Текст книги "«Илья Муромец». Гордость русской авиации"

Автор книги: Марат Хайрулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

На службе в Рабоче-Крестьянском Красном Военно-Воздушном флоте

По решению Всероссийской Коллегии Красного Военно-Воздушного Флота Р.С.Ф.С.Р. взамен потерянного имущества Эскадры Воздушных Кораблей, оставшегося на Юго-Западном фронте в Виннице, началось создание нового соединения тяжелой авиации – Северной Группы Воздушных Кораблей (СГВК). 25 марта 1918 года военный лётчик А. В. Панкратьев вступил в должность начальника СГВК и приступил к её формированию в Петрограде. Фактически с нуля Панкратьев за короткий срок в условиях разрухи и развала старой армии воссоздал соединение тяжёлых бомбардировщиков «Илья Муромец».

На «Авиа-Балте» немедленно продолжили достройку пяти кораблей типа Г-3 (№№ 239–242 и 245). Это были машины серии из 10 аппаратов типа Г-3, четыре из которых были отправлены в Винницу ещё в 1917 году, а один «дряхлел» на платформе в Петрограде (так и не отправленный на фронт с октября прошлого года).

Уже к середине апреля 1918 года один корабль был принят, второй готовился к приёмке, а третий собирался. Попутно подбиралась и приобреталась материальная часть: палатки, инструмент, приборы, фотографическое и аэронавигационное имущество, вооружение и прочее.

В период формирования Группы рассматривался вопрос об участии будущим летом воздушных кораблей в полярной экспедиции бывшего капитана 1-го ранга Б. А. Вилькицкого по исследованию северного побережья.

По плану, в середине июня 1918 года из Архангельска через Карское море к берегам Таймыра направлялась «научно-промысловая экспедиция», организуемая Главным гидрографическим управлением. В состав этой экспедиции должны были войти 16 судов (в том числе значительное количество ледоколов), отправляемых в устье Енисея за хлебом. Главное гидрографическое управление подняло вопрос о привлечении в состав этой экспедиции возможно большего количества воздушных кораблей, для перевозки которых (и прочего технического имущества) Морским ведомством будут предоставлены необходимые транспортные средства.

22 апреля 1918 года Панкратьев подготовил по этому вопросу памятную записку. В ней он писал, что «…„Илья Муромец“ является наиболее пригодным для работы в полярных странах. Принадлежа к многомоторным аппаратам, они отличаются безусловной надёжностью. Их большая грузоподъёмность даёт возможность поднять любой ассортимент разнообразных научных приборов и инструментов, а также нужное количество экипажа. Закрытая кабина позволяет экипажу комфортабельно и удобно производить нужные наблюдения, что особенно важно в полярном климате. Наконец, эта же кабина даёт возможность установки морского компаса, а также, если потребуется, и производства астрономических определений положения воздушного корабля. Если принять во внимание, что ориентировочных пунктов почти не будет, и кораблю придётся летать или над водой или над однообразной снежной равниной, зачастую в туманную погоду, то последнее обстоятельство является особо ценным».

^{Хвостовая часть типа Г-2}

Летом 1918 года намечалась следующая программа: воздушные корабли должны были собирать в Архангельске (основная база экспедиции) с таким расчётом, чтобы к середине июня они были готовы к погрузке на суда. Потом морем «Муромцы» доставлялись бы в Югорский Шар. откуда они и приступили бы к работе по обследованию южного побережья Карского моря. В планы входила организация «воздушного тракта» Архангельск-Югорский Шар и оборудование промежуточных базы в Мезени и Куе. Два воздушных корабля планировали перевести в порт Диксон, где экипажи остались бы на зимовку, чтобы с марта 1919 года они могли приступить к работе по обследованию полярного района между Диксоном и Таймыром.

К сожалению, в сложившейся обстановке этим грандиозным планам не суждено было сбыться.

В июне из Швеции поступило предложение о продаже одного из воздушных кораблей для пассажирского сообщения. Правление завода просило Управление воздушного флота дать согласие продать один из опытных самолётов ДИМ, давно находившегося на заводе без дела. В этом ему было отказано, так как предполагалось использовать корабли типа Д как учебные в воссоздаваемой СГВК.

