Текст книги "Судьбы"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Кир откинулся в кресле, будучи уже не в состоянии волноваться. Фильм или провалится, или стартует.
Через сорок пять минут напряжение в зале достигло высшей точки. Герои были старыми знакомыми из плоти и крови, и зрители уже начали догадываться, что там, в экранной жизни, что-то сильно не так. Кир почувствовал реакцию зала, когда Салли, главная героиня, внезапно провалилась в подземную шахту. Она медленно повернулась и увидела странное существо, стоящее за ее спиной. Но Кир заставил зрителей догадываться, что именно она увидела, по ее глазам – сам инопланетянин был лишь смутной тенью. И эта неясность нагнетала ужас, испытываемый зрителями.
Салли не закричала. Не упала в обморок. Фильм развивался не в соответствии с принятыми канонами, каждый критик это понимал.
Главному герою тоже не все удавалось, его ошибки были понятными, человеческими и объяснимыми. К кульминационному моменту фильма оцепеневшие зрители вовсе не были уверены, что герой успеет спасти девушку. Их лишили счастливой уверенности, что все закончится благополучно.
Зрители долго не знали, что думать. Сначала им казалось, что Салли обречена. Джо спешил, и у них появилась надежда, что он успеет ее спасти. Только в этот момент они увидели лицо чудовища. Бад Уэстмор полностью отработал свой огромный гонорар. Он предстал не в образе обычного голливудского чудовища. С помощью искусного грима его лицо сочетало в себе черты зверя и человека и поражало неземным уродством. Несколько молодых зрительниц завизжали, когда на экране наступила полная тишина. Джо и монстр стояли лицом друг к другу, камера сначала медленно, потом все быстрее переходила с одного лица на другое, и зрители уже с трудом разбирались, что же происходит.
И наконец развязка. Джо взял кустарный огнемет, который инопланетянин уже видел, но не выстрелил в упор, а поднырнул под чудовище и выстрелил вверх, причем камера двигалась вместе с ним. Зал наполнили странные, высокие, визгливые звуки, которые звукооператор записал у дельфинов и ускорил запись. Весь зал вскочил, потом люди начали в удивлении оглядываться. Кир заставил техников разместить громкоговорители по всему залу, так что звук, казалось, доносился отовсюду.
Тут Салли подползла к Джо и помогла ему подняться. Побитые, дрожащие, рыдающие, они вместе выбрались из шахты в прохладную, ясную ночь. В миле мигал огоньками маленький городок, и из сарая на окраине до зрителей доносились звуки негритянской танцевальной музыки. Как Кир и рассчитывал, эффект внезапного перехода к нормальной жизни был оглушительным.
Затем пошли финальные титры, на этот раз слова составлялись из звезд на ночном небе, только в именах основных действующих лиц и режиссера поблескивали луна и солнце. Зажегся свет. В зале стояла полная тишина. Вокруг них потрясенные люди моргали и поглядывали друг на друга.
Паренек, сидящий недалеко от Кира, достаточно громко, чтобы все услышали, произнес:
– Мама моя родная! Я, пожалуй, не поеду на ферму к дяде Элмеру.
Тут все рассмеялись. Так смеются люди, когда спадает напряжение. Ориел начала хлопать. Через секунду все уже бешено аплодировали, свистели и топали ногами.
Кир встал, и все головы повернулись к нему. На подгибающихся ногах он прошел к экрану, где уже стояла и радостно улыбалась его ведущая актриса. Да и было чему радоваться – она только что стала суперзвездой. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Кир повернулся и спокойно посмотрел на критиков. Пусть пишут, что хотят, черт побери. Он знал, что своего добился.
Кларисса взглянула на Говарда Шусмита, потом отвернулась. Говард тоже встал, но все внезапно ринулись к режиссеру – руководители больших студий, критики, репортеры, причем каждый норовил поговорить с «чудо-мальчиком». Так назовет его на следующий день Хедда Хоппер, и это станет его кличкой на ближайшие двадцать лет.
Ориел осталась на своем месте. По ее лицу текли слезы.
– Маленькая, ты в порядке?
