Текст книги "Ты полюбишь вновь"

Автор книги: Марджори Льюти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Но прием продолжался, она забыла про глупые предрассудки и веселилась вовсю. Робин не отходил от нее, Эйлин с Диком тоже все время были неподалеку. Мэнди познакомилась со множеством людей, и все были так внимательны и открыты, что не вызывали у нее никакого смущения, тем более что, как оказалось, от нее требуется всего лишь улыбка и два-три приветственных слова. Чаепитие прошло очень непринужденно. На покрытом белой скатертью столе стояли угощения, а чай разносила добродушная пожилая дама, сердечная, как старая нянечка. Как поняла Мэнди, это и была упомянутая сэром Саймоном «миссис Доббин».

– Посиди здесь, Мэнди, пойду принесу что-нибудь поесть, – сказал ей Робин.

Она послушно присела, глядя, как он пробирается сквозь толпу между группами гостей и столиками на лужайке, и сердце ее преисполнилось гордости. Он был самым импозантным среди всех и держался так уверенно и светски. Какой смысл притворяться, что внешность в мужчине не главное, лукаво подумала Мэнди про себя, если на самом деле это очень даже важно.

Время шло, но Робин все не возвращался, и Мэнди уже нигде не видела его в толпе, собравшейся у столов с угощениями. Наконец к ней подошли Дик с Эйлин. Дик нес в руках нагруженный поднос. Они придвинули стулья и сели рядом.

– А где Робин? – оглянулась Эйлин. – А, все понятно. Во власти мисс Америки. Просто мука иметь такого красивого жениха, вот что я скажу тебе, Мэнди, голубка, – поддразнила она подругу.

Мэнди проследила за ее взглядом и наконец увидела Робина. Он стоял на террасе около Вирджинии Рандт, потом они повернулись и ушли куда-то за угол дома, пропав из виду.

Она снова почувствовала укол в сердце и поняла, что ревнует, но тут же взяла себя в руки. Да, Робин не теряет зря времени, стараясь пробиться в киноиндустрию с помощью дочки магната! Какое счастье, что он все ей рассказал, поведал о своих планах! Ведь это вполне честно и даже разумно – он делает все возможное, чтобы завести знакомства, которые помогут ему в будущем, рассуждала Мэнди. Однако она не могла избавиться от легкого недовольства из-за того, что Робин выбрал столь неординарную карьеру.

После чая Эйлин сказала, что им с Диком пора домой, потому что пришло время вечерней дойки и надо еще покормить кур.

– Мэнди, хочешь, пойдем с нами, или будешь ждать Робина?

Мэнди улыбнулась, заметив сомнение в глазах подруги, и ответила, что, если она уйдет сейчас, Робин будет ее искать. Впрочем, сама она не была в этом так уверена. С довольно смешанным чувством она смотрела, как Дик с Эйлин идут через лужайку, чтобы попрощаться с хозяином. Ей очень хотелось уйти вместе с ними, но она усиленно старалась избегать всего, что хоть немного могло усложнить их с Робином отношения. Она должна дать ему понять, что принимает и одобряет его поведение, его старания, пусть даже ради этого ей приходится сидеть одной на вечеринке, пока он там очаровывает Вирджинию Рандт.

Однако время шло, а Робин все не возвращался. Мэнди начала злиться на себя и уже жалела, что ей не хватает сил просто встать и распрощаться.

Эйлин права, огорченно думала она, на таких приемах действительно чувствуешь себя неуверенно, когда рядом нет мужчины.

И тут она увидела приближающегося Саймона Деррингтона.

Он остановился возле ее столика и сказал:

– Я заметил, что вы одна, но все никак не мог подойти к вам. – Он присел. – А что случилось с той собакой? Я все хотел вас спросить.

– А… Болтер? – Мэнди улыбнулась с искренним облегчением.

Саймон был очень рад, что интуиция, подсказывавшая ему подойти к Мэнди сейчас, не обманула его. Бедная девочка чувствует себя как дурнушка на танцах, которую никто не приглашает, пока ее кавалер веселится с Вирджинией Рандт.

– Вчера я получила письмо от жены смотрителя, – ответила она. – Все оказалась так, как я подозревала… это она посадила бедную Болтер в машину. Если читать между строк, можно понять, что она опасалась, как бы ее муж не стал обижать бедное животное. Он довольно жестокий тип, – мрачно прибавила Мэнди.

