Текст книги "Не уходи"

Автор книги: Маргарет Пембертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10

Грохот стоял такой, будто они находились в кратере действующего вулкана. Пыль сыпалась на Лизетт, дым проникал во все щели, от грохота пушечной канонады болели уши. Она бросила в воду щепотку соли, прежде чем передать чашку англичанину, впавшему в полубессознательное состояние. Лизетт понимала, что, когда немцев выбьют с побережья, они отступят в Вальми, поэтому ей надо побыстрее остановить кровь и спрятать летчика.

Разрезав ножницами штанину, Лизетт раздвинула ткань и вздрогнула при виде рваной раны. Боже, как ему удалось столько пройти, даже с ее помощью?

– Я не могу извлечь пулю, – сказала Лизетт, опускаясь на колени, – но промою рану и попытаюсь остановить кровотечение…

– Который час? – на удивление твердым голосом спросил летчик.

– Около семи.

Англичанин поморщился от боли, когда Лизетт начала очищать рану от листьев и травы.

– Пляж далеко отсюда?

– Чуть меньше мили.

– Но нам говорили, что в такой близости от берега гражданских нет, – удивленно заметил летчик.

Лизетт продолжала очищать рану. Вода в чашке покраснела от крови.

– А их здесь и нет, – подтвердила она. – Несколько фермеров, вот и все.

– И вы?

– Да. – Объяснять Лизетт ничего не стала, слишком занятая обработкой ран на ноге и бедре.

Промокнув кровь полотенцем, она сбегала за простыней, разорвала ее на полосы и дрожащими пальцами перебинтовала раны. К концу перевязки лицо летчика посерело.

– На кухне вам нельзя оставаться, – сказала Лизетт, поднимаясь с пола. – Здесь в любой момент могут появиться немцы.

Худощавое лицо летчика напряглось от боли.

– Не исключено, что появятся и американцы. – Он через силу улыбнулся. – Здесь есть удобный наблюдательный пункт, откуда мы могли бы увидеть, кто подходит к замку?

– Есть, но наверху, – ответила Лизетт, с сомнением глядя на его ногу.

– Тогда я попрошу вас помочь мне. – Летчик представился. – Меня зовут Люк Брендон. Я обязан вам жизнью. Спасибо.

Девушка взяла его под руку, помогая подняться.

– А как вас зовут?

– Лизетт, – ответила она, сгибаясь под его тяжестью.

Поморщившись от боли, летчик проговорил:

– Мне нравится ваше имя. Оно вам подходит.

Улыбка тронула губы Лизетт. Впервые с того момента, когда она нашла его в роще и увидела окровавленную ногу, у нее появилась уверенность, что он не умрет. Умирающий не стал бы говорить комплименты.

– Нам надо выйти в холл и добраться до главной лестницы. Но это довольно далеко.

Люк кивнул и стиснул зубы, стараясь не упасть. Ему повезло, и очень не хотелось, чтобы удача отвернулась от него. Только бы не попасть в руки к немцам. Сейчас семь часов. Американцы уже, наверное, высаживаются на берег. Скоро ему окажут медицинскую помощь и он попросит оставить его во Франции, чтобы не возвращаться на корабле в Англию. Люку казалось, что ступенькам не будет конца. Летчик тяжело вздохнул. Надо преодолеть их, тогда он увидит, что происходит на берегу.

Все вокруг потонуло в грохоте. Древние, прочные стены замка сотрясались.

– Это наши пушки? – крикнула Лизетт.

Люк кивнул:

– Да, это бьет корабельная артиллерия. Она уничтожает немецкие береговые батареи. Когда они закончат, на берегу не останется ни одного живого немца.

Лизетт споткнулась и вскрикнула. Чтобы не упасть, Люк вцепился в перила.

– Не бойтесь, – сказал он, заметив, как девушка побледнела. – Еще несколько минут, и для вас война закончится.

– А если немцы сдадутся, их возьмут в плен, да? Не расстреляют? – с тревогой спросила Лизетт.

Люку показалось, что она на грани обморока. «Ничего удивительного, – подумал он, – они же здесь не привыкли к такой канонаде». Превозмогая боль, летчик заставил себя сделать еще один шаг.

– Немцы обычно не сдаются, но не волнуйтесь. После того как американцы займут «Омаху», немцы вас больше не потревожат.

– Какую «Омаху»?

