Текст книги "В ладонях судьбы...(СИ)"
Автор книги: Маргарита Гирфанова
Жанр:
Повесть
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
– Кишка! Ударение на И.
– Опять шутишь?! «Мои кишки лежат на подоконнике и греются на солнышке...» Да?
– Да нет... Если одна, то «кишка», а если больше, то «кошкы»... – пояснила Оксанка.
– А как же тогда «кишки», ну-у-у те, что в животе?
– Кышкы!
– А-абалдеть! У меня даже стишок придумался, слушай: « У моей у кишкы разболелись кышкы, потому что кишка – хитрая воришка, съела вместо мышки шоколадку „Мишка“!»
– Ха-ха! Здорово!!!
– А «кот» – «кит»?
– Ну да-а-а...
– А как же тогда будет «кит»... ну тот, что в море плавает, огромный такой?
– Ну-у-у, «кыт», наверное... – неуверенно произнесла Оксанка.
– Ага! Сама толком не знаешь! – засмеялась Ирка.
– Зато ты никогда не угадаешь, как по-украински «зонтик»!
– Что тут сложного? – пожала плечиками Ирка, – «зонтык», или «зондык». Хотя... – она задумалась, и вдруг расхохоталась. – Если бы я придумывала украинский язык, я назвала бы его ну-у-у... «растапырка на дрючке», например... или «капелюх на дротике»!
– «Зонтик» по-украински – «парасолька»! – гордо произнесла Оксанка.
– Вот это да-а-а-а! – восхитилась Ира. – Первое красивое слово! Звучит как-то даже музыкально... Па-ра-соль-ка... Дай-ка я запишу в этот, как его, зошит! А теперь давай уже те слова на три буквы!
– Пиши предложение на русском: «Воет чёрт на чердаке.» А под ним напиши перевод: "Вые... (запомни, Ы пишется, как русское И, а Е – как буква Э, только рожками в другую сторону) бис (а И украинское – это палочка с крапкой сверху) на горыщи. Ещё есть буква ЙИ – то же И, только с двумя крапками сверху!
– Слушай, Оксан, напиши лучше сама... Ты меня запутала этими своими крапками и рожками! ...Ну вот, теперь понятно! Ирка повторила написанную фразу несколько раз. – Всё так просто, оказывается! А теперь давай слово на это ЙИ, я его сама напишу!
– Пиши: «Я пиду у йидальню, бо хочу йисты!» Переведи!
– Ну, это что-то вроде: « Я хочу кушать?»
– Ирк, а у тебя есть чё-нить пожрать? А то я к вам торопилась утром, и не поела...
– Вареники есть и компот...
– А вареники с вишнями?!
– С творогом! Зато компот с вишнями!
– А-а-а, жалко, что не наоборот... – Оксанка слегка сморщила носик. – А сметана хоть есть?..
– Нету!
– Ну, ладно, тащи свои вареники с компотом!
– Ладно, ты пока лопай, а я пойду клей варить поставлю. – Ирка выставила на стол миску с варениками, кувшин с компотом, и ушла в коридор, служивший в квартире по совместительству общей кухней. Она распалила примус, поставила на конфорку воду в казанке, и не без труда развязала накрепко затянутый узел мешка. Набирая совочком муку, вдруг изумлённо ахнула – из мешка соблазнительно выглянул кончик... шоколада. Ирка достала сломанную плитку, не без опаски надкусила и даже зажмурилась от наслаждения: во рту плавился настоящий, сладкий тёмно-коричневый шоколад! Ира торопливо высыпала муку в воду и зачерпнула из мешка новую порцию. В совочке оказалась конфета в обёртке под названием «Ласточка»...
– Оксан, иди быстро сюда! – позвала она подружку. – Глянь, чё тут есть!
– Ни-чего себе! – удивилась Оксанка. – Где вы такую муку берёте?! – Она запустила руки в мешок и вытащила ещё две штуки – батончик без обёртки и конфету в красивом фантике под названием «Белочка».
На примусе подгорала оставленная без присмотра водно-мучная смесь, а девчонки, забыв обо всём, запустив по локоть руки в мешок, выуживали оттуда кондитерские изделия. Кстати сказать, Оксанке почему-то везло – кроме сливочных помадок ей попались более престижные экземпляры – «Мишка косолапый» и даже дорогая конфета «Кара-Кум»!
