Текст книги "В ладонях судьбы...(СИ)"

Автор книги: Маргарита Гирфанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

   – А у нас тоже в парке есть такое же колесо! – сообщила ошеломлённой подружке Ирка. – Татка с Людой уже побывали, прокатились.

   – Нет там никакого колеса! – Алла даже ножкой топнула, – я там сто раз бывала и никакого колеса не видела!

   – Ну, значит, недавно поставили...

   – Всё равно там, наверное, не такое огромное! – не сдавалась маленькая упрямица. – Спорим?

   Они поспорили, хотя сравнивать эти штуки, установленные в разных городах, у Ирки не было никакой возможности. Но её хитрая маленькая подружка в случае проигрыша получала одну из Иркиных картонных самодельных кукол с набором нарядов из цветной бумаги. А на вопрос, что же получит Ира, если выиграет, Аллочка ответила, что она и так будет в выигрыше, если ей, Аллочке, удастся уговорить маму поехать в парк и взять с ними Ирку.

   И вот вчера Ира узнала радостную весть: тётя Капа, хоть и неохотно, но всё же вняла слёзным мольбам упрямой дочки и, скрепя сердце, согласилась.

   Почти весь вчерашний день Ирка была, к неудовольствию скучающей подруги, занята делами. Бабушка оставила ей, как обычно, задание. Она работает переплётчицей – переплетает документы. Имея всегда много работы, бабуля её даже домой приносит и, сидя вечерами, сколачивает, сшивает и оформляет всю эту прорву старых, больших и маленьких листов в красивые толстые книги, или, как она их называет, – папки. И у Ирки есть свои обязанности – делать заготовки для будущих книг. Вот вчера ей было наказано наклеить картону аж на тридцать папок! К приходу бабушки всё это должно быть готово. Кроме картона надо ещё приготовить надписи, а это довольно кропотливое дело. Аллочка всё порывалась помогать подруге, но только вся перемазалась клеем и её пришлось отмывать.

   Потом она, зевая от скуки, стояла с Иришей в очереди в овощную лавку за дешёвыми помидорами. Бабушка велела проследить, когда привезут этот не-кон-ди-ци-он-ный товар, и у Иры всегда наготове была кошёлка с одним рублём. Помидоров в овощном ларьке всегда было навалом, но стояли они – четыре рубля за килограмм. За ними никогда очередей не наблюдается. Но когда привозили эти – по десять копеек (!!) за один кг (!!!), народу сбегалось толпами и брали помногу. На один рублик можно купить целых десять килограммов!! Для сравнения: на этот же рубль можно взять один большой стакан семечек у бабушки Ривы, сидящей на углу. Конечно, Ирке хотелось бы лучше купить семечек, но тогда бабушка очень рассердится...

   И вот, наконец, сочащаяся буроватой жидкостью плетёная кошёлка с томатами опрокидывается в большой таз, и девочки начинают их сортировать. Получилось три кучи. Маленькая – целых помидорок, другая (побольше) – треснутых, и самая большая куча – это мятые-перемятые помидоры, из которых бабушка потом сварит томатную пасту. Они выбрали по одной треснутой помидорке и, протерев тряпочкой (воду жалко тратить – в поисках её, драгоценной, приходится бегать по всем дворам), с удовольствием съели. «Как вкусно! – удивилась Аллочка, – а Клашка их на базаре покупает. Такие крупные, красивые, но совсем не вкусные. А когда порежет их с луком, вообще гадость получается!»

   -АЛЛОЧКА-А-А! А-А-БЕДАТЬ !! – доносится зычный голос тёти Капы.

   – Ну, вот! – огорчается Иркина подружка, – так и не поиграли...

   – Поиграем ещё, выйдешь ведь после обеда?

   – Конечно! Я тебе тоже чего-нибудь вкусненького принесу...

   У них, у девчонок, есть такая привычка – как кто-нибудь вынесет чего-нибудь, булку там с сахаром или с вареньем, так к ней сразу все подскакивают: « Дай куснуть!» Одна только Аллочка никогда не попросит. Ей мама не разрешает ни самой выносить, ни, тем более, у других просить. Потому что это очень некрасиво, невоспитанно и негигиенично.

