Текст книги "Няня из газеты (ЛП)"

Автор книги: Марен Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

14
Джульетта

Время на моих Apple Watch показывает одиннадцать шестнадцать, и Лиам официально… оштукатурен. Совсем пьяный в стельку. Он извинялся не менее сотни раз, и, к счастью, девочки спят и крепко укутались, совершенно измученные сегодняшним весельем.

– Это чертовски здорово, – шутит Рид рядом со мной. Он пьет одно и то же пиво уже два часа, так что я знаю, что он со мной трезвый. Лиам и член его команды играют в пьяную игру поло на заднем дворе, и я пришла к выводу, что Лиаму определенно следует придерживаться хоккея и держаться подальше от баскетбола. Я думаю, что на самом деле он получил мяч только на кольце, а не внутри, типа… вообще.

– Никогда не позволю ему пережить это.

Я смеюсь и хлопаю его по плечу: – Пусть парень расслабится. У него довольно большая палка в его… – Я хлопаю рукой по рту.

Черт, не могу поверить, что чуть не сказала это вслух, да еще лучшему другу моего босса.

Рид откидывает голову назад и жадно смеется: – Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, Джульетта. Вот почему он ходит немного странно, говорю тебе. Малыш нелеп..

Мои плечи трясутся, когда я пытаюсь не рассмеяться, но у меня ничего не получается. Приятно поговорить с кем-то, кто знает Лиама и его, гм… анальном пути.

Как только я открываю рот, чтобы ответить, раздается громкий треск, и я вижу Лиама на земле, схватившегося за голову.

– О, черт возьми, – хмыкает Рид, ставя свое пиво.

Я, не теряя времени, подбегаю к Лиаму, который сидит там, качая головой и проводя пальцами по своим длинным растрепанным волосам. Те самые волосы, в которые я воображаю, как пробегаю по ним пальцами поздней ночью.

– Лиам? Что случилось? Ты в порядке?

Парни, с которыми он играл, так сильно смеются, что кажется, что они вот-вот упадут. Один парень действительно падает на землю, хватаясь за живот, когда смеется.

– Чертов мяч, – бормочет он.

– Что ты имеешь в виду, черт возьми, мяч?

Его зеленые глаза устремляются вверх, чтобы встретиться с моими, и он хмурит брови: – Я попал мячом, Джульетта.

Я втягиваю губу в рот, сдерживая смех, и снова сажусь на ноги.

Лиам официально самый пьяный из когда-либо существовавших.

Пока я думаю об этом, он качается, затем падает обратно на корт, кряхтя, когда его затылок ударяется о бетон.

– Ладно, вечеринка окончена, ребята, – говорю я. Я встаю, поправляю платье, затем наклоняюсь и ставлю Лиама в вертикальное положение. Я смотрю на Рида, который ухмыляется, затем пожимает плечами и не помогает.

Отлично.

Я пытаюсь поднять Лиама на ноги, но мне кажется, что сила тяжести сбивает нас обоих. Наконец, он находит опору и встает, шатаясь.

Он начинает пытаться подойти к своему другу на корте: – В следующий раз я надеру тебе задницу…

– Хорошо, большой парень, хватит. Давай… пошли. – Я сдерживаю смех, пока мы идем в дом. Я не могу поверить, что он позволял себе пить достаточно долго, не говоря уже о том, чтобы напиться.

– Ты справишься? – спрашивает Рид. Мы почти добрались до двери, и Лиам громко фыркнул.

– Я в полном порядке. Мне не нужна помощь. – Он икает и чуть не падает.

– Правильно. Джульетта?

Я киваю: – Я в порядке, Рид. Я просто уложу его в постель и начну убирать этот беспорядок.

– Нет, мы с ребятами можем начать уборку, если хочешь. Ничего страшного.

– Я была бы очень признательна за это. И… я могла бы даже отправить тебя домой с пирогом.

Его глаза загораются, и он усмехается: – Ни слова больше.

Мужчины. Так легко уговорить их едой. Серьезно, еда – это оружие, когда дело доходит до них.