Люк прислонился к перилам и перевел дыхание.

– Это кодовое название местного пляжа. Его штурмуют американские войска. Англичане, канадцы и французы действуют дальше к востоку.

– Но вы же не американец.

– Нет, я англичанин.

Почти взвалив летчика на себя, Лизетт с трудом втащила его в просторную комнату, стены которой были обиты голубым шелком. Оглядев комнату, Люк через силу улыбнулся, но, когда его взгляд остановился на окнах с выбитыми стеклами, улыбка исчезла. Он увидел мыс и далекое море, но там не было ни американских солдат, заполнивших пляж, ни американских танков, двигающихся от пляжа в глубь территории. Его взору предстала совсем иная картина: немецкие береговые батареи вели убийственный огонь по пляжу, пулеметы косили американцев прямо на десантных трапах.

– Боже мой, – прошептал Люк, – они в ловушке! Им не удастся высадиться!

Он сполз на пол, не отрывая взгляда от того ада, в который превратился пляж «Омаха». Позади десантных барж расположились линкоры «Техас» и «Арканзас», они вели непрерывный огонь по немецким батареям, но немецкие пушки яростно огрызались. Очередная партия солдат высадилась с барж – 29-я пехотная дивизия, 1-я пехотная дивизия – закаленные в боях солдаты, которые высаживались на пляжи Северной Африки, Сицилии, Салерно. Но им не удавалось пересечь пляж, усеянный трупами. В воде плавали тела убитых. Однако американские солдаты, продолжая спускаться по десантным трапам, двигались к берегу.

Лизетт опустилась на колени рядом с Люком. Наверное, она уже никогда не сможет думать о Ла-Манше с любовью. Воды его покраснели от крови, высокие волны бились в борта десантных барж, захлестывая их, а немецкие пули дождем сыпались на баржи. Закрыв глаза, девушка молча молилась за людей на пляже… за Дитера.

Взрывной волной ее опрокинуло на спину.

– Спускайтесь вниз, – закричал Люк, когда на них посыпались куски штукатурки.

Лизетт покачала головой:

– Нет, я останусь здесь.

Все это долгое кровавое утро они провели на полу спальни, лишь изредка поднимая головы и пытаясь разглядеть сквозь облака пыли и дыма, что происходит на пляже «Омаха».

Люк решил, что американцам придется отступить. Корабли отойдут от берега и направятся к другим пляжам, которые штурмовали англичане и канадцы. Однако американцы не отступили. Корабли даже приблизились к берегу и теперь вели огонь по немецким батареям прямой наводкой. Бомбардировщики союзников с бреющего полета сбрасывали бомбы на позиции немцев. Невероятно, но американские солдаты, пробираясь по телам мертвых, медленно заполняли полосу пляжа.

– Они прорвутся! – дрожащим голосом воскликнул Люк и подполз ближе к окну. – «Красный полк» прорвется!

– «Красный полк»? – переспросила Лизетт.

Летчик радостно улыбнулся и с облегчением вздохнул:

– Так называют полк, который сейчас штурмует пляж. Самые отчаянные ребята среди американцев, их ничто не остановит.

– А они берут пленных? – со страхом спросила Лизетт и подползла ближе к Люку. Но в этот момент очередная серия взрывов сотрясла стены замка.

– Если бы у вас был бинокль, я бы, возможно, разглядел. А так только вижу, что они уже на пляже. Теперь в любую минуту немцы могут броситься наутек.

Хорошенькое личико Лизетт было перепачкано копотью и искажено от напряжения. Внезапно Люк задумался о том, что она делает одна в этом огромном замке, который находится в зоне, тщательно охраняемой немцами.

– А где ваши родители? – спросил он, стаскивая летную куртку.

– В Баллеру, это в шестидесяти милях к югу отсюда.

Чуть глуховатый голос Лизетт очень нравился Люку. Впервые увидев эту девушку, он подумал, что бредит. Летчик предполагал, что его найдут немецкие солдаты, а тут из леса выбежала самая красивая девушка из тех, кого он встречал, и спасла его. Даже сейчас, глядя на нее, Люк все еще сомневался, что она реальное существо.

– А почему вы не уехали с ними? – полюбопытствовал он.

Лизетт пожала хрупкими плечиками и потупила темно-фиолетовые глаза. Люк никогда еще не видел глаз цвета аметиста.

