Текст книги "Радуга над Теокалли (СИ)"

Автор книги: Маргарита Свидерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

СПАСЕНИЕ КОДЕКСОВ

Ему не хотелось думать о встрече с женой, потому что он твёрдо знал – Иш-Чель не могла изменить к нему отношения, а спорить сейчас – выше его сил. Пролежав целый день в одиночестве, Амантлан приказал отправить раба к Тлакаелелю. Друг не замедлил явиться, он был рад выздоровлению, но ещё больше потому, что во дворце назревали события, требующие поддержки.

Сообщив все новости Теночтитлана, Тлакаелель выслушал подробности столь длительной войны с тарасками, поздравил друга с рождением сына и приступил к самому важному.

– Наш тлатоани назначил совет старейшин через два дня, нужно, чтобы ты был там.

– За два дня я окрепну настолько, что смогу пережить любой совет.

– Тебя интересует вопрос, который он поднимет?

– Я полон внимания… – улыбнулся больной, но чем больше Тлакаелель говорил, тем больше лицо Амантлана становилось все серьёзнее и угрюмее.

– Наш тлатоани приказал собрать со всего государства старинные свитки, где записана история народа Анауак и их уничтожить, а взамен написать новые, такие, которые не будут лгать. Так решил правитель Анауака.

– Ицкоатль?!

– Мы уже беседовали с тобой на эту тему. Тлатоани пожелал сделать, как сказал я. Конечно, добрые дела для страны я одобряю. Это удобно правителю, и все остальные считают, что разумно, раз Тлакаелель одобрил…

– Но что постыдного в нашей истории?!

– Очевидно, изучая её, ты пропустил интересные места! – усмехнулся советник.

Амантлан обиделся:

– Ты шутишь, мудрейший!

– К сожалению, нети наш правитель тоже. Он решил восхитить потомков чистой историей нашей нации. А для этого нужно, чтобы Теночтитлан построили бедные несчастные путешественники – мешики. На голой земле острова они создали прекрасное творение умелых рук. Ты уловил, о чём я говорю? И город расцвёл и приобрёл могущество только благодаря нам! Именно мы возвели дамбы и отстроили его!

– Но, мудрейший! Если ты не хочешь быть честным со мной, то…

– Я завоевал это право служением тлатоани и нашему народу! Можно сказать, что я – мешик – своей кровью писал лучшие страницы истории нашего государства! Да, Амантлан, ты поднялся с самых низов, и никогда не забываешь, кто ты родом. Именно эти качества я ценю в тебе, но правда есть правда, я говорю о сегодняшнем взгляде на день вчерашний. Никак не пойму, что тебя не устраивает? Мы должны радоваться, новые записи возвеличат перед нашими потомками нас, наши деяния… – Тлакаелель удручённо пожал плечами.

– Почему ты преуменьшаешьзаслуги всего народа, который… – Амантлан замолчал, потому что, дав свободу всем народам плодородной долины, мешики отобрали её по истечении года.

– Да, ты понял, о чем я хотел сказать. Поэтому не будем спорить, я не хочу тебя утомлять, а перейдём к тому, зачем я приехал. На совете старейшин ты должен выступать за тлатоани, думаю, что найдутся люди, которые, несмотря ни на что, захотят поспорить с ним.

– Я не уверен в том, что это правильное решение!

– Ты должен, как и все, мне доверять, потом, когда пройдёт время, поймёшь, что был неправ! Мне уже пора, иначе почтенная Ишто выгонит за столь долгий визит. Мой друг, постарайся набраться сил, – раскланявшись с почтенной Ишто, Тлакаелель направился к себе, а Амантлан задумался.

Настало время решать, как поступить. Несколько старинных рукописей хранилось у него дома, но нужно попытаться спасти ещё хотя бы те, что находятся у его друзей и знакомых. Сделать это незаметно, возможно, не удастся, ведь на вопрос воинов тлатоани, куда они исчезли, каждый ответит, что отдал их ему. Он мог рассчитывать на молчание только нескольких человек: дяди и предводителя воинов-орлов Кремниевого Ножа. Никакие пытки не заставят этих людей его выдать. Что ж, спасти ещё несколько экземпляров – это огромная удача.