Восьмого июля 1918 года начальником СГВК вместо А. В. Панкратьева, которого отправили наблюдающим на завод за достройкой кораблей, назначили военного лётчика И. С. Башко. Через некоторое время, 23 июля 1918 года вышел новый приказ по ВВФ РФСР за № 21, который предписывал расформировать СГВК и её имущество и личный состав обратить на воссоздание Эскадры Воздушных Кораблей, по имеющимся старым штатам, но содержать пока шесть экипажей.

Ещё в мае 1918 года не раз возникала мысль об эвакуации СГВК из Петрограда, в связи с угрозой захвата города. К июлю корабли были разобраны и погружены в два эшелона, которые отправили в Москву до дальнейших распоряжений. Местом дислокации части выбрали Казань, но из-за тяжёлого положения на Восточном фронте, эшелоны перенаправили в Нижний Новгород, куда они прибыли в начале августа.

Все корабли, находившиеся на платформах, были в плачевном состоянии: деревянные части сильно пропитались водой и отсырели, в некоторых местах была порвана обшивка. К полёту оказались пригодны лишь два корабля: №№ 239 и 242, остальные же подлежали ремонту. Новым местом дислокации Эскадры выбрали Липецк, куда 6 октября отправился эшелон с тремя «Муромцами». 25 октября корабль I (№ 239), ведомый Башко, вылетел в Липецк. Из-за возгорания в воздухе карбюратора мотора «Рено» пришлось сесть на вынужденную. И лишь 4 ноября после замены мотора Башко добрался до аэродрома Эскадры. Военлёт Алехнович на II корабле (№ 242) вылетел из Н. Новгорода 5 ноября, но добрался до Липецка лишь 18-го числа, так как застрял в Ясаково в ожидании горючего.

^{«Илья Муромец» с хвостовой пулемётной точкой. 1919 год}

Положение на Южном фронте было очень сложным и от Эскадры настойчиво требовали боевой работы. 7 ноября 1918 года начальник авиации Южного фронта Петрожицкий послал в Липецк телеграмму с заданием произвести бомбометание района Таловое-Бутурлиновка-Калач. К этому времени в ЭВК в готовности было три корабля: I – только что прилетевший из Н. Новгорода, II – находившийся в Ясаково и III (№ 245) – только что собранный и ещё не испытанный. Но выполнить задание не было возможности. Причина – «отсутствие карт и лётчика-коммуниста». В условиях участившихся перелётов на сторону белых бывшим офицерам Башко, Алехновичу и Панкратьеву не очень доверяли и не допускали их к полётам без военного комиссара.

Наконец, 8 ноября 1918 года Башко на I корабле (№ 245) перелетел из Липецка в Эртиль на фронт. Военком ЭВК Семёнов получил нагоняй от Авиадарма Сергеева: «делаю замечание, почему Башко вылетел без лётчика-коммуниста, немедленно вышлите одного в Эртиль». 28 ноября на Южный фронт вылетел второй «Муромец» (II, № 242). Весь декабрь корабль простоял у станции Стрелецкая (Мордово) под снегом, не сделав ни одного боевого вылета.

Приказом по Красному ВВФ за № 20 от 25 ноября 1918 года «в виду громоздкости организации ЭВК», последняя переформировывалась в Авиационную группу, состоящую из трёх кораблей, считая каждый корабль за отряд. Лётчик В. М. Ремезюк был назначен её командиром, а Башко, Панкратьев и Алехнович – инструкторами-лётчиками «Муромцев»

Ожидая приказаний Петрожицкого, «корабль I» (№ 245) всё ещё находился в Эрти-ле. Вскоре был получен приказ перелететь из имения «Эртильская степь» на Ново-Покровский сахарный завод. 30 ноября 1918 года корабль, ведомый Г. В. Алехновичем, отправился в свой последний полет. Через 15 минут после взлёта «Илья Муромец» врезался в землю. Произошло следующее. Сразу же после взлёта машина попала в густой туман. После поворота начались последовательные горки, затем со 100 метров корабль пошёл круто вниз и ударился о землю. Все члены экипажа отделались сильными ушибами, а Алехновича нашли мёртвым с разбитой головой среди обломков фюзеляжа под левым мотором «Рено».

