В течение первых трех лет он преподает математику в г. Крестцы Новгородской губернии, затем в 1885 г. переводится в Великие Луки Псковской губернии и, наконец, осенью 1889 г. получает новое назначение – в приготовительный класс Вытегорской учительской семинарии [203]203
  Учительская семинария представляла собой в дореволюционной России среднее педагогическое учебное заведение, в котором готовились учителя для начальных школ. В семинарию принимались юноши, достигшие 16-летнего возраста (преимущественно – дети сельских жителей); курс обучения длился три года. Для того чтобы будущие учителя могли получить практические навыки, при семинариях учреждались начальные училища. В некоторых случаях предусматривались также приготовительные классы. Учительская семинария в г. Вытегре была открыта 30 августа 1875 г. (см.: N.Открытие учительской семинарии в Вытегре // Олонецкие губернские ведомости. 1875. № 78. 11 октября. С. 871–873).


[Закрыть].

 
Как много снегу намело!
Домов не видно за буграми.
Зато от снега здесь светло,
А осенью темно, как в яме.
 
 
Тоска и слякоть, хоть завыть, —
Недаром Вытегрой зовется, —
Иль в карты дуться, водку пить,
Коль грош в кармане заведется.
 
 
На набережной от всего
Треской несвежей душно пахнет.
Весной и летом – ничего,
Хоть вся природа словно чахнет.
 
 
Но все ж земля, трава, река…
Я – питерец, люблю мой Север.
Дорога всякая легка,
Милы мне василек и клевер [204]204
  СтихотворенияС. 98.


[Закрыть].
 

Это стихотворение Федора Тетерникова (дата: 12 декабря 1889 г.) передает нерадостные впечатления от первых месяцев его жизни в Вытегре. Впрочем, оно отнюдь не такое мрачное, как другие стихотворения поэта конца 1880-х – начала 1890-х гг. Начинающему учителю, приехавшему из Петербурга, нелегко было освоиться в провинциальных условиях, свыкнуться с однообразной гнетущей обстановкой, прижиться в обывательской, мещанской среде. Образованных людей в провинции было мало; общение с коллегами не всегда радовало – оно чаще оборачивалось заурядной попойкой, а то и перебранкой, ссорой. Домострой, косность, дикие нравы – все это усугубляло одиночество молодого человека, мечтавшего о «высоком». Он пытался уйти в себя, писать (тайком от всех), но окружавшая его действительность не слишком располагала к творческим порывам. Да и времени не хватало: к своим служебным обязанностям Сологуб всегда относился добросовестно. Неудивительно, что на его стихах того времени лежит налет безысходности, разочарованности, печали. Эти же настроения отразились и в его прозаических вещах, задуманных или начатых им в ту пору (например, в романе «Тяжелые сны»).

И все-таки годы в провинции не были для молодого человека потерянными. Писательство, занятия с учениками, стремление к самообразованию помогали ему в немалой мере высвободиться из-под власти «тяжелых снов». Оказавшись в Вытегре, Тетерников много читает, изучает французский, переводит Верлена. «Главная цель, – пишет он 18 марта 1890 г. в Петербург своему наставнику В. А. Латышеву (1850–1912), известному педагогу, а с 1892 г. – директору народных училищ С.-Петербурга, – приобрести такую степень образованности вообще, какая достижима в моих условиях» [205]205
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 30. Л. 20 об. Цитируемые здесь и далее письма Сологуба к В. А. Латышеву представляют собой черновики. Местонахождение отправленных писем не установлено.


[Закрыть]. А еще через несколько месяцев, 17 июня 1890 г., он рассказывает (ему же):

«Истекший год оказался самым счастливым в моей службе: положение мое улучшилось довольно значительно, и работа стала легче, стало оставаться больше свободного времени. Так как я не любитель развлечений, то это время уходило большею частью на работу. Я не сумел бросить писания стихов, хотя, к сожалению, редко работал над ними. <…> Бросить занятия стихами и прозой мне не хочется и не захочется долго, хотя бы я так и остался неудачником в этой области; во мне живет какая-то странная самоуверенность, мне все кажется, что авось и выйдет что-нибудь дельное, возможно ли это и как это осуществить?» [206]206
  Там же. Л. 23–24 об.