   «Интересно, что у них сегодня на обед? – подумала Иришка, – наверное, и первое, и второе, и третье... Что-то долго нет её... А вдруг мама не отпустит, спать уложит»? Но нет, бежит, и в руке что-то тащит, в бумажную салфетку завёрнутое. К ней несётся во весь дух Робка. Лёгкий взмах ручки – и... это «что-то» вместе с салфеткой исчезает в ненасытной Робкиной пасти. Кажется, он даже не понял, что это было – нюхает воздух и смотрит на благодетельницу удивлённо и выжидающе...

   – Зачем ты ему отдала, ведь ты мне обещала?! – с обидой накинулась Ирка на подругу. Но Алла удивлённо округлила глазки.

   – Ты что?! Это же котлета была! – сказала она с гримаской отвращения на лице. – Я же вкусненькое тебе обещала. – И она достала из кармашка измятую плитку шоколада.

   А вечером Ира готовилась к завтрашнему дню. Разбавила водой зубной порошок и старой зубной щёткой начистила им свои парусиновые туфельки. Завтра они будут белыми-белыми, как новенькие. Потом выстирала ленточки и накрутила их на гладкий и блестящий обод никелированной спинки бабушкиной кровати. Так они и высохнут и выгладятся одновременно. Электрический утюг у них давно сломался, а новый негде купить...

   Ну не разжигать же примус, чтобы нагреть чугунный утюг, из-за двух-то ленточек! Потом она достала из шифоньера своё выходное, всего один разочек надетое платье... Его перешили из бабушкиного крепдешинового в прошлом году, когда бабушка привезла Иру к себе. Помнится, они пошли вечером в гости к родне. Бабушкин брат дядя Саша в тот день наловил много бычков, рыбача на своей лодочке, а тётя Лиза их пожарила и залила томатом. Она тогда сама пришла пригласить их на обед. Ира до этого случая никогда не бывала в гостях, но видела, как прихорашивалась мама, когда они с папой были приглашены на какой-нибудь день рождения. Из гостей они обычно приносили детям сладости, рассказывали о своих впечатлениях. И Ирка представила себе стол, накрытый белой скатертью, уставленный разными вкусностями... хозяев, радушно приглашающих присесть к столу и угощаться. Но стол у родни оказался заваленным выкроенными заготовками из кожи. На полу всюду валялись обрезки и прочий мусор, а дядя Саша сидел за швейной машинкой в трусах и майке и строчил портфели. Это у него работа такая – портфели шить и сдавать их в артель со смешным названием ГАЛКУЛЬТ. А из обрезков кожи он делает кошельки, и тётя Лиза выносит продавать их на базар. Сейчас она дожаривала рыбу, и в комнате было синё от дыма. Мельком взглянув на Ирку, дядя Саша, насмешливо хмыкнув, спросил бабушку, чего это она её вырядила, как на парад? А тётя Лиза, слегка вытерев руки о засаленный фартук, поворачивала её и так, и сяк, оценивая наряд. А Ирка была разочарована, чувствовала себя очень смущённо и страшно боялась, что тётя испачкает ей новое платье... Это был единственный случай, когда Ириша надела своё нарядное платьице.

   И вот Ира, расстелив на кровати пропахшее шифоньерным нафталиновым духом платье, так долго ждавшее подходящего случая и, наконец, дождавшееся, любуется им. Гладит и щупает лёгкую крепдешиновую ткань нежной лиловой расцветки с жёлтыми лилиями и представляет себе, как округлятся глаза тёти Капы, увидевшей её впервые такой нарядной. Очень хочется примерить платьице, но у бабушки могут возникнуть подозрения, и она спросит, куда это Ирка собирается, а Ириша не сумеет соврать, и поездка тогда сорвётся. Бабушка может не разрешить. Ире стыдно очень перед ней, что скрывает свои намерения, ведь бабушка всё равно, конечно же, обо всём узнает в конце концов и ей попадёт за самовольство, но это будет уже потом. Потом! Только бы завтра не было дождя!

   Но вот, наконец-то наступило это «завтра»! И солнышко светит так ласково на безоблачном небе! Пока всё складывается хорошо – никаких заданий от бабушки не оставлено; ведро, полное воды – на своём привычном месте. Ира достаёт из коробочки с цветными карандашами заначку – пятирублёвую денежку. Недавно бабушка дала ей на всякие школьные принадлежности десять рублей, а сдачу не спросила. А внучка и не стала напоминать, решила ещё немного скопить и купить себе краски – давно присмотрела их в магазине канцтоваров.