^{Корабль II № 242 командира П. М. Иванова застрявший на станции Мордово (у Стрелецкой). Декабрь 1918 года}

Комиссия по расследованию происшествия так и не пришла к единому мнению о причинах трагедии. За неимением твёрдых оснований предположительно заключила, что катастрофа произошла по совокупности следующих причин:

1) Плохая погода.

2) Коренные недостатки корабля: а) повышенный центр тяжести от перенесения бензиновых баков наверх, вследствие чего увеличился продольный опрокидывающий момент и уменьшилась поперечная устойчивость и б) уменьшение мощности рулей направления.

3) Возможные неисправности корабля, гак как был тяжёлый взлёт, горки в воздухе и неравномерная работа моторов.

Так закончился 1918 год, в котором не было ни одного случая боевого применения воздушных кораблей «Илья Муромец». Но неимоверными усилиями «старых» специалистов Панкратьева и Башко была воссоздана «Эскадра», служившая теперь новой власти.

Начало 1919 года Авиагруппа встретила практически небоеспособной, фактически оставшись без кораблей. Единственный «Илья Муромец» (№ 241) годился только для учебных целей. При его сборке баки с верхней плоскости вновь поставили на фюзеляж.

В Главвоздухфлоте обсуждали вопрос о достройке 13 кораблей, находившихся на Русско-Балтийском заводе. В апреле было решено часть «Муромцев» выпустить в варианте Г-1 с четырьмя моторами РБ3.6 и тремя рулями направления («Руссобалт»), а другие корабли – в варианте Г-3 с двумя «Рено» и двумя РБ3.6, двумя рулями и с хвостовой пулемётной точкой («Ренобалт»). По документам же все 13 машин считались модификацией Г-3. У них была уже полностью остеклена передняя часть кабины. Поступавшие в Авиагруппу корабли без хвостовой пулемётной точки имели формуляр со стандартным описанием: «Фюзеляж, застеклённый в носовой части и обитый алюминием, обтянут материей. В головной части фюзеляжа: открывающееся окно, шесть боковых окон, две входных двери, открывающихся вбок, три люка в потолке, четыре люка в полу, два люка с боков, для выхода на планы, одна педаль-подножка, два бензобака по 21 пуду. Пулемётных установок: две боковых и две верхних (над фюзеляжем). Также имеются три руля направления и четыре мотора РБ3.6».

У другой модификации в описании значилось: «стёкол: 64 штуки, люков: верхних – три, нижних – три, боковых – шесть (для пулемёта), два руля направления, два мотора „Рено“ по 225 л.с. и два РБ3.6 по 150 л.с.».

Помимо задела серии Г-3, на заводе ешё с 1916 года находился в собранном виде без моторов «Илья Муромец» типа Д-3 (№ 225). В мае 1919 года его доставили в Липецк, на базу Дивизиона Воздушный Кораблей (так, с этого момента стала называться Авиагруппа). Военный лётчик Башко осмотрел прибывший корабль и составил его описание: «В головной части фюзеляжа имеются два двухстворчатых окна и форточка, две пулемётные установки. В центральной части фюзеляжа с центральной частью планов (обтянуты проэмаличенным и пролакированным полотном) имеются четыре окна из небьющихся стекол, две выходных дверцы, бензиновый бак с проводкой к моторам. В хвостовой части фюзеляжа (обтянутой проэмаличенным и пролакированным полотном) имеются: медный бак, две застеклённых раздвижных двери, четыре боковых пулемётных окна, два нижних и один верхний люк. Шасси состоит из четырёх колёс, 16 стоек, четырёх горизонтальных стоек и двух полозков. Бипланное хвостовое оперение, состоявшая из двух коробок, каждая была из двух планов, двух рулей высоты, четырёх стоек и одного руля направления». Этот ДИМ так и не был до конца собран, а его фюзеляж сгорел в июне 1921 года при пожаре на складе в Сарапуле.

С мая по декабрь 1919 года Дивизион Воздушных Кораблей получил все 13 «Муромцев» (№ 274–276, № 278–287). Корабли приходилось достраивать и собирать силами мастерских Дивизиона в тяжёлых условиях при дефиците специалистов, рабочих, материалов, моторов и т. п.

