Текст книги "Рождение Темного Меча"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

– Эй, это что такое? – нерешительно окликнул кузнец. Ему подумалось, а вдруг это Блалох вернулся. – Кто там?

Ответом ему стал чудовищный грохот. За ним последовало ругательство. А затем из тени в дальнем углу пещеры донесся чей-то жалобный голос:

– Боюсь, я тут попал в затруднительное положение. Не могли бы вы подать мне руку? Нет-нет, не в буквальном смысле слова, – поспешно добавил тот же самый голос. – Отвратительный фокус маркизы де Винтер. Одна и та же старая шутка, из года в год. Я говорил императору, чтобы он прекратил так делать – все равно никто не смеется, но...

– Симкин? – изумленно спросил кузнец и заспешил в дальний угол, где и вправду обнаружил молодого человека. Симкин безуспешно пытался выбраться из-под груды инструментов. – Малый, ты что здесь делаешь?

– Тсс! – прошептал Симкин. – Никто не должен знать, что я здесь...

– Ты не находишь, что об этом поздновато говорить? – мрачно поинтересовался кузнец. – Ты уже перебудил грохотом половину поселка...

– Это не моя вина, – брюзгливо отозвался Симкин, бросив уничтожающий взгляд на груду инструментов. – Я был... А, ладно, не важно.

Он понизил голос.

– Блалох здесь сегодня появлялся?

– Да, – буркнул кузнец, беспокойно оглянувшись.

– Он что-нибудь нашел? Что-нибудь забрал? Мне совершенно необходимо знать. Это очень важно. – Симкин с волнением взглянул на кузнеца.

Кузнец нахмурился. Он колебался.

– Ну, – сказал он несколько мгновений спустя, – думаю, если я тебе скажу, вреда с этого не будет. Он не велел хранить это в тайне. Он нашел тигель.

– Тигель? – Симкин приподнял бровь. – И все? Я хотел сказать: их же у вас тут много, они, должно быть, валяются повсюду.

– Да, много. Но он нашел какой-то заинтересовавший его и забрал с собой. А теперь давай-ка вали отсюда, а то я собираюсь уходить. И кстати, ты как сюда пролез, что я тебя не видел? – запоздало спохватился кузнец и взглянул на Симкина с подозрением.

– О, меня легко не заметить. – Молодой человек небрежно взмахнул рукой. Его яркий наряд блестел в свете горна. – А этот тигель – в нем что, было что-то странное?

Кузнец нахмурился еще сильнее. Он крепко сжал губы и погнал Симкина в сторону выхода.

– Вот, например, в этой штуке есть нечто странное, – небрежно произнес молодой человек, споткнувшись о разбитую форму.

– Не знаю, – неприветливо отозвался кузнец, когда они в конце концов добрались до выхода из пещеры. – А ты можешь сказать всякому, кто будет спрашивать, что в кузне не будет больше никаких ночных работ. Долго. Может быть, никогда.

И кузнец мрачно покачал головой.

– Ночных работ? – переспросил Симкин, пожав плечами и как-то странно улыбнулся. – О, я думаю насчет этого вы ошибаетесь. Еще раз здесь поработают ночью – хотя вас это не должно волновать, – успокаивающе сказал он встревоженному кузнецу. Тот угрюмо взглянул на Симкина, запер дверь кузни и запечатал ее заклятием.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
КАРТЫ НА СТОЛ

Палата Предосторожности была односторонним средством связи. Епископ Ванье мог с ее помощью связаться со своими приспешниками. Они же не могли связаться с епископом. Проектировщики сделали это нарочно, дабы приспешники не могли выйти из-под власти своего хозяина. Но в этом был и недостаток: они не могли сами выйти на связь даже в случае какого-нибудь совершенно неотложного дела или тогда, когда требовалось получить инструкции. Этот недостаток не особенно беспокоил епископа; он привык столь тщательно все контролировать, что ему не верилось, будто такая ситуация когда-нибудь возникнет.

