Текст книги "Зачем нам любовь. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Муж вернулся домой около полуночи. Я не спрашивала, где он был, что делал – в нашем браке такие вопросы не уместны – просто встретила его, спросила все ли в порядке, пожелала спокойной ночи и ушла спать, чтобы не смотреть на него, не чувствовать едва заметный запах чужих духов, не видеть того особенного выражения лица, которое появляется после встречи с тем, о ком отчаянно мечтаешь.

Это больно. От этого печет глаза и разламывает за ребрами.

И казалось бы, события вчерашнего дня – знакомство с Алей, поздний приход Марата от его неземной любви – должны были демотивировать и заставить в очередной раз осознать свою ущербность, однако вместо я этого я неожиданно ощутила прилив сил и острое желание побороться. С ней, с обстоятельствами, с целым миром.

И начать решила с малого.

Утром я снова встала раньше Ремизова и, к тому моменту как муж проснулся, уже была полностью собрана – в спортивной форме, с высоким хвостом на макушке и легким макияжем.

– Долго спишь, – улыбнулась, наблюдая за тем, как удивленно он моргал, рассматривая мой неожиданно спортивный вид, – шаги сами себя не набегают.

– Ты же после прошлой пробежки, сказала, что больше таким заниматься не станешь, еще и отравить меня грозилась.

– Я передумала.

Уверена, Аля никогда не побежала бы вместе с ним. Это ниже ее достоинства, и вообще девочкам-принцессам не положено потеть, накручивая круги по стадиону. А значит, я стану для него партнером в этой области. Займу нишу, в которую не проникла вездесущая Альбина и ее коварные щупальца.

Марату мой поступок зашел. Удивление в его взгляде сменилось одобрением и азартом.

– Дай мне две минуты! – бодро сказал он, а я, подтянув рукав, демонстративно посмотрела на часы и сказала:

– Засекаю.

На что только не пойдешь ради любви…

Даже на ненавистный бег в шесть утра, когда все нормальные люди еще нежатся в теплых кроватках, под мягкими одеялками.

Еще в прошлый раз выяснилось, что бегунья из меня, мягко говоря, отвратительная. Сегодня я убедилась в этом еще раз.

У меня кололо в боку, хрустело в коленях, и подозрительно булькало где-то в груди.

Но я бежала…

Бежала и думала о том, что еще немного и все. Помру. Вот просто рухну поперек дорожки, лапки по сторонам разметаю и все.

Двигалась вперед только на силе воли и желании чего-то доказать Ремизову.

Чего именно? Я уже не помнила. Меня хватало только на то, чтобы передвигать ноющими конечностями и удерживать задыхающееся тельце в вертикальном положении.

А Марат, как ни в чем не бывало наматывал круги. Пока я, прихрамывая и кляня себя за глупость и неспособность придумать более простой способ покорить сердце мужа, пробегала один раз вокруг стадиона, Ремизов не слишком напрягаясь – делал два. А иногда, значительно прибавив скорости, и три!

И хоть бы запыхался зараза! Хоть бы вспотел!

Нет, все такой же бодрый и довольный, как кот.

Он как будто даже веселее становился каждым кругом, в то время как я, растекалась вялой тряпочкой и считала секунды до того сладкого мгновения, когда эти пытки бегом закончатся.

И вот наконец прозвучало заветное:

– Есь, пора закругляться.

Да. Да. Да! Ура! Не сдохла!

А вслух:

– Уже? Я только во вкус начала входить… – я старательно улыбалась и делала вид, что ничего в мире нет прекраснее утреннего забега.

Ремизов обвел меня подозрительным, оценивающим взглядом и сказал:

– Можно, выйти завтра на полчасика пораньше.

Да ни за что!!!

Вслух:

– Почему бы и нет.

Главное не начать рыдать прямо здесь и сейчас. Конечно же, от восторга и восхищения.

– Договорились.

Пожалуйста, сделайте так, чтобы он забыл об этом договоре. Умоляю. Я еще слишком молода, чтобы помереть от бега.

Марат шел впереди, я хромала следом за ним. Кряхтела и охала, пока он смотрел в другую сторону, и старательно втягивала живот, когда оборачивался ко мне.