Борясь с усталостью, Амантлан отправил к этим людям рабовс просьбой срочно его навестить. Первым пришёл дядя – Летящее Облако – его чинампе было рядом. После приветствия, выпитой чашки чоколатля и выкуренной трубкиАмантлан рассказал ему, что их ждёт на совете у тлатоани. Летящее Облако не торопился с ответом. Он выкурил ещё одну трубку и только тогда сказал:

– То, что решил Тлакаелель, не благо для нашего народа, а преступление перед будущими поколениями. У меня три документа. Я их упакую и пришлю с рабом сегодня же. К сожалению, я слишком стар, чтобы помочь их спрятать, но в моем возрасте есть и преимущества – если ко мне придут и не поверят, что я сам их уничтожил, то… я уже достаточно пожил – мне не страшно умирать. Может быть, этим поступком я принесу хоть какую-то пользу нашему народу. Я надеюсь, что ты возьмёшь кого-нибудь в помощь? – Амантлан кивнул, но не был уверен, что Кремниевый Нож поддержит затею и захочет помогать. К тому жене хотелось говорить Летящему Облаку, кто ещё будет участвовать в этом предприятии. Летящее Облако довольно закивал:

– Ты прав, мне не нужно ничего говорить, – слегка сутулясь, мужчина вышел.

Через час раб принёс Амантлану большой свёрток. Через два часа появился Кремниевый Нож, он спокойно выслушал Амантлана и, криво усмехнувшись, подтвердил своё участие, выставив одно-единственное условие:

– Ты не должен ничего говорить на Совете, не спорь, никто не должен знать твоей позиции. Это важно. Противников переписывания будет достаточно, но Тлакаелель все равно победит, спор бессмыслен. Важнее спасти наши записи. После совета мы с тобой их спрячем.

– Хорошо, возможно, ты и прав.

* * *

После бессонных ночей, проводимых у постели Амантлана, Шочи приходила в свои комнаты и ложилась спать. Такой странный режим не мог не привлечь внимания окружающих, поползли слухи. Милая Лисица неоднократно намекала сестре об игре с огнём. Потом стала открыто говорить, что её действия призовут на голову всех женщин из семьи тлатоани кару правителя. Но Шочи было безразлично, она твёрдо решила требовать у брата разрешения на брак с Амантланом. Уверовав в свои силы, девушка спокойно выносила плаксивые просьбы сестёр, не зная, что тлатоани уже известны все её ночные отлучки, и он недоволен её поведением.

Возвращаясь во дворец, Шочи увидела отряд телохранителей у своих покоев. Это насторожило. Воины молча расступились и пропустили блудницу, которую всю ночь прождал Ицкоатль.

– Доброе утро, тлатоани, – поприветствовала брата Шочи.

Правитель встал, подошёл к сестре исовершенно неожиданно для неё залепил сильнейшую пощёчину, от которой девушка не удержалась, упала.

– За что, Ицкоатль? – испуганно пролепетала Шочи, смотря на возвышающегося над ней брата.

Тот стоял, широко расставив ноги, и по его виду она поняла – одной пощёчиной не закончится. К своему ужасу, девушка заметила в руке тлатоани тонкую плётку и, не успев увернуться, почувствовала её обжигающий удар. Она попыталась откатиться, чтобы встать на ноги. Но Ицкоатль хлестал сестру так умело, что ей постоянно приходилось прикрывать лицо руками. Вскоре Шочи устала отползать. Она, поджавпод себя ноги, только сжалась в комок, чтобы получить как можно меньше ударов. А Ицкоатль все хлестал и хлестал сестру, в нем не чувствовалось ни напряжения, ни усталости, а на лице правителя читалось явное удовольствие от каждого удара. Но Шочи молчала, тогда он остановился.

– Что ты делаешь?! За что ты меня избиваешь?! Мало своих жён?!

– Я учу тебя уважению к моим решениям, дорогая сестра! – и снова плётка опустилась на голову Шочи. Зацепив прядь длинных волос, Ицкоатль резко ее дернул, от чего девушка пронзительно вскрикнула:

– Хватит, Ицкоатль! Не бей меня больше!

