Текст книги "Врата смерти. Том 2"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трэйси Хикмэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 79 страниц)

Глава 37. ЦИТАДЕЛЬ. Приан

Ксар принял решение. Его план был продуман и подготовлен. Теперь он взялся за его воплощение. Он уже договорился с Мейрит, что она устроит так, чтобы патрины из Лабиринта задержали Эпло до появления Санг-дракса.

Что касается самого Санг-дракса, Ксар пришел к выводу, что вопрос о верности змеедракона не имеет решающего значения. После долгих размышлений над этим Ксар понял: главное, что движет змеедраконом, – это ненависть. Он ненавидит Эпло и хочет расквитаться с ним. Санг-дракс не успокоится, пока не разыщет Эпло и не уничтожит его. Однако на это потребуется определенное время, рассуждал Ксар. Даже для такого могущественного существа, как Санг-дракс, пройти через Лабиринт – не легкая задача. К тому времени, когда змеедракон обовьет своими кольцами тело Эпло, Ксар будет уже там и позаботится, чтобы его добыча не слишком пострадала.

Ближайшей же задачей для Ксара было умертвить меншей. Учитывая могущество Повелителя и его искусное владение магией, убийство двух эльфов, двух людей и одного гнома (ни один из которых умом не блистал) было делом пустяковым. Повелитель Нексуса мог бы уничтожить их всех разом – одним жестом руки и парой слов. Но его заботило не то, как их убить, а в каком состоянии окажутся их трупы после смерти.

Он несколько раз внимательно наблюдал за меншами в различных ситуациях и пришел к выводу, что даже мертвыми они не смогут противостоять титанам. Мужчина-эльф высокий, но тонкий, с хрупким костяком. Мужчина-человек высокий, с крепким костяком и развитыми мышцами. Но, к несчастью, похоже, он страдает от безответной любви и, как следствие, находится не в форме. Женщина-человек приземиста, но мускулиста. Гном, хоть и коротышка, силен, как все его сородичи, и, пожалуй, лучший из худших. Об эльфийке и говорить нечего – никуда не годится.

Поэтому важно, чтобы менши, умерев, стали физически сильнее, чем при жизни. Их трупы должны быть целыми и неповрежденными. И, самое главное, эти жалкие существа должны получить силу и выносливость, которой сейчас у них нет. Самое удобное – отравить их, но яд должен быть особым, таким, чтобы он, убивая тело, одновременно делал его здоровее. Крайне необычное, противоречивое сочетание свойств.

Ксар начал со склянки обыкновенной воды. С помощью рунической магии, рассматривая вероятности, он многократно изменял ее химический состав. Наконец он почувствовал уверенность, что добился того, чего хотел. Он создал эликсир, который будет убивать, но не мгновенно, а через определенное время, скажем – час или два, в течение которых тело начнет быстро наращивать костно-мышечную ткань. Этот процесс позднее еще более усилится при некромантии.

Яд имел один недостаток – тела будут изнашиваться гораздо быстрее, чем обычные трупы. Но эти смертные понадобятся Ксару ненадолго. Они нужны лишь для того, чтобы добраться до корабля и проникнуть в него.

Закончив с эликсиром, включая последнюю добавку для придания приятного вкуса и запаха пряного вина, Ксар подготовил праздничный стол: наколдовал всяческих яств, налил отравленное вино в большой серебряный кувшин, поставил его в центре стола и пошел приглашать смертных в гости.

Первой, кто ему встретился, была женщина-человек (он никак не мог запомнить ее имя). Ксар в самых изысканных выражениях попросил ее пожаловать к нему на ужин. Будут поданы лучшие деликатесы, созданные волшебством Повелителя. Он попросил ее привести с собой всех остальных, и Рега, взволнованная таким проблеском в их монотонной жизни, поспешила выполнять его просьбу.

Она отправилась на поиски Пайтана. Догадаться, где следует его искать, было несложно. Приоткрыв дверь в Звездную камеру, она заглянула внутрь.

– Пайтан, – позвала Рега, не решаясь войти. Она не была здесь с тех пор, как эта проклятая машина чуть не ослепила ее. – Ты не можешь выйти ко мне сюда ненадолго? Мне нужно тебе что-то сказать.

