Текст книги "Вспышка нежности"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

Дана проснулась в восемь утра. Потребовалось минут десять, прежде чем она сообразила, что сегодня воскресенье. Голова у нее болела, и какие-то странные ощущения в желудке беспокоили девушку. Она с радостью бы повернулась на бок и вновь уснула, но вспомнила, что обещала Лалли отправиться с ней в небольшую экспедицию, чтобы сделать наброски на природе.

В конце концов она с трудом вытащила себя из постели и начала одеваться. Головная боль и неприятные ощущения в желудке возобновились с новой силой, и Дана стала размышлять, было ли это все следствием вчерашнего скандала или с ней что-то случилось.

Внезапно раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату опять ворвалась Марго. Она была полностью готова к отъезду, в великолепно сшитом костюме цвета розоватого цикламена. Дана закрыла глаза, борясь с неистовой волной тошноты, чтобы не показать, как она слаба сейчас. Ей на помощь неожиданно пришел Джефф, следивший, видимо, за своей женой.

– Пойдем отсюда, Марго. Ты уже достаточно всего натворила. – Он грубо схватил ее за плечо, но она яростно стряхнула его руку.

– Отстань! – Ее глаза вновь яростно уставились на Дану. – Итак, это правда! – в бешенстве воскликнула она.

– Боже мой! – произнесла Дана устало и открыла глаза. – Не говорите загадками!

– Ты идешь? – Джефф вновь схватил жену за руку. Он выглядел бледным и напряженным, как будто все это было ему не по силам терпеть.

– Да, я иду, – почти спокойно ответила Марго. – Я просто не могу в это поверить, – прошептала она, продолжая пристально смотреть на Дану. – Ты кажешься такой невинной! И все же тайком пробралась сюда и сделала свое черное дело, разрушив наши чувства!

– Не говори так! – резко прервал ее Джефф. – У тебя никогда не было чувств.

– Я не отпущу его! Я сделаю что-нибудь. Я найду какой-нибудь способ остановить это! – Голос Марго становился все громче.

– Ты бредишь, – прошипел Джефф и силой выволок ее из комнаты. У двери он повернулся к Дане: – Я увожу жену в Мельбурн. Она останется там со своими родителями… на неопределенное время. Вам нет нужды больше ни о чем беспокоиться.

Когда они ушли, Дана опять легла в кровать. Минут через пятнадцать она почувствовала себя гораздо лучше, но была в глубокой депрессии. Устояв против желания вновь нырнуть под одеяло и свернуться калачиком, она вскочила с кровати, приняла душ, оделась в желтовато-коричневые слаксы и ржаного цвета свитер, набросила на плечи легкую замшевую куртку и спустилась к завтраку. Дана не могла обмануть ожидания Лалли – девочка была бы горько разочарована, если бы она не сдержала своего обещания и не пришла в назначенное время.

День прошел на удивление быстро и приятно, несмотря на несколько напряженных моментов, когда она сталкивалась с Бреттом. Он был резок, но достаточно вежлив и поглощен, по-видимому, своими мыслями. Дана понимала, что рано или поздно ей придется признать, что она только прячется от себя самой, пытаясь внушить себе, что этот человек ей безразличен.

После ужина в гостиную пришла Лалли, чтобы показать свои последние рисунки. Она пустила их по кругу, озабоченно вглядываясь в лица присутствующих. Бретт изучал наброски с серьезным видом, чем сделал Лалли своей рабыней навеки.

– Да, это значительно отличается от обычной ребячьей мазни, юная леди. Думаю, нам стоит подумать о приличном образовании для тебя. – Он подождал, пока счастливая Лалли ушла, пожелав всем спокойной ночи, и повернулся к Дане, в первый раз за весь вечер взглянув на нее: – Вы можете устроить это для ребенка? Я сам буду оплачивать обучение. Мисс Тернер и так достаточно выкладывает за школу. У Лалли, по-моему, настоящий талант, инстинктивное чутье на цвет и линию… довольно неожиданное сочетание.

Дана глубоко вздохнула:

– Хорошо, Бретт. Я с удовольствием сделаю это. Лалли будет просто счастлива. Это – ее самая большая мечта.

– Ну, эту мечту мы вполне можем осуществить для нее.