^{На базе ДВК в Липецке. Слева «I учебный» корабль № 241 с хвостовой пулемётной точкой, справа – 1-й боевой корабль. Лето 1919 года}

^{Фюзеляжи кораблей типа Г-3 (из серии №№ 236–245) с хвостовой пулемётной точкой на базе в Липецке. Весна 1919 года}

^{Хвостовая часть типа Г-3 поздних серий. Графика С. А. Игнатьева. Доработано Ю. Ф. Ивановым}

Командиром ДВК остался коммунист, военный лётчик В. М. Ремезюк. Обладавший большим доверием авиационного начальства и благодаря своей энергичности, Ремезюк смог продолжить дело по организации ДВК, начатое Панкратьевым и Башко. В Липецке, на главной базе, были оборудованы мастерские, аэродром, начата сборка новых кораблей и обучение новых экипажей. Огромной проблемой стало отсутствие лётчиков, умеющих летать на «Муромцах». После гибели Алехновича пилоты боялись на них летать. Вновь оказался востребованным единственный специалист тяжёлой авиации в РСФСР А. В. Панкратьев, который в то время болел воспалением лёгких. Так и не выздоровев до конца, он приступил к службе инструктором по обучению полётам на «Муромцах». Его учениками стали все будущие командиры воздушных кораблей: Насонов, Шкудов (в прошлую войну служившие мотористами в 3-м боевом отряде Башко), Туманский, Еременко и другие. Назначенный же вместе с Панкратьевым (25 ноября 1918 года) инструктором в Авиагруппу военлёт Башко отказался от этой должности, ссылаясь на отсутствие должного опыта в обучении и расшатанное здоровье.

Своё первое боевое крещение красные «Муромцы» получили на Южном фронте (против Деникина). Испытанный ещё в июле корабль I (№ 276, «Руссобалт») под командой А. В. Насонова по приказанию Начавиаюжфронта И. И. Петрожинкого вылетел 2 августа в Мордово, затем 6 августа в Жердевку. Первый боевой вылет красного «Муромца» состоялся 8 августа 1919 года. Из штаба 36-й стрелковой дивизии было получено задание: уничтожить бронепоезд и разбомбить полотно железной дороги. Вылетев в 7 часов 20 минут утра, корабль имел на борту 20 штук бомб, пуд листовок и пулемёт «Льюис» с 10 обоймами. Насонов после полёта составил донесение: «Был замечен броневой поезд противника у станции Полянка, шедший к Поворино. Я повернул, пошёл навстречу вдоль линии Поворино-Полянка и начал бомбардировать полотно. Корабль в эго время обстреливался орудиями с поезда. Попаданий в полотно было несколько (не менее двух). После бомбометания я свернул вправо и летнаб Сперанский открыл огонь из пулемёта по поезду. Далее маршрут был таким: Полянка-хутор Моховой-Новохоперск и вынужденная посадка из-за недостатка горючего между Макарьевскими выселками и Рогозино. На охрану корабля летал лётчик Клим».

Ожидая горючее, экипаж в большом напряжении провёл два дня, слушая трескотню пулемётов и гул артиллерии прифронтовой полосы. Только вечером К) августа I корабль смог перелететь в Жердевку. Через два часа после взлёта Макарьевские выселки были заняты передовыми частями мамантовской конницы. Как раз в этот день начался знаменитый рейд 4-го Донского корпуса генерала К. К. Мамантова по тылам советских войск Южного фронта. «Белоказачья кавалерия» (6–7-тысяч сабель, броневики) прорвала фронт в р-не Новохонерска на стыке 8-й и 9-й советских армий и в течение 40 дней последовательно захватывала Тамбов, Елец, Грязи, Воронеж, вызвав тем самым сильнейшую панику у большевиков. Липецк, база ДВК, оказался под угрозой захвата. 21 августа два эшелона срочно выехали в Белев, затем через Москву в сентябре прибыли в Сарапул, который стал новой основной базой Дивизиона вплоть до его расформирования.

22 августа 1919 года два боеспособных «Муромца» (I, № 276 и II, № 275) вылетели в Белев. Для борьбы с мамантовской конницей была образована Авиагруппа Особого Назначения (АГОН) под командованием К. В. Акашева, куда и вошли оба корабля.

Корабль I Насонова, не выполнив ни одного боевого задания, к 5 сентября перелетами добрался до Орла.