– Считаешь достаточно? Тогда ответь, за что я вынужден тебя наказывать?

– Я не знаю, может быть, выражаешь свою любовь? – с вызовом глянула на него Шочи. Она поняла, что больше её бить не будут, и открыла лицо, которого не коснулся ни один удар. Ицкоатль уставился на упущение в своей экзекуции и снова, уже с сожалением, посмотрел на плеть. Но последние слова его развеселили.

– Вот как, значит, так должны с тобой поступать те, кому ты отдаёшься? Именно такой способ выражения чувств тебе более понятен? Что ж, я готов!

– Не смей меня больше бить! – рявкнула Шочи и гордо поднялась с пола.

Одежда висела разодранными лохмотьями, едва прикрывая смуглое тело. Не обращая внимания на брата, она скинула разорванную рубаху, обнажая кровавые полосы. Покопалась в своих вещах и невозмутимо, повернувшись к Ицкоатлю лицом, оделась, внимательно следя за его реакцией.

Тем не менееИцкоатль был невозмутим. Он спокойно полюбовался на дело рук своих и терпеливо ждал, когда сестра прикроет наготу и немного успокоится.

– Так за что я, по-твоему, тебя сейчас бил? – снова задал свой вопрос правитель, удобно устраиваясь на постели сестры, где прождал всю ночь.

– Не знаю, так тебе захотелось! – вздёрнула подбородок Шочи.

– Очень плохо, значит, это будет повторяться каждое утро, если ты не прекратишь бегать к Амантлану!

– А почему я не могу к нему бегать, если делаю скрытно? Разве не ты в своё время… Напомнить, когда это было?…Сам говорил, вернее, шептал нежно и на ушко, что мы имеем право делать всё, что вздумаем, только не должны посвящать в это посторонних?! Не ты ли это говорил мне, обещая сделать своей женой, дорогой Ицкоатль? А потом женился на нашей сестре, толстой индюшке!

Шочи гордо прошла мимо брата и взяла гребень, чтобы привести взлохмаченные волосы в порядок. Давняя обида поднялась из самых глубин души и требовала отмщения. А Ицкоатль улыбался!

– Что ты улыбаешься? И ещё бьёшь за то, что хочу устроить свою жизнь! Я живая молодая женщина! Мне нужен мужчина, ведь я не ты, и у меня нет кучи наложниц и жён, чтобы воспользоваться ими в любое время дня и ночи!

– Ты вмешиваешься в государственные дела!

– Вот как? Тогда почему ты за столько лет не выдал меня замуж? Или перевелись правители, достойные меня?

– Я подарил тебе свободу, разве в замужестве ты смогла бы делать, что вздумается?

– А ты не подумал, что я не хочу этой твоей "свободы", что я хочу своего мужа, семью, детей?! Что мне могут надоесть любовники?! Что я действительно полюбила и хочу быть рядом с человеком, которого уважает весь Теночтитлан?! Так нет же, ты со своей братской заботой позволил ему жениться на чужеземке!.. От всей души благодарю тебя, мой любящий брат!

– Я бы никогда не позволил тебе стать его женой, как не позволю этого сейчас! Буду объяснять это сколько потребуется, – указал на плётку Ицкоатль, – пока не вышибу!

– Если таким образом ты получаешь удовлетворение, я – твоя покорная подданная, и ничего не остаётся, как подставлять тело! Раз ты по-другому не можешь его использовать!

– Мне не нужно твоё тело, мне нужно, чтобы ты не нарушала моего договора с человеком, которого я уважаю!

– Ну, скажи, почему ты не хочешь меня отдать ему в жёны, из ревности или любви ко мне, почему ты столько лет мучаешь и держишь при себе?!

– Потому что ты единственная из сестёр, которая способна подбить своего мужа на измену. Потому ты до сих пор не отдана ни одному правителю.

Шочи растерянно посмотрела на брата, такие мысли бродили в её взбалмошной головке, но как он смог о них узнать?!