Его чуткость и великодушие заставили Дану почувствовать себя смелее. Она решила, что настало время поговорить с Бреттом о Джеффе и его связи с Магдой Ладлоу. Совершенно очевидно, что Джефф не сможет или не захочет сам помочь себе, а Магда Ладлоу, Дана инстинктивно это ощущала, представляла собой потенциальную угрозу.

Она не сразу завела речь об этом, подождав до позднего вечера, когда отец ушел проверить, как дела у Медной Королевы, которая должна была вот-вот ожеребиться. Бретт расположился на веранде, и Дана последовала за ним.

– Бретт, могу я с вами поговорить?

– Достоин ли я этого? – Его голос звучал немного устало и раздраженно, что было необычно для него.

Лицо Даны омрачилось, но она все же решила рискнуть, ради Джеффа.

– Это о Джеффе!

Бретт утомленно провел рукой по глазам.

– Если я доживу до ста лет, вы все еще будете меня удивлять, Дана.

– Я постараюсь, – кротко ответила она и с облегчением заметила, что его лицо прояснилось.

– Долой вступления, дитя, я весь внимание, – мягко сказал он и опустился в кресло, наблюдая за девушкой.

Дана прошла к перилам веранды и облокотилась на них.

– Джефф никогда не говорил вам о своих неприятностях? – тихо спросила она.

– Я и так знаю, что они у него есть, – отрывисто засмеялся Бретт. – И не нужно университетского образования, чтобы их разрешить. – Он говорил спокойно, как будто объясняя ребенку простую истину. – Но Джефф никогда не относился ко мне доброжелательно. Он считает себя обманутым, лишенным прав и раструбил об этом по всему городу.

– Думаю, он имеет законный повод для недовольства, во всяком случае он так считает, – осторожно заметила Дана.

– Боюсь, это не тот случай, мой ангел. Позвольте, я объясню вам коротко, не вдаваясь в подробности. Джефф знал задолго до того, как узнал я, что он не имеет никакого шанса получить конюшню. Кто угодно, но только не Джефф. Тод потратил на нее всю свою жизнь и не собирался позволить Джеффу спустить все в трубу. Мой кузен проиграл на ипподроме и в карты тысячи. Фунтов, не долларов. Его мать оставила ему приличное наследство, но я сомневаюсь, что от этих денег сейчас что-то осталось. – Бретт немного помолчал, задумчиво разглядывая Дану. – Тоду нравился Джефф, но он совершенно прямо ему заявил, что никогда не оставит конюшню ему. Можете принять это как факт. Я же сам не очень стремился ее заполучить. Мне и так было хорошо. Я делал свое дело, был счастлив, ездил по всему миру да еще получал за это хорошую плату. Теперь, конечно, я думаю по-другому. Любовь к породистым лошадям, видимо, у нас у всех в крови, включая Джеффа.

Дана слушала молча. Она знала, что Бретт говорит правду.

– Я не думаю, что Джефф сможет сам помочь себе, Бретт, – сказала она, уставившись на свои руки, вцепившиеся в перила. – Он совсем запутался в отношениях с… – Имя никак не хотело прозвучать.

– Магдой Ладлоу, – сухо закончил Бретт. – Стоит ли совать нос в чужую личную жизнь?

– Здесь дело совсем не в этом, – запротестовала Дана. – Я уверена. Я видела их вместе всего лишь раз, но это оставило неизгладимое впечатление.

Интерес Бретта значительно возрос.

– И вы считаете, что это совсем не романтическая связь? Хотя Джефф не получает утешения дома? – В его голосе промелькнули язвительные нотки.

– Я в этом уверена, – категорично заявила Дана.

– Здесь возможны только две версии: любовь и деньги. Вы говорите, что это не любовь. – Бретт с поистине олимпийским спокойствием пожал плечами. – Думаю, нам лучше оставить Джеффа в покое. Пусть выпутывается из своих неприятностей сам. Вряд ли он скажет нам спасибо за вмешательство в его дела.

– Он не сможет сам выпутаться из этого, – горячо возразила Дана. – Один человек может, другой – нет. Джефф не сможет. – Девушка почувствовала себя более уверенно. – Это, вероятнее всего, деньги. Она имеет над ним огромную власть, хотя не относится к тому типу женщин, ради которой мужчины рискуют всем.