Корабль II военлёта В. А. Романова (бывшего офицера старой Эскадры) 31 августа прибыл в Богородицк. Уже 4 сентября 1919 года «Муромец» вылетел с целью разведки и бомбометания в районе города Елец, который в тот же день был захвачен противником. Но из-за неисправности компаса корабль «отнесло» в сторону Орла, пришлось сесть у деревни Радомка, не выполнив задания. 7 сентября корабль II оказался в Орле, где находился «Муромец I». Экипажам Насонова и Романова приказали перелететь в район станции Кшень в тыл кавалерии Мамантова, которая неудержимо неслась к Воронежу. В Кшень 14 сентября смог вылететь только корабль Романова, т. к. у машины Насонова бурей было поломано крыло.

^{Иду на посадку!}

19 сентября 1919 года II корабль Романова вылетел с целью бомбометания в районе деревень Истобное-Осадчино. На задание вместе с экипажем отправился и сам начальник АГОН Акашев. 22 бомбы весом до 10 пудов (163 кг) и пол пуда (8 кг) литературы были сброшены на обоз, замеченный в заданном районе. У Нижнедевицка было замечено два обоза длиною в пять вёрст, двигавшихся в юго-западном направлении. Это были растянувшиеся обозы сильно поредевшего 4-го Донского корпуса Мамантова (осталось до 2-х тысяч сабель), который в тот день шёл на встречу с 3-м Кубанским корпусом Шкуро между Старым Осколом и Коротояком. На следующий день экипаж Романова получил задание бомбардировать противника, расположившегося вдоль реки Бобровая-Потудань. В селениях вдоль реки была обнаружена кавалерия «из 5-ти групп до 1500 коней на привале» (это и были остатки мамантовских частей). На кавалерию было сброшено 18 бомб весом 9 пудов (147 кг), полпуда листовок и выпушено семь обойм из двух «Льюисов». Ешё было замечено, что от Старого Оскола по проселкам на север двигалось много войск и обозов – это были части корпуса генерала А. Г. Шкуро, шедшие на помощь Мамантову.

Интересные воспоминания об этом полёте остались у военлёта А. К. Петренко, который чуть раньше обнаружил это крупное скопление мамантовских частей и был взят на борт «Муромца» в качестве наблюдателя. «Листовки сброшены. Романов повернул самолёт на обратный курс, но на земле неожиданно показалась еше колонна кавалеристов. – вспоминал Петренко. – У нас оставались неиспользованными четыре бомбы; появление колонны белогвардейской кавалерии оказалось кстати.

Но тут произошло то, что заставило серьезно задуматься над разработкой тактики бомбометания подвижных частей противника…

Мы летим следом за колонной и уже почти настигли ее, когда, к своему удивлению, видим, что кавалерия и не думает рассеиваться, как обычно при воздушных налётах. Вдруг колонна повернула назад и галопом понеслась навстречу самолёту.

Мы не успели сбросить ни одной бомбы, кавалерия уже промчалась под нами. Романов сделал большой круг, прежде чем мы пошли обратным курсом и снова настигли колонну. Белогвардейцы повторили маневр, но две наши бомбы всё же упали в хвосте колонны.

Затем мы, развернувшись, пошли на небольшой высоте, на бреющем полёте обстреляли кавалеристов из пулемёта».

21 сентября 1919 года «Муромец» в третий раз вылетел со станции Кшень с целью «найти противника, бомбить и обстрелять». На обнаруженные части, обозы и разъезды было сброшено 18 бомб весом 10 пудов (163 кг), полпуда литературы и выпушено три обоймы из пулемёта.

Добровольческая Армия Деникина снова прорвала Южный фронт, захватив Курск, двигалась к Орлу с цель захвата Москвы. Кораблям 1 и II пришлось срочно перелетать в тыл. 2 октября они прибыли на станцию Кензино Рязанской губернии.

Корабль № 276 вскоре отправили на базу в Сарапул для ремонта, а № 275 оставался на станции всю зиму 1919–1920 гг. «Илья Муромец II» военлёта Романова в составе Авиагруппы Особого Назначения, преследуя кавалерию Мамантова в 1919 году совершил три боевых полёта, сбросив на противника до 29 пудов (473 кг) бомб, 1,5 пуда (24 кг) листовок, выпустив 10 обойм из пулемётов. За свои полёты военлёт Романов был награждён «месячным окладом жалованья». Правда, потом Романов докладывал, что «у него порок сердца и летать он не может». Он был отправлен в Москву на медицинское освидетельствование, которое показало, что «он симулирует». Командиром 11 корабля стал Шкудов, который и отправился на станцию Кензино.