Саймон громко расхохотался, и она вдруг подумала, что впервые слышит, как он смеется. Она не поняла, что такого смешного сказала, но тот не стал объяснять, а, поднявшись, спросил:

– Вы останетесь, пока я не выпровожу гостей? Я хотел вам кое-что показать.

– О, большое спасибо. Только… – заколебалась Мэнди.

– Если вас беспокоит ваш друг, то я видел, как они вместе с Вирджинией ушли в сторону дома Рандтов.

– Ах… ах вот как, – немного заикаясь, пробормотала она и прибавила с легким вызовом: – Я и не думала о нем беспокоиться. С какой стати?

В непроницаемых серых глазах мелькнул лукавый огонек.

– Действительно, с какой стати? – И, повернувшись, Саймон пошел впереди нее к дому.

Она заторопилась, стараясь не отставать. Ей хотелось, чтобы Робин поскорее вернулся. Мэнди была поражена тем, что он мог так запросто взять и уйти с приема, оставив ее одну.

Пока Саймон Деррингтон прощался с последними гостями, она скользнула в открытую дверь с террасы в тесноватую, скромно обставленную гостиную с отполированной до блеска мебелью темного дерева и кружевными салфетками под каждой вазочкой. Образ хозяина дома никак не вязался с этой обстановкой, мельком отметила Мэнди, и взяла иллюстрированный журнал. Через несколько минут Саймон вошел в гостиную, потирая руки.

– Ну вот, я исполнил свой долг, по-моему, все очень неплохо провели время, – улыбнулся он. – А теперь, если вам интересно, я хочу показать вам мои розы.

– Розы? В начале мая?

– О, они еще не цветут. Я из тех зануд, что без конца водят людей по саду и говорят: «Вот здесь будет чудесно через пару недель» или «Как жаль, что вы не видели, как здесь все цвело в прошлом месяце». Так что, если пойдете со мной, я покажу вам, что будет.

Мэнди рассмеялась. Сегодня он был не такой колючий, как всегда, даже казался вполне человечным и милым.

– Рискну, пожалуй, – сказала она.

Саймон кинул взгляд на ее легкие босоножки и предложил:

– Может быть, поедем осмотрим сад на машине? Или вы готовы пешком пройти через парк?

– Пешком, конечно, – попросила Мэнди. – Босоножки у меня крепкие, должны выдержать. Другие я и не покупаю.

Тропинка в траве вела в противоположную сторону от Уиллоумед. По дороге Саймон показал ей верхние башенки старого дома, видневшиеся за ветвями.

– Когда я решил продать «Фэарингз»… вернее, когда я понял, что мне не на что его больше содержать… я поставил условие, чтобы старинный розарий остался в моем распоряжении. Моя мать очень его любила, и сад всегда содержался в образцовом порядке. Я тоже за ним ухаживаю, устраиваю там выставки и развожу новые сорта. А коммерческая плантация – там, дальше, за усадьбой. Сначала осмотрим ее. Обещаю не заставлять вас рассматривать каждый куст.

Они подошли к тисовой изгороди, и он открыл перед Мэнди калитку. Все поле, насколько хватало глаз, было усажено низкими кустами, ряд за рядом, – целые тысячи. На них только пробивались листочки.

– Пока еще не так впечатляет, – раздался у нее за спиной голос Саймона Деррингтона. – Это все поздние сорта. Эти цветы мы будем поставлять покупателям только осенью.

– Я даже не могла представить такого огромного поля. – Мэнди не могла оторвать глаз от посадок. – Но… они что, все будут цвести?

– О да, позже у каждого куста появится один или два бутона. Наши покупатели часто сами приезжают и выбирают цветы, какие им понравятся.

Девушка вздохнула:

– Как мне хотелось бы увидеть все это поле в цвету.

– За чем же дело стало? Ах да, вы же говорили, что скоро отплываете в Африку, я прав?

Они уже вернулись к калитке и теперь входили в ограду розария. Саймон открыл другую калитку, и Мэнди прошла внутрь.

– Нет, мы никуда не едем, – ответила она. – Наши планы… изменились.

Она помолчала, надеясь, что ей не придется начинать подробные объяснения. К ее облегчению, сэр Саймон только вежливо откликнулся:

– Ясно, – и стал рассказывать про две розовые клумбы, устроенные несколько поодаль от остальных в дальнем конце сада.

– А вот теперь я стану страшным занудой, – предупредил он. – Здесь моя радость и надежда. Короче, эти кусты – моя новая роза.

