Текст книги "Врата смерти. Том 2"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трэйси Хикмэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 79 страниц)

Глава 5. КРЕПОСТЬ БРАТСТВА. Скёрваш, Арианус

“Он прибыл, – пришло сообщение, – стоит у входа”.

Старец посмотрел на Сианг. В его взгляде читалась мольба. Грозной эльфийке достаточно было произнести одно только слово… нет, достаточно было лишь кивнуть… и Хаг Рука был бы мертв. Воин, вооруженный луком, располагался в нише над входом. Эльфийке, сидевшей прямо и неподвижно в своем кресле, стоило наклонить свою лишенную волос и от этого напоминающую голый череп голову, и Старец, оставив ее, отнес бы лучнику деревянный нож с вырезанным на нем именем Хага. И лучник без колебаний послал бы стрелу в сердце Хага.

Хаг это знал. Он невероятно рисковал, возвращаясь в Братство. На него пока не пускали нож по кругу[68]68
  Выражение, которое употреблялось в Братстве по отношению к его члену, приговоренному к смерти. См Приложение “Братство” в книге “Рука Хаоса”, т 5 цикла “Врата Смерти”


[Закрыть] (в противном случае его сейчас уже не было бы в живых), но среди членов Братства ходили слухи, что Сианг недовольна Хагом, и его сторонились. Никто не убил бы его, но никто и не помог бы. От положения отверженного до деревянного ножа был только один шаг. Тому, кто оказался в таком положении, было лучше всего вернуться в Братство и немедля выяснить в чем его обвиняют. Поэтому никого не удивило, что Хаг прибыл в крепость, хотя некоторых это разочаровало.

Иметь возможность похвастаться, что ты убил Хага Руку, одного из величайших наемных убийц, взращенных Гильдией, – это стоило целого состояния.

Однако никто не решился бы на это без особого разрешения. Ведь Хаг – один из любимцев Сианг или, во всяком случае, был таковым. И хотя эта покровительствующая рука была сухой и сморщенной, ее покрывали не только старческие пятна, но и пятна крови. Никто и пальцем не тронул бы Хага без приказа Сианг.

Мелкие желтые зубы Сианг впились в ее нижнюю губу. Зная, что это означает нерешительность, Старец воспрял духом. Быть может, хотя бы одно чувство все же тронет равнодушное сердце этой женщины. Не любовь, нет, – любопытство. Сианг пыталась понять, почему Хаг вернулся, хотя и знал, что его жизнь висит на волоске и зависит от одного лишь ее слова. Едва ли его труп сможет ей это объяснить.

Желтые зубы сильнее закусили губу.

– Пусть войдет и предстанет предо мной.

Сианг произнесла эти слова с неохотой и раздражением, но важно было то, что она все же произнесла их, и это было все, что хотел услышать Старец. Опасаясь, что она изменит свое решение, он поспешил из комнаты, семеня своими кривыми старческими ногами быстрее, чем когда-либо за последние двадцать лет.

Ухватившись за огромное железное кольцо, прикрепленное к двери, Старец сам распахнул ее.

– Входите, Хаг, входите, – проговорил Старец. – Она согласилась принять вас.

Наемный убийца вошел внутрь и остановился в полутемном коридоре, ожидая, пока его глаза привыкнут к скудному освещению. Старец недоуменно смотрел на Хага. Все прочие, кого ему доводилось видеть в подобном положении, испытывали огромное облегчение, некоторые размякали настолько, что ему приходилось вносить их на себе. Каждый член Братства знал о лучнике. Хаг тоже знал, что он находится на волосок от верной смерти. Но на его лице не было и следа облегчения, оно оставалось таким же непроницаемым, как гранитные стены крепости.

И все же цепкий взгляд Старца уловил на нем мимолетное выражение, хотя и не то, что он ожидал увидеть. Когда дверь, дарующая жизнь вместо смерти, распахнулась перед Хагом, на его лице промелькнуло мгновенное разочарование.

– Сианг примет меня прямо сейчас? – спросил Хаг тихим хриплым голосом. Он поднял руку ладонью от себя, показывая пересекающие ее шрамы. Это было частью необходимого ритуала.