Вместе с боевым вылетом I корабля, имевшим место 8 августа, это была вся боевая деятельность Дивизиона за 1919 год.

С начала 1920 года в Дивизионе Воздушных Кораблей ускоренными темпами шла достройка кораблей. К весне были собраны три «Муромца» (№ 274 «2-й боевой», № 284 «1-й боевой» и № 283 «3-й боевой») и отремонтированы два боевых корабля, вернувшихся с Южного фронта (№ 275 «2-й учебный» и № 276 «(1-й учебный»). Готовились также и новые командиры (А. С. Еременко, Ф. Г. Шкудов и А. К. Туманский) для боевых кораблей.

^{Кабина «Муромца»}

Согласно распоряжению начальника склада-мастерской Дивизиона с февраля 1920 года на обе стороны рулей направления стали наносить арабские цифры крупного размера, отмечающие номера боевых кораблей. Для отрядов же устанавливалась нумерация римскими цифрами. В донесениях теперь писали «1-й бойкорабль», «I бойотряд» и т. п. Учебные машины обозначались «1У», «2У» и так далее.

В мае 1920 года I бойотряд ДВК в составе трёх «Муромцев» («1-й бойкорабль» краснвоенлёта А. С. Еременко, «2-й бойкорабль» краснвоенлёта А. К. Туманского и «3-й бойкорабль» краснвоенлёта Ф. Г. Шкудова) получил назначение в Новозыбков на Западный фронт. В июне корабли были собраны и перелетом направились в Могилев. Машина Туманского из-за поломки мотора прибыла на место только 6 июля. «I-й бойкорабль» Еременко с 23 по 30 июня находился на аэродроме в Старом Быхове. Его экипаж не выполнил ни одного боевого задания (например, разгромить станцию Гродзянка) из-за неправильной регулировки корабля после сборки. Наконец, и он перелетел в Могилев. 8 июля все три самолёта вылетели из Могилёва в Белыничи.

Утром 9 июля 1920 года тройка «Муромцев» по заданию 16-й армии отправилась в полёт с целью «бомбометания, фотографирования и разведки района железнодорожной линии Гродзянка-Уборок-Талька-Верейцы-Завишки». «1-й бойкорабль» Еременко потеряв ориентировку, вернулся на аэродром, а «3-й бойкорабль» Шкудова из-за неисправности моторов сел на вынужденную в болото. Корабль Туманского так и не дождавшись истребителей, бомбардировал Бобруйск. На борту корабля находился начальник политотдела 16-й армии тов. Пикель. На железнодорожную станцию и эшелоны было сброшено 11 пудов бомб.

Вот боевое донесение: «Город противником оставляется. В стоящие на станции эшелоны выпушено четыре обоймы из пулемёта. Увлекшись бомбометанием и пулемётным обстрелом, не заметили, что бензин из заднего бака не подаётся, почему и сели у деревни Заболотье, в 10-ти верстах от своего аэродрома». Корабль тоже сел в болото, его потом разобрали и с помощью местных крестьян вытащили и доставили на аэродром.

^{Корабль I № 276 «Руссобалт» командира А. В. Насонова. Этот корабль совершил первый боевой полёт (8 августа) в рядах Красного воздушного флота. Липецк, июль 1918 года}

^{«5-й бойкорабль» № 280 с хвостовой пулемётной точкой с пулемётом «Льюис». За ним «Руссобалт» Шкудова с одной чёрной полосой на фюзеляже. Сарапул, июль 1920 года}

Вечером того же дня военлёт Туманский, взяв «1-й бойкорабль» внезапно заболевшего Еременко, снова отправился в боевой полёт. На этот раз заданием было разбомбить ст. Осиповичи. В 3-х часовом полёте было сброшено 11 пудов (180 кг) бомб и 1 пуд (16,3 кг) воззваний. «Разбомбили станции Осиповичи, Верейцы, пути, эшелоны и местечки обеих станций; обстреляны из пулемёта обе станции, местечки, пути, стоящие и проходящие эшелоны и обозы…»

Под бомбы Туманского в Бобруйске и Осиповичах попали части отступающей 6-й пехотной дивизии белополяков.