Бретт весело рассмеялся:

– Это ободряющая новость! Вы рассеяли все мои самые циничные сомнения. – Он задумчиво нахмурился. – Это весьма вероятно! Весьма! – повторил он убедительно и кинул проницательный взгляд на Дану. – Я думаю, вы не впечатлительная нервная особа, моя милая? – Он внимательно смотрел на нее какое-то время, затем вскочил с кресла. – Ладно, пошел искать Джеффа. Возможно, мы доберемся до сути всего этого с его помощью. Тем более, что вы так беспокоитесь о его благоденствии.

Дана осталась ждать. Она не хотела больше неприятностей в доме, а состояние духа Джеффа было, без сомнения, результатом его связи с этой цепкой и жадной женщиной. «Бедный Джефф!» – думала она, глядя на луну, висевшую высоко над размытыми ночной темнотой верхушками сосен.

Как будто услышав ее, на веранду вышел Джефф.

– Бретт хотел поговорить со мной. Надеюсь, это не повлечет за собой слишком тяжелых последствий!

– Думаю, он хочет помочь вам, Джефф, – Дана посмотрела на него своими янтарными глазами, – прежде чем станет поздно что-либо исправить.

Он побледнел и прищурился:

– У вас богатое воображение, Дана. Не позволяйте ему ввести вас в заблуждение. Я не подвергаюсь никакой опасности.

– Пожалуйста, Джефф, позвольте ему помочь вам, – настойчиво попросила она. – Вам нужна помощь, так примите же ее!

Джефф тяжело опустился на стул, как будто у него подогнулись колени.

– Вы не понимаете, куколка, – с горечью сказал он. – Это не очень приятная история. Если бы вы могли повернуть часы вспять! – с оттенком ностальгии воскликнул он. – Тогда вы не сидели бы здесь, глядя с сочувствием на меня.

– Почему именно я, Джефф? – нахмурилась Дана. – Почему я должна была бы так поступить?

Бежали минуты, но Джефф молчал, погруженный в свои мысли. Дана почувствовала странное одиночество радом с ним и вздохнула с облегчением, когда вернулся Бретт с графином виски и бокалами в руках. Его голос был ровный, даже дружеский:

– Наливай себе сам, сынок. Тебе это, видимо, понадобится.

Джефф налил себе полный бокал и залпом выпил его содержимое с легкостью человека, имевшего большой опыт в таких делах.

– Как говорят, признание облегчает душу, – намекнул Бретт, подталкивая его к разговору. – Начинай, Джефф – сегодня твой вечер! После я и пальцем не пошевельну, чтобы помочь тебе.

Джефф немного поколебался, глядя в темноту. Затем он заговорил. Слова падали одно за другим, так долго сдерживаемые, что почти душили его. Странно, но Дана не была удивлена услышанным. Не удивился и Бретт. Джефф излагал факты честно, не пытаясь обелить себя, даже если это было возможно.

Эта история началась, когда он был в полном отчаянии из-за своих карточных долгов. Безвыходная ситуация толкнула его на сговор с Роем Ладлоу. Они решили придержать Принца Акиру на Кубке Мельбурна. Умелый и высококвалифицированный жокей, Ладлоу был способен сделать все так, что никто не смог бы обвинить в неудаче его.

Они мало обогатились на этом, делая ставки через многочисленных знакомых Джеффа, но это было их моральным падением.

Джефф поклялся, что это был единственный случай в его жизни. Он просто обезумел тогда от своих карточных долгов… А Тод отказался помогать ему… Рой Ладлоу имел несчастье быть женатым на женщине, отличавшейся ненасытным аппетитом к роскоши…

Единственное, что они оба не приняли в расчет, – ее осведомленность о всех деталях этого сговора. Или, вернее, ее блестящую догадливость, базировавшуюся на великолепном знании мужа. И она использовала это по полной программе после смерти Роя, шантажируя с тех пор Джеффа.

Джефф закончил говорить и вытер рукой покрытый испариной лоб. Бретт поставил перед ним полный бокал, и он поспешно выпил.

– Ладно, теперь все ясно, – прокомментировал Бретт. В его голосе звучали стальные нотки.

Джефф вскочил на ноги, опрокинув стул и даже не заметив этого.

– Что ты собираешься делать? – в смятении вскричал он. – Я понимаю, что не заслуживаю даже презрения, но один Бог знает, как я не хотел придерживать Принца. Он должен был стать чемпионом! – Его взгляд остановился на Дане, умоляя о понимании и прощении.