[Закрыть]

Жизнь в провинции подчинялась определенным правилам: следовало регулярно принимать гостей, наносить ответные визиты, посещать обеды, ужины и т. д. Уклониться от этой «рутины» было невозможно. С кем же общался в Вытегре Федор Кузьмич, кто принадлежал к его ближайшему окружению? Сохранившиеся в архиве Сологуба его собственные письма тех лет (В. А. Латышеву, О. К. Тетерниковой), а также письма вытегоров к нему позволяют очертить этот круг достаточно зримо.

В первую очередь следует упомянуть сослуживцев Федора Кузьмича, преподававших в той же семинарии: учителя русского языка Никифора Ивановича Ахутина; учителя рисования, черчения и чистописания Ивана Александровича Копытова; учителя математики Ивана Кузьмича Дроздова; учителя естествоведения Николая Валериановича Подвысоцкого; законоучителя, священника Павла Ивановича Соколова; учителя пения Павла Тимофеевича Нечаева. В приготовительных классах Вытегорской семинарии преподавали, наряду с Ф. К. Тетерниковым, Александр Герасимович Костин и позднее – Иван Иванович Кикин. Директором гимназии служил с 1889 г. Митрофан Егорович Маккавеев [207]207
  Более подробно о некоторых названных здесь и далее лицах, об их семьях и отношениях с Тетерниковыми см. в коммент. к записям В. П. Калицкой (в файле – раздел «<Записи В. П. Калецкой>» и комментарии к нему – прим. верст.).


[Закрыть].

Ближе других Федор Кузьмич сошелся, пожалуй, с Н. И. Ахутиным, покинувшим Вытегру вскоре после отъезда Тетерникова (он был переведен в Череповскую (Череповецкую) учительскую семинарию). В последующие годы они обменивались письмами – вплоть до осени 1914 г. (сохранились лишь письма Н. И. Ахутина). С 1908 г. Ахутин постоянно жил в Петербурге, где изредка навещал Сологуба. Так, 7 ноября 1913 г. он искренне благодарит писателя за «по-прежнему товарищеское отношение», а Ан. Н. Чеботаревскую – за оказанные ему радушие и гостеприимство [208]208
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. № 41. Л. 28–29 об.


[Закрыть].

Имена Ахутина и членов его семьи (жены, Александры Михайловны, и др.) не раз встречаются в письмах Федора Кузьмича из Вытегры. «В воскресенье днем были у нас Ахутины с старшею дочкой, – сообщает он, например, сестре 11 апреля 1892 г. – Ждали на второй день приращения семейства, но ребенок родился только в четверг, и к великой радости Ахутина родился сын, которого назвали Александром. Ахутин, конечно, сияет от восторга» [209]209
  Там же. Оп. 2. № 36. Л. 53 об. Упомянута, видимо, Елена Ахутина, окончившая в 1912 г. Высшие женские (Бестужевские) курсы в Петербурге.


[Закрыть]. Кроме того, из более раннего письма к сестре (от 10 октября 1891 г.) видно, что Тетерников предполагал составить вместе с Ахутиным описание Вытегорской учительской семинарии за все время ее существования и опубликовать этот труд в столичном «Журнале Министерства народного просвещения» [210]210
  Там же. Л. 15 об.


[Закрыть]. Проект этот, однако, не осуществился.

Учительская семинария не была в то время единственным учебным заведением Вытегры. Начальное образование вытегоры могли получить и в двухклассном городском училище (в середине 1890-х гг. в нем учился Николай Клюев), и в женской прогимназии. В городском училище преподавали Михаил Павлович Заякин, назначенный в 1893 г. его заведующим (и занимавший эту должность в течение ряда лет). В женской прогимназии преподавали сестра Заякина, Анна Павловна (русский и французский языки), и жена Нечаева, Вера Сергеевна (учительница в приготовительном классе). К числу знакомых Тетерникова в учительской среде принадлежали, кроме того, Александр Иванович Смелов, помощник учителя в Вытегорском городском училище, и Вера Евграфовна Иванова, начальница женской прогимназии.

