Текст книги "Артефактор (СИ)"

Автор книги: Маргарита Довженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Естественно. Потому что вы даже не включаетесь, Майорс, так просто поводили руками.

Я вздохнула. Потом попыталась закрыла глаза и напрячься. Там предмет, он какой? Он маленький, наверняка. Он такой... ну что туда он мог положить? Ручку? Зажим для галстука? Шнурки?

– Не угадывайте. Вглядитесь в суть, растворите чашку, она вам не преграда.

Нет чашки. Ага. Легко ему говорить... Вот я смотрю сразу на этот предмет, будто кружки не существует, он... я застопорилась, а потом вдруг увидела. Что это? Я открыла глаза и встретилась взглядом с Эвианом, а потом снова закрыла глаза. Картинка настраивалась долго. Что-то красненькое. Красненькое, определённо, но это что вообще?

– Оно красное. – Задумчиво и не очень уверенно выдала я.

– Красное?

– Ну да... красное пятно такое...

– Нет, Майорс, вы не угадали.

Но я вижу, я не угадывала... это маленький предмет, покрытый красным облаком, совсем как... Как что? Я расширила свои границы, передвигаясь взглядом с закрытыми глазами по гостиной. Глаза тут же начало нестерпимо щипать, а голова ныть, и я тут же согнулась, отпуская напряжение. Стало легче, но совсем немного, голова гудела от перенапряжения.

– Майорс, только чашка, не переключайтесь на другое.

– Она красное, а больше ничего не вижу. Красное как... как...

Какая эмоция может быть красной? Любовь? Нет, там все розовое. Злость? Нет, она зелёная. Ярость? Жёлтая, тоже не то. Гнев? Гнев...

– Как что?

– Как гнев.

Это эмоциональный окрас предмета? Я раньше предметы чувствовала, если они были наполненные или помечены какой-то эмоцией, например, если этот предмет часто носил злящийся человек или если предмет делали с такой эмоцией, но чтобы окраска. Что это? Может быть такое вообще? Да и гнев? Что может вызвать гнев? Или что могло кого-то разгневать? Я вздохнула.

– Вы сдаётесь, Майорс?

– Да...  я не могу.

– Вот поэтому я и говорю, что вам нечего делать в этой академии. Никакого упорства и желания что-то продолжать.

Его холодный тон неожиданно сильно меня задел. Я на мгновение открыла глаза, чтобы бросить в него раздражённый взгляд, который должен был его задеть тоже, но вряд ли, конечно, добилась этого эффекта, но хоть что-то. Пусть не считает, что может говорить столь грубые вещи так просто, а потом со вздохом снова напрягла зрение и вгляделась в предмет.

– Подскажу на первый раз. Это ювелирное украшение

– Кольцо? – Без особой надежды спросила я. – Брошка?

– Не угадывайте, смотрите.

Я облизнула губы, коснулась чашки. Начала примеривать имена на этот предмет. Брошь? Нет, не то. Кольцо? Нет, тоже не то. Вот бы стереть это облако гнева, чтобы посмотреть, что там за ним. Я подняла руку и словно потёрла ладонью над кружкой. Колючее. Я нахмурилась, напрягаясь, пытаясь разглядеть это нечто. И да, кажется, оно и правда не красное... а зелёное. Я вдруг увидела. Увидела кусочек...

– Майорс? – Встревоженный голос мистера Д’армэ вывел меня из транса, я попыталась сфокусироваться на своём директоре, от него за милю разило тревогой, которая, кстати, плескалась в его карих невозможных глазах.

– Что?.. – Я облизнула губы, они были мокрыми, сладковатыми с металлическим привкусом, я испуганно посмотрела на мужчину. Мы оба сидели на ковре, только вот я почти лежала у него в руках, что вызывало массу вопросов. Я подняла руку и задумчиво отёрла верхнюю губу, рука была красной...

– Ты перенапряглась... – едва слышно ответил мне мистер Д’армэ, все также оглядывая меня. – Потом побледнела и я едва успел тебя поймать.