Этими двумя боевыми полётами закончилось использование кораблей на Западном фронте. «Муромцы» отправились перелётом в Минск. На станции Жодино было разбито два корабля: «1-й бойкорабль» и «2-й бойкорабль». Машину Туманского нагрузили бидонами с касторовым маслом, которые надо было перевезти в Минск для истребителей. При взлете «2-й бойкорабль» задел шасси о накат дороги и потерпел аварию. При этом бидоны раскололись и весь фюзеляж корабля превратился в ванну, наполненную касторкой.

К концу августа 1920 года эшелон с двумя кораблями (№ 280 и № 283) I боевого отряда ДВК под командованием красного легнаба А. Н. Сперанскою прибыл на станцию Си-нельниково в распоряжение штаба 13-й армии. Отряд вошел в состав Центральной авиагруппы под командованием И. У. Павлова, которая действовала в Северной Таврии (гю линии железной дороги от Александровска до Мелитополя).

Боевое звено отряда было вооружено двумя «Муромцами» – «1-м бойкораблем» («Руссобалт») Ф. Г. Шкудова и «2-м бойкораблем» («Ренобачт») А. К. Туманского. В начале сентября 1920 года корабли перелетели на аэродром у села Вознесенское. В течение сентября оба корабля вылетали на бомбардировку станций Федоровка, Пришиб. Бурчатск, Рейхенфельд. Фридрихсфельд, Кронфельд, селений Михайловка, Андребург, Б. Токмак, Кардеру, где находились «дроздовцы», «марковцы» и другие врангелевские части. Иногда «Муромцев» сопровождали истребители павловской группы.

Второго сентября «1-й бойкорабль» Шкудова получил задание разбомбить станцию Пришиб и попутно провести разведку по маршруту Пришиб-Михайловка-Фридрихсфельд-Мунталь. Корабль, шедший на высоте всего 1200 метров, сбросил бомбы на станцию Пришиб, где в это время располагался штаб Дроздовской дивизии. Бомбы доставили немало неприятностей белым. Командир дивизии генерал-майор А. В. Туркул вспоминал о налёте: «Это было в начале прекрасного летнего дня [20 августа ст. ст.] на станции Пришиб, где стоял штаб дивизии. Вестовой постучал ко мне и сказал:

– Ваше превосходительство, летит аэроплан.

Я вышел на крыльцо. Пальма (германский тигровый бульдог), конечно со мной. Высоко над нами гудела сильная машина. Все, и Пальма, следили за ней, подняв головы. Я приказал расстилать код, опознавательные знаки. Вдруг загрохотал ужасный взрыв, точно сдвинулась земля. Второй взрыв, третий. Аэроплан сбрасывал на нас шести пудовые бомбы. Это был впервые показавшийся тогда над нашим фронтом советский „Илья Муромец“, прозванный позже стрелками „Ильюшкой“.

^{„3-й бойкорабль“ № 283 Ф. Г. Шкудова. Сарапул, июль 1920 года}

Громадный аэроплан, бросая на поле быструю тень, скрылся с тяжёлым гулом. Около штаба осколками бомб был ранен командир Дроздовской артиллерийской бригады генерал Ползиков, пятеро солдат и офицеров и Пальма. Осколками ей перебило бедро и ранило в живот. В живот смертельно…».

Корабль летел на очень низкой высоте (1200 метров), штурман И. И. Горшков был ранен в голову осколком разорвавшегося снаряда.

Центральная авиагруппа получила задание уничтожить вражеский аэродром у станции Фёдоровка. Утром 8 сентября 1920 года «2-й бойкорабль», ведомый Туманским, взял курс на Фёдоровку. Вот строки донесения: «на аэродром и стоящие на старте шесть аппаратов сброшено четыре пудовые и две зажигательные бомбы. На аэродроме две пудовых бомбы упали в 15-ти саженях от аппаратов, а зажигательные упали сзади в 30-ти саженях (надпись сверху карандашом – чем уничтожено 4 аппарата)».

