Текст книги "Апокалипсис every day (СИ)"

Автор книги: Ману Оберон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

28

Вечерняя дискотека в России, пожалуй что, ничем не отличается от той, которую показывают, в виде фона действия, в голливудских боевиках. Очевидно, правила поведения на такого рода мероприятиях были скопированы русскими прямо с экрана. Наивные люди.

Поэтому за трупом, обнаруженном в мужском туалете русской ночной дискотеки, пришлось проталкиваться сквозь плотные ряды принаряженной, в броне бижутерии и смазке дезодорантов, обильно потеющей от возвышенных чувств молодёжи: наконец-то и у них теперь всё по-настоящему, – то есть прямо как в кино!

Обычно Фридрих носилками не пользовался. Технологию погрузки трупов он позаимствовал у своих первых учителей на этом поприще. Лежащий на полу фургончика щит из досок с зацепом во всю ширину на дальнем крае – вытаскивался наружу и ставился наклонно, с опорой на борт. А уж по трапу, держа труп за руки, за ноги – и взойти можно, а если один трудишься, то и на верёвке втащить. Примитивно, грубо, из подручных материалов, но удобно. Очень по-русски. После погрузки щит втаскивался внутрь и ставился на ребро вдоль стенки.

Однако, требование иметь носилки никто не отменял. Поэтому Фридрих, как научили его русские, их не выбрасывал. Во-первых, пригодятся, если тащить далеко. А во-вторых, это пропуск. Мудрость второго замечания Фридрих оценил только сейчас, но по достоинству.

В самом деле. Протиснуться сквозь спрессованную в ожидании интересного зрелища толпу, не будучи группой или в форме милиции, было крайне трудно. А так – ничего!.. Фридрих уже оценил всё могущество этого русского слова. Как ему сказали в госпитале, это был современный вариант произнесения старинного заклинания «авось». Форма применения – беспредельная. Вот и теперь, расталкивая себе дорогу концами носилок, Фридрих бодро говорил в обернувшиеся к нему рассерженные лица: «Ничего! Ничего!» А когда один из обиженных обернулся и в ответ на «ничего» Фридриха зло рявкнул: «Чего – ничего?», что означало готовность к драке, Фридрих ответил, как его научили:

– Труп заждался!!

После чего пробраться к месту смерти было уже легче. Впрочем, этим заклинанием нужно пользоваться осторожно. Один раз. Последующие повторения слов могли вызвать ответ: «Твой, что ли?» – и обильное побиение камнями, а за отсутствием оных – всем, что под руку подвернётся. Что и произошло за спиной немца вскорости после его прохода. С жаждущим повторить получившийся приём раздвижения толпы.

Скучающе сдерживающий возбуждённую чужой смертью дискотечную молодёжь, милиционер только безучастно скользнул глазами по носилкам и автоматически посторонился, пропуская Фридриха. Безо всяких слов. Действительно – пропуск…

Внутри было тоже как в кино: труп на полу в картинной позе, скучающий милиционер, выдавливающий прыщ перед зеркалом. Окончив своё многотрудное дело, страж закона и справедливости обернулся и выразительно посмотрел на вошедшего.

– Один потащишь?

Эту ситуацию они в госпитале проигрывали.

– Спасибо, что приехал, – хладнокровно ответил Фридрих. И добавил:

– Зритель – носильщик.

– Тоже верно, – с уважением отметил милиционер и почесал нос.

Второй милиционер у входа опустил ногу, которой, как шлагбаумом, перегораживал вход, упёршись в косяк двери. Вошли двое. Бритые затылки, кожаные куртки, спортивные штаны. Господа рэкетиры. У полиции своя форма, у бандитов – своя. Демократия, однако.

– Ну? – сказал старший бритый затылок.

Милиционер у двери вышел наружу и закрыл за собой дверь. Второй, у зеркала, вздохнул и вынул из кармана пачку пакетиков с белым порошком.

– Ну-у-у… – протянул рэкетир с опаской и недоверием.

– Откуда столько? – перевёл его звуки второй, ещё не разучившийся говорить, пересчитывая количество и проверяя на язык качество порошка.

– Да, – махнул рукой милиционер, – мочканул торговца и себе вколол по самые помидоры. Вот на очке прохлаждается.

Помощник рэкетира распахнул указанную дверцу. На унитазе сидел второй труп. Рука перевязана, ниже локтя немного посинела. Из вены торчит не полностью опустошённый шприц.

– Жадность фраера сгубила, – вздохнул милиционер. Потом повернулся к Фридриху и поднял руку с жестом, который, с лёгкой руки Черчилля, стали называть «знаком победы».