– Слушай, а может тёть Рая от тебя их в муку спрятала и забыла? – предположила Оксанка.
– Да нет... непохоже на неё, она ничего не забывает. Вообще странно... – задумалась Ира.
– Ну, всё, хватит уже рыться! – спохватившись, остановила она шуструю подругу, – давай, выкладываем всё на стол и делим поровну и по справедливости! А то так нечестно – у тебя хороших больше!
– Да у тебя там, наверняка, ещё полно в мешке осталось! – Оксанке вовсе не хотелось расставаться со своими трофеями.
– Похоже, там уже вообще ничего нет... – пробормотала Ира, но настаивать на дележе не стала. – Ладно уж, забирай! – подавив вздох сожаления, разрешила она.
***
– А шо у вас тут происходит, имею задать я вам вопрос?! – Перед девчонками стояла бабушка, так некстати пришедшая раньше времени. – Ира, да ты только глянь, во что у тебя превратился клей?!! – Бабушка выключила примус, и залив сгоревшую массу водой из ведра, сердито взглянула на внучку. – Нет, ты таки сделаешь мне инфаркт! И шо это за вид у вас, как у тех пьяных мельников, шо весь день в муке проспали?!
– Баб, у тебя там в мешке конфеты попрятались! Как они туда попали?! Оксана спрашивает, где ты такую муку покупаешь?
– То-то, гляжу, у неё карманы халата оттопырены! – хмыкнула бабушка. – Не продаётся такая мука. Я кондитерской фабрике папки делаю, вот и выписали они мне её для клея. И шо, там таки конфеты очутились? Так то бракованные, наверно! Не увлекайтесь, шоб расстройство желудка, не приведи Господи, не получить! А вы, красавицы мои, интересуюсь вас спросить, учебными делами занимались сегодня, или конфеты всё это время выуживали ?!
– Конечно, бабуль, занимались. Целый час! Мы много сегодня выучили! – заверила Ирка бабушку. – Сидай скорее на пидсрачник, та слухай!
– Ку-куда сидай?... – оторопело переспросила бабуля и расхохоталась.
– Ну, ты чё, Ир? – смутилась Оксанка, – скажи правильно! Она знает, тёть Рая, просто пошутила!
– Да, баб, я пошутила! Правильно сказать: «Сидай на стилэць!»
– Ну ладно, сидаю и готова послушать тебя с превеликим интересом!
– Вот ты знаешь, как перевести предложение: «Чи гэпнусь я, килком пропертый, чи мимо прогуркоче вин?»
– Вы шо, глумитесь? Да эту хохму я много раз знаю! Наверное, ещё с пелёнок! – хмыкнула бабушка. – Ну, а ещё чем можете меня удивить?
– «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – знаешь, как переводится?
– Ну и как?
– «Голодранцы усих краин, до кучи -гоп!» Правда, смешно?!
– Аж падаю со смеху! И это всё?
– Нет, что ты! Вот ещё есть слово... Угадай, бабуля, как по-украински будет «зонтик»? А?
– Да так и будет, наверное... Только не «зонтик», а «зонтык»?..
– А вот и нет!
– Ну, може... – бабушка задумалась. – Може «дощезахыстнык» ?..
– Нет! Нет! – смеялась Ирка. – Слово красивое такое, музыкальное...
– Ну, говори уже ж скорее, не морочь мне то место, что находится на вашем пидс... , тобто стильце!
– «Зонтик» на украинской мове – «до-ми-соль-ка»... Ой, нет! Сейчас... Оксанка, не подсказывай! «Ре...фа-а... солька»... Фу ты! Ну крутится же на языке... Сейчас, сейчас! «Фа-а..ре-е..соль-ка»?.. Тихо, Оксан! Сейчас точно вспомню... «Па-ра-соль-ка»! Вот!!!
– Ну, надо же... В самом деле, красивое слово! – удивлённо покачала головой бабушка.
– А я Ире учебник принесла за шестой класс! – похвалилась Оксанка, – мне он уже не нужен!
– Так она, Оксана, в пятый пойдёт, и учебник у нас уже есть! За шестой класс ей аж через год понадобится!
– Ну, пригодится, может... Зато потом не надо будет покупать... Мне-то всё равно он ни к чему уже!
– Ну, ладно, спасибо, коли так! Ну, а ты, Ира, кроме фасольки и этого, как его... стильца-пиджопника что ещё запомнила?