– Ох, как раз сейчас не могу, мое сокровище. То есть, я хочу сказать, подожди немного…

– Но, Пайтан, это очень важно. Рега с опаской шагнула в комнату и остановилась. Голос Пайтана доносился непонятно откуда.

– Придется немного подождать. Я и в самом деле не могу… Я тут, некоторым образом, попал в сложную ситуацию… Ума не приложу, как мне теперь слезть… понимаешь?

Рега не понимала, по крайней мере, пока не понимала. Раздражение оказалось сильнее боязни слепящего света, и она прошла в глубь Звездной камеры и, уперев руки в бока, сердито осмотрелась.

– Пайтан, сейчас же прекрати свои шуточки. Куда ты спрятался?

– Я здесь, наверху! – донесся до нее сверху голос Пайтана.

Задрав голову, Рега удивленно посмотрела в нужном направлении.

– Пресвятые предки, Пайт, чего ради тебя туда занесло?

Эльф, забравшийся на одно из огромных кресел, смотрел на нее сверху. По его словам и виду было ясно, что он крайне смущен.

– Я залез сюда… чтобы… как бы это объяснить… посмотреть, какой… отсюда открывается вид, понимаешь?

– Ну и какой же? – осведомилась Рега. Пайтан поморщился от ее иронии.

– Неплохой, – ответил он, оглядываясь с притворным интересом. – Все очень даже мило…

– Полюбуйся лучше моей задницей, – выпалила Рега.

– Не могу, дорогая. Не тот угол зрения. Вот если бы ты наклонилась…

– Ты влез туда, чтобы узнать, как работает это проклятое кресло! – обличала его Рега. – А теперь не можешь слезть. О чем ты только думал? Представлял себя титаном? Или, может, ты надеялся, что машина по ошибке примет тебя за титана? Почему бы и нет? Такой же безмозглый!

– Рега, мне нужно было кое-что проверить, – жалостливо оправдывался Пайтан. – Мне показалось, что у меня возникла отличная мысль. Титаны – ключ к этой машине. И теперь я это знаю. Вот почему она сейчас не работает так, как надо. Если бы они были здесь…

– Нас всех уже бы не было, – мрачно вставила Рега, – и не о чем было бы волноваться, разве что об этой дурацкой машине! Как ты умудрился туда забраться?

– Влезть наверх было легко – ножки кресла немного неровные, с выбоинами, есть на что опереться ногами, а эльфы, ты знаешь, всегда были отличными скалолазами и…

– Ну и слезай таким же образом, скалолаз.

– Не могу. Я упаду. Я уже пробовал – нога соскользнула. Я едва успел зацепиться. И как подумал, что будет, если я полечу головой вниз в колодец… – Пайтан вцепился в край кресла.

– Ты себе просто представить не можешь, какой он глубокий и темный, если смотреть отсюда, сверху. Могу поспорить, он идет до самого основания Прайана. Я представил, как буду падать и падать – без конца…

– Не думай об этом! – с раздражением оборвала его Рега. – Так только хуже!

– Вряд ли. Куда уж хуже! – пожаловался Пайтан. – При одном только взгляде вниз я чувствую, что меня вот-вот стошнит. – Его лицо и в самом деле позеленело.

– Меня уже начинает тошнить от всех этих твоих штучек! – проворчала Рега, отступая на всякий случай на несколько шагов. Она задумчиво посмотрела на него. – Первое, что я сделаю, когда сниму его оттуда – если сниму, – это запру дверь этой проклятой комнаты и выброшу ключ.

– Что ты сказала, дорогая?

– Я сказала, что, если Роланд забросит тебе наверх веревку? Ты бы мог привязать ее к ножке кресла и потом съехать по ней вниз.

– А нельзя ли обойтись без твоего брата? – недовольно проворчал Пайтан. – Разве ты сама не можешь это сделать?

– Чтобы забросить веревку так высоко, нужна сильная рука, – ответила Рега.

– Роланд мне потом житья не даст, – с горечью посетовал Пайтан. – Слушай, у меня идея. Позови сюда волшебника.

– А? – раздался дребезжащий голос. – Кто тут звал волшебника?

В комнату вошел старик. При виде Реги он разулыбался, приветственно приподнимая свою потрепанную шляпу.

– Вот и я. К вашим услугам. Бонд меня зовут. Джеймс Бонд.

