Текст книги "Няня из газеты (ЛП)"

Автор книги: Марен Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

12
Лиам

Девочки официально сделали Джульетту своей пациенткой.

За последние два дня они проверили ее «температуру» с помощью пластикового термометра, который Кеннеди получила в своем наборе врача во время Рождества, по крайней мере, сто раз. Любящие медсестры не только измерили ее температуру, но и проверили ее кровяное давление и оставили принцессу Искорку,[Прим.: Ну или «принцесса Спаркл»] для моральной поддержки.

И хотя ее лодыжка опухла и ушиблена до чертиков, Джульетта была лучшим развлечением. Она сказала мне оставить девочек в покое и что ей нужны ее медсестры.

Я только что уложил девочек спать и возвращаюсь к дивану, чтобы проверить ее. Она была там с тех пор, как повредила ногу, потому что ей никак не подняться по лестнице, и есть вероятность, что она просто навредит себе еще больше. Итак, мы с девочками заботимся о ней.

Когда я возвращаюсь в гостиную, она сидит на диване, подогнув одну ногу под себя, а ступню подпирает. Несмотря на то, что у нее есть костыли, она права, когда говорит, что она неуклюжая.

Это преуменьшение проклятого века. Я дважды ловил ее за последние два дня, когда она ковыляла по дому, пока я не смотрел.

– Лиам?

– Да?

Она смотрит на меня из-под густых ресниц: – Эм… итак, я знаю, что это совершенно неуместно, и мне жаль даже спрашивать, но… мне нужно в душ. Не мог бы ты помочь мне перемотать ногу, чтобы она не промокла?

Я сразу вспоминаю тот день в ванной, когда она уронила полотенце. Черт, это все, о чем я мог думать с тех пор, как это произошло. Сладкие вершины ее сосков, которые я хочу пожирать, пока они не набухнут, и она не начнет корчиться против меня.

То, о чем я не должен думать. Вот почему я держал дистанцию… до сих пор.

– Да, конечно. Позволь мне взять сумку”

Я оставляю ее на диване и быстро хватаю сумку из шкафа. Потребуются все силы, которые у меня есть, чтобы не думать о прошлой ночи, но я не могу все испортить.

Не тогда, когда так много на кону.

Не тогда, когда это изменит все.

– Готова? – спрашиваю я, поднимая сумку.

Она кивает, поэтому я осторожно беру ее ногу и начинаю закреплять на ней пакет, завязывая его так туго, как только могу, не причиняя ей вреда, чтобы вода не попала на ее повязку. Закончив, я опускаю ее ногу, и она хватается за костыли.

Шатаясь, она встает с помощью костылей, но ее нога задевает край журнального столика, и она чуть не падает.

– Черт возьми, – ругается она.

Это чертовски мило. Она так расстроена, что ее способность двигаться ограничена, она использует другую ногу и пинает кофейный столик.

– Я так устала от того, что ничего не могу сделать сама.

– Я могу тебе помочь. Ничего страшного. У девочек повсюду в ванной есть игрушки, так что ты пока можешь воспользоваться моей.

Соберись, Лиам, твои слова искажены, и ты говоришь как идиот.

Ее щеки краснеют от смущения: – Я была бы признательна. Я боюсь, что получу еще одну травму, если меня оставят одну. – Она смеется, и я качаю головой.

Она права.

Я наклоняюсь, и она обнимает меня за шею, чтобы я мог поддержать ее, пока мы идем в главную ванную. Как только мы заходим внутрь, она прислоняется к стойке для поддержки, пока я включаю душ.

– Нормально?

– Э-э, горячее, пожалуйста. Как можно горячее.

Я поворачиваю ручку до упора и закрываю стеклянную дверь.

– Спасибо за последние несколько дней, Лиам. Я знаю, что заботиться о ком-то еще не входило в твои планы, и мне очень жаль, но спасибо тебе. Я действительно ценю это.

– Это вообще не проблема. Тогда я оставлю это на тебе. Я останусь в своей комнате на случай, если тебе что-нибудь понадобится.

Джульетта кивает и улыбается мне. Той улыбкой, которая бьет меня в живот, как удар. Она чертовски красива… Она совершенно опьяняет. Один вкус, и я бы ушел. Я выхожу из ванной, словно она горит, и закрываю за собой дверь.

