Текст книги "Врата смерти. Том 2"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трэйси Хикмэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 79 страниц)

Ксар оглядел камеру. Свет факела стал слабеть, тени сгустились, обступая его. Повелителя не волновало отсутствие света. Свечение магических знаков на его теле заменяло его, и по первому желанию Ксара тьма могла превратиться в свет.

Такое желание возникло. Он отбросил бесполезный теперь факел и разогнал тени, прибегнув к собственной магии. Ксар не любил этот мир, этот Абаррах. Здесь он постоянно ощущал приступы удушья. Этот воздух был губителен для всего живого, и хотя магическая сила Ксара обезвреживала этот яд, она не могла смягчить смрад сернистых испарений, уничтожить зловонный запах смерти.

– Я должен действовать, и действовать немедленно, – сказал он.

А начнет он с того, что узнает, где находятся Седьмые Врата.

Ксар вышел из камеры Зифнеба и быстро зашагал по коридору. Лазар, назвавшийся Джонатаном, – где мог Ксар слышать это имя? Несомненно, от Эпло, но в связи с чем? – стоял в коридоре. Само тело Джонатана было неподвижно, но его призрак беспрестанно колебался из стороны в сторону, что крайне раздражало Ксара.

– Ты сделал то, что тебе было ведено, – сказал ему Ксар, – теперь можешь идти.

Лазар ничего не ответил. И не стал спорить. Просто пошел прочь.

Ксар подождал, пока тот шаркающей походкой проковыляет по коридору. И тогда, выбросив из головы несносного лазара, а заодно и драконью чешуйку, и Санг-дракса, обратил все свое внимание на то, что было сейчас самым важным. На Самаха.

Труп лежал на каменной скамье. Он выглядел так, будто мирно дремлет. Это больше всего возмутило Ксара.

– Вставай! – рявкнул он. – Я собираюсь говорить с тобой.

Труп не двинулся с места.

Паника овладела Повелителем. Он увидел, что глаза мертвеца закрыты. Ни у одного из тех лазаров, кого ему доводилось видеть, глаза закрыты не были. Ксар склонился над телом, приподнял вялое веко. И не увидел того, что ожидал. Жуткий свет жизни не вспыхивал и не мерцал в пустых глазницах. Призрак исчез, улетел.

Самах был свободен.

Глава 4. НЕКРОПОЛИС. Абаррах

Сборы не отняли у Мейрит много времени. Пересмотрев гардеробы, оставшиеся после сартан, убитых своими же мертвецами, она отобрала одежду, которую будет носить на Арианусе. Мейрит выбрала такие вещи, которые скрыли бы руны, изображенные на ее теле, чтобы выглядеть обычной меншской женщиной. Уложив все это, а также несколько своих любимых, покрытых магическими знаками ножей и кинжалов, Мейрит перенесла сверток на патринский корабль, плававший по абаррахскому морю расплавленной лавы. После чего вернулась в замок Некрополиса. Она проходила по залам, где все еще сохранились пятна крови после кошмарной Ночи Оживших Мертвецов – так обычно лазары называли ночь своей победы. Это была кровь сартан, кровь врагов, поэтому патрины не делали попыток смыть кровавые подтеки с пола и стен. Засохшая кровь сартан вместе с их испорченными рунами стала для патринов символом окончательного разгрома их давних врагов. По пути в кабинет ее Повелителя Мейрит встретился один из патринов. Они не обменялись приветствиями, не стали терять время на пустые разговоры. Патрины, которых Ксар привез с собой на Абаррах, были самыми сильными и закаленными из этого могучего народа. Почти все из них были в прошлом Бегущими. Каждый из них достиг Последних Врат или, по крайней мере, приблизился к ним. И большинство в конечном счете были спасены Ксаром. Среди патринов Нексуса мало было таких, кто не был обязан жизнью своему Повелителю.