– Я присоединюсь к ним, – ответила Лизетт, – когда представится возможность.

Она обещала Дитеру уехать на рассвете, но это ей не удалось. А теперь уже слишком поздно. Лизетт подумала о Дитере: он должен остаться жив. Американцы захватят побережье, а Дитер и другие сдадутся. Став военнопленными, они дождутся конца войны. А когда наступит мир, она и Дитер начнут новую, совместную жизнь.

Заметив напряжение девушки, Люк поспешил успокоить ее:

– Ждать осталось не долго. Час, может, два. Немцы горько пожалеют о том, что ступили на землю Франции.

Влажные локоны прилипли ко лбу и щекам Лизетт. Откинув их, она сменила тему разговора:

– А что вы делали, когда вас сбили?

– Вели разведку целей и корректировку огня, наводили линкоры на цели, – ответил Люк.

У него был приятный и спокойный голос человека, презирающего страх, слишком темные для англичанина волосы, голубые глаза, четко очерченный рот. Летчик держался с холодной уверенностью.

– Здесь наверняка разместят госпиталь, – заметил Люк, сдвинув темные брови. – Докторам понадобятся вода, простыни.

Лизетт отвела взгляд от пляжа «Омаха», где шло сражение.

– Я спущусь вниз и посмотрю, идет ли вода. Если нет, то наберу из колодца у конюшни.

– Не выходите на улицу! – воскликнул Люк, но Лизетт уже подбежала к двери, и его крик утонул в реве пикирующих самолетов.

Картины упали со стен, лампы разбились. Под ногами Лизетт хрустели осколки стекла, когда она бежала по коридору и спускалась по главной лестнице. Двери главной столовой, так тщательно охраняемые на протяжении долгого времени, теперь казались незащищенными. Сейчас можно было легко проникнуть в столовую, но это уже не имело смысла. Немецкие планы по отражению высадки устарели. Лизетт пробежала мимо столовой в кухню. Как и в комнатах наверху, здесь были выбиты все стекла. Пол, который Мари всегда тщательно мыла, покрывали копоть и осколки стекла. Лизетт осторожно добралась до раковины и открыла кран. Оттуда вылилось лишь несколько капель. Лизетт разозлилась. Следовало заранее наполнить водой все емкости, а теперь придется таскать ведра из колодца на дворе конюшни. Девушка распахнула дверь и в ужасе застыла на пороге. Через двор замка к ней бежали четыре немца.

* * *

– Прекратить огонь! – закричал Дитер в трубку телефона, отдавая приказ береговым батареям. – Не выдавайте огнем свои позиции! Ждите, пока они высадятся на пляж!

Наблюдательный пункт содрогнулся от разрыва снарядов, ударивших в скалу. Сквозь клубы белой пыли Дитер увидел самолеты союзников, следующие в боевых порядках. «Спитфайры» и «тандерболты», «мустанги» и «Ланкастеры», «фортресы» и «либерейторы» – сотни, тысячи самолетов. Их было так много, что, казалось, небо едва вмещает все это. Самолеты пролетали над кораблями, атакуя с бреющего полета пляж и мыс, потом взмывали вверх, разворачивались и снова пикировали на пляж.

Снаряд ударил в скалу чуть ниже наблюдательного пункта. Дитера сбило с ног, швырнуло на бетонную стену и засыпало пылью, грязью и осколками бетона.

– Как вы, господин майор? – крикнул Гальдер, когда Дитер с окровавленным лицом и в изодранной форме поднялся на ноги. Еще один снаряд разорвался выше наблюдательного пункта, в амбразуры полетели куски земли и камни.

– Гальдер, узнайте, все ли батареи целы!

Вокруг Дитера начали подниматься солдаты, похоже, убитых и раненых не было.

– По местам! – Дитер прильнул к окуляру буссоли.

– Все батареи целы, господин майор! – доложил Гальдер, закашлявшись от мелкой белой пыли. – Они ждут приказа!

– Передайте: без приказа не стрелять. Я хочу, чтобы десантные баржи оказались прямо под нами.

Дитер наблюдал в буссоль, как десантные баржи, вздымаясь и опускаясь на волнах, приближались к берегу. Они уже находились почти на расстоянии прямого выстрела. Еще три минуты… две. Дитер начал по телефону отдавать приказы артиллеристам:

– Цель номер один, всеми орудиями, дальность четыре восемь пять ноль, прицел двадцать, осколочным…

Очередной залп с кораблей обрушился на скалу. С потолка посыпались камни, удушающий дым пополз в амбразуры, людей отшвырнуло к стенам.