– Да, сударь. Пожалуйста, пойдемте наверх. Мне бы хотелось сказать вам, сударь, – добавил Старец дрожащим голосом, – что я искренне рад видеть вас в добром здравии.

Угрюмое и мрачное выражение лица Хага немного смягчилось. Он благодарно положил свою изрезанную шрамами ладонь на по-птичьи хрупкую старческую руку. Потом Хаг оставил Старца и, решительно стиснув зубы, начал подниматься по бесконечным ступеням в личные покои Сианг.

Старец проводил его взглядом. Рука всегда казался ему странным. И, возможно, слухи, которые ходят о нем, верны. Тогда это многое объясняет. Покачав головой, убежденный, что вряд ли он когда-либо узнает это, Старец вновь занял свое место у двери.

* * *

Хаг медленно поднимался по лестнице, глядя прямо перед собой. Хотя в любом случае, он не увидел бы никого, и никто не увидел бы его – таково одно из правил крепости. Теперь, когда он здесь, можно уже не спешить. Уверенность в неминуемой смерти от стрелы лучника была так велика, что он даже не очень-то обдуман, что будет делать, если не умрет. И сейчас, шагая по ступеням и нервно теребя себя за одну из прядей заплетенной в косички бороды, свисавшей с его резко очерченного подбородка, он размышлял о том, что скажет. Он перебрал в уме несколько вариантов. И в конце концов оставил это занятие.

Сианг можно было говорить только одно – правду. Может быть, она и так уже ее знает.

Хаг пересек молчаливый, пустой холл, отделанный полированными панелями из какого-то невероятно редкого темного дерева. И в конце его увидел открытую дверь покоев Сианг.

Остановившись у двери, он заглянул внутрь.

Он ожидал, что увидит ее сидящей за своим столом, покрытым пятнами крови после бесчисленных посвящений в Гильдию. Но она стояла у окна с косым переплетом, глядя на девственные заросли острова Скёрваш.

Из этого окна Сианг могла видеть все, что было достойно ее взора: раскинувшийся вдоль побережья процветающий город – рай для контрабандистов; изобилующий утесами лес хрупких харгастовых деревьев, отделяющий город от крепости, и единственную узкую тропу, ведущую из города в крепость (даже собака, бегущая по тропе, была бы видна любому часовому Братства), а дальше – и выше, и ниже – небо, в котором парил остров Скёрваш.

Пальцы Хага сжались, во рту все пересохло так, что в первый момент он даже не мог объявить о своем приходе, сердце бешено билось.

Эльфийка была очень стара. Многие считали, что она старейшая из всех живущих на Арианусе. Маленькая и хрупкая (Хаг мог бы раздавить ее одним движением сильной руки), одетая, как это принято у эльфов, в яркое шелковое одеяние, она даже в ее возрасте сохраняла утонченность, изящество и намек на то, что когда-то считалось изумительной красотой. На ее голове не было волос, и великолепной формы череп с гладкой кожей, лишенной старческих изъянов, интересно контрастировал с морщинистым лицом.

Из-за отсутствия волос ее раскосые глаза казались большими и влажными, и когда она обернулась – не на звук, но на отсутствие звука – проницательный взгляд этих темных глаз был как та стрела, которая пока еще не пронзила грудь Хага.

– Для тебя, Хаг Рука, вернуться сюда – большой риск, – сказала Сианг.

– Не такой уж большой, как ты, возможно, думаешь, Сианг, – ответил он.

В его ответе не было ни дерзости, ни иронии. Он произнес это тихим, бесцветным голосом, и выпущенная из лука стрела, похоже, не многое изменила бы в его состоянии.

– Ты пришел сюда в надежде умереть? – губы Сианг скривились. Она презирала трусов.

Сианг не сдвинулась с места у окна, где она стояла, не пригласила Хага войти, не предложила сесть. Это был плохой знак. Согласно традициям Братства это означало, что она тоже сторонится его. Но он был удостоен звания “десница”, следующим после ее собственного “рука”, считавшегося наивысшим в Братстве. Поэтому Сианг должна была милостиво представить ему возможность дать объяснение, прежде чем вынести приговор.