– Два трупа, два!

Старший рэкетир повернулся и осмотрел Фридриха с головы до ног.

– Э-э-э? – протянул старший рэкетир и кивнул менту на человека с носилками.

– Да это ж немец! Труповоз мэрский! – удивился милиционер. Мент, по-простому.

– А-а-а? – с сомнением сказал рэкетир.

Милиционер оглядел невозмутимого Фридриха критическим взором и махнул рукой.

– А! Пускай клевещет!

Рэкетир хрюкнул, вынул из внутреннего кармана пачку долларов, сопя и причмокивая, отшелестел требуемую сумму, вручил милиционеру. Тот вздохнул и спрятал деньги в карман.

Младший рэкетир, рассовав пакетики с порошком по внутренним карманам куртки, с сомнением шмыгнул носом, произнёс рассудительно:

– Не по понятиям выходит. Нам вроде как всё, а братану – хер в зубы?

Старший рэкетир снова хрюкнул. Но уже задумчиво.

Милиционер, прямо как мент какой киношный, разинул рот и недоумённо уставился на Фридриха, как будто увидел его впервые. Меж тем младший рэкетир широким вальяжным шагом подошёл к трупу на унитазе, взял его за тонкую шею, хакнул и одним рывком выкинул на пол, рядом с уже лежащим. После чего широким жестом указал на оба трупа:

– Угощайся, брат приехал!

И зареготал, засмеялся собственной шутке. Смех с удовольствием поддержал старший рэкетир, а к общему смеху чуть позже присоединились и милиционер. Все трое с любопытством и улыбками смотрели на немца: что же тот предпримет?

Фридрих, памятуя недавние шашлыки «а ля морг», и зная по-русски только одно значение слова «угощайся», а именно – пищевое, без какой-либо задней мысли подошёл к трупам и пощупал их конечности. После чего выпрямился и безо всяких эмоций ответил:

– Мясо плохое есть, шашлык нет готовить. Спасибо, нет угощаться.

Разинутые в смехе рты замерли, да так и застыли в этом положении, пока расположенные немного выше в иерархии человеческого организма мозги переваривали проглоченную информацию. Труповоз, труп, шашлык…

Младший рэкетир, стараясь не выпускать происходящее за пределы шутки, хмыкнул и пояснил, крутя над трупами растопыренными пальцами (мизинец и указательный) обеих рук:

– Да ну тя в жопу, жрать их на хер… Шмотья там какого бери, говорю.

Во время энергичного шевеления руками полы его куртки распахнулись, и Фридрих увидел засунутый за поясной ремень пистолет. После чего скосил глаза на милиционера. На поясе представителя закона висели: дубинка резиновая и наручники.

Аккуратно приставив к стене носилки, Фридрих поправил у зеркала галстук и задумчиво сделал круг вокруг лежащих на полу трупов, постоял немного, в сомнении покачивая головой из стороны в сторону, и наконец, повернув лицо к говорившему, указал пальцем на перстень, украшавший палец убитого шилом в спину торговца наркотиками.

– Я буду иметь кольцо.

Младший рэкетир осторожно подошёл к трупу, присел на корточки, не сводя глаз с Фридриха, стянул с пальца трупа перстень, выпрямился, сделал шаг назад и лишь там посмотрел на предмет в своей руке.

– Говно, – авторитетно оценил вещь. – Рубль штучка, два кучка.

Посмотрел в глаза спокойно стоящего немца. Прищурился.

– А зачем тебе?

Фридрих, всё так же невозмутимо, сделал жест: накрыл правой ладонью левый кулак. После чего поёрзал ладонью взад и вперёд.

– Пиво открывать.

Сжав в кулаке оригинально приобретённую вещь, Фридрих подошёл к двери, приоткрыл её и сказал милиционеру по ту сторону:

– Прикажите носить дас труп. Их бин указать место.

Ломаное русско-немецкое наречие прозвучало достаточно громко. И нечто в произнесённом сразу сделало любопытствующих по ту сторону милиционера маленькими и плюгавыми. Они послушно закивали головами и через пару минут Фридрих, с гордо поднятой головой, удалился, возглавляя группу из четверых русских танцоров, тащивших два трупа, положенных на одни носилки, друг на друга. Носильщики, по одному на каждую ручку носилок, сдержанно пыхтели, но молчали. Потому что сразу же за носилками, в виде почётного эскорта, шли два рэкетира и два милиционера с задумчивыми лицами. Со стороны, видимо, всё выглядело достаточно внушительно.