– Подлиза. – бормочет Лиам.

Он явно не такой счастливый, смеющийся пьяный, как я, и это заставляет меня хихикать, потому что сварливая сторона его всегда присутствует, даже когда он пьян.

Но даже пьяный и ворчливый, с большой палкой в заднице… Лиам все равно восхитителен. Он добрый и заботливый, и он ставит своих детей на первое место.

Мы пробираемся внутрь, не очень тихо, но все же внутрь, и к арке, когда нога Лиама задевает порог и он кувыркается, увлекая меня за собой. Я приземляюсь прямо на него. Все жесткие запретные ребра его тела плотно прижались к моему.

Он стонет от боли, и я пытаюсь вскарабкаться, видя, что это совершенно неуместно, ведь он на самом деле мой босс, но наши ноги переплелись, и из-за того, насколько он пьян, он не очень координирован.

– Мне очень жаль, – бормочу я, пытаясь прийти в себя.

Он не отвечает, но испускает еще один стон.

– Джульетта, не могла бы ты на минутку перестать ерзать, пожалуйста, – тихо говорит он. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду, а затем я чувствую его. Тяжелый и сдавливает мой живот.

О Боже.

Я кусаю губу: – Прости. – Мой голос хриплый, и кажется, что он не принадлежит мне.

– Нет, все в порядке. Все хорошо. Нет проблем…

Я кладу руки на пол и отрываюсь от него, стараясь не задрать платье, а затем наклоняюсь, чтобы помочь ему встать. Почти невозможно не смотреть на очень большую выпуклость на его джинсах, но мне удается не смотреть.

Ну ладно, только один раз. Дважды.

Я взглянула только дважды, хорошо?

Он больше не пытается встать, просто прислоняется к стене коридора и кладет голову.

– Знаешь, я не могу вспомнить, когда в последний раз напивался. Черт, прошли годы. Хоккейные дни.

Я не знаю, что делать, поэтому сползаю по стене напротив него, пока не сажусь напротив.

– У тебя очень много на плечах.

Он кивает и грубо сглатывает. Его кадык подпрыгивает при движении. Кто знал, что даже кадык может быть сексуальным? Но каким-то образом Лиаму это удается.

– Ага. Нет времени напиваться, когда ты один воспитываешь двух маленьких девочек.

– Ты замечательный отец, и однажды они осознают все жертвы, которые ты принес, чтобы быть хорошим отцом и обеспечить хороший дом. Поверь мне.

Я думаю о своих родителях и о том, что бы я отдала, чтобы провести с ними хотя бы пять минут. Когда я росла, у нас никогда не было ничего необычного. Мы были семьей среднего класса без особых предметов роскоши. Но и отец, и мать усердно работали, чтобы обеспечить нам крышу над головой, одежду на спине и пищу во рту. Возможно, у нас не было вещей известных брендов и поездок в Диснейленд, но наш дом был полон любви.

Это то, что я помню. Что мои родители были безнадежно влюблены и тратили все свое время, пытаясь передать эту любовь мне. Я помню, как усердно они работали, и как мы проводили время вместе, и что я всегда чувствовала себя счастливой и любимой.

– Мои… мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой. Моя бабушка взяла меня к себе и вырастила. Я помню, что, хотя у нас не было модных вещей, у нас был дом, полный любви, и меня любили, и это то, что я помню. Это то, что имеет значение, Лиам.

Он открывает глаза и смотрит на меня, и они передают слова, которые он не может произнести.

– Воспитание – это трудно. Это все, чего я когда-либо хотел для девочек, понимаешь? Быть счастливым и любимым, а не защищать, чтобы компенсировать тот факт, что это только я. Вот почему ты здесь. Ты знаешь? Я столкнулся с выбором: взять их с собой в дорогу, от чего у меня болит живот, или оставить их здесь и обеспечить им нормальную жизнь. Игра в хоккей, работа тренером – это ставит вас в центр всех сайтов сплетен. Я не хочу, чтобы они росли с этим.

