Текст книги "Белая камелия"

Автор книги: Маргарет Малькольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Они стали подниматься по старомодной винтовой лестнице. Дойдя до верха, бабушка остановилась.

– Дорогая, ты не представляешь, как мне трудно стало в последнее время подниматься по лестнице! – заметила она, но без намека на жалобу. – Подумать только, когда Ричард впервые привез меня сюда, я поскользнулась и упала. Хорошо, что он стоял внизу и успел меня поймать.

Она открыла дверь в комнату и пригласила Серену войти.

– Это комната твоей матери, – тихо сказала она. – Она осталась точно такой, какой была при ней.

Серена стала озираться. Было видно, что каждый предмет обстановки был выбран тщательно и с любовью.

– Как красиво! – восхищенно произнесла она, сразу вспомнив обстановку в ее родном доме на ферме: обшарпанную старую мебель, скрипучие половицы и протертые до дыр половики, и воскликнула: – Не представляю, как мама могла!.. – Она запнулась, увидев, как исказилось болью лицо старой женщины.

– Как она могла бросить нас и… свой дом? – договорила миссис Лоудхэм за Серену. – Да, сначала у меня это тоже не укладывалось в голове. Может быть, мы были с ней слишком строги. – Миссис Лоудхэм печально покачала головой. – Не знаю… я так часто думала об этом, но никогда не могла этого понять.

Она не расспрашивала Серену об отношениях ее родителей, и Серена была ей за это благодарна.

– Да, трудно представить, что твой ребенок уже сам стал родителем. К тому же я всегда боялась… Понимаешь, дорогая, мы с твоим дедушкой были и остаемся друг для друга всем. Мы очень старались, чтобы твоя мама никогда не чувствовала себя лишней в нашей семье. Думаю, нам это удалось… Но все равно, она выросла очень чувствительной. С одной стороны, она так мало знала жизнь, поэтому в своих представлениях о людях, особенно мужчинах, руководствовалась тем, что видела дома. Она никогда не сталкивалась в мужчинах ни с чем, кроме преданности и тонкости. Поэтому сделала вывод, что все мужчины таковы. Обычно молодые люди боятся, что старшие будут мешать им жить по своему вкусу, и зачастую боятся вполне справедливо. И вот она… пошла туда, куда позвало ее сердце. – Грустный голос бабушки замер.

Серена присела на кровать и взяла старую даму за руку.

– Пожалуйста, прошу вас, не расстраивайтесь так, – нежно сказала она. – Она была такой хорошей матерью и все прекрасно понимала. Я уверена, что, какая бы причина ни удерживала ее от примирения с вами, это была не обида.

Миссис Лоудхэм сжала ее руку.

– Благослови тебя Бог, дитя мое! – с благодарностью прошептала она, а потом весело сказала: – А теперь расскажи мне о себе, деточка. Эверетт нам кое-что рассказывал, но вкратце. А мне интересно узнать все от тебя самой. Расскажи мне, чем ты любишь заниматься, и вообще, какие у тебя вкусы и пристрастия в жизни? Расскажи мне все… есть ли у тебя кто-нибудь…

Серена не хотела обидеть добрую старушку, но в то же время понимала, как нелегко будет ей пройти через эти расспросы, не сказав ничего лишнего. В этот момент снизу, к ее облегчению, раздался голос деда:

– Мадлен! Дорогая, ты не можешь спуститься? Никак не найду мои очки…

Миссис Лоудхэм ласково рассмеялась:

– Вечно он теряет очки – на моей памяти он никогда их еще не мог найти сам. Странно, правда, – такой ученый человек, а такой растяпа. Иду, Ричард! – крикнула она.

Оставшись одна, Серена подошла к окну и постояла, глядя в сад. Наверное, ее мама когда-то часто так стояла и видела то же, что видит сейчас она: деревушку, утопающую в зелени, а по другую сторону – Лондонское шоссе. Но шоссе было довольно далеко от дома, так что шум от дороги сюда почти не доносился. А позади длинного ряда домов виднелись мягкие контуры дальних холмов.

Серена вздохнула. Она никогда еще не видела ничего подобного. Это было не похоже ни на дикую глушь Бодмина, ни на бурлящие, шумные улицы Лондона. Здесь было так тихо, так спокойно. Здесь она сможет забыть свое прошлое и выстроить будущее, которого не надо бояться.