   На часах – десять с минутками, наверное, пора собираться. Ира аккуратно заплетает косички, обувает свои «обновлённые» тапки и трепетно берёт в руки платье... Но, надевая, чувствует: что-то не то... Рукава-фонарики врезаются в подмышки, шов на талии стал выше, чем нужно, а само платьице стало чуток короче... «Да я же просто подросла!» – догадывается, наконец, девочка. Широкий пояс с бантом сзади спрятал шов выше талии. Ирка с восхищением смотрит в помутневшее от старости зеркало и видит в нём худенькую длинноногую девчонку в пышном, нарядном платье с голубыми бантами в коротких косичках. И ей становится очень весело! Она кружится, взмахивая руками, и вдруг... слышит звук треснувшего в пройме шва. «Ну вот, доплясалась! – сердится сама на себя девчонка, – теперь надо снимать и зашивать! А может быть, не надо?.. Ведь дырочка совсем маленькая, да и вот-вот позовут, а она ещё не готова... А вдруг шов ещё больше разойдётся и станет заметно? Нет-нет, всё-таки надо зашить...» Ирка стягивает с себя, торопясь, платье, но тугой шов застрял на спине и никак не желает сдвинуться с места.

   – Ира-а-а, выходи!! – так некстати услышала она звонкий голосок Аллочки и... резко дёрнула обеими руками взбунтовавшуюся одёжку. «О, нет... нет... нет!!! только не это»... Ириша даже не услышала, а просто почувствовала словно жалобный, всхлип. Сдёрнула, наконец, платье. Поперёк спинки зияла неровная, со свисающими тонюсенькими нитями дыра. Ира не верила своим глазам... и только смотрела на то, что ещё несколько секунд назад было её радостью и гордостью – на единственное выходное платье, которое в мгновенье ока превратилось... Она даже плакать не могла, а только сидела и машинально соединяла руками прореху, как будто надеясь на какое-то чудо...

   – Ты ещё не одета?! Нас мама уже ждёт!!! Ой, какое красивое платье!

   – Нарядная Аллочка в розовом платьице и белых лакированных туфельках, тряся светлыми локонами, перевязанными широченными бантами, уже щебетала возле. Но, увидев несчастное лицо подружки и её растерзанное платье, умолкла... лишь только на один миг.

   – Ну, так надень другое! Давай скорее, а то мама сердиться будет!

   – У меня нету другого выходного... и, вообще... Я не пойду никуда-а-а!

   Тут слёзы, наконец, прорвались из глаз девочки, и она, не сдерживая себя, разрыдалась, уткнувшись в прохладную ткань.

   – Как это нету?! – Алла распахнула створки шифоньера, – а это что?! Ой, какой красивый воротничок и манжетики!

   – Это же форма! В ней только в школу ходят!

   – Ну, ты же не будешь надевать фартук, а без фартука это не форма, а просто платье! Ну, давай же скорее! Ну, ты же обещала! Надевай – надевай... Посмотри в зеркало, ну-у? Здорово ведь?! Пошли, пошли скорее! – Аллочка нетерпеливо тащила подругу, подхватив под руку.

   – Погоди... – Ира взяла свою пятирублёвую денежку, но, не зная, куда её деть, сунула под отворот манжета.

   Тётя Капа сидела на скамейке возле ворот. Такая красивая! В шёлковом платье и туфлях на высоких каблуках. Окинув девочку с ног до головы недоумённым взглядом и, скривив яркие губы, она, указывая пальцем на её наряд, спросила:

   – И ты в этом собралась идти с нами в парк?! Разве у тебя не нашлось более подходящей случаю, одежды?

   – Ой, мам, если б ты видела, какое красивое платье есть у Иры, но оно... порвалось. Вот такая дырища на спине!

   Тётя Капа насмешливо фыркнула. А Ирка стояла с опущенной головой, как провинившаяся ученица перед строгой учительницей и безуспешно пыталась натянуть рукава на запястья. « Оказывается, я и из формы выросла»... – подумала она с горечью и, не зная, куда деть свои длинные, худые руки, спрятала их за спину.

   Ей было очень стыдно за свой несуразный вид, а более всего было так жаль себя, ещё сегодняшним утром такую счастливую... Боясь разреветься, Ирка повернулась и пошла к дому, но Аллочка догнала и схватила её за руку...