– Другого волшебника! – прошипел Пайтан. – От которого будет толк!

– Кого я вижу! – старик замер на месте. – Это же доктор Нет! Он нашел меня! Не бойтесь, дорогой мой, – он протянул вверх трясущиеся руки. – Я спасу вас.

– Я не могу позвать Повелителя Ксара, – объяснила Рега Пайтану. – Он занят. Для этого я и пришла сюда – сказать, что он готовит праздничный ужин. Мы все приглашены к нему в гости.

– В гости! Это прекрасно! – просиял старик. – Я так люблю ходить в гости. Надо отряхнуть фрак от нафталина.

– В гости! – повторил Пайтан. – Да, это было бы замечательно! Алеата обожает ходить в гости. Мы ее уведем из этого странного лабиринта, где она пропадает все последнее время…

– И уведем ее от гнома, – добавила Рега. – Я ничего не говорила тебе, потому что… потому что она твоя сестра… Но мне кажется, там происходит что-то странное.

– На что ты намекаешь? – Пайтан сердито посмотрел на Регу сверху.

– Ни на что. Просто совершенно ясно, что Другар обожает ее, и, давай смотреть правде в глаза, она не очень-то разборчива в отношении мужчин…

– О да. Иначе она бы не втюрилась в твоего брата, – ехидно заметил Пайтан. Рега покраснела от злости.

– Я не имела в виду…

Старик, проследив за устремленным вверх взглядом Реги, вдруг подпрыгнул на месте.

– Говорю я вам, это он, доктор Нет!

– Нет… – начал было Пайтан.

– Вот видите! – победно воскликнул Зифнеб. – Он сам с этим соглашается!

– Я – Пайтан! – крикнул Пайтан, перевесившись за край кресла дальше, чем намеревался. Испуганно вздрогнув, он резко подался назад.

– Этот дурак залез туда, – объяснила Рега ледяным тоном. – И теперь боится спускаться.

– Ничего подобного, – обиженно запротестовал Пайтан. – На мне просто не те туфли, вот и все. Они скользят.

– Вы уверены, что он не доктор Нет? – обеспокоено спросил старик.

– Да, он не Нет. То есть, нет, не Нет… Ладно, не важно, – у Реги самой начинала кружиться голова. – Нам надо как-то спустить его вниз. У вас есть для этого какие-нибудь заклинания?

– Есть одно классное заклинание! – оживился старик. – Как это… шар… шар… Огненный шар – вот какое! Мы поджигаем с ее помощью ножки кресла, и, когда они сгорят дотла…

– Не думаю, что это подойдет, – громко запротестовал Пайтан.

Старик возмущенно фыркнул:

– Ну как же? Кресло пылает, сиденью не на чем держаться, и оно – бах! – грохается вниз!

– Сходи за Роландом, – сдался Пайтан. – И уведи с собой этого, – добавил он, недобро взглянув на старика.

– Пойдемте, сэр, – сказала Рега. Едва сдерживая смех, она повела протестующего старика из Звездной камеры. – Я, конечно, тоже считаю, что это было бы забавно – поджечь кресло. Я бы даже не возражала поджечь и Пайтана. Но, пожалуй, в другой раз. Может быть, вам лучше пойти помочь лорду Ксару в его приготовлениях?

– Вечеринка, – произнес старик, оживляясь. – Я любитель хороших вечеринок!

– Эй, поторопись! – голос Пайтана прерывался от волнения. – Машина начинает работать! Сейчас зажжется звездный свет!

* * *

Как сказал Пайтан, Алеата проводила большую часть времени с Другаром в садовом лабиринте. Как и обещала, она никому не рассказывала об их открытии. Хотя могла бы, если бы они лучше к ней относились. Обычно Алеата не утруждала себя заботами о сохранении чужих секретов. Но остальные, в том числе и Роланд (особенно Роланд!), вели себя так же глупо и ребячливо, как всегда.

– Пайтан поглощен своей идиотской машиной, – жаловалась Алеата Другару, когда они шли по лабиринту. – Рега поглощена тем, что пытается оттащить его от этой идиотской машины, а Роланд – кто его знает, да и кому это важно, что он делает, – она презрительно фыркнула. – Пусть вертятся вокруг этого страшного противного Ксара. Мы с тобой нашли тех, кто нам по-настоящему интересен, правда же, Другар?

