Текст книги "Тайна Чаши"

Автор книги: Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава третья
Сказка

Валь вскочил с кресла.

– В ресторане мне сказали эту же фразу. Но я ничего не понял. Может быть, вы объясните?

Мистер Кемпион мгновенно переменился, вновь став милым и добродушным хозяином дома.

– Да вы сидите, сидите. Наверное, я должен перед вами извиниться, но, понимаете, я не единственный человек, который вами интересуется… Кстати, мне бы не мешало рассказать вам… Но если мой соперник захватит вас первым…

– Что тогда?

– Ну, насчет Долгой Дороги вы могли бы догадаться. Ладно. Коли уж вы здесь, я вам все расскажу… Но сначала давайте займемся вашей раной, не возражаете?

Валь не знал, возражать ему или не стоит, но Альберт Кемпион твердо взял его под руку и повел в ванную комнату.

– Теплая вода и первая помощь из моей аптечки не причинят вам вреда. К тому же, не очень приятно слушать даже занимательную историю, когда по лицу течет кровь. Пойдемте.

Через десять минут они уже были в кабинете, и мистер Кемпион вновь наполнил стакан гостя.

– Для начала вам надо прочитать заметку в «Society Illustrated», потому что она касается вас.

Он подошел к бюро в стиле эпохи королевы Анны, отпер ящик и почти тотчас возвратился с экземпляром известного еженедельника. Полистав, он открыл его на большой фотографии женщины лет пятидесяти, довольно глупо выглядевшей в современной версии средневекового наряда и с судорожно зажатой в руке чашей весьма необычного вида Фотограф совершенно справедливо сфокусировал свое внимание на красивой чаше, чтобы не подчеркивать несовершенства ее владелицы.

Чаша была дюймов восемнадцати в высоту, массивной, из чистого золота и с украшенной драгоценными камнями ножкой. За фотографией следовала заметка следующего содержания:

« Очаровательная хранительница бесценной реликвии.

Леди Петвик, вдова покойного сэра Лайонелла Петвика и урожденная мисс Диана Гирт – сестра сэра Персиваля Гирта, владельца исторической „Башни“ в Санктьюари, графство Суффолк, и старинной чаши Гиртов. На этой фотографии леди Петвик изображена с бесценной реликвией, восходящей ко временам норманнского завоевания Британии. Леди Петвик – гордая носительница почетного титула „хранительницы чаши“. В семье Гиртов не принято выставлять чашу напоказ, так что перед вами – первая фотография знаменитого раритета. Нашим читателям, вероятно, известны слухи о потайной комнате в „Башне“.»

Не без любопытства взяв в руки еженедельник, Валь Гирт вскочил, едва увидел фотографию, побагровел и, сощурив голубые глаза принялся за чтение, но руки у него дрожали так сильно, что ему пришлось положить газету на стол. Покончив с заметкой, он выпрямился и в упор посмотрел на Альберта Кемпиона. В его внешности что-то неуловимо изменилось, благодаря чему, несмотря на потрепанную одежду, он неожиданно стал выглядеть настоящим гордым аристократом.

– Теперь мне все понятно, – сказал он. – Вы сделали это для моего отца, следовательно, я должен вернуться домой.

Альберт Кемпион не скрыл своего удивления.

– Рад, что вы так думаете. Но я не работаю на вашего отца и даже понятия не имел, что у вас такие сильные чувства по отношению к этому шедевру не самого лучшего вкуса

Валь фыркнул.

– Не самого лучшего вкуса?.. Впрочем, вы же иностранец, и вам не понять, даже если я попытаюсь объяснить, как мы… – Он запнулся. – Как мы относимся к чаше.

Пока он говорил, его голос звучал все тише и тише, так что последнее слово Альберт не столько услышал, сколько угадал.

– Послушайте, – помолчав, сказал он. – Если вы перестанете изображать каменного гостя, то мне кажется, я смогу удивить вас еще сильнее. Только, пожалуйста сядьте и послушайте.

Валь Гирт, не удержавшись от улыбки, отчего в его лице появилось что-то мальчишеское, вновь опустился в кресло.

– Прошу прощения. Но я понятия не имею, кто вы. Извините меня за мою реакцию на фотографию, – смущенно продолжал он, – но, понимаете, мне очень трудно, ведь дома у нас не принято говорить о чаше. О важных вещах обыкновенно молчат… Поэтому фотография произвела на меня такое впечатление. Мой отец, наверное, сошел с ума, если… – Неожиданно в его глазах появилось тревожное выражение. – С ним ничего не случилось?

Альберт Кемпион покачал головой.