Она скоро убедилась, что не так трудно оказалось забыть ту, прежнюю Серену, которая любила Ника. Здесь все были к ней так добры и приветливы. Ей помогало сознание, что здесь, в этом тихом уголке, Нику просто нет места.

Однако, не прожив в Барфилде и двух недель, однажды утром она вдруг увидела именно Ника!

Разумеется, Ник оказался в Барфилде не случайно. Нельзя сказать, чтобы розыски Серены дались ему легко.

Когда он в первый раз понял, что Серена от него ушла – а короткая записка, которую она оставила, не допускала никаких сомнений в этом, – он был так поражен, что даже не мог ясно соображать.

Серена – и вдруг ушла! Этого просто не могло быть. Он машинально сделал себе чашку крепкого кофе и залпом проглотил ее в надежде, что от этого в голове у него прояснится. Мало-помалу его недоумение сменилось обидой и возмущением.

Ник совершенно ясно понимал, почему она ушла. Он знал, что должен благодарить за это только себя. Конечно, он был свиньей, поступил с ней гнусно, но, черт возьми, он готов извиниться! Стоит ему извиниться – и груз вины сразу упадет с его плеч. Но Серена больше не могла услышать его извинений.

Он не имел ни малейшего представления, где она может быть.

Напряженную тишину вдруг разорвал телефонный звонок. Ник опрометью кинулся к телефону и схватил трубку:

– Алло! – крикнул он. Конечно, это Серена! Сейчас она ему все объяснит.

Но нет, это была не Серена. Звонил мистер Джанкин – он был возбужден не меньше Ника.

– Ник, это правда, что у Коринны приступ аппендицита? – гаркнул в трубку Джанкин.

– Что? Кто? А… Коринна! – Ник потряс головой, чтобы разогнать дурман. – Мне кажется, что вряд ли, но такова официальная версия. В любом случае на вчерашнем спектакле ее заменили дублершей.

– Да знаю, знаю! Мне уже кто только об этом не докладывал, – нетерпеливо перебил его Джанкин. – Ну так вот: ты знаешь, что она имела колоссальный успех?

– Что! – не поверил своим ушам Ник.

– Да, представь себе! Она играла, разумеется, совершенно иначе, по-своему. Но случилось нечто поразительное. Эта… как ее… там, не помню… – спутался Джанкин.

– Мэри Манаккан, – подсказал ему Ник.

– Да! Так вот, она не пыталась подделываться под Коринну. Она решила эту роль совершенно по-своему. И зал буквально аплодировал ей стоя. Представляешь?

– Вот это да, – прошептал озадаченный Ник. – А ведь я совершенно случайно поставил ее в дублерши. Кто бы мог подумать, что она на такое способна? А в чем разница, Джанкин? Тебе никто не говорил?

– Говорят, что она играет намного сдержанней. Ей удалось достоверно сыграть, что она кипит от гнева, но сдерживается из последних сил. Это производит колоссальное впечатление.

– Вот так штука! – Ник взъерошил и без того лохматые волосы. – Джанкин, ты понимаешь, этого я и хотел от главной героини! Этого-то я и пытался все время добиться от Коринны!

– Ну что ж, если у Коринны на самом деле аппендицит… – без малейшего сочувствия к ней сказал Джанкин.

– Не важно, есть у нее аппендицит или нет, – отмахнулся Ник. – Теперь ты видишь, что главная наша задача – оставить все как есть и не вносить никаких изменений. Коринна никогда не сможет сыграть эту роль так, как нужно.

– Она может попытаться… если поймет, что слава достается другой актрисе, – предположил Джанкин.

Ник рассмеялся:

– Дорогой мой, Коринне никогда не придет в голову, что какая-то дублерша может всерьез соперничать с ней. В худшем случае она решит, что мы подстроили это специально.

– Да, ты, пожалуй, прав. А знаешь. Ник, что я заметил? Эта Мэри немного напоминает твою женушку.

– Не знаю, – придушенным голосом ответил Ник. – Мне это как-то не приходило в голову. Впрочем, да, как будто есть некоторое сходство.