– Новая роза? Вы хотите сказать, что сами вывели новый сорт?

Он улыбнулся:

– Да, выведение гибридов – самое увлекательное, но и самое рискованное занятие в нашем деле. Это невероятная удача, если получится вывести абсолютно новую разновидность, которую можно назвать по-своему, и это меня больше всего и привлекает. Я даже надеюсь стать когда-нибудь настоящим селекционером, таким, как Макгриди, или Кордес, или Шарль Маллерэн. Но это задача всей жизни. А тем временем мне и так неслыханно повезло, что за восемь лет удалось вывести вот этот, вполне приличный, сорт.

Мэнди воскликнула восхищенно:

– Да, потрясающе! Я и понятия не имела… Вернее, я читала, конечно, о розах, но не знала, что так много времени уходит на выведение сорта. Для этого требуется огромное терпение.

Он засмеялся:

– От ваших слов я почувствовал себя стариком. В молодости мы все так нетерпеливы. Правда?

Они еще немного походили по розарию, потом Саймон сказал, что покажет ей короткий путь через поля обратно к Уиллоумед.

Когда они дошли до вершины холма, Мэнди остановилась и огляделась: от красоты открывшегося вида захватывало дух. Земля полого спускалась перед ними, вдали в лучах закатного солнца полыхали оранжевым и пурпурным вересковые холмы, местами перемежаясь золотисто-шафрановыми всполохами.

– Как красиво, – вздохнула она. – Кажется, я никогда еще не видела закат солнца в холмах.

Девушку вдруг охватил подъем, но никакими словами невозможно было передать ее эмоции. Ее спутник молчал, но Мэнди чувствовала на себе его взгляд. Наконец Саймон произнес:

– Вам повезло.

– Повезло? Что я всю жизнь прожила в городе?

– Нет. Повезло, что вы в первый раз в жизни увидели заход солнца в холмах.

– Да, – задумчиво согласилась Мэнди. – Вы правы. Действительно, это потрясающе, когда видишь что-то прекрасное в первый раз. Наверное, ужасно, когда уже все видел и все попробовал и больше нечего ждать от жизни. В этом, кстати, – заметила она здраво, – преимущество тех, кто был воспитан в сиротском приюте. К тому времени, когда становишься взрослым, практически ничего не успеваешь увидеть или попробовать. А мне так много хочется увидеть…

– Что же, например?

– Горы. Высокие дикие горы. И море. Я только раз была на море. Нас возили туда на один день. Но мы моря почти не видели. – Она усмехнулась: – Мы почти все время катались на карусели, пили чай в кафе или играли на автоматах. Но зато я покаталась на пони. Вот это было здорово!

Он громко рассмеялся:

– Я вижу, вы одна из тех редких особ, кто умеет находить утешительные моменты в самых безнадежных ситуациях.

– О боже, звучит очень претенциозно.

– Ничуть. Логично, и только. Нас учат: нет худа без добра, во всем есть хорошая сторона и прочее. Очень хорошие советы, которым, как водится, трудно следовать.

Он замолчал, и пока они шли по хребту холма, девушка подняла голову и заглянула Саймону в лицо – на нем опять было то же мрачное, недоступное выражение. Ну что за непредсказуемый человек, подумала Мэнди. Но теперь ей казалось, что она знает его чуть лучше. Порой он циничен, скептически отзывается о людях; он не может, как он сам сказал, никому доверять, кроме себя самого. Но когда Саймон рассказывал о розах, Мэнди почти физически ощутила, как он весь словно загорелся неподдельным энтузиазмом. Интересно, доволен ли он своей жизнью в одиночестве? Ему, должно быть, около тридцати, и надо полагать, нет отбоя от девушек, желающих стать женой сэра Саймона Деррингтона. Нашел ли он среди них ту, которую смог полюбить? Или в глубине его холодных серых глаз таится обида, какое-то горькое разочарование? Если и так, то вряд ли он когда-нибудь признается Мэнди в этом – не стоит даже и рассчитывать.

– Вон там, – показал он спутнице через несколько минут, – видите, поднимается дымок? Это трубы Уиллоумед, над верхушками вязов. Теперь сами найдете дорогу? Я дальше не пойду, с вашего разрешения. Из-за сегодняшнего приема я не успел кое-что сделать, и теперь надо наверстать упущенное.

– Но вы же не сами следите за всеми этими плантациями?

