Текст книги "Любовь слепа"

Автор книги: Маргарет Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Очень скоро, Элайя, ты будешь знать меня лучше всех на свете.

Он встал и, отбросив куртку, принялся снимать сорочку. Затем подошел к столику, намереваясь задуть свечи, и только тут заметил их отсутствие.

– А куда девались свечи?

– Я приказала Эльме унести их. Зажигать так много сразу – мотовство.

– Понятно… – Джордж постарался подавить раздражение. Он снял сапоги и бриджи и тихо рассмеялся, скользнув под одеяло. – Выходит, мне придется пробираться на ощупь.

– Иди на мой голос. Слушайся меня, и не пропадешь.

Джордж схватил протянутую руку Элайи и, быстро перекатившись через нее, оперся на локти.

– Нет, Элайя, слушаться меня будешь ты. И приказывать сегодня буду я.

Элайя на мгновение застыла – но только на мгновение, поскольку легкие, как пух, ласки Джорджа и его становящиеся все более страстными поцелуи вскоре пробудили в ней иное, блаженное напряжение, и она не успела задуматься.

Затем, охваченная жгучим желанием, от которого плавились мысли, она забыла о его словах.

Но позднее, когда Джордж задремал рядом с ней, Элайя вспомнила и его слова, и его ласки. Он оказался опытным, искушенным любовником, и почти до самого конца вел атаку медленно, а потом превратился в страстного возлюбленного, который так стремительно овладел ею в их первую брачную ночь.

Ему захотелось приказывать… Захотелось, чтобы она слушалась его.

Но почему? Может быть, она что-то сделала не так? Или слишком спешила? Оказалась неловкой и неуклюжей? Наверное, она не сумела доставить ему наслаждение на брачном ложе!

Неужели и здесь она потерпела поражение?

Она не умеет танцевать. Не умеет петь. И шить она тоже не умеет. И манеры у нее отвратительные. И вот теперь, в довершение всего, оказывается, что она не умеет даже любить своего мужа как надо.

Что же Джордж скажет, когда выяснится, что она не умеет ни читать, ни писать? Что именно поэтому она упорно отказывается обсуждать хозяйственные дела с Гербертом?

Нетрудно представить, что подумает Джордж, хотя, конечно, он слишком хорошо воспитан и виду не подаст. Однако очень скоро начнет терять терпение. Станет раздражительным и сердитым. Наконец возненавидит ее, уверившись, что выбрал себе худшую во всем английском королевстве супругу. Он пожалеет, что вообще увидел ее, и, наверное, отошлет опостылевшую жену обратно к отцу.

Как же она все это вынесет?

Элайя почувствовала подступающие жгучие слезы и прижала к глазам кулаки, словно пытаясь загнать соленую влагу обратно.

Нет, она не станет плакать, слезы – удел глупцов. Это слабость, которую она не может себе позволить. Слезы – оружие неженок.

Кулаки медленно разжались, и она закрыла лицо ладонями, будто пряча свой позор от любопытных глаз.

Но слезы все текли и текли меж пальцев, и плечи ее начали вздрагивать от безмолвных рыданий.

Глава двенадцатая

– Джордж, пора вставать! – громко скомандовала Элайя. – Нечего валяться в постели все утро.

– Да ведь еще не рассвело…

– Тебе оттуда не видно! – воскликнула она и резко откинула полог кровати, так что Джордж зажмурился от яркого света. – Заутреня уже кончилась. Да и месса, наверное, близится к концу.

– Окна выходят на восток, – оправдываясь, отозвался Джордж. – Я не слышал колокола.

– Ты проспал – вот и не слышал!

– А ты – нет. Очень похвально, – одобрительно заметил он. – Но стоит ли удивляться, что я устал. Я не Геркулес, любовь моя. И не Эрот.

– Это верно, – отозвалась она тоном, который Джорджу совсем не понравился.

