Текст книги "Хлеб сатирика"

Автор книги: Мануил Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Вахта у экрана

У меня дома стоит очень хороший телевизор. Такое дерево, из которого сделан мой телевизор, поискать надо! Правда, сверху имитация под дальневосточный бук, но зато внутри натуральная среднеевропейская осина. Теперь, говорят, из такого дерева даже кроватей не изготовляют.

Да разве в древесине только дело? А сколько в нем стекла, пластмасс и прочего добра! Одного железа, наверное, пуда три будет!.. Ведь его, чертяку, из такси в квартиру двое рабочих волокли. И так их, горемычных, укачало, что потом дома они у меня сразу лимончика запросили.

Когда я телевизор покупал, то к нему книгу приложили. Вроде как бы инструкция. Толстая книга, и картинок в ней масса. Удивился я: почему книга такая толстая, когда ее читать-то? А продавщица отвечает:

– Вы, гражданин, роман Вячеслава Шишкова читали? Так помните, вероятно, сколько в нем страниц? А это вам не какая-нибудь «Угрюм-река» – «Енисей» называется!

Одним словом, взял я книгу. И хорошо сделал. Времени для чтения у меня оказалось предостаточно.

Вот вечером включу телевизор, он погудит-погудит немного, а потом и примолкнет. Достаю я тогда книгу и начинаю читать.

В книге есть одна особенно любопытная глава: «Наиболее характерные неисправности и дефекты». Автор перечислил двенадцать случаев, когда телевизор бывает неисправен. Описание этих случаев я вызубрил наизусть.

Вызубрил, потому что мой телевизор обладал всеми двенадцатью характерными дефектами, без всяких изъятий. А поднаторев в определении телевизорных неисправностей, я дал себе твердое слово приобретать в будущем только балалайки!..

Но справедливо сказано, что человек часто не знает, чего он хочет и где подстерегает его судьба-злодейка. О глупец, зачем я изменил своему слову и стал осаждать телевизионное ателье звонками, устными и письменными жалобами? Зачем швырял деньги на сгоравшие, как сосновые лучины, лампы, конденсаторы, статоры, трансформаторы и кинескопы?

Помню, в последний раз меня принял сам заведующий ателье. Он сказал:

– Не волнуйтесь, гражданин, щадите вашу нервную систему! Я обещаю вам: мы добьемся, что ваш аппарат начнет работать устойчиво. Но, боюсь, это не принесет вам облегчения. Скорее, наоборот….

Тогда, вгорячах, я не понял содержащейся в словах заведующего скрытой угрозы. И оценил ее только впоследствии.

Теперь мой телевизор исправен.

Случалось ли вам когда-нибудь попадать в руки невежественного дантиста? Слушать лекцию о снах и сновидениях? Высиживать долгие часы в приемной заведующего жилищным отделом? Не случалось?

Тогда вряд ли вы поймете переживания человека, который бессменно несет свою трудовую вахту у экрана телевизора…

Итак, легким поворотом рукоятки я включаю телевизор, и моя комната наполняется натужным гулом соскучившегося по капитальному ремонту автомобильного мотора. Я вижу на экране контуры знакомых московских зданий и сквозь бодрую маршевую мелодию слышу голос диктора:

– Дорогие друзья, Центральное телевидение начинает вечерние передачи!

И вдруг слух улавливает откровенный зевок. Я испуганно оглядываюсь, но в комнате никого нет: сын еще не вернулся из института, а жена ушла на вечернее дежурство в школу. Кто же так сладко зевает? Неужели тот невидимый за экраном телевизора диктор?

А эта девушка, чье изображение появилось сейчас крупным планом на экране, вынуждена улыбаться:

– Для самых маленьких мы покажем веселый мультипликационный фильм «Снеговик-почтовик».

Бедная девушка! Сколько раз ты улыбалась, объявляя этот фильм? Он действительно был когда-то веселым, пока не превратился в избитую, наскучившую всем Машам, Дашам и Вовам историю о суетливом снежном старичке, который везет детям подарки и все время их теряет…

Я включаю верхний свет и достаю из тумбочки, на которой стоит телевизор, трогательное повествование неизвестного автора о «Енисее». До начала передач по второй программе у меня есть добрых полчаса свободного времени.