– Вы просто мой ангел-хранитель... – также тихо ответила я, отодвигаясь и принимая от него платок. От него засквозило чем-то тёплым, вроде радости или благодарности, а потом он снова заблокировал свои эмоции.

– Ты в порядке? Если хочешь, можем закончить...

Я его до чёртиков напугала, вдруг дошло до меня. Я замерла, потирая виски и подняла на него глаза. Он и правда за меня испугался, весь его напор сразу куда-то делся, я больше не ощущала этого эмоционального давления на себе, он готов был отступить. Неужели до него только сейчас начало доходить, что он не в своей гильдии с тренированными бойцами, которые готовы извернуться наизнанку, но впечатлить его? И что я не боец, я девушка, априори хрупкое и нежное существо, так банально могущее перенапрячься.

– Я видела. – Его светлые брови приподнялись в вопросе. – Видела кусочек.

Когда я снова села на ковре перед кофейным столиком и сосредоточилась, то услышала шепот:

– Я знал, что у тебя получится.

Знал он... странно все это. Он беспокоится, но пытается выжать из меня максимум? Я для него вроде и инструмент, вроде и живой человек, было бы проще, по-моему, если бы он уже определился на этот счёт. Я закрыла глаза, решив ничего не отвечать на эту фразу, да и не знала я, что тут можно сказать. Мне требовалось время, чтобы настроиться, когда я почувствовала знакомое напряжение в глазах, я попыталась как бы растянуть тот видимый кусочек, стянуть покрывало невидимости, что ли. И вдруг... Я оторопело уставилась на вещь, открывшуюся мне так ясно.

– Это серьга. Зелёная. – Я открыла глаза и снизу-вверх посмотрела на главу военной гильдии, он также смотрел на меня. Я подняла чашку и увидела её. Это была она, я коснулась холодного металла и грозди зелёных камней. Меня наполнила радость и гордость от содеянного. – Я видела её... именно такую...

– Поздравляю. – Скупо улыбнулся мне мой директор. Но я, вдруг позабыв о своей неприязни, быстро поднялась с пола и кинулась ему на шею. Ну... точнее, я изобразила, что забыла. Это был повод. Он сжал меня от неожиданности, и я, уже готовая поставить себе за актёрскую игру отличную оценку, вдруг задохнулась. В прямом смысле. Мы касались и раньше друг друга, но вот сейчас меня бросило в  жар, по мне пробежал тот самый ток, как от касания с его вазой. Я поняла, что его тело... как бы это сказать, я нравлюсь его телу.  Я не могу это объяснить, его эмоции были также полностью блокированы от меня. Хотя может я все придумала...

– Простите. – Я отстранилась, отворачиваясь. Мне было жарко и ещё кружилась голова. Но его объятия мне понравились, они были тёплыми и манящими, да и сам этот мужчина, он пьянил меня, и это пугало...

– Вы покраснели.... Это так мило.

 Я поняла, что краснеть дальше уже просто некуда.

– Извините...

– Да ничего. – И снова эта насмешливость. Надо перевести тему.

– А почему одна?

– Моя мать имеет сестру-близнеца, когда они выходили замуж, моя бабушка подарила им эти серьги, которые должны были напоминать им о друг друге.

– О... это так... трогательно, – я погладила серьгу. А потом вдруг усмехнулась пришедшей в голову мысли.

– Почему вы смеётесь?

– Просто я подумала, что вы будете, скорее всего, отцом близнецов.

Я замерла, мистер Д’армэ смотрел на меня с непередаваемым изумлением на лице и даже его рот немного приоткрылся, а рука, которой он собрался поправлять волосы, замерла в воздухе.

– Что?

– Говорят, это передаётся через поколение... – пролепетала я, когда до меня дошло, что я тут сказала и кому, я тут же извинилась. – Извините. Это было неуместно. Продолжим?

Я с готовностью закрыла глаза. Пусть забудет всё, что я ляпнула. Ох... вот же...

Послышался стук.

– Готово.