   – Ну, чего ты?! Из-за какой-то ерунды!! Мам, ну скажи ей!!!

   В огромных глазах подружки стояли слёзы... Иришке стало её жалко, тёте Капе, наверное, тоже...

   – Ну, ладно, пошли уж, что-ли... – сказала она недовольно.

   Они двинулись к остановке трамвая. Тётя Капа шла позади на некотором расстоянии, и Ирка спиной чувствуя её взгляды, невольно сутулилась, и было ей как-то очень неуютно...

   В полупустом трамвае, к неудовольствию тёти Капы, на их странную троицу сразу обратили внимание, потому что малышка была чересчур весёлой и её звонкий голосок, милая непосредственность и внешность привлекали взоры пассажиров. К тёте Капе подошла кондукторша.

   – Один билет, пожалуйста... – сказала тётя Капа.

   – А эта девочка, постарше, разве не ваша?

   – Нет, не моя.

   – Дочка, оплати проезд! – обратилась к Ирке кондукторша.

   Вот досада... Оказалось, что Ира впопыхах забыла рублик, что бабушка оставила ей на завтрак... Она достала из-под манжетки пятёрку и протянула кондуктору. Получив билетик и четыре рубля с кучей мелочи, растерялась – куда же их деть?

   – Вот здорово! – веселилась Аллочка, – было мало, стало много! Кидай сюда! – И она раскрыла свою изящную сумочку. В глубине розового атласа притаился одинокий кружевной платочек.

   – Не смей! – свистящий шёпот строгой мамы заставил девчонок вздрогнуть, – они же грязные!! У Иры, наверное, имеется платочек, пусть свернёт аккуратненько свои купюры, и тогда положите. – Увы! Даже платочка у Ирки не имелось... Она сложила кое-как денежки, завернула в них мелочь и, зажав в ладошке, стала разглядывать свой билетик.

   – А у меня счастливый билет! – воскликнула она, чтобы как-то разрядить неловкость...

   – Где? Где? – Алла выхватила билетик и стала его рассматривать. – И где же тут счастье?

   – А вот смотри... Сумма первых трёх циферок равна сумме вторых... Значит, счастливый билет! – Но Аллочка ещё не умела считать и смотрела непонимающе.

   – И что ты с ним сделаешь? Съешь?! – спросила она Ирку.

   Люди оглядывались на звонкоголосую весёлую девочку и улыбались.

   – Ну, что ты, это ж не сирень, где счастливый цветок съедают. Да ничего я с ним не буду делать... может быть, сохраню на память.

   – А я тоже хочу счастливый билетик! – вдруг воскликнула Аллочка. – Мама, купи мне!

   – Может быть, ты уже успокоишься, наконец! – рассердилась тётя Капа, скорее, на Иру, а не на дочку. – Помолчи хоть минутку!

   – Вот исполнится тебе семь годков, тогда и будет мама тебе билетики покупать! – заметила, проходящая мимо нас, кондукторша.

   – А мне уже исполнилось семь лет! Двенадцатого июня! Мам, ты что, забыла?!

   Ира взглянула на тётю Капу. Та медленно покрывалась красными пятнами... Не сказав ни слова, достала кошелёк и протянула кондуктору деньги.

   – Получай свой билет! – Тётя кондуктор торжественно вручила его довольной девчонке. – Никогда бы не подумала... тебя ещё спокойно можно года два без билета возить, такую миниатюрную!

   – На, посчитай... Счастливый? – протянула подруге свой билетик Аллочка.

   «Ну что мне стоит слукавить, – думала Ирка, складывая циферки, – ведь она же всё равно не сможет проверить... Ну, сделай вид, ну, обрадуй малышку... Но нет, не могу. К тому же, она тут же покажет „счастливый“ билетик маме, а тётя Капа про меня подумает, что я ко всему же ещё и двоечница, не умею простые цифры сосчитать».

   – Нет, не счастливый... – досадуя на себя, ответила она Аллочке.

   – Тогда он мне не нужен! – И билетик тут же полетел в раскрытую форточку вагона.

   И вот они в парке. Тётя Капа, не успевшая ещё «отпыхнуть» от недавнего «позора», сердитая и красная, нервно тащит за руку дочку. А Ирка, едва поспевая за ними, оглядывается вокруг, удивляясь красоте и яркости пейзажа, останавливается вдруг поглазеть на фонтан. Тонкие струйки воды, взмывая вверх, соединяются и ниспадают вниз лёгким водопадом. А над всем этим великолепием – радуга, настоящая радуга! Такая красота, что глаз не оторвать! Но далеко впереди ей нетерпеливо машет ручкой Аллочка: «Идём, скорее!» И куда они так торопятся!?