Вчера для самых маленьких показывали «Дюймовочку». И я успел проштудировать страниц десять своего излюбленного «Енисея». А вот Вовам и Машам, вероятно, было хуже. Многостраничным «Енисеем» они не интересуются и к «Дюймовочке» давно охладели. Ведь даже самые маленькие растут понемногу, а примелькавшаяся их взорам мультипликационная героиня не изменилась даже на полдюйма!

Но вот наконец и время второй программы.

– Начинаем выступление коллектива художественной самодеятельности Дворца культуры имени Горбунова. Попросим руководителя драматического коллектива рассказать…

Нет, я не хочу, чтобы мне рассказывали о спектакле, я хочу его видеть. И снова переключаю телевизор на первую программу.

– …Особенное внимание наш коллектив уделяет овладению современным репертуаром…

Новый поворот рукоятки, вторая программа.

– …Образы наших современников воплотили в своем творчестве…

Снова включаю первую.

– …И ярко отразили художественные образы, выведенные в пьесах советских драматургов…

Что за наваждение! Судорожно хватаю «Телевидение» за текущую неделю. Так и есть: вторая программа только начала рассказ о художественной самодеятельности, а по первой он уже ведется целых пять минут. В военной тактике это называется взять противника в клещи. Принужденный к безоговорочной капитуляции, я снова листаю «Телевидение» за прошлую неделю.

Ну да, этот концерт «По заявкам зрителей» я помню отлично. В первом отделении был известный иллюзионист-манипулятор, который закончил свое выступление, засыпав всю сцену ворохом платочков, выхваченных из обычной театральной афиши. А во втором… Во втором тоже выступал не менее известный манипулятор… И когда он уходил, то сцена опять была засыпана, как снежными хлопьями, теми же изящными изделиями из крепдешина…

По какому же принципу составляются на телевидении программы передач? Мне невольно вспоминается старая-престарая игра под названием «ералаш», которая когда-то пользовалась большим успехом на вечеринках. Иван Петрович пишет на бумажке одно слово и передает Василию Ивановичу. Тот, не читая написанного, также пишет слово и вручает бумажку Елене Ивановне. После того, как бумажка обойдет всех, ее зачитывают. Иногда получается довольно смешная фраза:

– Ехала коза верхом, бережком, седой бородой небо вычерпала…

Кажется мне, что бумажка с программой телепередач тоже заполняется таким способом, только слова о козе, вычерпывающей небо седой бородой, вписываются не мифическими Иванами Петровичами и Еленами Ивановнами, а реально существующими главными редакциями Центрального телевидения.

Да, загадочные люди сидят в этих главных редакциях… Почему они считают, что меня может заинтересовать не собравшая и четырех десятков зрителей третьестепенная встреча по водному поло? Почему надо дважды и трижды показывать миллионам телезрителей самодеятельный спектакль, хотя премьера его прошла в полупустом зрительном зале Дома культуры? Отчего к фильму «Потомок Чингисхана» дается в программе рубрика «Киноленты прошлых лет», а у фильма «Золушка» ее нет? Как понимают выражение «прошлые годы» товарищи из Главной редакции кинопрограмм? Есть ли у главных редакций Центрального телевидения достаточные основания называть беседой скверную декламацию по бумажке? И стоило ли ломать голову над изобретением чуда из чудес – современного телевидения – только для того, чтобы в течение получаса показывать зрителям уткнувшегося в печатные листы человека?

Я смотрю плохо склеенный, любительский, в худшем смысле этого слова, спектакль Телевизионного театра миниатюр с многозначительным названием «Спасибо за внимание!», смотрю так называемые «телевизионные постановки», и мною снова овладевают горькие мысли. Почему в театре с тысячью мест для зрителей обязательны и талантливый, с мировым именем режиссер и настоящая драматургия, а театр с многомиллионной аудиторией их не имеет? И разве для авторов киноочерков и кинорепортажей высокое профессиональное мастерство не обязательно только потому, что к киноочерку и репортажу добавлено прилагательное «телевизионный»?