Следующие пять предметов, хоть и с подсказками я худо-бедно опознавала. Застопорилась на носовом платке, ибо у него не было эмоциональной окраски и вообще опознавался он как-то странно.  Видимо, у меня это часть самая сложная будет. Ещё три вообще очень легко узнались мною, поражая меня и приводя в дикий восторг. После каждой удачи я поворачивалась к своему директору и благодарно ему улыбалась, больше бросаться на шею не спешила, но выразить свою признательность хотелось. Я яснее видела линии, те эмоциональные линии, что-то незримое, что подсказывало мне, как правильно, и вело меня, и когда я не сопротивлялась, открывало новое. Один раз я даже, превозмогая боль в голове, взглянула на мистера Д’армэ, но тут же отвернулась. Его эмоции теперь были мне видны, цветом, а не только ощущениями. Так что я видела целое облако разноцветных вихрей вокруг него.

– Итак, – услышала я с закрытыми глазами и предвкушая очередную такую же победу, – последний лот, господа.

Я хихикнула. Настроение было просто отличным. Я потянула руки к чашке и замерла тут же. Это был ювелирный предмет. Определённо. Из последних девяти мне уже попадались несколько, как та серьга, у таких предметов был определённое металлическое послевкусие. Я не смогла бы о нем рассказать, это было на каком-то интуитивном уровне. И ещё... этот предмет окутывал такой же туман, как и самого мистера Д’армэ, целый вихрь разных эмоций. И у них знакомых привкус, этот предмет мистер Д’армэ часто носит с собой, иначе было бы не так ярко. Но только все эмоции были какими-то тяжёлыми: боль, гнев, злость, отчаянье, тревога, но в тоже время какая-то странная нежность, любовь, и вот опять отчаянье, тоска, грусть. Стоило мне подойди ближе, предмет будто бы заметил меня, он обратил на меня внимание. Я испугалась. До этого это просто были предметы, как стул или стол, они были неживые, бездушные, а тут... Я отдёрнула руки, вскакивая на ноги, кинула быстрый взгляд на владельца этого предмета:

– Что это такое? Оно... будто живое. И ещё очень мощное.

Мистер Д’армэ сменил позу с расслабленной, будто он просто приятно проводил время, на более собранную, весь подался ко мне, внимательно вглядываясь:

– Попробуй ещё.

Я снова села и уже с опаской потянула руки туда. Стоило мне это сделать, как почувствовала зов. По телу пробежали мурашки, мне стало холодно, я слышала, как оно звало меня... Оно что-то шептало мне, говоря, что я ему нравлюсь, что мне не надо бояться, что оно хорошее. Я провела кончиками пальцев по кружке, даже сквозь тонкий фарфор я чувствовала мощь, власть. Древняя вещь, передающаяся через многие поколения, сила, накопленная и сконцентрированная в этом предмете и пугающая меня.

Коснись меня. Открой кружку, дотронься до моего металла.

Серебро. Это определённо оно. Да. Оно... это – кольцо. Я вдруг словно прозрела, увидев во всех деталях, словно открыла глаза и держала кольцо на своей ладони. Это большое такое кольцо, даже скорее перстень, представляющий целое произведение искусства, настолько искусно выполнено оно. Я видела его пару раз на руке у директора, и, наверное, именно его он мне тогда давал, чтобы защитить, но я никогда не всматривалась в него так пристально. Посередине был изображён скипетр, который был украшен довольно большим ярко-золотым камнем, а его по бокам держали два небольших дракона, чьи тела и составляли почти все кольцо.

Сделай это.

Я замерла, в моей голове вдруг возникла картинка, я поднимаю кружку, достаю кольцо и одеваю себе на палец, а кольцо, вдруг ожив, двумя змееподобными дракончиками обвивает мою руку и ползёт выше. Дракончики были как живые, их глаза сияли золотыми камнями и языки шевелились на манер змей. Картинка была настолько реальной, что я, вскрикнув, отползла от столика, пытаясь смахнуть что-то с руки, мне даже будто бы мерещилось движение на руке.

– Майорс?

Я потёрла руку, приходя в себя после этого странного видения.

– Что ты видела?