Услышав протяжный южный выговор, Ориел повернулась к матери и молча кивнула, разыскивая глазами отца. Дункан выглядел почти таким же гордым, как в тот день, когда он впервые взял на руки свою внучку. Наконец Ориел сказала:
– Правда, он замечательный? Разве я вам не говорила?
Дункан широко улыбнулся.
– Конечно, говорила, милая. Мне кажется, сегодня у меня появился зять-знаменитость.
Ориел смеялась, плакала, обнимала отца, целовала мать и наблюдала, как толпа осаждает Кира. Через некоторое время все переместились в гостиницу «Беверли-Хиллз». Там в ресторане собрались кинозвезды, режиссеры, продюсеры, газетчики и манекенщицы. Метрдотель умело двигался среди них, рассаживая гостей за изогнутые банкетные столы. Лучшие места были отведены Киру Хакорту и его очаровательной жене.
Кларисса удовлетворенно оглядела зал: все было сделано идеально. Кругом огромные букеты цветов, меню, которое она заранее обговорила, выдержано до мельчайшей детали. На серебряных блюдах красовался паштет по-страсбурски, белужья черная икра с рублеными крутыми яйцами и сырым луком была уложена на тосты и украшена ломтиками лимона. Суфле из омаров, телячий язык, черепаховый суп, осетрина и каперсы. Потом жареный барашек и фазаны с острыми приправами. Потом обильный десерт – ромовые бабы, фрукты в ликере, желе и многое другое. Кроме лучших сортов розового шампанского подавали выдержанные крепкие напитки и сладкие вина для дам.
Давно Голливуд не видел такой великолепной вечеринки после премьеры фильма. Всемирно известный оркестр из десяти музыкантов наигрывал мелодии Глена Миллера и более современные джазовые вещи.
– Ну, и как ты себя чувствуешь? – спросила Ориел, когда поток людей с поздравлениями почти иссяк.
Кир откинулся на спинку стула. Галстук-бабочку он уже давно снял.
– Не знаю… – Он встретился глазами с ее насмешливым взглядом и начал смеяться. – Да нет, знаю, – признался он тихо и закричал: – Я чувствую себя великолепно.
Несколько голов повернулись в их сторону, зубы сверкнули в улыбках – у всех было превосходное настроение. В этом городе успех означал все, и, если ты его добивался, люди относились к тебе доброжелательно. Звезды, раньше никогда не обращавшие на него внимания, сегодня подходили к их столику, прощупывая почву насчет возможной роли.
Ориел медленно облизала губы и поднесла руку к вырезу, легонько проведя пальцем от шеи вниз, к ложбинке между грудей. Кир резко перестал смеяться.
– Ты так замечательно себя чувствуешь, что готов проторчать здесь всю ночь? – хрипловатым голосом спросила она.
– Нет. – Кир покачал головой и встал, поскольку Ориел извинилась и направилась в дамскую комнату.
Кларисса заметила, что дочь ушла, и несколько неуверенно опустилась на освободившийся стул. Глаза Кира сразу потускнели, и сердце ее упало. Хотя она и провела в городе две недели после рождения Бетани, у нее не хватило смелости попробовать наладить отношения с зятем. Но она уже начала уставать от этой неопределенности.
– Кларисса, – сказал Кир безразличным голосом, – надеюсь, вам понравилось?
С тех пор как Кларисса снова вошла в их жизнь, Кир держался с ней подчеркнуто предупредительно. Он понимал, как много значит для Ориел ее присутствие, к тому же вынужден был признать, что Кларисса не вмешивается в их дела, всегда идет ему навстречу, предельно вежлива и никогда не появляется, не предупредив заранее. К тому же Кир не умел долго таить злобу.
– Даже очень, – ответила Кларисса. Как лучше предложить оливковую ветвь? – Я искренне рада, что смогла помочь, – заметила она и с надеждой улыбнулась. Кир замер.
– Помочь?
Кларисса успокаивающе положила ладонь ему на руку.
– Это произошло после того, как Ориел позвонила мне в первый раз насчет ребенка. Мне… мне так хотелось сделать что-то для вас обоих.
Кир почувствовал, как все внутри похолодело.
– Вот как?
Кларисса с опаской взглянула на него.