   В парке много народу, особенно детей. И вовсе не все такие нарядные, как Аллочка. Наоборот, большинство девочек в обычных, ситцевых платьицах, в каких каждый день ходит Ириша. И зачем ей надо было упекать себя в этот школьный наряд?..

   Впереди карусель... Вот, оказывается, куда они так спешили! Карусель крутится с ужасной скоростью, то поднимаясь вверх, то опускаясь к земле... Даже когда просто смотришь, и то дух захватывает! Алла машет билетиком.

   – Беги скорее в кассу, сейчас запускать будут! – кричит она Ирке.

   Потом они хохотали над своими отражениями в кривых зеркалах «комнаты смеха» и так развеселились, что даже тётя Капа заулыбалась, глядя на них.

   Зажатый в ладошке Иры денежный комок постепенно уменьшался, а они всё ещё не дошли до главной цели – до «колеса обозрения».

   Но вот оно перед ними. Ирка задирает голову... Ух, ты! Высотища!!! Неужели и она скоро увидит город с такой высоты?! Люди, сидящие в кабинке на самом верху, кажутся игрушечными...

   К кассе небольшая очередь. Рядом с окошечком ценник:

   СТОИМОСТЬ БИЛЕТА:

   ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ – 2 руб.

   ДЛЯ ДЕТЕЙ – 1 руб.50коп.

   Ира разворачивает свёрточек, чтобы подсчитать остаток денег, но пробегающий мимо пацан толкает её в локоть и все копейки рассыпаются по траве. – Дурак!! – кричит ему вдогонку Ирка и, ползая на коленях, собирает мелочь. Рядом Алла тоже пытается ей помочь. Невдалеке тётя Капа нетерпеливо переминается с ноги на ногу, бросая на них сердитые взгляды. У Ирки в руке рубль и тридцать копеек, не хватает двадцати, но она и не помнит точно, сколько оставалось...

   – Что-то потеряли, девчонки?

   Дяденька с мальчиком лет пяти останавливается возле них.

   – Двадцать копеек не можем найти! – бойко отвечает Аллочка.

   – Держи!

   И в её ладошку мужчина кладёт монету.

   – Спасибо большое! – благодарят хором подружки дяденьку, но тут появляется тётя Капа.

   – В чём дело? – спрашивает она. – Сейчас же верни деньги!

   – Простите, мы не нуждаемся в вашей помощи! – обращается она к незнакомцу.

   – Но Ире не хватает на билет! – сердится на маму Аллочка.

   – Она что, не может попросить у меня?! – возмущается тётя Капа и, подойдя к кассе, покупает ещё один билетик.

   – Возьмите! – протягивает ей деньги Ира, но тётя Капа, резко повернувшись, направилась к аттракциону. Ирке очень неловко и перед ней, и перед этим добрым человеком... Оглянувшись на него, она виновато пожимает плечами и улыбается. Он улыбается ей в ответ и машет рукой.

   Кабинки медленно поднимаются наверх... Внизу, постепенно уменьшаясь в размерах, остаются качели-карусели, фонтаны и здания, верхушки деревьев. А до самой верхотуры ещё далеко-далеко! Но Ира почему-то не испытывает того восторга, какого ожидала. Наоборот, ей вдруг стало как-то грустно и захотелось поскорее оказаться дома...

   – НИКОГДА... НИЧЕГО... НЕ БЕРИ... У ЧУЖИХ ЛЮДЕЙ!

   – всё ещё не успокоившись, втолковывает строптивой дочери строгая мама. Но та её будто не слышит и, демонстративно отвернувшись, что-то шепчет в ухо подружке.

   Но Иркины мысли где-то далеко-далеко и она, совсем некстати, опять вспоминает сегодняшнее утро, полное светлых надежд, оборвавшихся в один миг с порвавшимся платьем... А когда они были уже на самой верхней точке и, казалось, что весь город лежит под ними, Ира подумала вдруг, что где-то там далеко, в одном из домов, находится сейчас бабушка... И ей придётся объясняться с ней по поводу платья и огорчать её. А ещё сообщить, что она и из формы школьной выросла...