Говорить ему или нет? Может это галлюцинации? Перенапряглась и теперь вижу странное. Ведь предметы, даже древние, не приказывают и не посылают всякие картинки прямо в голову. Ведь так?

– Это кольцо. Оно очень древнее, наверное, семейная реликвия. Из серебра и с золотым камнем.

Мистер Д’армэ судя по всему хотел сказать что-то каверзное, но тут его лицо замерло, а потом он настороженно уточнил:

– Золотым?

Я кинула, но правда уже не так уверенно. Я же видела с золотым, верно? Как глаза у тех дракончиков, покусившихся на мою руку, которых я никак не могла выкинуть из головы. Но с чего ему так удивляться? Это же его вещь, он точно должен знать, какого цвета там камень, разве нет?

– Золотым, значит...

И такой странный понимающий взгляд, который окончательно выбил у меня из-под ног почву уверенности.

– А что нет? – Зло спросила я, сердце стучало, и руки немного тряслись, когда я рывком отодвинула кружку и посмотрела на кольцо. Такое же, как я видела, но вот камень был не золотым, а черным. Черным. Но как же так?.. Я ведь так ясно всё видела... Я, позабыв о своём страхе, осторожно взяла довольно тяжёлое кольцо и подняла его повыше, взглядывая в грани и камень. Он завораживал меня.

Одень меня.

Я тут же выпустила кольцо из рук, едва почувствовала, как оно буквально начало охотиться за мной, оно со стуком упало на ковёр. Я нужна была ему, словно эта сила тянулась ко мне. Я отодвинулась назад, не сводя с глаз с этого опасного и древнего предмета. Странно, что мистер Д’армэ носит такие вещи с собой каждый день.

– Бывают, люди ошибаются.

– Да...

Я отвела глаза, рассказывать про свои ощущения не хотелось, было даже немного стыдно за них, потому что мой директор смотрел на меня так подозрительно, словно я сокрыла нечто очень важное и сейчас, как последний негодяй, молчу.

– Знаете, я очень устала, пожалуй, я пойду спать.

Я так и смотрела куда угодно, только не на кольцо, потому что мне сразу начинал мерещится голос, звавший меня, и ни не в глаза мистеру Д’армэ. – Куда мне лечь? Куда угодно, только не в вашу спальню?

– Отчего же?

– Что?

– Я вам уступаю её, все равно вы там уже спали, а если ложиться мне, то надо менять и постельное белье и всё остальное. Так что не утруждайте себя, ложитесь там.

– Мне право очень неловко забирать у хозяина спальню.

– Идите уже, Майорс, пока я не передумал.

Отступление. Фейнир

Мистеру Д’армэ не спалось в эту ночь, он сидел внизу, смотря то в камин, то в книгу, иногда вслушиваясь в тишину и потом быстрыми шагами взбегая наверх и входя в свою спальню по зову крика оттуда. Что ей снится такого, думал мужчина, облокачиваясь на дверной косяк и замирая, что она с криком посыпается? Виноват ли тот мерзавец, что мучил её?

В первый раз он зашёл, но остановился в дверях, прислушиваясь к гулкому вою в подушку, которой стих уже через пару минут, и она снова спала. Второй раз она заснула почти сразу, уже не воя так тоскливо, что у мужчины волосы на теле вставали от ужаса. Каждый раз он подходил, собираясь дотронуться до её тонкого плеча, милого личика и отступал... И вот уже утро, он стоит рядом, разглядывая её в его собственной рубашке, в его собственной кровати, лежащую и крепко стискивающую подушку. Те женщины, что ему встречались, обычно разваливались звёздочкой на кровати, выталкивая самого хозяина, а тут... милое создание ютилось на самом краю, едва прикрывшись одеялом, но зато стискивающее подушку мёртвой хваткой. Она занимала так мало места, а ведь она и так довольна мала, что по росту, так и по размеру, хорошо, если до плеча потянет мужчине.

