Текст книги "Зачем нам любовь. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

– Давай пообедаем вместе? – предложила Альбина, позвонив за пятнадцать минут до перерыва.

Как всегда, словно снег на голову, но в этот раз у меня ничего не екнуло ни от восторга, ни от предвкушения. Наоборот, глухо царапнуло раздражением.

В последнее время это раздражение стало моим постоянным спутником, как будто я не мужик в расцвете сил, а старый брюзгливый пердун. Причем распространялось оно не на все сферы жизни, а очень выборочно.

Например, на Альбину, которая никак не хотела принимать, что обстоятельства изменились, и что как раньше срываться с места по первому ее требованию я не могу. Да и не хочу.

Мы взрослые люди, которые уже сто раз все обговорили, пришли к определенным соглашениям, установили сроки и правила. Что-то перекраивать, перестраивать сломя голову, потому что Аля вдруг передумала и решила пойти на попятный? Не буду. Как бы сильно я ее ни любил, но в нашей афере задействовано слишком много людей, перед которыми у меня есть обязательства. Перед отцом, заключавшим договоренности с родителями Есении, перед самой Есенией, которая пошла на этот шаг, чтобы вырваться из-под контроля своего неугомонного братца. Нельзя просто так взять и все отмотать обратно, потому что Аля вдруг осознала последствия своих же решений.

Я звал ее замуж несчетное количество раз. И кольца в зубах таскал, и цветы, и на коленях стоял. Чуть ли не мясом наизнанку выворачивался, но обстоятельства были сильнее.

Теперь у меня самого появились обстоятельства и обязанности, от которых я не стану отлынивать. Тем более, в отличие от Али, я совершенно четко обозначил срок. Год.

Всего лишь год. Потом все вернется на свои места. Но пока этого не произошло, надо держать себя в руках. Нам обоим.

К сожалению, Альбина этого не понимала. Или не хотела понимать, все чаще включая маленькую капризную девочку.

И вот именно эта капризная девочка, меня раздражала и вызывала недоумение.

Она ведь не была такой. Нежная, ласковая, понимающая, с глазами хрупкого олененка, которого хотелось защитить от всего мира. Хрупкая фарфоровая статуэтка, на которую лишний раз страшно дышать. Идеал женственности. Драгоценность.

А сейчас будто подменили.

Возможно дело в ревности. Даже не возможно, а наверняка. Но…

Но какого хрена! Одно ее слово, тогда, в самом начале и никакой свадьбы не было бы. Я бы уперся, разругался со всеми в хлам, но не пошел бы на этот шаг, если бы Альбина сразу сказала, что не хочет этого. Так ведь нет. Она, наоборот, сама предложила идею фиктивного брака, чтобы и моему отцу угодить, и у своего погасить подозрения на наш счет. Мол, это будет хорошим прикрытием, к тому же всего на год, а после она выпорхнет из-под крыла папочки, я разведусь, и мы сможем наконец-таки быть вместе.

А теперь что?

Теперь какая-то лажа. Причем утомительная.

– Как ты себе это представляешь? – скупо поинтересовался я.

В трубке секундное замешательство, как будто этого вопроса никто не ожидал, потом кокетливо:

– Мы идем в наше любимое кафе, занимаем самый хороший столик, и просто наслаждаемся вкусной едой и обществом друг друга.

– Аль…

– А еще можно покататься по городу. На выставку какую-нибудь сходить.

Она как будто задалась целью выдернуть меня из привычной жизни, не понимая, что сейчас это неуместно.

– Я не могу. Перерыв не такой длинный, чтобы носиться по городу в поисках выставок или ехать в какое-нибудь укромное кафе.

– Можем пообедать в бизнес-центре, – миролюбиво предложила она.

Пришлось повторить вопрос:

– Как ты себе это представляешь?

Я понимаю, если бы мы «случайно» встретились в компании, но Аля явно была нацелена на встречу тет-а-тет, поэтому возмутилась:

– Только не говори, что опять собрался идти с этой своей недо-женой.

– Нет. Ее Роман ангажировал на деловой обед.