   Возвращаясь из парка, Аллочка остановилась возле киоска с мороженым и попросила маму купить пломбир.

   – И тебе тоже, Ира? – спросила тётя Капа.

   – Нет, спасибо... – Ириша отрицательно покачала головой.

   – Ну и зря отказалась! – укоризненно сказала подружка, – такая вкуснятина-а! На, откуси!

   – Ты что?! – Ирка испуганно оглянулась на тётю Капу.

   – Кусай, давай! Я же вижу, что хочешь!

   – Не хочу! Я же сказала...

   – Тогда и я не буду! И едва надкусанное мороженое после секундного колебания полетело в урну...

   В трамвае они ехали молча. Маленькая говорунья и хохотушка почему-то загрустила...

   – А знаешь... – сказала вдруг Ирка, – пожалуй, спор выиграла ты. У нас колесо действительно не такое уж и огромное.

   Аллочка порывисто обняла и чмокнула её в щёчку.

   – А можно я сама выберу куколку? – спросила она. – А платьица к ней мы вырежем из моей бумаги. Мне купили целую пачку цветной бумаги!

   На них опять оглядывались, улыбаясь, люди. Ира посмотрела на тётю Капу. Она тоже улыбалась. « До чего же она красивая, когда улыбается»... – подумала девочка.

   – Ой, совсем забыла! – спохватилась вдруг Аллочка. – Мам, дай мне мой билетик! Он наверняка счастливый!

   Тётя Капа достала три билетика.

   – Выбирай любой!

   При этом она незаметно подмигнула Ирке, и та понимающе кивнула.

   – Посчитай... – Алла протянула подружке билетик.

   – Счастливый! – удивлённо воскликнула Ирка, подсчитав цифры, – в самом деле! Если не веришь, спроси у кого хочешь!

   – Сейчас я по-другому проверю... – шепнула ей подруга. – Мам, а можно Ира придёт к нам сегодня в гости?

   Ириша замерла...

   – И что за манера у тебя такая, всегда требовать всё, и непременно сразу? – проворчала тётя Капа. Правда, совсем не сердитым голосом.

   – Мамуль, ну пожалуйста... Ведь мы всё равно тот огромный арбуз сами не съедим!

   – Да меня всё равно Клашка прогонит! – сказала Ирка.

   – Что-о-о?! И кто такая эта Клашка, чтобы прогонять моих гостей?! – возмутилась тётя Капа.

   – Пусть только попробует! – добавила Аллочка и обрадовано подмигнула подружке.

   Нет, всё-таки не напрасно сегодня выпал Иришке счастливый билетик!

   Репетиторша

  В начале августа Ирка с бабушкой пришли оформляться в пятый класс Женской школы ?15 города Николаев. Проходя по широким гулким коридорам четырёхэтажного здания в поисках кабинета завуча, заглядывая в пустые, просторные классы, вдыхая ещё не выветрившийся, приятный запах краски, Ира ликовала. Неужели она теперь будет учиться в этом «дворце», а не в «сарае», приспособленном под русскую школу, где в одной большой комнате, разделённой на две половины, обучались одновременно четыре класса – первый со вторым, и третий с четвёртым?! Даже не верится, что здесь совсем не будет этих сопливых дураков, так и норовящих подставить ножку или дёрнуть за косички...

  Бабушка привезла Иру из Латвии, куда папу с семьёй четыре года назад послали в длительную командировку – строить в районе машинотракторную станцию. Обещали оставить за ними жилую площадь, но всё-таки отобрали одну комнату из трёх, и бабушке, чтобы сохранить «лишнюю» жилплощадь, пришлось забрать к себе Ирку.

  Завуч Татьяна Алексеевна прочитала Иркину характеристику, внимательно изучила табель за 4-й класс. Удивилась, что Ирина уже сдавала экзамены – математику и русский язык, и обрадовала Ирку, уведомив, что здесь, на Украине экзамены в школе сдают не каждый год, а только два раза за весь период учёбы – после седьмого и десятого выпускных классов. Однако тут же и огорчила...

   – Я не вижу в табеле оценки по украинскому языку! – нахмурилась она.

   – Ира! – округлила глаза бабушка. – Я интересуюсь знать, почему это у тебя нет оценки по украинскому языку?!