Мое сердце разрывается, когда он говорит это, и мне хочется обнять его и девочек и крепко прижать к себе. Я облажалась.

– Это две самые любимые маленькие девочки, которых я когда-либо встречала, Лиам. Обе они ангелы. Ты воспитываешь добрых, сострадательных, радостных маленьких девочек, и ты делаешь замечательную работу.

– Спасибо. Иногда я этого не чувствую. Слишком много пива. – Он усмехается.

По правде говоря, я благодарна за этот момент с ним. Он был настолько закрытым и полностью закрывал любой разговор со мной, было приятно видеть, как он впустил меня, даже если это только из-за пьяного момента.

– Все в порядке. Я знаю, что все было тяжело, и я надеюсь, что мое присутствие здесь хотя бы немножко помогло?

Я вопросительно морщу нос.

– Ты спасаешь жизнь. Я знаю, что иногда я не… я не веду себя так, но я очень ценю тебя, Джульетта. Девочки любят тебя, и я благодарен, что ты есть в их жизни. И чего бы это ни стоило… Я думаю, что твой пирог чертовски вкусен, и я ненавижу сахар.

Я откидываю голову назад и смеюсь, заставляя его ухмыляться в ответ. Искренне счастливая улыбка, которая что-то делает внутри меня. Тепло расцветает в моей груди, вплоть до кончиков пальцев ног.

– Ну, извини, я думаю, после того, как Рид и твои друзья закончат, пирога не останется. Плюс тебе придется провести лишний час в спортзале.

– Жаль. Хорошо, что я съел две штуки, пока ты не смотрела. – Он смеется.

Несмотря на то, что я знаю, что он пил, и это причина его открытости сегодня вечером, я хочу, чтобы этот момент длился дольше.

Что так может быть всегда. Но я знаю, что когда он протрезвеет, он снова будет от меня отгораживаться и избегать меня.

– В любом случае, давай уложим тебя спать. – Я встаю и протягиваю ему руку. Он скользит своей ладонью в мою и неуверенно встает.

– Черт, – ругается он, потирая голову. Он щурится и качается, и я молча молюсь, чтобы он не упал, потому что я не смогу его удержать. Пять футов против шести футов четырех дюймов – не идеальная ситуация.

– Коридор крутится, а тебя двое, – бормочет он.

– И это наша реплика. Иди спать.

Он обвивает рукой мою шею, и я держусь за его предплечье, пытаясь удержать нас обоих в вертикальном положении. Каким-то образом мы добираемся до его спальни, и когда я добираюсь до кровати, он плюхается на нее лицом вниз с «уф».

– Наверное, нам следует снять с тебя туфли.

Я жду, что он ответит, но когда он не отвечает, я мягко подталкиваю его, и он издает тихий храп.

Серьезно?

Как, черт возьми, мужчины так быстро засыпают?

Отлично. Я наклоняюсь и осторожно стягиваю его туфли, откладывая их в сторону. Он наполовину свисает с кровати, и если он так будет спать, то завтра ему точно будет больно.

Перегнувшись через кровать, я пытаюсь толкнуть его на кровать, но его нет. Полностью мертвый груз.

– Лиам.

Мои слова встречают молчанием.

Хорошо, Джульетта. Ты можешь это сделать. Просто уложи его на кровать, а с остальным он разберется. Завтра он возненавидит себя… Я просто знаю это. Я ставлю колено на кровать и сбрасываю пятки, стараясь не зацепиться ими за его одеяло, затем начинаю медленно тянуть его на кровать.

Господи, сколько весит этот парень?

Я напрягаюсь и вытягиваюсь, и, наконец, чертовски наконец, я обеими ногами встаю на кровать. Лиам издает стон, затем хватает меня за талию и переворачивается, прижимая меня к своему телу.

Я так удивлена, что завизжала. Его рука крепко обнимает меня за талию, а мое тело прижимается к нему, пока он тихонько храпит.

Хорошо, это плохо.

Действительно плохо. Что, если он подумает, что я соблазнила его или что-то сумасшедшее, вроде… воспользовалась им? Потому что он пил.

