Текст книги "Рождение Темного Меча"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Веки Блалоха дрогнули, но это было единственным внешним проявлением хоть каких-то чувств. Сарьон сделал паузу – убедиться, не захочет ли колдун спросить еще о чем-нибудь, – и скорее почувствовал, чем увидел, что Симкин слушает его очень внимательно, с необычной заинтересованностью. Каталист набрал воздуху в грудь.

– Меня разоблачили. Из снисхождения к моей молодости – а на самом деле, как я подозреваю, из-за того, что моя мать приходилась кузиной императрице, – мое преступление замяли. Меня послали в Мерилон, в надежде, что я вскоре забуду о своем интересе к Темным искусствам.

– Да, это соответствует истине, каталист, – сказал Блалох. Его руки – все такие же недвижные – по-прежнему лежали на столе. – Продолжайте.

Сарьон побледнел. Сердце его сжалось. Так значит, он не зря подозревал, что Блалоху уже что-то известно о нем. Несомненно, этот человек сохранил какие-то связи с Исполняющими, а разузнать подобные сведения наверняка особого труда не составляло. А тут еще и Симкин! Кто знает, что за игру он ведет?

– Но я... я осознал, что ничего не могу с собой поделать. Я... Темные искусства притягивали меня. При дворе я сделался обузой для своего ордена. Проще всего было бы перевестись обратно в Купель. Я надеялся продолжить там свои изыскания – втайне, конечно. Однако из этого ничего не вышло. Моя мать недавно умерла. Я не обзавелся при дворе никакими прочными узами и не завел нужных связей. Потому начальство сочло, что я представляю собою угрозу, и меня отослали в ту деревню, в Уолрен.

– Жизнь полевого каталиста жалка – но безопасна, – заметил Блалох. – Она явно лучше жизни во Внешних землях.

Он медленно, неспешно выпрямил указательные пальцы. Это было первое его заметное движение за все время беседы. И Симкин, и Сарьон, словно зачарованные, уставились на эти пальцы; а те сомкнулись, образовав живой кинжал из плоти и костей, и острие этого кинжала устремилось на каталиста.

– Так почему вы ушли из деревни?

– Я услыхал про эту общину, – недрогнувшим голосом ответил Сарьон. – В деревне я загнивал. Мой разум начал превращаться в кашу. Я пришел сюда учиться... познать Темные искусства.

Блалох не шевельнулся и не произнес ни слова. Его сложенные пальцы по-прежнему были устремлены на каталиста, и даже кинжал, приставленный к горлу, не причинил бы Сарьону большей боли или страха, чем вид этих рук, лежащих на столе.

– Отлично, – сказал вдруг Блалох. При звуке его голоса почти что загипнотизированный каталист испуганно вздрогнул. – Вы будете учиться. Только сперва вам придется научиться не падать в обморок при виде кузни.

Кровь прилила к лицу Сарьона. Он наклонил голову, пытаясь укрыться от взгляда блеклых глаз; Сарьон искренне надеялся, что это смущение припишут замешательству, а не чувству вины. Его беспокоил вовсе не вид самой кузни. Точнее говоря, вид кузни его беспокоил куда меньше, чем вид Джорама.

– Вам выделят жилище и долю в пище. Но от вас будут ожидать, что вы, как и все прочие, как-то это отработаете...

– Я буду только счастлив помочь жителям этого селения, – уверил его Сарьон. – Целительница уже сказала мне, что здесь очень велика детская смертность. Я надеюсь...

– Через неделю, – продолжал Блалох, полностью проигнорировав слова каталиста, – нам нужно будет заняться заготовкой запасов на зиму. Работа в кузне и в шахте отнимает столько сил, что мы, как вы можете догадаться, не в состоянии заниматься еще и выращиванием пищи. Поэтому всем необходимым нас снабжают поселения полевых магов.

– Я готов с вами отправиться, если вы так хотите, – сказал несколько сбитый с толку Сарьон, – но мне кажется, я был бы более полезен здесь...

– Нет, отец. Вы будете более полезны мне, – бесстрастно произнес Блалох. – Видите ли, эти селения не знают, что они будут помогать нам перезимовать. В прошлом нам приходилось прибегать к налетам, похищать провизию по ночам. Унизительное занятие. И малопродуктивное. Но... – он пожал плечами и сел, облокотившись и опершись подбородком на руку, – тогда у нас не было магии. Теперь же у нас есть вы. У нас есть Жизнь. И, что еще более важно, у нас есть Смерть. Эту зиму мы проведем неплохо. Не так ли, Симкин?