Саймон рассмеялся:

– Господи, нет, конечно. Для этого у меня есть Гомер, который работает в нашей семье со времен потопа, и еще несколько наемных рабочих, сезонных. Но все равно у меня тоже куча обязанностей. Оно и к лучшему… не дает впадать в тоску. Доброй ночи, мисс Фенн.

– До свидания, сэр Саймон. И спасибо за приглашение. Мне очень понравилось.

Однако, неторопливо шагая к дому, Мэнди размышляла о том, что сейчас у нее было бы совсем другое настроение, если бы сэр Саймон не заметил, что она сидит одна, и не подошел к ней. Все это выходило далеко за рамки любезного гостеприимства. Она улыбнулась. Всегда приятно, когда люди оказываются лучше, чем ты о них думаешь.

Глянув на часы, девушка увидела, что уже почти семь. Бедная Эйлин, наверное, в одиночку пытается состряпать ужин, а Робин уж точно вернулся и недоумевает, куда делась Мэнди. Наверное, у него есть для нее интересные новости. Может быть, ему даже обещали небольшую роль в фильме, который собирается снимать мистер Рандт… или надеяться на это слишком смело? Мэнди совершенно не разбиралась в таких вещах, но жизнь ее вдруг наполнилась новыми заманчивыми перспективами. Девушка сбежала по холму, словно на ногах у нее выросли крылья.

– Привет, Мэнди. – Эйлин вскинула на нее глаза – она сидела на корточках перед электропечкой. – Я только что поставила разогреваться пирог, который ты испекла утром, но понятия не имею, сколько его надо держать в духовке.

Мэнди быстро повязала фартук и взялась за приготовление ужина, пока Эйлин заканчивала чистить яйца. Нарезав картофель и поставив его вариться на плиту, она будто невзначай спросила:

– Робин уже пришел? – и с ужасом заметила, что голос у нее какой-то сдавленный. Значит, она на самом деле ревнует! Какая пошлость, с отвращением подумала Мэнди о самой себе.

– Нет. А разве он был не с тобой? Я думала, вы вместе вернетесь. – Эйлин метнула на подругу быстрый взгляд.

– Сэр Саймон часть пути проводил меня до дому. Он показывал мне свой сад и розовые плантации. Занимательное зрелище.

Но Эйлин эта уловка не обманула.

– Да, но где же Робин? Я говорила ему, что мы уйдем раньше. Он знал, что ты останешься одна… мы с Диком видели его с той американкой, когда уходили… – Она сердито сдвинула брови.

Мэнди не могла ей объяснить, что такое внимание Робина к Вирджинии объясняется совершенно другими мотивами… совсем не то, о чем подумала Эйлин… но пока ей не хотелось говорить о дальнейших планах Робина ни с кем, даже с лучшей подругой.

– А, думаю, он скоро придет. Ничего страшного, – рассеянно ответила Мэнди.

Но Робин явился только после того, как они закончили ужин. Он встал в проеме дверей, весь воплощение наигранного раскаяния.

– Вот и я, осыпаю голову пеплом. Вообразите, меня заманила американская сирена. – Он сел за стол. – Правда, Эйлин, я виноват, прости, но я никак не мог от нее отвязаться. Знаете, каково гостеприимство у этих американцев?

– Ты лучше перед Мэнди извинись, – довольно строго сказала Эйлин. – Ты оставил ее совершенно одну, в таком неловком положении. Как, ты думаешь, она должна была себя чувствовать?

– О, ради бога, перестань, ничего страшного, – пробормотала Мэнди, зная об импульсивности Эйлин и о том, что она всегда готова броситься на защиту своих друзей.

– А не осталось ли еще бесподобного яблочного пирога Мэнди? – жалобно попросил Дик и, получив от жены уже третью порцию, сказал с усмешкой: – Можно тебя попросить пожить у нас еще годик-другой, Мэнди? Больно уж мне нравится твоя стряпня.

Эйлин скорчила ему рожицу:

– Можешь проглотить свои слова вместе с пирогом, ты, обжора. Если хочешь знать, я сама лично делала эту шарлотку вот этими руками. Просто я очень способная ученица, – хихикнула она.

Мэнди облегченно вздохнула: напряжение разрядилось. Меньше всего на свете ей хотелось вытягивать из Робина оправдания и извинения. Но когда после ужина они вышли вдвоем в звездную ночь, он прижал Мэнди к себе.

– Ты меня простила? – прошептал Робин, склонившись к ней. – Но я не мог пропустить такой шанс, он бывает раз в жизни.

– Конечно, – сказала она. – Я понимаю.