– Много чего! Вот переведи, бабуль, с украинского: «Выебиснагорищи»! – скороговоркой выпалила Ирка, а Оксанка сердито ткнула её в бок.
– Вы... чего там дальше?.. – недоумённо переспросила бабушка.
– Тётя Рая! – поспешила прервать Ирку Оксана, – так звучит по-украински «Воет чёрт на чердаке» – Вые бис на горищи! – с паузой после каждого слова произнесла Оксанка.
– А у Ирки это как то не очень красиво прозвучало... – поморщилась бабушка. – Ну, ладно, давай расплачусь с тобой, как договаривались! – Бабушка достала кошелёк. – Так... сколько я тебе должна? Два рубля, пятьдесят копеек, так ведь?
В мыслях Оксанки совершенно неожиданно вдруг вместо любимого пломбира возникло... ещё более любимое шоколадное эскимо на палочке за два рубля двадцать копеек, полстакана семечек и дополнительно стакан газировки с вишнёвым сиропом...
– Да, тёть Рая, два-пятьдесят, но...
– Что ещё за «но»?.. – бабушка выжидательно прищурилась на девчонку.
– Но... ещё плюс книжка... Она пятьдесят копеек стоила... Получается – три рубля... – потупившись, пробормотала Оксанка, а у бабушки недоумённо поползли на лоб брови.
– Во-о-он оно как... – покачала она головой. – А я-то по простоте душевной решила, что ты её за так отдаёшь Ирке, раз она тебе уже ни к чему. Ну, что ж, ладно... получи свои три рубля!
– Спасибо, тёть Рая! – Оксанка, выдохнув с явным облегчением, взяла из бабушкиной руки трёшку. – Завтра я в это же время приду! – заверила она с воодушевлением.
– А зачем? – спокойно возразила бабушка, – ты Ирку сегодня и так многому научила. Я думала, недели не хватит, а ты всего за час управилась. Хорошая из тебя репетиторша получилась! Ну, а Ирка дальше нехай самостоятельно работает, по учебникам! Благо, их теперь у неё аж целых две штуки. А ты беги домой, мамке помогай овощи резать! Заждалась уж Светлана Батьковна, наверное, свою смышлёную дочуру... Ну, бывай! – она лукаво подмигнула оторопевшей девчонке и, выпроводив её, пробурчала вполголоса: «Как уж там говорят? Наглость – второе счастье?.. Может быть... может быть... Но со мной такие штучки не пройдут!»
*Пырдик – так бабушка называла фигурно вырезанную наклейку на лицевую сторону книги.
Ох, уж этот дядя Аркадий...
Иногда у Ирки бывал настоящий праздник! Он приходил всегда неожиданно, вместе с дядей Аркадием, братом бабушки! Конфеты, пирожные, ситро, анекдоты, хохмы, патефон с пластинками – всё это появлялось вместе с ним, дядей Аркадием! Иринка восторгалась его шумным гортанным голосом, задоринкам в глазах, радовалась ему и его гостинцам, и даже жарким, эмоциональным спорам с бабушкой, без которых не обходилась ни одна их встреча.
Однажды он пришёл без гостинцев, зато притащил здоровенные напольные часы, которые отбивают время каждые полчаса, ну, и конечно, свой любимый патефон. Оказалось, что дядя Аркадий ушёл от очередной жены, оставив ей недавно построенный дом вместе со всем им нажитым имуществом, кроме часов и патефона.
– Пока я поживу у тебя, Рая! – заявил он сестре.
– Ура-а-а! – Ирка запрыгала и захлопала в ладоши от радости. Но бабушка почему-то особого восторга не проявила.
– Ты был идиётом, Аркаша, идиётом и остался! – начала она вставлять свои ироничные шпильки, – ещё и куранты приволок... Как ты думаешь, оно мне надо, если в комнате нет ни одного свободного угла? И куда прикажешь ставить мне этот музыкальный гроб?! Что у меня тут, Красная площадь, что ли? Я уже тут голову ломаю, где мне тебя самого положить!
– Это ж хорошо, Рая, шо у тебя не Красная площадь, а то бы ты меня в мавзолей положила! – смеялся дядя Аркадий, подмигивая Ирише. – Кстати, Рая, хочешь свежий анекдот? А ты, Ирэн, не слушай, это не для твоих нежных ушек! – И он рассказывал бабушке анекдоты, и самое интересное говорил ей на ухо вполголоса, и они хохотали. А вместе с ними смеялась и Иришка, ничегошеньки из тех анекдотов не понимая. И прощала дяде Аркадию даже это его «Ирэн» – переиначенное им на иностранный лад её имя.