Поселившись в Вытегре, молодой учитель сблизился также с Александром Васильевичем Дурново, инженером, проявлявшим, однако, интерес и к литературе. Впрочем, их взаимное общение длилось недолго – около двух лет. Осенью 1891 г. Дурново был переведен в Ковно (ныне – Каунас) начальником Округа путей сообщения. Расставаясь с Вытегрой, А. В. Дурново писал Тетерникову 3 сентября 1891 г.: «Память о знакомстве с Вами сохранится у меня навсегда как об одном из весьма приятных эпизодов жизни моей» [211]211
  Там же. Оп. 3. № 247. Л. 1.


[Закрыть]. Впоследствии, что следует опять-таки из писем А. В. Дурново, писатель посылал ему свои произведения.

Описывая проводы А. В. Дурново, Федор Тетерников рассказывал своей сестре (письмо от 10 сентября 1891 г.): «Мы на прошлой неделе в среду давали обед уезжающему Дурново. <…> Были только немногие из его ближайших знакомых; инженеров не было. Были: о. Павел Ив. Соколов, Ахутин, Костин, Копытов и я – из семинарии; затем Андреев [212]212
  Имеется в виду Иван Никитич Андреев – мировой судья и гласный городской думы.


[Закрыть], Поцановский <так!> (наш сосед) [213]213
  Цезарь Александрович Пацановский – правитель канцелярии Вытегорского округа путей сообщения.


[Закрыть], Воробьев-старший [214]214
  Видимо, имеется в виду Михаил Федорович Воробьев – почетный мировой судья, гласный городской думы и член попечительского совета в женской прогимназии.


[Закрыть]и еще несколько, всего 13 человек, кроме самого Дурново. Обед был в зале Инженерного клуба» [215]215
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 36. Л. 4 об.


[Закрыть]. Из этого же письма явствует, что во время обеда Н. И. Ахутиным были прочитаны стихи Федора Кузьмича, написанные им в честь Дурново, – сонет «В пустынных небесах…», текст которого сохранился в архиве Сологуба (с датой «1 сентября 1891 г.») [216]216
  Там же. Оп. 1. № 10. Л. 82.


[Закрыть]. «Стихи всем понравились и очень польстили самого Дурново», – сообщает Федор Кузьмич сестре (в цитированном выше письме) [217]217
  Там же. Оп. 2. № 36. Л. 4 об. – 5.


[Закрыть].

Впрочем, значение этого эпизода не следует преувеличивать. В. П. Калицкая полагает, что Федор Кузьмич, живя в Вытегре, может быть, кому-нибудь и читал свои стихотворения, «но в печатном виде, по-видимому, никому не показывал». Ее мнение подтверждается горестным восклицанием самого Тетерникова в письме к В. А. Латышеву; «Я хорошо знаю, чем интересуется вытегорская публика, но ей мои стихи не нужны» [218]218
  Там же. № 30. Л. 62. Письмо без даты.


[Закрыть].

Эпизодически встречаются в письмах Федора Кузьмича и фамилии других его вытегорских знакомых, среди них, например, – священник Петр Федорович Раевский, умерший осенью 1891 г., уездный врач Михаил Александрович Шлегель, переведенный в январе 1892 г. из Вытегры в Олонецкий уезд, Константин Николаевич Юнкер, лесничий Вытегорского лесничества, и др. Неудивительно, что кое-кто из вытегоров был впоследствии «увековечен» писателем. Так, супруги Рубоносовы в рассказе «Червяк» списаны Сологубом с П. Т. и В. С. Нечаевых, девочка Ванда, героиня рассказа, – с Ванды Тушовской, ученицы Вытегорской прогимназии, и т. д. Читая произведения Сологуба, жители Вытегры безошибочно угадывали тех, что в свое время послужили Федору Кузьмичу прототипами его героев (подробнее см. в коммент. 37 к записям В. П. Калицкой [219]219
  В файле – комментарий № 276 – прим. верст.


[Закрыть]).