Я стону и пытаюсь освободиться от него, но все еще стараюсь не толкнуть его. Последнее, что мне нужно, чтобы он проснулся и нашел нас в таком виде.

Пытаясь сбросить с себя его тяжелую руку, я случайно ударила его локтем в живот. Я чувствую, что он все еще позади меня, и стону.

– Джульетта? – спрашивает он, путаясь в словах.

– Привет, – пищаю я.

– Что случилось?

Эта ночь становится все лучше и лучше.

15
Лиам

Я облажался. И я понимаю это в тот момент, когда чувствую, как задница Джульетты шевелится вокруг моего члена.

Иисус. Я чуть ли не стону в голос. Я выпил достаточно виски, чтобы хватило на чертову жизнь, и моя голова кружится от количества алкоголя, но я полностью осознаю, что она прижимается ко мне.

Не помню, как я оказался в этом положении. Честно говоря, все туманно. Последнее, что я помню, это то, как я спотыкаюсь по коридору, а Джульетта поддерживает меня. Блядь, стыдно. Мне не следовало пить эти напитки с Уилсоном. Слава богу, девочки уже в постели.

Джульетта сразу же отдаляется от меня, когда я убираю с нее руку и сажусь.

– Ты потянул меня вниз, когда я пыталась затащить тебя в постель, а потом я не смогла тебя поднять и…

– Черт, Джульетта. Мне чертовски жаль.

Она качает головой: – Нет, нет. Все в порядке. Я просто… Я не…

Я не даю ей закончить фразу, потому что притягиваю ее к себе и прижимаюсь губами к ее мягким губам, окрашенным вишневым оттенком. Как будто я умирал с тех пор, как впервые попробовал ее на вкус. Впервые за столько, сколько я себя помню, я не думаю. Я просто делаю то, что заставлял себя больше не делать после ночи в душе. Я целую ее, пока она не задыхается. Ее мягкое, податливое тело прижимается к моему, и я притягиваю ее ближе к себе, прижимаясь к ней своим телом. Выравнивание нас.

– Черт, – бормочу я, отстраняясь от нее. – Прости, Джуль… – начинаю я, но она обрывает меня, переплетая пальцы на моей шее и притягивая меня к себе, сжимая мои губы.

Мы пересекаем черту, от которой не можем вернуться, и прямо сейчас мне все равно.

Я хочу Джульетту – я хочу каждую ее частичку. Я хочу целовать ее, пока она не превратится в пластилин в моих руках, а потом целовать каждую часть ее тела, которая умоляет о моих губах. Я хочу снова попробовать ее на вкус, почувствовать, как она дрожит на моем языке.

– Лиам, – шепчет она, затаив дыхание.

Она скулит у меня на руках, когда я втягиваю ее нижнюю губу в рот и перекатываю ее между зубами. Боже, я хочу испачкать ее тело метками. Отметить ее как проклятый пещерный человек.

Джульетта – это мечта любого мужчины, и она была моей звездой в большей степени, чем я готов признать. Я не могу этого признать, потому что я ее босс, и это… это может поставить все под угрозу. Бриггс уже привлек внимание к нашей команде, и кажется, что каждый наш шаг рассматривается под микроскопом. Представьте, если бы они узнали, что главный тренер участвует в мероприятиях со своей гораздо более молодой няней. Как я могу привлечь своих парней к ответственности, если я делаю то же самое, от чего предупредил их?

Вопрос в том, стоит ли? Стоит ли это напряжение, с которым мы оба боролись, рисковать всем?

Некоторые вещи стоят того, чтобы рискнуть, и я начинаю думать, что Джульетта – одна из таких вещей. Я так устал бороться. Борьба за то, чтобы мельком не видеть ее, не вдохнуть ее сладкий аромат, когда она проходит мимо, не прижать ее к стене и не оставить ее бездыханной.

– Скажи мне остановиться, – шепчу я, скользя губами по ее шее, посасывая, кусая и целуя, пока ее руки не дергают меня за волосы, притягивая ближе к себе. Сегодня я знаю, что не могу быть сильным.