Другар согласился. Он всегда соглашался, что бы она ни сказала. И был счастлив отвести ее в лабиринт в любой момент, когда только ей придет в голову.

Они отправились туда уже на следующее утро, когда звездная машина работала, но, как и предупреждал ее Другар, людей-теней не было. Алеата и гном прождали долго, но никто так и не появился. Звездная мозаика в амфитеатре оставалась пустой.

Скучая, Алеата бродила по мозаичной площадке, разглядывая ее.

– Ой, смотри-ка, Другар, – воскликнула она, присев на корточки. – Этот рисунок такой же, как и на городских воротах!

Другар наклонился, чтобы рассмотреть получше. Да, это был тот же рисунок. И в центре, между рунами, оставалось пустое пространство, такое же, как на городских воротах.

Другар повертел в руке амулет, который всегда носил на шее. Когда он прижимал этот амулет к пустому пространству между знаками на воротах, они открывались. Его пальцы похолодели, руки задрожали. Он быстро отвернулся от звезды и посмотрел на Алеату, опасаясь, что она заметила это и ей придет в голову та же мысль.

Но Алеату это уже не интересовало. На площадке никого не было, и ей стало скучно. Ей захотелось уйти, и Другар выразил полную готовность уйти вместе с ней.

Однако они оба вернулись в тот же день после обеда. Свет звездной машины ярко сиял. И люди-тени разгуливали по площадке, как и раньше.

Алеата сидела, наблюдая за ними со смешанным чувством разочарования и радости, пытаясь услышать их голоса.

– Они разговаривают, – сказала она. – Я вижу, как двигаются их губы. Они для большей выразительности жестикулируют руками. Нет, они настоящие. Я знаю – настоящие! Но где они находятся? О чем разговаривают? Как это обидно – не знать!

Другар молча вертел в руке амулет.

Но ее слова крепко засели в голове гнома. Они оба вернулись на следующий день и потом еще через день. Гном начал смотреть на образы-тени так же, как Алеата, – как будто они были живыми, реальными. Он начал замечать за ними отдельные подробности. Ему казалось, он уже узнает некоторых гномов, увиденных накануне. Люди и эльфы были для него все на одно лицо, он не мог определить, те же они или другие. Но гномы, особенно один, определенно бывали здесь раньше.

Этот гном был купцом – торговал элем. Это Другар определил по особому плетению его бороды – она была переплетена специальными шнурами – и по серебряной кружке, которая висела на бархатной ленте у него на шее. Гном пользовался ею, чтобы предложить покупателям отведать его напиток. И, видимо, эль его был хорош. Этот гном был довольно богат, если судить по его одежде. Эльфы и люди с уважением приветствовали его поклонами и кивали головами. Кое-кто из людей даже опускался на одно колено, чтобы побеседовать с гномом, находясь на уровне его глаз, – такой любезности со стороны людей по отношению к гному Другар и представить себе не мог.

Хотя, с другой стороны, ему за всю свою жизнь мало приходилось иметь дело с людьми и эльфами, чему он раньше был только рад.

– Я этого эльфа – вон там, посмотри – назвала лорд Горго, – сказала Алеата. Раз люди-тени не говорили с ней, она начала сама говорить о них. Стала придумывать им имена и представлять, какие между ними могут быть отношения. Ей казалось очень забавным стоять прямо перед кем-то из них лицом к лицу и обсуждать его с гномом.

– Я когда-то была знакома с одним лордом Горго. У него были такие же выразительные глаза, как у этого бедняги. Но этот хорошо одевается. Гораздо лучше, чем тот лорд Горго. У того вообще не было никакого вкуса в одежде. А эта женщина, с которой он пришел, – просто уродка Она, конечно, не жена ему – видишь, как за него ухватилась. Кажется, у них в моде платья с глубоким вырезом, но если бы у меня была такая грудь, как у нее, я бы застегнулась до самого подбородка. А какие там мужчины человеческой расы – просто красавцы! И разгуливают так, будто они здесь хозяева. Эти эльфы слишком распустили своих рабов-людей. Ой, Другар, смотри, вон тот гном с серебряной кружкой! Мы его видели вчера. Он разговаривает с лордом Горго! А вот к ним подходит человек. Пожалуй, я назову его Рольф. У нас, когда-то был раб по имени Рольф, который…

Но Другар уже не слушал. Сжимая в руке амулет, гном встал со скамьи, где они сидели, и впервые отважился сделать шаг в толпу, которая казалась такой реальной, но в действительности была иллюзией, в толпу, где все разговаривали, но где не было слышно ни единого слова.