Потому он был неприятно удивлен, войдя тем осенним вечером – уже стояла поздняя осень – в Палату Предосторожности и почувствовав, что самая темнота вокруг него гудит и вибрирует от избытка энергии. Хотя приспешники не могли связаться с епископом, Палата настолько тонко воспринимала разумы тех, кто с нею соприкасался, что любой из них мог, сосредоточившись мыслями на хозяине, дать ему знать, что в нем возникла нужда.

Раздраженный Ванье уселся в кресло. Закрыв глаза, он спокойно и неспешно очистил свой разум от всяческих препятствий и мешающих мыслей, сделав его чистым и открытым для ощущений. Одно из них возникло почти мгновенно. Епископа тут же захлестнуло зловещее, угнетающее предчувствие. Он вдруг понял, что уже некоторое время ожидал – нет, боялся этого.

– Я здесь, – сказал Ванье этому ощущению в собственном сознании. – Что тебе нужно? Мы не разговаривали некоторое время. Я полагал, что все идет как надо.

– Все идет как не надо, – отозвался голос, столь незамедлительно, что Ванье понял: его ждали. – Джорам отыскал темный камень.

Хорошо, что приспешник не мог видеть, что происходило с его хозяином в этот момент, – иначе его доверие к хозяину оказалось бы поколеблено. Полное лицо епископа словно оплыло; пальцы, постукивавшие по подлокотнику кресла и напоминавшие ползущего паука, вдруг скрючились, а затем крепко сжались в кулак. Как здесь холодно! Надо же, он никогда прежде этого не замечал... Плотной рясы оказалось недостаточно, чтобы...

– Вы там?

– Да, – отозвался Ванье, облизав пересохшие губы. – Я подумал, что вы, возможно, допустили ошибку в своих словах. И ждал, пока вы поправитесь.

– Если кто и допустил ошибку, то уж никак не я, – парировал голос в голове у епископа. – Я же вам говорил, что здесь хранятся древние книги.

– Это невозможно. Согласно хроникам, они все были изъяты и уничтожены.

– Значит, хроники ошибаются. Но это сейчас не важно. Вред уже причинен. Он знает о темном камне. И не просто знает – он с помощью вашего каталиста научился его ковать!

Ванье зажмурился. Тьма закружилась вокруг него. На мгновение ему почудилось, будто кресло и вправду заскользило и запрокинулось, и епископу стало страшно. Он в отчаянии вцепился в подлокотники и заставил себя расслабиться и обдумать это дело спокойно, без эмоций. Паника к добру не приведет. Да и причин паниковать пока что нет. Да, события повернулись непредвиденным образом, но с ними можно управиться.

– Что, вы снова ждете, чтобы я исправил ошибку?

– Нет, – холодно отозвался Ванье. – Я просто обдумывал возможные последствия этого ужасного происшествия.

– О, тут особо думать нечего. Теперь, когда у нас имеется темный камень, Шаракан и Техники вполне могут выиграть войну. Теперь не нужно стараться и поддерживать баланс сил. Когда мы можем установить любой нужный нам масштаб, баланс становится бессмысленным.

– Интересная мысль, друг мой, и вполне достойная вас, – сухо заметил Ванье. Медленно разгорающееся пламя гнева постепенно сжигало его страх. – Однако же позвольте вам напомнить, что здесь творятся дела, о которых вы не имеете ни малейшего представления. Вы, так сказать, всего лишь одна из карт на столе. Да, то, что вы сказали, изменит наши планы, но ненамного. Теперь я должен немедленно заполучить мальчишку. И то, что он сделал из темного камня. Это приказ. Полагаю, вы также должны прислать ко мне этого недоумка каталиста. Что вы там с ним сделали? – Ванье наконец-то обнаружил подходящую отдушину, позволяющую дать выход бессильной ярости. – Он же был не крепче прутика, когда уходил отсюда! Вам полагалось сломить его, а не придавать ему сил!