– Разве тебе не пришло в голову, что бюджет картины куда больше, чем Говард обычно разрешает? – начала она. Она всегда думала, что, когда все откроется, Кир будет благодарен. Куда же теперь подевалась эта уверенность? – Я решила, что мне стоит вложить деньги в твою карьеру. Ведь мне так хотелось, чтобы тебе все удалось.
Кир побледнел, но ограничился вопросом:
– Так вы – спонсор?
– Правильно, – подтвердила она, обрадовавшись, что они наконец начали говорить на одном языке. – И должна заметить, что ты достойно использовал мои деньги. Фильм получился прекрасным. И, разумеется, я организовала все это, – добавила она, обводя взглядом зал.
Кир перевел дыхание.
– Кларисса, никогда в жизни я вас ни о чем не попрошу. И Ориел тоже.
Улыбка сползла с лица Клариссы.
– Но… Я полагала, так тебе будет легче. Я хотела, чтобы фильм получился удачным… – расстроенно начала она.
– И чтобы потом ткнуть меня в это носом? Чтобы вы могли всем говорить, что у меня ничего бы не вышло без ваших денег?
Кларисса даже открыла рот от изумления.
– Нет, нет, клянусь. Я… Ну, признаюсь, когда я в первый раз приехала, мне не понравилось, что Ориел живет в такой тесноте. Но я видела, что она счастлива. Я только хотела помочь. – Кларисса сжала его руку. – Мы плохо начали, и все эти годы даже не разговаривали… – Она почувствовала, как начал дрожать голос и набегать на глаза слезы, и тихо чертыхнулась. Полезла в сумку, достала платок и не успела заметить выражения искреннего изумления на лице Кира.
– Вы в самом деле имеете это в виду? – спросил он, настолько удивившись, что не нашел, что еще спросить.
Кларисса подняла глаза, заметила его удивление и печально улыбнулась.
– Не такая уж я стерва, – мрачно заверила она. – Давай начнем все сначала, ты и я? И если ты не хочешь, чтобы я давала деньги на другие твои фильмы, я не буду.
Кир засмеялся, наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Договорились.
Ориел, наблюдавшая за ними с другого конца зала, почувствовала комок в горле и подошла к ним. Она увидела счастливые глаза матери и улыбнулась.
– До завтра, мама, – радостно произнесла она, и Кларисса кивнула.
По пути в холл их перехватил Фрэнк Локвуд из «Парамаунта».
– Ну, мой мальчик, ты сегодня показал настоящий класс. Слушай, не хочу ходить вокруг да около. Могу предложить тебе контракт на три фильма прямо сейчас. Сам выбирай жанр, можешь даже писать сценарий. Короче, карт-бланш, а бюджет получше этого. Что скажешь?
Кир ухмыльнулся.
– Скажу, да. Спасибо, Фрэнк.
В машине Ориел откинулась на сиденье, положила голову ему на плечо и тяжело вздохнула.
– Я рада, что все позади, – тихо призналась она, проводя пальцем по его носу, подбородку и губам. – И счастлива, что вы с мамой помирились.
Кир усмехнулся.
– Оказывается, она не такой уж и дракон.
Ориел игриво ткнула его кулаком в бок.
– Мне кажется, сегодня третий самый лучший вечер в моей жизни, – вздохнула она.
Их дом находился совсем рядом. Они вышли из лимузина, Кир кивком попрощался с водителем и крепко взял ее за локоть. В доме было двадцать пять комнат, внутренний и наружный бассейны, оранжерея, ванные комнаты при каждой спальне и мраморные полы. Теперь, после успеха «Завоевателей», Кир легко сможет расплатиться по закладной. Они устало поднялись по ступеням, и Кир сразу же сбросил пиджак вместе с рубашкой. В спальне стояла круглая кровать с балдахином. Кир быстро разделся.
Ориел еще стояла перед зеркалом и снимала драгоценности, когда он подкрался сзади. Его руки скользнули за вырез бального платья и легли на ее груди. Ориел вздохнула, прижавшись спиной к его обнаженному телу. Он распустил ей волосы и начал осыпать поцелуями плечи.
– Кир, – тихо прошептала Ориел, когда он осторожно потянул сзади молнию на платье и оно, шурша, осело у ее ног шелковым облаком.