Если неожиданный вопрос имел целью напугать или смутить молодого человека, то он своей цели не достиг. Симкин, похоже, с головой ушел теперь в отвязывание шелкового платочка от плюмажа – он обнаружил, что слишком туго затянул узел. Он раздраженно подергал платок и, ничего не добившись, запустил платок вместе с шляпой куда-то в небеса.

– На самом деле, Блалох, меня совершенно не волнует, как вы проведете эту зиму, – изрек он со скучающим видом, – поскольку я большую ее часть проведу при дворе. Конечно, пограбить деревенщину – это забавно, но...

– Я... я не могу помочь вам в этом! – запинаясь, выпалил Сарьон. – Грабить!.. Этим людям и так едва-едва хватает на прожитье...

– Каталист, наказание за побег – Превращение. Вы когда-нибудь видели, как это делается? Я видел.

Чародей шевельнул пальцами и снова медленно устремил их на Сарьона.

– Я прекрасно понимаю ход ваших мыслей, ученый. Да, как вы и подозреваете, у меня сохранились связи в моем ордене. Сообщить им, где вас искать, будет проще простого. Я даже получу денежное вознаграждение. Конечно, не так много, как я мог бы заработать с вашей помощью, но достаточно, чтобы я всерьез подумал о подобном обмене. Настоятельно вам рекомендую в оставшиеся дни поучиться ездить верхом.

Он расплел пальцы и ухватил каталиста за руку.

– Очень жаль, что вы один, – заметил Блалох, впившись в Сарьона взглядом. – Будь у нас побольше каталистов, я смог бы видоизменить несколько человек, дать им крылья, чтобы они атаковали с воздуха. Я некоторое время изучал искусство Дкарн-дуук.

Он до боли стиснул руку Сарьона.

– Предполагалось, что я могу стать Мастером войны, но меня сочли... неустойчивым. Хотя кто знает – если в Северном королевстве все пойдет как надо... Возможно, я еще и стану Мастером войны. А теперь, каталист, прежде чем уйти, даруйте мне Жизнь.

Сарьон в ужасе глядел на чародея. Он был настолько потрясен, что даже не сразу вспомнил слова ритуальной молитвы.

Пальцы Блалоха сжались еще крепче. Хватка у него была железной.

– Даруйте мне Жизнь, – негромко повторил он.

Склонив голову, Сарьон подчинился. Он открыл самое свое существо магии, втянул ее в себя и пустил часть перетекать к колдуну.

– Еще, – приказал Блалох.

– Я не могу... я слаб...

И без того железные пальцы, усилившись от прилива магии, впились в руку каталиста. Руку Сарьона пронзила боль. Задохнувшись, он пропустил поток магии через себя, наполняя колдуна Жизнью. А потом, истощенный, рухнул обратно на стул.

Блалох все с тем же бесстрастным видом отпустил его.

– Можете идти.

Хотя он ничего больше не добавил и не сделал ни единого жеста, дверь распахнулась и на пороге возник один из подручных. Сарьон, пошатываясь, поднялся и двинулся к двери; ноги у него подгибались. Симкин зевнул и тоже встал – но тут же снова опустился на место, повинуясь едва заметному движению век колдуна.

– Если не сможете сами найти обратную дорогу, о Лысый, – томно бросил молодой человек вслед Сарьону, – подождите меня. Я скоро.

Сарьон его не услышал. Кровь так сильно стучала у него в ушах, что он не слышал ничего вокруг и едва удерживал равновесие. Он и шел-то еле-еле, а на большее его и вовсе сейчас не хватало.

Взглянув в окно, в сгущающиеся сумерки, Симкин заметил, как каталист споткнулся и едва не упал, а затем обессилено прислонился к дереву.

– Мне, пожалуй, и вправду стоит пойти помочь бедолаге, – сказал Симкин. – В конце концов, вы повели себя с ним довольно грубо.

– Он лжет.

– Черт возьми! Дорогой мой Блалох, если верить вам, Дуук-тсарит, на всей этой планете нет ни одного человека старше шести недель от роду, который произнес бы хоть слово правды!

– Вы знаете, зачем он явился сюда на самом деле.

– Я же вам уже сказал, о безжалостный господин. Его прислал епископ Ванье.

Колдун внимательно взглянул на молодого человека. Симкин побледнел.

– Это правда. Он пришел за Джорамом, – пробормотал он.

Блалох приподнял бровь и переспросил:

– За Джорамом?

Симкин пожал плечами:

– Ну, тот парень из деревни, которого притащили сюда полумертвым. Такой темноволосый... Который убил надсмотрщика. Он еще работает в кузне...