Приподнявшись на локте, он увидел, как Элайя надевает истертый кожаный пояс поверх вылинявшей, изрядно истрепанной мужской рубахи, не подшитый подол которой давным-давно превратился в бахрому. Джордж еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. На Элайе был ее обычный наряд – бриджи, обрезанная юбка, мужская рубаха и пояс. А он так надеялся, что теперь она станет одеваться, как пристало супруге лорда!

– Говорю тебе, уже поздно, – повторила она. – Поднимайся!

Джордж решил, что сперва надо уговорить Элайю скинуть этот нелепый наряд, а уж потом он придумает, как заставить ее надеть приличное платье.

– Полежи со мной немного, – ласково предложил он.

На мгновение ему показалось, что жена колеблется, однако она чопорно поджала губы.

– Нам следует пойти к мессе. Это наш долг.

– Я знаю, в чем состоит мой долг, – ответил он, стараясь скрыть раздражение. Ясное дело, она не в настроении нежиться с ним в постели. Сегодня утром Элайя напомнила ему лошадь, под седло которой подложили колючку.

Джордж нехотя вылез из постели. Коснувшись ногой холодного каменного пола, он зябко поежился и обхватил себя руками.

– Господи, какой холод! Разожги же жаровню!

– Да ладно тебе, разве это холод? – пристыдила его Элайя. – Одевайся побыстрее – вот и не замерзнешь. – Она протянула ему его самые старые бриджи.

– А я хотел их выкинуть, – пробормотал Джордж и повернулся к сундукам с одеждой.

– С какой это стати? – поинтересовалась Элайя.

– Да с такой, что они едва ли сгодятся последнему нищему в деревне.

– Их же латали всего два раза! – возразила Элайя.

Джордж откинул крышку сундука и достал чистую белую сорочку.

– Разве я не говорил тебе, что денег у меня хватает?

– Но хватит ненадолго, если швырять их на ветер! – вспылила Элайя.

– Я не желаю одеваться как бродяга.

– Ну, тогда я буду их надевать.

– Не будешь! – заявил он, натянув длинную сорочку, доходившую ему до середины бедра. – Собственно говоря, тебе вообще не следует носить бриджи.

– Я всю жизнь так одевалась. Джордж снова принялся копаться в сундуке.

– Пока ты жила у отца, он был вправе следить – или не следить – за твоей одеждой. Однако теперь ты моя жена и живешь в моем доме, и я говорю тебе, что не потерплю таких нарядов.

– Но у меня нет ни одного подходящего платья.

– Надень зеленое. Эльма может подогнать его так, чтобы оно сидело на тебе получше, – сказал Джордж, доставая длинную шерстяную накидку алого цвета.

– Хорошо, я подумаю о твоей просьбе, – надменно произнесла Элайя.

Круто повернувшись, Джордж в изумлении уставился на нее.

– Элайя, я могу позволить себе выбросить эти обноски в окно, так же как и купить тебе столько платьев, сколько ты пожелаешь.

– Нечего хвалиться такими глупостями, – обиженно ответила она. – Я не люблю платья.

Джордж шагнул к ней и выхватил проклятые бриджи у нее из рук.

– Я не спрашивал, нравится ли тебе носить платья. Ты должна их носить! – Он размахнулся и швырнул рванье в окно.

Элайя вскочила, с яростью глядя на него.

– Да что же ты делаешь?!

– Это мой замок, и я могу делать все, что захочу!

Прищурившись, она сжала губы и скрестила руки на груди.

– Ты говоришь, как неразумное дитя!

– Я не дитя, – отчеканил он. – Я твой муж, и не желаю, чтобы ты разговаривала со мной в таком тоне.

– Если ты намекаешь на то, что я не желаю сюсюкать, жеманиться и льстить тебе, – да, я не собираюсь это делать! – вспылила Элайя, заливаясь краской. – И не жди от меня пустой светской болтовни. Наверное, тебе нравятся такие лицемерные особы, как леди Марго!