Дитер остался у буссоли. Наблюдательный пункт был построен таким образом, что мог выдерживать огонь прямой наводкой корабельной артиллерии. Все береговые батареи остались целы и ждали приказа. Одна минута… тридцать секунд… Серая масса десантной баржи надвинулась на берег… Опустился трап…

– Цель номер один, – крикнул Дитер в трубку. – Огонь!

К половине двенадцатого Дитеру стало ясно, что сопротивление бесполезно. Несмотря на шквальный огонь артиллерии и минометов, американцы занимали пляж. Они взбирались на утесы и продвигались вперед по минным полям, оставляя позади убитых и раненых. Немецкая батарея левого фланга была уничтожена огнем базук, батарею правого фланга захватили десантники.

– Атакующие заняли пляж и продвигаются в глубь территории, – сообщил Дитер на центральную батарею. – Колонна с боеприпасами разбита, снарядов больше не будет. Готовьтесь к ближнему бою.

Немцы потерпели поражение, и Дитер понимал это. Как бы сейчас пригодились танковые дивизии, которые Гитлер упорно не желал передавать им! Американцы штурмовали скалы, и уже не было никакой возможности отбросить их в море. Они высадились на землю Франции и не собирались покидать ее.

В памяти Дитера всплыло лицо Лизетт. Он увидел ее глаза, светящиеся от любви к нему, пухлые губы, водопад шелковистых волос. Американцы займут Вальми, и с ней все будет в порядке.

– Прости, любимая, – прошептал Дитер и повернулся к своим солдатам. – Приготовьтесь оставить наблюдательный пункт и вступить в бой с противником, – скомандовал он и обратился к Гальдеру: – Вперед! Зададим хорошую трепку этим сволочам!

* * *

Лизетт захлопнула дверь перед немцами и побежала к лестнице, но они ворвались и сбили ее с ног. Форма на немцах пропиталась потом и запахом пороха. Они сразу направились к лестнице, решив превратить верхние комнаты замка в огневые позиции. Лизетт поднялась и бросилась в холл, громко крича, чтобы предупредить Люка Брендона. Немцы уже поднимались по лестнице.

Чуть отставший офицер обернулся, схватил девушку за руку, швырнул на пол и вскинул пистолет.

Лизетт, не отрывавшая глаз от направленного на нее пистолета, не видела, как Дитер распахнул массивную дубовую дверь и выпустил очередь из автомата.

Трое солдат обернулись и застыли на лестнице, с изумлением наблюдая за тем, что происходит внизу. Майор вермахта с окровавленным лицом и в изодранной форме застрелил немецкого офицера.

В это время наверху, у лестницы, появился Люк. Навалившись на перила, он открыл огонь из револьвера. Застигнутые врасплох солдаты, убитые и смертельно раненные, покатились вниз по ступенькам. Лизетт услышала, как Дитер выкрикнул ее имя, увидела, как он шагнул к ней. Она крикнула ему, чтобы он не стрелял, и в эту секунду Люк вскинул револьвер и выстрелил. Дитер рухнул на пол, и на груди его расплылось кровавое пятно. Лизетт поднялась и бросилась к нему, вопя от ужаса. Дитер чуть поднял голову и посмотрел на нее. Уголки его рта тронула улыбка.

– Дитер! Не умирай! Господи, прошу тебя, не дай ему умереть! – Рыдая, Лизетт опустилась возле него на колени.

– Прости, любимая, – прошептал Дитер. – Я не знал, что у тебя здесь другой защитник.

Лизетт задыхалась. Кровь Дитера заливала ее и пол.

– Не разговаривай. Береги силы! Я перевяжу тебя.

– Слишком поздно, любимая, – прошептал Дитер. – Я просто хотел… попрощаться. – Он захрипел. Лизетт обняла его, прижала к себе.

– Нет, милый! – в отчаянии вскричала она. – Ты не умрешь! Я не позволю тебе умереть! – Она повернулась к Люку, который спускался по лестнице, держась за перила. – Помогите мне! Ради Бога, помогите!