Это то, что нам нужно. Преграда между нами. И я не собираюсь думать о ней по ту сторону двери, голой и мокрой, проводящей мочалкой по ее гладкому и намыленному телу до нежного соединения ее бедер.

Нет.

Однако мой член не получает предупреждение, и я собираюсь проделать дыру в своих спортивных шортах. Чёрт возьми.

Я сажусь на кровать и беру пульт, включаю последний хоккейный матч и сосредотачиваю свое внимание только на телевизоре, не позволяя себе блуждать. Через несколько минут я слышу громкий стук, а через несколько секунд Джульетта зовет меня.

Черт, она упала в душ?

Через несколько секунд я вскакиваю с кровати и врываюсь через дверь в ванную. Как только я открываю дверь, пар тут же бьет мне в лицо. Горячий и липкий, в воздухе тяжело.

– Джульетта, ты в порядке? Что случилось?

Я бросаю взгляд на душ и вижу, что стекло полностью запотело, но я все еще могу различить силуэт стройной фигуры Джульетты, лежащей грудой на полу.

Черт возьми, Джульетта.

– Э-э… я вроде как упала. Э-э, и теперь я не могу подняться. Ручка слишком далеко, чтобы я могла до нее дотянуться.

Я зажмуриваюсь и на секунду дышу. Я думаю, что прямо сейчас дьявол искушает мою жизнь, и, черт возьми… Я не так силен, как думал.

– Хорошо, я открою дверь и войду. Я закрою глаза.

– Хорошо. – шепчет она.

Когда я сжимаю ручку и рывком открываю дверь, я отвожу взгляд от Джульетты, но все же тянусь вниз, чтобы помочь ей подняться с пола. Она крепко сжимает мою руку и, наконец, снова встает на ноги. Ее руки неуверенно впиваются в мою рубашку, а затем она катапультируется в меня. Внезапно мы оба оказались под горячими брызгами. Вода льется мне на лицо, и мои глаза распахиваются, когда она пищит. Я хватаюсь за ее спину, чтобы она не упала, и тут я понимаю…

Джульетта обнажена и прижата ко мне. В душе, пока горячая вода заливает нас обоих.

Это чертовски плохо. Нет, на самом деле это хуже, чем плохо.

– Лиам, – выдыхает она. Вода прилипает к ее ресницам, и она смотрит на меня своими большими медовыми глазами. Ее грудь прижимается ко мне. Мы полностью слеплены вместе, и я чувствую ее повсюду.

Я слишком силен, и я официально достиг своего гребаного предела.

Я прижимаюсь к ее губам, втягивая губу, которая сводила меня с ума все то время, что она была здесь. Она стонет у моего рта и скользит руками вверх, чтобы зарыться пальцами в мои волосы. Когда я дразню языком ее губы, ее руки сжимают мои волосы, и я знаю, что она так же отчаянно нуждается во мне, как и я в ней.

Я отрываю свои губы от ее губ и целую капельки воды на ее шее, все ниже и ниже, пока не достигну ее груди, затем всасываю ее сосок в рот. Она кричит, откидывая голову назад и повторяя мое имя, когда я, наконец, делаю это по-своему и поклоняюсь затвердевшим розовым вершинам, которые преследуют меня в кошмарах с той первой ночи, когда я их увидел.

У Джульетты самые идеальные сиськи, которые я когда-либо видел. Это идеальные горсти, и, черт возьми, они выглядят так, будто созданы специально для моих рук.

Я опускаюсь перед ней на колени и целую дорожку вниз по ее гладкому телу, используя свой язык, чтобы погрузиться в ее пупок, пока я добираюсь до ее бедер. Я покусываю ее бедренную кость и целую кожу на ее бедре. Ее тело чертовски идеально. Черт, Джульетта идеальна.

Я знаю, что должен остановиться, и она должна остановить меня. Но прямо сейчас я не могу думать ни о чем, кроме вкуса Джульетты на моем языке. Я отчаянно нуждаюсь в этом.

Наконец, я добираюсь до холмика ее киски и провожу губами по чувствительной плоти. Моя рука скользит по задней части ее бедер, поднимая больную ногу с земли и кладя ее мне на плечи. Ее руки сжимают мои волосы, пока она держится, все еще оставаясь в вертикальном положении. Подняв ногу, она широко раздвигает её, и я резко шиплю.