И что за магическая сила у этого слова! Давно уже не слышали мы в концертных залах столицы певиц с «домашними» голосами. На телевидении они процветают. По «малым» площадкам, разбросанным на далекой орбите Большой Москвы, кочуют потрафляющие невзыскательным вкусам пресловутые «эстрадные» ансамбли. А на телестудии дают им «зеленую улицу».

Ей-ей, я зритель не очень требовательный. И уже привык к томительным перерывам между отдельными номерами программы. Смотришь на безмолвный экран, и кажется, что там, за небрежно намалеванной художником заставкой, дикторы таскают друг друга за волосы из-за того, что никому из них не хочется появляться перед зрителем первым. Привык и к их испуганному виду, когда убирается закрывающая экран заставка. Хотя пора бы дикторам и перестать бояться зрителя…

Но к одному все-таки привыкнуть не могу: мой «Енисей» не столько показывает, сколько говорит. Мне передавали, что в телецентре одно время шла жаркая дискуссия на тему о том, что главное в телевидении: изображение или слово? Неизвестно, кто одержал в этом страстном противоборстве официальную победу, но только от бесконечных разговоров у меня буквально разламывается голова. Вот я смотрю передачу «Наш клуб», и каждый из его участников что-то мне длинно и утомительно объясняет.

На экране появляется надпись: «Жизнь под водой». Я заранее радуюсь: вот теперь помолчим и посмотрим! Но, увы, кто-то невидимый старательно разъясняет мне:

а) значение воды в круговороте природных явлений;

б) ее пригодность для обитания рыб;

в) изменения, которым она подвергается под влиянием высоких и низких температур.

И никому нет дела, что обо всем этом я осведомлен еще со второго класса!

«Говорят океанологи»…

«Комментарии на московские темы»…

«Рассказ о краеведах»…

«Беседа „Создание спектакля“»…

«Необходимый разговор»…

Не слишком ли много разговоров, и так ли они необходимы?

Эх, «Енисей», «Енисей»! А я-то по наивности считал тебя своим домашним театром и кино, концертным залом и стадионом. А ты все говоришь и говоришь, как заведенный…

Так не лучше ли заменить тебя на обыкновенный стандартный радиорепродуктор?

Вот только жаль древесины, которая облекает мое электронное диво. Ведь теперь такого замечательного дерева днем с огнем не найдешь!

Добряки
^{Опыт научного изыскания}

Предмет исследования. Добряки как носители определенных свойств и черт характера, Эволюция понятия доброты от библейских времен до наших дней. Проявление наклонности к добру: а) в условиях общественной среды; б) семейной жизни.

Экспериментальная работа. См. наст. «Опыт».

Научные выводы. См. см.

1. Когда Адам и Ева обратились к заведующему райзаготплодоовощторгом Змию Искусителеву с просьбой отпустить им бесплатно некоторое количество свежих фруктов, то он ответил:

– С превеликим удовольствием. Тем более, что яблоки не мои, а казенные.

Это было первоначальное официально зарегистрированное проявление доброты, чреватое большими последствиями для рода человеческого.

2. Вслед за бурной вспышкой добросердечия, столь характерного для ведомства некоего Христа, наступило заметное оскудение нравов. Известен следующий эпизод из жизни одной первобытной общины. После того как члены упомянутой общины загнали в глубокую яму мамонта и начали уже разводить костер в предвкушении аппетитных ромштексов и де-воляев, около их пещеры появился Неизвестный.

– Люди добрые! – сказал Неизвестный. – Разрешите мне отхватить половиночку этого симпатичного мамонта. Какая вам разница?

– Очень большая, – ответили ему. – Во-первых, этот, как вы удачно выразились, симпатичный мамонт от самого хобота до кончика хвоста является общинной собственностью и может быть выдан, отгружен, транспортирован целиком или частями лишь с согласия собрания общины. А нам сейчас не до собраний: надо добыть к жаркому луку, перцу и прочих специй. А во-вторых, мы бы рекомендовали вашей общине не рассылать попусту во все концы толкачей, а серьезно заняться выявлением собственных ресурсов мамонтового поголовья.

И прогнали Неизвестного прочь…

3. Эпоха средневековья привела к дальнейшей деградации понятия доброты. См. литературный памятник «Скупой рыцарь».

4. Ограничив этими примерами исторический обзор, хочу начать трактовку вопроса о проявлениях доброты в современных условиях со следующего эпизода.