Отъехав от дискотеки, Фридрих остановился, оглядел перстень, протёр его водкой из запасной бутылки, хмыкнул и надел на палец. Всё равно хотел купить…

29

Потренировавшись дома, Фридрих ловко открыл бутылку своим новоприобретённым перстнем. Посмотрел по сторонам, нагнулся, увидел под служебным столом господина полковника корзинку для мусора и ловко закинул пробку туда. Выпрямился в кресле, закинул ногу на ногу, посмотрел в окно, вид на свой дом из окна управления МВД открывался прекрасный, отхлебнул пива. Потом взглянул на хозяина кабинета. Господин Мороз удобно расположился в кресле, его расстёгнутый мундир прекрасно гармонировал с бутылкой пива в руке. В другой руке господин полковник держал очищенную от шкуры сухую рыбу, которую и поглощал с аппетитом.

Со стороны послышался смех. Это смеялся друг и подчинённый полковника, майор Феликс. Фридрих познакомился с ним ещё в госпитале. Но там не знал, с кем имеет дело. И только сейчас, увидев, с каким радушием полковник встретил майора, в голову Фридриха стала закрадываться мысль, что в тот самый госпиталь он попал вовсе не из человеколюбия полковника. Впрочем, эти мысли Ингер держал при себе. Но вот эмоции по поводу рыбы к пиву… Нет, такого не вынесет ни один настоящий немец!

– Я служил в ГДР, – сообщил майор. – И до сих пор помню, как страдали добрые бюргеры, когда в их присутствии принимал пищу русский офицер. Если пить чай, то кинуть в стакан кусочек масла. После чего стакан отмывается с великим трудом. А если пить пиво, то обязательно с рыбой. А у них от этого чуть ли не судороги начинались.

– Что же ты по-немецки так плохо говоришь? – благодушно спросил полковник.

– Я изучал язык потенциального врага, – ответил майор, в свою очередь впиваясь в янтарную спинку своей рыбины. – А с другом можно и на пальцах объясняться.

– А почему вы скрывали своё знание языков? – спросил Фридрих, за отсутствием немецких закусок не закусывавший своё пиво ничем. – Вы изучали меня?

– Работа у нас такая, – ответил полковник, благодушно причмокивая. – Что на глаза попадётся, то и изучай. Порой и сам не знаешь, что может пригодиться, потому и тащишь в своё гнездо как сорока: всё, что блеснуло.

– О! – парировал Фридрих. – Значит, я прохожу в вашей картотеке под кодовым именем «Блестящий»?

Офицеры дружно рассмеялись.

– Ну, если исходить из инструкции присваивать агенту кодовое имя, ничем не могущее навести на мысли о его внешности, привычках и так далее, то вас, господин Ингер, мы должны проводить под кодовым именем «Роженица».

И они снова рассмеялись. Фридрих присоединился. Подумать только…

– Роженица, – произнёс немец, пробуя на язык слово. – Кто бы мне вот новую машину родил…

– А что случилось со старой?

– С машиной – ничего. Случилось с водителем. Когда я лежал в госпитале, он работал один, потом попросил отпуск на неделю, а когда пришёл, то пришёл пьяный и сказал, что больше он трупы возить не хочет. Я уговорил его поработать хотя бы в этот день, было много заказов. Но он пришёл пьяный, вести автомобиль пришлось мне, а когда мы грузили труп, он споткнулся, труп упал на него, водитель начал кричать, плакать и бить мёртвого человека. Это получилось так плохо, что я без сожаления расстался с ним.

– И это все ваши проблемы? – мягко спросил полковник Мороз.

– Нет, господин полковник. Эти два месяца я мало сталкивался с бытовыми деталями русской жизни. Но две встречи с полицией России… В первый раз я попал в госпиталь. Во второй раз полиция продавала гангстерам наркотики, взятые с тела мёртвого торговца, которого убил наркоман. Я очень много не понимаю…

– Ну, с машиной мы вам поможем, – сказал майор. – У моей жены есть сестра, у сестры – муж, а у мужа – племянник. Хороший человек, с высшим образованием, четыре языка. Работал где-то там, что-то с космосом. Потом космос кончился, зубы на полку, промышляет частным извозом. Ну, документы переоформить – пара пустяков. Пиво допьём, я ему и позвоню. Может, сегодня и начнёте. Я думаю, согласится. Попрошу, в случае чего. Нормальный человек.

– А по поводу России вам поможет господин майор, – добавил полковник.

– В смысле? – поднял брови господин Феликс.