– Прутик?! Вы ошиблись в нем, как ошиблись и во многом другом. А отсылать парня к вам слишком рискованно. Давайте я просто убью его и каталиста...

– Нет!!! – вырвалось у Ванье. Его пухлые руки впились в подлокотники с такой силой, что пальцы побелели.

– Нет, – повторил епископ, сглотнув. – Парня нельзя убивать. Надеюсь, я ясно выразился? Попробуйте только ослушаться меня, и превращение в чудище покажется вам завидной судьбой по сравнению с тем, что будет ждать вас.

– Вам придется сперва поймать меня, епископ, – а я, позвольте вам напомнить, очень далеко от вас...

Ванье глубоко, судорожно вздохнул.

– Этот парень – принц Мерилона, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Несколько мгновений стояла тишина, потом собеседник епископа пожал плечами.

– Тем лучше. Принцу полагалось умереть. Я просто исправлю очередную вашу ошибку...

– Это не ошибка, – проговорил Ванье запекшимися губами. – Говорю вам: этого парня нельзя убивать! Если вы так требуете, чтобы вам назвали причину, то... то я попрошу вас вспомнить... о Пророчестве.

На этот раз последовавшее молчание оказалось более продолжительным и более насыщенным. Ванье почти слышал это молчание у себя в сознании. Оно шуршало, словно крылья нетопыря.

– Ну ладно, – в конце концов холодно произнес незримый собеседник. – Но это будет куда труднее и опаснее, особенно теперь, когда у него есть темный камень. Этого в первоначальных условиях сделки не было. Я поднимаю, цену.

– Вы будете вознаграждены в соответствии с вашими заслугами, – сказал Ванье. – Но поспешите, пока он не разобрался до конца, как использовать камень.

Тут к нему в голову пришла еще одна мысль.

– И приведите его лично, – добавил епископ. – Я хотел бы обсудить с вами некоторые вопросы, в том числе – и вопрос о вашем вознаграждении.

– Конечно же, я приведу его лично, – донесся ответ. – Что же еще мне остается? Полагаться на вашего якобы бесхребетного каталиста? Я воспользуюсь обычными путями. Ждите меня.

– Но это нужно сделать быстро! – сказал Ванье. Он изо всех сил старался успокоиться и привести мысли в порядок. – Я свяжусь с вами завтра ночью.

– Я могу и не ответить, – отозвался голос – Тут надо действовать тонко.

Связь прервалась. Палата погрузилась в тишину.

Струйка пота стекла с тонзуры епископа и скользнула за воротник рясы. Бледный, дрожащий от гнева и страха Ванье просидел в Палате несколько часов, глядя во тьму незрячим взглядом.

«Родится в королевском доме мертвый отпрыск, который будет жить, и умрет снова – и снова оживет. А когда он вернется, в руке его будет погибель мира...»

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОЧЕРЕДЬ САРЬОНА

– Послушайте, Сарьон, – негромко, убедительно произнес Джорам, сидевший рядом с каталистом, – это будет несложно.

Он придвинулся поближе и взял Сарьона за руку.

– Вы пойдете к Блалоху. Вы скажете ему, что не знаете ни сна, ни покоя, что не находите себе места. Вы в таком ужасе от того, что я сделал сам и что заставил сделать вас, что вам кажется, будто вы сходите с ума.

– Из меня неважный лжец, – пробормотал Сарьон, покачав головой.

– А разве это будет ложью? – спросил Джорам, и в темных глазах промелькнула горькая улыбка. – Напротив, мне кажется, что ваши слова будут звучать необычайно убедительно.

Каталист не ответил. Взгляд его был прикован к столу, за которым они сейчас сидели. Полная осенняя луна почти непристойно ухмылялась им с безоблачного ночного неба. Она струила свой свет в окно и, выпячивая щеки, высасывала всю жизнь и все цвета, оставляя лишь хладный, бескровный серый. Сарьон и Джорам сидели у окна, в потоке лунных лучей, и вполголоса разговаривали. Джорам при этом еще внимательно наблюдал одним глазом за стражниками, обосновавшимися в домишке напротив, а вторым – за Мосией. Мосия спал в темном углу и беспокойно метался во сне.