– Вот видишь, я прав. Не мучься вопросом, откуда мне это известно, просто я хорошо тебя знаю, любимая сестрица… – рассмеялся Ицкоатль. – Ты не успокоишьсяи не убедишь меня в том, что через тебя твой муж не может претендовать на власть, а я не хочу видеть изменником Амантлана и искренне рад – он устоял перед твоими прелестями!

Шочи зашипела, она готова была накинуться с кулаками, но Ицкоатль вовремя поднял плётку, которую продолжал держать в руке. Этот жест удержал Шочи на расстоянии. Тогда она пыталась подобрать слова, чтобы пообиднее уколоть брата, а он всё веселее улыбался, наблюдая за нею.

– Я обещаю, что найду тебе достойного мужа.

– Ты просто трус!

Ицкоатль поднял плётку, а Шочи в запальчивости слишком близко подошла, что и не замедлило сказаться – на её руке заалел ещё один удар хлыста.

– Я научу тебя уважению мужчины и правителя!

– Прости, Ицкоатль, ты что – не видишь: я ослепла от горя!

Из глаз её лились настоящие слезы, но тлатоани знал об умении сестры их проливать, как-никак росли вместе, были детьми одного отца.

– Ты хочешь от меня покорности, я согласна на всё! Хочешь, я стану снова твоей и… – Шочи изменила и тон, и своё поведение. Чтобы выиграть в разговоре с братом, она, изображая робость и надежду, подошла к Ицкоатлю и опустилась у его ног, но была прервана громким искренним смехом того, кого попыталась соблазнить.

Тлатоани смеялся от души, понимая, что весёлость будет воспринята сестрой как издевательство.

– Нет, Шочи, не хочу. У меня много дел и много жён. Я знаю, чем это может закончиться. Ты меня не проведёшь! – он оттолкнул её довольно грубо, поднялся и отошёл в центр комнаты, стараясь прекратить разговор как можно быстрее. Потому что не знал, чем все может обернуться, задержись он с сестрой ещё дольше. Уже направляясь к выходу, отдал последнее распоряжение: – Ты никуда не будешь выходить и оставишь Амантлана в покое, не заставляй меня принимать более жёсткие меры, поняла? У входа я оставлю охрану, они будут докладывать о каждом твоём шаге и отвечать головой за тебя и то, что ты делаешь. Когда ты образумишься, я смягчусь и подумаю о твоём замужестве, но только при хорошем поведении, которое не будет бросать на меня тень! Если ты покоришься, то все будет хорошо, если нет – я научу тебя послушанию. Поверь, я найду способ, чтобы тебя наказать.

Шочи схватила глиняную вазу и со злостью запустила ею в брата, но промахнулась. Тлатоани, спокойно взглянул на осколки, потом на сестру и вышел, утвердившись в решении держать этот страстный вулкан взаперти, без всяких поблажек. Он не сомневался, что сестра не одумается, а придумает ещё что-то, и это принесёт ему дополнительные хлопоты.

* * *

Совет старейшин и военачальников Анауака, как всегда, впечатлял своей пышностью. Созванные приходили в лучших одеждах, на серебристых волосах колыхались головные уборы из ярких птичьих перьев, загадочно поблескивали украшения из драгоценных камней. По огромному залу плыл лёгкий дымок табака – мужчины в ожидании тлатоани курили трубки. Каждая представляла собой настоящее произведение искусства, вершину мастерства изготовившего её ремесленника. Тёплый воздух от жаровен, стоящих в углах зала и в центре, согревал вождей в этот прохладный вечер.

Народу собралось слишком много, то тут, то там мелькали жрецы.

Служители Уицилопочтли поверх белоснежных одежд набросили переливающиеся плащи из перьев колибри, являющейся птицей-символом бога-покровителя города Теночтитлана.

Жрецы Кецалькоатля стояли обособленной группой, окружая старца, на голове которого возвышалась высокая шапка из шкуры ягуара. Она была выше многих головных уборов из перьев уважаемых старейшин.

Представители Тлалока блестели черными телами, на их фоне выделялись ярко красные кривые палки-жезлы – символы молнии и змей. Голову главного жреца бога дождя украшала золотая корона с зубцами направленными вниз. Сморщенное лицо старца едва проглядывало между змеиных завитков, расположенных перед внушительным носом.