– Ну, вообще, – покрутил пальцами в воздухе полковник. – Чичероне там, туда-сюда. Ты же, майор, всё равно в отпуск уходишь? Ну вот. На море на твою зарплату не намылишься, кончился проклятый коммунизм. Аквалангист, понимаешь.

Феликс хмыкнул, покрутил головой и залпом допил пиво.

– Ну и – вообще… – загадочным тоном закончил полковник.

Майор опустил голову, посмеялся чему-то, поднял голову, посмотрел на полковника, тот улыбнулся в ответ. Потом перевёл взгляд на немца, и Фридрих поразился озорному блеску его глаз. Они явно что-то замышляли. Впрочем, если бы они хотели сделать ему вред, они давно бы уже сделали его. Фридрих успокоился. И улыбнулся в ответ.

– Благодарю за помощь, господа, – ответил он.

– Ну, какая это помощь, – всё так же благодушно сказал полковник.

– Но если нам вдруг потребуется ваша помощь, вы как? – спросил майор.

– Что – как? – не понял поначалу Фридрих. – А… Но чем я могу вам помочь?

– Ну, вдруг чего, – уклончиво ответил майор.

– Если это будет в моих силах и не нарушит закон, я готов помогать.

Офицеры переглянулись.

– Ну, вот и ладушки, – снова улыбнулся господин полковник. – Ладно, господа, вы уже отдыхаете, а у меня сейчас хлопот будет полон рот. Не подумайте, что я вас выгоняю…

Майор и Фридрих дружно поднялись с мест, распрощались и вышли.

– Давай сначала ко мне, я сделаю пару звоночков, переоденусь, всё такое, ну и пойдём потом уже, чтобы ничего больше не отвлекало.

В кабинете майор вручил гостю альбом подводных съёмок, в который Фридрих тут же тактично и уткнулся. Тем более что виды оказались сняты «с душой», как говорят русские. Профессионально, со вкусом. Красиво, одним словом.

Фридрих и не заметил, как майор успел переодеться, прозвониться и так далее. Казалось, вот только что вот раскрыл первую страницу альбома. И уже всё.

– Ладно, – махнул рукой майор. – Вижу, что оценили. Ладно, берите с собой, дома посмотрите, потом вернёте. Не в последний раз видимся, надеюсь.

И они вышли. Сначала из кабинета, а потом и из здания.

30

– Ну-с, – сказал майор, как только они сошли со ступенек парадного входа, – для начала я предлагаю продолжить и – по пивку! Двое мужчин, мирно пьющих пиво и беседующих – это настолько не вызывающая подозрений картина, что будьте готовы выпить сегодня много пива.

– Всегда готов, – ответил немец.

– Я тут договорился о встрече с вашим будущим водителем. Так что мы сейчас идём в направлении точки встречи, ну а по пути я вам кое-что покажу. Из жизни России. Вы ведь этого хотели, не так ли? Предупреждаю заранее, что буду показывать вам то, что знаю сам. Если придёт в голову мысль, что это специально для вас, выбросите её из головы.

Первый кусочек России лежал в стороне от центральных улиц. Впрочем, достаточно свернуть и немного пройти, чтобы оказаться на задворках жизни. Это правило справедливо для многих городов и стран.

– Сейчас зайдём в магазин, обратите внимание на нищенку слева по ходу.

Вошли. Нищенка действительно находилась на месте. Она кланялась, выставив перед собой руку, и просила проходящих мимо «подать», – «на хлебушек».

Феликс купил в хлебном отделе четвертинку чёрного русского хлеба, отвёл Фридриха в сторону и вручил ему хлеб со словами:

– Сейчас выходим, как скажу, подойди к ней, отдай хлеб и скажи: «На, покушай».

Фридрих кивнул. Он не совсем понимал, зачем Феликс ждёт, когда в магазине будет поменьше народу, а в проходе – вообще никого. Но терпеливо ждал. И двинулся с места лишь по команде сопровождающего. Как и было приказано, подошёл к нищенке один, положил в её руку хлеб и сказал, тщательно выговаривая слова: «На, покушай».

Спрятавшись за деревом, Фридрих ждал неизвестно чего. И дождался. Нищенка вышла на крыльцо, оглянулась по сторонам и украдкой, тайным воровским движением выкинула хлеб в урну. Майор удовлетворенно хмыкнул. Дождался, когда старуха вернулась на свое место, и повел немца дальше, продолжая свою странную экскурсию по России.