Бюстгальтера на ней не было. Он поднял ее на руки, положил в центр круглой кровати и, глядя ей в глаза, снял с нее чулки и трусики. Он поцеловал ее ступни, потом впадинки под коленками, затем добрался до бедер, раздвинул их и проник в нее языком. Ориел дернулась и вскрикнула, вцепившись в подушку пальцами с ногтями персикового цвета. Их тела отражались в зеркале на потолке. Ее груди были белыми, соски торчащими и красными, а еще она видела его голову между своих бедер и загорелые руки на животе.
– Кир! – простонала она, подтягивая его наверх и смотря, как голова наклоняется сначала над одним соском, потом над другим.
Он прикоснулся губами к ее губам и прошептал:
– Я люблю вас, миссис Хакорт.
Когда он вошел в нее, такой сильный, большой и уверенный, глаза Ориел расширились, но она продолжала смотреть в зеркало на потолке. Она казалась себе маленькой и бледной, почти раздавленной мускулистым телом, чьи ягодицы ритмично поднимались и опускались. Ориел почувствовала приближение оргазма, и отражение в зеркале помутнело.
– Ориел! – вскрикнул Кир задыхаясь. Она плотно обняла его ногами, мускулы ее влагалища сжались, лаская его и доводя до исступления. – Никогда не бросай меня. Я умру!
Кларисса в своем номере медленно сняла тесные туфли и облегченно вздохнула. Дункан, вытаскивающий запонки из манжетов, улыбнулся.
– Ты счастлива, дорогая? – с отсутствующим видом спросил он.
Кларисса поколебалась, потом решительно произнесла:
– Да нет, пожалуй.
Дункан замер, держа одну запонку в руке, потом в замешательстве взглянул на нее. Они долго смотрели друг на друга, затем Дункан медленно улыбнулся. Улыбка вышла печальной, но в ней чувствовалось облегчение.
– Ты хочешь быть свободной, не так ли, Кларри? – мягко спросил он и увидел, как она с несчастным видом кивнула. Подняла голову и взглянула на него блестящими глазами.
– Разве только я одна, Дункан? – тихо сказала она и услышала, как муж вздохнул.
– Нет. Скорее всего, нет. Мы оба делали то, что считали правильным, старушка. – Дункан устало положил запонку и взглянул на себя в зеркало. Он вдруг сильно постарел. – Но этого оказалось недостаточно, вот и все. Ты ведь хочешь выйти за него замуж? – спросил он, и Кларисса вздрогнула.
– Да, – после долгого молчания призналась она. – Да, хочу. Когда Кайл в первый раз предъявил мне ультиматум, я подумала, что не смогу. Развод, отказ от привычной жизни, все эти разговоры о том, что он много моложе меня. Но… чем больше я об этом думала, тем яснее понимала, что… Дункан, дорогой, я не могу без него жить. Ты уж прости меня. Я никогда не хотела сделать тебе больно.
– Как только вернемся, повидаюсь с адвокатами.
Кларисса молча кивнула. Вот и все. Прощай, спокойная старая жизнь. Ее ждет новая жизнь… с Кайлом.
Глава 18
Вероника Колтрейн аккуратно нырнула в бассейн, вынырнула и отвела мокрые волосы с глаз. Шел седьмой час утра, и она сомневалась, что даже сэр Мортимер уже поднялся. Она снова проводила выходные в его загородной усадьбе. Ей безумно нравился этот огромный дом. Купание в закрытом бассейне с подогретой водой в воскресенье утром доставляло истинное наслаждение.
Особенно в такое воскресное утро, когда ты просыпаешься и понимаешь, что влюблена. Она считала, что смешно влюбиться так быстро, но уж так получилось.
Вероника коснулась пальцами стенки бассейна, повернулась и поплыла назад. Кафель на дне бассейна складывался в рисунок павлина, а стеклянная крыша над головой давала возможность тепличным растениям, украшавшим бортики бассейна, спокойно цвести. Однако мысли ее были заняты Уэйном Д'Арвиллем.
Когда он ласкал ее в лифте, она затрепетала и испугалась, как заяц, попавший в свет фар. И не возмутилась таким наглым поведением Уэйна просто потому, что не смогла. Она лишь могла смотреть в его глаза и покоряться тому страстному возбуждению, которое охватывало ее всякий раз, когда о нем думала.