– А что я должен буду делать потом? – спросил Сарьон.

– Вы скажете ему, что готовы отвести его ко мне. Что поможете ему захватить меня и, – Джорам понизил голос, – Темный Меч. Вы приведете его в кузню, где я буду работать, и там мы его и накроем.

Сарьон зажмурился. Его передернуло.

– В каком смысле – «накроем»?

– Ну а как по-вашему, что я мог иметь в виду, каталист?

Джорам нетерпеливо убрал руку и откинулся на спинку стула. Он снова взглянул на стражников; в окнах расположенного напротив домика виднелись их силуэты.

– Мы же уже говорили об этом раньше. Как только Блалох истощит свой запас магии, он сделается беспомощным. Вы сможете открыть Коридор и вызвать Дуук-тсарит. Несомненно, они уже давным-давно мечтают схватить этого типа, навлекшего позор на их орден. – Джорам пожал плечами. – Вы станете героем, каталист.

Сарьон вздохнул и сцепил лежавшие на столе руки; ногти больно впились в кожу.

– А вы? – спросил он у Джорама, подняв наконец взгляд на молодого человека. Суровое лицо каталиста, озаренное лунным светом, сейчас напоминало череп.

– А что я? – невозмутимо поинтересовался Джорам, глядя в окно. На губах его играла легкая улыбка.

– Коридор откроется, и здесь появятся Дуук-тсарит. Я могу передать вас в их руки, как мне и было велено главой церкви.

– Но вы ведь не станете этого делать. Верно, Сарьон? – спросил Джорам, не глядя на каталиста. Мосия застонал и порывисто перевернулся на другой бок, пытаясь ускользнуть от насмешливого взгляда луны. – Не станете. Я отдам вам Блалоха, а вы отдадите мне мою свободу. Вам не нужно меня бояться, каталист. Я не имею никаких честолюбивых устремлений в отличие от Блалоха. Я не собираюсь использовать свою силу, чтобы захватить весь мир. Я просто хочу получить обратно то, что принадлежит мне по праву. Я приду в Мерилон и с помощью вот этого выкованного мною меча отыщу свое наследство!

Сарьон, наблюдавший за ним, увидел, как лицо молодого человека на миг смягчилось и сделалось одновременно тоскливым и мечтательным, словно у ребенка, завидевшего яркую, изукрашенную игрушку. Каталиста захлестнула волна жалости. Ему вспомнились все слышанные им мрачные истории о детстве Джорама, о его безумной матери. Сарьон подумал о тяжелой жизни Джорама, о непрерывной борьбе за выживание, о необходимости скрывать, что на самом деле он – Мертвый. Сарьон и сам слишком хорошо знал, что это такое – быть слабым и беспомощным в этом мире волшебников. На него нахлынули воспоминания; Сарьону вспомнилось, как он страстно мечтал путешествовать на крыльях ветра, создавать прекрасные и удивительные вещи одним мановением руки, придавать камням форму и творить из них изящные башни... Теперь Джорам заполучил эту силу – только преображенную с точностью до наоборот. Он обладал силой уничтожать, а не создавать. И все, чего он хотел, – исполнить с помощью этой силы заветную мечту детства.

Голос Джорама отвлек Сарьона от этих размышлений:

– Вы точно станете героем. Вы сможете вернуться в Купель и снова заползти под свой любимый камень. Я уверен, что ваше начальство посмотрит сквозь пальцы на то, что вам так и не удалось доставить меня в руки правосудия. Они всегда смогут попытаться арестовать меня в Мерилоне. Если посмеют.

Джорам на миг умолк, а затем вернулся в день сегодняшний. Мечтательное, детское выражение исчезло, и лицо его посуровело. Теперь это было лицо чародея, убившего надсмотрщика при помощи камня.