Черт, ее киска прекрасна. Розовый и пухлый. Ее клитор – это маленький комочек нервов, который мне не терпится поглотить. Я не трачу ни секунды впустую, не касаясь ее рта, и прижимаю язык к ее киске, лизая ее от узкой дырочки до клитора.

Она дергается, почти выдергивая мои волосы, но, черт возьми, я еще больше изголодался по ее вкусу. Я закрываю рот вокруг ее клитора и сосу, перекатывая маленький выступ между губами, и она яростно корчится у меня во рту.

– Лиам, – мое имя – это короткий задыхающийся стон, сорвавшийся с ее губ. Тот, который я хочу слышать до конца своей проклятой жизни.

Я не тороплюсь, наслаждаясь ее киской, вдыхая ее запах. Я хотел этого, хотел ее так долго, что мне кажется, что я наконец-то разворачиваю подарок. И когда я ввожу свои средние пальцы внутрь ее плотного, сочащегося тепла, она разваливается на части под моим языком. Снова и снова она скачет на моем лице, когда оргазм поглощает ее.

Если бы мы не были в чертовом душе, я бы сел на пол, чтобы она могла по-настоящему оседлать меня.

– О Боже, – шепчет она, когда все кончено. Я отрываюсь от пола и держусь за нее, потому что сейчас она бесхарактерна, и зажмуривает глаза. – Значит, это только что произошло. – Она нервно смеется.

Так и было.

И как бы я этого ни хотел и отдал практически все, чтобы это случилось снова, этого не должно было случиться.

Сегодня ночью мы пересекли черту, и я не знаю, что произойдет, но прямо сейчас? Я даже не думаю об этом.

Я хочу насладиться вкусом Джульетты на своем языке.

13
Джульетта

Я никогда не считала себя фанаткой хоккея. Или фанаткой любого спорта, если честно. Так что, на самом деле, я знаю две вещи о хоккее в целом.

1) Вы катаетесь по льду с клюшкой и шайбой.

2) Вы пытаетесь забить указанную шайбу в ворота. В который из? Не уверена. Однако в одну из них.

Я никогда не понимала абсолютной преданности людей спорту или игрокам, но постепенно… я узнаю, что это значит.

Начиная с того, что на заднем дворе у Лиама собралось не менее сотни человек для группового барбекю. Игроки, их семьи и их дети будут здесь в ближайшие пару часов.

По логике, я не должна быть в стрессе, но я в таком стрессе. Не то чтобы Лиам изо всех сил старался сказать это, но я могу сказать, что это важно для него. Это его первый год в качестве тренера, и он отчаянно пытается узнать своих игроков и заставить их почувствовать себя единой командой.

Итак, я сделала все виды блюд, о которых только могла подумать, потому что я слышала, что у спортсменов большой аппетит, и если они едят что-то вроде Лиама … последнее, что мы хотим сделать, это остаться без еды.

– Джульетта, можно мне, пожалуйста, одну из этих? – Ари умоляет из-за стола, где она голодными глазами смотрит на маленький бутерброд.

Я говорила, что спортсмены много едят? Я явно ошибаюсь, потому что малыши едят еще больше.

– Одну. И всё. Мы должны сохранить это для всех гостей твоего папы! – Я смеюсь и качаю головой.

Большая часть того, что я приготовила, не содержит глютена с органическими ингредиентами, как обычно делает Лиам, но я добавила свой любимый рецепт всех времен.

И духовка издает звуковой сигнал как раз вовремя… сигнализируя о том, что мои булочки готовы, поэтому я хватаю прихватку и вытаскиваю их из духовки, кладя на решетку для охлаждения.

Небеса. Этот. Хлеб.

Моя бабушка научила меня многому, когда я росла, но ее рецепт домашних булочек, безусловно, лучший. И специально для Лиама… я сделала их без глютена.

– Джульетта?

Я поднимаю глаза и вижу Лиама, прислонившегося к дверному косяку, с растерянным выражением лица. Он все утро бегал по делам, так что я возилась здесь на кухне. После того, как убедилась, что дом чистый.

Прошло почти две недели с момента «инцидента», по крайней мере, так я его назвала. Все было… странно. С тех пор Лиам не прикасался ко мне, но всякий раз, когда он рядом, я все еще чувствую то же огненное напряжение, которое всегда было между нами. Он никогда не говорил о том, что произошло, и поэтому мы просто делали то, что у нас получается лучше всего… избегали друг друга. Притворяясь, что он не уткнулся лицом в мою вагину, когда я выкрикнула его имя.