Мейрит гордилась тем, что в жестокой схватке за свое освобождение из Лабиринта ей довелось сражаться плечом к плечу со своим Повелителем. Она уже находилась вблизи Последних Врат, как вдруг ее атаковали гигантские птицы с кожистыми крыльями и хищными зубастыми клювами. Сначала они лишали свою жертву возможности защищаться, выклевывая ей глаза, а затем жадно пожирали теплую, еще трепещущую плоть. Сражаясь с птицами, Мейрит изменила свой облик – превратилась в гигантского орла. Стремительно пикируя, она сумела сбить немало крылатых хищников, ее когти рвали в клочья их кожистые крылья. Но, как водится в Лабиринте, коварная сила его магии возрастает перед лицом его поражения. Число пронзительно кричащих кожекрылых птиц резко увеличилось. Снова и снова кидались они на нее, рвали зубами и когтями. Ее магия уже не могла больше поддерживать ее новый облик. Мейрит вернулась к своему прежнему виду и продолжала сражаться, хотя и понимала, что обречена на поражение. Чудовищные твари, хлопая крыльями, кружили перед ее лицом, стараясь добраться до глаз. Из рваных ран на ее теле струилась кровь. Сильными ударами сзади птицам удалось сбить ее с ног, она упала на колени. Она уже была готова оставить борьбу и умереть, когда громом прозвучал над ней голос:

– Встань, дочь моя! Встань и продолжай сражаться. Ты не одинока!

Она открыла глаза, уже затуманенные близостью смерти, и увидела своего Повелителя, Повелителя Нексуса.

Он явился как божество, разя врагов огненной десницей. Он стоял, защищая ее, пока она не смогла подняться на ноги. Он протянул ей свою руку, сухую и морщинистую, но для нее прекрасную, потому что она даровала ей не только жизнь, но и надежду, и новую отвагу. Они сражались вместе до тех пор, пока не заставили Лабиринт отступить. Птицы – те, что уцелели – хлопая крыльями и пронзительно крича от досады, улетели прочь. И тогда Мейрит упала. Повелитель Нексуса поднял ее своими сильными руками и пронес через Последние Врата, вынес ее к свободе.

– Моя жизнь принадлежит тебе, Повелитель, – прошептала Мейрит, и это были ее последние слова, прежде чем она потеряла сознание, – навсегда…

* * *

Он тогда улыбнулся. Повелитель слышал немало таких клятв и знал, что все они рано или поздно будут исполнены. Повелитель выбрал Мейрит для путешествия на Абаррах. Она была всего лишь одной из многих патринов, которых он привез с собой, и все они были готовы отдать жизнь за того, кто даровал жизнь им.

Сейчас, приближаясь к кабинету, Мейрит с беспокойством увидела бродившего по коридору лазара. Сначала она решила, что это Клейтус и уже собиралась отослать его куда-нибудь. Когда-то замок действительно принадлежал ему. Но сейчас лазару нечего здесь было делать. Но когда Мейрит всмотрелась внимательнее (с крайним отвращением), обнаружилось, что это тот лазар, которого она послала в тюрьму выполнять приказания Повелителя. Что он мог здесь делать? Она чуть было не решила, что лазар слоняется по коридору, прислушиваясь в голосам, доносившимся из-за закрытых дверей. Но такая возможность казалась слишком невероятной.

Мейрит уже собиралась приказать ему убираться прочь, когда другой голос – жуткий, сопровождаемый эхом голос второго лазара опередил ее.

– Джонатан! – по коридору, шаркая ногами, шел Клейтус. – Я слышал, что патринский Повелитель вне себя от злости из-за того, что не смог оживить мертвеца. Мне пришло в голову, что, может, к этому причастен ты. Похоже, я был прав.

– …прав, – скорбно откликнулось эхо.

Оба лазара говорили по-сартански. Мейрит этот язык казался отвратительным, но она понимала его. Она отступила в тень, надеясь узнать еще что-нибудь небезынтересное для ее Повелителя.

Лазар по имени Джонатан медленно повернулся.

– Я мог бы и тебе, Клейтус, дать мир и покой, как дал их Самаху.

Наследный Правитель расхохотался, и его ужасный хохот, повторенный эхом, прозвучал еще более устрашающе. Эхо отчаянно выло, причитало, стонало.

– Да, я не сомневаюсь, что ты был бы счастлив обратить меня в прах! – синевато-белые кисти рук мертвеца скрючились, пальцы с длинными ногтями судорожно дергались. – Чтобы предать меня забвению!

– Не забвение я предлагаю тебе, – поправил его Джонатан. – Свободу.