– Тебе уже было сказано: пожелай я взять в жены Марго, я давным-давно сделал бы это! – ответил Джордж, с трудом сдерживая гнев. Он вернулся к сундуку и достал свои самые нарядные бриджи: раньше он надевал их только по праздникам, однако сейчас ему было все равно.

– Может быть, тебе и следовало так поступить. Уверена, она бы тебе не отказала! А теперь я пойду в церковь.

– Никуда ты не пойдешь в таком виде! – возразил Джордж, поворачиваясь к своей строптивой жене.

– Уж не думаешь ли ты, что сможешь меня остановить? – поинтересовалась она и пошла прямо на него. Он еле успел отступить в сторону, но супруга постаралась весьма ощутимо толкнуть его плечом. Джордж поднял руку, замахиваясь, и вдруг застыл, тяжело дыша. Элайя изо всей силы хлопнула дверью.

Джордж набрал в легкие воздух и медленно выдохнул, надеясь успокоиться. Он подошел к туалетному столику и поплескал в лицо холодной водой; наклоняясь над тазом, он покачнулся, словно ему было нехорошо, и ухватился за край стола с такой силой, что пальцы побелели.

Господи, он чуть не ударил ее!

Его затопило чувство вины, и ему показалось, что душа его сгорает от стыда. Устало вздохнув, Джордж подошел к окну, невидящим взором уставившись в бледно-голубое небо с островками облаков.

Долгие годы, стремясь защитить тех, кто доверял ему, он подавлял в себе все сильные переживания, пока не стал любимым многими, очаровательным и добродушным сэром Джорджем де Грамерси. Человеком, которому неведомо, что такое гнев. Человеком, который всегда умел помирить других.

Так было, пока он не встретил Элайю Дугалл, пока не женился на ней и не обнаружил, что опасная вспыльчивость все еще тлеет в его сердце, готовая вспыхнуть и разгореться с удвоенной силой.

В окно он увидел, как Элайя широким шагом пересекла двор и зашла в церковь. Ну, он не собирается присутствовать на мессе, что бы она потом ни сказала.

Кстати, а помнит ли она о своих обязанностях супруги и хозяйки замка Равенслофт?

И почему она была совсем иной и вчера вечером, и сегодня утром? Что случилось, отчего она стала раздражительной? Может, он сделал что-то не так? Или все дело в ней самой?

Джордж прижался пылающей щекой к прохладному стеклу.

Их необычная встреча неподалеку от замка Дугалл должна послужить предостережением. Ему надо было развернуться и немедленно возвращаться в Равенслофт. Надо было понять, что Элайя Дугалл, девушка со спутанной гривой непослушных волос и ужасными манерами, олицетворяет собой полную противоположность той спутнице жизни, которую он мечтал найти.

Но любопытство, которое еще в детстве влекло Джорджа к Элайе, заставило его продолжить путь. Что же касается причины, по которой он женился на ней… Он мог бы сказать, что попал под власть очарования и необоримой страсти, подобной которой он никогда не испытывал.

Желание, которое она, как ему показалось, разделяла. Она занималась любовью, как ни одна из женщин, с которыми ему доводилось делить ложе, возбуждала его, как не делала это ни одна из его прежних возлюбленных, со страстью и умением… И умением.

Элайя вытворяла вещи, которых можно было ожидать только от самой искушенной куртизанки.

Так откуда же?..

Джордж подошел к кровати, откинул одеяла и уставился на простыню. Чистую белую простыню, на которой не было ни единого следа потерянной девственности.

Яростно выругавшись, Джордж сорвал простыню с постели, словно боясь заразиться проказой.

Чуть погодя Эльма тихо постучалась в дверь опочивальни. Веселый голос хозяина пригласил ее зайти.

– Я пришла, – сказала она, с порога кланяясь стоящему у окна Джорджу.

Он устремил взгляд в сторону кровати, где на полу лежала куча белья.