Роман – это еще один пункт, который меня перманентно раздражал. Потому что куда не плюнь – везде он. То вечером звонит, когда вся работа уже должна быть закончена, то по выходным, то вот так внезапно Сеньку выдергивает на какие-то встречи.

Я, конечно, рад, что у нее получается, что она на хорошем счету у начальства, но все равно раздражает.

– Тогда почему мы не можем пойти вместе?

– Потому что нам не нужны слухи. Если тебе так хочется, можем сходить куда-нибудь вечером.

– А тебя жена отпустит? – обиженно фыркнула она.

– Очень смешно. Ну так что насчет вечера?

Кажется, Альбина хотела еще что-то сказать. Что-то едкое и недовольное, судя по пыхтению, идущему из трубки, но вместо этого только вздохнула и грустно произнесла:

– Конечно, согласна, Марат. Ты же знаешь, как я по тебе скучаю. Заедешь за мной как обычно?

– Да.

– Хорошо. Я тебя люблю.

– И я тебя.

После разговора с Алей на душе остался неприятный осадок.

Она переживает, а я веду себя как равнодушный козел. Сделать ей какой-нибудь приятный сюрприз что ли? А то в последнее время мы действительно все реже и реже бываем вместе.

От этих мысли меня отвлек стук в дверь.

Арсений, широким жестом распахнув дверь, колоритно поинтересовался:

– А не пожрать ли нам, дорогой мой братец?

– Почему бы и нет.

Уже в кафе к нам присоединился Ярослав.

И вот сидим мы трое. Едим, увлечено двигая челюстями, попутно обсуждая дела фирмы, и тут рядом со мной раздается бархатное:

– Всем привет. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

И прежде, чем кто-то что-то успел ответить, Альбина опустилась на соседний рядом со мной стул.

***

За столом повисла неуклюжая тишина. В полнейшем недоумении оба брата смотрели то на меня, то на Альбину, которая как ни в чем не бывало выставила свой десерт и кофе рядом с моей тарелкой.

У меня так и вовсе кусок поперек горла встал. Еле проглотил.

А Альбина тем временем смущенно улыбнулась и спросила:

– Надеюсь, я вам не помешала?

Капец, какой своевременный вопрос.

– Конечно, нет, – невозмутимо ответил Ярослав, – здравствуй, Альбина.

Арсений поздоровался вторым, с едва заметной задержкой и сдержанной улыбкой, но в его взгляде, стрельнувшем в мою сторону, явственно проскочило «и что это вообще такое»?

А я в душе не ведал что это такое. Что за нелепая демонстрация не пойми чего?

Неужели не понимает, что такими выходками подставляет нас всех?

Судя по улыбке и безмятежному выражению глаз, ни фига она не понимала. Даже не догадывалась насколько неуместным и странным было ее появление.

Со стороны могла показаться, что братья вели себя как ни в чем не бывало, но я то видел их недоумение. Оно читалось в каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом небрежно оброненном слове.

Альбина была явно лишней за этим столом, но вскочить и утащить ее прочь я не мог. В глазах окружающих это выглядело бы еще хреновее, чем то, что уже происходило. Поэтому пришлось сидеть и делать вид, что все в порядке. Просто случайная встреча за обедом. Подумаешь…

Но братья не были бы братьями, если бы позволили этому обеду пройти незаметно и без происшествий.

– Как дела у Константиныча? – спросил Ярослав.

– Отец как всегда весь в работе, – со вздохом ответила Альбина, – требует невозможного от себя и окружающих. Еле удалось вырваться на обед.

И как она при таком раскладе собиралась идти на выставку? Или сидеть в каком-нибудь кафе?

Интересная.

– О, понимаю. У нас тоже есть один такой трудоголик, – хмыкнул Арсений, – людям поесть спокойно не дает.

– Отец? – понимающе кивнула Аля.

– Нет. У него все строго. Война войной, а обед по расписанию, – хмыкнул брат, снова мазнув по мне цепким взглядом, – я про Ромку Седова говорю. Держит нашу Есению в плену.

Стоило прозвучать Сенькиному имени, как Альбина напряглась. Тихонько звякнув ложкой по кромке блюдечка, она наивно хлопнула глазами и предположила:

– Может, она просто плохо работает и поэтому вынуждена оставаться в обеденный перерыв, чтобы исправлять собственные косяки?