В городе Н. решено было возвести павильон «Мороженое». Из подтоварника и фанеры. Но начальник облторга выбросил первоначальный проект павильона и смету в корзину и сказал:

– Мы не крохоборы. Делать людям добро, так делать. Предлагаю построить павильон из розового камня с белыми мраморными колоннами и балюстрадой. Светильники бронзовые, на две с половиной тысячи ватт каждый. Встроенные в стены мощные калориферы. В зале и холлах камины замкового типа. Направляющая идея: зной и нега.

Когда павильон открылся, то посетители сидели в нем распаренные и красные, как вареные раки. Пот лился с них ручьями, и они пили мороженое прямо из блюдец, как сметану.

В связи с сооружением павильона пришлось отказаться от развития холодильного хозяйства в магазинах и столовых города, но зато план по зною и неге оказался намного перевыполненным.

Как свидетельствуют факты, особенно перевыполняется план по уюту. Ленинградский совнархоз в свое время разрешил Управлению строительства израсходовать 35 тысяч рублей на приобретение «инвентаря служебного пользования». Израсходовали 52 тысячи рублей. И с большим толком: 28 тысяч рублей только на покупку мебельных гарнитуров для служебных кабинетов.

Хозяйственное управление этого совнархоза приобрело восемь письменных приборов из… яшмы, по 127 рублей за каждый прибор.

– Уют так уют! – сказали на Приозерском целлюлозном заводе и закупили гобеленов, плюшевых и шелковых портьер на 9.780 рублей.

– Уют так уют! – бодро повторили в «Чувашпромсовете» и купили для украшения зала заседаний люстру за 4.700 рублей.

Проклятая люстра никак не проходила в дверь, пришлось ее разобрать, потом снова собрать, устроить специальное крепление, чтобы потолок не рухнул, и потратить дополнительно еще 500 рублей. Но зато уж теперь сияние от люстры идет на всю Чувашию!

5. Заинтересовавшись этими фактами, я начал классифицировать различные типы добряков.

К.И.Доброхот, директор научно-исследовательского института. Премирует сотрудников не реже ста раз в год. За добросовестную явку на работу. За своевременный, без опозданий, уход со службы. За значительное, на 0,0001 процента, перевыполнение научного плана. В связи с областным праздником песни. По случаю 346-летия со дня рождения Франсуа Ларошфуко. По итогам месячника борьбы с бродячими собаками.

И.К.Забота долгое время заведовал в богатом учреждении всеми материальными благами. И раздавал их направо и налево, приговаривая при этом:

– Для хорошего человека не жалко последнюю рубаху снять.

И снял последнюю рубаху. Но не с себя, конечно, а с учреждения.

К.И.Добродушный, прораб стройки. Когда обратили его внимание на то, что со строительной площадки непостижимым образом уплывает лес, кирпич, цемент и кровельное железо, К.И.Добродушный сказал:

– У нас такие огромные строительные масштабы, что эти ничтожные утраты – просто слону дробинка.

И.К.Непомнящевзла, председатель потребсоюза. Каждый раз, когда очередной растратчик, хапнув солидный куш, скрывался в неизвестном направлении, председатель потребсоюза обычно говорил:

– Сбежал, ну и пускай сбежал! Мы на него зла не будем помнить, у нас совесть чиста. А он пусть помучается с ворованными тысячами.

К.И.Добродий, руководит строительством. Человек отзывчивый и щедрый, о себе думает и людей не забывает.

Увидел как-то на улице главного инженера строительного управления и страшно удивился:

– Вы что, пешим способом передвигаетесь? Нехорошо, батенька, этак можно и мозоли на пятках натереть!

С тех пор главный инженер разъезжает по городу и его окрестностям на такси. И в рабочие дни и в выходные. А платит управление.

Но когда у К.И.Добродия попросили его личную «Победу», чтобы отправить с курьером срочный пакет в совнархоз, то К.И.Добродий ответил:

– А вы знаете, сколько машина пожирает масла на тысячу километров пробега?

6. Если человек пилит жену за то, что у нее слишком часто рвутся чулки;

изводит тещу за прокисшую в прошлом году кастрюлю супа;

выдает детям ровно по три куска сахара, – это еще ничего не означает.