– Не понимаю… – Люк оглядел немца, умиравшего на руках у Лизетт, застреленного им офицера и троих солдат, которых застрелил сам. – Не понимаю… – удивленно повторил он.

– Принесите бинты, – взмолилась Лизетт. – Пожалуйста!

– Не надо, – прошептал Дитер, взяв ее за руку. Он чувствовал, что англичанин стоит над ним, но не видел его. – Позаботьтесь о девушке, пока все не кончится, – еле слышно попросил Дитер. – Позаботьтесь о ней… и о ребенке. – Зная, что жизнь покидает его, он в последний раз посмотрел на Лизетт. Глаза ее были полны слез. Прекрасные глаза. Глаза, в которых мужчина может утонуть. – Я люблю тебя, Лизетт. – Голова Дитера безжизненно упала на грудь Лизетт, пальцы разжались, и рука безвольно повисла.

Она потеряла его! Лизетт всегда боялась потерять Дитера. Она любила его всем сердцем, душой и телом, и вот он умер. Рыдая, Лизетт прошептала его имя и крепче прижала к груди голову Дитера. Все, прощайте мечты о счастливом будущем!

Смущенный Люк спросил:

– Кто он такой?

– Дитер Мейер. – Лизетт подняла к нему глаза, полные слез. – Мой любимый.

– Немец? – Темные брови Люка удивленно взметнулись вверх.

– Да, немец, – с достоинством ответила она.

Даже в горе она была прекрасна. Такая трепетная, такая чистая… Люк никак не мог представить ее в роли пособницы.

– Так вы симпатизируете нацистам? – уточнил он, пытаясь хоть что-то понять.

– Нет. – Лизетт поднялась на ноги. Ее плечи поникли от горя. – И он тоже не симпатизировал.

Пораженный Люк Брендон уставился на нее.

– Все очень странно. Он же немец, да? Майор?

– Да. – Лизетт хотела чем-нибудь накрыть Дитера. Перетащить его из холла без посторонней помощи она не могла, значит, надо было подождать. Девушка прошла в гостиную, перешагивая через трупы немцев, и вернулась с большой, вышитой вручную скатертью, когда-то предназначавшейся для торжественных обедов. Аккуратно накрыв Дитера, Лизетт тихо сказала:

– Он был одним из тех немецких офицеров, которые намеревались уничтожить Гитлера.

Люк судорожно вздохнул:

– Боже, но как они собирались это сделать?

– Они хотели пронести бомбу в ставку Гитлера. После взрыва власть в свои руки взял бы Роммель и заключил мир с союзниками. Они надеялись осуществить свой план до высадки союзников, но возможности не представилось. Им не хватило времени, – с болью закончила Лизетт.

Мысли лихорадочно теснились в голове Люка. Возможно, британская разведка знает об этом заговоре, а может, и нет. Как бы там ни было, необходимо при первой же возможности сообщить информацию начальству. Посмотрев на девушку, Люк понял, что она держится из последних сил. Эх, если бы не раненая нога, он помог бы Лизетт унести из холла труп Дитера Мейера.

– Ребенок, о котором он говорил, – осторожно начал Люк, – это ваш брат? Или сестра?

Лизетт покачала головой.

– Нет, он говорил о нашем ребенке, – с невероятным достоинством ответила она. – О ребенке, которого я ношу под сердцем.

У Люка защемило в груди. Да она сама еще почти ребенок.

– Вас ждут неприятности? – смутившись, спросил он. – Внебрачный ребенок от немца…

Что-то сверкнуло в аметистовых глазах девушки, и Люк понял: это та же отчаянная храбрость, которая заставила Лизетт выбежать из замка под артиллерийским огнем и спасти его.

– Неприятности грозят моим родителям. А я уеду отсюда далеко. Если бы Дитер остался жив, мы отправились бы в Швейцарию. Возможно, туда я и поеду. Когда закончится война.

Люку было больно за Лизетт. Она рисковала жизнью, спасая его, а он застрелил отца ее ребенка. Летчика охватило жгучее желание помочь девушке, позаботиться о ней.

– После окончания войны жизнь будет очень трудной, Лизетт. Позвольте мне помочь вам. Не стоит ехать в Швейцарию. Поедемте в Англию.

Неизвестно, кого больше ошеломило это предложение: девушку или его самого. Лизетт уставилась на Люка как на безумного.

– Что вы хотите этим сказать?