И когда она уже совсем решила попытаться его забыть, он снова возник на ее пути, здесь, в доме сэра Мортимера. Этот потрясающий незнакомец будет ее коллегой по работе. Случившееся походило на чудо, ей не верилось в такое везение. Ведь она всего лишь простенькая Вероника Колтрейн, прожившая почти всю свою жизнь с родителями в Кентербери. В меру хорошенькая, в меру удачливая в работе, она ничем не выделялась среди сотен подобных девушек. И вдруг, без всякого предупреждения, в ее жизни появился этот высокий француз с синими глазами. Она слегка улыбнулась, вспоминая вечер, когда они танцевали. В его объятиях она казалась себе карлицей, запах дорогого лосьона после бритья будоражил ее ноздри. Его голос завораживал, в его устах даже самые простые слова звучали значительно.
Он не спросил ее, как сделал бы любой англичанин: «Не желаете потанцевать?», а просто подошел, взял за руку и заявил:
– Ты будешь танцевать со мной. Пошли…
И она пошла. Весь вечер он без всякого стыда и смущения не сводил с нее глаз. Она сначала волновалась, но потом привыкла и к концу вечера уже тянулась к этому взгляду, как пьяница тянется к бутылке.
Веронику нельзя было назвать наивной. Хотя в двадцать один год она все еще оставалась девственницей, она понимала, что значат его горящие взгляды и почему так реагирует на них ее тело.
Громкий всплеск заставил ее очнуться, она оглянулась и поняла, что уже не одна в бассейне. Во рту пересохло, когда он вынырнул в нескольких футах от нее. Уэйн, чьи светлые волосы потемнели от воды, встал и пошел к ней. Вода ручьями стекала по мускулистой, гладкой груди. На нем были короткие черные плавки, которые не могли скрыть его возбужденного состояния, и она повернулась к ступенькам, потому что инстинкт советовал ей поскорее сбежать.
Она знала, что еще не готова. Слишком мал был ее любовный опыт, она не могла играть в эту игру профессионально.
Когда она поставила ногу на первую ступеньку, Уэйн крепко обхватил ее за талию, и она почувствовала, как подкосились ноги. Он слегка приподнял ее и повернул лицом к себе, спиной прижав к стенке бассейна.
– Уэйн, – прошептала она, не уверенная, что именно хочет сказать, но он не отрывал от нее взгляда, а жар его тела творил с ней странные вещи.
Она ощутила, как затвердели соски, натянув мокрую ткань купальника, и вскрикнула, когда он коснулся ее груди, зажав сосок между большим и указательным пальцами. Она резко втянула воздух.
Уэйн медленно спустил бретельки купальника с дрожащих плеч, покрытых мурашками.
– Уэйн, пожалуйста… я не могу.
Он склонил голову к правой груди и прижался губами к розовому соску, чувствуя, как дрожат ее колени по обе стороны его бедер. Она подняла руки и неуверенно попыталась оттолкнуть его. В ответ он взял их и положил вдоль бортиков бассейна, тем самым еще немного приподняв ее тело.
– Кто-нибудь увидит, – взмолилась она. Собственный голос показался ей странно осевшим.
В ответ Уэйн оставил в покое ее грудь и занялся шеей и плечами, покрывая их поцелуями. Его горячее дыхание заставляло сердце Вероники бешено колотиться.
– Еще никто не вставал, – пробормотал он и улыбнулся.
Все эти недели его самого удивляла растущая тяга к Веронике. Он следил за ней, слушал ее, расспрашивал о ней, но только когда его внутреннее досье на нее стало полным, решил, что она будет ему принадлежать. Хотя она и ничего из себя не представляет. Маленькая мисс. Ни то ни се.
Он стянул с себя плавки, не в силах больше выносить напряжение, но намеренно повернулся слегка в сторону, чтобы не испугать ее.
Осторожно, медленно, так, что она почти этого не заметила, он стянул ее купальник сначала на живот, потом вниз, до колен.
Он снова поцеловал ее затяжным поцелуем, лаская языком небо. Она билась в воде, ощущение было настолько сильным, что оно будило затаившуюся внутреннюю потребность. Она смутно понимала, что ее соблазняют, но его руки уже стащили с нее купальник, потом обхватили ягодицы. Она вскрикнула, когда он раздвинул ей бедра.