Отойдя несколько шагов, пояснил:

– Если увидишь нищего, постоянно стоящего на одном месте, или заметишь место, на котором постоянно стоят разные нищие, то можешь быть уверен, что перед тобой бизнес на нищете. Частных лиц тут предельно мало, в основном рабы. Существуют несколько мафий, делающих деньги на нищих. И если кому-то, скажем, придёт в голову мысль попрошайничать, то его мигом поставят на место. Побьют, для начала.

Точно так же, как у бомжей поделены места сбора пустых бутылок, все места, наиболее подходящие для нищенства, тоже принадлежат кому-то. Посторонних прогоняют, бьют или заставляют платить дань. Ты видел, что произошло с хлебом, который выкинула эта? Его молча, без криков, воплей и просьб подобрал один из бездомных мальчишек и съел тут же. Запомни, Фридрих, настоящий голод никогда не выставляет себя напоказ.

– Не поворачивай голову в сторону, скоси глаза. Видишь человека в больших тёмных очках? Вон у той подворотни? Ждать не будем, неизвестно сколько прождёшь, но на всякий случай – это один из центров местной розничной торговли наркотиками. Любая синтетика. И ещё, в этом месте всегда можно сдать.

– Что сдать? – не понял Фридрих.

– Наркотики, что же ещё? Менты отбирают у наркоманов, или кто там по карманам пошарит. Все несут сюда. Половинную цену вручают сразу же.

– И вы так просто об этом говорите?

– А как я должен об этом говорить? В России есть хорошая поговорка: «Свинья грязи найдёт». Что в нашем случае означает, что если у человека есть потребность задурить себе голову, он найдёт, КАК это сделать. Наркотики – это просто модно. Втащить кислоты, надеть очки с призмами и улететь на дискотеке под мерцающие огоньки. На этот способ надо много денег. Поэтому он считается элитным. Наркотики – это престижно. Престижно потратить много денег, престижно попробовать то, что никто ещё не пробовал. Если денег нет, но желание вышибить себе мозги есть, можно взять из-под полы откровенно бодяжной водки. Смешать с пивом, добавить стеклоочистителя и ударить по печёнке.

Кстати, вы знаете, что во времена СССР на заводах пили клей БФ?

Фридрих даже поперхнулся. Клей? Пить?

– Да-да, именно клей, и именно пить. Существовала целая технология очистки спиртовой основы. Что-то там с солью, при помощи дрели и ещё всякое разное. Не специалист. Сам термин «шило», которым вы щеголяли перед полковником, родился именно на заводах. Первоначально слово «шило» обозначало смесь не питьевого спирта с водой. Технический, гидрашка, всё, кроме метила. Существовала даже широко распространённая поговорка, выражение жизненной философии: «Пить всё, что горит, трахать всё, что шевелится. А что не шевелится – расшевелить и трахнуть». Так что в наши дни изменилась только форма, но не содержание.

– Что желаете в продолжение программы? Могу показать агентство по найму в публичные дома за границу. Дом, в котором живёт устроитель боёв до смерти. Людских, естественно. Могу сводить в ресторан, показать главного вора города. Он сейчас контролирует пару банков, уважаемый человек. А в своё время лично загубил четырнадцать душ. Зарезал, в смысле. Могу показать, но только снаружи, сами понимаете, притон педофилов. Или цыганский посёлок, центр распространения растительных наркотиков…

– Скажите, пожалуйста, – тихо попросил Фридрих. – Вы, похоже, знаете всех преступников в городе. Вы можете их арестовать?

– Шесть часов, – ответил майор Феликс.

– Простите?

– Если придёт приказ, в любое время дня и любое время года, то все известные нам рэкетиры, сутенёры, наркоторговцы, одним словом, все уголовные преступники, вне зависимости от их нынешнего социального статуса, через шесть часов будут находиться в хорошо охраняемом месте.

– А кто отдаёт приказ?

– Тот, кто никогда его не отдаст. Потому что много имеет взамен. Как говорит Виталий, это ваш будущий водитель, – демократия есть диктатура денег. Эксплуатация бомжей, нищих, проституток, торговля наркотиками, всё такое прочее – это очень денежное занятие. И оно кому-то выгодно. На всём этом кто-то делает деньги. Как и на войне в Чечне. Кому-то выгодно, чтобы всё это продолжалось.

У нас с полковником есть свой культовый фильм. «Новые центурионы». Как сказал его герой, делай свой долг на пять процентов и будь счастлив, что делаешь хоть это. И культовая книга. «Крёстный отец». Этот мир против нас, так что держись за свою семью…

Вы меня понимаете, геноссе Фридрих?

– Яволь, – ответил тот, немного подумав. И добавил: – Яволь, майн фюрер.