– Я был бы, пожалуй, рад, если бы стрела нашла свою цель, – лицо Хага выражало мрачную решимость. – Но ты ошибаешься, я пришел сюда не в поисках смерти. У меня заключен договор, – при этих словах на его лице промелькнула болезненная гримаса, – и я пришел за советом, за помощью.

– Договор с кенкари, – глаза Сианг сузились.

Несмотря на все то, что он знал о Сианг, Хаг удивился ее осведомленности. Его встреча с кенкари – сектой эльфов, в обязанности которой входила забота о душах умерших эльфов, – проходила в глубокой тайне. Значит, у Сианг были свои осведомители даже среди членов этой благочестивой секты.

– Нет, не с ними, – пояснил, нахмурившись, Хаг. – Хотя именно они принуждают меня выполнить его.

– Принуждают тебя? Выполнять договор – святой долг! Уж не хочешь ли ты сказать, Хаг Рука, что ты бы этого не сделал, если бы кенкари не принуждали тебя? Теперь Сианг была по-настоящему разгневана. Два алых пятна, поднявшись вверх с морщинистой шеи, окрасили ее увядшие щеки. Рука с костлявыми пальцами вытянулась вперед в обвиняющем жесте.

– Значит, слухи, которые дошли до нас, верны. Ты утратил храбрость, – Сианг уже собиралась повернуться к нему спиной. И если бы она так сделала, его уже можно было бы считать мертвецом. Даже хуже, чем мертвецом. Потому что без ее помощи он бы не смог выполнить свой договор, а, следовательно, умер бы опозоренным.

И Хаг нарушил правила. Без приглашения он вошел в комнату и прошагал по устланному коврами полу к столу Сианг. На нем стояла деревянная шкатулка с инкрустацией из сверкающих драгоценных камней. Хаг поднял крышку.

Сианг остановилась, глядя на него через плечо. Ее лицо стало жестким. Он нарушил ее неписаный закон, и, если она примет решение не в его пользу, теперь наказание будет куда более суровым. Но Сианг умела ценить отважные и дерзкие поступки, а этот был, несомненно, самым дерзким из всех, что когда-нибудь совершались в ее присутствии. Она ждала, что будет дальше.

Хаг достал из шкатулки острый кинжал, золотая рукоятка которого была выполнена в форме кисти руки с выпрямленными, сжатыми вместе пальцами, при этом отставленный в сторону большой палец образовывал поперечный упор. С этим ритуальным кинжалом Хаг подошел к Сианг и встал перед ней.

Она бесстрастно, с холодным любопытством смотрела на него, в ее взгляде не было и капли страха.

– Это еще что?

Хаг упал на колени. И протянул ей кинжал – вперед рукояткой, нацелив конец лезвия себе в грудь.

Она приняла его. Ее пальцы привычно и с любовью охватили рукоятку.

Хаг рванул ворот своей рубашки, обнажив шею.

– Ударь сюда, Сианг, – произнес он, и голос его звучал глухо и отчужденно. – Сюда, в горло.

Он не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен за окно, где сгущались сумерки. Повелители Ночи расстилали свои покрывала, укрывая Соларус, вечерние тени прокрадывались на Скёрваш.

Сианг держала кинжал в правой руке. Протянув вперед левую, она схватила заплетенную в косички бороду, дернула голову вверх, чтобы лучше видеть его лицо, а также, чтобы легче было перерезать ему горло, если она и в самом деле решит это сделать.

– Ты не заслужил такой чести, Хаг Рука, – холодно проговорила она. – Как ты смеешь требовать смерти от моей руки?

– Я хочу уйти обратно, – сказал он безжизненным, лишенным выражения голосом.

Сианг редко теряла самообладание. Но это признание, сделанное так прямо и так спокойно, застало ее врасплох. Отпустив его голову, она отступила на шаг назад и пристально вгляделась в темные глаза Хага. В них не было огня помешательства. Одна только пустота, будто она смотрела в пересохший колодец.

Хаг распахнул свой кожаный жилет, рванул и разорвал на груди рубаху.

– Посмотри на мою грудь. Смотри внимательно. Шрам заметен не сразу.

Смуглую от природы грудь Хага покрывали густые, черные с проседью, курчавые волосы.