Так глупо и смешно, что в конце концов я не выдержала и рассмеялась.

– Что? – не понял он

– Если бы ты только знал, как сильно мне хочется прилечь на травоньку и не шевелиться…неделю.

– А я все думал, когда же ты, наконец, признаешься, что бег – это не твое, – бессовестно усмехнулся он.

– Так заметно? – простонала я и, прекратив притворяться, прижала руку к ноющему боку.

– Очень. У тебя такая мука в глазах, что только обнять и плакать.

Плакать не обязательно, а вот против объятий я ничего не имела против.

– И ты, жестокий человек, вместо того чтобы посадить жену на лавочку и купить пирожок, бессовестно ее подгонял?

– Кто я такой, чтобы мешать самоистязанию? – он философски развел руками, и мы как-то неожиданно дружно рассмеялись.

Идти рядом с ним, иногда соприкасаясь плечами, и вот так беззаботно смеяться было настолько офигенно, что у меня неистово полыхали щеки, а сердце так и вовсе норовило выпрыгнуть из груди.

– Так зачем тебе это, Есь? Ты же ни разу не бегун.

Что бы быть к тебе ближе…

– Ну…спорт и все дела, – расплывчато ответила я, пытаясь не выдать саму себя и свои чувства.

– И все дела – это как?

Да что ж ты въедливый-то какой?

– Давно хотела заставить себя чем-то заниматься, но одной вечно лень и не хватает самодисциплины. А с тобой как-то проще.

– Раз есть такое желание, то могу пригласить тебя на тренировку в зал, или в бассейн. Я думаю, это понравится тебе больше, чем бег.

– С удовольствием! – выпалила я, не особо задумываясь о последствиях, а Ремизов коварно пошевелил бровями

– Ну все, Есения. Готовься. Сама напросилась.

Знаю, но что поделать.

Я и бегать готова, чтобы быть рядом с тобой. И прыгать. И заниматься греблей на байдарках.

Все, что угодно, товарищ Ремизов. Все, что угодно…

***

Душ, завтрак, сборы…

Все это прошло в полнейшем тумане. Я более-менее отдышалась и пришла в себя, только когда мы уже заехали на парковку между двух офисных зданий.

Дальше – мне налево, Марату направо, а мне жуть как не хотелось его отпускать.

После насыщенного «спортивного» утра, проведенного в компании мужа, я чувствовала так, словно от меня пытаются оторвать кусок. Неприятно, возмутительно и вообще не честно.

Хотелось пойти с ним, весь день мешаться под ногами и требовать к себе внимания.

Такой вот мелочный, детский эгоизм, с которым мне никак не удавалось совладать.

Правильно говорят, что от чувств люди дуреют! Правильно!

Вот раньше бегала с работы на работу, потом приходила домой, падала замертво и, перехватив несколько часов тревожного сна, вскакивала, чтобы все начать заново. Зато никаких любовных страданий.

Единственная моя ревность была к тетеньке на рекламе матрасов для сна, которая сладко обнимала мягкую подушку, а не вот это вот все. Когда в душе разброд, в сердце то стынет. То кипит, а в голове вообще не понятно, что творится, провоцируя на опрометчивые слова и действия.

Вот как сейчас, когда я даже хорошенько не успела переварить внезапно пришедшую мысль, а просто взяла и выпалила:

– Может, пообедаем вместе?

Спросила и тут же смутилась. Ну что за бестолочь! Нельзя же так бездарно и навязчиво! Нельзя!

Мне жуть как не хотелось быть навязчивой, но не было никаких сил и возможностей совладать с той глупой девочкой, которая проснулась внутри меня и жаждала внимания Ремизова.

Он пожал плечами:

– Почему бы и нет. Если отец не организует очередное внеплановое собрание, то можно встретиться.

– Отлично, – я степенно кивнула, изо всех сил стараясь не слишком светить довольной физиономией, – позвонишь мне, когда будешь точно знать?

– Позвоню.

И мы разошлись.

Он пошел к себе, на ходу с кем-то разговаривая по телефону, а я на крыльях своей нелепой любви полетела в другу сторону.