Ничего страшного.

– Эм, извини, если это слишком… Я просто… я… – я замолкаю, кусая губу.

Теперь мне стыдно. Я не должна был предполагать, что он будет в порядке с этим.

Он делает шаг вперед: – Нет, не извиняйся. Это очень мило с твоей стороны, Джульетта. Не ожидал, вот и все.

– Я могла бы просто сказать, что это важно для тебя. Я хочу помочь, чем могу.

Уголок его рта приподнимается в редкой ухмылке, и мне хочется развеселиться. Проницательный Мистер Непроницаемый. Это слишком хорошо. Кто знал, что внутри доспехов есть углеводы.

– В конце концов, ты пришла мне на помощь с вывихнутой лодыжкой. Это меньшее, что я могу сделать.

Его глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем он прочищает горло и смотрит на еду, а затем снова на меня.

– Это было пустяком. Я не мог видеть, как тебе больно, Джульетта. – Его голос понизился на октаву, став хриплым, и я сжимаю бедра в ответ. Откровенно говоря, мои женские части уже никогда не будут прежними. Не после слов Лайама Картрайта.

Теперь я думаю о том, как он стоит на коленях между моих ног с моим клитором во рту. Или когда он пронзал меня своим языком, словно хотел съесть каждый мой дюйм.

То, как мое имя слетает с того же языка, сладко и запретно…

– Джульетта? – говорит он, прорываясь сквозь мои мечты.

– Ой, извини. Что такое? Я отвлеклась. – Я выключаю духовку и начинаю убираться на кухне, поглядывая на девочек, чтобы убедиться, что они все еще играют в Барби в гостиной.

– Ты собираешься прийти? На барбекю… Я просто не знал, есть ли у тебя другие планы или что-то в этом роде.

Значит ли это, что он хочет, чтобы я была там? Я никогда не знаю, что чувствует Лиам, потому что он мастер держать все это внутри. Интересно, чувствует ли он то же, что и я, по поводу того, что произошло? Я никогда не узнаю, потому что он полностью закрыт.

– Если ты хочешь, чтобы я была там, я могу это сделать. Я быстро добавляю: – Чтобы следить за девочками, чтобы ты спокойно встретить своих гостей.

– Девочки будут в порядке. Я хочу познакомить тебя с командой. Ты увидишь немало таких, когда приведешь девочек на игры.

– Хорошо, да, я буду там. Я просто освежусь, не мог бы ты немного понаблюдать за девочками?

Он кивает, глядя на меня, когда я снимаю фартук и прохожу мимо него: – Конечно.

В последнюю секунду его рука вытягивается, чтобы остановить меня, слегка хватая меня за предплечье. В ту секунду, когда его пальцы коснулись моей кожи, нас обоих словно ударило током.

– И, Джульетта? Спасибо. За все, что ты делаешь. – Его лицо наполнено такой искренностью, что это возвращает меня назад. Впервые я чувствую, что он начинает открываться.

У меня не хватает слов, и в данный момент я просто киваю. Границы стираются, и никому из нас не удается оставаться в них дольше.

*

Я спускаюсь вниз через час, приняв душ, с прической и макияжем, и в простом платье, которое я выбрала специально, потому что Алекса говорит, что оно демонстрирует мое «сильное тело».

На девочках платья и повязки на голове, и они выглядят так мило. Если я чему-то и научилась за последние несколько недель, так это тому, что девочки Лиама ведут себя хорошо. Конечно, у них есть моменты, как у любых детей. Но, по большей части, они более чем вежливы и послушны. Они действительно делают мою работу легкой и приятной.

– Вау, Джульетта, ты выглядишь как прекрасная принцесса. С нами ты можешь быть принцессой!

– Да!

Кен и Ари бросаются к лестнице и берут меня своими маленькими ручками, таща меня на задний двор. Я вижу несколько парней, стоящих снаружи и разговаривающих с Лиамом, а это значит, что пришло время шоу.

Мы выходим на задний двор, и несколько парней машут нам, заставляя Лиама поднять голову. Впервые с тех пор, как я переступила порог его двери, я могу точно прочитать, что он чувствует.

Я вижу вспышку жара в его глазах, когда они беззастенчиво путешествуют по моему телу, прежде чем быстро вернуться к моему лицу. Ему нравится платье.