Покачав головой, Эвиан Д’армэ вышел из спальни, сна было ни в одном глазу, не только от того, что видел, как эта девчонка совершала то, чему опытные маги обучались десятками лет, но и того, что его кольцо, Фейнир, рвалось с руки, обжигая пальцы и желая остаться там, где маленькая хрупкая девушка спала, буквально притягивая к себе взгляд хозяина этой спальни. Эвиан сопротивлялся, как мог, но древняя вещь почуяла свою добычу и желала её получить любой ценой. Рано или поздно так и получится, но не сейчас.

– Оставь её, – тихо попросил глава военной гильдии, откидываясь на подушки, разбросанные на диване.

«Упустиш-шь», – прошелестело кольцо, но затихло. Он и сам не понимал, почему не может прямо сейчас подняться к ней в комнату, взять её тонкую ручку, которая будет казаться совсем маленькой по сравнению с его, большой, и осторожно надеть громоздкое кольцо на один из её миниатюрных пальчиков. И тогда на ней будет его метка, никто не тронет её, не обидит, она всегда будет в безопасности, с ним. Никуда от него не денется. Правда вот, когда она узнает... на тонких губах мужчины заиграла улыбка. Мда... перед глазами тут же встало её лицо, гордое, строгое, эти укоризненные тёмные глаза, смеряющие его оценивающим взглядом. Она будет так возмущена, что наверняка даже лишиться дара речи.

«Мальчиш-шка, ты упустиш-шь её. Глупец...»

Может так и оно лучше. Подумаешь, золотой...

«Действительно, такое ш-ше случш-шается каш-шдый день» – шипящие нотки из издевающихся стали угрожающими. – «Не прощ-щу» – сообщил древний дух и затих, оставляя мужчину сверлить взглядом потолок.

Глава 15. Голос сердца

Прошло какое-то время, прежде чем я смогла свыкнуться с мыслью, что бабушка отступила ненадолго, и я могла выдохнуть. Все продолжалось, как и обычно, хотя порой замечания кое-кого кололи меня даже больше и обиднее, чем раньше. А мистер Д’армэ решил видимо довести меня своими приставаниями совершенно до безумия, и потому придирки были постоянными, грубыми, но как ни странно всегда по делу, потому что этот невозможный мужчина везде находил даже малейший недостаток. Первое время я злилась и неистовствовала, но потом это даже пошло мне на пользу, я просто не могла уже обижаться на него, когда тебя отчитывают десятки раз за день и, судя по смешкам, я стала девочкой для битья.

Каждый раз я стояла, слушала всё это и спрашивала себя: доколе? Доколе всё это безобразие будет происходить? И доколе я буду это терпеть? Стоит ли мне сейчас взбунтоваться и кааааак высказать ему все это? Что мол это как-то совершенно меня не устраивает. Наверное, нет... если не воспринимать всерьёз все его слова, а пропускать через себя, то становится легко и не обидно, будто бы и молчит. Но совершенно непонятно: собственно, в чем проблема то? Из такого поведения мистера Д’армэ можно сделать два вывода, как мне кажется: либо я чем-то его ужасно разозлила (покусилась на его семью, разбила любимую вазу, али ещё что), либо он испытывает ко мне симпатию. Оба варианта были странными. Первый оттого что, что, когда мы расстались утром того дня, мистер Д’армэ хоть и был немного уставшим и не выспавшимся, был весьма мил и радушен, улыбался и прямо-таки излучал позитивную энергию, правда не захотел отдавать моё свадебное платье... сказав, что он его сжёг. Ага. Ночью. От испуга. Потому что принял за привидение. В купальне. Пришлось поверить, потому что другого варианта как-то не было. Не любуется же он там на него, ей-богу? Второй вариант казался мне ещё более нелогичным, я о таком слышала и в романах читала, но вот всегда была несколько удивлена, услышав подобное. Это же так нелогично, что тебе кто-то нравится, и ты вместо симпатии пытаешься обидеть или задеть этого человека. Разве это правильно? Разве что...  вдруг пришло мне в голову, пока я смотрела на то, как рот мистера Д’армэ распахивается и закрывается, как сменяются эмоции на его лице, как он взмахивает руками, видимо пребывая в каком-то совершенном экстазе от того, что он говорил. Разве что он и сам не знает об этом? Нет, это глупо. Он же не глупец? Вот уж точно его я глупым бы не назвала. Тогда может ему не нравятся собственные чувства ко мне? Уже ближе к истине, мне кажется... что ж, это всегда непросто – признавать подобные вещи...