Потом они сидели рядом на скамейке, и Мэнди спросила:

– Так что там произошло, Робин? Тебе удалось о чем-нибудь договориться в доме Рандтов?

Робин крепче обхватил ее за талию.

– О, в таких делах нельзя скакать напролом, – вальяжно заговорил он. – Сначала надо подготовить почву. Но кое-что мне уже удалось выяснить. Папаша Рандт приехал сюда в отпуск на несколько недель «пропитаться атмосферой», как он выразился, после чего они приступят к съемкам. Это исторический фильм, про роялистов и пуритан. Старик начитался литературы про то время и собирается снять батальную сцену на месте событий… это местечко Кайнитон в Ворвикшире. Завтра они поедут туда осмотреть местность и пригласили меня поехать с ними. Ты не возражаешь, детка? Может быть, я и тебя смогу взять, – прибавил он.

Мэнди задумалась:

– Я бы, конечно, хотела поехать… Но мне не хочется оставлять Эйлин одну. Ведь я для того и приехала, чтобы помогать ей готовить. А она пока не нашла помощницу по хозяйству.

– А, ну хорошо… тогда в другой раз. Да, впрочем, я не думаю, что это будет очень интересно. Стародавние поля сражений не в моем вкусе. Просто поразительно, как эти американцы увлечены историей. Взять, к примеру, Вирджинию, она на этом просто помешана. Хочет побывать в Кенилворте, Ворвике, осмотреть родину Шекспира, и все такое. Как-то так вышло, что я пообещал ей показать все эти достопримечательности. Ты ведь не против? Это наш с тобой единственный шанс поскорее пожениться, сама понимаешь.

– Ты же знаешь, я не стану возражать, Робин. Только… можно я расскажу про твои планы Эйлин? А то мне неприятно, что она думает, будто ты мной пренебрегаешь.

Робин невесело рассмеялся:

– Да, признаться, сегодня вечером она довольно сердито на меня шипела. Разумеется, расскажи ей все, только если она не станет сплетничать об этом повсюду.

– Эйлин ни за что не станет об этом рассказывать, если я попрошу ее. – Мэнди не смогла скрыть легкого раздражения в голосе.

Он опять засмеялся:

– Ах, девчонки, вы просто обожаете друг друга. Ну, поступай как знаешь, солнышко. И постарайся поддержать мою репутацию. Будет обидно, если твоя рыжеволосая подружка укажет мне на дверь, прежде чем я совью себе гнездышко, грубо говоря.

Мэнди промолчала. Ее немного коробило то, каким образом Робин устраивал свои дела. Видимо, он почувствовал это, потому что спросил:

– Все еще дуешься, детка? Перестань, все по-честному, все тип-топ. Просто это не то же самое, что поступить на грошовую работу в контору, поверь мне. А теперь пожелай мне спокойной ночи, и пойдем в дом. Не годится ссориться с нашей доброй хозяйкой.

В следующие дни подозрения и беспокойство Мэнди то уходили, то возвращались вновь. Было просто выше ее сил совсем не чувствовать уколов ревности, когда ярко-красная двухместная машина Вирджинии с откидным верхом лихо подкатила к дому. Вирджиния самолично сидела за рулем, напоминая тропическую птицу в ярком уборе. Она крикнула нараспев:

– Ро-о-бин… Ро-о-бин! Ну где же он? К чему такой гид, если его никогда не до-озовешься?

Однако, когда Робин вернулся из этого турне по историческим местам, жалуясь, что из-за болтовни Вирджинии прогулки с ней похожи на экскурсию по зоопарку с разбушевавшимися мартышками, Мэнди удивилась себе, вдруг возразив, что он неблагодарный тип и что Вирджиния на самом деле само очарование.

Робину пообещали небольшую роль в будущем фильме, что позволило ввести Эйлин в курс дела по поводу его карьерных устремлений. Эйлин, однако, приняла новость сдержанно.

– А что ты сама по поводу этого думаешь? – спросила она Мэнди.

– Ну, раз он так хочет – я буду только рада, – решительно заявила Мэнди. – Зачем тратить жизнь на работу, которую ты ненавидишь.

– Возможно, – не без сомнения согласилась Эйлин, – но я как-то не представляю тебя в роли жены актера, малышка, ты уж прости.

Мэнди растянула рот в счастливой улыбке и ответила, что постарается соответствовать, однако ее задело столь явное отсутствие энтузиазма со стороны Эйлин.