Его мягкий голос и тихое эхо совпали с полным отчаяния эхом Клейтуса, прозвучав печальным, но гармоничным аккордом.

– Свобода! – Клейтус заскрежетал своими гниющими зубами. – Я тебе покажу свободу!

– …свободу! – простонало эхо. Клейтус рванулся вперед, его тощие, как у скелета, руки сомкнулись на горле Джонатана. Два мертвеца сцепились в схватке. Слабые пальцы Джонатана схватили запястья Клейтуса, стараясь оторвать его от себя. Лазары дрались, раздирая ногтями кожу друг друга. Но крови не было. Мейрит с ужасом и отвращением следила за схваткой, однако вмешиваться не собиралась – ее это не касалось.

Раздался треск. Одна рука Клейтуса оказалась противоестественно согнутой. Джонатан оторвал от себя своего противника и швырнул его к стене. Клейтус, оберегая свою сломанную руку, бросал на второго лазара гневные, полные ненависти взгляды.

– Ты рассказал Повелителю Ксару о Седьмых Вратах! – проговорил Джонатан, стоя над Клейтусом. – Зачем? Зачем торопить то, что должно означать для тебя самоуничтожение?

Клейтус растирал сломанную руку, бормоча сартанские заклинания. Кость начинала срастаться. Таким образом лазары поддерживали свои разлагающиеся тела в рабочем состоянии. Взглянув на Джонатана, Клейтус отвратительно ухмыльнулся.

– Я не сказал ему, где они находятся.

– Он узнает.

– Да, он узнает! – засмеялся Клейтус. – Эпло покажет ему. Эпло приведет его в этот зал. Они окажутся там все вместе.

– …вместе… – жутко вздохнуло эхо.

– А ты? Будешь поджидать их? – сказал Джонатан.

– Я нашел свою “свободу” в этом зале, – ответил Клейтус, скривив в усмешке серые с синевой губы. – И я помогу им найти свою! Ты тоже получишь то, что тебе причитается…

Наследный Правитель замолчал, повернул голову в сторону Мейрит и посмотрел прямо на нее своими странными глазами, которые выглядели то глазами мертвеца, то глазами живого человека.

Мейрит почувствовала покалывание на коже, руны на ее руках от кистей до предплечий горели синим светом. Она неслышно выругала себя – надо же было так глупо себя выдать! Но теперь ей уже ничего другого не оставалось, кроме как смело выйти вперед.

– Эй вы, лазары, что это вы тут делаете? Шпионите за моим Повелителем? Вон отсюда, – приказала Мейрит. – Или, может быть, я должна призвать Повелителя Ксара, чтобы он выдворил вас?

Лазар по имени Джонатан ушел немедленно, бесшумно скользя по испачканному кровью коридору. Клейтус остался, вперясь в нее мрачным взглядом. Похоже, он собирался наброситься на нее.

Мейрит начала мысленно повторять про себя рунические заклинания. Знаки на ее теле ярко светились.

Клейтус отступил в тень и своей шаркающей походкой заковылял по длинному коридору.

Передернув плечами и размышляя, что любой живой враг, каким бы страшным он ни казался, гораздо предпочтительнее, чем эти ходячие трупы, Мейрит собралась было постучать в дверь, но услышала из-за нее гневный голос.

– И ты не сообщил об этом мне! Я должен узнавать о том, что происходит в моих владениях от полоумного старика-сартана!

– Теперь я вижу, что совершил ошибку, не сказав тебе об этом, Повелитель Ксар. В оправдание я могу лишь только сказать, что ты был очень занят изучением некромантии, и я не хотел отвлекать тебя печальными новостями.

Это был голос Санг-Дракса. Змеедракон опять жалобно захныкал.

Мейрит не могла решить, что же ей делать. Ей не хотелось вмешиваться в ссору между ее Повелителем и змеедраконом, которого она искренне недолюбливала. В то же время Повелитель приказал ей явиться немедленно. Кроме того, она не могла оставаться здесь, стоя в коридоре. Получилось бы, что она подслушивает, как и эти лазары. Воспользовавшись паузой в разговоре, паузой, возникшей, возможно, из-за того, что Ксар не мог говорить из-за душившего его гнева, Мейрит осторожно постучала в дверь, сплетенную из травы кэйрн.