Мне понадобилось довольно много времени, чтобы признать, что меня все же тронул мистер Д’армэ и его неадекватность. Он мне нравился, это было правдой, но это чувство было ещё слабо и неустойчиво. Я рассматривала его со стороны, испытывая странную смесь недоумения и сожаления, ведь вокруг меня находится множество достойных мужчин, но чувство вдруг проклюнулось в моей душе только к одному, продолжающему отравлять мне жизнь. Каждый день я смотрела на свою реакцию на его слова, рассматривала мистера Эвиана Д’армэ и пыталась понять, что я в нем нашла такого, что он начал мне нравится? Может быть я мазохистка? Или что? Это же ненормально, когда ты позволяешь обращаться с собой плохо, особенно если ты женщина, а он мужчина. Ох... нет тут никакой разницы! Все равно нельзя плохо обращаться, какого бы пола не был другой человек. В любом случае это было странно, я должна была возненавидеть его, чувствовать отторжение, отвращение, да что угодно, кроме симпатии. Так что я была также нелогична, как и он. В общем, достойны друг друга...

Я улыбнулась своими мыслям.

– Что с вами не так, Майорс?

Звук все-таки включился.

– А с вами? – Парировала я, он покачал головой в ответ, садясь за стол. Разнос явно был окончен, впрочем, я снова прослушала, что собственно он хотел от меня.

– Идите уже, Майорс.

– Как скажете...

– Вы вообще меня слушали?

– Конечно, – соврала я, не моргнув и глазом, однако мою ложь тут же опознали:

– Ни слова, похоже. Зачем тогда стоило вас чему-то учить у меня дома, если вы все равно не пользуетесь этим? И делаете такое же барахло, как и до этого?

Я изумлённо распахнула глаза, пытаясь припомнить, чему он обучил меня такому, что можно применить конкретно к тому проекту, что валялся сейчас у него на столе и собственно был рассадником всех разносов в моей жизни, ну и ещё пара артефактов, которые мне также надо было сделать по учёбе. Вне зависимости сколько времени и сил было в них вложено, я слышала лишь одно: ты не стараешься, и ты можешь лучше. Насколько я помню, я научилась видеть эмоциональный фон цветами и ещё немного видеть сквозь предметы. А пока и все... или я что-то пропустила?

– Вы похоже так и не поняли.

– Не поняла что?

– Я не буду вам ничего объяснять, Майорс. Наконец то включите собственную голову.

С этими словами и тяжким вздохом меня нагло выставили за дверь. Пришлось, пожимая плечами, отправится восвояси. До самого вечера меня мучали различные сомнения на счёт слов директора, и я снова и снова обращалась взглядом к ненавистному уже кольцу, пыталась вглядеться в него, но ничего не видела, кроме эмоционального фона, уже изрядно подпорченного моими эмоциями, которые не были положительными в процессе его создания. Так что я просто бросила это дело, поморщившись, когда в голове голос мистера Д’армэ произнёс, что я снова опускаю руки, даже не начав. Он уже и в мою голову забрался...

Посреди ночи меня вдруг посетило вдохновение. Я писала конспект, нужный для завтрашней лекции, и вдруг почувствовала это. Дикое желание начать творить. Чувство мне было знакомо и обычное я с ним не спорила, так что отложив все, я просто села делать новы артефакт. Однако в этот раз все было совсем не так. Где-то через полчаса тщетных попыток я изумлённо уставилась на зачатки артефакта в виде броши. Что-то шло не так... я не могла объяснить это. Стоило мне сесть за работу и попробовать сосредоточиться, меня словно что-то останавливало, я будто бы слышала голос, который твердил, что нет, я делаю все не так. И я замирала, вспоминая основы, перечитывая лекцию по артефакторству для порядка и снова берясь за работу, и снова возникало это чувство. Все было не так, привычные правила и законы словно казались мне противоречивыми и ложными, но я все же не решалась их нарушить, кто я такая, чтобы это делать?