Теперь вечерами у них было весело – пели с пластинок Утёсов, Козин, Шульженко, Лемешев и Козловский, юморили Миронова с Менакером, и, наверное, потому совсем не слышно было сердитого ворчания бабы Раи.
В один из воскресных дней дядя Аркадий на удивление соседей и к восторгу ребятишек въехал во двор на лимузине.
– Прошу вас, мадам и мадамуазель! – галантно открыл он перед бабушкой и Иркой дверцу тёмно-серого Опель-капитана...
– И в какой помойке ты выдряпал этот старый, грязный драндулет? – спросила бабушка с выражением брезгливости на лице, не решаясь садиться на протёртое до дыр, покрытое масляными пятнами сиденье иностранного автомобиля. – Он ещё помнит, наверное, прадеда моей бабушки!
– Ну почему же «выдряпал», Рая? – обиделся дядя Аркадий, – я купил его на толчке за вполне приемлемую цену! Шикарное, кстати, авто, мощный мотор. Сейчас ты сама в этом убедишься... Садитесь быстрее, мне таки уже не терпится прокатить вас с ветерком! – Бабушка с Иркой уселись на заднее сиденье, и дядя Аркадий, сев за руль, резво тронул с места.
– Нет, ну ты таки неисправимый идиёт, Аркаша, я тебя умоляю! – ворчала бабушка, чихая от густой пыли, пробивающейся сквозь дряхлую ткань из сиденья при каждой встряске. – И сколько ж ты отдал за эту калымагу, которая скопила всю пыль сражений на Куликовском поле? Неужели ты ещё не понял, что тебя обдурили, как последнего дурака?! У тебя тут окно хоть открывается, чтоб проветрить?
– Тебе разве можно когда-нибудь угодить, Рая? – смеялся дядя Аркадий. – Ну, а ты что скажешь, Ирэн, нравится тебе авто? Хочешь, научу баранку крутить, а?
– Конечно, хочу! – воскликнула Ирка радостно. – Машина – во!!!
– Ты слышишь, Рая, устами младенца глаголит истина! Ирэн научится водить и будет возить тебя на базар, или в театр.
– Не морочь мне голову, Аркадий! И зачем мне нужен тот театр, когда ты сам его мне тут через день устраиваешь?!
В этот момент машина пару раз чихнула и остановилась.
– Тю! шо такое? – удивился дядя Аркадий, – с утра полный бак бензина залил, а прибор показывает, шо там пусто...
– Ну вот, пожалуйста, а я что говорила?! – злорадствовала бабушка, – и ты ещё будешь меня уверять, что это барахло – хорошая машина?! Слазь, Ирка, будем искать трамвайную остановку!
Заварив дырку в бензобаке, дядя Аркадий уехал по делам в город Ковель. Через неделю приехал, но не один...
– Знакомьтесь, это Катрин, моя жена! – представил он ошарашенным родным пышнотелую блондинку.
– Хм... Ну что ж, поздравляю, дорогой братец! – проигнорировав протянутую ладошку Катрин, саркастично произнесла бабушка, – ты, как всегда, очень кстати женился. Только, извините, придётся вам в машине медовый месяц проводить, – у меня спальных местов для вас нет!
– Ну, вот этого не надо, Рая! Ты ведь прекрасно знаешь, шо я коплю деньги на дом. Разве ж мы не уместимся временно как-нибудь на твоей жилплощади?.. Ирэн, если мы тебя пока положим на мою раскладушку, ты ведь не будешь против? – Не буду... – Ириша уныло покачала головой.
Молодожёны разместились в крошечной, бывшей Иркиной, комнатке. А Ире бабушка устроила спальное место на своём старинном сундуке...
Оказалось, что Катрин – полька по национальности, и по-русски знает только три слова: хочу, лублу и чалую.