– Повелитель Ксар, это я, Мейрит.

Дверь распахнулась, подчиняясь магическому приказу Ксара. Санг-дракс кивнул ей с мерзкой притворной почтительностью. Не обращая на него внимания, Мейрит заговорила с Ксаром.

– Я вижу, ты занят, Повелитель, – сказала она. – Я могу зайти позднее…

– Нет, моя дорогая, заходи. Это касается тебя и твоей поездки, – Ксар уже вновь обрел спокойствие, хотя его глаза все еще горели, когда он обращался к змеедракону.

Мейрит сделала шаг в комнату и притворила за собой дверь, но прежде выглянула в коридор, проверяя, пуст ли он.

– Я застала Клейтуса и еще одного лазара у твоей двери, мой повелитель, – сказала она. – По-моему, они намеревались подслушать, что ты говоришь.

– Пусть! – безразлично бросил Ксар. И заговорил, обращаясь к Санг-драксу:

– Ты сражался с Эпло на Арианусе. Почему?

– Я пытался помешать меншам захватить власть над Кикси-винси, Повелитель, – подобострастно ответил змеедракон. – Мощь этой машины, как ты и предполагал, бесконечна. Как только ее запустят, она изменит не только Арианус, но и все прочие миры. Окажись она в руках меншей… – Санг-дракс вздрогнул, как бы пытаясь представить ужасные последствия.

– И Эпло помогал меншам? – допытывался Ксар.

– Не только помогал, Повелитель, – ответил змеедракон. – Он даже снабдил их сведениями, несомненно, полученными от этих его друзей-сартанов, о том, как управлять машиной.

Ксар прищурил глаза.

– Я тебе не верю.

– У него есть книга, написанная на четырех языках: сартанском, человеческом, языке эльфов и гномов. От кого еще он мог бы получить ее, Повелитель, если не от того, кто называет себя Альфредом?

– Если то, что ты говоришь, правда, тогда эта книга должна была быть у него, когда он в последний раз встречался со мной в Нексусе, – проворчал Ксар. – Зачем было Эпло делать это? С какой целью?

– Разве не ясно, Повелитель? Он хочет править Арианусом. А, может быть, и остальными четырьмя мирами.

– И менши под предводительством Эпло собираются запустить Кикси-винси, – Ксар сжал кулаки. – Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– А ты бы поверил мне? – вкрадчиво спросил Санг-дракс. – Хоть я и лишился глаза, но слепец-то не я, а ты, Повелитель Нексуса. Взгляни! Взгляни на доказательства, которые ты имеешь – все они говорят об одном. Эпло постоянно лгал тебе, предавал тебя. И ты позволял ему это! Ты любишь его, Повелитель, это очевидно. Твоя любовь ослепила тебя так же, как его меч почти ослепил меня.

Мейрит вздрогнула, пораженная безрассудной смелостью змеедракона. Она ждала, что гнев Ксара обрушится на него.

Но сжатые кулаки Ксара медленно разжались. Он махнул рукой. И, опершись о свой стол, отвернулся от Санг-дракса и от Мейрит.

– Ты убил его? – мрачно спросил Повелитель.

– Нет, Повелитель. Он один из твоих приближенных. Поэтому я не решился убить его. Однако оставил его смертельно раненным, за что приношу свои извинения. Иногда я сам не могу справиться с собственной силой. Я разорвал его сердечную руну. Но, увидев, что смерть его близка, понял, что натворил, и, страшась твоего гнева, оставил поле боя.

– А глаз ты потерял, оставляя поле боя? – насмешливо спросил Ксар, оборачиваясь к нему.

Санг-дракс вспыхнул, его единственный красный глаз загорелся злобным огнем. Защитные руны Мейрит вдруг пробудились к жизни. Ксар продолжал говорить, обращаясь к змеедракону с подчеркнутым спокойствием, и Санг-дракс, прикрыв глаза, погасил красное свечение.

– Твои воины весьма искусны, Повелитель.

Взгляд единственного глаза змеедракона скользнул по Мейрит, на мгновение вспыхнул, быстро переместился в сторону, его свечение вновь угасло.

– В каком состоянии Эпло сейчас? – спросил Ксар. – Полагаю, в неважном? Чтобы залечить сердечную руну, нужно время.