– Другар! Ты тоже рискнул присоединиться! – Алеата рассмеялась и закружилась в танце, шелестя пышными юбками. – Как весело, правда? – Ее танец оборвался, она надула губы. – Но было бы еще веселее, если бы они были настоящими. Ах, Другар, я иногда думаю, лучше бы ты не приводил меня сюда! Мне все это нравится, но я начинаю так тосковать по дому… Другар, что ты делаешь?!

Другар не обращал внимания на ее возгласы. Сняв амулет с шеи, он встал на колени и положил его на пустое место в центре звезды так, как он его накладывал на такое же свободное пространство в центре городских ворот.

Он услышал, как вскрикнула Алеата, но звук донесся слабо, как бы издалека. Так, что он даже не был уверен, действительно ли слышит его…

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Послушайте, сударь! – прогрохотал по-гномски чей-то зычный бас. Перед носом Другара мелькнула серебряная кружка. – Бьюсь об заклад, вы недавно в нашем прекрасном городе. Не желаете ли отведать лучшего эля на всем Приане?

Глава 38. ЛАБИРИНТ

На следующее утро Эпло проснулся здоровым и отдохнувшим. Он долго лежал без движения, прислушиваясь к звукам Лабиринта. Он ненавидел его, когда был заперт здесь, как в тюрьме. Лабиринт отнял у него все, что он когда-то любил. Но тот же Лабиринт дал ему все, что он когда-то любил. Только теперь он осознал это, только теперь смог это признать.

После смерти его родителей, когда он был мальчишкой, его приняло к себе племя Оседлых. Он не мог припомнить имен своих спасителей – ни одного из них, но мог видеть их лица в бледном сероватом свете утра, больше похожем на рассеивающуюся тьму. Он давно не вспоминал о них, с того дня, как ушел. Тогда он просто выбросил их из головы, как, вероятно, они выбросили его из своей памяти. Теперь он думал об этом по-другому.

Мужчина, спасший того испуганного малыша, наверное, все еще вспоминает его. Старуха, приютившая и выкормившая его, все еще гадает, где он, что с ним. Юноша, обучивший его искусству нанесения магических знаков на оружие, был бы рад узнать, что его уроки не прошли впустую. Многое бы отдал сейчас Эпло, чтобы найти их, рассказать им о себе, поблагодарить.

“Меня учили ненавидеть, – думал он, слушая, как скребутся какие-то мелкие зверьки, как поют птицы, которых он по-настоящему до сих пор никогда не слышал, но никогда по-настоящему не забывал. Он почесал шею собаки, дремавшей, положив голову ему на грудь. – Меня никогда не учили любить”.

Внезапно он сел, разбудив собаку. Она зевнула, почесалась и бросилась гонять рыскающих в поисках еды белок. Мейрит лежала отдельно от всех – поодаль от Эпло и его товарищей, поодаль от остальных патринов. Она спала так же, как и раньше, свернувшись в тугой клубок. Он вспомнил, как спал с ней рядом, прильнув к ней всем телом, прижав живот к ее спине, охватив ее руками. И попытался представить, как бы мог спать с ней и ребенком, чтобы малыш лежал между ними. Защищать его от зла, любить его.

К своему удивлению, Эпло ощутил, как на глазах выступили жгучие слезы. Смутясь и досадуя на себя, он вытер их рукой.

Сзади хрустнула ветка.

Эпло хотел обернуться, но, прежде чем он успел что-либо сделать, Хаг Рука прыжком вскочил на ноги, преграждая путь Кари.

– Все в порядке, Хаг, – сказал Эпло, вставая. Он говорил на человеческом языке. – Она просто дала нам знать о своем приближении.

И действительно, Кари наступила на ветку специально, из вежливости, привлекая внимание к своему приходу.

– Разве тем, кого ты называешь “меншами”, сон не нужен? – спросила она Эпло. – Мои часовые заметили, что твой друг не спал всю ночь.