– Ничего не случилось, насколько мне известно. Фотографию сделали и напечатали без его ведома. Из-за нее, возможно, были неприятности…

– Наверняка, – мрачно подтвердил Валь. – Вы вряд ли поймете, но для нас это – святыня.

Он смущенно покраснел.

Все еще не выпуская из рук газету, он сидел в кресле, а Альберт пристроился на краю стола и заговорил:

– Знаете, пожалуй, мне пора преподать вам урок экономики, а потом я расскажу вам сказку. Прошу вас, выслушайте меня. Обещаю, будет интересно.

Валь кивнул.

– Не знаю, кто вы, но валяйте… Выкладывайте, что у вас там на уме.

Кемпион усмехнулся.

– Сначала лекция, а потом вы получите мое свидетельство о рождении, если захотите. Располагайтесь поудобнее, и я начну.

Валь послушно откинулся на спинку кресла, а Кемпион подался вперед, и его ничем не примечательное лицо вдруг преобразилось, став умным и сосредоточенным.

– Не знаю, относитесь ли вы к тем торговцам, которые изучают психологию, экономику и все остальное, – проговорил он, – но если это так, то вы должны были обратить внимание на некую особенность. Если вы достаточно обеспеченный человек, то самым главным для вас рано или поздно становятся ваши сиюминутные желания, и вы перестаете обращать внимание на такие мелочи, как закон, обычай или… кто выиграет регату.

Он замолчал, в упор глядя на Валя, и, только заметив, что тот следит за его мыслью, заговорил снова:

– Так вот, около пятидесяти лет назад шесть самых богатых людей земли– два британца, американец, два испанца и француз – сделали это интересное открытие в отношении objects d'art [2]2
  Предметы искусства (фр.) (Прим. пер.).


[Закрыть].

К счастью, у них были разные хобби, но каждым владела священная страсть коллекционера. Мистер Кемпион опять помолчал.

– На этом урок заканчивается и начинается сказка. В один непрекрасный день шестеро джентльменов обнаружили, что могут купить для своих коллекций, которые они обожали, практически все, и тогда одному из них, самому жадному, захотелось нечто, чего нельзя было купить. Короче говоря, ему захотелось бесценных вещей, какие уважающие себя филантропы отдают в музеи, после чего они переходят в разряд национальных реликвий неизмеримой исторической ценности. Вы меня слушаете?

Валь кивнул.

– Слушаю. Но пока не понимаю, к чему вы ведете.

– Этот человек, которого мы назовем Этель, ибо это не его имя, сказал себе: «Этель, тебе нравится портрет Марии Антуанетты, который находится в Лувре, но он не продается. Ежели же ты все-таки попытаешься его купить, то, возможно, начнется война и тебе не обойтись без финансовых потерь. Значит, есть только один способ заполучить прекрасную картину». Он призвал к себе своего слугу Джорджа, столь же гениального, сколь, к сожалению, и порочного человека и спросил его: «Что ты об этом думаешь, Джордж?» А Джордж думал, что портрет можно украсть, если ему за это прилично заплатят, и, кстати, он знал подходящего для такого дела вора. Вот так, – с непонятным энтузиазмом произнес Кемпион, – все и началось. Гирт вскочил.

– Вы серьезно все это говорите?

– Слушайте. Больше мне от вас ничего не надо. Когда Этель наслаждался картиной, а полиция предпринимала напрасные поиски в четырех странах и только в его частную коллекцию не заглядывала потому что он был очень важной персоной, к нему в гости зашел его приятель Эвелин, который был не беднее его и собирал керамику. Этель не удержался от искушения показать ему картину, и на Эвелина она произвела большое впечатление. «Как ты добыл ее? – спросил он. – Если ты заполучил портрет Марии Антуанетты, то почему я не могу иметь вазу из Британского музея? Я же не беднее тебя!»

«Ты – мой друг, – ответил ему Этель, – и не будешь меня шантажировать, ибо ты слишком благороден для этого. Я познакомлю тебя с моим слугой Джорджем, который все организует наилучшим образом». Так он и сделал. Джордж организовал похищение, только на сей раз он обратился к другому вору, который специализировался на вазах. Эвелин так обрадовался, что рассказал об этом своему другу Сесилю, тоже богачу и коллекционеру драгоценных украшений. Естественно, они вместе отправились к Джорджу, и все повторилось снова.

В течение пятидесяти лет довольно много богачей обращалось к Джорджу и его преемнику, так что теперь таких Этелей, Эвелинов и Сесилей стало неизмеримо больше. Вряд ли они составляют некое общество… Скорее, это – круг… Круг самых богатых и могущественных… Как вы понимаете, их вряд ли можно назвать преступниками, – продолжал он, – в общепринятом смысле слова Джордж и ему подобные имеют неприятности с законом, если попадаются, но и деньги оседают в их карманах.