Вероятно, более пристальный взгляд на некоторых сологубовских персонажей еще не раз позволит в будущем рассмотреть в них черты его вытегорских знакомых. На это обратил в свое время внимание И. И. Кикин. Вспоминая о Н. В. Подвысоцком, он писал Сологубу 14 ноября 1909 г.: «Вот это был тип, достойный, кстати, художника в отношении изображения отрицательных сторон человека, и я думаю, Федор Кузьмич не обошел его своим вниманием в своих произведениях. – Интересно было бы знать – в каких Ваших произведениях искать бытописания из наших времен и краев – поруководите в решении сего вопроса» [220]220
  Там же. Оп. 3. № 326. Л. 29 об. – 30.


[Закрыть].

Тем не менее со многими своими сослуживцами Федор Кузьмич охотно общался и сотрудничал, пытаясь, в частности, оживить вытегорскую культурную жизнь. Так, 8 октября 1891 г. он рассказывает В. А. Латышеву о «народных чтениях», в которых, помимо самого Тетерникова, предполагали участвовать «Ахутин, Цветков [221]221
  Зосима Васильевич Цветков – член уездного училищного совета.


[Закрыть], Заякин и его сестра, Смелов…». Тогда же обсуждался «очень прилежно» и вопрос об открытии вытегорской типографии, но «не пришли ни к чему; хотел было принять участие Цветков, но с ним оказалось невозможно столковаться…» [222]222
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 30. Л. 30 об. – 31.


[Закрыть].

В письме к сестре от 1 сентября и к В. А. Латышеву от 8 октября 1891 г. Федор Кузьмич рассказывал также о попытке вытегорских учителей создать собственную ссудо-сберегательную кассу. «Было три собрания в зале семинарии, – пишет он сестре, – 25 и 29 августа и сегодня. Сегодня было последнее совещание, окончили рассмотрение устава, в котором многое изменили, и решили просить об утверждении, что поручили Маккавееву. Председателем был на всех собраниях, конечно, Маккавеев, а я – секретарем. В первый раз собралось 25 человек, во второй – 15, а в третий – 11. Членов у нас теперь 31 – пристал вновь Иван Александрович Копытов, на которого я уж и не рассчитывал. Да и кроме этих будет еще много сельских учителей» [223]223
  Там же. № 36. Л. 3–3 об.


[Закрыть].

Вообще говоря, к общественным событиям в Вытегре, переживавшей в 90-е годы прошлого века своего рода «расцвет» (причем не только экономический [224]224
  В конце XIX века город быстро развивался (его население составляло в ту пору около 4000 человек). Совершенствовалась Мариинская система, на пристани грузились и разгружались суда с товарами, шла бойкая торговля на базарах и в лавках. Работали лесопильный, кирпичный и пивоваренный заводы. Впрочем, культурная жизнь Вытегры протекала более скромно: по-настоящему образованных людей в городе было не много.


[Закрыть]), начинающий писатель относился с неизменным вниманием. Например, 3 октября 1891 г. он извещает Ольгу Кузьминичну: «Скоро в городе начнутся работы по выпрямлению реки Вытегры; шлюз будет перенесен немного выше; около жидовского кладбища будет сделан перекоп для обхода крутого загиба, Сиверсов мост будет перенесен немного пониже, к следующей улице, так что с него будет прямо дорога к собору и казначейству; а так как тот берег Вытегры в этом месте низок, то там будет сделана дамба. Около старого собора река будет немного расширена, чтобы фарватер был прямее <…>. Ярмарка началась, как всегда, в Покров, но товаров привезено еще очень мало; так же и у Пудровой [225]225
  Имеется в виду магазин Пудровой, вдовы купца И. И. Пудрова.


[Закрыть]. <…> Просили тебе кланяться Ахутины, Заякины, Иванова (начальница гимназии) и еще, может быть, кто-нибудь из знакомых» [226]226
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 36. Л. 12–12 об.


[Закрыть].

Федор Кузьмич оставался в Вытегре до осени 1892 г. Последние месяцы в его письмах возникает новая тема. «В Петербурге поднят вопрос о закрытии нашей семинарии: говорят, что не нужна», – пишет он сестре 11 января 1892 г. Положение с семинарией было долгое время неопределенным. «В Министерстве решено в будущем году Выт<егорскую> семинарию закрыть, а в Дерптском округе на эти деньги открыть новую», – извещает 29 мая В. А. Латышев своего вытегорского знакомого [227]227
  Там же. Оп. 3. № 392. Л. 48.