– Здесь, – сказал он и направил несопротивляющуюся руку Сианг к точке над сердцем.

Пристально вглядываясь, она пробежала рукой по волосам на его груди, ее пальцы, как птичьи когти, царапнули его кожу. Он вздрогнул, по телу пробежали мурашки.

Невольно ахнув, Сианг отдернула руку. С благоговейным страхом, медленно переходящим в понимание, она смотрела на него.

– Руническая магия! – выдохнула она.

Как бы признавая свое поражение, он уронил голову вниз. Одна рука поползла к груди, судорожно хватая за разорванные края рубашки и стягивая их вместе. Пальцы второй руки сжались в кулак. Плечи опустились. Невидящие глаза вперились в пол.

Сианг стояла над ним, все еще держа в руке забытый кинжал. В последний раз она испытывала страх давным-давно. Так давно, что даже не могла вспомнить. И к тому же тот страх был другим, не таким, как этот, – червем вползающий в душу.

Мир меняется, резко меняется. Сианг знала об этом. И не боялась перемен. Она предвидела будущее и была готова к встрече с ним. По мере того, как меняется мир, будет меняться и Братство. Теперь кончатся войны между расами – люди, эльфы и гномы будут жить вместе в мире и гармонии. В первое время прекращение войн и мятежей нанесет ущерб их организации. Возможно, люди и эльфы даже вообразят, что они достаточно сильны, чтобы попытаться покончить с Братством. Хотя в этом Сианг сомневалась. Слишком много баронов людей и лордов эльфов были, обязаны Братству.

Сианг не боялась мира. Подлинный мир может наступить только в том случае, если каждому человеку и каждому эльфу отрубить голову и вырвать сердце. Пока существует жизнь, будет существовать зависть, жадность, ненависть, страсть, и пока есть головы, чтобы думать, и сердца, чтобы чувствовать, Братство будет жить и действовать.

Сианг не пугало будущее в мире, где все уравновешено. Но это – это нарушало баланс. Сбивало чаши весов. И она должна немедленно что-то предпринять, если только сможет. Впервые в жизни Сианг усомнилась в своих силах. Вот в чем была причина ее страха.

Взглянув на кинжал, она уронила его на пол.

Сианг положила ладони на худые впалые щеки Хага, осторожно приподняла его голову.

– Бедный мой мальчик, – тихо проговорила она. – Бедный мой мальчик.

Слезы застилали ему глаза. Тело сотрясалось. Он столько ночей не спал, столько дней не ел, что потерял потребность в сне и пище. Он упал ей на руки, как переспелое яблоко.

– Ты должен рассказать мне все, – прошептала она. Сианг прижала покорную голову Хага к своей костлявой груди, причитая над ним.

– Расскажи мне все. Только так я смогу помочь тебе.

Хаг с силой сжал веки; – стараясь удержать слезы, но он был слишком слаб. Издав душераздирающий стон, он закрыл лицо руками.

Обнимая его, Сианг покачивалась вместе с ним вперед-назад.

– Расскажи мне все…

Глава 6. КРЕПОСТЬ БРАТСТВА. Скёрваш, Арианус

– Сегодня вечером меня нет ни для кого, – сказала Сианг Старцу, когда он приковылял в ее покои с запиской от еще одного члена Братства, умоляющего о встрече.

Кивнув, Старец притворил за собой дверь ее комнаты, оставив их вдвоем.

Хаг успел овладеть собой. Несколько стаканов вина и горячая еда, которую он поглощал с подноса, поставленного перед ним на испачканный кровью стол, восстановили его физические и до некоторой степени душевные силы. Его состояние уже настолько улучшилось, что он с досадой вспоминал свой срыв, и его смуглые щеки заливались краской при мысли об этом. В ответ на его сбивчивые извинения Сианг покачала головой.

– Соприкоснуться с богом – это не пустяк, – сказала она.

Хаг горько усмехнулся.

– С богом! Это Альфред-то – бог? Спустилась ночь, зажгли свечи.

– Расскажи мне, – повторила Сианг.