Кроме того, эти люди никогда не покушаются на то, что можно купить. И они неприкасаемы, все эти Этели и Сесили, потому что (а) они очень важные, (б) Джордж и его преемник не знают, на кого именно они работают. В этом вся суть. Теперь понимаете?

Он умолк. Воздух в комнате как будто сгустился, и Валь ощутил надвигающуюся на него опасность.

– Это правда? Потрясающе! Почти так же потрясающе, как все, что сегодня происходит. Но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

– Я уже подошел к этому. Однако сначала мне хотелось бы, чтобы вы поняли. В моей сказке есть одна очевидная нелепость. Она совершенно правдива. Разве «Мона Лиза» не исчезла однажды, чтобы объявиться потом при крайне странных обстоятельствах? Если вы напряжете вашу память, то вспомните, как время от времени газеты сообщают об исчезновении бесценных сокровищ, не имеющих рыночной цены.

– Наверное, кто-то из членов этого… этого «круга» уже умер? – спросил Гирт, помимо своей воли захваченный услышанным.

– Ну, да. Об этом я тоже хотел сказать. За пятьдесят лет количество миллионеров очень возросло. И маленький круг стал большим. Сразу после войны в нем было человек двадцать разных национальностей и разного цвета кожи, так что объединение, совершенно надежное для небольшого числа людей, перестало быть таковым. И тогда дело взял в свои руки человек, чье имя известно на всех континентах, гений организации, который придумал четыре-пять основополагающих законов. Короче говоря, теперешнее объединение существует на деловой основе. Теперь это, если хотите, Общество, которое, насколько мне известно, до сих пор никак не названо, но является практически всемогущим.

Кемпион сделал паузу и принялся медленно ходить взад и вперед по кабинету.

– Я не знаю и половины имен его членов и не могу назвать вам даже те, что знаю. Но если я вам скажу, что ни Скотланд-Ярд, ни какое-либо другое полицейское управление в других странах не признают его существование у них под носом, вы поймете, сколько власти у Этеля и его друзей. И это понятно. Если хоть одна вещь явится на всеобщее обозрение, разразится скандал, который потрясет парочку тронов и сбросит правительства четырех-пяти государств.

Гирт поставил стакан на журнальный столик.

– Ну и история! Хотя, кажется, я вам верю. Бледные щеки Кемпиона порозовели.

– Очень рад. Значит, я могу продолжать. Но тут нахмурился Валь.

– Не понимаю, какая связь между воровством и правительствами. И как вашему Джорджу удается все это совершать?

Кемпион пожал плечами.

– Ну, проще не придумаешь. Нет ничего легче. Он ведь был очень умен, этот слуга своих господ. Собственно, благодаря ему бизнес сегодня процветает. Он сделал из себя «ширму» и, когда наступало время, пускал слух в определенных кругах, что заплатит большие деньги за нужную ему вещь. Смею предположить, все это звучит для вас почти как «прерафаэлитское братство», – усмехнулся он, – но даю слово дяди Альберта, и деньги, и товар находили своего нового владельца,

Гирт вздохнул.

– Здорово! Но я-то тут при чем? Я не знаменитый вор, – со смехом проговорил он, – и, как будто, совсем не вор.

– Боюсь, вы неправильно меня поняли, – покачал головой мистер Кемпион. – Я не принадлежу к этой фирме. Неужели вы не догадываетесь, зачем я пригласил вас сюда?

Валь с недоумением уставился на него, но через пару мгновений в его глазах появился искренний ужас.

– Не может быть! Чаша!

– Правильно. Чаша.

– Нет! – Валь мгновенно отверг пришедшее ему в голову предположение, как нелепость. – Даже не хочу это обсуждать. Оставьте. Вы – не англичанин. И вы не знаете… Вы даже не понимаете, как абсурдно то, что вы хотите сказать.

– Мой дорогой, – спокойно возразил Кемпион, – нельзя бросаться на защиту своих идей, не представляя размеров опасности. Последние две недели я только и занимался тем, что искал вас, потому что знаю, если вы ничего не сделаете, чаша Гиртов через полгода окажется в частной коллекции одного известного магометанина.

Валь на несколько минут потерял дар речи. Потом его разобрал смех.

– Дорогой сэр, вы сошли с ума. Кемпион обиделся.