Походя по комнате в задумчивости и поразмышляв на тему собственной раздумывательной невнятности, я вернулась за рабочий стол. Я решила попробовать, рискнуть и сделать не так, как надо. Когда я начала делать, я вдруг почувствовала, как надо делать, словно бы мне подсказали. Мои руки вели, вкладывая в них действия и пассы, энергию, я была лишь наблюдателем, которому показывали. Невероятное чувство, божественное. Артефакт вылепливался сам, будто бы подсказывая мне, как сделать его сильнее, мощнее, лучше, и меня пьянило это странное чувство. Порой мой разум хватался за голову и пытался остановить меня, но я решила иди до конца. Я закончила артефакт, когда уже светало, я разглядывала цветок, с помощью магии застывший и никогда теперь не потеряющий своей формы и цвета, завёрнутый в ткань и украшенный бусинами, снизу была булавка, которая крепила брошь к одежде. Я смотрела на артефакт и оценивала его по внутренней шкале, которая существовала для артефактов в моей голове: были артефакты мощные и очень красивые, то есть по всем параметрам очень хорошие для меня, были также и вещи, которые были сделаны быстро, тяп-ляп или наобум, они были не очень хороши. Чаще всего каждый следующий артефакт был лучше предыдущего: красивее, профессиональнее, эстетичнее, а тут... он был лучше всего, того что я делала раньше. Это была новая ступень. Я сделала нечто невероятное, впервые в жизни я искренне собой гордилась. Брошь была простой и очень действенной, проверить у меня получилось её только на кровати, хотя, конечно, она живым существом не являлась. Брошь была защитной, отражала лёгкие проклятия и несложные заклинания. Я от пыталась кровать сжечь, но брошь впитала в себя заклинание, и цветок поменял свой цвет с бледно-розового на насыщенно-алый, а потом, когда я одела брошь на себя, она отдала мне всю энергию впитанного заклинаний. Я была впечатлена.

Придя утром не выспавшаяся, с кругами под глазами на пары, я тут же попросила Инга и Рису испытать на мне что-нибудь этакое, и... это снова сработало. Я была так горда собой, что подошла после пары к профессору Теодоросу, готовая похвастаться тем, что сделала. Я и раньше так делала, он почти всегда был рад помочь ученикам с артефактами, которыми мы сделали для себя, похвалить за проделанную работу или просто разделить с тобой гордость за это. И вроде бы сначала все было как обычно, профессор, поправляя очки и цокая, как обычно он делал, оглядывал мою брошь, держа её в тонких и сухих пальцах, но потом... его лицо вдруг потемнело, между бровями родилась складка, заставляя внутри все тревожно ёкать.

– Что это? -Движения его рук поменялись, и теперь он держал мой артефакт на вытянутых пальцах, словно дохлое животное. – Алексия Майорс, я спрашиваю вас, что это?

Он обратился ко мне на «вы», он назвал меня по фамилии, и он был раздражён, в общем, дело было дрянь... я сглотнула. Неужели он понял?..

– Артефакт?..

– Нет, это потенциально опасный предмет. О что ты вообще думала, создавая его?

Он снова перешёл на «ты», – это радовало, как и то, что большинство учеников уже ушли и мало кто обращал на наш разговор внимание.

– Я просто... просто я подумала, что...

– Что ты умнеет всех? Что ты можешь обойти все правила? Это не так, моя девочка.

С этими словами сухие ладони сжали мой артефакт, а через секунду мне в ладонь высыпали пепел, который остался от броши и обугленную булавку.

– Никогда больше не смей так делать. На первый раз я прощу тебя, сделав вид, что этого разговора никогда не было, но больше такое не повторится.

Я смотрела на пепел в своих руках, ещё тёплый, и не могла все ещё осознать, что это кучка серого вещества – та вещь, которой я гордилась ещё каких-то пару минут назад, я подняла глаза на профессора Теодоруса. Внутри словно что-то умерло...