– Знала я, что ты идиёт, Аркадий, но чтобы до такой степени – не ожидала! – ворчала бабушка. – И когда уже ты научишься не наступать на одни и те же грабли? У тебя что, от жары совсем расплавился мозг, и ты уже не можешь отличить низкопробную вертихвостку от порядочной женщины?! Неужели ты настолько слепой, Аркадий?!! Посмотри на неё – ведь это ж видно невооружённым глазом! ...Я нисколечко не удивлюсь, если она прекрасно поняла мои слова, потому что по-русски знает ничуть не хуже нас с тобой!
Катрин натянуто улыбалась, растерянно переводя взгляд с одного на другого. «Лублу... чалую...» – на всякий случай произнесла она и чмокнула дядю Аркадия в щёку.
– Ша, Рая! Не надо оскорблений, ты меня этим очень обижаешь.
– А я тебе так скажу – ты ещё помянёшь мои слова, когда она оставит тебя без единого гроша в кармане!
С приходом сентября отпускное время закончилось, и все разошлись по местам своей работы, а у Иры начались занятия в школе. Дома оставалась за хозяйку Катька, как называла её бабушка. Катерина оказалась неплохой стряпухой, и баба Рая, которая терпеть не могла возиться с приготовлением обедов, неожиданно оттаяла к невестке. Дядя Аркадий ходил теперь гордый и довольный молодой своей женою, и, поглядывая с победоносным видом, время от времени спрашивал бабушку: «А? Ну, что теперь скажешь, Рая? Разве плохую я выбрал жену»?! И, к сожалению, ежедневных гостинцев в виде сладостей Ирке доставалось теперь гораздо меньше прежнего...
В тот день она пришла домой раньше обычного из-за отменённого последнего урока. В коридоре, бывшем по совместительству кухней, угрожающе гудел чуть ли не раскалившийся от жара примус, на котором скособочилась и почернела пустая, с давно выкипевшей жидкостью кастрюля. Примус готов был ежесекундно вспыхнуть и Ирка, схватив ведро, залила его водой. От жуткого шипения и пара она едва не свалилась с ног, но всё продолжала в каком-то исступлении лить и лить на него воду из всех имеющихся ёмкостей... Сбежались, ахая и охая, соседи. В незапертой квартире всё было поднято, что называется, вверх дном – выдвинуты ящики, раскрыты створки шкафа, валялась на полу одежда... Здесь явно искали что-то ценное! Как выяснилось позже, пропали все деньги, накопленные дядей Аркадием на дом, бабушкины золотые украшения и даже её крепдешиновые платья с выходными туфельками-лодочками. А Катрин бесследно исчезла!
Все были потрясены... А Ириша была в недоумении... Как же так?.. Ей казалось, что Катька любит дядю Аркадия, и она, хоть и немного ревновала его к ней, всё же радовалась, видя его счастливым и таким помолодевшим.
– Ну, он-то ладно, ослеплённый лябовью (именно так пренебрежительно, с выражением крайнего презрения к чувствам брата), – высказывалась бабушка, – старый кретин, потерявший разум от плотских утех с молодой, цыцястой бабой, но я-то!!! Да как же могла я так глупо попасться на удочку этой хитрой аферистке?! Как удалось этой ободранной лисице совершенно заглушить во мне бдительность?! Вот тебе и «ни бэ, ни мэ, ни кукареку»! Не-е-ет, это не он, это я форменная идиётка! – терзалась баба Рая, и долго не могла простить дяде Аркадию, да и себе самой эту неожиданную очарованность коварной снохой. А Ире было просто больно за него – обманутого и оскорблённого... Как же ненавидела она теперь эту его Катрин!
Шли месяцы, годы... Дядя Аркадий несколько раз безрезультатно ездил в те места, где некогда встретил свою ненаглядную, – та, как в воду канула. Но в один прекрасный день им принесли телеграмму такого содержания:
«У тебя родился сын! Лублу. Чалую. Твоя Катрин»
– Аркаша, я тебя умоляю! Ты мОзгами своими пораскинь – каким образом от тебя может родиться дитё аж через целых три года?! Ну-ну, поезжай... Но учти, если ты опять привезёшь ко мне эту дрянь белобрысую, я за себя не отвечаю! В тюрму сяду, но её, сучку, я придушу безо всякой жалости!!!
Машина уже давно совсем вышла из строя, и дядя Аркадий уехал по указанному адресу междугородным автобусом. Через три дня он появился дома, держа за ручку кареглазого кудрявого мальчугана лет двух с лишком, а на руках – ...белокурую, с огромными голубыми глазами годовалую девчушку.