И Хаг начал с самого начала. Он рассказал ей о подкидыше – ребенке по имени Бейн, о злом волшебнике Синистраде, о том, как его, Хага, наняли, чтобы убить Бейна, и как он был околдован Бейном. Рассказал и о том, как не устоял перед чарами Иридаль, матери мальчика – не магическими чарами, нет – это была самая простая и обычная любовь. Он рассказал, не стыдясь, как отказался от заказа убить ребенка из-за любви к Иридаль и как задумал пожертвовать своей жизнью ради ее сына.

И эта жертва была принесена.

– Я умер, – сказал Хаг, содрогаясь при воспоминании о пережитом страдании и ужасе. – Я познал муки – ужасные муки, куда более тяжкие, чем любая смертельная агония, испытываемая человеком. Меня заставили видеть себя насквозь, видеть злое, бессердечное существо, которым я был. И я раскаялся. Искренне раскаялся. И тогда… я понял. А когда понял, я смог простить себя. И был прощен. И познал мир и покой… А потом все это было похищено у меня…

– Он… Альфред… вернул тебя обратно. Хаг растерянно посмотрел на нее.

– Поверь мне, Сианг, у меня и в мыслях не было, что он… Вот почему я не пришел…

– Я верю тебе, – Сианг вздохнула. Ее руки, лежащие на столе, слегка подрагивали. – Я верю тебе. Теперь верю, – она пристально смотрела на его грудь. Казалось, что запечатленные на ней руны светятся даже через ткань одежды. – Может быть, я бы не поверила, если бы ты вернулся тогда. Однако что сделано, то сделано.

– Я пытался вернуться к прежней жизни, но никто не нанимал меня. Иридаль сказала, что я превратился в совесть человечества. Каждый, кто замышлял злое дело, видел свое собственное зло на моем лице, – Хаг содрогнулся. – Не знаю, правда это или нет. Как бы там ни было, я спрятался в кирском монастыре. Но она нашла меня.

– Та женщина, которую ты привез сюда – Иридаль, мать того мальчика? Она узнала, что ты жив?

– Она была с Альфредом, когда он… сделал это, – Хаг положил руку себе на грудь. – Потом Альфред все отрицал, но Иридаль хорошо запомнила то, что видела своими глазами. Однако она оставила меня. Испугалась…

– Прикосновения бога, – пробормотала Сианг, кивая.

– А потом ее сын, Бейн, опять появился вместе с эльфами. Он оправдывал свое имя. Бейн – “погибель”. Бейн задумал разрушить союз, заключенный между принцем Рис'ахном и королем Стефаном. С помощью кенкари Иридаль и я отправились освобождать Бейна из плена эльфов, но мальчишка предал нас, мы попали в их руки. Эльфы, захватив Иридаль как заложницу, потребовали от меня убить Стефана. В качестве наследника Бейн должен был взять на себя управление людьми, а затем передать их в руки эльфов.

– Убийство Стефана и стало тем делом, на котором ты споткнулся? – вставила Сианг.

Хаг вновь покраснел, поднял на нее глаза и уныло улыбнулся.

– Ты и об этом слышала? Я планировал сделать так, чтобы убили меня. Это единственное, что я мог придумать для спасения Иридаль. Об этом позаботились бы телохранители Стефана. И король узнал бы, что за всем этим стоит Бейн. И сам занялся бы мальчишкой. Но я опять остался в живых. Собака набросилась на стражника, который собирался…

– Собака? – прервала его Сианг. – Что за собака? Хаг открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент догадка мелькнула на его лице.

– Собака Эпло, – тихо проговорил он. – Странно. Раньше мне это не приходило в голову.

– Лучше поздно, чем никогда, – пробормотала Сианг. – Продолжай свой рассказ. Бейн этот погиб. Собственная мать убила его, когда он собирался убить короля Стефана, – она улыбнулась, встретив изумленный взгляд Хага. – Я все об этом слышала. Мистериарх Иридаль вернулась в Верхнее царство. Ты за ней не последовал. Вернулся к кенкари. Почему?

– Я был их должником, – медленно проговорил Хаг, вертя в руке стакан с вином. – Я продал им свою душу.

Глаза Сианг широко раскрылись. Она откинулась на спинку кресла.

– Они не занимаются душами людей. И не стали бы покупать ничью душу – ни человека, ни эльфа.