Бретт нагнулся и поднял стул.

– Садись, Джефф! – Это был приказ.

Джефф мгновенно подчинился. Дана смотрела на него, и беспорядочные мысли вертелись в ее голове. Вскоре она не могла больше думать ни о чем, чувствуя себя совершенно ошеломленной. Голова начала вновь отвратительно болеть. Бретт бросил на девушку внимательный взгляд, заметил ее бледность и протянул свой бокал с виски:

– Теперь ваша очередь, малышка. Сделайте глоток, это не повредит вам сейчас.

Дана автоматически взяла бокал и с осторожностью глотнула обжигающую жидкость. Почувствовав приятное тепло, она продолжала маленькими глотками прихлебывать из бокала.

– Если бы у меня было мужество, я положил бы конец этому, – с отчаянием в голосе сказал Джефф.

– Не говори так, – резко оборвал его Бретт. – Держи себя в руках, парень. Я найду способ остановить ее. – Он сказал это так уверенно, что Дана посмотрела на него с надеждой.

– Ты с ней расплатишься сполна? – содрогнулся Джефф.

– И не подумаю! – отрезал Бретт. – Есть достаточно строгое наказание для шантажистов в этой стране. Я просто познакомлю леди с ним… лично.

На красивом лице Джеффа отразилась целая гамма чувств, и в глазах впервые блеснула надежда.

– Ты собираешься запугать ее? Я никогда бы не осмелился сам сделать это. Ты не знаешь ее! Она ужасно порочна!

– Если она не глупа, у нас есть шанс. А я не думаю, что она дура, – сурово заметил Бретт.

Дана положила руку на затылок.

– У меня разболелась голова, – жалобно сказала она.

Вместо ответа, Бретт помог ей подняться с кресла.

– Пойдемте, я отведу вас в комнату, дитя.

Джефф встал, наблюдая, как они уходят.

– Я сожалею, Дана, я правда сожалею. Пожалуйста, поверьте мне, я говорю искренне.

– Я верю вам, Джефф, – тихо ответила она. – В любом случае я думаю, что вы уже достаточно наказаны за это.

Бретт сначала поддерживал девушку под локоть, затем, обеспокоенный ее состоянием, легко и высоко поднял на руки и властно сказал через плечо Джеффу:

– Останься здесь. У нас с тобой есть, что обсудить, чтобы закрыть тему.

Джефф опять сел в ожидании своего кузена. В первый раз за долгие годы он чувствовал на душе облегчение. Бретт внушает доверие, излучает уверенность, силу, волю и даже некоторую жестокость. Совсем как старик Тод. Так размышлял Джефф и, к своему удивлению, обнаружил, что улыбается…

Наверху в комнате Бретт положил Дану на кровать.

– Думаете, вы сможете сами раздеться? – невозмутимо спросил он.

Девушка в изумлении уставилась на него.

– Вы же не намерены помочь мне? – выдавила она, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

– А вы думаете, я не смогу?

Прошла целая минута, прежде чем она смогла ответить:

– Я даже не отваживаюсь думать об этом.

Он спокойно посмотрел на нее:

– А вы попробуйте, моя голубка. Вы, сдается мне, готовы потерять сознание в любую минуту.

Дана спустила с кровати длинные загорелые ноги.

– Уверяю вас, у меня не будет с раздеванием ни малейшего затруднения.

Бретт засмеялся и похлопал ее рукой по щеке.

– Отлично, тогда приступайте. Очевидно одно, моя милая, – вы никогда не станете пьяницей.

– А вы никогда не станете джентльменом! – огрызнулась она в ответ, приведенная в ярость его словами.

– А вот это весьма вероятно, – буркнул он и пошел к двери.

Дана обнаружила, что дрожит. Бретт тоже заметил это.

– Немедленно в кровать, дитя. Хотя в такой позе, полулежа, вы выглядите довольно соблазнительно.

– Бретт! – тихо сказала она. – Мне кажется, я вас ненавижу!

– Приятных снов, мой ангел! – успокаивающе произнес он полным сочувствия голосом и закрыл за собой дверь.

Дана поняла, что больше не может сохранять безразличие. Бретт лишил ее силы духа. Она шлепнулась на кровать, повернулась лицом к подушке и начала бить ее кулаками, представляя, что это Бретт.