Он подходит и наклоняется, чтобы поговорить с девочками: – Жучок, Кен, почему бы вам, ребята, не поиграть на качелях, пока еда не будет готова?

Они с энтузиазмом кивают и бегут играть с несколькими другими прибывшими детьми.

Когда он встает, он наклоняется, чтобы заговорить, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать древесный аромат его одеколона, но не настолько близко, чтобы коснуться меня: – Ты выглядишь прекрасно, Джульетта.

Мои щёки тут же вспыхивают. – Спасибо.

Он кивает. Несмотря на то, что это выглядит как последнее, что он хотел бы делать, он засовывает руки в карманы и кивает своим игрокам: – Я познакомлю тебя с ребятами. Их жены и подруги там. – Он указывает позади меня на большой круглый стол, за которым сидит горстка женщин, некоторые укачивают младенцев, а другие воркуют над младенцами.

Что я полностью понимаю, потому что они все такие очаровательные.

Это та жизнь, которую я хочу для себя?

Так долго бабушка была моей главной целью. Убедиться, что с ней все в порядке после смерти Попса. Заботиться о ней после того, как она сломала бедро и перенесла операцию. Работа удваивалось настолько, что мне некогда было дышать, чтобы оплатить ее уход.

Прошло много времени с тех пор, как я останавливалась и думала о том, чего я действительно хочу.

Хочу ли я семью? Мужа и детей? Хочу ли я по-прежнему ходить в школу и получить диплом?

Все эти вопросы поразили меня в полную силу, поскольку я окружена людьми, у которых вся их жизнь распланирована и определена. В последнее время одни и те же вопросы стали всплывать все чаще и чаще, когда я с девочками.

Я задумалась, следуя за Лиамом, который подводит меня к группе парней, с которыми он разговаривал. Каждый из них настолько нелепо привлекателен, что я чувствую себя еще более неуместной на этом барбекю. Мол, серьезно… мало того, что Лиам – Божий дар женщинам, каждый человек, которого он знает, также выглядит так, как будто он вышел прямо из эпизода “Холостяк”.

Алекса будет в восторге.

Я улыбаюсь, думая о своей лучшей, смехотворно сумасшедшей лучшей подруге, и о том, как она хотела бы вонзить свои когти, пусть даже по-хорошему, в любого из этих игроков.

– Ребята, я хочу вас кое с кем познакомить. Это Джульетта, моя… няня. – Он слегка заикается, но быстро приходит в себя, и широкая легкая улыбка тут же скользит по его губам.

Я робко поднимаю руку, и каждый из парней делает то же самое.

– Это Уилсон, Эндрюс и Уильямс.

Ребята совершенно спокойные, поэтому, помимо того, что они профессиональные хоккеисты, которые также работают моделями, они заставляют меня меньше нервничать по мере развития разговора.

– Время ужина! – кричит одна из жен из-за стола, где она держит младенца и стопку тарелок.

Я использую перерыв, чтобы извиниться и убежать обратно на кухню.

Как только дверь за мной закрывается, и все разговоры стихают вместе с ней, я чувствую, что могу сделать полный, глубокий вдох.

– Ошеломлена? – Голос из-за боковой двери пугает меня, и я чуть не выпрыгиваю из кожи.

Это Рид, лучший друг Лиама. Он прислонился к дверному проему, скрестив руки на груди. Я не могу не заметить, что его мышцы напрягаются под рубашкой, когда они скрещены вот так.

– Ага, – я слегка смеюсь, – это очевидно?

Он качает головой: – Нет, я просто знаю, каково это быть в окружении людей, которых ты не знаешь. Не можешь вспомнить, кто есть кто, и ты просто улыбаешься и киваешь, как всегда.

Я смеюсь. Он полностью прав. Моя голова начала кружиться от количества людей, с которыми я встречалась.

– Знаешь… он другой. С тобой.

Я перестаю тереть прилавок и смотрю на него: – Что ты имеешь в виду?

– Лиам труден во многих аспектах, и я уверен, что ты уже знаешь это. Непростой парень, в любом случае. Сварливый, взволнованный. Ну ты знаешь. – Он смеется, качая головой, и его лохматые волосы падают ему на глаза.