– Мою они хотели купить. По крайней мере, мне так казалось. Ты, конечно, понимаешь почему. – Хаг залпом осушил стакан.

– Разумеется, – пожала плечами Сианг. – Ты умер и воскрес. Такая душа представляла бы большую ценность. Но я также догадываюсь, почему они ее не взяли.

– Догадываешься? – Рука Хага замерла на полпути к бутыли, он пристально посмотрел на Сианг. Хаг был пьян, но еще не достаточно пьян. Он никогда не мог напиться допьяна.

– Души эльфов удерживают силой, чтобы они служили живым. Им не дают уйти. Возможно, они даже не знают о том, что существует такое царство мира и покоя, о котором рассказываешь ты. – Сианг подняла вверх костлявый палец. – Ты опасен для кенкари, Хаг Рука. И мертвый опаснее, чем живой.

Хаг тихонько присвистнул. Его лицо помрачнело.

– Я никогда об этом не думал. Сволочи. А я-то считал… – Он резко тряхнул головой. – Прикидывались такими добренькими, сочувствовали… А сами только и думали, что о собственной выгоде.

– Ты знаешь кого-нибудь, кто поступал бы по-другому, Хаг Рука? – возразила Сианг. – Раньше ты бы не попался на эти уловки. Ты бы сумел разглядеть их. Но ты изменился. Сейчас я хотя бы знаю почему.

– Я снова стану прежним, – тихо сказал Хаг.

– Сомневаюсь. – Сианг смотрела на пятна крови на крышке стола, ее пальцы рассеянно скользили по ним. – Сомневаюсь.

Она замолчала, погрузившись в свои мысли.

Хаг, встревоженный, не мешал ей. Наконец она подняла глаза и испытующе взглянула на него.

– Ты упомянул о договоре. Кто нанял тебя и с какой целью?

Хаг облизнул сухие губы и нехотя сказал:

– Прежде, чем Бейн был убит, он уговорил меня убить одного человека. Его звали Эпло.

– Того, что путешествовал с тобой и Альфредом? – Поначалу, казалось, Сианг была удивлена, потом мрачно улыбнулась. – Все начинает проясняться. Того, с перевязанными руками?

Хаг кивнул.

– Почему же этот Эпло должен был умереть?

– Бейн что-то говорил мне о каком-то Повелителе, который хочет убрать Эпло со своего пути… Этот мальчишка не давал мне покоя со своей просьбой. Мы приближались к месту под названием Семь полей, где стоял лагерем Стефан. У меня было слишком много дел, чтобы терять время на причуды мальчишки. Я согласился, чтобы он от меня отстал. Все равно в мои планы не входило дожить до этого момента.

– Но ты дожил. А Бейн мертв. И теперь у тебя договор с мертвецом.

– Да, Сианг.

– Ты не собирался выполнять его, – в голосе Сианг слышалось неодобрение.

– Я совсем забыл об этом проклятом деле! – горячо возразил Хаг. – Провалиться мне на этом месте, я должен был умереть! Кенкари должны были купить мою душу.

– И они сделали это – только не совсем так, как ты ожидал.

Лицо Хага исказилось гримасой.

– Они напомнили мне о договоре. Сказали, моя душа связана договором с Бейном. И не в моей власти отдать ее им.

– Элегантно, – восхищенно заметила Сианг. – Элегантно и очень аккуратно. И вот так элегантно и очень аккуратно они избавились от огромной опасности, которую ты для них представляешь.

– Опасности? – Хаг хлопнул рукой по столу. Его кровь тоже была здесь, пролитая им много лет назад, когда его принимали в Братство. – Какая опасность? Откуда они об этом знают? Ведь это они показали мне мою отметину! – Он вцепился рукой себе в грудь, будто собирался разодрать ее.

– Ну, что касается того, откуда они узнали, кенкари имеют доступ к древним книгам. И потом, видишь ли, сартаны благоволили к ним. Посвящали их в свои тайны…

– Сартаны… – Хаг поднял глаза на Сианг. – Иридаль упоминала это слово. Она сказала, что Альфред…

– …сартан. Это не вызывает сомнения. Ведь только сартаны могли пользоваться рунической магией, во всяком случае, так они утверждали. Но ходят слухи, темные слухи о том, что существует другая раса богов…

– Богов с такими же знаками, как этот? Ими покрыты все их тела? Их называют патринами? Иридаль о них мне тоже рассказывала. Она подозревала, что этот Эпло патрин.