– Как хотите. Только объясните мне тогда, зачем кто-то собирался вас похитить? Почему, как вы думаете, четыре джентльмена неотрывно следят за моей дверью? Вы их увидите, если выглянете из окна.

Валь Гирт все еще не верил ему, но сомнение уже закралось в его голову. Да и манеры хозяина квартиры вдруг резко изменились. Мистер Кемпион был собран, нетерпелив и почти умен с виду.

– Вы шутите, – покачал головой Валь. Кемпион снял очки и заглянул в глаза своему гостю.

– Послушайте, Валь Гирт, вам придется поверить. Л совсем не так мало знаю о чаше, которая сейчас в руках вашей семьи и пока еще в вашей стране, как вы думаете. Сообщая вам об опасности, я объявляю войну могущественной организации. Предлагая вам свою помощь, я подвергаю опасности свою жизнь.

Он помолчал, как бы размышляя, стоит ли продолжать.

– Хотите, чтобы я рассказал вам о церемонии, связанной с чашей? О визитах королевского казначея каждые десять лет со времен Реставрации? О том, что ваша семья лишится всего, если чаша исчезнет? Я мог бы еще кое-что порассказать вам. По обычаю вашей семьи, в день вашего двадцатипятилетия вам придется вернуться в Санктьюари, чтобы совершить церемонию в левом крыле «Башни».

Валь тяжело вздохнул, отринув остатки недоверия к своему хозяину, тем более что его внешнее безразличие сменилось искренним волнением. Кемпион быстрыми шагами мерил свой кабинет и вдруг остановился возле Валя.

– Что бы вы там ни думали, я знаю, у вас и у вашей семьи очень мало времени. Поэтому я искал вас. «Этель» и его друзья охотятся за чашей. И они ее заполучат, если мы им не помешаем.

Валь Гирт молча смотрел на мистера Кемпиона, но его порозовевшие щеки и крепко стиснутые зубы говорили о напряженной работе мысли.

– Свинья! – неожиданно воскликнул он. – Конечно же, когда это выйдет наружу, нам конец. И если вам так много известно, то вы должны знать и то, что реликвия – основа нашего существования. Наш род – один из самых древних в Англии. Но мы не принимаем участия ни в политической, ни в финансовой жизни страны, посвятив себя служению чаше.

Вдруг он умолк и подозрительно посмотрел на мистера Кемпиона.

– А вам-то зачем все это? Кемпион замялся.

– Не все можно легко объяснить. Я… Знаете, я что-то вроде… как бы это сказать… всеобщего дядюшки, друга полицейских, мастера на все руки. Думаю, я просто привык за небольшое вознаграждение вмешиваться в чужие дела. Если хотите, у меня есть рекомендации от Скотланд-Ярда, как вы понимаете, неофициальные и, наверное, почти от всех знаменитых людей, которых вы можете назвать. Кстати, в прошлом году умер мой бесценный дядюшка-епископ, увы, единственный мой родственник, который когда-либо благоволил ко мне, и он завещал мне все свои сбережения. К сожалению, став капиталистом, я не смог успешно вести дело, так что мне пришлось вернуться к моему прежнему занятию. Это одна причина.

Вторая, позвольте уж довериться вам, у меня есть свой интерес. Моя семья совершенно отвергла меня фактически из-за того, что десять лет назад я отправился в колонии…

– Когда вы сняли очки, – прервал его Гирт, – вы напомнили мне…

Бледное лицо Кемпиона порозовело.

– Давайте на этом остановимся, – предложил он.

Валь с пониманием кивнул и наполнил стакан.

– Должен вам сказать, за сегодняшний день мне пришлось немало пережить. У меня словно пропасть разверзлась под ногами. С вами, видно, не очень-то легко справиться, особенно если учесть, как вы заманили меня к себе. Может быть, расскажете поподробнее?

– Все фокусы, молодой человек. Я использовал зеркала. Ведь я две недели искал вас повсюду, а когда нашел, то понял, что не могу ни на шаг приблизиться к вам из-за приятелей «Джорджа». Ведь мне совсем не хочется ворошить осиное гнездо. К тому же, они меня знают, а я их – нет.

– За мной следили? Не может быть! Кто?

– И они следили, и я следил, – ответил мистер Кемпион. – Если бы кто-нибудь из моих друзей пригласил вас в бар, приятели «Джорджа» последовали бы за вами. Вы должны были сами прийти ко мне, по крайней мере, чтобы так выглядело со стороны. Вот почему моим людям пришлось разбросать не меньше дюжины конвертов на вашем пути прежде, чем вы попались на крючок И Лагг все вечера просиживал «У Кемпа». Кстати, Лагг – мой человек.