– Ты прав, Повелитель. Он крайне слаб и выздоровеет не скоро.

– Как случилось, что погиб Бейн? – спросил Ксар достаточно ровным голосом, хотя его глаза при этом угрожающе сверкнули. – И почему Эпло напал на тебя?

– Бейн слишком много знал, Повелитель. Он был верен тебе. Эпло нанял человека по имени Хаг Рука – убийцу, приятеля Альфреда, чтобы покончить с Бейном. После того, как это свершилось, Эпло получил единоличную власть над великой Кикси-винси. Когда я попытался остановить его – от твоего имени, мой Повелитель Ксар, – Эпло натравил на меня и моих воинов меншейТе, кто раньше читал о змеедраконах, заметят расхождение между тем, как описал Санг-дракс битву за Кикси-винси, и тем, что произошло в действительности, как это описано в книге “Рука хаоса”, т. 5 цикла “Врата Смерти” ].

– И они разбили тебя. Менши разбили тебя! – в голосе Ксара звучало недовольство.

– Нет, они не разбили нас, Повелитель, – с достоинством ответил Санг-дракс. – Как я уже говорил, мы отступили. Мы опасались, что, если продолжим бой, может пострадать Кикси-винси. Мы знали, что ты не хочешь, чтобы великая машина была повреждена, и поэтому в соответствии с твоими желаниями, мы покинули Арианус.

Санг-дракс посмотрел Ксару в лицо, его единственный глаз светился.

– К чему было торопиться? Мой Повелитель все равно получит то, чего он хочет. А что касается меншей – на какое-то время они обретут мир, но очень скоро сами же вновь его нарушат. Так уж они устроены. Ксар сурово смотрел на стоящего перед ним змеедракона, пристыженного и сконфуженного.

– Что происходит на Арианусе сейчас?

– Увы, мой Повелитель, как я уже сказал, все мои воины покинули его. Я могу послать их обратно, если ты и в самом деле считаешь, что это необходимо. Однако, осмелюсь предположить, гораздо больший интерес моего Повелителя должен вызывать Приан.

– Опять Приан! Чем это он так важен?

– Та чешуйка дракона, что мы нашли в камере старика…

– И что из этого? – нетерпеливо спросил Ксар.

– Эти существа водятся на Приане, Повелитель. – Санг-дракс помолчал, потом добавил, понизив голос: – В прежние времена, Повелитель, эти драконы служили сартанам. Мне пришло в голову, что, может быть, сартаны что-то оставили на Приане, нечто такое, что бы им хотелось сохранить в тайне, хорошо охраняемым, нетронутым… например, Седьмые Врата.

Гнев Ксара остыл. Он вдруг глубоко задумался. Ему только что вспомнилось, где он слышал о цитаделях Приана.

– Понятно. Говоришь, эти драконы существуют только в том мире?

– Эпло сам сообщал об этом, Повелитель. И именно там он встречал этого помешанного старика-сартана. Без сомнения, дракон и старик вернулись на Приан. И если они смогли пробраться сюда и на Челестру, кто может поручиться, что в следующий раз они не вернутся с армией титанов?

Ксар не собирался показывать змеедракону свое волнение.

– Возможно, я побываю на Приане, – небрежно бросил он. – Мы поговорим об этом позже, Санг-дракс. Знай, что я недоволен тобой. Можешь идти.

Вздрагивая от гневных слов Ксара, как от ударов хлыста, змеедракон исчез с глаз Повелителя.

После ухода Санг-дракса Повелитель еще долго молчал. Мейрит подумала, не изменил ли он своего решения послать ее на Арианус, раз он уже узнал о происходящем там от змеедракона. Судя по всему, мысли Ксара развивались в том же направлении, потому что наконец, обращаясь к самому себе, он произнес:

– Нет, я не верю ему!

Но говорит ли он о Санг-драксе или… или об Эпло?

Приняв решение, Ксар повернулся к ней:

– Ты отправишься на Арианус, дочь моя. И узнаешь всю правду. Неспроста Санг-дракс скрывал это от меня. Я не верю, что он делал это, чтобы не причинять мне страданий! Хотя, – добавил он менее решительным тоном, – предательство одного из моих людей, особенно Эпло…

Он на мгновение замолчал, размышляя.