– Я тебе точно говорю.

– Да, – отрезал Ник и положил трубку. Он не мог сейчас ни с кем говорить о своей жене.

В душе у него почему-то были пустота и разочарование. Чтобы насладиться вполне радостью от приятной новости, надо было с ней с кем-то поделиться. Чтобы можно было сказать: «Ты представляешь, что случилось?..» Когда-то он мог сказать это Джону. Он отозвался бы на эту новость от всего сердца и порадовался вместе с ним.

Что ж, раз на то пошло, он мог бы сейчас зайти к Джону и все рассказать ему. Или позвонить. А что такого? Он уже поднял было трубку, но потом положил ее.

Нет, Джон не тот человек, который ему сейчас нужен. Конечно, он выслушает его со вниманием. Но он не сможет оценить эту новость по достоинству, потому что не знает, через что Нику пришлось пройти. А Серена знала это…

И Нику вдруг вспомнилось замечание Джанкина насчет сходства Серены с Мэри Манаккан. Это было очень верное наблюдение. Значит, главная героиня «Перекатиполя» была списана с Серены?

Забыв про все на свете, Ник задумчиво сел за рабочий стол. Значит, Серена похожа на Джилл… Нет, скорее наоборот – это Джилл похожа на Серену. А он не понимал, насколько Серена повлияла на него…

Получается, что она стала частью его самого. А он, дурень этакий, думал, что их ничто не связывает, кроме легкой симпатии.

Ник вскочил. Невероятно, но это правда! Он любит Серену. Да, любит, и она нужна ему!

И при этом он понятия не имеет, где ее искать.

И тут вдруг из недавнего прошлого до него донесся глубокий ленивый голос Коринны: «Странно, а я готова была поклясться, что Серена по уши влюблена в Джона».

Кулаки Ника медленно сжались. Джон! Как же он сразу об этом не догадался?! К кому еще могла уйти Серена?

Он торопливо натянул пиджак и побежал к Джону в мастерскую.

Джон сам открыл на его нетерпеливый стук. Он был, как всегда, в старой испачканной блузе, с всклокоченными волосами, весь перемазанный красками.

– Привет! – радушно сказал он. – Что-то ты сегодня с утра пораньше. Эй, что с тобой?

Ник, не говоря ни слова, оттолкнул его от двери и вбежал в большую светлую комнату. Он яростно оглядывался вокруг, словно искал кого-то. Потом он обернулся к Джону.

– Где она? – спросил он страшным голосом. – Говори, врать бесполезно! Я все знаю! Она у тебя?

– Кто? – растерянно спросил Джон.

– Хватит притворяться! – завопил Ник. – Серена, кто же еще! Она от меня ушла!

– Ник! – взволнованно перебил его старый друг. – Выслушай меня! Я ничего не знал. Я был бы рад, если бы она пришла сюда, но ее здесь не было. Можешь сам посмотреть…

Кинув на него подозрительный взгляд, Ник проверил все комнаты в квартире. Серены здесь не было.

– Так, хорошо. Допустим, ее здесь нет. Но ты наверняка знаешь, где она, – продолжал настаивать он.

– Нет, – покачал головой Джон. – Не знаю.

– Она оставила мне записку. – Теперь уже Ник так забеспокоился, что скрывать что-либо было бессмысленно. – Там она писала, что не собирается возвращаться домой в Бодмин. Но вполне может быть, что она написала это нарочно, а на самом деле уехала туда!

– Ты совсем спятил! – возмутился Джон. – Ты же знаешь Серену – она никогда не врет. Раз она так написала – значит, так оно и есть.

– Тогда нам больше негде ее искать, – сказал Ник безнадежно.

Джон положил ладонь ему на плечо. Ник ничего ему не рассказывал, и он не знал толком, что у них произошло, но он совершенно искренне сочувствовал ему, потому что сам любил Серену.

– Слушай, Ник, мы ее обязательно найдем, – сказал он, стараясь говорить как можно увереннее. – В конце концов, должен же найтись какой-нибудь ее след?

– Раньше с ней такое уже случалось, – мрачно заметил Ник. – Она опять сбежала…

– Черт возьми, – задумался вдруг Джон. – Мне почему-то кажется, что было что-то такое, но ни как не могу вспомнить что…

Память вернулась к нему только через неделю. Как-то ночью он разбудил Ника телефонным звонком.