В дверном проёме появился виднейший деятель государства – Сиуакоатль или Женщина-Змея – помощник тлатоани, мудрый советник Тлакаелельв белоснежной набедренной повязке и пёстрой накидке тилматли, массивных золотых браслетах. За ним также следовали жрецы в белых одеждах, держа в руках человеческие черепа. Войдя в зал, сопровождающие советника присоединились к служителям Уицилопочтли – они были и его слугами.

Тлакаелель внимательно оглядел присутствующих и, увидев Амантлана в его одежде из шкуры ягуара, быстрыми шагами направился к нему.

– Сейчас, мой друг, мы станем свидетелями того, как быстро пишется история! – шепнул Тлакаелель, увлекая Амантлана в сторону. Поговорить друзьям не удалось, потому что появился Ицкоатль.

Ясный и уверенный взгляд тлатоани был устремлён поверх голов собравшихся, подчёркивая тем самым превосходство над всеми. По взмаху его руки пилли, жрецы, предводители кварталов – кальпулли и главы семейств – мейкаотлей, командующие военными отрядами, к которым относился Амантлан, чинно расселись, освобождая центр зала. Каждый занял своё место в соответствии с рангом и положением в обществе. Ицкоатль не стал делать паузы, а начал совет с короткой, но впечатляющей речи:

– Старейшины и жрецы страны Анауак, мои храбрые воины и мудрейшие из мудрых! Пришло время рассказать себе и нашим потомкам о той значимости, о том величии духа нашего народа, которыми именно нас наградили боги! Наши предки, которых мы почитаем, взывают к нам, своим преданным потомкам, чтобы мы освятили их тяжелейший путь. Наши предки в своих странствиях терпели голод, их обнажённые тела мёрзли от холода, умирали дети, гибли женщины и смелые воины, но они все шли и шлив поисках прекрасной земли. Одни страдания и беды стояли на пути нашего народана пути в прекрасную обетованную землю. Но вот наши предки принесли жертву, и Великий Уицилопочтли внял мольбам о помощи. Он указал долгий путь, осветил трудную дорогу. Наши предки были отважны и решительны. Как нельзя остановить падающего орла, стремящегося к дичи, как нельзя предотвратить восход и закат солнца, как нельзя повернуть реки вспять, так нельзя было остановить наших предков на пути, указанном Уицилопочтли!

Наши мужественные прадеды пришли в эту солнечную долину, поселились здесь, построили прекрасный и могущественный город Теночтитлан, возвели дамбы и сады. Своему богу, милостивейшему и щедрому Уицилопочтли, выведшему их из пустыни и даровавшему эту землю, мы воздвигли Великий храм. Мы всегда помним о нашем могучем боге Уицилопочтли, питаем его и не обижаем других богов: Тлалока, Кецалькоатля, Мишкоатля, Миктлантекутли; не забыты нами боги-творцы Тлоке Науаке, Ометекутли, Тонакатекули. Наши женщины почитают небесных богинь новой земли: Коатликуэ, Шочикецаль, Майяуэль, Шилонен…

Мы сбросили иго ненавистного Аскапоцалько, мы покорили тепанекские города! Мы стали свободными и самыми сильными на этой земле! Наши дети получат от нас могущественнейшую страну Анауак – наш цветущий сад. Мы покорили несколько городов майя, перед нашей силой дрожат сапотеки и отоми! Мы будем идти дальше, неся веру…

И я обращаюсь к вам, мудрейшие, неужели мы должны оставить в летописях ту историю нашего великого народа, которую нас заставляли писать правители Аскапоцалько?!