– Я читал, что в древние времена, до того как мир был разъединен, мы, патрины, отличались суровостью и хладнокровием. Мы не знали любви, мы гордились тем, что не испытываем привязанности к кому-либо, даже друг к другу. Плотское желание допускалось и даже поощрялось, потому что оно служило продолжению нашего рода. Лабиринт преподал нам много жестоких уроков. Но порой я думаю, не научил ли он нас любить? – Ксар вздохнул. – Предательство Эпло причинило мне большую боль, чем то, что мне пришлось вынести от чудовищных порождений Лабиринта.

– Я не верю, что он мог предать тебя, Повелитель, – сказала Мейрит.

– Да? – произнес Ксар, пристально глядя на нее. – Почему же? Может быть, и ты его любишь? Мейрит покраснела.

– Дело не в этом. Я не верю, что среди патринов могут быть предатели.

Он вглядывался в ее глаза, как бы проверяя, нет ли за этим другого, скрытого смысла. Она ответила ему открытым, прямым взглядом, и он был удовлетворен.

– Это потому, что у тебя верное сердце, дочь моя.

И ты не можешь допустить, что кто-то может оказаться лжецом.

Помолчав, он сказал:

– Если – если – будет доказано, что Эпло на самом деле предал – не только меня, но весь наш народ, – какого наказания он заслуживает?

– Смерти, мой Повелитель, – спокойно сказала Мейрит.

Ксар, улыбнувшись, кивнул.

– Хороший ответ, дочь моя. Скажи мне, – добавил он, все так же сверля ее взглядом, – ты когда-нибудь объединяла руны с кем-то из мужчин или женщин, Мейрит?

– Нет, Повелитель.

В первый момент его вопрос привел ее в изумление, потом она поняла, что он имел в виду.

– Повелитель, ты ошибаешься, если думаешь, что мы с Эпло…

– Нет, нет, дочь моя, – мягко прервал ее Ксар. – Я спрашиваю не поэтому – хотя и не скрою, что рад это слышать. Я спрашиваю по другой, более личной причине.

Подойдя к своему столу, Ксар взял с него длинное шило. На столе также стояла склянка чернил, темно-синих, почти черных. Он невнятно произнес над чернилами несколько слов на рунном языке патринов. Затем откинул капюшон и убрал волосы, длинными прядями свисавшие ему на лоб. Стала видна татуировка – синий магический знак.

– Не согласишься ли ты объединить свои руны с моими, дочь моя? – мягко спросил он.

Мейрит изумленно смотрела на него. Потом упала на колени, склонила голову.

– Повелитель, я недостойна этой чести.

– Достойна, дочь моя. Более чем достойна. Оставаясь на коленях перед ним, она подняла к нему лицо.

– Тогда, Повелитель, – да. Я объединю с тобой руны, и поверь, это будет величайшим счастьем моей жизни.

Подняв руку к вырезу своей открытой блузки, она рывком разорвала ее, обнажив груди, покрытые синей татуировкой. На левой груди была вытатуирована ее сердечная руна.

Ксар откинул со лба Мейрит темно-каштановые пряди волос. Его рука нашла ее груди, маленькие, крепкие и высокие. Рука скользнула по ее гладкой стройной шее и накрыла левую грудь, лаская ее.

Ощутив его прикосновение, она закрыла глаза и задрожала, скорее от благоговейного страха, чем от наслаждения. Ксар заметил это. Его старческая рука перестала ласкать ее. Мейрит услышала его вздох.

– Не часто я жалею о своей ушедшей молодости. Но это один из таких случаев.

Глаза Мейрит разом открылись. Она сгорала от стыда, от того, что он так неправильно ее понял.

– Повелитель! Я буду счастлива согревать твою постель…

– О да, именно это ты бы и делала, дочь моя – согревала бы мою постель, – сухо сказал Ксар. – Боюсь, мне нечем было бы тебе отплатить. Уж давно огонь угас в моих чреслах. Но наши сердца и умы сольются, если этого не смогут сделать наши тела.

Он поднес конец шила к гладкой коже ее лба и сделал укол.