   – Так мы ж его не изучали... – удивилась Ира. – Нам только латышский преподавали...

   – А, ну да... ну да! – хлопнула себя по лбу заведующая. – Это плохо... – заметила она, в раздумьи почёсывая себе кончик носа. – У нас дети со второго класса украинскому обучаются, и я бы посоветовала вам нанять репетитора, позаниматься хотя бы месяц с девочкой. Могу порекомендовать вам хорошего педагога.

   – А почём это, извиняюсь Вас спросить, будет мне стоить? – поинтересовалась бабушка.

   – Ну, где-то рублей пять в час.

   – Спасибо, я это возьму на вид, и свяжусь с Вами в ближайшее время!

   – Та шоб воны всралысь, а воды не було! – возмущалась бабуля, когда они вышли из школы. – Пять карбованцев в час! Я шо им, Рокфеллер?! Да за такие деньжищи китайский изучить можно, не то шо тот украинский! Та и шо там учить, вы мне скажите?! Тот же русский, только изрядно исковерканный!

  Вечером бабушка Рая подозвала к себе соседскую девчонку Оксанку Микусько. Оксанка была старше Иры года на полтора-два.

  – Как ты смотришь на то, шоб немного подзаработать? – спросила Оксану бабушка. – Короче, так: один час в день учишь Ирку украинской мове, и получаешь ежедневно по два рубля! Недели, думаю, будет хватить, – Ирка, она способная, быстро освоит! Шо ты на это скажешь?

  – Ой, даже не знаю... – призадумалась Оксанка, и в мыслях её тотчас же возник любимый пломбир за рупь девяносто в хрустящем вафельном стаканчике... – Мамка заготовки на зиму делает, велит помогать... ну, мыть там всякие овощи, резать их...

  – Мамке помогать – это святое дело! Ира у меня тоже не бездельничает – каждый день оставляю ей работу – картону наклеить, пырдиков* нарезать! Час– полтора у ней на эти дела уходит, а как же? Да и ты ж не весь день, наверное, те овощи-фрухты мыть-резать будешь? Или Светлана Батьковна консервный завод открыла?!

  – Ну, нет, что вы! – рассмеялась Оксанка. – Я найду время. Только я никогда никого не учила...

  – А какую отметку тебе в табель воткнули за «украинский»?

  – Да трояк... – потупилась та.

  – А шо так плохо? – удивилась бабушка, – ты же хохлушка чистокровная, а по родному языку тройка!

  – Та то по письму... Училка просто чиплялась до мене без всякого поводу!

  – Ладно, сойдёт! – помедлив с секунду, решила бабушка Рая. – Поднатаскаешь Ирку балакать по-хохлацки, ну и покажешь, как некоторых простых слов написать... Справишься, я думаю. Так как?

  – Ну-у-у, я попробую... Только, тёть Рай, мне ведь к занятиям этим готовиться надо. На это тоже время нужно...

  – Поняла, не дура. Два пятьдесят в час, и по рукам! Идёт? – Оксанка мысленно добавила к пломбиру пол-стакана жареных семечек и утвердительно кивнула.

  – Ну, так давай с завтрашнего дня и будете начать. И разговоры разговаривай с ней только по– украински!

   _ _ _

  Оксана заявилась в восемь часов утра, бабушка ещё не успела уйти на работу.

   – Пробачте, я трохи запизнылась! – не откладывая в долгий ящик, начала она проводить в жизнь бабушкин наказ, а Ирка прыснула в ладошку.

  – Не надо с неё смеяться, Ира, Оксана с сегодняшнего дня твоя учительница! – возвестила громогласно бабуся. – Встречай, и не делай мне тут недоумение на лице! – Увидев «училку» ниже себя ростом, Ира хмыкнула. – Да мы с ней вчера во дворе в классы играли! – заявила она.

  – Ну, вот и хорошо! – сказала бабушка, – а теперь будете заниматься, как в настоящем классе! Оксана будет говорить с тобою только на украинской мове, и ты, – строго поглядела она на внучку, – не балуй мне тут и слушай внимательно, шоб я попусту не расходовала гроши и нервы! – Бабушка вышла из комнаты, но совсем не ушла... Было понятно, что она подслушивает под дверью.

  – Д-доброго ранку! – слегка запинаясь, произнесла Оксанка, и напустила на себя серьёзное выражение. – Видкрыйтэ зошит, та визьмить в рукы оливець. Напышить число, мисяць та рик. Сьогодни другэ сэрпня пьятдэсят пэршого року. З новои строкы пышемо свое призвыще, имья та по-батькови...