– Ну, этот-то, похоже, наш... Твоя копия! – сказала бабушка, – я только в толк не возьму, а это что за довесок? Что ещё за бесплатное приложение?!
– Вот именно, бесплатное, Рая! Ты подумай, она за Ромку потребовала аж три тыщи, но где мне взять такие деньги?! Тогда она предложила мне такое условие: если забираю обоих, то она отдаёт их мне всего за тысячу. Ну, на это я, Рая, не мог не согласиться... Наследник же он мой, Рая, разве я не прав? Шо ты на это скажешь?..
– Да-а-а! Я тебе скажу на это, что будет очень хорошо, если только этот наследник не унаследует мозги своего папаши... – Нет, Аркадий, ты мне вот что объясни, ну, где ты видел такое, чтобы родной отец собственное дитё у матери покупал?! Да ещё чтоб она в качестве бесплатного приложения нагулянного с кем-то ребёнка ему подсунула?! И ты после этого ещё будешь мне говорить, что ты не идиёт?!! Я уже молчу за те деньги и золото, что она у нас украла! О, Господи! И за что только ты наградил меня таким братом-недотёпой?! ... А девочку как звать?
– Анна-Мария её зовут, красивое имя, правда, Рая? Она на тебя похожа, такая же беленькая...
– Тю, дурень! Я беленькая, потому что перекисью водорода красю волосы. А она натуральная блондинка! Это большая разница, Аркаша! Нет, не похожа она на нас...
– Ну, хорошо, Рая, эта девочка не родная нам... А шо ты скажешь тогда про Ирэн? Она разве наша по крови?
– Ша, Аркадий, что ты такое говоришь?! – возмутилась бабушка, и Ирка увидела в зеркале, как она за её спиной яростно делает какие-то знаки.
– А я шо? Разве я сказал, шо Ирэн нашему Шурке не родная дочь?! Я такого не говорил! Потому шо Шурка – родной отец Ирэн!
– Ох, ну какой же ты, таки, неисправимый идиёт, Аркадий! – вздохнула бабушка и рассмеялась. – Ладно, что с тобой поделаешь... будем и их рОстить!
А в доме теперь опять шумно и весело. Появилось много игрушек, детских пластинок, ярких книжек и, конечно, шоколада! А бабушка сердится и выговаривает дяде Аркадию, что нельзя так баловать детей. Дядя Аркадий ей обещает исправиться и заговорщически подмигивает Ирке.
Маковые зёрнышки
– Айда, смотаемся к моей бабке в Варваровку на пароходике! – предложила Ирке её школьная подружка Ксенька, встретившись ей на пляже в яхт-клубе, куда Ириша частенько бегала с девчонками в летние каникулы.
– Ой, не могу... мне уже домой пора, бабушка скоро с работы придёт...
– Часа через полтора-два вернёшься, поехали! У бабки моей груши поспели – во! Нарвём, с собой увезёшь – угостишь там всех... Айда!
Посёлок Варваровка находится на другом берегу реки. Мост через речку ещё не построен, поэтому добираться туда приходится на пароме.
Сад у родственников Ксюши действительно оказался знатным – спелые жёлтые груши клонили ветви к земле, а каждая гроздь винограда весила не меньше килограмма. Но более всего Ирку поразил мак – его спелые круглые головки были размером с детский кулачёк! Из открытых «окошечек» высыпалась полная пригоршня крупных, тёмно-серых семян, настолько вкусных, что оторваться от них было невозможно. Ира и не заметила даже, как её неожиданно сморило сном...