Понимаете, мне нужно было сначала завести вас к нему и убедиться, что они еще вас не зацапали. Думаю, они ждали, когда вы совсем опуститесь на дно, прежде чем сделать вам свое предложение. – Он умолк и в упор поглядел на Валя. – Понятно?

– Как будто, – нерешительно ответил тот, – только зачем им зацапывать меня? Кому я нужен? У меня ведь ни пенни. И работы тоже нет.

– Вот мы и подошли к самому трудному моменту, – печально проговорил мистер Кемпион. – Вы… Отец вас выгнал?

Валь кивнул.

– Да.

Кемпион наклонился и поправил огонь в камине.

– Мой дорогой юный сэр, я же вам рассказывал, что эти коллекционеры всегда нанимают самого лучшего исполнителя. И хотя любому, кто вас знает, ясно, что купить ваши услуги так же невозможно, как меня заставить ходить по проволоке, тем не менее, темная лошадка, взявшаяся за это дело, еще вас не раскусила. Некоторые считают, если человек голодает, то он все продаст, не глядя.

Валь с трудом сдержал охватившую его ярость, а мистер Кемпион проявил максимум понимания, терпеливо ожидая, пока он справится со своими чувствами.

– По крайней мере, теперь вам все понятно, – проговорил он в конце концов.

– А что такое «долгая дорога»?

– Так приветствуют друг друга приятели «Джорджа».

– Неслыханно! Я отдаю себя в ваше распоряжение. Что будем делать? Вызовем полицию?

Кемпион сел в кресло рядом с Валем.

– К сожалению, нет. Нельзя. Если мы вызовем полицейских, когда еще ничего не украдено, они вряд ли будут довольны. Ну, а когда кража свершится, чаша почти сразу попадет в руки недоступных для них людей. Полицейским тут делать нечего. Кстати, я когда-то работал на Скотланд-Ярд, и один из моих друзей занимает там высокий пост. Он нам поможет, но рассчитывать мы должны на себя.

– Что же делать? – спросил Валь, проводя рукой по повязке на лбу.

– Вам надо поговорить с вашим отцом, – отозвался Альберт Кемпион. – Наверное, вы и сами об этом подумали.

– Забавно, как неожиданная информация делает неважным то, из-за чего я еще утром готов был голодать до конца, – улыбнулся Валь. – Я знал, что должен быть в Санктьюари в июле. Второго мне исполняется двадцать пять лет. Но собирался сразу же уехать. Не представляю, как мы будем говорить с отцом. И к тому же… – Его лицо приняло непроницаемое выражение. – Что мы можем сделать? Нельзя же вечно обороняться от всемогущих грабителей. Так или иначе, они отыщут слабое место и добьются своего.

– В этом вся проблема, которую можно выразить одним вопросом: «Что делать?» У нас есть шанс, приятель, иначе наше дело не стоило бы выеденного яйца, и мы бы не встретились. Законы сообщества очень строгие, хотя их и немного. Грубо говоря, они сводятся к тому, что все его члены делают взносы на вещи, которые не продаются, потом выбирается самый лучший исполнитель, выделяется любая нужная сумма, а заканчивается работа «Джорджа» и «Этеля» только тогда, когда вещь оказывается у них в руках. – Он помолчал и внимательно посмотрел на Валя. – Но есть одна зацепка Предположим, наемный вор погибает при исполнении своих обязанностей… Скажем, владелец некоей реликвии убивает его, защищая свою собственность. Тогда они начинают искать другого…

– А если его поймать на месте преступления?

– Если его поймать, – пожал плечами Кемпион, – то можно отдать под суд. Разве ему поверят, захоти он сказать правду? Нет. Сообщество отворачивается от него и начинает искать другого исполнителя. Все просто. Они заботятся только о своих людях. А до разовых исполнителей им нет дела Вся эта мелкая рыбешка может сдохнуть, они и не поморщатся. «Джорджу» и «Этелю» плевать на них. Надо достать их личного агента тогда они заволнуются.

Он умолк.

– А кого они наняли выкрасть чашу? Печальные глаза мистера Кемпиона стали еще печальнее.

– В том-то и дело. Я не знаю. Теперь вам понятно, какие нам предстоят трудности?

Гирт встал и, не скрывая своего ужаса, уставился на Кемпиона.

– Вы хотите сказать, что если мы хотим сохранить вещь, которая дорога мне и моей семье, – то сначала нам надо узнать, кого наняло сообщество богачей, и убить его?

– Почему бы не сказать «устранить»? – ласково проговорил мистер Кемпион, не сводя с Валя Гирта взгляда полного неизбывной печали.