  – Ну, ты чё? – возмутилась Ирка шёпотом, – сразу какие-то странные слова писать заставляешь?!

  – Ладно, – тоже вполголоса ответила Оксанка, – открой тетрадку и карандашом напиши сначала по-русски число, месяц, год. А с новой строки – фамилию, имя и отчество. ..

  – А прозвище тоже нужно? – удивилась Ирка.

  – Яке таке прозвище? А-а, це не прозвище, а призвыще! Ну, фамилия, значит!

  Написала? А тепер пышемо переклад. На украинский мови твое имья та по-батькови пишется так: И-ры-на О-лэк-сан-дрив-на!

   – Почему Ирына?! – опять возмутилась Ирка. – Ужасно некрасиво звучит! Не хочу я быть никакой Ирыной! Ирина я, и точка. А то ещё дразнить начнут – Ирынка крынка!

   – Ну, то ж не я придумала! Украинська мова така!

   – А твоё имя одинаково красиво звучит на обоих языках... – расстроилась Ирка.

   – Добре, давай не будемо спорыты! Я буду дыктуваты, а ты пыши у столбэць росийськый алфавит, а потим, поруч з ным – украинськый.

   – Оксана! – заглянула в дверь бабушка. – Я шо то плохо не поняла, на шо ей нужны те алфавиты, шо схожи друг с другом, как те близнецы-братья? Да знает она той алфавит! Оно вам надо терять драгоценное время на такую ерунду?!

   – Не, тёть Рай, там три буковки отличаются!

   – Тю! всего то? Ну так и дай ей слова на те три буковки! Какого чёрта из-за них переписывать аж целый алфавит?!

   – Бабусь, а ты чего ещё не ушла? – удивилась Ирка.

   – Вернулась. Забыла тебе сказать, шоб после занятий клей сварила, мука в мешке, там, в углу. И ещё картону на десять папок наклей и пырдиков нарежь. Не забудь! Всё, я пошла!

   – Она точно ушла? – шёпотом спросила Оксанка. – Девчонки несколько мгновений прислушивались, потом Ирка выглянула в дверь, и убедившись в отсутствии бабуси, громко выкрикнула «ура!»

   – Давай говорить нормально, без этого коверканного русского! Назови мне слова на те незнакомые буквы, или предложение, я запишу их и выучу! А потом поиграем в карты! А то мне ещё столько дел надо сделать...

   – Но нам ещё аж сорок пять минут заниматься... – нахмурилась Оксанка, – тётя Рая спросит же, чему я тебя научила...

   – Ладно, давай так: я тебе говорю слова на русском, а ты мне переводишь, и я записываю в этот, как его? Ага, зошит! Как будет по-украински «стол»?

   – Стил...

   – Как просто: «Стол – стил, пол – пил, дом – дим»... Легче некуда!

   – Ну да, как же, не так уж и просто! Пол по-украински – пидлога, а дом – будынок!

   – А как будет «стул»?

   – Пидсрачнык!

   – Да ла-а-адно... Ты чё? – Ирка вытаращила глаза и хохотнула. – Не может такого быть! Значит, вот эта книжка (Ирка достала с полки томик Ильфа и Петрова) по-украински называется «Двенадцать пидсрачников»?!!

   – Неправильно! По-украински будет «Два-над-цять пид-срач-ны-кив»!

  – Ха-ха-ха-а-а! Ой, не могу... умираю со смеху! Погоди, запишу, пока не забыла!

   – Ладно, это можешь не записывать, просто запомни!

   – Ой, ну нет... Представь себе такую картинку! В детском садике воспитательница: « Детки, садитесь на пидсрачныки, а я вам буду рассказывать сказку!» Все детки сели на стульчики, а хлопчик Миша (он в украинском садике первый день) снял штанишки и уселся на горшок!

   Обе весело расхохотались.

  – Ир, я пошутила! – отсмеявшись вволю, заявила Оксанка. – Жалко конечно, но на самом деле «стул» по-украински – «стилець»!

   – Ну во-о-от... – огорчилась Ирка, – а я, как дура, поверила... Ладно, давай дальше... – Ирка задумалась. – А ка-ак будет по-украински... ну-у, например «кошка»?