– Вспомнил! – возбужденно заговорил он. – Помнишь, на моей выставке один старый чудак заинтересовался портретом Серены?

– Да, я сам Серене об этом рассказывал…

– Так вот, он потом приходил ко мне. Он сказал, что знал когда-то мать Серены, даже был с ней помолвлен какое-то время, и сразу уловил в Серене сходство со своей бывшей невестой. И вот он захотел найти Серену потому что оказалось, ее бабушка и дедушка – то есть родители ее матери – до сих пор живы! Не представляю, как я мог об этом забыть! Она наверняка поехала к ним!

– Странно, но Серена мне ни словом об этом не обмолвилась, – недовольно пробурчал Ник.

– Да, я знаю. Серена тогда сама еще не знала, хочет ли с ними познакомиться.

– Понятно. Короче – где они живут? – оборвал его Ник.

– В Дорсете, в деревушке под названием Барфилд. Больше я ничего не знаю, – виновато закончил Джон.

– Этого достаточно, – буркнул Ник. – Спасибо, Джон. Я поеду туда.

Так и получилось, что Ник и Серена столкнулись посередине деревенской улицы.

Он заметил ее первым, и сердце его сильно забилось. Почему же он раньше не понимал, как она ему дорога и как желанна?

Он мягко сказал:

– Серена, дорогая! – и только тут она его заметила.

Она не смогла скрыть страха и – Ник должен был себе в этом признаться – даже отвращения. Она отшатнулась от него, но он не собирался сдаваться без боя.

– Серена, милая, не бойся меня, – как можно нежнее сказал он. – Я просто хочу с тобой поговорить…

Серена отвела взгляд.

– Поговорить? – спросила она безразлично. – Что ж, хорошо… но это ничего не изменит…

– Это мы еще посмотрим!

Ник пошел вслед за ней по дорожке, которая вела в открытое поле. Они отошли подальше от улицы.

– Этого достаточно? – машинально спросила она.

Он кивнул.

– Да, отлично, – сказал он, не зная, с чего начать разговор. – Серена… я должен был приехать…

– Вот как? – Она говорила так, словно он был всего лишь ее случайным знакомым. – Почему же?

– Потому что я понял, что вел себя как дурак… – Он попытался взять ее за руку, но она быстро убрала ее за спину. – Серена, Серена, пожалуйста, не надо! – взмолился он. – Неужели ты… неужели ты не можешь меня простить?

– Какое это имеет значение – прощу я тебя или нет? – тихо спросила она, опустив голову.

Ник поморщился, как от боли.

– Для меня – большое, – ответил он также тихо. – Я очень хочу, чтобы ты простила меня, Серена. И… вернулась ко мне.

– Нет! Никогда! Ни за что в жизни! – Она отчаянно замотала головой.

Он обнял ее одной рукой за плечи и, несмотря на ее сопротивление, прижал к себе.

– Дорогая, ну прошу тебя, пожалуйста! – страстно умолял он. – Дай мне возможность все исправить!

На мгновение ему показалось, что она сдается. Но она, упершись руками ему в грудь, яростно вырывалась из его объятий.

– Зачем тебе это, Ник? Зачем ты приехал? – спрашивала она, задыхаясь.

– Как зачем? – Он засмеялся ей в лицо. – Потому что я люблю тебя! Потому что я не могу без тебя жить!

На мгновение время замерло. Потом ловким движением Серена вырвалась из его объятий.

– Нет, Ник! Нет!

– Но почему – нет? Дорогая моя девочка, не бойся ничего…

Но Серена покачала головой с такой решимостью, что одно это движение не оставляло ему никаких надежд.

– Нет, я не могу этого сделать, – сказала она холодно. – Уже поздно!

Глава 9

– Как это – поздно? – переспросил Ник. – Что это значит?

Серена снова покачала головой.

– У тебя кто-то есть? – выкрикнул ей в лицо Ник.

– Нет! – В голосе Серены слышался неподдельный ужас при одной мысли о таком предположении. – Нет, и не может быть!

Ник неуверенно рассмеялся.