Шпилька была тонкой, но легко читаемой, и от того еще более неуместной.

– Все может быть, – философски согласился Арсений.

А Ярослав добавил:

– Я думаю, только Марат может ответить на этот вопрос, – взгляд на меня, – ну, что Мар, бестолковая у нас невестка? Придется нам за нее перед людьми краснеть?

И все это бодрым дружелюбным тоном, не подразумевающим никакого подвоха.

А он был!

Был, мать его.

Да, братья знали, что мы с Алей когда-то были вместе. Они никогда не лезли в наши отношения – мальчик большой, сам разберусь. Никогда не давали оценок, советов и прочей дребедени, уважая личную жизнь. И, как и все остальные, были уверены, что мы давно расстались, и я полностью переключился на Есению.

Но сейчас они оба как бы невзначай, но при этом совершенно четко обозначали свою позицию. Наша, нам, у нас…

Теперь ход был за мной.

Соглашусь с Алей – дам повод для ненужных подозрений и вопросов, поддержу братьев – Альбина обидится.

Я хмуро посмотрел на нее. Она с улыбкой посмотрела на меня.

И снова кольнуло тем самым раздражением, ставшим моим спутником в последние дни.

Все понимаю. Неуверенность, ревность, желание хоть как-то заявить о себе, обозначить территорию, но надо и соображать иногда. Так, что, прости, Альбина.

– Нет никаких косяков, – скупо сказал я, – опыта ей, конечно, не хватает, но она старается изо всех сил. Роман эти старания видит и ценит, вот и взял под свое крыло.

– Молодец, девчонка, – Арсений показал два больших пальца, а Ярослав только одобрительно кивнул.

Настороженность из их взглядов никуда не делась, но стала не такой острой.

Альбина тоже натянуто улыбнулась. Уголки ее сочных губ слегка подрагивали, и на щеках проступил чуть более яркий румянец, но голос оставался все таким же мягким, как и прежде:

– Повезло тебе. Жена такая умница.

От меня не укрылось, как тонкие пальцы судорожно смяли салфетку под столом.

– Да мы все не нарадуемся, – не дожидаясь моего ответа, влез Арсений, – Марат раньше, как перекати-поле был, а теперь остепенился, возмужал. Сенька на него положительно влияет.

– Молодец какая, – глухо произнесла Альбина. В этот момент ей кто-то позвонил. Мельком бросив взгляд на экран, он отодвинула от себя полупустую кружку и поднялась из-за стола, – прошу прощения. Я бы с удовольствием с вами еще пообщалась, но увы. Отец уже требует меня обратно.

– Передавай привет.

– Непременно, – она взяла сумочку, висевшую на спинке стула и, даже не взглянув на меня, торопливо пошагала прочь.

Маленькая, хрупкая, с опущенными плечами. Как воробышек на морозе.

Быстрым жестом мазнула по щеке…

Я не мог со спины видеть, что именно она сделала, но показалось, будто смахивает слезы.

Навалилось чувство вины и желание догнать ее. Обнять. Извиниться.

Я все-таки скотина. И веду себя по-скотски.

Она ни в чем не виновата. Жертва своего деспотичного отца, от власти которого я пока не могу ее избавить. Ей просто хочется внимания, уверенности в том, что ее любят…

Еще миг и я бы сорвался следом за ней, но за столом сидели братья. И у этих братьев возникли вопросы:

– И что это было? – без предисловий начал Ярослав.

***

– Альбина.

– Я уже понял, что не дед Мороз. Почему она к нам подсела?

– Понятия не имею. Может, заскучала.

И ведь не соврал. Не было у меня логичных объяснений ее поступку. Одни только маты.

– Никогда не скучала, а тут вдруг печаль-тоску словила?

Я пожал плечами.

Тут еще Арсений масла в огонь подлил:

– Это выглядело так, будто она пришла знакомиться с родственниками жениха.

У меня аж в задницу кольнуло от этих слов.

– Ты фигню-то не говори. Мы давно расстались. Я женат на Есении, и не несу ответственности за действия посторонних.