Он взял девушку за руки. Люка почему-то переполняла пьянящая уверенность в том, что он поступает правильно. Ему хотелось отплатить ей добром… и более того, Люк понимал, что ему нужна эта женщина.

– Выходите за меня замуж, – сказал он. – Ребенок родится в Англии. Дитер Мейер попросил меня позаботиться о вас, а это лучшее, что я могу вам предложить.

Лизетт высвободила руки. В глазах ее застыло изумление.

– Нет… это невозможно. Вы сами не понимаете, что говорите…

С каждой секундой Люк все больше и больше убеждался в том, что такова воля судьбы.

– Понимаю. Я хочу жениться на вас и выполнить просьбу Дитера Мейера.

– Нет, – повторила Лизетт. – Мне ясно, почему вы делаете мне предложение, и я благодарна вам за это. Но это невозможно.

– Но вас станут считать пособницей нацистов, – жестко заметил Люк. – Все, кто сотрудничал с немцами, подвергнутся репрессиям. Вам необходимо начать новую жизнь… хотя бы ради ребенка. Я предоставляю вам эту возможность, Лизетт. Не отвергайте ее!

Тело Дитера лежало всего в метре от них. Лизетт посмотрела на него, и по ее лицу покатились слезы.

– Нет, это невозможно, Люк. Простите меня.

Свою неудачу летчик воспринял как временную. Он еще раз сделает предложение Лизетт, когда Дитера Мейера похоронят и она сможет рассуждать более здраво.

И тут Люк осознал, что вокруг стоит грохот, оглушительно трещат пулеметы, рвутся снаряды. Со стороны кухни послышался топот.

– Осмотреть все комнаты! – послышался приказ на английском, и Люк опустил револьвер.

– Господи! – Молодой подполковник, возглавлявший взвод десантников, ворвался в холл. Оглядев трупы немцев, он перевел взгляд на раненого Люка. – Похоже, тебе пришлось тут повозиться, – усмехнулся подполковник. – Потерпи, медики сейчас будут здесь. – Заметив девушку, он удивленно уставился на нее.

Лизетт сделала шаг вперед.

– Добро пожаловать в Вальми, подполковник, – с аристократической любезностью промолвила она и протянула руку. – Добро пожаловать во Францию.

Грег Диринг подумал: «Уж не сон ли это?» Им говорили, что на побережье нет гражданских, и он никак не ожидал, что его встретит темноволосая, темноглазая француженка, словно сошедшая с картины Рафаэля.

– Всегда к вашим услугам, мадемуазель, – улыбнулся Грег и, вспомнив о том, что он во Франции, поднес к губам руку Лизетт.

В стальной каске, из-под которой выбивались курчавые каштановые волосы, с ножом на бедре, в высоких десантных ботинках, он напомнил Лизетт средневекового воина. Она почувствовала нежность к этому человеку.

– Подполковник, не хотите ли использовать мой дом в качестве госпиталя? – предложила Лизетт.

– Спасибо, мы так и сделаем. Сюда уже идут грузовики с медиками и оборудованием. Ребята, уберите трупы, – приказал подполковник своим людям.

Американцы бесцеремонно потащили трупы на улицу. Увидев, что они направляются к телу Дитера, побледневшая Лизетт преградила им дорогу.

– Не надо, прошу вас.

– А почему? – полюбопытствовал англичанин.

Люк видел, что на глаза Лизетт снова навернулись слезы. Ему было ясно, что через несколько секунд тело Дитера Мейера, накрытое вышитой скатертью, вытащат на улицу и бросят вместе с другими трупами.

– Он не из них, – поспешно вмешался Люк. – Это друг семьи. Думаю, надо помочь девушке похоронить его.

Грег Диринг кивнул.

– Помогите леди похоронить друга, – сказал он двум солдатам. Лизетт наградила подполковника благодарным взглядом, а он направился к лестнице, чтобы проверить комнаты верхнего этажа.

Лизетт похоронила Дитера на семейном кладбище де Вальми в тени вишни. Вокруг еще грохотал бой, но девушка знала, что к тому времени, когда черешня снова зацветет, здесь уже воцарится мир. Свежие морские ветры будут овевать могилу Дитера, шиповник прикроет ее цветами. Лизетт опустилась на колени и разгладила ладонями могильный холмик.

– Прощай, любимый, – прошептала она со слезами на глазах. – Прощай навсегда.