– Нет! Мы напишем историю правдивую, полную горести и доблестных подвигов наших достойнейших предков! Где скажем, что мешиков справедливо вознёс Уицилопочтли над другими народами за их смелость, доблесть, трудолюбие, бесстрашие в назидание лентяям, трусливым богатым домоседам. Эта история будет учить последующие поколения храбро идти вперёд, гордиться своими предками – великими воинами! Мы должны быть тверды и разумны, тщательно записать нашу историю, а прошлые записи необходимо предать очистительному огню, чтобы они не смущали ни нас, свободных отныне людей, смело говорящих правду, ни наших потомков, которые получат в руки запись о подвигах, которыми будут гордиться и следовать! Так думаю я – тлатоани Ицкоатль! – закончив свою речь, правитель спокойно сел. Ни фигура, ни лицо не дрогнули, создавалось впечатление, что он совершенно не волнуется, как примет Совет его речь и предложение.

Так мог вести себя только человек, полностью уверенный в своей правоте.

В зале наступила тишина, уже никто не вертел головой, каждый сосредоточенно курил трубку ипостепеннопомещение затягивалось сизым дымом.

Из дальнего угла раздался голос старейшего главы кальпулли, к которому принадлежал Амантлан. Он с трудом, на не сгибающихся, больных ногах, вышел на середину комнаты, чтобы его видели присутствующие, и сказал:

– У великого народа – великая история, мудрый Ицкоатль. Её нет необходимости ни править, ни изменять. Вся наша жизнь доказывает её величие, так зачем же задавать работу тлакуилам-писцам?

Только несколько человек сделали попытку возразить тлатоани:

– Мешики никогда не стыдились своего происхождения, наш народ всегда воздавал почести отважным воинам, среди пилли немало тех, чьи матери были рабынями, но они, став свободными, служили своему народу и завоевали право быть достойными гражданами Анауака! Наоборот, наша история будет учить потомков свято беречь свободу и землю, которую мы им оставим, они должны знать, чего нам стоила борьба!..

– В нашей истории нет ничего, чего бы нам нужно было стыдиться!..

– В древних записях хранится мудрость наших предков, как же можно их уничтожить?! Какой примермы подадим последующим поколениям, мудрейшие из мудрых?.. На чем же мы будем воспитывать наших детей и внуков? Это ведь уничтожение из памяти целого поколения людей, которые дали нам возможность стать такими, какие мы есть: могущественными и свободными!..

Последним выступил Летящее Облако:

– Только великие боги знают, какую дорогу выбирать. Только наши небесные покровители не совершают ошибок. Мы – люди. Нам свойственно идти неправильным путём, но мы стремимся сделать все, как должно. Имеем ли мы право осудить тех, чьи души уже давно пируют в садах Уицилопочтли, почитаемые нами? Нет. Перед нашими предками стояла одна задача – выжить, и они выжили. Они записали в древних летописях свой путь и свои страдания в назидание нам. В них же содержится ключ к пониманию величия нашего народа. Наша религия тесно переплелась с религией народа, принявшего нас, нас – бедных странников. Как же быть тем, чьи семьи соединились кровными узами с народом, который мы хотим стереть даже из наших записей?! Я – полукровка, я только наполовину мешик! Мне дороги любые сведения о народе моей матери. Как отделить её кровь от крови моего отца? Мы должны решить важную задачу – стоит ли выжечь из памяти и истории целые народы, которые вместе с нами поднялись в восстании против угнетения Аскапоцалько, ради какой-то призрачной идеи? Может быть, стоит восхищать потомков чистой правдой, без всякой лжи? Я против сжигания наших старинных документов и всяческих выправлений в них!

– А что скажет Тлакаелель?

– Почему мы не слышим его мнения?

– Вот именно, пусть выскажется главный советник тлатоани!

Страсти накалялись, вожди и старейшины подскакивали на своих местах и искали взглядом человека, на чью мудрость и дальновидность они полагались. Для многих он стал эталоном в поведении и подходе к решению важных для народа вопросов. Никто никогда не сомневался в его мужестве и решительности. Всем было известно, какую роль он сыграл в мятеже, позволившим мешикам сбросить иго и стать независимым.

Тлакаелель спокойно встал и повернулся к тлатоани лицом:

– Стоит ли нам – мешикам думать о том, как сохранить в памяти народ, который слился с нами, не сумев самостоятельно отвоевать себе свободу, старейшие? У нас великие цели! И если какие-то полукровки протестуют… Что ж, пусть они передают из уст в уста, как их богатые предки-домоседы не желали пролить кровь за свободу своих детей! Мы – победители, и мы будем писать ту историю, и рассматривать так, как видим её мы. Я полностью поддерживаю решение!