– Я знаю его, – с легким оттенком раздражения произнес Блалох. Он продолжал внимательно смотреть на молодого человека – а тот глазел в окно на Сарьона.

– Посмотрите на меня, Симкин, – негромко произнес чародей.

– Ну, если вы так настаиваете – хотя я не нахожу в вас совершенно ничего интересного, – отозвался Симкин, пытаясь подавить зевок. Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и любезно взглянул на Блалоха. – Э-э... вы никак используете лимонную краску для волос? Если да, то имейте в виду, что у корней они уже потемнели...

Внезапно Симкин напрягся, и голос его, до того игривый, сделался хриплым.

– Прекратите, Блалох. Я понимаю... что вы пытаетесь сделать...

Но постепенно слова его звучали все более вяло, как будто его одолевала дремота:

– Смной уж ткое делали...

Встряхнув головой, Симкин попытался вырваться, но блеклые голубые глаза Исполняющего впились в него немигающим взором и удержали на месте. Ресницы молодого человека дрогнули. Симкин моргнул, распахнул глаза, снова моргнул, снова открыл их – и смежил веки.

Бормоча слова магии, древние слова силы и чар, Блалох медленно и бесшумно поднялся на ноги, обошел вокруг стола и остановился перед Симкином. Повторяя эти слова снова и снова и перемежая их успокаивающим рефреном, колдун возложил руки на аккуратно причесанные, блестящие волосы Симкина. Блалох закрыл глаза, откинул голову и сосредоточил все свои силы на молодом человеке.

– Позволь мне заглянуть в твой разум. Правду, Симкин. Скажи мне правду. Расскажи все, что тебе известно...

Симкин что-то зашептал.

Блалох улыбнулся и наклонился, чтобы лучше слышать.

– Я называю его... «Виноградной розой»... Помни про шипы... Впрочем, не думаю... что они отравлены...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЭКСПЕРИМЕНТ

Ночь вплыла в селение, словно темные воды реки, и страхи и печали погрузились в ее спокойный поток. У кирпичного дома река-ночь замедлила свой ход. Тени становились все глубже и темнее, ибо ночь выдалась облачной и безлунной. Постепенно поднимающаяся тьма поглотила почти весь свет в селении; почти все обитатели поддались ночному потоку, погрузившись в темные глубины сна.

Но даже тогда, когда ночь растеклась повсюду и безмолвные сонные воды достигли наибольшей своей глубины, в кузне продолжал гореть огонь; как минимум один человек отвергал сон.

Блики огня играли на черных вьющихся волосах, поблескивали в карих глазах и плясали на лице, что не было сейчас ни мрачным, ни гневным. Напротив, на нем читалось напряженное внимание и нетерпение. Джорам нагревал в плавильном тигле железную руду, измельченную им с величайшей тщательностью. Сбоку от молодого человека стояла литейная форма для кинжала, но Джорам не стал выливать расплавленное железо в нее. Вместо этого он снял с огня другой тигель. В нем находилась другая жидкость, на вид схожая с расплавленным железом – только цвет у нее был странный, белый с пурпурным отливом.

Джорам принялся задумчиво рассматривать второй тигель; густые черные брови раздраженно сошлись на переносице.

– Если 6 только знать, что они имели в виду! – пробормотал он. – Если бы я только это понял!

Закрыв глаза, юноша вызвал в памяти страницы древней книги. Он видел словно наяву буквы – столь часто он вглядывался в эти страницы, изучая их, – видел каждую черточку, – видел, как дрожала от отвращения рука, выводившая эти буквы. Но это не помогало. Снова и снова перед мысленным взором Джорама вставали странные символы, столь же непонятные, как если бы они были написаны на чужом языке.

В конце концов юноша с горечью пожал плечами, качнул головой и вылил содержимое второго тигля в первый, наблюдая, как горячая жидкость течет в пылающее озерцо железа. Он лил ее до тех пор, пока этой жидкости не стало вдвое больше, чем железа, потом остановился. Поглядев на смесь, Джорам снова пожал плечами и добавил еще чуть-чуть – без особых оснований. Просто ему показалось, что так будет правильно. Потом он осторожно отставил второй тигель в сторонку и размешал расплавленную смесь, критически ее разглядывая. Он не заметил ничего необычного. Это хорошо или плохо? Этого Джорам не знал. Потому он еще раз раздраженно пожал плечами и вылил сплав в форму для кинжала.