... её несло куда-то вверх с неимоверной, всё более и более нарастающей скоростью... несло и одновременно кружило... Ирка пыталась вдохнуть воздух, но его не было... в ужасе хотела закричать, но из горла не прорывалось ни звука... Она мчалась в черноте небес навстречу чему-то очень яркому, до боли режущему глаза, и какой-то противный свист, зародившийся в голове и всё более усиливающийся, создавал впечатление, что она, голова, вот-вот расколется, не выдержав страшной скорости и этого жуткого звука... Иришка попыталась сжать голову руками, но с ужасом почувствовала, что их у неё нет... Нет ни рук... ни ног... ни вообще ничего! Она с трудом закрыла веки, но режущий свет всё равно проникал сквозь них... Мимо проносились какие-то непонятные предметы, огромные каменные глыбы... От одних шёл невыносимый жар, другие наоборот окутывали жутким холодом, и Ирка ощущала, как заливающий глаза горячий пот вдруг сковывался льдом и не давал ей разлепить веки... Нечто невероятно яркое всё нарастало, становилось всё ближе и жарче, и Ирке в ужасе казалось, что она приближается неотвратимо к солнцу и сейчас... вот-вот... вот-вот сгорит... Но неожиданно её с таким же невероятным ускорением понесло вниз, к земле, и белое пятно стало быстро уменьшаться в размерах... Потом снова мчало вверх... снова вниз... Эти жуткие качели были мучительны, изматывали, было страшно и хотелось только одного – скорейшего конца... любого... В очередной раз летя книзу, Ирка вдруг постепенно стала ощущать своё тело, с облегчением почувствовав, что может чуть-чуть пошевелить пальцами... Гул в голове не проходил, просто стал немного слабее, и хоть скорость падения немного уменьшилась, но, в страхе поняв, что через мгновенье она упадёт и разобьётся насмерть о твёрдую землю, Ира застонала...
«Господи... спаси, сохрани и помилуй рабу божию...» – услышала она чей-то голос, словно издалека... – Во имя Отца и Сына и Святаго Духа"... Голос был незнакомым, тихим, монотонно читающим молитву. Ириша вдруг с облегчением поняла, что она уже никуда не падает, и с трудом разлепила веки...
– Слава те, Господи... оклемалась. – Над ней склонилось улыбающееся старушечье лицо в глубоких морщинках. Светлые глаза смотрели ласково, а рука сбрызгивая холодной водицей, крестила её и что-то истово шептала...
– Где я?.. – прошептала Ира, с удивлением осматриваясь. Она лежала на чужой кровати, в незнакомой хате с низенькими потолками и с образами в углу на полочке, окаймлёнными белым, вышитым рушником... с трудом припоминая всё то, что было накануне.
– Видно сглазил тебя давеча кто-то сильно, дочка... Но, слава Господу нашему, всё позади. Вставай потихоньку, горяченького выпей, полегчает. О, Господи... как же ты нас напугала! Ксюха вон тоже всю ночь не спала – плакала всё...
Ксенька действительно выглядела испуганной и бледной.
– Ирк, это всё от мака! Ты его слишком много съела! Я уж думала, что ты вообще не проснёшься никогда – была как мёртвая...
– Не болтай ерунды! – осадила бабушка Ксюшку, – причём тут мак?! Сглаз это у неё был самый настоящий...
– А зачем ты его тогда заставила весь выдрать?
– А давно уж пора было убирать, а то осыпается... Давайте-ка, завтракайте да топайте к причалу – родственники подружки твоей уж извелись, наверное. Может, даже в милицию заявили!
Только тут Ирка вспомнила про бабушку, про то, что ушла с Ксенькой, даже не предупредив ни о чём девчонок. Представила себе, что сейчас творится, наверное, с ней... и ужаснулась.
Бабушка, вопреки ожиданию, Ирку бить не стала. Но лучше бы уж побила, чем так молчать и яростно колотить по шилу молотком, пробивая дырки в толстой, временно скреплённой гвоздями будущей книге из разных документов... Она не смотрела на Иришу, отдёргивала плечо, сбрасывая её руку, и время от времени прикладывала платок к глазам...
– Бабусь... прости меня... я не буду больше... – у Ирки слёзы лились от жалости к бабушке, она никогда не видела её плачущей. Бабушка отбросила молоток и повернулась к ней.
– Я чуть с ума не сошла за эти сутки, ты себе не можешь представить... – прошептала она. И, помолчав несколько секунд, произнесла уже твёрдым, решительным голосом:
– В общем так, Ира... У меня к тебе серьёзный разговор. Или ты остаёшься со мной навсегда, или отправляешься обратно в Латвию!
– Баб... но я ведь и так с тобой...
– Разве ты меня не поняла?.. Я хочу, чтобы ты была моей дочкой, называла меня мамой и носила мою фамилию.
– Как это, бабуль?.. – Ирка была обескуражена. – У меня ведь есть мама... и папа.
– Ириш, детка моя, разве ж я ожидала, что так привяжусь к тебе?.. – бабушка вздохнула. – Если бы ты только знала, как я мечтала о дочери, но... Бог меня, к сожалению, не услышал.