Глава 13

Перед Дерби – ежегодными скачками в Мельбурне – Принц Гонтлитт был главной темой для разговоров в ипподромных кругах. С блеском выиграв несколько предыдущих соревнований, он считался основным претендентом на Кубок.

Усмирение буйного жеребца было великой заслугой Слоана Грегори. Дни, недели, месяцы постоянных тренировок и неусыпного внимания вылились в необычное спокойствие, поражающую воображение взрывную скорость, что делало эту лошадь гвоздем программы для всех завсегдатаев ипподромов.

Принц Гонтлитт забыл о прежних проказах и стал совершенно предсказуемым в своем поведении, демонстрируя теперь уравновешенность характера. Управляя жеребцом согласно инструкциям Слоана Грегори, Манни Бокселл давал ему свободу действий во время скачки, и Принц делал все точно и правильно. Мощные удары его задних ног выносили его легко и далеко вперед, а огромный объем легких позволял выдерживать заданный темп, когда соперники были уже изнурены, и приходить к финишу с большим запасом сил в резерве, демонстрируя характерный мощный финальный рывок.

В день первого забега Дана встала рано, чтобы сопроводить отца и Бретта на круг понаблюдать за утренней тренировкой Принца. День обещал быть прекрасным, теплым и солнечным, что было важно, поскольку Принц не питал любви к сырости.

Манни пустил его шагом, потом галопом метров двести, прежде чем начать бег. Между этим юношей и лошадью возникла крепкая дружба, которая сразу бросалась в глаза. Манни наклонился к шее своего скакуна, ласково что-то шепча ему на ухо и поглаживая лоснящуюся шкуру цвета черного дерева, которую он так усердно и любовно чистил скребками, доводя до совершенства, от высокой головы до аккуратных копыт с легкими подковами. Эти двое, казалось, имели особую связь друг с другом, такую явную, что Слоан дал указание, чтобы никому, кроме Манни, не доверяли присматривать за жеребцом в его отсутствие.

Дана видела, как Бретт и ее отец внимательно наблюдали за конем, удовлетворенные его достижениями. Принц в это время направился в их сторону своим прославленным грациозным шагом.

– Должен сказать, мы имеем шанс на этот раз добиться своего, – заметил Слоан с прежней уверенностью.

Бретт улыбнулся:

– Фьючер тоже хорош и может быть опасным соперником.

Слоан решительно покачал головой, не соглашаясь с этим:

– Это только подзадорит Принца. К тому же, я думаю, Фьючеру нужно еще долго тренироваться, прежде чем он станет проблемой для нашего парня. Я не боюсь сказать тебе, Бретт, что уверен в успехе.

Бретт бросил взгляд на Дану и подмигнул ей. Она засмеялась. Все происходящее казалось ей сейчас пределом мечтаний. Она давно уже не видела отца таким целеустремленным и уверенным. Было очевидно, что они с Бреттом полностью сходятся во взглядах и относятся друг к другу с симпатией и большим уважением.

Манни подъехал к ним с улыбкой на загорелом юном лице. А то, что случилось потом, показалось Дане самым страшным ночным кошмаром. Как только Бретт поднял руку, чтобы взять жеребца под уздцы и отвести в стойло, прогремел выстрел. Он прозвучал почти рядом, из-за густой кромки деревьев, окружавших выводной круг.

Принц взвился на дыбы и затем скакнул вперед, испугавшись шума. Тщедушное тельце Манни описало дугу, ударилось о землю, перекатилось и осталось лежать неподвижно. Жеребец, и так легковозбудимый, вновь встал на дыбы. Его передние копыта молотили воздух, глаза бешено вращались. Вид этой грубой неудержимой мощи вызвал конвульсивную дрожь во всем теле Даны.