– Боюсь, тебе придется поработать. Во дворе ты найдешь старые бриджи, – проговорил он спокойно, как будто привык хранить свою одежду именно там. – Сожги их. Затем возьми всю одежду леди Элайи, кроме ее сорочек и платьев, и тоже в огонь. А потом сожги простыни и одеяла с постели.

– Милорд! Прошу прощения, но…

– Я хочу, чтобы ты все это исполнила. – Он заговорщицки улыбнулся и подмигнул. – У меня есть некоторые основания полагать, что обитателям замка Дугалл докучали блохи. Поэтому я прошу тебя найти какую-нибудь травку, что прогоняет блох, и разбросать на полу, а еще хорошенько выбить перину.

– Конечно, милорд, все будет сделано.

– Спасибо, Эльма. – Хозяин тихо прикрыл за собой дверь.

Джордж поднялся, приветствуя леди Марго, которая пришла разделить с ним полуденную трапезу. Он провел все утро на мельнице, изрядно проголодался и был рад, что успел вовремя.

– Ага, вот и ты! Прелестная, как всегда! – весело заметил он.

– А где же леди Элайя? – осведомилась Марго, грациозно опускаясь в кресло рядом с Джорджем. – Надеюсь, она чувствует себя хорошо?

Джордж не имел ни малейшего понятия о том, где находилась Элайя. Может, опять сидит в казармах с солдатами, подумал он и тут же спохватился – услужливое воображение принялось рисовать ему не самые приятные образы.

– Она решила проведать своего жеребца, – слукавил Джордж.

– У тебя усталый вид.

– Я едва жив, как и полагается молодожену, – беспечно откликнулся он.

– Ну, это не самая дорогая плата за счастье, – ласково промолвила Марго.

– А ты сомневалась?

Кузина отвела глаза, изящно потянувшись за хлебом.

– Должна признаться, я думала, что ты выберешь совсем иную невесту, – тихо сказала Марго.

– Я и сам себе удивляюсь! – пытаясь сохранить веселый тон, парировал Джордж. Он разломал ломоть хлеба на мелкие кусочки и бросил их одной из охотничьих собак. Пес обнюхал хлеб и попятился с обиженным выражением. – Она ведет себя и говорит как простолюдинка и одевается самым нелепым образом.

– Тогда почему ты женился на ней?

– Мой отец хотел этого, ее отец хотел этого, вот я и подумал: почему бы нет?

Марго продолжала смотреть ему в глаза, и на лбу ее появилась морщинка.

– Неужели ты никогда не говоришь серьезно, Джордж?

Ее тон и взгляд порядком изумили Джорджа. Он почувствовал, что краснеет.

– Ладно, – сказал он мрачно. – Мне, понимаешь ли, не хотелось скучать с женой, а Элайя не перестает меня развлекать.

– Если не желаешь отвечать честно – дело твое, – сказала Марго, отворачиваясь, – но тогда я уезжаю домой.

– Я сказал тебе правду, – признался Джордж. Марго всмотрелась в его лицо.

– Да, похоже, ты говоришь искренне. Но будешь ли ты счастлив с ней, Джордж?

Он открыл было рот, собираясь ответить, но природная честность помешала ему солгать. Отвернувшись, он отпил глоток из стоявшего перед ним кубка и заговорил обычным, приветливо-ровным тоном. Незачем давать основания думать, что у него нелады с женой.

– Она не умеет ни одеваться, ни танцевать, но я уверен, что ты легко научишь ее этой премудрости.

– А мне показалось, что она одета вполне прилично.

– Послушай, кто из нас теперь шутит? – с подозрением поинтересовался Джордж.

– Я согласна, ее юбка коротковата, но это легко исправить.

– Она носит мужскую одежду.

– Потому что ей так удобнее. Осмелюсь предположить, леди Элайе никогда не прислуживал хороший портной. Можешь мне поверить, нет ничего ужаснее скверно сидящего платья.