– У них нет защитной рунической магии, – объяснил Эпло, надеясь, что она не обиделась. – Нам пришлось пройти через много опасностей. Он… то есть они, – поправился Эпло, вспомнив об Альфреде, – очень разволновались, что вполне естественно в таком странном и страшном месте.

“Зачем тогда они пришли в это странное и страшное место?” – вопрос, казалось, был готов сорваться с уст Кари. Эпло почти явственно слышал эти слова. Но задавать такие вопросы в ее обязанности не входило. Она с сочувствием посмотрела на Хага, перебросилась парой слов по-патрински с Эпло и отдала ему краюху черствого хлеба.

– О чем это вы разговаривали? – осведомился Хаг, провожая Кари хмурым взглядом. Эпло усмехнулся.

– Она сказала, что ты, должно быть, умеешь бегать не хуже кролика, иначе ты бы не прожил так долго.

Хаг Рука не разделял его веселья. Он мрачно огляделся вокруг.

– Я вообще удивлен, что хоть кто-нибудь живет здесь долго. Я чувствую в этом лесу что-то недоброе. Хорошо бы поскорее отсюда выбраться, – он с подозрением уставился на неопределенного цвета ломоть хлеба в руках Эпло. – И это завтрак?

Эпло кивнул.

– Пропускаю, – сказал наемный убийца и с трубкой во рту побрел к ручью.

Эпло посмотрел туда, где спала Мейрит. Она уже проснулась и была занята тем, что первым долгом делает утром каждый патрин – проверяет старое оружие, изготавливает новое. Мейрит разглядывала копье, настоящее большое копье с покрытым рунами каменным наконечником. Отличное оружие, скорее всего, подарок кого-то из патринов. Эпло вспомнил мужчину, подошедшего к ней у ручья. Да, у него в руке было копье вроде этого.

– Прекрасно, – сказал, подходя к ней, Эпло. – Отличная работа.

Мейрит вскочила, инстинктивно схватив копье за середину древка.

– Извини, – сказал он, удивленный ее реакцией. – Не хотел тебя пугать.

Мейрит пожала плечами, холодная, безразличная.

– Я не слышала, как ты подошел, только и всего. Это кошмарное место, – проговорила она отрывисто, оглядываясь вокруг. – Я уже забыла, как я его ненавижу! – взяв в руки нож, она принялась подправлять знак, вырезанный на наконечнике копья. Она ни разу не взглянула ему в глаза. – Ненавижу, – повторила Мейрит тихо.

– Может, тебе это покажется странным, – сказал Эпло, но сегодня утром я подумал, что в чем-то это даже хорошо – вернуться сюда. Не все в моих воспоминаниях плохо. – Он порывисто протянул к ней руки.

Она откинула голову назад, резко повернулась. Ее разлетевшиеся волосы хлестнули его по лицу. Она поставила между ним и собой копье.

– Мы в расчете. Я спасла тебе жизнь. И больше ничего тебе не должна. Запомни это.

Она ушла с копьем в руке. Несколько воинов из отряда Кари собирались выйти вперед, разведать путь. Мейрит присоединилась к ним, встав рядом с мужчиной, который подарил ей копье.

Эпло разочарованно смотрел ей вслед. Накануне она намеренно демонстрировала, что связана с ним, отогнала от него Кари. Вчера вечером она разговаривала с ним. Была рада, что он рядом. Или ему так только показалось?

А теперь все кончилось. Все вдруг стало по-другому. Что случилось за это время?

Эпло не мог догадаться. Кари со своим отрядом сворачивала лагерь, готовясь двинуться в путь. Птицы вдруг замолчали. И единственным звуком была перепалка между тремя сварливыми белками, сидящими высоко на дереве, и собакой. Они кидались в нее скорлупой орехов, а та заливалась лаем внизу. Эпло посмотрел на свою кожу, знаки слабо светились. Опасность не близкая, но и не далекая. Далекой опасности здесь не бывает.

Он пожевал кусок хлеба, чтобы хоть как-нибудь набить живот, на большее он не годился.

– Можно… можно мне немного этого? – Альфред стоял рядом, не сводя глаз с хлеба.

Эпло бросил ему кусок.