Даже удивительно, насколько уместно в этой ситуации прозвучало слово «посторонних» по отношению к Альбине. Раньше не понимал этого, а сейчас прочувствовал каждой клеточкой.

Рядом с моими братьями, моей семьей она была именно посторонней.

Раньше я был готов сделать ее частью этой жизни. Стремился к этому всеми силами, но сейчас ситуация поменялась. Причем гораздо сильнее, чем я мог себе представить.

– Рад это слышать, – строго сказал Ярослав, включая режим строго старшего брата, – Сеньку обижать не смей.

– Да не обижаю я ее. Все у нас хорошо!

– Хорошо, когда у всех все хорошо.

На этом неудобный разговор закончился, но по тому, как переглянулись братья, было понятно, что вопросы еще остались.

Спасибо, Альбина. Вот уж удружила от души.

Если честно, я разозлился. Так разозлился, что за весь оставшийся рабочий день не смог успокоиться и, еле дождавшись вечера, рванул к Але.

Она встретила меня с самым скорбным выражением лица. Как будто жизнь окончена, все пошло прахом и нет ни малейшего просвета на сером горизонте. В глазах непролитые слезы, губы искусаны чуть ли не до крови.

– Приехал? – спросила грустно.

Почему-то эта грусть не нашла во мне отклика.

– Поговорить надо. О твоей дурацкой выходке.

Аля вздрогнула, вскинула на меня удивленный взгляд, как будто и правда не ожидала такого разговора:

– О дурацкой выходке?

– Вот скажи, чем ты думала, когда подсаживалась к нам? Я же вроде русским языком объяснял, что подобные вещи неуместны. Или тебе до сих пор кажется, это все это игра, которую в любой момент можно прервать?

– Марат, как ты со мной разговариваешь!

– Я разговариваю совершенно спокойно, как со взрослым человеком, который должен осознавать последствия своих поступков и отвечать за них.

– Я ничего плохого не сделала, – она задрожала подбородком, – просто хотела пообедать вместе с вами. Что в этом такого?

– Что в этом такого? Серьезно? Приходит бывшая, садится рядом с женатым мужиком и, наивно хлопая глазами, спрашивает «я вам не помешаю»?! Ты и правда не понимаешь, как это выглядело со стороны?

– То есть я для тебя бывшая.

– Для меня – нет. Для остальных – да.

Ее аж затрясло:

– Блеск! Просто блеск! И что ты предлагаешь мне делать? Молча сидеть в сторонке и смотреть, как все обо мне забывают?

– Год. Аль. Год! Уже даже меньше. Не усложняй. Мы и до этого скрывались, чтобы твой отец не вставлял палки в колеса. Так что нам не привыкать. – тут я вспомнил, как подозрительно присматривались братья к нам в кафе, и не сдержался: – На что ты рассчитывала, пытаясь заставить меня высказаться против Есении?

– Мне надо смиренно наблюдать за тем, как все вокруг восхищаются твоей псевдоженой? – воскликнула она со слезами в голосе, – и ты, между прочим, мог бы меня поддержать.

– Не мог. Во-первых, твои нападки были необоснованными, Есения и правда старается. А во-вторых, я на ней женат. Согласись было бы странно, если бы я публично сказал, что моя жена бестолочь, а вот бывшая – молодец.

– А может не стоит так уж стараться, отыгрывая роль хорошего мужа? Хотя бы из уважения ко мне.

– Странное какое-то уважение, ты не находишь?

Она начала всхлипывать еще сильнее. Крупные слезы красиво текли по гладким щекам:

– Неужели ты не понимаешь, как мне плохо, Марат?! Не понимаешь, что делаешь мне больно. Я чувствую себя ненужной.

– Не говори глупости. Ты нужна мне.

– Тогда почему ты не можешь все послать ради нас?

– А почему ты никогда ради нас не могла послать своего отца? Я миллион раз предлагал все бросить и уехать. На другой конец страны или заграницу. Куда угодно. Но ты все время повторяла, что не можешь, что есть обстоятельства которые сильнее нас? – устало спросил я, – а теперь, когда такие обстоятельства появились и у меня тоже, ты требуешь молниеносных решений. Или это другое?