– Мы не д-должны, – выдохнула она, но голос беспомощно осекся.
Как она ни сжимала бедра, его пальцы, лаская, проникли в ее лоно, посылая волны жара по всему телу. Через несколько минут, когда наслаждение достигло такой остроты, что она почти перестала соображать и ей стало безразлично, увидит ли их кто, он неожиданно остановился. Она жалобно застонала, подняв на него широко открытые обиженные глаза.
Он немного отодвинулся, и она увидела, что его зрачки сузились.
– Пусти меня, – потребовал он, и Вероника ощутила, как ноги сами по себе раздвинулись.
Он быстро обхватил ее ягодицы и приподнял, заставив ухватиться за его плечи. Только в этот момент ощутила она его пульсирующий член между своих ног. Глаза широко распахнулись, но Уэйн сделал резкое движение вперед и заполнил ее целиком.
Сначала она почувствовала лишь резкую боль, но он быстро закрыл ей рот поцелуем. Боль медленно начала отступать, сменившись наслаждением. Она почувствовала, что тело реагирует на его вторжение с пылом, о котором она и не подозревала. Рот непроизвольно открылся, тело конвульсивно дергалось, неподготовленное к первому в жизни оргазму. Уэйн, крепко держа ее, проникал все глубже, двигался все быстрее, стараясь достичь пика удовольствия. Он поцелуями заглушал ее крики наслаждения, как только что заглушал крики боли. Наконец он вздрогнул, и его семя изверглось в ее тело.
Уэйн отодвинулся, вяло поплыл к противоположной стороне бассейна, с трудом вылез – руки и ноги казались налитыми свинцом. Он так и пошел, голый и молчаливый, к раздевалке, даже ни разу не оглянувшись.
Вероника лежала в бассейне, с трудом переводя дыхание и стараясь собраться с мыслями.
Придя в свою комнату, Уэйн начал собирать вещи, ему безумно хотелось побыстрее уехать. Он не доверял женщинам, и он не доверял своей собственной реакции на Веронику Колтрейн. Любовь была ему чужда, как болезнь, которую следует избегать. Кроме того, ничто не должно отвлекать его от поставленной цели.
Он решительно выбросил ее из головы и потянулся к телефону, набрав номер в Сохо, за который заплатил двадцать фунтов. После пяти звонков трубку сняли, и резкий, агрессивный, подозрительный голос спросил:
– Че надо?
– Я хочу поговорить с Райаном. Мне дал этот номер Винс.
– Айн момент.
Через несколько секунд Уэйн услышал другой голос и сразу перешел к делу. Он хочет, чтобы человека по имени Тоби Платт накрыли в номере с коридорным. С этим не возникнет сложностей, сообщил он анонимному собеседнику, криво ухмыльнувшись. Всем известно, что Тоби Платт – гомик. Как только все будет на мази, он пошлет туда фотографа из грязной лондонской газетенки, чтобы застать их в самый интересный момент.
Как он и ожидал, Райан сразу же согласился. Уэйн пообещал дополнительные сто фунтов за скорость и услышал в ответ, что все будет исполнено этой же ночью.
Уэйн повесил трубку и застегнул ремни на чемодане.
За завтраком он едва взглянул на Веронику, но она не обиделась. За столом собралось слишком много народу, и ей хотелось избежать понимающих, многозначительных взглядов. Хотя сэр Мортимер любил в выходные развлекать своих сотрудников и гостей, у Вероники не было ни малейшего желания послужить поводом для дополнительных развлечений.
Во время завтрака она обнаружила, что леди Беатрис почему-то невзлюбила Уэйна, и только один сэр Мортимер не замечал напряженной обстановки за столом.
– Надеюсь, вам пришелся по душе наш дом, мистер Д'Арвилль, – сквозь зубы процедила Беатрис, – тем более что теперь вы уже работаете в компании.
Уэйн вежливо улыбнулся.
– Даже очень. С удовольствием приеду еще.
Глаза Беатрис сверкнули, и она замешкалась с ответом, но муж опередил ее.