– Дорогая, чего ты хочешь добиться? – спросил он осторожно, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее. – Ты говоришь, что у тебя никого нет, и в то же время заявляешь, что уже поздно. Может быть, я тупица, но я тебя не понимаю.

– Не понимаешь? – спросила она тусклым голосом. – Все очень просто. Я тебя больше не люблю. Раньше – любила, а теперь…

– Серена! – Он с недоверием посмотрел на нее. Потом снова рассмеялся, но на этот раз радостно. – О, дорогая, какие ты глупости говоришь!

– Ты так ничего и не понял, – сказала она, уворачиваясь от протянутых к ней рук Ника. – Я тебя не люблю. Все кончено! Понимаешь, ты не можешь заставить меня снова полюбить тебя. Потому что именно ты убил мою любовь.

Ник смотрел на нее не отрываясь. В его взгляде забрезжило понимание.

– Потому что я… убил твою любовь? – хрипло переспросил он.

Она кивнула.

– Прости, Ник, – беспомощно пожала она плечами. – Но… так получилось. Поправить тут ничего нельзя. Это случается само собой.

– Но должен же быть какой-то способ… – начал он и замолчал, не договорив. Вдруг, в одно мгновение, он понял, что не сможет уговорить ее изменить свое решение. – Что я должен сделать? – спросил он наконец.

– Ничего сделать уже нельзя, – ответила она. – Прошу тебя, оставь меня в покое… Мне и так хорошо. Я почти счастлива.

– Счастлива? – стал допытываться он. – Действительно счастлива?

Серена опустила глаза.

– Ну… по крайней мере мне спокойно, – поправилась она. – Здесь так мирно и тихо…

– Как? Но ты же такая молодая, тебе всего двадцать два! – Он намеренно говорил презрительным тоном. – Ты еще не должна, не можешь хотеть только покоя и тишины! Это все для стариков! А у тебя впереди целая жизнь!

– И я хочу прожить ее здесь, – упрямо заявила она. – Я хочу начать все сначала – здесь никто не знает, что я замужем. Я никому этого не говорила…

Ник лихорадочно пытался придумать хоть какой-нибудь способ вернуть ее.

– Интересно, что скажут твои родственники, когда узнают, что ты замужем, сбежала от мужа, а им все наврала? – язвительно спросил он.

Серена презрительно сощурилась и выпалила:

– Если ты им все расскажешь, ты потеряешь меня навсегда…

– Понятно. – Ник постоял молча, потом пожал плечами. – Ну что ж, все ясно! Если это тебя хоть сколько-нибудь утешит, то ты мне прекрасно отомстила. Я тебя никогда не смогу забыть.

Серену удивил его серьезный тон. Ник искренне говорил о том, что сейчас чувствовал.

– Прости, мне жаль… – снова сказала она, и он посмотрел на нее с надеждой.

– Верю, что тебе действительно жаль, – сказал он. – Хотя, черт меня побери, не представляю почему…

– О… – Серена сердито отмахнулась от него. – Что хорошего в том, что теперь мы оба будем несчастны? Постарайся скорее обо мне забыть, так будет лучше всего.

Ник горько усмехнулся.

– Ты, кажется, сама говорила, что человек не может по своей прихоти полюбить или разлюбить, – напомнил он. – Ну хорошо, Серена, не беспокойся. Я оставлю тебя в покое, как ты хочешь.

Он отвернулся и пошел прочь, но вдруг она окликнула его:

– Ник! Постой! А как твоя пьеса? Я все испортила? Она провалилась?

– Напротив, – сказал он так равнодушно, словно говорил о чужих делах. – Пьеса, судя по всему, будет иметь колоссальный успех, причем во многом благодаря тебе. Джанкин поддержал меня и оплатил половину расходов, Коринна в ней не играет. Мы взяли новую актрису, и она за один вечер стала звездой сцены!

– Я так рада!

Он снова невесело рассмеялся:

– А мне, представь себе, все это до лампочки! – и быстро пошел прочь, больше не оглядываясь.

Несколько часов спустя Ник вошел в свою квартиру. Его шаги гулко отдавались на деревянной лестнице. Включив свет, он вспомнил, как личико Серены всегда склонялось над перилами верхнего этажа, когда он приходил. При этом воспоминании губы его сжались.