– Патрин, – Сианг медленно повторила это слово, вслушиваясь в его звучание. Потом пожала плечами. – Может быть. Прошло много лет с тех пор, как я читала древние книги. Да к тому же это меня мало интересовало. Какое отношение к нам могли иметь эти боги – будь то патрины или сартаны? Никакого. Больше никакого. Их время кончилось.

Она улыбнулась, и ее тонкие сморщенные губы, очерченные красным, просочившимся в глубь морщин, придали ей такой вид, будто она пила кровь за своим столом.

– За что мы им благодарны.

Хаг неопределенно крякнул.

– Теперь ты видишь, в чем трудность. У этого Эпло все тело покрыто знаками вроде моего. Они светятся странным светом. Я один раз попробовал наброситься на него. Это было все равно, что хватать руками молнию, – он сделал досадливый жест рукой. – Ну, как мне убить его, Сианг? Как мне убить бога?

– Поэтому ты пришел ко мне? – спросила она, поджав губы. – Ждешь от меня помощи?

– Помощи… смерти… Я и сам не знаю, – Хаг потер рукой виски, в которых появилась пульсирующая боль от выпитого вина. – Мне больше некуда было идти.

– Кенкари отказались помочь тебе? Хаг хмыкнул.

– Они чуть в обморок не попадали от одних только разговоров об этом. Я заставил их дать мне нож – больше для смеха, чем для дела. Столько людей нанимали меня, чтобы убивать по стольким причинам, но я никогда не видел, чтобы хоть один из них принимался рыдать над своей предполагаемой жертвой.

– А кенкари, ты говоришь, плакали?

– Тот, кто передал мне нож – да. Хранитель Двери. Ему, похоже, чертовски не хотелось расставаться с этим оружием. Я почти что жалел его.

– И что он сказал?

– Что сказал? – Хаг задумался, сдвинул брови, стараясь пробиться мыслью через винные пары. – Я почти не слушал, что он там говорил, пока он не перешёл к этому, – Хаг ткнул себя в грудь оттопыренным большим пальцем. – Руническая магия. О том, что я, мол, не должен нарушать работу этой великой машины. И что я должен сказать Эпло, что Ксар желает его смерти. Да, правильно, так его звали, этого его Повелителя – Ксар. Ксар желает его смерти.

– Боги воюют между собой. Хороший знак для нас, простых смертных, – Сианг улыбалась. – Если они перебьют друг друга, мы сможем сами свободно распоряжаться своей жизнью без чьего-то вмешательства.

Хаг Рука непонимающе покачал головой. Его это не интересовало.

– Бог он или нет, этот Эпло, а я должен убить его, – пробормотал он. – Но как, скажите на милость, мне это сделать?

– Дай мне время до завтра, – сказала Сианг. – Сегодня ночью я займусь изучением этого вопроса. Я уже говорила тебе, что читала древние книги очень давно. А тебе, Хаг Рука, нужно выспаться.

Он ее уже не слышал. От выпитого вина и усталости он потерял, к счастью для себя, способность что-либо ощущать. Он уронил голову на ее стол, уткнувшись щекой в запачканные кровью доски и вытянув руки над головой. В одной из них все еще был зажат стакан.

Сианг встала. Опираясь о стол, медленно обошла его и остановилась возле Хага. Давным-давно, когда она была еще молода, она бы сделала его своим любовником. Она всегда предпочитала в качестве любовников людей, а не эльфов. У людей горячая кровь, они напористы, агрессивны – пламя, сгорающее быстрее, горит ярче. Опять же люди вовремя умирают, оставляя тебя свободной для последующих увлечений. Они живут не так долго, чтобы успеть надоесть.

Большинство из людей. Большинство, не испытавшее на себе прикосновение богов, их проклятье.