День должен был быть хорошим. Я в этом уверена.

Однако по закону подлости первым, кто мне попался на пути был Роман Дмитриевич.

Снова у лифтов. Просто место встречи какое-то.

Сегодня он был в светло-голубом костюме, оттеняющим цвет его глаз, делая их еще более холодными. Все такой же иронично-расслабленный и в то же время цепкий.

Царапнул по мне внимательным взглядом – словно слой кожи содрал. На миг задержался на блаженной улыбке, которую я не успела спрятать до лучших времен, и усмехнулся.

Рядом с ним я непроизвольно вытянулась по стойке смирно, прижала локтем сумочку к боку и уставилась на табло, на котором проворно менялись номера этажей.

– Как ваши дела, Есения? – спросил он нарочито вежливо и отстранённо, – как прошел ваш вчерашний вечер?

– Отлично, – натянуто ответила я.

– Не скучали?

Он это просто так сказал? Или о чем-то знал?

Я удивленно обернулась к начальнику, только он на меня не смотрел, а был занят перепиской в телефоне.

– Даже не думала.

– Ну и правильно, – хмыкнул он, пропуская меня в лифт.

К счастью, кроме нас в кабину зашли еще трое сотрудников, и весь путь наверх, я была избавлена от необходимости отвечать на неудобные вопросы и потеть под пристальным въедливым взглядом начальника.

А когда приехали на наш этаж, Седова тут же взял в оборот кто-то из старших менеджеров, и мне удалось по-тихому сбежать в свой отдел.

В кабинете пока было тихо. На месте оказалась только Елена Алексеевна, а Людмила с Алисой еще не подошли.

– Здравствуйте! – бодро произнесла я, оставляя все личные проблемы за порогом.

– Добрый день, Есения, – мягко улыбнулась она, – чудесно выглядишь.

Это все магия утренних пробежек – шальной румянец до сих пор играл на щеках.

– Спасибо! Вы тоже.

Я заняла свое рабочее место, включила компьютер и обратилась к блокноту, в котором еще вчера накидала список дел на сегодняшний день. Я очень боялась упустить из виду что-нибудь важное, поэтому на новом месте работы списки стали для меня постоянным спутником.

У меня был список первостепенных задач и отдельно список тех дел, которые можно выполнять по мере появления свободного времени. А еще был список списков, чтобы ненароком не забыть про какой-нибудь из них.

В общем, больше списков богу списков.

Но лучше уж так, чем краснеть как Алиса, которую на днях жестоко отчитали за то, что забыла отправить важное письмо и чуть не сорвала сделку.

Она потом весь день сидела с видом обиженной королевы и злилась. И почему-то в основном на меня. Как будто это я помешала ей выполнить задание и подставила перед руководством.

Не знаю за что, но эта расфуфыренная блондинка меня невзлюбила меня с первого взгляда. Не помогала, если у меня возникали трудности, игнорировала вопросы, но зато никогда не забывала бросить ядовитое «понаберут всяких бездарей по блату», если у меня вдруг что-то не получалось.

Хотя, кто еще из нас бездарь…

***

За то время, что я успела здесь проработать, ни разу не видела от нее какого-то особенно рвения или блестящих результатов. Ее больше волновало, чтобы волосы красиво лежали…особенно когда в поле зрения появлялся Роман Дмитриевич.

Стоило только Седову оказаться поблизости, как Алиса тут же подбиралась, включала режим озабоченной кошки и «незаметно» подтягивала декольте чуть ниже, стремясь поразить начальника своими «рабочими талантами». Он поражаться не спешил и проходил мимо, после чего настроение у прелестницы обычно портилось, и она тут же находила причину привязаться ко мне.

Понятия не имею почему, но она искренне считала, что я виновата во всех проблемах. Поэтому я даже не удивилась представлению, развернувшемуся после звонка Ремизова. Муж сообщил, что никаких супер-мега-важных дел в середине дня не предвидится, поэтому мы можем вместе пообедать.

Конечно, я предупредила об этом начальницу, на что неожиданно возмущенная Алиса тут же встряла со своим ценным мнением:

– Личные встречи в работе? Уж лучше бы промолчала, чтобы не позориться.