Несколько минут в зале заседаний Совета висела тишина. Тлатоани поднял правую руку и произнес:

– Мы приказали собрать все рукописи в нашем городе. С завтрашнего дня тлакуилы, тламатиниме и прочие люди, имеющие отношение к свиткам, приступят к созданию новой истории. Они будут прославлять наших предков, их мужество и доблесть, подобную гордому орлу или яркому солнцу, которое освещает наш путь! Все старые записи завтра на центральной площади Теночтитлана будут преданы очистительному огню! Моё решение таково. Исполняйте! – тлатоани встал и уверенным шагом направился к дверному проёму.

С его уходом собравшиеся в полной тишине покинули совещательный зал. Они были несколько ошарашены тем, что тлатоани огласил вердикт без голосования. Высказать возмущение, что их просто отстранили от решения, столь важного для всего народа Анауака, никто не посмел. Тлатоани показал, насколько могущественна его власть, и каждый мучился единственным вопросом:

"Что ждать в дальнейшем?"

Возле лодки военачальника поджидал Кремниевый Нож. Едва они сели, как Амантлана прорвало:

– Он не пожелал выслушать даже согласия Совета, такое ощущение, что его предложение – обычный приказ! Он не имеет права! Почему ты запретил мне выступать?

– Мы говорили об этом!

– Но нужно было протестовать!

– Нет! Во-первых, бесполезно, во-вторых, ты должен быть чист перед тлатоани и советом, чист от любых подозрений! У нас другие цели!

– Но я выглядел трусом в глазах тех, кто сказал правду!

– Мы послужим высшей цели.

Друзья направили каноэ к дому Амантлана, откуда он вынес два кожаных свертка. Лодка тихо плыла по городским каналам, не встречая препятствий на пути, но едва они попали на свободную гладь озера, как их окликнули охранники. Амантлан назвал пароль, но сторожевая лодка неумолимо приближалась, пришлось остановиться.

Патрульные осветили ночных путешественников, узнали Амантлана и доложили:

– Тлатоани приказал осматривать всех, кто сегодня попытается покинуть Теночтитлан, извините за беспокойство, но вы не исключение…

Когда до друзей дошёл смысл сказанного, они поняли, насколько их затея опасна. Теперь же она могла провалиться в самом начале.

Пока Кремниевый Нож лихорадочно пытался найти выход. Амантлан, привыкший действовать быстро, отбрасывая всякие сомнения, полагаясь только на свои инстинкты, незаметно дал сигнал людям. Из патрульных никто не успел сообразить, а вокруг уже завязалась кровавая драка. Гребцами у военачальника Анауака работали тласкаланцы, которые с огромным удовольствием бесшумно и в одно мгновение перерезали горло мешикам, наклонившимся в лодку для досмотра.

Все было сделано быстро, но пустая лодка патруля привлекла других сторожей. Они подняли тревогу.

– Уносим головы! – Амантлан, не обращая внимания на рану, уверенно взялся за свободное весло. Лодка летела на хорошей скорости, тласкаланцев просить налегать не приходилось, они знали, что от быстроты зависит их жизнь.

Стражи ночного Теночтитлана не желали упускать нарушителей и почти наступали им на пятки. Наконецлуна зашла за набежавшую тучу. Это стало сигналом к изменению плана. Амантлан и Кремниевый Нож поняли, что пришло время покинуть каноэ незамеченными – другого шанса не будет. Они прыгнули в воду, захватив драгоценные рукописи, и направились к берегу, темнеющему вдали.

Лодка с тласкаланцами сделала крутой вираж и поплыла налегке в противоположную сторону, уводя погоню за собой. Ощущая себя преступниками, друзья выбрались на берег и углубились в чужое поместье. До загородного дома Амантлана было ещё далеко, но они хорошо знали окрестности, главное – не попасться патрулям. К несчастью, странный побег из города наделал большой переполох, и в погоне теперь участвовали не только лодки, но и пешие воины мешиков. Пробираться через чужое поместье сложно, беглецов спасало только хорошее знание местности и опережение преследователей, которые вынуждены были прочёсывать каждое строение.