– Ну, разумеется, мой мальчик, – заявил он, разбивая ложкой скорлупу вареного яйца. – Полагаю, кому-то придется подвезти тебя до Лондона. Я прикажу Хиггинсу.
– В этом нет никакой необходимости, сэр Мортимер, – быстро вмешалась Вероника со спокойной улыбкой. Она надеялась, что ничем себя не выдала. – Мне тоже пора возвращаться. Я могу подвезти мистера Д'Арвилля.
Сэр Мортимер перевел взгляд с Вероники на Уэйна и хитро прищурился.
– Конечно. Но обедать останетесь?
– С удовольствием, – согласился Уэйн, злясь на нее за то, что она загнала его в угол. Он перевел взгляд с откровенно счастливого лица Вероники на ехидную физиономию Беатрис, и его рука угрожающе сжала вилку.
Вероника ела мало. Она все еще пребывала в эйфории, отбившей всякий аппетит. Она никогда и не догадывалась, насколько чудесными могут быть интимные отношения. И дело не только в физической стороне. Когда она смотрела на Уэйна, он казался ей таким близким человеком, что хотелось плакать. Она знала, что под белой рубашкой у него родинка на левом плече, и ей мучительно хотелось поцеловать ее. Она все еще помнила ощущение его внутри себя и еле сдерживалась, чтобы не дотронуться до него. Она и не представляла себе, сколь чудесной может быть любовь.
После завтрака Беатрис попросила Веронику показать Уэйну сад, поскольку у него не было возможности увидеть его в свой первый приезд. Она открыто веселилась, когда Уэйн неохотно последовал за Вероникой.
Когда они остались одни, Уэйн так странно притих, что Вероника почувствовала себя неуверенно. Она молча привела его в розарий и с тревогой взглянула ему в лицо.
– Я как-то странно себя чувствую, – наконец произнесла она и неестественно рассмеялась. – У меня такое ощущение, что я все про тебя знаю. У тебя такое же чувство?
Уэйн взглянул в ее невинные глаза, полные тревоги, и нахмурился. До сих пор он делил всех людей на две категории – врагов, как Ганс и Вольфганг, или тех, кого можно использовать, как сэр Мортимер. Он на мгновение вспомнил добрые карие глаза Себастьяна Тила, но тут же выбросил их из головы. Он старался держаться от него подальше. Даже сейчас, хотя прошло уже несколько недель с тех пор, как он видел его в последний раз, Себастьян Тил наводил на него ужас.
Не получив ответа от незнакомца, который утром стал ее любовником, Вероника начала торопливо рассказывать о себе – своем доме, отце, работе. Потом она заговорила о своей книге, и он сосредоточился.
– Какая книга?
Вероника смущенно пожала плечами.
– Ну, это на самом деле теория. Экономический прогноз на ближайшие несколько лет. Я предвижу, что на первый план выйдут компьютеры… – И, обрадованная хоть каким-то откликом с его стороны, Вероника подробно рассказала ему о своей работе.
По мере того как она говорила, интерес Уэйна возрастал. Он изучал экономику и мог разглядеть талант, если с ним сталкивался. Некоторые ее соображения были наивными, над ними еще следует поработать, придать им наукообразие, но он увидел, что Вероника разработала практически блестящую теорию.
– А что думает об этом сэр Мортимер? – с любопытством спросил он. Видимо, старик нанял ее не случайно.
– Да он не знает. Я ни одной душе не говорила. Большинство сотрудников компании что-нибудь да пишут. Мы все уверены, что владеем секретом в экономике, ведущим к славе и к богатству.
– Значит, никто не знает? – спросил он несколько странным тоном. – А родители? Какой-нибудь приятель? Кому-нибудь ты все же рассказала?
Вероника покачала головой.
– Нет. Только тебе, – сказала она, глядя на него влюбленными глазами. – Мне хотелось, чтобы ты знал.
Уэйн посмотрел в теплые, доверчивые глаза, улыбнулся и поцеловал ее.
Оказывается, он зря беспокоился. Вероника сама определила свою категорию – жертва. Разумеется, если эта ее книга так хороша, как ему кажется.
Он ласково взял ее за руку и все время держал, пока они гуляли по саду, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловаться или понюхать розы.