Мейрит вздрогнула, но не от боли. С момента рождения дети патринов в разном возрасте много раз подвергаются татуировке. И они не только привыкают к боли, но и умеют переносить ее не моргнув глазом. Мейрит вздрогнула оттого, что поток магии устремился в ее тело, магии, перетекавшей из тела ее Повелителя в ее собственное, магии, которая вырастет и окрепнет, как только он изобразит магический знак, связующий их – его сердечная руна объединится с ее.

Ксар повторял это снова и снова, вонзая иглу в гладкую кожу Мейрит более сотни раз, до тех пор, пока сложный рисунок не был нанесен полностью. Он разделял ее экстаз, который шел скорее от разума, чем от тела. После экстаза объединения рун сексуальное слияние обычно является чем-то гораздо менее значимым.

Закончив свой труд, он отложил залитую чернилами и кровью иглу, опустился перед Мейрит на колени и привлек ее к себе. Они оба прижались друг к другу лбами, знак к знаку, и круги их жизненных сил замкнулись в один. Мейрит вскрикнула от захватывающего дух блаженства и, обессиленная и трепещущая, упала ему на руки.

Он был доволен ею и держал ее на руках, пока она не успокоилась. Тогда он приподнял за подбородок ее голову, посмотрел ей в глаза.

– Теперь мы одно целое. Даже если мы будем вдали друг от друга. Наши мысли будут лететь друг к другу по первому желанию.

Он ласкал ее глазами, руками. Ее тело было мягким и податливым под его пальцами. Ей казалось, будто вся она тает от его прикосновений, от его взглядов.

– Ты когда-то любила Эпло, – мягко сказал он. Мейрит нерешительно молчала, потом опустила голову, молча и стыдливо соглашаясь с его словами.

– Я тоже, дочь моя, – тихо проговорил Ксар. – Я тоже. Это то, что связывает нас. И если я решу, что Эпло должен умереть, он умрет от твоей руки.

Мейрит подняла голову.

– Да, Повелитель.

Ксар недоверчиво посмотрел на нее.

– Ты слишком поспешно согласилась, Мейрит. Я должен знать наверняка. Ты спала с ним. И все же ты готова убить его?

– Я спала с ним. Я родила от него ребенка. Но если мой Повелитель прикажет, я убью его.

Голос Мейрит звучал спокойно и ровно. Он не уловил в нем ни намека на сомнение, не ощутил ни малейшего напряжения ее тела. Но вдруг ей пришла в голову мысль – может быть, он проверяет ее…

– Повелитель, – сказала она, сжав его руки в своих, – не вызвала ли я чем-то твое недовольство? Ты сомневаешься в моей преданности?

– Нет, дочь моя… ах, я должен был бы сказать – жена, – улыбнулся он.

Она поцеловала его руки, которые продолжала сжимать в своих ладонях.

– Нет, жена моя, – повторил Ксар. – Ты избрана не случайно. Я знаю, что на душе у Эпло. Он любит тебя. Из всех наших людей ты и только ты можешь проникнуть в круг его жизненной силы. Он будет доверять тебе в том, в чем не доверял бы никому другому. И он не может причинить тебе вред. Тебе, матери его ребенка.

– Он знает о ребенке? – удивленно спросила Мейрит.

– Знает.

– Но как он мог узнать? Я оставила его, ничего не сказав. И никогда никому не говорила.

– Кто-то узнал об этом.

Задавая следующий вопрос, Ксар нахмурился:

– Кстати, где находится ребенок? Опять Мейрит показалось, что ее проверяют. Но она могла дать только один ответ – сказать правду.

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Я отдала его племени сквоттеров[65]65
  Это может показаться бессердечным, но у “беглецов” было обычной практикой отдавать своих детей племенам более оседлых сквоттеров, с которыми у ребенка было больше шансов выжить


[Закрыть].

Нахмуренные брови Ксара раздвинулись.

– Очень благоразумно, жена моя, – он высвободился из ее объятий, поднялся на ноги. – Время тебе отправляться на Арианус. Мы будем общаться через слияние рун. Ты будешь сообщать мне обо всем, что обнаружишь. Но, самое главное, сделай так, чтобы твое прибытие на Арианус осталось в тайне. Эпло не должен догадаться, что за ним следят. И если я решу, что он должен умереть, ты захватишь его врасплох.