– Кроме скверно подогнанных лат, – заметил он.

Марго звонко рассмеялась.

– Наверное, ты прав. Но мне кажется, Элайя изменит свое отношение к платьям, если они будут хорошо сидеть на ней. Можно мы с ней закажем несколько новых платьев?

– Ну разумеется. Это даже необходимо, так как я приказал сжечь всю ее одежду.

– А что сказала на это Элайя? – Марго в ужасе уставилась на него.

– Я еще не видел ее после этого. Марго покачала головой.

– Удивляюсь, что ты решил прибегнуть к таким мерам, Джордж. Это совсем на тебя не похоже. Может быть, она не так расстроится, если портной будет уже тут.

– Ты просто прелесть, Марго, – с облегчением произнес Джордж.

– Есть у тебя в деревне хороший портной?

– Думаю, есть, и не один. На рынке я заметил несколько очень неплохо одетых женщин.

– Тогда надо поскорее послать за ним.

– Отлично. Я позову Эльму и прикажу ей позвать лучшего портного.

Марго искоса взглянула на него.

– Джордж! Ты действительно хочешь, чтобы я стала ее наставницей во всем, что касается одежды и манер?

– Да.

– И ты поступаешь так не для того, чтобы показать жене, кого ты отверг ради нее?

Джордж изумленно посмотрел на кузину.

– Господи, Марго, я никогда не отвергал тебя!

Она похлопала его по руке и сочувственно улыбнулась.

– Ты прав, это тебе и в голову не приходило. Мне тоже, – солгала она так же гладко, как и Джордж несколько минут назад. – Я просто хочу, чтобы ты понял: она может истолковать мое присутствие совсем иначе, чем ты себе представляешь.

– Но это еще не оправдание ее грубости по отношению к тебе или кому-нибудь другому.

– Нет, я не обижаюсь. Я все понимаю. Честно говоря, Джордж, мне даже нравится, что она высказывает свои мысли прямо, а не хитрит и не лицемерит. И за это ты любишь ее, любишь по-настоящему, хотя и не хочешь в этом сознаваться.

Джордж с сомнением взглянул на кузину.

– Ты, наверное, снова советовалась со своим звездочетом, раз так хорошо читаешь мои мысли?

– Вовсе нет, – ответила Марго. – Я тебя знаю, вот и весь секрет. Обещаю сделать все возможное, чтобы помочь Элайе.

Марго не лукавила. Она действительно хорошо знала Джорджа и понимала, что он любит ее лишь братской любовью и иному быть не суждено. Поняла Марго и то, что на самом деле он всем сердцем любит свою диковатую жену, как бы легкомысленно ни отзывался о своем чувстве.

Правду легко прочесть в глубине его глаз, хотя это под силу лишь страстно любящей его женщине.

– Чем это ты занята? – спросил Герберт у Эльмы. Она стояла за стенами замка с длинной палкой в руке, вороша тлеющую кучу какого-то тряпья.

– Жгу одежду леди Элайи, – ответила служанка, отворачиваясь от дыма. – Так велел сэр Джордж.

– Почему?

– Говорит, из-за блох. Но мне сдается, что он хочет заставить ее одеваться иначе, вот и решил избавиться от ее старых нарядов. После того как я закончу, мне приказано разыскать и привести портного.

Из-за угловой башни появился сэр Ричард. Заметив своего брата и Эльму, он ускорил шаг.

– Что тут у вас такое?

Эльма рассказала братьям, что произошло утром, когда она пришла в опочивальню хозяина.

– Все это не похоже на нашего сэра Джорджа, – ехидно заметил Ричард. – Он разозлился?

– Вовсе нет. – Эльма покачала головой. – Был спокоен, как всегда, даже холоден – ни дать ни взять кусок льда.

– Как я понимаю, леди Элайя при этом не присутствовала?