Вот с…стерва!

– Странно, – я задумчиво потерло бровь, – с родным мужем встретиться строго в обеденный перерыв никак нельзя, а ногти пилить на рабочем месте получается можно?

Елена Алексеевна громко и весьма выразительно хмыкнула, а Людмилка, поджав губы, отвернулась, чтобы не рассеяться.

Сама же Алиса Сергеевна покрылась некрасивыми красными пятнами:

– У меня вообще-то ЧП произошло! Лак скололся! – и смела со стола косметичку в верхний ящик стола, – я, в отличие от некоторых, за руками слежу.

– Поразительное полезный трудовой навык.

Она наградила меня настолько яростным взглядом, что если бы им можно было убивать, то меня бы непременно размазало тонким слоем по всему кабинету.

Я же улыбнулась по-доброму, мысленно пожелала ей лучиков поноса и продолжила работать. До обеденного перерыва оставался почти час, и я намеревалась потратить его с максимальной пользой.

Спустя почти две недели с моего появления Елена Алексеевна решила, что я уже готова к более ответственным поручениям, и доверила мне сопровождение нового объекта. Я очень боялась ее разочаровать, поэтому старалась изо всех сил и перепроверяла по сто раз.

Если все получится, то возможно мне доверят что-то еще. А потом возможно и карьерный рост наметится, и зарплата станет больше, и мне удастся вырваться из-под гнета брата и самой обеспечивать маме нормальный уход и лечение.

Пока это только мечты, но я намеревалась приложить все возможные усилия, чтобы воплотить их в реальность.

Час пролетел незаметно. Я моргнуть не успела, как пришло время отправляться на встречу с мужем.

Под негодующим, полным возмущения взглядом Алисы, я забрала свою сумочку, кивнула начальнице и выскочила в коридор…чуть не снеся со своего пути Седова, каким-то образом оказавшегося возле нашего кабинета.

– Простите, – пролепетала я, прижав руку к груди в знак смиренного раскаяния, – я не знала, что вы тут…окажетесь.

Роман небрежно поправил галстук, чуть съехавший на бок, и поинтересовался:

– И куда же вы так спешите, Есения, раз готовы сокрушить все на своем пути?

– На встречу к мужу, – фыркнуло у меня за спиной.

Остальные коллеги тоже отправились на обед, и с ними дражайшая Алиса. Увидев меня рядом с объектом своего воздыхания, она тут же пошла в атаку. Глаза заполыхали, щеки заалели и как-то внезапно усилился перегиб в пояснице, отчего попа уехала назад, а грудь выехала вперед. Губешки тоже как-то выпятились. И ресницы так медленно и томно хлоп-хлоп-хлоп.

Это выглядело так смешно и нелепо, что я едва сдержалась от едкого комментария. Просто не хотелось усугублять ситуацию и еще сильнее портить и без того непростые отношения. Она не простит если я в присутствии Седова задену ее за живое.

Мне в принципе ее прощение на фиг не сдалось, но я хочу спокойно приходить на работу, а не вести непрерывные бои на вражеской территории.

– Да, мы договорились встретиться с Маратом, – согласилась я, – вы извините, но мне надо бежать…

– Конечно, – Роман посторонился, пропуская меня, – После обеда зайдите ко мне.

Я не подала вида, что удивилась, просто кивнула:

– Хорошо, Роман Дмитриевич.

– Марату привет.

– Обязательно, – и побежала дальше, чувствуя, как мне в спину упираются чужие взгляды.

Пусть смотрят. Мне не жалко. Более того, мне вообще сейчас не до них.

Впереди ждал прекрасный обеденный перерыв наедине с мужем…

***

И начался этот наипрекраснейший обед с наичудовищного облома.

Только мы заняли столик в одном из кафе, расположенных на территории делового центра, только заказали бизнес-ланч, как рядом раздалось:

– Здравствуй, Есения. Отлично выглядишь, – это оказался старший из братьев Ремизовых – Ярослав, – не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Марат не возражал, а мне оставалось только кивать и улыбаться.

Не то, чтобы я была ему не рада, но хотелось-то пообедать с мужем вдвоем!