– Бедная букашка, – пробормотала Сианг, положив руку на плечо Хага. – В какую страшную паутину ты попала? И какой паук, хотела бы я знать, сплел ее? Судя по всему, не кенкари. В этом я, пожалуй, ошибалась. Их собственные крылышки тоже могут запутаться в этом клубке хитросплетений. Должна ли я помочь тебе? Должна ли вмешаться? Ты знаешь, Хаг, это в моей власти, – Сианг рассеянно провела рукой по гриве черных с проседью волос, спутанными прядями спадавших ему на спину. – Я могу помочь. Но мое ли это дело? Что мне до этого?

Рука Сианг начала мелко подрагивать. Она положила ее на спинку стула, тяжело оперлась на него. Опять вернулась слабость. Теперь это случалось с ней чаще. Головокружение, прерывистое дыхание. Она ухватилась за стул, упрямо и терпеливо ожидая, когда это пройдет. Это всегда проходит. Но придет время, и приступы станут тяжелее. И тогда настанет ее черед.

– Ты говоришь, Хаг Рука, умирать тяжело, – сказала Сианг, когда снова смогла дышать ровно. – Меня это не удивляет. Я видела немало смертей, чтобы знать это. Но должна признаться, я разочарована – мир, прощение грехов. Однако сначала нас должны призвать на суд.

А я думала, там уже ничего не будет. Эти кенкари, со своими дурацкими хранилищами душ. Души, обитающие в садах под стеклянным куполом. Какая чушь! Ничего нет, я ставила на это, – ее рука схватилась за спинку стула. – И, кажется, проиграла. Если только ты не лжешь.

Наклонившись к Хагу, она пристально, с надеждой посмотрела на него. Потом, вздохнув, выпрямилась.

– Нет, что у трезвого на уме, у пьяного на языке. И ты, Рука, никогда не лгал за все эти годы, что я тебя знаю. Суд! Прегрешения. Каких только прегрешений я не совершала! Но что я могу сделать, чтобы это исправить? Я уже бросила кости на стол. И поздно забирать их обратно. Но, может быть, бросить еще раз? Победителей не судят.

Хитрая и проницательная, она стояла, вглядываясь в темные тени.

– Что же, рискнем?

Послышался негромкий стук в дверь. Сианг улыбнулась своим мыслям не то насмешливо, не то серьезно.

– Входи.

Старец, растворив дверь, проковылял в комнату.

– Ах, бедняжка, – печально сказал он, увидев Хага, и вопросительно взглянул на Сианг. – Оставим его здесь?

– Ни у тебя, ни у меня не хватит сил, чтобы сдвинуть его с места, старина. До утра он прекрасно поспит и здесь.

Сианг протянула руку. Старец принял ее. Вместе – он со своими тающими силами помогал ее неверным шагам – они медленно прошли по темному холлу в спальные покои Сианг.

– Зажги лампу, Старец. Я сегодня буду читать допоздна.

Он выполнил ее поручение – засветил светолитную лампу и поставил на столик у ее кровати.

– Ступай в библиотеку[В своих записках Эпло отмечает, что библиотека Братства довольно обширна. Как и следовало ожидать, в ней есть книги по изготовлению и применению почти всех возможных видов оружия, распространенного у людей, эльфов и гномов, – как обычного, так и магического. Бесчисленное количество томов посвящено ботанике и практическому изучению растений, особенно имеющих отношение к ядам и противоядиям. Есть книги о ядовитых змеях и смертоносных видах пауков, книги о ловушках и западнях, книги об уходе за драконами и их разведении.

Есть там и книги по неожиданной тематике: о внутренней духовной жизни эльфов, гномов и даже более древних жителей Ариануса – сартан. Философские трактаты в Гильдии убийц? Странно. А может быть, и нет. Как гласит пословица: выслеживая жертву, старайся, чтобы твои ноги попали в ее следы ]. Принеси мне все, что найдешь на сартанском языке. Да еще прихвати ключи от черного сундука. После этого можешь идти.

– Будет исполнено, моя госпожа. Только схожу еще за одеялом – укрыть Хага Руку.

Старец уже заковылял к двери, когда Сианг остановила его:

– Друг мой, ты когда-нибудь думаешь о смерти? О своей смерти?

– Только если у меня нет более приятного занятия, госпожа, – не моргнув глазом ответил Старец. – Что-нибудь еще, госпожа?