Подняв на меня взгляд полный муки, Альбина простонала:

– Потому что ты мужчина! Ты должен нести ответственность...

– А я что по-твоему делаю? Как раз несу ответственность. За свои слова, свои решения, – это разговор по кругу об одном и том же уже утомлял. Как и слезы, – а вот ты переобуваешься на лету и подставляешь нас всех.

– Кого это нас? – тут же взвилась она, – тебя и твою драгоценную жену?

– Всех нас, – твердо повторил я.

– А знаешь, что? Если ты так печешься о вашей репутации, раз я для тебя стала пустым местом, то можешь не приходить ко мне больше! – с этими словами она подскочила к входной двери и распахнула ее.

Разговор все больше заходил в тупик.

– Пожалуй…ты права. Я пойду.

– Марат!

– А ты просто посиди, подумай. Надеюсь, это поможет.

– Не смей уходить! – Аля попыталась закрыть дверь, но было уже поздно.

Я легко остановил ее слабое движение и переступил через порог:

– Звони, когда будешь готова к взрослому диалогу.

Я впервые уходил от нее, не разомлевший от любви и ласки, а клокочущий от гнева, как вулкан, который вот-вот рванет.

И не было ни сожалений, ни вины, ни желания помириться.

Я не знаю, когда это произошло, но что-то внутри меня сломалось. Отпала какая-то деталь, отвечающая за трепет перед Альбиной. Я по-настоящему на нее злился.

Глава 19

После насыщенного рабочего дня хотелось тишины, спокойствия и два килограмма шоколадных конфет. А лучше три. И тортик. И чтобы кто-то помассировал напряженные плечи.

Если с конфетами и тортиком я могла разобраться сама, то о массаже можно было только мечтать. Марат снова где-то пропадал, да и не те у нас отношения, чтобы приставать к нему с такими глупостями.

Поэтому придется как-то справляться самой.

Конечно же, ни о каких трех килограммов конфет речи и быть не могло, но от небольшого пирожного я не удержалась. Купила его в пекарне, расположенной через два дома от нас. Между прочим, последнее забрала. Самое вкусное! Увела прямо из-под носа у зазевавшегося лысого дядьки, который никак не мог выбрать между пирожками и тортиком. И теперь, с удовольствием принюхиваясь к ванильному аромату, доносящемуся из коробочки с лакомством, неспеша направилась домой.

А там меня ждал сюрприз в виде мужа, пришедшего домой раньше меня.

– Все хорошо? – подозрительно спросила я.

– Все отлично.

– Ты же сказал, что у тебя важные дела и ты задержишься.

Ремизов безмятежно пожал плечами:

– Дела оказались не такими важными, как мне казалось раньше. Что это у тебя?

И, прежде чем я успела сгруппироваться и спрятать свое сокровище от загребущих лап мужа, он выхватил у меня из рук коробку:

– Ммм, пирожное!

– Марат!

– Спасибо. Я как раз такое люблю.

– Ремизов! – пока я путалась с ботинками, он уже скрылся в кухне, – а ну-ка отдай! Это мое!

Я подлетела к нему, пытаясь отобрать коробку.

– Уже мое, – хохотнул гад, поднимая ее повыше, так чтобы я не могла достать.

– Марат!

– Тебе жалко, что ли?

– Жалко! Я за пироженку кого хочешь порву.

– Страшная женщина.

– Ну все! Сам напросился! – будучи не в состоянии дотянуться до коробки, которую он держал высоко над головой, я использовала запрещенный прием. А именно: принялась его щекотать.

– Эй! – не ожидавшей такого подвоха, Марат резко сократился, – это не честно!

– Зато действенно! – зловеще произнесла я и продолжила свое черное дело.

Он вертелся, перехватывая коробочку из одной руки в другую, чтобы я не смогла ухватиться и при этом ржал как конь.

– Сень! Хватит!

– Да, сейчас. Размечтался! Война, так война!

Я не собиралась сдаваться, ведь на кону стояла такая вкуснятина. Моя вкуснятина! Между прочем честно отвоеванная у лысого мужика!