– Ты хороша для него и для девочек. Они нуждались в тебе больше, чем он, вероятно, осознавал. Просто не отказывайся от него. Даже когда он сводит тебя с ума, потому что он… поверь мне, просто держись рядом, когда становится тяжело. Им нужен кто-то, кто останется, когда будет тяжело.

Его слова пронзают и без того уязвимый орган в моей груди, который начал биться быстрее.

– Я няня, Рид. Ничего больше. – Я говорю, медленно. Осторожнее с моими словами.

Он кивает. Я ожидаю, что он что-то скажет в ответ, но он смотрит, как я тру прилавок с большей силой, чем собиралась, и стоит молча.

Внезапно это кажется… своего рода вмешательством. Это заставляет меня задуматься, рассказывал ли Лиам Риду о нашем… моменте в ванной прошлой ночью. Мои щеки горят от этой мысли.

Меньше всего я хочу, чтобы меня опозорили за то, что я пришла к моему работодателю.

– Послушай, я не пытался совать нос в твои дела или вмешиваться. Просто эти девочки? Я люблю их, как своих собственных. Я наблюдал, как они росли с младенчества. голубые глаза, которые смотрели на меня так, будто я могу повесить луну. – Он делает паузу, улыбаясь при воспоминании: – Это не мое дело, чтобы говорить об этом. Но, знаешь, их мама ушла, когда Ари было всего два года, а Кен была младенцем. Лиам воспитывал их один. Никогда никого не просил о помощи. Был только он и девочки. Все, что я хочу сказать, это то, что ему трудно впустить кого-либо. Он в ужасе от того, что девочки пострадают. Черт, от того, что ему будет больно, даже если он никогда этого не признает.

– Я бы никогда не причинила им вреда.

Мой голос охрип от волнения, и мне кажется, что я готова расплакаться, услышав, как Рид говорит об их матери. Как их мать могла оставить их такими? Мысль о том, чтобы расстаться с девочками даже на короткий срок, вызывает у меня слезы на глазах, а я знаю их всего несколько коротких недель. Я не мог представить, что уйду и не оглянусь.

– Я просто знаю, что они сильно любят, и человек, который получает эту любовь? Он должен ее заслужить. Это с учетом интересов этих девочек. Ты знаешь, у него проблемы с парнем из его команды, привлекающим плохой пиар. Это была его идея устроить барбекю здесь, просто чтобы его игроки могли чувствовать себя непринужденно, что папарацци не выиграют от этого ничего. Я не жду выстрела. Вот почему он так защищает девочек, когда дело доходит до жизни в НХЛ. Он хотел, чтобы парни могли приводить свои семьи и отдыхать, не беспокоясь о том, чтобы оглядываться через плечо. Слушай, сделай мне одолжение и не говори об этом Лиаму.

Я киваю.

Внезапно задняя дверь распахивается, и в комнату врываются Кеннеди и Ари, хихикая, и затормозив перед нами, задыхаясь.

– Джульетта… Джульетта! Папа сказал, что можно есть торт! Настоящий, настоящий торт, – визжит Ари.

Мои брови поднимаются. Ух ты. Лиам разрешает девочкам есть сахар… это впервые с тех пор, как я здесь. Во всяком случае, он приверженец здорового образа жизни и следит за тем, чтобы все, что попадается на пороге, соответствовало его стандартам. И не стесняется сообщить об этом кому-либо. Спереди и в центре на холодильнике вывешен список приемлемых брендов и продуктов, которые он разрешает есть девушкам, а внизу находится краткий список «нет», где сахар является виновником номер один.

– Вау. Я удивлена. – бормочу я.

Рид смеется и качает головой, прежде чем подхватить девушек в приступе хихиканья на руки. – Ну, Джульетта, я думаю, что кто-то очень мудрый и чертовски красивый однажды сказал тебе, что Лиам не самый простой человек.

– Да, и кем это делает тебя, тогда? – Голос Лиама доносится через дверной проем, когда он входит в дом и смотрит между нами четырьмя, качая головой.

Поймали с поличным.

– Ладно, ладно, хватит. Все снаружи, и сахар ждёт.

Девочки влетают обратно в дверь, а Рид следует за ними по пятам, и, прежде чем я успеваю схватить пирог и выйти на улицу, я поднимаю голову и ловлю взгляд Лиама. Я чувствую их на своей коже, ласкающие меня.

И так же, как я поймала его, он ушел, оставив чувство, которое остается до конца дня.