Можешь смело обращаться к такому человеку за пособием по случаю рождения твоего четвертого племянника. Это у него называется «положить на зубок»;

требовать, чтобы он выписал со склада олифы и белил для покраски дачи Ивана Арсентьевича, твоего постоянного партнера по преферансу. Убежден: не откажет. Это он называет «подбросить кое-что из материалов»;

попросить у него командировку в Ейск – повидаться со своей двоюродной теткой. Просьбу выполнит. На его языке это означает «пойти человеку навстречу».

Подобного рода доброту он может проявлять без конца, потому что лично ему такая доброта ничего не стоит.

7. Итак, кто такие добряки?

Это люди, склонные творить благо, добро за счет государства и в ущерб ему.

Они проявляют кротость и мягкость нрава, когда дело касается очевидного нарушения государственной дисциплины и государственных интересов.

И не случайно наши словари дают такое толкование слову «добрый»: «добро любящий, добро творящий, мягкосердый, притом иногда слабый умом и волей человек».

Они отличаются уступчивостью, жалостливостью по отношению к тем, кто тяготеет к народному достоянию, кто не прочь поживиться за казенный счет, кто руководится пословицей: «Была бы охота, найдем доброхота».

О добряках, составляющих предмет настоящего исследования, сказано: «Добрует он, да несдобровать ему».

К столь категоричному, но верному выводу неизвестного исследователя автор присоединяется целиком и полностью.

Человек с консервами

Человек вошел в магазин с вывеской «Консервы» и приблизился к прилавку.

– Я относительно соевых консервов, – робко обратился он к продавцу.

– Сколько банок?

– Пять…

– У вас есть куда положить или прикажете завернуть?

– Вы не поняли меня, я ничего не собираюсь покупать у вас, – последовало не менее робкое возражение. – Я хотел бы…

И человек, положив на прилавок сумку, вынул из нее пять банок консервов с ярко-желтой этикеткой: «Соевые бобы в томатном соусе». Одна банка была открыта.

Продавец взял банку, повертел во все стороны, зачем-то постучал ногтем по стеклу и поставил на прилавок.

– Заливка имеет привкус, свойственный несвежим томатам? – заученно спросил он.

– Да.

– На поверхности появляются пузырьки газа?

– Да.

– Бобы жесткие?

Покупатель молча кивнул.

– Наши! То есть, не наши, а Кутаисского завода. Сей минут! – и продавец куда-то исчез.

Скоро он вернулся в сопровождении директора.

– Вот гражданин интересуется соевыми консервами, – сказал продавец и ткнул пальцем в покупателя.

– Очень рад, очень рад, – добродушно заулыбался директор и, перегнувшись через прилавок, энергично пожал руку покупателю. – Вы из «Буревестника»?

Покупатель отрицательно покачал головой.

– А то в «Буревестнике» очень одобряли наши консервы. Представьте, проводят тренировочный сбор борцов перед ответственнейшими соревнованиями. Ихний завхоз ко мне, – выручай, говорит. Ну я, понятно, им два ящика бобов. Сила! И что же вышло? Из десяти схваток – шесть чистых побед. Как выйдут на ковер, так туше, как выйдут, так туше…

Но, заметив, что слушатель воспринимает его речь крайне рассеянно, директор перешел на деловой тон:

– Так что же будем делать, дорогуша? Получайте пару ящиков, и по рукам! Так, что ли?

У покупателя округлились глаза.

– Я ничего не собираюсь покупать у вас, – мягко повторил он. – Я хотел бы заменить это, – промолвил покупатель, указывая на выставленные вдоль прилавка банки с соевыми бобами.

– Заменить? – вскричал директор, и внезапно его полное лицо покрылось багровыми пятнами. – Может быть, вы хотите получить томаты? Или фаршированный перец? А может быть, баклажаны? Или вам захотелось корнишонов, а может быть, даже маринованных грибков? Так знайте, что я могу предложить вам только бобы. Десять, двадцать, пятьдесят ящиков… И тушируйте своих противников сколько влезет. Как вышел на ковер, так туше, как вышел, так туше…

Наверное, с директором случился бы удар, если бы покупатель замешкался хоть на одну минуту. Но он проворно сложил свои консервы в сумку и покинул магазин. Желание отведать овощных консервов привело его на оптовую базу «Главбакалеи». «Уж тут-то выбор несравненно богаче, чем в магазине», – решил он.