Скандал разразился в понедельник. Уэйн первый раз в жизни купил бульварную газетенку и, попивая апельсиновый сок, прочитал о позоре Тоби.
Младший Платт застукан с любовником, – кричал заголовок.
Уэйн с аппетитом позавтракал и отправился на работу. Там дым стоял коромыслом. Младшие сотрудники собирались группками и шептались, а работники повыше рангом ходили с таким видом, будто где-то рядом скверно пахнет. Его собственный начальник, Альфред Хоукес, все утро качал головой, недоумевая, что же будет с компанией.
Уж Уэйн-то точно знал, что будет с компанией. Он проработал весь обеденный перерыв, удостоверившись, что Альфред это заметил. Так что Веронику он увидел лишь во второй половине дня. Она сидела за своим рабочим столом. Когда она подняла на него влюбленные глаза, он тихо прошептал:
– Привет!
– Привет. Ну и денек сегодня! Бедняга Тоби!
В ответ Уэйн пожал плечами в типично галльской манере.
– Я пришел спросить, не могу ли я почитать твою книгу. Ты ведь знаешь, что я защитил диссертацию по экономике в Сорбонне? Я стану первым читателем и честно выскажу свое мнение, прежде чем ты отнесешь ее в издательство.
– Правда? – Вероника нахмурилась, стараясь избавиться от внезапно возникшего чувства тревоги. – Ладно. – Она оглянулась, открыла нижний ящик стола, достала толстый конверт и протянула ему.
Уэйн взял конверт.
– Не волнуйся. – Он наклонился и быстро поцеловал ее. – Я буду честным, но деликатным.
Вероника улыбнулась.
– Хорошо.
– Поужинаем сегодня?
Веронике показалось, что она сейчас лопнет от счастья.
– Да.
Уэйн кивнул и ушел. Если книга хорошая, он легко убедит ее в обратном. И если она станет ему мешать… Что ж, он всегда может накоротке поговорить с сэром Мортимером, тем более что собственный сын так сильно его подвел.
Из офиса Уэйн ушел в шесть и направился прямиком в «Виндзор», где принял душ, переоделся и сразу же засел за рукопись. После пяти минут чтения он мог с уверенностью сказать, что книга потрясающая. Ее позиции были хорошо аргументированы и отличались от общепринятых. Если она права, на этом деле можно заработать целое состояние. Книга наверняка принесет автору немедленный финансовый успех и славу. Ее схемы управления деньгами революционны и надежны. Он даже переинвестирует свои жалкие деньги в соответствии с ее идеями.
Через пару часов, когда он уже читал последнюю главу, раздался стук в дверь. Он сердито взглянул на часы – слишком рано для Вероники. Поэтому он аккуратно убрал рукопись, подошел к двери и распахнул ее.
Себастьян – а это был он – заметил метнувшуюся в глазах Уэйна панику, но тот сразу же взял себя в руки и холодно улыбнулся.
– Привет, – мягко сказал Себастьян. – Вы меня помните?
Не отдавая себе отчета, почему он это делает, Уэйн молча отошел в сторону, пропуская гостя. Себастьян вошел и с интересом огляделся. Он оказался в обычном гостиничном номере – аккуратном и безликом. Ничто не напоминало о живущем здесь человеке. Никаких фотографий на комоде. Никаких безделушек на полках. От сэра Мортимера Себастьян узнал, что Уэйн живет здесь уже более трех месяцев. Вполне достаточно, чтобы придать комнате хоть какую-то индивидуальность. Но он не заметил ничего.
Уэйн смотрел на психиатра, не в состоянии выговорить ни слова. Он знал, всем своим существом знал, что американец опасен, и ничего не мог с собой поделать. Есть в нем что-то… удивительно теплое. Он ощущал, что лед, угнездившийся глубоко в его душе, вот-вот растает. Его охватило безумное желание поговорить с этим человеком, открыть ему душу, выплакаться на его груди. Шлюзы, прикрывавшие самые темные закоулки его души, жаждали открытия. Почему? Почему именно он? Собственный отец не смог поставить его на колени. Почему же этот человек лишь одним своим присутствием заставляет его чувствовать себя таким уязвимым? Уэйна начало грызть любопытство, что с ним нечасто случалось. У него даже немного закружилась голова.