– Нет.

– Джульетта… – Я замолкаю, не зная, что сказать. Я знаю, что должен прекратить это, пока не стало слишком поздно. Я должен покончить с этим сейчас и избавить нас обоих от головной боли позже, но я не могу.

Теперь, когда я попробовал вкус, я зависим, и я хочу больше. Мне нужно больше. Я чертовски одержим.

Мне нужна вся она.

– Я хочу этого. Ты хочешь этого. Почему мы должны беспокоиться о чем-то еще? – Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Ее глаза плавают от похоти. Я вижу это. Я чувствую это в воздухе вокруг нас, и я без ума от нее.

– Потому что это может все усложнить.

– Перестань болтать, Лиам.

Ее руки сжимают мою рубашку и притягивают меня к себе. Мы сходимся в исступлении, ее руки бегают по моей груди, моим плечам. Я ориентировочно исследую её.

Я удивлен и чертовски одержим тем фактом, что сейчас она не такая застенчивая и робкая, как всегда, когда мы находимся за пределами этой комнаты. Это возбуждает, и я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно хотел женщину.

Она толкает меня на спину и перелезает через меня, оседлав меня. Платье, которое она носит, падает по обеим сторонам ее бедер, и ее жар плотно прижимается ко мне. Ее бедра двигаются один раз, и я стону.

– Черт возьми, Джульетта.

Улыбка, маленькая и уверенная, украшает ее губы, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня еще раз. Мой язык выглядывает из-за складки ее губ, переплетаясь с ее, в отчаянии и нужде.

Этот поцелуй – это недели сдерживаемого напряжения, недели яростного желания друг друга, несмотря на то, что это неправильно и запрещено. Взгляды, которые мы перехватывали, когда другой не смотрел, времена, когда мне приходилось принимать обжигающий душ только для того, чтобы не сдаться и не сделать ее своей.

Она провела последний месяц, сводя меня с ума, и теперь она наконец-то моя. Я никогда не перестану прикасаться к ней.

– Мы должны остановиться. – говорю я, несмотря на мысли в голове.

– Стоп. – рычит она, затем хватает мои руки и прижимает их к своей груди. Я стону хриплым от желания голосом, сжимаю ее сосок и перекатываю его между пальцами, вызывая у нее задыхающийся стон. Я чувствую, какая она мокрая, прижатая к моему члену, тонкий клочок трусиков не служит барьером.

Я хочу вырвать их зубами.

Джульетта – это зрелище надо мной. Ее щеки раскраснелись, восхитительный оттенок розового доходит до кончика ее носа. Вишнёво-красные губы раскрываются от одышки, когда она прижимается ко мне. Ее зрачки расширены от похоти, и каждый раз, когда она трется обо мне, она крепко зажмуривает глаза. Хотел бы я запечатлеть этот момент и сохранить его навсегда, потому что она так чертовски красива, что у меня перехватывает дыхание.

Запрещено или нет, но я чертовски хочу ее. Я так долго хотел ее, и я устал сдерживаться. К черту последствия. К черту, что все скажут.

Я обнимаю ее за талию и переворачиваю нас так, что она прижимается ко мне, когда я наклоняюсь над ней. Ее ноги находят мою талию и соприкасаются, снова прижимаясь ко мне своей влажностью. Если я посмотрю вниз, то гарантирую, что на моих штанах останется мокрое пятно, от чего мне становится только тверже.

– Я хочу разложить тебя перед собой и выпить. Не торопиться с твоим телом. Поклоняться каждому дюйму, – говорю я.

Этот момент меняет все.

От этого возврата не будет. Никакого притворства, что я не прикасался к ней и она не корчилась подо мной. Хватит притворяться, и точка.

Это никогда не будет прежним.