Но она расстроилась бы намного больше, если бы услышала разговор между Эйлин и Диком, произошедший в тот же вечер. Эйлин сидела перед зеркалом, энергично расчесывая на ночь пышные огненные волосы, и вдруг неожиданно развернулась и спросила мужа:

– Дик, а что ты думаешь о Робине Марше?

– М-м? – Дик, уже удобно устроившийся в постели, с трудом оторвался от «Известий скотовода». – О ком? О Робине? Он как будто ничего.

Она подошла, села рядом с мужем на постель и отобрала у него газету.

– Дорогой, – твердо сказала Эйлин, – прости, конечно, но это очень важно.

Тот покорно вздохнул:

– Слушаю.

– Мужчины иногда понимают друг друга лучше, чем женщины. Я хочу знать, каким тебе кажется Робин с мужской точки зрения.

– Ну, раз такое дело, мне надо закурить на сон грядущий, – сказал он, прикуривая.

Дик помолчал, дожидаясь, пока идеально ровное колечко дыма не поднялось до потолка, потом решился:

– Я бы сказал, что Робин скорее по женской части, чем по мужской, если ты меня понимаешь.

– Да, – вздохнула Эйлин, – боюсь, что так. Я и сама так думаю, глядя, как он обхаживает Вирджинию Рандт. Конечно, он может говорить, что хочет получить роль в фильме, но все это как-то скользко. Мэнди, разумеется, старается закрывать на это глаза, но я чувствую, что ей не по себе. Хотела бы я знать, что он на самом деле задумал. Он все твердит Мэнди о том, что они скоро поженятся… она мне сама говорила… но он так и не подарил ей кольцо на помолвку.

– Я думал, это он нарочно, чтобы у них на фирме ничего не узнали. А потом, когда ему было ходить по магазинам?

– Да, да, все так, – нетерпеливо перебила она, – но если девушка помолвлена, она должна получить кольцо как залог серьезности намерений. Мэнди столько ждала Робина. Если он серьезно намерен жениться, он сам должен хотеть, чтобы она носила его кольцо, даже если ему пришлось бы купить его через «Товары – почтой». Нет, знаешь, мне кажется, тут что-то не так, какой-то подвох. Робин, по-моему, не из тех людей, кто станет хранить верность девушке годами.

– Да, это вряд ли, – сухо поддакнул Дик.

– Ну хорошо, пусть даже так, главное, что он к ней вернулся, знаешь, как заблудившаяся покорная овечка возвращается в родное стойло. Вопрос простой – зачем ему это было надо?

Дик медленно растянул губы в усмешке:

– На данный момент он имеет постоянный пропуск в дом Рандтов, причем с очень удобной стартовой позиции. Если хочешь знать мое мнение, то я бы скорее предположил, что он решил вернуться к Мэнди, потому что обжегся на ком-то и хотел залечить раны под ее нежной опекой.

Эйлин в изумлении уставилась на него:

– Дики, кто бы мог подумать. Ну у тебя и нюх!

– Стараюсь, как могу, – довольно ответил тот.

Она вздохнула:

– Да, интересно было бы узнать, что из всего этого получится. Мэнди мне так дорога, я не хочу, чтобы ей причинили горе. Кстати сказать, она уволилась с работы. Она сказала мне об этом как-то уклончиво, хотя это совсем на нее не похоже.

Минуту она посидела, глубоко задумавшись, потом выпалила:

– Дик, послушай, ты не будешь возражать, если я попрошу их еще пожить у нас какое-то время?

Дик усмехнулся:

– Нет, ни в коем случае. Особенно если это сулит мне такие же яблочные шарлотки, как была сегодня… Ну ладно, ладно… – Он отмахнулся от жены. – Готов признать, что это плоды твоих усилий.

Когда шутливая потасовка улеглась, Эйлин откинула со лба непослушные волосы и сказала:

– Завтра поговорю с ними, попрошу остаться по крайней мере до конца мая. У меня ужасное предчувствие, что Робин бросит Мэнди как нечего делать, как только ему подвернется что-нибудь получше. Надеюсь, что я ошибаюсь. Но если я окажусь права, то мне хотелось бы быть рядом с Мэнди в такую минуту, чтобы она совсем не раскисла.

Дик с нежностью оглядел ее:

– А еще говорят, что дружбы между женщинами не бывает. Кстати, ты не забыла, который час? Завтра, между прочим, у нас нелегкий день.

С нежной улыбкой Эйлин выключила свет и скользнула под одеяло.