– Да, Повелитель.

– Муж, Мейрит, – с мягким упреком поправил он. – Ты должна называть меня мужем.

– Это для меня слишком большая честь, Пове… м-муж, – заикаясь, она все же произнесла это слово, досадуя на себя, что оно далось ей с таким трудом.

Ксар провел рукой по ее лбу.

– Прикрой этот знак объединения рун. Если он увидит, то узнает мой знак и сразу поймет, что мы с тобой стали одним целым. И перестанет доверять тебе.

– Да, Пове… муж мой.

– Ну что ж, тогда до встречи, жена. При первой же возможности свяжись со мной, когда прибудешь на Арианус.

Отвернувшись, Ксар подошел к своему столу, сел и, не глядя на нее, принялся перелистывать страницы книги. Брови его при этом сосредоточенно сдвинулись.

Мейрит не удивилась такому внезапному и холодному прощанию со своим супругом. Она была достаточно проницательна, чтобы понять, что объединение рун является лишь необходимым условием для облегчения ее связи с ним из далекого, чужого мира. И тем не менее она была рада. То, что произошло, доказывало его веру в нее. Они теперь связаны на всю жизнь и, обменявшись магической силой, могут общаться друг с другом через единый круг их жизненных сил. Такая близость имела свои преимущества, но также и недостатки, в особенности для нелюдимых и скрытных патринов, не позволяющих даже самым близким проникать в свои мысли и чувства. Мало кто из патринов прибегает к этому обряду объединения рун. Большинство ограничиваются тем, что объединяют круги жизненных сил[66]66
  Эпло описывает эту церемонию в книге “Крыло Дракона”, т. 1 цикла “Врата Смерти”


[Закрыть]. Ксар оказал Мейрит великую честь. Он запечатлел на ее коже свой знак[67]67
  Обычно старший изображает свою руну на коже младшего, или же тот, кто впервые объединяет руны, изображает свой знак на другом Если оба до этого уже объединяли свои руны, они наносят свои знаки на кожу друг друга. После того, как объединение рун произошло, патринам запрещается совершать этот обряд с кем-то еще до тех пор, пока тот, с кем это производилось, жив


[Закрыть], и теперь любой, увидевший его, поймет, что они едины. То, что он взял ее себе в жены, возвысит ее среди патринов. В случае его смерти она даже может принять на себя управление своим народом.

К чести Мейрит об этом она не думала. Она была растрогана, польщена, взволнована и чувствовала лишь безграничную любовь к своему Повелителю. Ей хотелось, чтобы он жил вечно и чтобы она могла вечно служить ему. Ее единственной мыслью было исполнять его желания.

Кожа на ее лбу горела и саднила. Она все еще ощущала прикосновение его руки к своим обнаженным грудям. Воспоминания об этой благословенной боли и о его прикосновениях теперь навсегда останутся с ней.

Мейрит покинула Абаррах, направив свой корабль к Вратам Смерти. Она так и не вспомнила о том, что нужно рассказать Ксару о подслушанном ею разговоре двух лазаров. В возбуждении она забыла обо всем.

* * *

Сидя за рабочий столом в своем кабинете в Некрополисе, Ксар снова принялся перечитывать один из сартанских текстов по некромантии. Повелитель был в хорошем настроении. Всегда приятно чувствовать, что тебя обожают, боготворят, а он видел обожание в глазах Мейрит. Она и раньше беспрекословно подчинялась ему, но теперь будет предана вдвойне, душой и телом. Она будет полностью открыта ему, как это бывало до нее со многими другими. Неписаный закон патринов запрещает им объединять руны повторно с другим партнером, пока жив первый. Но Ксар был сам себе закон. Он уже давно обнаружил, что объединение рун открывает ему множество сокровенных тайн. Сам же он делиться своими секретами не торопился, он был слишком сдержан, чтобы допустить это, и раскрывал себя ровно настолько, насколько считал полезным, – не больше.

Он был доволен Мейрит, как был бы доволен любым новым оружием, попавшим ему в руки. Она с готовностью выполнит все, что от нее потребуется. Даже если речь пойдет об убийстве человека, которого она когда-то любила.

И Эпло умрет, сознавая, что его предали.

– Таким образом, я буду отомщен, – проговорил Ксар.