Бретт находился всего в нескольких дюймах от копыт, но тем не менее продолжал удерживать поводья. Ее отец бежал, пригнув голову и припадая к земле, в сторону высоких сосен. Над кругом воцарилась тишина, и солнце беспристрастно взирало на эту ужасную картину. Бретту каким-то образом удалось успокоить животное и уберечься от смертоносных копыт. Он говорил и говорил с ним, не останавливаясь, тихо, спокойно, ласково и убедительно. Уверенность исходила от него. Ему удалось завести жеребца в ограду, теперь Принц уже не мог пуститься галопом, но продолжал подниматься на дыбы. Манни все еще неподвижно лежал по другую сторону ограды, уткнувшись лицом в траву. Дана, совершенно онемевшая от страха, с ужасом наблюдала за Бреттом. Ее ноги дрожали от слабости. «О, пожалуйста, Боже! – молилась она горячо. – Пусть только его запрут на засов!» Какое дело ей до жеребца, когда Бретт в такой опасности? Почему он так стремится удержать эту лошадь? Утреннее солнце, видимо, напекло ей голову, вызвав резкий прилив крови к вискам. Она почувствовала, что покачнулась, и с усилием восстановила равновесие. Справа появился отец и остановился, почти парализованный увиденным.

Наконец взлеты, и падения прекратились, и жеребец затих, продолжая дрожать под успокаивающими руками Бретта, который продолжал что-то бубнить, почти напевая вполголоса. Было невозможно понять, что он говорил. Дана сжала челюсти и задышала более глубоко. Манни сел и приложил руку к голове. Бледность проступила сквозь его загар.

– Ну и ну! – медленно произнес он и вновь опустился на траву, растянувшись на спине.

Слоан Грегори с осторожностью, чтобы не напугать резким движением лошадь, приближался к ограде. Подойдя к Принцу, уже спокойно стоявшему рядом с Бреттом, он тоже начал говорить с ним, тихо и нараспев, так же, как Бретт. В конце концов ему удалось вывести жеребца из ограды. Бретт побежал к Манни. Юноша был в полном отчаянии. Его голова сильно болела и кружилась до тошноты. Бретт приподнял ему голову и положил себе на колени. Вскоре приступ у Манни прошел.

Дана без сил опустилась на траву – ей тоже было плохо. Ноги уже не держали ее, и она чувствовала слабое головокружение.

– С тобой все в порядке, Дана? – услышала она озабоченный голос отца и неуверенно подняла голову.

– Думаю, да, папа. Это был просто шок. Они убежали?

– Боюсь, что да, – кратко ответил он.

Манни дрожал, но стойко переносил боль, показывая, что достоин ездить на победителе. Бретт помог парню встать на ноги и поддержал его в вертикальном положении.

– Что-нибудь видел? – Он бросил взгляд на Слоана.

– Кто бы это ни был, он успел скрыться. Он, должно быть, очень хорошо знал место, так как времени на все было мало.

– Времени было достаточно, – мрачно возразил Бретт. – Стрелок, наверное, уже на автостраде. – Он покачал головой и нахмурился. – Кажется, у Манни сотрясение мозга. Надо показать его врачу.

– Все, что я хочу, – это мой завтрак! – стойко запротестовал парень. – К скачкам я буду в полном порядке, – с вызовом добавил он, подошел к Принцу и обнял его за шею. Лошадь почти игриво потерлась о его плечо головой, окончательно успокоившись в присутствии верного друга.

– Я заберу этих двоих с собой, – сказал Слоан, глядя на маленького Манни. – У меня теперь два пациента, которым нужно внимание. – Он старался говорить спокойно и практично. – Думаю, выстрелом хотели напугать лошадь и заставить ее пуститься в бегство, чтобы она нанесла себе какой-нибудь вред.

Бретт оглянулся назад, в сторону деревьев.

– Да, было бы хуже, если выстрел был предназначен для чего-то другого. Позови доктора, пусть посмотрит Манни. Мы сможем посадить на Принца кого-нибудь другого.

Слоан кивнул, сочувственно похлопал парнишку по плечу, и они втроем тронулись в путь к конюшне. Через несколько метров Манни пришлось сесть на лошадь – ноги еще плохо его держали.

Дана усиленно старалась взять себя в руки. Никогда в своей жизни она не испытывала еще такой сокрушительной паники. Глаза девушки были закрыты, и она вновь мысленно видела голову Бретта всего в дюйме от неистово молотящих воздух копыт.

– Дана! – внезапно позвал Бретт.

– Да, Бретт? – ответила она, не открывая глаз.

– Вы не можете оставаться здесь, дитя. Поднимайтесь!

– Да, конечно. – Девушка оперлась на его руку и встала. Но внезапно, доведенная до отчаяния всем пережитым, она ощутила необходимость прильнуть к нему, к этому властному, доводящему до бешенства, но такому незаменимому Бретту!