Я поднимаю ее платье, медленно, дюйм за дюймом, не сводя с нее глаз, пока оно не оказывается у нее на талии. Только тогда я смотрю вниз и вижу мягкий изгиб ее бедер. У нее изгибы во всех важных местах. Места, где я собираюсь провести остаток ночи, поклоняясь ртом и языком. Меня манит крошечный ярко-розовый лоскут кружева, который треугольником обвивает ее киску, и как только я обматываю тонкий пояс вокруг кулака, дверь распахивается, и на пороге появляется Ари. Она сонно трет глаза, сжимая плюшевого единорога.

– Папа, – бормочет она.

Я слезаю с Джульетты и набрасываю на нее одеяло прежде, чем Ари хоть что-нибудь увидит. Она в полусне, ее глаза все еще закрыты.

– Эй, жучок, ты в порядке? – Я спрашиваю. Я встаю и быстро собираюсь, прежде чем подойти к ней.

Она хнычет: – Я что-то слышала. Я напугана.

– Хорошо, жучок, папа рядом. – Ее маленькие ножки возвращаются по коридору в ее комнату.

Несмотря на то, что она ушла, чары разрушены, и момент закончился. И теперь я понимаю, как близко все было на этот раз.

– Джульетта… – начинаю я, оглядываясь на кровать.

– Все в порядке, иди, – тихо говорит она. Ее одежда взлохмачена, и она выглядит тщательно зацелованной, и возбужденная часть меня хочет вернуться к тому, на чем мы остановились, но рациональная часть говорит, что мы совершили огромную ошибку.

Судя по выражению ее глаз, она видит мою нерешительность и беспокойство. Блядь, я не могу отключить голову. Я не могу перестать думать обо всех вещах, которые я могу потерять, делая это.

Стоя здесь, комната все еще кружится, а голова все еще кружится, и как бы мне ни хотелось притвориться, что момент не нарушен, теперь нам придется столкнуться с реальностью.

– Иди спать, Лиам. Мы можем поговорить завтра. – Она проходит мимо меня к двери, и я протягиваю руку и хватаю ее за руку.

– Я не жалею, – говорю я ей.

Она кивает, а потом, как и пришла… она ушла, и я задаюсь вопросом, не испортил ли я лучшее, что было в нашей жизни.

На следующее утро я со стоном открываю глаза. Лучи света проникают в комнату, заливая меня солнечным светом, такие чертовски яркие, что я почти ничего не вижу.

Твою мать. Такого похмелья у меня не было с тех пор, как я закончил школу. Я слишком стар для этого дерьма. Голова раскалывается, глаза горят, и мне кажется, что кто-то ударил меня отбойным молотком по затылку.

Хоть я и чувствую себя задницей, я помню каждую деталь того, что произошло прошлой ночью, и от этого становится еще хуже.

Что, черт возьми, я сделал?

Отбросив одеяло, я ставлю ноги на землю и понимаю, что я все еще полностью одет. Я даже не переоделся и не почистил зубы прошлой ночью. Поняв это, я направляюсь прямо в ванную и принимаю горячий душ, чищу волосы и зубы, затем надеваю спортивные шорты и футболку.

Я открываю дверь и направляюсь на кухню, и первое, что я слышу, это хихиканье. Такие озорные смешки, которые означают только одно.

Девочки замышляют что-то плохое.

Когда я сворачиваю за угол на кухню, я обнаруживаю, что Ари и Кеннеди сидят за столом с Джульеттой и рисуют на больших белых холстах.

У нас вообще есть такие? Джульетта, должно быть, подобрала их.

– Доброе утро, – ворчу я. Кофе – единственный способ выжить сегодня. Если бы Рид мог услышать меня прямо сейчас, он бы назвал меня киской, но я чувствую себя так, словно меня переехал мусоровоз. Я направляюсь к кофе и наливаю чашку черного.

– Доброе утро, папа! Ты хорошо спал? – спрашивает Ари.

– Да, жучрк, спасибо. Что вы двое задумали?

Кеннеди показывает мне свою кисть. Она вся в краске. На ней может быть больше краски, чем на холсте перед ней. Тем не менее, она все еще такая милая, что у меня болит сердце.

Мои девочки. Мой Мир.