Ремизов, как-то умудрившись проскочить мимо меня, ринулся с кухни. Я за ним.

– Не уйдешь!

Мы переместились в гостиную и там бой за пирожное продолжился. Марат уворачивался как мог, а я то щекотила его, то пыталась дотянуться до коробки, но гад вечно разворачивался ко мне спиной, и сколько бы я не тянула руки – ухватить не удавалось.

Еще и подначивал меня:

– Все, забудь. Это мой трофей. Я его отобрал, я его и съем!

– Даже не думай!

Пользуясь тем, что я рядом с ним, как мышка рядом с котом – занырнула у него под рукой. Марат попытался снова увернуться, но не тут-то было.

Я его хвать за бока – он дернулся.

Тогда я хвать за коробочку – только пальцами по ней мазнула, а он успел снова перехватить и руки за спину завести. Я снова за ней потянулась, пытаясь достать.

И почти даже смогла смогла это сделать, но в этот момент, будто увидела нас со стороны: два взлохмаченных придурка, взмокшие, запыхавшиеся, охрипшие от смеха и так близко друг к другу, что ближе уже просто некуда. Я буквально вскарабкалась на него, обвив руками сильный корпус. Тело к телу.

Мы замерли, удивленно глядя друг на друга.

Кажется, у меня даже сердце перестало биться.

Дальше диалог двух умалишенных:

– Я…ээ…

– Ыыы…

Потом мы как по команде отпрянули друг от друга и принялись старательно делать вид, что ничего не произошло.

– Что-то я увлекся, – как-то странно произнес Марат, отступая от меня еще на шаг.

– И я.

– Настроение просто вдруг такое…Бесячее…было.

– Было, – я стояла, обмахиваясь ладошками и пытаясь справиться с багровыми щеками, – оно самое.

– Ничего такого не произошло. Подумаешь, побесились.

– Вот именно. Люди взрослые, можем и побеситься.

– Да!

Не знаю, как его, а меня от смущения просто крыло.

Ощущение чужого тела под ладонями до сих пор обжигало, хотя, между нами, уже было несколько метров пустоты.

Что творилось внутри – словами передать. Меня будто кипятком окатили. Каждая клеточка пылала, в ожидании… В ожидании чего? Об этом лучше не думать.

– Кажется, пирожному досталось больше всех, – немного сконфуженно сказал Ремизов, заглядывая в смятую коробку.

Какое там на фиг пирожное! Мне бы продышаться.

– Жаль.

– Я сейчас принесу новое, – сказал он и ретировался так быстро, что я даже вякнуть не успела.

Просто был мужик и нет мужика. Только дверь входная хлопнула.

Я судорожно вдохнула и побежала в ванную умываться. Плескала себе в лицо ледяной водой, пока щеки от холода не свело, и все никак не могла понять, что же это такое было. И как после этого смотреть мужу в глаза.

Он вернулся через пятнадцать минут с эклерами и весь оставшийся вечер мы старательно делали вид, что ничего не произошло.

Не знаю, какие мысли бродили у него в голове, но мне было стыдно.

И сладко.

И я все-таки непроходимая дурочка. Потому что позже, когда уже легла в кровать, никак не могла уснуть, потому что раз за разом гоняла в памяти наше странное безумие.

***

Утром я проснулась как обычно. Полежала, в потолок посмотрела, потянулась. Потом запаковалась в форму для пробежек и выползла из комнаты.

Марат к этому времени тоже встал. Увидев меня в полной боевой готовности, усмехнулся:

– Еще одна попытка приобщиться к бегу?

Я похлопала себя по животу и скорбно сказала:

– Надо сгонять вечерние эклеры.

О том, что произошло вчера, мы предпочли не вспоминать.

Подумаешь, побесились немного. С кем не бывает? Взрослые люди, имеем право.

И все-таки, когда мы вышли на улицу и легкой трусцой направились в парк, сердечко нет-нет, да и екало предательски, потому что память подкидывала воспоминания о нелепом эпизоде. Еще и ладошки начинало калить. Как будто я прямо сейчас, в этот самый момент прикасалась к нему.