[Закрыть]. А 25 июля 1892 г. Федор Кузьмич пишет ему из Вытегры: «Здесь получена бумага о прекращении приема в семинарию, которую дир<ектор> держит от служащих в семинарии в секрете; однако в городе как-то узнали уже об ней <…> может случиться, что и без моего желания мне придется проститься с семинарией» [228]228
  Там же. Оп. 2. № 30. Л. 9 об. – 10.


[Закрыть].

На самом деле Тетерников давно уже втайне помышлял о том, чтобы перебраться в Петербург (о своем желании расстаться с Вытегрой он писал, например, В. А. Латышеву еще 17 июня 1890 г.). К этому побуждала его не только ситуация, сложившаяся в семинарии (предстоящее ее закрытие, дрязги в среде сослуживцев, конфликт с директором), но и открывшиеся ему в то время возможности вступления в «большую литературу». Собственно. Тетерников публиковался задолго до Вытегры (впервые – в 1884 г.), продолжал печататься и в 1889–1892 гг., но редко, с перерывами, к тому же – в общедоступных газетах и еженедельниках типа «Свет». «Луч», «Иллюстрированный мир». Летом 1891 г., находясь в Петербурге, он завязывает отношения с Н. М. Минским; 17 июля 1891 г. он посылает ему из Вытегры несколько своих стихотворений – «на суд» [229]229
  Там же. Ф. 39. № 345. Л. 1–1 об.


[Закрыть]. Благодаря доброжелательной поддержке Минского стихи никому не известного вытегорского учителя попадают на страницы «Северного вестника» (1892. № 2); в редакции этого близкого ему по духу журнала он получает вскоре свой литературный псевдоним – Федор Сологуб.

Покидая Вытегру осенью 1892 г., писатель, вероятно, и сам не знал, надолго ли расстается с Олонецким краем. Судьба семинарии еще не была решена [230]230
  Постановлением Министерства народного просвещения учительская семинария в Вытегре была закрыта 1 июля 1894 г. «с оставлением <. > должностных лиц, буде они не получают другого назначения, за штатом, на общем основании, и с производством им заштатного жалованья из казны» (Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 13. СПб., 1898. С. 447). Что касается воспитанников семинарии, то их решено было перевести в другие учительские семинарии С.-Петербургского учебного округа и содержать их там до окончания курса.


[Закрыть], и, видимо, из-за отсутствия нового приема в приготовительный класс, он мог задержаться в столице (был «представлен к оставлению за штатом», как явствует из письма к нему В. А. Латышева от 4 сентября 1892 г.). Около года, пока готовилось закрытие семинарии, Тетерников продолжает получать ежемесячное жалованье из Вытегры. Наконец в июле 1893 г. он поступает на службу в Петербургское Рождественское училище. В Вытегру он более не вернулся.

Роль вытегорского периода в творческой биографии Сологуба начинает проясняться все отчетливее. Опираясь на архивные материалы (в частности, на записи В. П. Калицкой), можно предположить, что годы 1889–1892 были переломными для писателя и что опыт вытегорской жизни отразился в его стихах и прозе гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Материалы сологубовского архива в Пушкинском Доме отчасти подтверждают такое суждение. Среди бумаг Сологуба обнаружен, например, план Вытегры, начертанный его собственною рукой [231]231
  ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 87.


[Закрыть], черновики стихотворений, написанных в Вытегре (нередко – на расписании уроков или на листках «аттестаций», что выдавались ученикам Вытегорской учительской семинарии), относящиеся к этому периоду шутливые стихотворные зарисовки «Перед советом», «На совете» и др.; на некоторых листках – краткие характеристики сослуживцев, их родственников [232]232
  Там же. Оп. 1. № 10. Л. 33, 38 об. и др.


[Закрыть]… Сохранилась и составленная Сологубом «канва» к его биографии (машинопись); в ней – немало «вытегорских» штрихов и зарисовок: «Бечевник», «Пьяные бурлаки возвращаются домой», «В Вытегре канатоходец», «На площади. Толпа. Сбор в антрактах. Трико канатоходца», «Седой и пьяный купчик, говорящий рифмами», «Дежурства в семинарии» и т. п. [233]233
  Там же. Оп. 6. № 89.


[Закрыть]