– Мы рисуем картины для людей в доме престарелых моей бабушки. Чтобы скрасить их день. – Джульетта отвечает. Она избегает зрительного контакта и не спускает глаз с девочек и их картин.

Да, я всё испортил. Мне нужно поговорить с ней наедине, чтобы хотя бы поговорить с ней о прошлой ночи.

– Да, папа. Смотри, я нарисовала нас. Меня, тебя и Кеннеди, и смотри, я добавила Джульетту! – Ари сияет, показывая мне холст перед собой.

– Смотри, папочка, – говорит Кен.

Я не могу сказать, что это за фотографии, но они так гордятся ими, что моя грудь тоже наполняется гордостью.

Ари хмурит брови, прежде чем сказать: – Должна ли я добавить дядю Б? Думаешь, он разозлится, если его не будет на моем рисунке?

– Нет, я думаю, что дяде Б понравится любая фотография, которую ты сделаешь, даже если он не на ней. Я думаю, что людям в том доме они понравятся.

Джульетта улыбается, но улыбка не достигает ее глаз. – Я планировала взять их с собой, чтобы встретиться с моей бабушкой, когда ты уедешь. Она умоляла познакомить её с девочками, и я думаю, что им это понравится.

– Конечно. По мне, так звучит неплохо.

– Да! Я не могу дождаться, папа.

– Я тоже!

– Это потрясающе. Я уверен, что вы, девочки, получите удовольствие, – улыбаюсь я девочкам, прежде чем повернуться к Джульетте. – Джульетта, могу я поговорить с тобой на секунду?

Она выглядит так, как будто действительно может сказать «нет», но кивает и идет в гостиную, не оборачиваясь.

– Скоро вернусь, девочки. Продолжайте рисовать свои прекрасные картины.

Когда я вхожу в гостиную, Джульетта сидит на подлокотнике дивана, скрестив руки на груди. Я могу сказать, что она не в настроении для моего дерьма сегодня, и я чувствую себя еще хуже из-за того, как все прошло прошлой ночью.

– Джульетта, прости.

Ее лицо каменеет, и я понимаю, что она понимает мои извинения не в том контексте.

– Подожди, мне жаль, что все произошло так, как произошло. Не то, чтобы это произошло. Послушай, Джульетта. Очевидно, между нами что-то есть. Ты это почувствовала, я это почувствовал, и нет смысла это отрицать. Но то, что между нами что-то есть, не означает, что мы должны действовать в соответствии с этим.

– Значит, ты говоришь, что это была ошибка? – тихо говорит она.

– Нет, это не так. Нет. Я просто не хочу рисковать профессиональными отношениями, которые у нас есть. Ты лучшее, что случилось с нашей семьей, и я действительно серьёзен. Ты обращаешься с ними так, как не знаю даже я. Мы не можем потерять тебя.

Мысль о том, что я могу ее потерять, вызывает у меня приступ паники. Я даже не хочу думать об этом. Я не могу. И я чертовски ненавижу то, что поставил нас обоих в ситуацию, когда это могло случиться. Что мы поставили под угрозу ее пребывание здесь.

Она смотрит на свои руки на коленях и мгновение сидит тихо, прежде чем снова взглянуть на меня.

– Ты прав. Так что с этого момента всё строго профессионально.

Я киваю.

Даже если это последнее, чего я хочу, так и должно быть. Мы не можем снова быть слабыми.

– Строго. Нет смысла доставлять дискомфорт или неловкость. Мы оба взрослые. Мы приняли решение сделать это, и мы можем оставить это без внимания.

– Почти так, как будто этого никогда не было.

Я качаю головой: – Прости, Джульетта.

Она встает с дивана и проходит мимо меня: – Не извиняйся. – Когда она вернулась на кухню с девочками, я все еще не чувствую, что сделал правильный выбор.

Черт, я уже даже не знаю, какой правильный выбор. Я застрял между тем, чего я хочу, и тем, что нужно моей семье. В конце концов, я должен выбрать, что лучше для девочек и для моей карьеры, как бы сильно я ни хотел пересечь черту с Джульеттой.

Я просто надеюсь, что она может понять, почему.