Альфред, неловко взмахнув руками, поймал его, откусил. Он начал что-то говорить, но Эпло перебил его, прикрикнув на собаку:

– Эй, глупый пес! Прекрати сейчас же!

Собака, услышав резкие и непривычные для нее нотки раздражения в его голосе, немедленно замолчала. Опустив голову, она покорно подбежала к нему, не понимая, чем провинилась.

– Ты не голоден? – отважился спросить Альфред. Эпло мотнул головой.

– В самом деле, тебе надо бы поесть…

– Лучше подумай о себе. Это тебе здесь грозит опасность, – мрачно проговорил Эпло.

Альфред всполошился, чуть не выронил хлеб из рук. Он боязливо огляделся, ожидая, возможно, что стая тигролюдей сейчас набросится на него из чащи леса. Но вместо этого увидел лишь Хага Руку, голого по пояс, умывающегося у ручья. Неподалеку Кари и ее отряд готовились двинуться в путь.

Кари махнула Эпло рукой, приглашая его со своими спутниками присоединиться, Эпло тоже махнул ей в ответ, показывая, чтобы она шла вперед. Кари с сомнением посмотрела на него, сдвинула брови. Безопаснее идти вместе. Он знал это не хуже ее. С другой стороны, с горечью подумал он, все равно они не являются частью ее отряда. Эпло ободряюще улыбнулся, поднял вверх руку ладонью наружу, показывая, что с ними будет все в порядке, что они сейчас догонят отряд. Кари пожала плечами и пошла.

– Что ты сказал насчет опасности? Я не понял… – начал Альфред.

– Тебе надо вернуться.

– Вернуться куда? – Альфред смотрел на него беспомощно, смущенно.

– В Вортекс. Со мной пойдет Хаг Рука. Проклятье, ты же хотел, чтобы он от тебя отцепился. Вот, пожалуйста, блестящая возможность тебе от него отделаться. Думаю, тигролюди, если они еще где-то поблизости, увяжутся за нами.

– Но Вортекс разрушен.

– Только не для тебя, сартан. Я видел твою магию! Ты убил короля змеедраконов. Ты оживил мертвеца. Ты сумеешь собрать обломки этой проклятой горы и снова сложить их вместе.

– Ты сам говорил, что мне нельзя использовать свою магию. Что из этого получается…

– Думаю, Лабиринт отпустит тебя. Особенно если поймет, что ты уходишь.

Альфред покраснел. Понурив голову, он исподлобья взглянул на Эпло.

– Ты… ты говорил, я тебе нужен…

– Я лгал. Ты мне не нужен. Мне никто не нужен. То, что я затеял, безнадежно. Мой ребенок мертв. Убит в этой проклятой тюрьме. Уходи, сартан. Убирайся!

– Не “сартан”. Меня зовут…

– Только не говори, что Альфред! – Эпло вдруг обуяла ярость. – Это не твое имя! Альфред – меншское имя, которое ты себе взял, когда решил спрятаться, прикинувшись одним из них. Никто не знает твоего настоящего имени, потому что это сартанское имя. И ты никогда никому не верил настолько, чтобы назвать его. Так что лучше…

– Мое имя – Корен.

– Что? – Эпло удивленно моргнул глазами.

– Меня зовут Корен, – спокойно повторил Альфред.

– Ты не шутишь? – Эпло припоминал все, что ему известно о сартанском языке. – Кажется, это означает что-то вроде “выбирать”?

Альфред слабо улыбнулся.

– “Избранный”. Я – избранный. Нелепость, да? Имя, конечно, ничего не значит. Оно очень распространено у сартан. Почти в каждой семье есть… э-э… был мальчик по имени Корен. Все надеялись, что это имя окажется пророческим. Теперь понимаешь, почему я никогда не говорил тебе? Не потому, что не доверял. Я просто не хотел, чтобы ты смеялся.

– Это не смешно, – сказал Эпло. Альфред выглядел крайне смущенным.

– Почему же? Это же так нелепо…

Хаг Рука, стряхивая воду с головы и плеч, возвращался с ручья. Он остановился, оглядывая пустую поляну, видимо, соображая, куда подевались остальные.

– Ты ведь не считал свое имя нелепым, когда проснулся и обнаружил, что ты один в этой гробнице, не так ли, Корен? – спокойно спросил Эпло.