Возникнув перед столом заведующего базой, покупатель произнес уже знакомую нам фразу:

– Я относительно соевых консервов…

– Что, опять соевые консервы?! – вскричал заведующий. – Посмотрите на него, – обратился заведующий к сидевшему у стола озабоченному товароведу, – и этот с соевыми консервами! Да вы что сегодня, свихнулись все? Не успеешь одного выпроводить, как другой в дверь ломится. Что мне вашими бобами, пруд прудить? Кутаиси шлет, Ейск шлет, Джанкой шлет, Камышин шлет. Да когда же это безобразие кончится? Вы откуда – из Херсона или из Нальчика? Скажите, куда девались ваши овощи? Что, их корова языком слизнула? Почему гоните одни соевые бобы? Нет, пока я здесь, база не примет ни одной банки. Можете жаловаться хоть в главк.

И наш покупатель отправился в «Главбакалею».

– Вы относительно соевых консервов? – бодро спросил нашего героя начальник главка и, заметив утвердительный кивок головы, продолжал: – Скажу вам откровенно, дело это просто колоссальное. Миллионы банок… Потрясающие темпы!

– Скажите, товарищ начальник, но ведь торговая сеть… – робко начал покупатель.

– Что, думаете, не освоит? Пустяки! Правда, на наших базах запас соевых консервов не так велик. Зато я могу назвать некоторые и более утешительные данные. Так, например, Ригу, Вологду, Балашов, Луганск и некоторые другие города мы обеспечили соевыми бобами на ближайшие несколько лет. Так что здесь нам никакие неожиданности не угрожают. Хотя есть еще, конечно, паникеры. Шлют телеграммы, требуют. Вот, посмотрите.

Начальник главка передал посетителю пухлую папку с подшитыми телеграммами.

«Третий раз требуем прекратить самовольную отгрузку соевых бобов», – прочитал покупатель в депеше из Иванова.

«Категорически отказываемся приема соевых консервов зпт складировать некуда», – сообщали из Кирова.

Телеграмм было сотни.

– Как же вы поступаете с телеграммами? – осведомился покупатель.

– Подшиваем их в папку и продолжаем отгружать. Правда, пытались мы несколько раз ставить вопрос перед министерством, нельзя ли, мол, немного темпы поубавить, снизить цены на бобы, а заодно и качество поднять. Так в министерстве ни в какую! Не умеете, говорят, торговать, не организуете покупателя. И в самом деле: нельзя же тут полагаться на самотек. Вот мы и жмем.

Покупатель отер платком вспотевший лоб и тяжело вздохнул: грандиозные масштабы деятельности учреждения, именуемого «Главбакалея», явно подавили его.

– Нет, вы, вероятно, плохо представляете, что такое соевые консервы. Вот вы берете бобы, – и начальник главка для вящей убедительности взял горсть канцелярских скрепок. – Потом опускаете в кипяток. – Начальник бросил скрепки в целлулоидовый стаканчик для карандашей. – Бобы распариваются, и вы заливаете их томатом, – начальник «Главбакалеи» плеснул в стаканчик воды. – Консервы готовы. Надо же понимать наших консервщиков, план они выполняют без особых хлопот. Сила!

Покупатель почувствовал, что наступает момент, когда он может опять услышать знаменитую фразу: «Как вышел на ковер, так туше!», – и поднялся со стула.

Уже находясь у двери, он спросил:

– Ну, а порчи, они возможны?

– Еще как! – бодро воскликнул начальник главка. – Различные привкусы, газовые пузырьки. Надо больше продукции направлять в систему общественного питания. Многие санинспекции так и рекомендуют. Ведь система большая, а пузырьки крохотные. А что касается не предусмотренной стандартом твердости бобов, то тут дело еще проще: бобы надо размачивать.

На этом они расстались.

Начальник главка вернулся к своей многотрудной деятельности по руководству распределением и реализацией продукции консервной промышленности.

А наш герой с злополучной сумкой в руках побрел домой. Ему предстояло размачивать бобы.