К сожалению, моим желаниям сегодня было не суждено сбыться. Потому что псевдоромантический обед на двоих превратился в бодрые прожорливые посиделки на четверых. Ибо спустя еще минут десять появился Арсений. Увидел нашу дружную компанию и без раздумий направился к нам.

Никуда от стаи мужиков Ремизовых не деться! Нигде не скрыться!

Ну и ладно…

Не очень-то и хотелось…

Это я себя так утешала, с трудом справляясь с разочарованием. Потом правда смирилась и даже смеялась над их шутками, снова ловя себя на странной мысли, что мне никогда не было так комфортно со своим собственным братом, как с братьями Марата.

У них была какая-то особенная спокойная мужская аура, на которую реагировали все женщины в зоне поражения. Не знаю, как сами Ремизовы, а я так очень явно подмечала чужой, женский интерес.

То, как трогательно краснела молоденькая официанточка, приносившая нам заказы…

То, как шушукались и переглядывались женщины за соседними столиками…

Они буквально пожирали взглядами братьев Ремизовых, а мне при этом доставалось их явное недоумение. Мол, как эта бледная немощь могла оказаться за одним столом с такими самцами?! Выкинуть в окно, сжечь, придать забвению!

Такая концентрация женских амурных стрел на квадратный сантиметр, что аж мурашки по коже!

Однако на этом испытания не закончились.

Когда мы уже практически закончили с трапезой, в кафе пожаловал мужчина лет пятидесяти. Не слишком высокий, плотный, с коротко посаженной шеей и обвисшим подбородком, трепещущим от каждого шага.

И к этому трепетному подбородку прилагалась не менее трепетная дева.

Альбина.

Сегодня она была в брючном костюме бирюзового цвета, с волосами забранными в причудливую косу. В руках – папка, которую она прижимала к себе, на лице умиротворенное выражение…ровно до того момента, как она увидела нашу компанию.

Она аж чуть не споткнулась! Впилась взглядом в Марата, который сидел ко входу спиной и не заметил ее появления. Потом заметила меня и буквально позеленела от злости.

Я же вела себя как ни в чем не бывало и даже не намекнула мужу о том, что его неземная любовь пожаловала в кафе.

Мы же играем в фиктивный брак. Так? Так!

Зрителей вокруг полно? Полно!

Значит, надо делать вид, что все по контролем, что мы поглощены друг другом и всяких там Аль попросту не существует.

Возможно, это было подло и неправильно, но сколько можно быть положительным героем и делать все так, как хочется кому-то другому?

Альбина и ее спутник – мне почему-то показалось что это ее отец, тот самый, который был против ее связи с младшим Ремизовым – заняли столик в другом конце зала. Марат при все желании не смог бы их увидеть при таком расположении, потому что глаз на затылке у него было. Зато мне было все прекрасно видно.

И то, как Альбина с неестественно прямой спиной села за стол, и то, как нервно открыла папку с меню.

Злилась, но сделать ничего не могла, потому что сейчас обстоятельства были против нее. Ей оставалось только смотреть, как я общалась с братьями Ремизовыми, а Марат непринужденно ухаживал за мной, подливая чай из стеклянного чайничка.

– Все, мальчики-девочки, – сказал Арсений, постучав пальцем по циферблату часов, – с вами хорошо, но пора к станку.

Покидали кафе мы все вместе. Первыми шли Ярослав с Арсением, потом мы с Маратом. Ремизов галантно подставил мне локоть, и я естественно за него уцепилась. Когда еще выпадет возможность полапать собственного мужа?

Момент, когда он увидел свою ненаглядную, я уловила абсолютно точно. Просто в один миг его мышцы под моей ладонью окаменели, и расслабленный до этого мужчина, прекратился в натянутую струну.

Мне даже показалось, что он хочет отстраниться от меня и разорвать физический контакт. Однако вокруг было слишком много людей, для которых нужно было разыгрывать спектакль, поэтому сдержался.

На выходе, пока я прощалась с Ярославом и Арсением, Марат стоял сам не свой и молчал, словно набрав полный рот воды.