Он держал в своих руках ее трепещущее тело. В ее дрожащей возбужденности было что-то пугающее.

– Дана! – сказал он, но она не ответила. – Что такое? Скажите же мне!

Она молчала. Он крепче прижал ее к себе, и ее тело затряслось от рыданий. Она была напугана, слишком напугана, чтобы говорить. Только тело выдавало ее настоящие чувства. Больше она уже не могла играть в прятки с очевидным: Бретт был так же необходим ей, как воздух, которым она дышала. Дана зарылась лицом в мягкий шелк его рубашки, беспомощная, беззащитная, почти в панике от своей несдержанности.

Бретт начал гладить ее волосы, успокаивая, но она не обращала на это внимания, продолжая прижиматься к нему, как ребенок, чувствуя силу и спокойствие, исходящие от него. Внезапно она стиснула кулаки и начала неудержимо бить его в грудь, протестуя против того риска, которому он подвергался несколько минут назад, и страха, который она испытала. Бретт схватил ее за руки и разжал кулаки, как бутоны цветка.

– Прекратите это, дитя. Вы только себе делаете больно.

Его слова привели девушку в чувство, и она наконец успокоилась. Где-то почти рядом с ними в кронах деревьев начали сплетничать скворцы. На горизонте в жарком мареве спокойно колыхались зелеными волнами древние холмы. Свежая зелень ярко била в глаза. Дана перевела взгляд на Бретта и сразу же отвернулась. Его лицо казалось таким понимающим, взгляд проникал прямо в душу, а глаза горели тысячью маленьких огоньков. Она приуныла, сознавая, что выдала себя.

– Извините, Бретт! – Ее голос звенел от неуверенности. – Вы доставили мне несколько неприятных минут.

Он взглянул на девушку. Теперь его лицо было мрачным и спокойным.

– Почему вы решили, что надо извиняться?

Дана устало пожала плечами. В наклоне ее головы, казалось, была вся печаль мира, а поникшие хрупкие плечи говорили о ее беспомощности. Она чувствовала невыносимую неловкость под его пристальным и мрачным взглядом.

– Прошу прощения, Бретт, – хрипло прошептала она, – Я должна вернуться в дом.

Дана быстро повернулась и бросилась бежать от него. Но куда она могла убежать? Все тропинки теперь, казалось, вели назад – к Бретту!

В конце этого длинного, полного событий дня Дана вновь взяла в руки вечернюю газету, чтобы еще раз взглянуть на первую страницу. Камера запечатлела легкий галоп Принца Гонтлитта под взглядами арбитров и счастливую взволнованную улыбку Манни Бокселла. Под фотографией Джо Робертс, ветеран репортажей о бегах, написал следующее:

«Если враги вороного жеребца рассчитывали воспрепятствовать ему выиграть Дерби, они оказались обречены на разочарование. Принц Гонтлитт выпрыгнул со старта, как газель, и фантастическими рывками понесся вперед как пуля, побив рекорд ипподрома в беге на полторы мили. Думаю, сейчас уже можно сказать: «Друзья, снимем шляпы перед этой удивительной лошадью!»

Дана прочитала статью и, улыбаясь, отложила газету. Ее глаза, теплые и нежные, были полны гордости за отца, за прекрасную лошадь и знаменитую конюшню Рэнкайна. Только о Бретте она отказывалась думать.

Дана подошла к окну и вгляделась в ночь. Легкий ветерок приятно успокаивал, и девушка прикрыла усталые веки. Тотчас же перед глазами возник мысленный образ надменно поднятой темноволосой головы, да еще так ярко, что Дана поспешно открыла глаза. Было ли это концом ее душевного покоя и прежней безмятежности, которые она считала незыблемыми?

Раздраженно сказав себе, что просто слишком устала после сумасшедшего дня, она отошла от окна и поправила на постели подушки, готовясь ко сну. Наверное, лучшее лекарство в ее теперешнем состоянии духа – раздвоиться, как это сделал Джефф, уйти от себя, разделив тело и душу. Казалось, жизнь начинает сбиваться с пути в этом бурном мире, и только присутствие отца сохраняет в ней еще некоторую стабильность.

«Я должна найти какое-то место вдали от Бретта», – утомленно подумала она и погрузилась в сон, полный жгучих, страстных желаний.