– А как же мама?.. Она ведь даже, когда война была, не отдала меня никому... хоть её и уговаривали латыши-крестьяне... Она мне об этом рассказывала.
– Тогда ты была у неё одна... А сейчас, кроме тебя, у неё ещё двое есть, и их она любит больше, поверь мне... А у меня ты будешь единственной и любимой... Я тебя одену-обую, как куклу! Смотри, это ведь всё для тебя! – Бабушка достала из шкафа несколько отрезов разных тканей. – Ещё ты говорила, что хочешь учиться в музыкальной школе? – ладно! Куплю тебе пианино, учись. Я ведь тебя пальцем никогда не тронула, а мать – била! Била ведь прутом или чем там ещё?.. ты ведь мне сама говорила!
– Ну, иногда... Я тогда виновата была...
– Вот и подтвердишь, если спросят.
– Кто спросит?..
– Из опеки спросят... Я хочу тебя усыновить, Ира... Ведь я тебя воспитываю, обуваю-одеваю-кормлю. Всё, что захочешь, для тебя сделаю, когда станешь только моей!
Ирка была словно оглушена и не могла поверить, что всё это происходит наяву, а не в каком-то болезненном сне... Вначале ей казалось, что бабушка просто шутит, потом поняла, что, похоже, всё это она говорит всерьёз... И Ирке был очень неприятен этот разговор. Да как она может?.. Ведь это же самое настоящее предательство по отношению к родным людям...
– Бабушка... ты не обижайся, но я... я не могу. Я маму очень люблю...
– Тогда уезжай... Пусть отец и увозит тебя на хутор. Отправляйся обратно утирать сопли малышам, корову пасти, свиньям корм задавать!
Прошло несколько дней. Возвратившись из школы, Ирка услышала голос отца и хотела уж вбежать в комнату...
– Отдайте мне Ирку! – услыхала она умоляющий голос бабушки и остановилась.
– Мать, о чём ты говоришь?! Как тебе такое в голову могло придти?!
– Нет, ты мне скажи – она вам нужна?.. У вас есть свои дети. Зачем вам нужен лишний рот?.. А я её удочерю, дам образование, в люди выведу...
– Мама, хватит! Я этот бред даже слушать не хочу!
– Это не бред, Шурка, я вполне серьёзно говорю... Да и Ирка, кстати, согласна...
– Но это же неправда, бабушка!!! – возмутилась Ирка, вбежав в комнату. – Пап, я не соглашалась... Бабушка, я тебя очень люблю, но я не согласна...
– Ну, что ж... Тогда уезжай, неблагодарная! А я из детдома девочку возьму...
И снова Латвия...
И вновь пассажирский поезд привёз Ирку в Латвию и она, словно на машине времени перенеслась далеко назад, в прошлое, словно в старину, где все ещё живут, коротая вечера при свете керосиновых ламп, где редко встретишь грузовик на большаке, и где колхозная земля пока ещё не познала тяжести стальных тракторов и прочей техники...
Она снова вернулась в поместье зажиточных крестьян, где её родители снимали часть дома, на подворье с сараями, хлевом для скота и конюшней, с небольшой мельницей и плотницкой мастерской, с банькой у протекающей быстрой речушки... Смешанный запах сена, конского навоза и дёгтя, такой знакомый с детства, но слегка подзабытый, не был неприятен Ирке, она с удовольствием вдыхала этот деревенский дух. Выпрягая лошадь из старинной пролётки, хозяйский сын Томас, привёзший их со станции, искоса, с интересом поглядывал на повзрослевшую Ирку. Встретить её вышло всё семейство Култансов. Девчонки насмешливо оглядывали «городскую» в светлом пальто (перелицованном из бабушкиного летнего) и кокетливом беретике с хвостиком и хихикали в ладошку, но Ириша держалась, как и подобает городской, с достоинством. Подросшие брат с сестрёнкой не узнавали свою «няню», дичились и прятались за мамин подол...
В сенях большого дома пахло антоновкой, а в огромной кухне хозяев стоял дух свежеиспечённого тёткой Дарьей хлеба... Женщины накрыли на большом столе незатейливый ужин на две семьи – блины с густой домашней сметаной, с янтарным мёдом с хозяйской пасеки; отец выставил гостинцы с юга – виноград, груши и даже душистую дыню... Так уж было заведено – в праздники готовить общий стол, а долгожданный приезд любимой дочери – это ведь тоже праздник!