Еще не проснувшиеся аллеи утопали в утреннем тумане, и шелест наших шагов по цветной мраморной крошке был единственным звуком, нарушавшим тишину.

Изо рта вырывались едва заметные облачка пара.

В какой-то момент показалось, что нас только двое во всем мире. Только он и я. А все остальные где-то там, за горизонтом, далеко-далеко от нас. Матвей, Альбина, проблемы и рабочие моменты. Все это отступило.

Два больших круга по парку, потом напрямую, по главной аллее и на выход. И впервые мне не хотелось заканчивать тренировку. Хотелось и дальше просто бежать, не думая ни о чем. Слышать его дыхание рядом, наслаждаться влажным прохладным воздухом.

Однако, как и все хорошее, эта минутка молчаливого единства закончилась. Мы вернулись домой. Душ, завтрак, сборы на работу. Мы снова в толпе куда-то спешащих людей и телефоны накалились от звонков.

– Сегодня пообедаем вместе? – спросил Марат, когда мы достигли точки, на которой наши пути неизменно расходились. Ему налево, мне направо. Или, наоборот, смотря с с какой стороны смотреть.

– С удовольствием… если только Роман меня снова не прихватит на какую-нибудь встречу.

– Роман еще этот… – проворчал муж, отводя взгляд в сторону, – в общем, жду твоего звонка.

– Хорошо, – улыбнулась я и, легко помахав ему пальчиками, поспешила в офис.

А Марат почему-то задержался. И когда я уже взлетела по ступеням к вращающимся зеркальным дверям, он все еще был на месте. О чем-то думал.

Хотела бы я знать о чем.

Рабочий день выдался спокойным. Все дела были систематизированы и выполнялись в порядке очередности, срочных сделок и встреч не предвиделось, и даже неугомонный Седов ни разу не потребовал меня к себе.

Потихоньку таская из верхнего ящика стола соленые орешки, я занималась своей работой, но не забывала поглядывать на часы. И когда убедилась, что никаких внезапных заданий не предвидится, написала мужу.

Предложение пообедать в силе?

Он ответил моментально, как будто только меня и ждал.

Конечно.

Тогда на нашем месте?

Вот тут произошла небольшая заминка, после которой прилетело неожиданное:

Давай в какое-нибудь другое. Тут надоело, да еще шляются всякие, аппетит портят.

Странно, но ладно.

Давай тогда к нам, у нас тоже есть кафешка.

Договорились.

К назначенному времени я спустилась вниз, встретила в холле Ремизова, и мы отправились обедать.

Правда спокойного уединения не получилось, потому что откуда ни возьми появился Роман.

Он говорил с кем-то по телефону, прижимая трубку плечом, и вроде был очень занят, но потом увидел нас.

– Надо же, какие люди.

Они с Ремизовым обменялись скупым рукопожатием, и мне показалось, что в воздухе как-то странно заискрило.

– Я бы присоединился к вашей дружной компании, но меня ждут, – хмыкнул он, – Есения, после перерыва зайди ко мне. Надо кое-что обсудить.

– Хорошо, Роман Дмитриевич, – я покладисто кивнула, а Марат только фыркнул и, качая головой, отвернулся к окну, даже не отреагировав на прощание.

Дождавшись, когда Седов отойдет на приличное расстояние, я прошипела мужу:

– Это было не вежливо.

– Я ничего не делал.

– У тебя на лице было написано «вали отсюда».

– Ничего у меня не было написано. Просто…просто я хотел спокойно пообедать с женой, а не слушать ваши разговоры о работе.

– Надо же, ворчун какой, – не сдержалась я, – про работу он не хочет слушать.

Кажется, он даже смутился, а у меня наоборот после его «хочу пообедать с женой» настроение стало игривым.

Правда потом у него очнулся телефон и, как всегда, все испортил.

Я только успела увидеть, табличку «ты где?» и имя отправителя: Альбина. У меня тут же сдавило за ребрами, а Марат просто взял и повернул мобильник экранов вниз, оставив сообщение без ответа. Но я-то понимала, что, если не ответил сейчас, значит, помчится к ней вечером. Ничего не меняется…

Однако я ошиблась.

Вечером он остался дома.