– Все в порядке? – спросила я, когда мы остались вдвоем

– В полнейшем, – улыбнулся он и непроизвольно обернулся, ища взглядом ту самую.

Да что ты в ней нашел?! Посмотри на меня! Я же рядом! Вот она, стою прямо перед тобой! Готовая ради тебя и в огонь, и в воду, и медные трубы в бараний рог скрутить!

Кричала мысленно, с трудом удерживая на губах невозмутимую улыбку. Однако Ремизов моих криков не слышал и не чувствовал.

Он достал из кармана телефон и, едва глянув на экран, нахмурился:

– Есь, прости, мне надо ответить. Это срочно, – и отошел в сторону, так чтобы я не услышала, о чем речь.

С нескрываемой горечью я наблюдала за тем, как он, зарывшись пятерней в густые волосы на затылке, разговаривал с невидимым собеседником.

Кажется, сегодня вечером кто-то снова придет позже обычного.

Глава 12

– Есения, что ты натворила?! – Такими были первые слова начальницы после того, как она вернулась с планерки.

От ее тона я едва не свалилась со стула:

– Я не понимаю…

– Не понимает она! Ты должна была сначала мне показать, а не отправлять Роману Дмитриевичу тут чушь, которую наворотила. Хоть бы спросила, а?

Да, я не задавала лишних вопросов – просто сделала свое дело, перепроверила и отправила – но я была уверена, что все в порядке.

– Что-то не так с документами?

– Все не так, – припечатала она, – если бы я знала, что так из-за тебя подставлюсь, то в жизни бы не поручила тебе ничего серьезнее сортировки бумажек по алфавитному порядку. Ну что за человек!

Пока меня распекали, Людмила обеспокоенно наблюдала за нами, а Алиса откровенно злорадствовала. Разве что в ладоши от восторга не хлопала. Так ей хорошо было от того, что меня полоскали, так радостно, прямо куда деваться.

Мне, если честно было не до нее и ее мелочной радости. Я пыталась судорожно вспомнить, где могла накосячить и в чем. Вроде все правильно сделала, все как учили, никаких самоделок, никакой отсебятины.

Может посчитала что-то неправильно? Или позорных ошибок в словах наделала?

Не должна вроде.

– Что…– голос дал позорного петуха, – что не так в моей работе?

– Все! Это самая позорная писанина, которую мне только доводилось видеть за свою жизнь. И Роман Дмитриевич меня за нее чуть ли не носом по столу возил. За что мне такой позор, а? Вот за что? Стараешься, работаешь, над репутацией трясешься, а потом приходит вот такая звезда и все старания идут коту под хвост, – она чуть ли не ревела, и от этого я чувствовала себя еще более гадко.

Последнее чего мне хотелось это подводить человека, который так хорошо меня принял, поддерживал и, поверив в мои силы, дал ответственное задание.

Она плюхнулась на свое рабочее кресло, оперлась руками на стол и, закрыв глаза, прижала пальцы к вискам.

– Позор, просто позор.

– Но я старалась…

– Плохо старалась. Теперь иди! Разбирайся, – не открывая глаз, она кивнула на дверь, – он тебя к себе вызвал. Не удивлюсь, что после этого твоя работа на этом месте закончится. А может и моя…

Явственно дрожа коленками, я вышла из кабинета с таким чувством, будто отправляюсь на смертную казнь.

Как добиралась до кабинета начальника не помню – вокруг туман, в голове белый шум, все размазанное. Из звуков – только собственное надрывное дыхание.

Кажется, кто-то что-то мне говорил, но я не слышала, только бестолково кивала и продолжала свой путь.

В приемной сидела непривычно серьезная Наталья. Она посмотрела на меня строго, как директриса на провинившегося школьника, потом взглядом указала на дверь:

– Тебя ждут.

Ну все. Хана. Сейчас меня прополощут, вывернут, еще раз прополощут.

Два раза стукнув по косяку, я замерла, потому что раздался строгий голос:

– Войдите.

Кое-как ухватившись за ручку потной ладошкой, я толкнула дверь и заглянула внутрь:

– Вызывали, Роман Дмитриевич?

Это даже не голос. Это писк мыши, которой придавили хвост.