Книга утверждала, что такой сплав застывает быстро, за считанные минуты – а не за часы, как железо. Но Джораму казалось, что он застывает недостаточно быстро. У него просто руки чесались разбить форму и посмотреть, что же у него получилось. Чтобы отвлечься, юноша подобрал второй тигель и вернул его на место, в тайник, устроенный среди груды железного лома, вышедших из строя инструментов и прочих отходов кузнечного дела. Управившись с этим, он прошел к выходу из пещеры и выглянул наружу через щели в грубой деревянной двери. Селение безмолвствовало, погрузившись в сон. Удовлетворенно кивнув, Джорам вернулся обратно. Кинжал должен был быть уже готов. Дрожа от нетерпения, кузнец раскрыл деревянный футляр, удерживающий форму, а потом разбил саму форму.

Обнаружившийся внутри предмет мало походил на оружие, которым ему надлежало стать. Джорам подхватил заготовку клещами, сунул в огонь горна и нагревал до тех пор, пока она не раскалилась докрасна, как велела книга. Затем юноша отнес будущий кинжал на наковальню, взялся за молот и точными, размеренными ударами принялся придавать ему нужную форму. Джорам спешил, поскольку не слишком разбирался в особенностях строения оружия; это была всего лишь проба. Приближался критический момент, и Джораму не терпелось проделать все это побыстрее. Наконец, решив, что кинжал уже вполне годится для его целей, Джорам снова подхватил его клещами и, глубоко вздохнув, сунул раскаленный клинок в ведро с водой.

Вырвавшееся из ведра облако пара на мгновение ослепило юношу. Но одновременно с шипением раскаленного металла в воде раздался и иной звук. Громкий, отрывистый треск. Джорам нахмурился и помрачнел. Он нетерпеливо взмахнул рукой, дабы разогнать пар, и извлек кинжал из воды – и оказалось, что в клещах зажаты обломки. Выругавшись, Джорам швырнул их в груду лома. Он уже готов был выплеснуть созданный им бесполезный сплав, но тут покалывание в основании черепа заставило его стремительно обернуться.

– Ты поздно работаешь, Джорам, – сказал Блалох.

Чародей шагнул в круг света, исходящего от горна; руки его, по привычке Исполняющих, были сложены на груди. В кузне, залитой красноватым светом, он напоминал клок ночи; чернота его одеяния словно бы впитывала свет – и даже жар горна.

– Я наказан, – невозмутимо отозвался Джорам, положившись на то, что такое случалось уже неоднократно, – Я был неаккуратен, и мастер велел мне работать над этим кинжалом, пока я его не закончу.

– Похоже, тогда тебе придется просидеть в кузне почти всю ночь, – заметил колдун, холодно взглянув на груду обломков.

Джорам пожал плечами.

– Придется, если мне не будут давать работать, – угрюмо произнес он и обошел горн, чтобы поработать мехами. Он умышленно повернулся к чародею спиной и едва ли не отодвинул его в сторону.

Гладкий лоб Блалоха прорезала тонкая морщина, но в голосе его не появилось ни следа досады или раздражения.

– Насколько я понимаю, ты претендуешь на благородное происхождение.

Джорам, покряхтывавший от усилий, не снизошел до ответа. Блалох, не выказывая ни удивления, ни смущения, подвинулся и встал так, чтобы видеть лицо юноши.

– Ты умеешь читать.

Джорам на миг приостановился, но почти мгновенно вернулся к прерванной работе. Мышцы спины и рук перекатывались под кожей; Джорам орудовал мехами, нагнетая воздух к углям в горне.

– Я слыхал, что ты читаешь книги.

Джорам как будто оглох. Руки его двигались в размеренном, беспрерывном ритме; темные волосы падали на лицо.

– Малые знания в руках человека невежественного – все равно что кинжал в руках ребенка, Джорам. Он может пострадать, – продолжал Блалох. – Я полагал, что ты уже усвоил этот урок, когда совершил убийство.

Взглянув на Блалоха из-под копны спутанных волос, Джорам улыбнулся, но улыбка осталась неразличимой в темноте – лишь глаза сверкнули в свете горна.

– А я бы сказал, что это урок, который стоит усвоить вам, – сказал он.

– Вот видишь? Ты угрожаешь мне. – Блалох говорил столь спокойно и невозмутимо, словно беседовал о погоде. – Ребенок размахивает кинжалом. Ты им порежешься, Джорам, – пробормотал чародей. – Порежешься. Либо сам, – Блалох повел плечами, – либо порежешь кого-нибудь другого. Этот твой друг... как там его имя... Мосия? Он умеет читать?

Лицо Джорама потемнело; мощное, размеренное движение мехов несколько замедлилось.