Вечер выдался прохладный. Это было еще не предвестие зимних холодов, но в воздухе уже сквозил легкий морозец. Но Ник не стал включать электрокамин, а устало свалился в кресло.

Значит, все, подумал он про себя. Все кончено. Любящая, добрая, преданная Серена, добрейшая душа, какую он встречал. И самое лучшее, что он мог для нее сделать, – уйти из ее жизни навсегда. Застонав, он закрыл лицо руками.

Серена любила его, и это была не легкая, мимолетная влюбленность, а глубокая и искренняя любовь, за которую теперь он готов был отдать все на свете.

А он потерял ее только из-за своего собственного поведения.

Впервые в жизни Ник Ханслоу оказался наедине с самим собой. И то, что он в себе увидел, потрясло его до самых глубин.

Ник не помнил, сколько он так сидел, но постепенно в нем снова начала зарождаться робкая надежда. Он принялся рассуждать вслух:

– Она говорила, что если я расскажу все ее старикам, то потеряю ее навсегда! Но это значит, что пока еще я ее не потерял окончательно? Правильно? Наверное, она обмолвилась не случайно…

Он стал лихорадочно вспоминать весь их разговор. Сначала он не мог вспомнить ничего важного, но потом в памяти забрезжило одно ее слово. «Зачем?» – с болью спросила она, когда он стал умолять ее вернуться.

Он тогда сказал: «Потому что я тебя люблю и не могу без тебя жить». И он говорил правду. Но она отшатнулась от него, и он понял, что опоздал.

Зачем? – спрашивала она. Зачем? Зачем? Странно, подумал вдруг Ник, что он, человек, который умеет создавать героев своих пьес так, что они похожи на настоящих людей, не может разобраться в чувствах тех, кто так ему дорог и близок. Надо попробовать взглянуть на все происходящее с точки зрения Серены.

Сначала это показалось невыносимо трудным, но потом Нику стало все ясно.

Вот что он ей говорил: «Я! Я! Я! Я не могу жить без тебя! Мне плохо!»

Его любовь была эгоистичной, он думал только о себе, не заботясь о ее счастье. Как же он может винить ее за такое отношение к нему?

Ник понял до конца не только то, что он ее потерял, но и то, как он жестоко с ней поступил. Серена, которая была такой доверчивой, такой открытой… А теперь она говорит, что в ней больше ничего этого не осталось. Он убил не только ее любовь к нему – нет, гораздо больше: теперь она больше не может доверять людям, относиться к ним по-доброму. Чем иначе можно объяснить ее упорное желание жить в этом гнилом местечке с двумя стариками, которые хоть ей и родня, но на самом деле абсолютно посторонние люди? Она пытается убежать, скрыться от своего прошлого, выстроить новую жизнь, где не будет потрясений. И она станет цепляться за эту жизнь изо всех сил, потому что хоть эта жизнь и не даст ей счастья, но зато принесет покой.

Время шло, а Ник все сидел, погруженный в свои раздумья. Потом он не спеша порылся в телефонном справочнике. Через минуту он уже разговаривал с Эвереттом Чанктоном.

– Это Николас Ханслоу, – представился он спокойным голосом. – Да, муж Серены, совершенно верно. Буду вам крайне признателен, если вы сможете уделить мне несколько минут сегодня вечером.

В ответ он услышал холодный голос Эверетта:

– Не могу представить, чтобы вы могли мне сказать нечто, представляющее для меня интерес, мистер Ханслоу!

Ник молча проглотил обиду.

– Тем не менее, как я уже сказал, я буду признателен, если вы согласитесь со мной встретиться, мистер Чанктон.

После паузы он услышал отрывистое:

– Хорошо, через час, у меня в конторе!

– Спасибо! – успел бросить Ник и положил трубку.

Он постоял немного у стола, решая, что делать дальше. Это свидание наверняка будет не слишком-то приятным, не говоря уже про следующий визит – к Эмме, к которой он собирался заехать после адвоката. Ну что ж, все равно он должен пройти через это.

Его провели в кабинет к Эверетту Чанктону. Он понял, что таким образом ему намекают на сугубую официальность встречи. Иначе адвокат принял бы его в уютном зале для гостей.