Альфред снова покраснел, потом побледнел. Его руки дрожали. Он уронил хлеб – к неописуемой радости собаки. Опустившись на поваленное дерево, он тяжело вздохнул, откашлялся – очевидно, у него запершило в горле.

– Да, ты прав. Избранный. Избранный, чтобы жить, когда все, кого я любил, умерли. Почему? Ради чего? Все они были много лучше меня. Достойнее меня, – Альфред поднял глаза. Его бледное лицо стало жестким. Трясущиеся руки сжались в кулаки. – Тогда я возненавидел свое имя. Я ненавидел его. И был счастлив взять новое имя, то, что ношу сейчас. Я хотел забыть старое. И мне это удалось. Я забыл его… пока не встретил тебя.

Альфред снова вздохнул. И горестно улыбнулся.

Эпло оглянулся на Хага, подал ему знак рукой.

Хаг, раскачавшись на ветке, с легкостью взобрался на дерево, посмотрел вперед, куда ушли патрины. И, обернувшись, показал один поднятый палец.

Значит, Кари не спускает с них глаз. Она оставила одного из своих воинов дожидаться их. Очередная любезность. Она заботится о них, не хочет, чтобы они заблудились.

Эпло презрительно хмыкнул.

Альфред продолжал говорить, как видно, испытывая от этого большое облегчение.

– Каждый раз, Эпло, когда ты обращался ко мне, даже называя меня Альфредом, мне слышалось имя Корен. Это пугало. И в то же время вызывало какие-то добрые чувства. Пугало, потому что я не понимал. И все же было приятно – ты напоминал мне о моем прошлом, моем далеком прошлом, когда все мои родные и друзья были живы.

Как у тебя это получается, думал я. Кто ты? Сначала я думал, что, может быть, ты мой соплеменник, но тут же понял, что ошибался. Но ты не принадлежал и к меншам, это было очевидно. И тогда я вспомнил. Вспомнил нашу древнюю историю. Вспомнил рассказы о – прости меня – старых врагах. В ту ночь на Арианусе, когда нас упрятали в бочку, я произнес над тобой заклинание, и ты заснул.

Эпло подскочил от удивления.

– Заколдовал меня? Ты? Альфред покраснел.

– Боюсь, что да. Это было всего лишь усыпляющее заклинание. У тебя были забинтованы руки, чтобы скрыть татуировку. Я подполз, сдвинул повязки и увидел…

– Вот, значит, как ты узнал… – Эпло сделал знак Хагу подойти к ним. – А я-то все думал, никак не мог понять. Но каким бы увлекательным наше путешествие по воспоминаниям ни казалось, Корен, это не меняет дела – ты здесь в опасности и должен уйти.

– Нет, меняет, – возразил Альфред, так быстро вскочив на ноги, что испугал собаку. Она рывком сорвалась с места – уши торчком, шерсть дыбом, недоумевая, что случилось. – Теперь я знаю, что означает мое имя.

– Да оставь ты это! Имя как имя. Ничего оно не означает. Ты сам только что это сказал.

– Нет, означает – для меня. Ты научил меня, Эпло. Ты даже именно так и сказал: не “избранный” в прошедшем времени, но “выбирать” – то есть сейчас, в настоящем. Обычно всегда кто-нибудь делает выбор за меня. А я падаю в обморок, – Альфред беспомощно развел руками. – Или просто падаю – на землю. Или, – тут он бросил виноватый взгляд на Хага Руку, – если что-то и делаю, то “забываю”.

Альфред встал во весь рост, выпрямился.

– Но теперь все по-другому. Я сам сделаю свой выбор. И этот выбор – остаться здесь, Эпло. Ты говорил, что я тебе нужен. Ты заставил меня устыдиться. У тебя хватило мужества вернуться в это ужасное место – ради чего? Ради честолюбия? Ради власти? Нет, ты пришел ради любви. Лабиринт боится. Но не меня. Он боится тебя, Эпло. Ты принес сюда единственное оружие, с которым он не умеет бороться.

Протянув руку, Альфред робко погладил собаку, потрепал ее бархатные уши.

– Я знаю, что это опасно, и не уверен, какой от меня будет здесь толк, но я принял решение – я остаюсь. – Он проговорил это тихо, не глядя на Эпло. – Я остаюсь здесь с тобой. Таков мой выбор.