– Нет, – ответил он. – Оставьте его в покое.

– И я думаю, что нет, – вкрадчиво произнес Блалох. – Мы с тобой, Джорам, – единственные люди в этом селении, которые умеют читать. И мне кажется, что один из нас уже лишний, но с этим я ничего не могу поделать – разве что выжечь тебе глаза.

Впервые за все время беседы чародей пошевелил руками: распрямил их и пригладил светлые усы над верхней губой. Джорам остановился. Не выпуская ручек мехов, он уставился в огонь.

Блалох подошел поближе.

– Мне будет очень жаль уничтожать книги.

Джорам шевельнулся.

– Старик никогда вам не скажет, где они.

– Скажет, – с улыбкой отозвался Блалох. – Со временем. Со временем он будет из шкуры вон лезть, выискивая, что бы еще мне сказать. Я не давлю на него потому, что сейчас просто не стоит повергать людей в смятение, прибегая к насилию. Жаль, если мне все же придется изменить свою политику – особенно теперь, когда у меня есть магия.

В свете рдеющих углей видно было, как вспыхнуло лицо Джорама.

– У вас ее нет, – пробормотал он.

– Ну что ж. – Блалох снова скрестил руки на груди. – Видишь ли, мы, Дуук-тсарит, кое-что знаем об этих книгах. В некоторых из них содержатся такие сведения, каким лучше бы исчезнуть навеки.

Чародей внимательно взглянул на Джорама; юноша стоял все на том же месте и смотрел в огонь.

– Ты напоминаешь мне меня самого, молодой человек, – сказал Блалох. – И это заставляет меня нервничать. Я тоже ненавижу начальство. Я тоже считаю себя выше всего этого, хотя я, – в бесцветном голосе промелькнул легкий, еле заметный отзвук сарказма, – и не знатного рода. Дабы избавиться от того, что, как я считал, угнетало меня, я, как и ты, совершил убийство – и не терзаюсь виной и угрызениями совести. Тебе нравится вкус власти, не так ли? А теперь ты жаждешь большего. Да, я чувствую эту горящую в тебе жажду. Я наблюдал, как ты в течение прошедшего года учился манипулировать людьми, использовать их и заставлять их делать то, что желаешь ты. Именно так ты заставил старика показать тебе эти книги, ведь верно?

Джорам не ответил и не отвел взгляда от огня. Но левая его рука сжалась в кулак.

Блалох улыбнулся, и улыбка эта была тьмой во свете.

– Я многое повидал и до тебя, Джорам. В свое время ты научишься справляться с этой жаждой, что снедает тебя. Но ты – все еще дитя; ты так же молод, как был молод я, когда совершил свой первый необдуманный поступок – поступок, что привел меня сюда. Но между нами есть одно различие, Джорам. Человек, место которого я стремился занять, не принимал в расчет ни меня, ни моих амбиций. Он повернулся ко мне спиной.

Чародей положил руку юноше на плечо. Невзирая на жару, царящую в кузне, Джорам содрогнулся от этого леденящего прикосновения.

– Я же принимаю тебя в расчет, Джорам. И я не повернусь к тебе спиной.

– Почему бы вам просто не убить меня и не покончить со всем этим? – презрительно усмехнувшись, пробормотал Джорам.

– Действительно, а почему? – откликнулся Блалох. – Сейчас мне от тебя мало пользы – хотя может стать побольше, когда ты подрастешь. Когда ты подрастешь достаточно, чтобы на тебя можно было полагаться. На тебя и того, кто тобою интересуется.

– Кого это вы имеете в виду? – Джорам наконец-то взглянул на чародея.

– Каталиста.

Джорам пожал плечами.

– Он пришел сюда за тобой. Почему?

– Потому что я убийца.

– Нет, – негромко произнес Блалох. – За убийцами охотятся Исполняющие, а не каталисты. Так почему? Почему он здесь?

– Понятия не имею, – нетерпеливо огрызнулся Джорам. – Спросите у него самого... или спросите у Симкина.

Блалох испытующе уставился на Джорама и произнес заклятие. Карие глаза вспыхнули, и веки опустились. Чародей коснулся лица Джорама и приподнял бровь.

– Ты говоришь правду. Ты действительно этого не знаешь, юноша. Более того – ты не веришь Симкину. Я и сам не уверен, верю ли я ему, и все же... Могу ли я рисковать в этом вопросе? Что за игру ведет Симкин?

Чародей раздраженно опустил руку.

Джорам, чувствовавший себя так, словно пробудился от неглубокого и беспокойного сна, моргнул и быстро оглядел кузню.

Он был один.