– О, а вот и звезда сегодняшнего эфира, – хищно улыбнулся Роман Дмитриевич, круша любые надежды на благополучный исход дела.

Путь от порога до стола начальника показался бесконечно длинным. Я шла, шла, шла, все сильнее втягивая шею под пристальным взглядом Седова. Кажется, даже молилась.

Мне конец.

Моей несостоявшейся карьере конец.

Моим надеждам на лучшее будущее конец.

Сейчас Роман Дмитриевич размажет меня, уволит, потом позвонит моему мужу и скажет, чтобы тот в следующий раз не позорился и не пытался пристроить свою бестолочь в хорошее место. После такого прокола Марат во мне точно разочаруется и больше не станет ни в чем помогать.

Мысль о том, что муж во мне разочаруется пугала больше всего.

– Присаживайся, – Седов небрежным кивком указал на стул.

Я опустилась на самый краешек. Села так, будто под задницей пульсировали раскаленные шипы, и молча уставилась на свои бледные, дрожащие руки.

Минута молчания. Траур по мои мечтам и надеждам.

После этого Роман заговорил:

– Знаешь, Есения. Ты не похожа на дуру.

– Спасибо, – я подняла на него измученный взгляд.

– Это не комплимент, а простая констатация факта, – он облокотился на стол и подался вперед, ближе ко мне, – Марат отзывался о тебе, как о человеке старательном, обучаемом и ответственном.

Каждое слово, как гвоздь в крышку гроба.

– Я старалась…

– Мне тоже так казалось. И от этого вдвойне странно было получить от тебя такое. Не знаю, какими такими грезами в этот момент была занята твоя голова. Может, ты обдумывала какую-то проблему вселенского масштаба, но даже это не может быть оправданием такой халтуры.

Ужасно, когда твою работу называют халтурой, а ты столько сил на нее положила, столько времени. Я ведь даже домой брала на выходные, чтобы успеть все сделать к намеченному дню.

– Я правда старалась, – убого повторила я.

– Правда? – спросил Роман, – тогда объясни мне что это.

Он подтянул папку с края стола и двумя пальцами толкнул ее ко мне.

Внутри те документы, которые я готовила. Сначала вроде все так, а дальше половина текста исчеркана красным, на полях сплошные восклицательные знаки.

Ничего не понимая, я листала страницу за страницей. Буквы разбегались, смысл ускользал. И лишь добравшись до середины, я поняла в чем дело:

– Это не тот документ, который я готовила.

***

Роман, до этого молча наблюдавший за мной, удивленно поднял брови:

– Да что ты говоришь.

– Это точно не тот документ, который я готовила…

Я каждую цифру перепроверяла, а тут…тут полный шлак. Куски из каких-то других договоров, разрозненные цифры, названия, даты, словно кто-то просто надергал кусков из нескольких мест и свалил их в одну кучу.

Трясущимися руками я переворачивала страницу за страницей:

– Я не понимаю. Это же просто какая-то бессмысленная мешанина! Вот это из устава. Это – из того договора, который готовили месяц назад. Это… это я вообще не понимаю откуда.

– И тем не менее ты прислала именно это, – сказал он, продолжая наблюдать за мной словно коршун за синицей. В холодном строгом взгляде невозможно ничего прочитать, и от этого еще страшнее.

– Я не знаю, как это возможно. У меня такого даже в черновике не было. Вот смотрите, – я выхватила телефон из кармана, открыла облако, в котором сохраняла последний вариант после того, как просидела над ним полночи. Нашла нужный документ, открыла его и протянула мобильник Роману, – там такого нет.

Не отводя от меня подозрительного взгляда, он забрал у меня телефон.

– Посмотрите, – взмолилась я, – сами все увидите.

Будто нехотя поддавшись на мои уговоры, он принялся изучать документ.

Неспешно пролистал его до самого конца, потом обратно, задерживаясь лишь на некоторых моментах, после чего вернул телефон.

– Вы же видите, тут другое, – у меня пекло глаза и дрожали губы. Еще чуть-чуть и я позорно разревусь прямо у него на глазах, – Я не понимаю, как так вышло, что к вам попало то, что попало.