Наконец Амантлан опустился на землю. Болела, только начавшая затягиваться рана, он чувствовал усталость, но был рад – перед ними лежало его поместье. Предстояло отдохнуть и неслышно проникнуть в дом, а там решить, что предпринять с рукописями и товарищем. Времени на более продолжительный отдых у друзей не было, и они продолжили красться, низко пригибаясь к земле, используя каждый куст и дерево, совсем, как юные ягуары…

Иш-Чель крепко спала, ребёнок не доставлял особых хлопот и рос спокойным, дающим возможность матери отдохнуть ночью от дневных забот. Непривычный шорох в темной комнате разбудил и напугал Иш-Чель, она готова была закричать, призывая слуг на помощь, когда заметила силуэт мужчины. Скорее, догадываясь, чемузнавая, произнесла:

– Амантлан?..

Тень замерла, за нею показалась другая, заставив Иш-Чель вновь вздрогнуть. Первая таинственная фигура тихо произнесла:

– Да, женщина, это я. Не поднимай шума и не зови слуг, – Амантлан на ощупь нашёл небольшую лучину и зажёг её, осветив своё лицо.

Мягкий свет выхватил из темноты его заострившиеся черты, мокрую одежду и кровавые пятна на ней. Иш-Чель, скрывая беспокойство, оторвала от подола юбки кусок ткани и протянула мужу. Он осторожно просунул тряпицу под повязку и осмотрелся. Из темноты проглядывали очертания люльки, сложенные аккуратными стопками вещи.

Амантлан не пошёл к ребёнку, а направился к вещам, отыскав, для себя и товарища подходящую одежду. Он протянул её другу, отошёл в тёмный угол, скинул мокрую. Засунув снятое в самую глубину кучи, хозяин обратился ктоварищу, опять прижавшему свёртки к груди:

– Из этой комнаты ты пойдёшь с моей женой вдоль реки, потом у дерева, растущего прямо посреди тропинки, свернёте вглубь сада. Там есть небольшая яма, возьмите с собой тёплые вещи.

Иш-Чель испуганно оглянулась на колыбель, где спал сын, и с удивлением посмотрела на мужа. Она по-прежнему не произнесла ни слова.

– Сейчас здесь будет патруль, мы их немного опередили, нам нужно спрятать Кремниевого Ножа и рукописи, которые не должны попасть к ним в руки. Я не могу провести его, мне нужно встретить патруль на пороге нашего дома, чтобы помешать обыскать поместье.

Услышав объяснение, Иш-Чель достала свёрнутые одеяла и направилась к выходу. Ситуация была настолько ей непонятна, что только предупреждение Амантлана о преследовании и страх за жизнь заставили выполнять его указанияв надежде – он знает, что делает и чем рискует.

Она вышла в ночь, теперь все зависело от умения Амантлана обмануть преследователей. Не теряя времени, он быстро прошёл к пристани и отвязал две лодки, одну из них накренил так, чтобы она зачерпнула побольше воды и постепенно пошла ко дну, увлекаемая течением. Вторая лодка тихо заскользила вниз по течению. Под стенами послышалась громкая перепалка привратника с патрульными, переполошившаяимение.

Никто из рабов и слуг не выразил удивления при появлении Амантлана, когда он вышел встретить ночной патруль. Его предводитель был ему знаком.

– Из Теночтитлана сбежали преступники, у них в руках важные документы, скорее всего, они высадились на берег и прячутся. Мы обыскиваем каждое поместье.

– Мы готовы помочь, у нас там привязано несколько лодок, на которых я прибыл вчера после совета старейшин у тлатоани Ицкоатля. Беглецы могли ими воспользоваться. Идёмте, огня! – Амантлан гостеприимно распахнул ворота поместья и с факелом в руке направился к пристани, где недавно произвёл действия, должные направить преследователей по ложному пути.

– Господин, здесь не хватает двух лодок! – раб, в обязанности которого входило следить за исправным состоянием каноэ, указал на обрезанные концы верёвок.