– Ты поняла меня?

– Он же работал.

– В этом нет никакой разницы. Либо по правилам, либо... – его взгляд выразительно остановился на пепле. – Это было опасно. Он мог рвануть в любой момент и пострадали бы все. Так что... поверь мне, ты не самая умная здесь.

Уже стоя в коридоре и все также задумчиво пялясь на пепел в своей ладони, я чётко знала две вещи: всё, что только что сказал профессор Теодорус – ложь, и то, что я права. Пепел осыпался на пол, отряхивая ладони, я шла по коридору, в голове зрел план. План нового артефакта. Меня душила обида, вперемешку с гневом, потому что на моих глазах только что убили моё детище, да, эти предметы не были «живыми», как например то кольцо мистера Д’армэ, но черт возьми... Это был мой артефакт, и только я имею право его уничтожать, тем более что он был полностью безопасен. Холодный голосок разума уточнил в голове: а собственно с чего я это взяла? И не зазналась ли я, считая, что я и правда умнеет их, людей, которые преподают, которые знают больше, чем я? Это охладило мой пыл, и я, позабыв про все остальные предметы на сегодня, помчалась в свою комнату. Там я свалила тетради и учебники на кровать и вывернула ящик стола, там лежало штук десять заготовок для артефактов, как доделанных, так и находящихся в зачаточном состоянии. Я смотрела на них, и я видела, что из них потенциально опасно, где действительно были нарушены жизненно необходимые для выживания законы артефакторства, а где – нет. Я видела. Это не было моей фантазией или придумкой, я прямо-таки чувствовала, что эти предметы лучше не трогать, раньше я просто их обходила стороной, считая, что они неказисты, или просто не обращая на них внимания, но теперь для меня стало понятно это чувство – это было чувство опасности.

Я выдохнула, облокачиваясь на кровать спиной и устало разглядывая на погром, вытащенный из ящика стола. Я видела. Но что это давало мне на самом деле? Неужто то я и правда считаю себя умнее их? Считаю, что могу видеть то, что им недоступно? Что я лучше них разбираюсь в том деле, где профессор Теодорус преподаёт уже почти полвека? Смешно... но в тоже время не доверять себе у меня не было привычки, я не подводила себя...

Меня рвало на части: мои новые возможности распирали меня, я чувствовала, что это нужно и правильно, что там я найду то, что ищу, что там столько всего неизведанного, что мне хватит до конца жизни искать там истину, но в то же время существовали рамки и нормы, из которых выходить было нельзя под строжайшим запретом. Много умных людей составило рамки и законы, чтобы другие умные люди не калечили себя или других, делая опасные предметы. Но эта брошь не была опасной! А если нет?.. вдруг я ошиблась? Вдруг моя гордыня и тщеславие настолько застили мне глаза, что я не вижу опасности? Вдруг мне просто кажется, что это безопасно, но на самом деле меня только что спали от глупости, от которой могла пострадать не только я, но и люди вокруг меня?

Я снова вздохнула. Сложно... куда идти? За сердцем? Или за общими законами?

Поход за сердцем может окончится печально, все ошибки на мне будут, и за каждую такую ошибку с меня спросят сполна, а если по второму пути... я закрыла глаза. Там нет души и акта творчества, только механика и немного фантазии.

И что же мне делать?

Эти мысли связали мне руки, я так и не смогла больше притронуться к артефактам, как к новым, так и старым. Несколько дней я пребывала в такой прострации от того, что происходило со мной, что вообще с трудом соображала. Я никогда не нарушала правила или, по крайней мере, старалась, а тут я официально пошла на поводу у собственной интуиции, тут же получила щелчок по носу и чёткие указания не высовываться. Намёк был прозрачен и весьма очевиден, как должна быть очевидна и моя реакция на это – подчиниться.

– Да что с вами такое, Майорс? Вы опять меня не слушаете?

Кабинет директора стал мне родным, я перестала мучить обивку кресла, пытаясь вытащить из нее набивной материал, и задумчиво уставилась на разъярённое лицо мистера Д’армэ.