Да что же это за чертовщина-то? Да как это вообще возможно? Я не в себе что ли была, после бессонной трудовой ночи? Или…или что?

Глаза запекло еще сильнее.

– Реветь собралась? – хмыкнул Роман.

– Простите, – мазнула ладонью по щеке. Не хватало еще добить свой позор рыданием в кабинете у начальника. Этим горю не поможешь, – дайте мне, пожалуйста, пару минут времени, и я пришлю вам нормальный вариант. У меня все готово…я просто еще раз пролистаю, чтобы не пропустить что-нибудь.

Я уже не знала можно ли верить своим глазам. Проверяла ведь сто раз, каждую букву, каждую запятую…

Роман Дмитриевич перевел взгляд на окно, пару минут побарабанил пальцами по столу, о чем-то размышляя, потом раздраженно хлопнул ладонью. Я даже подскочила от неожиданности и в очередной раз попрощалась со своим местом в этой фирме.

Сейчас он меня точно на кол посадит…

Однако Седов, даже не взглянул на меня. Вместо этого набрал чей-то номер:

– Кирилл, здравствуй. Пробей-ка мне кое-что в проектном отделе. Я тебе сейчас скину на почту, – прижимая телефон плечом к уху, от быстро щелкал по кнопкам, – можешь смотреть. Да… Да… Выясни мне кто, чего, как… Да…Все правильно ты понял.

После разговора он выглядел еще более раздраженным чем прежде.

– Вот скажи мне, почему я должен этим заниматься?

– Простите, – я шмыгнула носом, – мне очень жаль, что так получилось.

Словами просто невозможно передать как мне жаль. Просто до дрожи. До истерики.

Так облажаться не каждому дано, для этого талант нужен.

– Мне тоже жаль.

Ну все. Можно считать, что это прощание.

– Я пойду? – с этими словами я приподнялась со стула, намереваясь уползти в какую-нибудь щель и вдоволь пострадать.

– Куда? Сидеть! – голосом пригвоздил меня обратно, – никаких уходов, пока я не разберусь в чем дело.

– Но…

– Не переживай. Это гораздо проще, чем ты можешь себе представить и много времени не займет.

Много–немного, но десять минут я просидела как на иголках, боясь лишний раз пошевелиться и не поднимая взгляда от сжатых коленок. Начальник нет-нет, да и посматривал на меня. Странно так посматривал. Задумчиво. Как будто оценивал, как лучше меня уволить – со штрафом за безалаберность, или без.

А потом раздался звонок:

– Ну что там? – спросил Седов, откинувшись на спинку кресла, – угу, понял. Присылай.

После этого он нажал кнопку на селекторном:

– Пригласи Медведеву. Прямо сейчас.

– Да, Роман Дмитриевич, – раздался голос Натальи.

После звонков, Седов снова уставился на меня, словно я была главным источником головной боли, несварения и всех остальных неприятностей на свете.

– Можно мне идти?

– Нет.

– Но к вам же сейчас придут…

– Это не проблема. Можешь пересесть, – кивком указал на небольшой диван, стоящий в углу.

Я послушно перебралась туда

Спустя пару минут до нас донеслось торопливое цоканье каблуков. Кажется, кто-то очень спешил. Аж спотыкался от спешки…

Короткий разговор за дверью, слов которого я не разобрала, потом отрывистый стук и томное:

– Роман Дмитриевич, вы меня вызывали? – в кабинет заглянула Алиса.

Волосы через плечо, на блузке расстёгнуто на одну пуговку больше, чем надо, живот втянут, грудь выпячена – красотища неописуемая.

Однако Роману до этой красотищи не было никакого дела, потому что встретил он ее стальным:

– Ты уволена.

***

От неожиданности Алиса споткнулась, запутавшись в своих каблучищах, и была вынуждена схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

– Роман Дмитриевич, – с мягким кокетливым укором, – ну и шуточки у вас. Я аж чуть в обморок не упа…

– Никаких шуток, Алиса. Вы уволены с сегодняшнего дня. Без необходимости отрабатывать. Поэтому прямо сейчас собираете свое барахло и покидаете нас.