– Нет, она пошла в церковь к утренней мессе. Я сама ее видела. – Эльма поворошила почти сгоревшую кучу одежды.

– А он потом тоже отправился к мессе?

– Не знаю, – коротко отозвалась Эльма. – Мне было чем заняться. – Она взглянула на Герберта. – Он был в церкви?

– Нет. Он ходил в деревню. Сказал, что хочет поговорить с магистратом, и, наверное, так и сделал.

– С Рэйфом? – быстро спросила Эльма. – О чем?

– О цене помола, – степенно ответил Ричард. – Я уверен, волноваться не из-за чего.

– Мельник нервничает, – сказал Герберт и воровато оглянулся через плечо, будто проверяя, не шпионит ли кто за ними из бойниц крепостной стены. – Боится, что его поймают и разоблачат.

– Он слышал какие-нибудь разговоры? – удивился Ричард.

– Нет, ничего особенного, – неохотно отозвался Герберт. – Но я все равно думаю, что не надо было привлекать его.

– Герберт прав, – поддакнула Эльма. – На него не стоит полагаться. Помяните мое слово, он молчать не станет. Так и вижу, как он бежит к сэру Джорджу и заявляет, что это мы во всем виноваты. Ручаюсь, он сделает это, лишь бы спасти свою шкуру.

– Ну, тогда надо устроить так, чтобы он ни о чем не проговорился, – нашелся Ричард.

– О чем ты? – вздрогнул Герберт.

– Ты отлично меня понял.

– Я не желаю иметь никакого отношения к убийству!

– Брат мой, разве я прошу тебя кого-нибудь убивать? – насмешливо осведомился Ричард. – Я хочу предостеречь его, и ничего больше. Он трус, так что хорошей трепки будет достаточно. Или можно обойтись угрозами.

Герберт, помедлив, кивнул.

– Есть у меня на примете умельцы, которым эта работенка придется по вкусу. Я тебе растолкую, где их найти.

– Мне? – хрипло переспросил Герберт.

– Тебе! – проворчал Ричард. – Если только ты не предпочтешь сам отлупить этого болвана. А теперь скажи, разве тебе нечем заняться? Не пришло ли время обсудить хозяйственные счета с новой хозяйкой, а?

Герберт угрюмо кивнул и пошел прочь. Когда он скрылся за башней, Эльма злобно уставилась на Ричарда.

– Я так и знала! Незачем было доверять ему! Он нам все испортит!

– Ну-ну, дорогуша, – почти нежно принялся увещевать ее Ричард. – Он сделает все, что мы ему прикажем. Нам нечего бояться. Я сам за ним присмотрю.

– Да уж не мешало бы! Удрученный Ричард отвернулся, глядя на догорающий костер.

– Как по-твоему, что все это значит? Думаешь, хозяин с хозяйкой повздорили?

– Откуда мне знать? Может, он на самом деле боится блох.

– Нам будет на руку, если они не поладят. Разделяй и властвуй, так?

– Она не из болтливых, – задумчиво произнесла Эльма.

– Ну, тогда мы возьмемся за сэра Джорджа, – принялся размышлять Ричард. – Надо посеять в его душе семена подозрения, чтобы он усомнился в достоинствах своей супруги. И тогда… Очень даже может быть, что тоскующему в браке хозяину захочется излить душу хорошенькой служанке. Или провести с ней ночку-другую.

Эльма ответила ему презрительным взглядом.

– Я спала с тобой, Ричард, потому что ты щедро платил мне. А сэр Джордж – человек порядочный, не из тех, кто любит позабавиться со служанками, и тебе это отлично известно.

Ричард побагровел.

– Ну да, он человек порядочный и не унизится до продажных ласк, а потому ты не против обокрасть его.

Эльма посмотрела на него с ненавистью.

– Ты мне не судья, вот что я скажу. А теперь ступай и сей свои семена сомнения, лишь бы только нас никто ни в чем не заподозрил.