– Когда колдун окажется в кузне, я нападу на него с Темным Мечом в руках и вытяну из него магию.

– Точнее, вы на это надеетесь, – возразил Сарьон. Он вдруг осознал, что начал беспокоиться о судьбе этого юноши, и разозлился на себя. – Вы лишь смутно представляете, на что способен этот меч. И понятия не имеете, как обращаться с подобным оружием.

– Мне не нужно быть умелым фехтовальщиком, – раздраженно отозвался Джорам. – В конце концов, мы не собираемся убивать Блалоха. Когда я нападу на него и Темный Меч начнет тянуть в себя его магию, вы тоже должны его атаковать и вытянуть его Жизнь.

Сарьон покачал головой:

– Это слишком опасно. Меня никогда этому не учили...

– У вас нет выбора, каталист! – сказал Джорам, стиснув зубы. Он снова схватил Сарьона за руку. – Симкин сказал, что Блалох нашел тигель! Даже если он пока что и не знает о темном камне, то все равно вскорости узнает. Вы что, хотите делать Темные Мечи для него?

Каталист спрятал лицо в ладонях. Руки у него дрожали. Джорам осторожно выпустил руку Сарьона и снова уселся на стул, удовлетворенно кивнув своим мыслям.

– Но как мы отсюда выберемся? – спросил Сарьон, поднимая голову и оглядывая тюрьму. Вид у него был изможденный.

– Вы отправитесь к стражникам. Скажете им, что вы заснули, а когда проснулись – обнаружили, что я исчез. Потребуете, чтобы они отвели вас к Блалоху. Поднимется суматоха, и я под шумок проскользну.

– Но как? Они же будут искать вас! Это...

– Это моя забота, каталист, – спокойно сказал Джорам. – Вы позаботьтесь о своей части задачи. Задержите Блалоха, на сколько сможете, и дайте мне время подготовиться к встрече.

– Задержать?! Что я смогу...

– Упадите в обморок! Наблюйте на него! Не знаю! Вряд ли это будет так уж сложно. У вас такой вид, будто и то, и другое может с вами произойти в любое мгновение.

Джорам смерил Сарьона убийственно едким взглядом, встал и принялся расхаживать по комнате.

– Я не так слаб, как вам кажется, молодой человек, – негромко отозвался Сарьон. – Мне не следовало соглашаться на ваши доводы и помогать вам приносить в мир это оружие тьмы. Однако же я это сделал и теперь должен нести ответственность за свои действия. Я сделаю сегодня то, что вы от меня хотите. Я помогу отдать этого злого колдуна в руки правосудия. Но не потому, что я хочу стать героем и получить право вернуться обратно.

Сарьон на миг умолк, потом глубоко вздохнул и продолжил:

– Я никогда не смогу вернуться обратно. Теперь я это понял. Там больше нет места для меня.

Джорам перестал расхаживать и несколько мгновений молча, пристально смотрел на Сарьона.

– И вы позволите мне уйти...

– Да, но не потому, что я боюсь вас или вашего меча.

– Тогда почему же? – спросил Джорам, презрительно усмехнувшись.

– И правда, – пробормотал Сарьон. – Почему? Я и сам частенько задаю себе этот вопрос. Я мог бы... мог бы назвать вам множество причин. Мог бы сказать, что наши жизни связаны воедино неким странным образом. Что я понял это сразу же, как только вас увидел. Что это восходит еще к тем событиям и тем временам, когда вы даже не появились на свет. Я мог бы это все сказать.

Он покачал головой.

– Я мог бы рассказать вам о друиде, некогда побеседовавшем со мной и давшем мне совет. Я мог бы рассказать вам о младенце, которого я держал на руках...

Все это каким-то образом связано между собой – и не имеет никакого смысла. Я и так уже вижу, что вы мне не поверите.

– Да какая, к черту, разница, поверю я вам или не поверю! На самом деле меня вовсе не волнуют ваши побуждения, каталист, – до тех пор, пока вы выполняете то, о чем я вас прошу.

– Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но при одном условии.

– А! Вот мы и дошли до этого! – помрачнев, сказал Джорам. – Ну и что же это за условие? Что я должен сделать взамен? Навеки похоронить себя в этой богом забытой глуши...

– Вы возьмете меня с собой, – негромко произнес Сарьон.

– Что? – Джорам потрясенно уставился на него. Потом кивнул каким-то своим мыслям и неприятно рассмеялся. – Ага, понятно. Ну конечно же! Каждому Мертвому необходим собственный каталист.

Он пожал плечами и криво улыбнулся.

– Да пожалуйста, можете отправиться со мной в Мерилон. Мы приятно проведем время, как сказал бы наш друг Симкин. Ну, теперь мы можем взяться за дело?

И Джорам повернулся спиной к изумленному каталисту и направился в противоположный угол. Он двигался осторожно и бесшумно, чтобы не разбудить Мосию. Юноша присел рядом с кроватью, запустил руки под матрас и извлек оттуда Темный Меч, медленно и благоговейно.

Сарьон молча, озадаченно взирал на него. Он ожидал отказа, вспышки гнева. Он собирался упорно настаивать на своем, спорить, даже угрожать. Но это небрежное, легко полученное согласие было в определенном смысле хуже всего. Быть может, молодой человек просто его не понял...

Джорам осторожно заворачивал меч в тряпье. Сарьон подошел к юноше и положил руку ему на плечо.

– Я не собираюсь ничего от вас требовать. Я просто хочу помочь вам. Понимаете, вы все равно не сможете вернуться. Во всяком случае – в Мерилон...

– Послушайте, каталист, – сказал Джорам, поднимаясь и гневно стряхивая руку Сарьона. – Я уже сказал: меня нисколько не волнуют ваши побуждения, до тех по пока вы мне помогаете справиться с этим делом. Понятно? Вот и прекрасно.

Он взглянул на меч, который прижимал к груди. По контрасту с лунным светом, играющим на тряпье, проглядывающий сквозь лохмотья скелетоподобный металлический предмет казался еще темнее. Перед мысленным взором Сарьона встала картина: младенец, запеленатый в белое, цвет императорского дома. Сарьон зажмурился и отвернулся.

Джорам заметил реакцию каталиста и презрительно скривился.

– Если вы закончили свою проповедь, отец, – последнее слово прозвучало столь ядовито, что Сарьона передернуло, – то нам нужно идти. Я хочу побыстрее с этим покончить.

Засунув меч в кожаную перевязь, которую он сделал сам и теперь носил на поясе, – грубое подобие тех, что он видел в книгах, – Джорам набросил на плечи длинный темный плащ (подаренный Симкином). Юноша прошелся по комнате, критически поглядывая на себя. Меча видно не было. Джорам кивнул, повернулся к Сарьону и повелительно взмахнул рукой: – Идите. Я готов.

«А я?» – терзаясь, спросил себя Сарьон. Ему хотелось что-нибудь сказать, но он не мог говорить. Сарьон попытался откашляться. Бесполезно. Ему не удавалось проглотить страх. При виде этой проволочки Джорам нахмурился; лицо его потемнело. На скулах у юноши заиграли желваки, уголок одного глаза задергался от нервного тика, и Джорам принялся нервно сжимать и разжимать кулаки. Но глаза его горели ярче лунного света. Ярче – и холоднее.

Нет, говорить не о чем. Совершенно не о чем.

Сарьон осторожно, бесшумно отворил дверь. У него дрожали руки. Нервы каталиста были напряжены до предела. Ему всеми фибрами души хотелось остановиться, отказаться, остаться здесь, в тюрьме. Но вся его минувшая жизнь вдруг превратилась в гигантскую волну. И Сарьон, подхваченный этой волной, только и мог, что лететь на ее пенном гребне, хотя он и видел впереди маячащие во тьме иззубренные скалы.