Адвокат поднялся из-за стола и молча ждал, пока Ник заговорит. А Ник, может быть впервые в жизни, не мог найти нужных слов.

Наконец он неловко сказал:

– Вы, наверное, уже знаете, что Серена ушла от меня. Я считаю необходимым сообщить вам, какие шаги я собираюсь предпринять в связи с этим и почему.

Эверетт задумчиво смотрел на него. Ему вдруг вспомнились слова, которые он сам сказал когда-то Серене – про то, что нельзя все время убегать от жизни. Он указал посетителю на стул:

– Садитесь.

После этого Ник осмелел и почувствовал, что сумеет все объяснить. Когда он закончил свой рассказ, адвокат, не говоря ни слова, встал и подошел к маленькому сейфу в стене. Он извлек оттуда конверт и вытряхнул из него два кольца, которые Ник сразу узнал.

– Думаю, вам может это понадобиться, – заметил адвокат, протягивая кольца Нику. Потом, немного помолчав, добавил: – Во всяком случае, я искренне на это надеюсь – ради вас самого и ради Серены!

Что ж, все прошло лучше, чем можно было предположить, думал Ник, выходя на улицу.

Целую неделю после встречи с Ником Серена боялась показываться на улице. Но дни шли за днями, от него не было никаких вестей, и вот как-то раз ее дед пришел домой и объявил им, что соседний коттедж продан. Сначала она не обратила внимания на эту новость, но дед продолжил:

– Его купил какой-то драматург из Лондона. Говорят, очень интересный человек. Надеюсь, он окажется не из тех снобов, которые не желают знаться с соседями. Я всегда интересовался современной драматургией! Театр – это ведь один из древнейших видов искусства.

– Да, дорогой. – Миссис Лоудхэм кинула на Серену лукавый взгляд. Но лицо ее сразу стало серьезным, когда она заметила на лице внучки испуг. – А как его зовут, Ричард? – спросила она у мужа уже серьезно.

Серена уже знала ответ на этот вопрос. Конечно, это был Ник, кто же еще!

Но дед ничего не заметил и продолжал увлеченно болтать:

– А зовут нашего нового соседа Николас Ханслоу. Да-да, Мадлен, помнишь, мы слушали отрывок из его пьесы по радио? Нам с тобой понравилось. Думаю, его можно было бы пригласить к ужину. Что ты на это скажешь, дорогая?

– Ну, не знаю… – с сомнением протянула миссис Лоудхэм, разрываясь между желанием угодить мужу и в то же время опасаясь испугать еще больше Серену. Та была бледна как мел и едва стояла на ногах. – Может быть, дадим бедняге хоть немного обжиться, осмотреться, он же только что переехал.

– Вряд ли он сам будет заниматься переездом и обустройством, – уверенно заявил доктор Лоудхэм. – Он приехал со своей экономкой… как ее там… мисс Твист, что ли…

Еще и мисс Твист здесь! Серена вдруг почувствовала себя загнанной в ловушку – бежать было больше некуда!

– Думаю, будет правильно, если мы им сначала позвоним, – как сквозь сон услышала она голос бабушки.

Но в конце концов все вышло совсем по-другому.

У Серены вошло в привычку по утрам гулять с дедом, и она не могла неожиданно, не вызвав недоуменных расспросов, отказаться от этого. И вот в один прекрасный день, прогуливаясь по деревенской улице, они столкнулись с Ником лицом к лицу. Она отчаянно надеялась, что дед не узнает, кто это. Но в этих местах незнакомцы встречались так редко, что он просто не мог не обратить на Ника внимания.

Доктор Лоудхэм остановился и любезно сказал:

– Вы, должно быть, мистер Ханслоу, наш новый сосед? А меня зовут доктор Лоудхэм. Мы живем в том домике с красной крышей. Вы, наверное, думаете, что я какой-нибудь напыщенный старый индюк, но на самом деле я хотел поздравить вас с переездом в наш Барфилд и сказать, с каким нетерпением мечтаю познакомиться с вами поближе… Конечно, если у вас найдется время для такого скучного старика. Я, знаете ли, люблю задавать много вопросов.

Серена услышала, как Ник смеется – весело, по-дружески.

– С большим удовольствием, сэр. Я как раз искал предлог, чтобы расспросить вас кое о чем.