За этот полёт военлёт А. К. Туманский получил орден Красного Знамени лично от командующего 13-й армией И. П. Уборевича. В Федоровке базировался 2-й авиаотряд имени Донского Войскового Атамана Каледина, вооружённый 8 самолётами «Авро». Еще 29 августа Арватов из 9-го разведотряда обнаружил на станции семь однотипных самолётов. 3 сентября красные сбросили на аэродром противника 12 бомб общим весом 7 пудов (114 кг). По имеющимся данным этот отряд белых не прекратил своего существования. Таким образом, факт уничтожения кораблём Туманского сразу четырёх врангелевских самолётов оказался, мягко говоря, ложным.

Еще один знаменитый налёт состоялся 14 сентября 1920 года. Поданным красной разведки в Фридрихсфельде в тот день должен был состояться парад в честь барона Врангеля. Корабль Туманского сбросил в районе Фридрихсфельда 37 бомб общим весом 12 пудов (195,5 кг), два пуда (32.6 кг) стрел и пуд (16,3 кг) литературы. Как писал потом в своих мемуарах пилот «2-го бойкорабля» Туманский: «Итак, парад в честь Врангеля не состоялся». На этот счёт имеются и другие сведения. Офицер марковской части Н. А. Раевский, очевидец тех событий, писал о налёте «мажары»[11]11
  Большая (длинная) татарская телега, арба с решёткой из палок по бокам, запрягаемая парой лошадей или волов.


[Закрыть] на Фридрихсфельд: «…Выбегаю на улицу. „Ньюноры“. Один, два, три.

Высоко. Зарываются в облака. Разлетаются, обвалакивают небо. Умные, злые стрекозы.

– „Мажара“… смотрите, господин капитан, „мажара“!

Вот оно что. Истребители не одни. Сзади медленно ползет по небу огромная бледно-жёлтая птица. Ещё далеко. Смотрю в бинокль. Четыре мотора в ряд. Он самый. Теперешнего имени аппарата не знаем. Прежде был это „Илья Муромец“. Почти каждый день нападает то на станцию Пришиб, то на какую-нибудь колонию (немецкие фольварки-колонии в Крыму и Таврии, где жили части белых летом 1920 г.) в тылу. Бомбы сильные. Бросать умеют. Командир марковской артиллерийской бригады ранен в ногу. Бегу в поле к нашему противоаэропланному орудию (полевая, обр.1902 г. на станке). Огтуда виднее. Пулеметчики усердствуют. На крышах, на балконах. Грохот, визг. Немки тащат детей в погреба. Новое изобретение… Наши спилили акацию. На высоком пне приладили „Максима“. Обстрел со всех сторон. Юнкер Любимов целится в „Муромца“:

– Вдарьте ему по моторам… ни пуха, ни пера!

Еле слышу себя. Залп из соседнего двора. Пехотинцы по „Ньюпору“. Бегу дальше. Пушка на станке. Все готово. Маскировка убрана… Гаркин, не отрываясь, смотрел в окуляр панорамы. Фуражка на затылке. В руке спусковой шнур. Пятый и шестой номера на коленях. Шрапнели и ключи наготове. Колпачки сорваны. Только повернуть кольцо. Быстрота… самое главное, быстрота… Цель идет прямо на нас. Скорость больше ста верст…

Огонь!

Желтый язык. Удар по ушам. Снаряд уходит в небо, чуть слышно шелестит. Дымящаяся пустая гильза звякает о лафет. Гаркин опять прильнул к трубке. Ловит „Муромца“ на перекрестье. Остальные смотрят в небо.

Белый поток позади птицы. Перелёт.

– Отражатель вверх двадцать. Сто, трубка сто, трубка сто.

– Огонь!

Гаврилов хватает новую шрапнель. Шелкает затвор. Выстрел.

Сквозь пулемётную дробь слышно, как ревут пропеллеры. Правое крыло закрыто разрывом. Здорово! Недолет. Аэроплан не меняет курса. Прямо на Фридрихсфельд. Ещё выстрел… ещё… ещё… Белая вата разрывов, пулемёты колотятся, из колонии стрелки кроют залпами. Полковник Тарасов заглядывает в табличку. Командует много и торжественно.

– Семь ноль, трубка семь ноль…

– Господин полковник!

– А… что?

Гаркин машет рукой. Больше стрелять нельзя. „Илья Муромец“ в непоражаемом пространстве. Остается смотреть, что он будет делать. Эх, будь у нас зенитные пушки… Ни одной на всю армию.