Он пошел рядом с ними, шагая в такт неторопливой походке мистера Лоудхэма. Мужчины начали оживленную беседу о театре и прочих высоких предметах. Ник действительно был заинтересован – или ловко делал вид, что это так. Он даже ни разу не взглянул на нее. Серене казалось, что все это какой-то дурной сон, от которого никак не удается проснуться.

Тут вдруг рассеянный доктор Лоудхэм опомнился, обернулся к внучке и как ни в чем не бывало сказал Нику:

– Да, забыл вам представить – моя внучка. Дорогая, это мистер Ханслоу. Мистер Ханслоу – моя внучка, мисс Барбрук.

И словно из далекого далека, с другой планеты, до нее донесся его голос:

– Рад познакомиться. Как поживаете, мисс Барбрук?

От этого ощущение призрачности всего происходящего возросло во сто крат. Ник сделал вид, что они незнакомы!

Зачем он вообще приехал в Барфилд? Явно для того, чтобы она не могла больше скрываться от него. Оказывается, у него уже был готов и предлог, под которым он собирался познакомиться с ее дедом. Доктор Лоудхэм занимался античной философией, увлекался греческим театром. Он был известен во всем мире своими исследованиями в области традиций античной сцены. Ник не пожалел времени и сил, чтобы это разузнать. Наверняка он получит приглашение на ужин к ним домой, и можно не сомневаться, что он его примет.

Он будет и дальше притворяться, что они с ней незнакомы, и ей ничего не останется как поддерживать этот спектакль. А тем временем он будет упорно и настойчиво пытаться сломить ее сопротивление и разрушить тот покой, который она обрела с той поры, как приехала в эту тихую деревушку. Он будет твердить ей о своей любви, говорить, что не может жить без нее. О нет, она не винила его, даже в каком– то смысле понимала. В конце концов, с самого начала Эмма Твист ее предупреждала обо всем. Так оно и вышло. Но только несчастье не должно длиться вечно – наверное, можно отгородиться от своего прошлого и не дать ему проникнуть в настоящее и будущее.

Тут Серена отвлеклась от своих мыслей и заметила, что мужчины молча смотрят на нее, словно ждут от нее чего-то.

– Простите, – неловко промямлила она. – Я задумалась…

– Я говорил мистеру Ханслоу о том, что по моему глубокому убеждению, здесь мог быть когда-то древнеримский цирк, как в Сент-Олбани, только меньше, и располагался он в соседней долине. Помнишь, я говорил тебе об этом вчера, когда мы шли по дороге в Дорчестер.

– Да, помню, – механически откликнулась она.

– Дорогая, вот о чем я тебя попрошу. Боюсь, я сам не в силах проводить туда мистера Ханслоу, но, может быть, ты доведешь его до вершины подъема и оттуда покажешь это место. Вы сами увидите, – продолжал он, снова поворачиваясь к Нику. – Увидите, как подходит та долина для античного цирка. Должен сказать, что моя гипотеза находит отклик у некоторых моих коллег. Так что есть вероятность, что уже следующим летом здесь начнутся раскопки. А теперь, моя дорогая…

У Серены не оставалось выбора. Конечно, она могла заявить, что тоже устала и никуда не пойдет, но это вызвало бы у доброго старика либо тревогу, либо смущение перед гостем за такую нелюбезность. Поэтому, не сказав ни слова, она начала взбираться по пологой узкой тропинке. Ник шел за ней по пятам.

Перед тем как они начали подъем, он галантно сказал ей:

– Благодарю вас! Как это мило с вашей стороны, мисс Барбрук.

Но это он произнес явно для деда. Они шли на вершину невысокого холма в полном молчании, пока наконец не добрались до самой высокой точки. Теперь мистер Лоудхэм не мог их видеть. Серена развернулась и сказала:

– Как ты посмел!.. Как ты посмел! – Она даже задохнулась от возмущения.

Ник кивнул.

– Я так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде, – ответил он. – Но прежде чем мы перейдем к нашим делам, ты не могла бы все-таки показать мне, где был древнеримский цирк? В конце концов, я использовал милого старичка в своих целях, так что хотя бы для приличия должен поинтересоваться его открытием.